Текст книги "Гражданство. От равенства и достоинства к унижению и разделению"

Как мы уже упоминали, 98% населения мира никогда не меняют изначально присвоенного им статуса. Наделение гражданством при рождении – не единственный, хотя и самый популярный способ его получить. Оставшиеся 2% заслуживают внимания. Люди получают новое гражданство, как правило, посредством одной из многих форм натурализации. Натурализация была крайне исключительным явлением во времена Генделя, но теперь стала обычным делом: лишь очень немногие страны, в том числе Федеративные штаты Микронезии или Израиль, сделали ее де-факто невозможной. Правила натурализации не проще и не более естественны, чем правила приобретения гражданства по рождению. Напротив, некоторые из них чрезвычайно сложны: в Исландии для натурализации все еще требуется специальный акт парламента. Ту же процедуру, что была применена к Генделю в Англии XVIII века, прошел и великий пианист Владимир Ашкенази в XX веке. В некоторых странах правила натурализации раньше были гораздо проще. Например, как пишет Андреас Фармейр, в германских государствах, входивших в состав Священной Римской империи, натурализация «предполагалась». Подразумевалось, что немцы чужеземного происхождения, обосновавшиеся в новом для себя немецком государстве, приобретали гражданство после уплаты налога на поселение и по истечении определенного периода⁴². Тоталитарные режимы ХХ века тоже широко использовали такой подход: в Советском Союзе во время сталинских чисток 1930-х годов, как указывает Эрик Лор, люди, которые не могли предъявить документы о наличии иностранного гражданства, считались советскими гражданами⁴³. Рудиментарный вариант такой «предполагаемой» натурализации – конечно, более доброжелательный – все еще встречается в некоторых современных федерациях. Например, в США гражданин Коннектикута, переезжая на Манхэттен, становится нью-йоркцем⁴⁴. Разница лишь в том, что это происходит бесплатно, в то время как получение гражданства престижного и процветающего немецкого государства было крайне затратным.

Формы натурализации, таким образом, удивительно разнообразны. Самый распространенный вариант предполагает проживание в стране в течение определенного времени и сдачу тестов по языку и культуре, а также принесение присяги на верность стране либо местному реальному или воображаемому правителю: Елизавете II, королеве Новой Зеландии; народу Сан-Марино; или даже «Господу Всемогущему»⁴⁵, если необходимо. Правила эти сильно различаются, и есть масса исключений. Официально на натурализацию в Антигуа и Барбуде уходит 5 лет, в Италии и Испании – 10. На практике же, однако, гражданство Антигуа и Барбуда покупается в одночасье. В Италии разрешена натурализация после двух лет брака с итальянцем (а в начале этого века требовалось лишь шесть месяцев). Для любого гражданина бывших колоний Испании – от Филиппин до Аргентины, за исключением так и не прошедшей формальной деколонизации Западной Сахары – требуется только два года проживания, причем физическое присутствие на деле не проверяется. То же касается и знания языка: Венгрия вроде бы его требует, но на практике говорить или понимать по-венгерски не обязательно. Дания, однако, требует владения датским языком почти как родным, а это гарантирует, что две трети претендентов на натурализацию, даже прожив много лет в стране, все равно проваливают экзамен⁴⁶. В итоге они, с одной стороны, находятся в стране, а с другой – оказываются исключенными. Их жизнь не меняется, они продолжают говорить на ломаном датском, английском или китайском, вновь и вновь доказывая абсурдность того самого требования, от которого они и пострадали. Поэтому неудивительно, что во многих случаях официальные исключения становятся правилом. Например, в Италии благодаря проживанию натурализуется столько же людей, сколько и благодаря вступлению в брак, а процент натурализованных испанцев, не относящихся к выходцам из бывших испанских колоний, невелик⁴⁷.

Дело еще более запутывает тот факт, что проживание, необходимое для натурализации, – это не любое легальное проживание, а особое, оседлое или постоянное. Различие состоит не в том, как вы живете и чем занимаетесь, а исключительно в типе правового статуса, которым вы обладаете. В частности, в США для натурализации нужна грин-карта, в Великобритании —бессрочный вид на жительство и так далее. До получения грин-карты большинство иностранцев живут в стране много лет по неиммиграционным визам, а это означает, что заявленный минимальный срок проживания до натурализации намного больше на практике, если только не выиграть грин-карту в официальной лотерее правительства США⁴⁸. Интересно, что в большинстве случаев легальное проживание не равняется физическому присутствию: ведение бизнеса, учеба, а иногда и непрерывное проживание за границей в течение определенного времени на него не влияют. Легальное проживание – неизбежная юридическая фикция сродни гражданству, вовсе не подразумевающая фактическое присутствие на территории какого-либо государства. Скорее такое проживание превращается в право. Как только местожительство предоставлено, обладатель этого статуса сам решает, как использовать свое право пребывать в данной юрисдикции. Хотя многие государства установили минимальные требования к физическому присутствию, зачастую его вообще не проверяют.

Однако часто для получения гражданства не требуется ни физического присутствия, ни законного проживания. Многие факторы играют здесь роль. Это может быть, например, наличие гражданина страны среди ваших предков. Точные правила и необходимое количество поколений между вами и предком опять же зависят от страны, но такой полумифический предок, умерший еще до рождения вашего отца или даже вашего прадеда, может освободить вас от необходимости проживания или от любых других требований. Например, вскоре после изменения соответствующего итальянского закона в 1992 году в Латинской Америке появилось более миллиона новых итальянцев⁴⁹. Израиль относится к наследственным связям еще серьезнее: алия[12]12
  Переселение евреев в Израиль. – Прим. ред.


[Закрыть] не только подразумевает право всех «евреев» на «возвращение», но и освобождает их на десять лет от налогов с доходов, получаемых во всем мире – весьма привлекательный вариант⁵⁰.

В ход могут пойти не только давно почившие предки. Неплохую помощь в деле обретения гражданства могут сослужить и семейные узы. Это очень хорошо сформулировано в некогда известной советской пословице: «Еврейская жена не роскошь, а средство передвижения». Она абсолютно верно намекает на то, что только евреи и их супруги могли покинуть СССР, который для остальных своих жителей был запертой клеткой⁵¹. Действительно: супруги с правильными документами могут сделать вашу жизнь намного проще: требуемое время проживания для натура-лизирующихся родственников обычно короче, сборы ниже, а остальные требования мягче, как мы видели, например, в Италии. Многие страны, включая Нидерланды и Францию, вообще не требуют от родственников какого-либо присутствия в стране при условии, что у тех есть официальное подтверждение, что они прожили определенное время под одной крышей со своим супругом-гражданином в любой точке мира. Ясное дело, ни один сотрудник французского посольства не заявится на порог вашего ямайского семейного дома до назначенного вам дня натурализации.

Отдельная подкатегория правил получения гражданства охватывает нормы, вытекающие из коллективного чувства вины за прошлые преступления. Большинство этих правил довольно спорны. Впереди всех тут Испания и Португалия, которые «восстанавливают» гражданство потомкам евреев, изгнанных с Пиренейского полуострова католическими королями в 1492 году; когда после «освобождения» земель от мусульманского правления евреев объявили вне закона. Как продемонстрировал Ханс Ульрих Ессурун д’Оливейра, на практике это означает, что практически каждый, кто может проследить свое происхождение от высланных евреев, имеет право и на испанское, и на португальское гражданство⁵². Характерно, однако, что никто ничего не восстанавливает изгнанным мусульманам или потомкам евреев, принявших под давлением христианство, так же разбежавшимся кто куда. Такая избирательная память – скорее правило, чем исключение⁵³: латыши, сбежавшие из страны во время одной из оккупаций, могут получить свое гражданство обратно, но при этом значительная часть постоянного населения страны после обретения ею независимости стала апатридами, а их дети при рождении становились «негражданами Латвии», что, как мы уже обсуждали, является прямым нарушением международного права.

Избирательная память, воспринимаемая культурная близость и официально признаваемые идентичности идут рука об руку как неотъемлемые элементы построения государства; I’oublie et I’erreur historique [13]13
  Забвение или историческое заблуждение (фр.). Перевод приводится по: Ренан Э. Что такое нация? // Ренан Э. Собрание сочинений в 12 томах. Перевод с французского под редакцией В. Н. Михайловского. Т. 6. Киев, 1902. С. 87-101. – Прим. перев.


[Закрыть], по достопамятному выражению Эрнеста Ренана⁵⁴. Многие страны, например Польша, предоставляют гражданство за «служение диаспоре» или за обращение в определенную веру, как происходит в Израиле с иудаизмом⁵⁵ и как де-факто происходило в сталинском СССР с коммунизмом. Последнее правило помогло понемногу, но верно объединить Европу: поборник европейской идеи, будущий отец-основатель Европейского объединения угля и стали француз Жан Монне, отчаявшись жениться на своей уже замужней возлюбленной, привез ее в 1934 году в СССР, где она поклялась, что она коммунистка и верит в мировую революцию. Это – помимо полезных связей в правительстве – было ключевым условием получения советского гражданства в то время. Став советской гражданкой, Сильвия развелась со своим итальянским мужем, бывшим подчиненным Монне, и вышла замуж, опять же в соответствии с советским правом, за будущего отца Европы. Советские законы в то время были гораздо дружелюбнее к женщинам: во многих западноевропейских странах все еще отказывались признавать само понятие развода. Сразу после церемонии молодожены покинули СССР⁵⁶. Сильвия, итальянка по рождению, позже также стала гражданкой Франции и США, поскольку семья переезжала из страны в страну, участвуя в международных делах того времени.

Среди самых любопытных случаев предоставления гражданства – символическое наделение этим статусом умерших людей. Например, сравнительно недавно США предоставили гражданство «мистеру Лафайету»—то есть маркизу де Лафайету⁵⁷. Или, например, в Италии было объявлено, что некоторые сирийцы, утонувшие в Средиземном море, на самом деле были итальянцами; это дало политикам приятную возможность сфотографироваться с гробами, накрытыми флагом, хотя флаг этот утонувшие, по всей видимости, не узнали бы. Абсурдность всего этого подчеркивается тем, что друзья и родственники утонувших не смогли присутствовать на церемонии, так как находились за решеткой в центре содержания нелегальных мигрантов⁵⁸.

Кристиан Йоппке, интеллектуальный лидер в области социологии гражданства, отмечает, что в последнее время правила, определяющие статус гражданина в разных странах, претерпели, с одной стороны, деэтнизацию, а с другой – ре-этнизацию. В первом случае речь идет о распространении натурализации и об упрощении ее правил, что открывает прежде замкнутые общества. Все больше людей теперь могут стать гражданами по закону предпочитаемого ими государства. Вторая тенденция касается того, что у граждан появилось больше возможностей сохранять статусную связь с государством, из которого происходили их предки, порой весьма отдаленные. Это дает им полноценный статус принадлежности к обществу, членами которого они никогда не были, на языке которого не говорят и за новостями которого не следят. Эти, казалось бы, несовместимые направления развития полностью согласуются с более общей мировой тенденцией: статус гражданина становится менее запретительным и более доступным, как де-факто, так и де-юре, для ранее исключенных лиц и групп. Гражданство тем самым становится менее тоталитарным, и это обнажает глубокое противоречие, касающееся самой сути этого абстрактного, в прошлом абсолютно недобровольного статуса. Становясь несколько менее тоталитарным, гражданство, конечно, теряет свое значение.

Смена, отказ и кумуляция

Традиционно статус гражданина был абсолютным и неотменяемым. Этот статус предоставлялся при рождении и был зафиксирован на всю жизнь. В условиях неотчуждаемого подданства натурализация за границей была все равно что атака на национальный суверенитет и общественный порядок. В таком мире смена гражданства и кумуляция гражданств считались нежелательными, и приобрести новое гражданство было крайне трудно. Тогда тоталитаризм гражданства достиг своего пика. Классический негибкий подход строился на полном отрицании индивидуальной автономии людей и не мог не привести к росту международной напряженности. Переселенческие страны, особенно США, были крайне заинтересованы в пересмотре сложившейся практики, мотивируя это аргументами о свободе и выборе: той самой личной свободе выбора, которую классический подход отрицал. Однако в Старом Свете не обращали на свободоцентричные американские аргументы особого внимания: в начале XIX века британский военный флот регулярно задерживал прямо в море и прямо на борту американских торговых судов всех американских моряков, родившихся в Британской империи, с тем чтобы моментально призвать на военно-морскую службу, не признавая их документы о натурализации в США и наказывая их таким образом за невыполнение обязательства вечной и неотчуждаемой преданности британскому монарху⁵⁹. Трения разрешились лишь в 1870-м благодаря договору между двумя странами⁶⁰, в котором официально признавалось право на изменение подданства. Как показал Херцог, заключение подобных договоров, первый из которых вступил в силу в 1868 году, было одним из приоритетов внешней политики США⁶¹, хотя некоторые государства, в том числе Российская империя, отказывались следовать американскому подходу и последовательно игнорировали американское гражданство (бывших) своих подданных⁶².

Однако признание права сменить гражданство еще, конечно же, не означало признания права на кумуляцию гражданств. И сегодня это ограничение все еще сохраняется в нескольких странах, включая Японию, Казахстан и Словакию, но число таких юрисдикций быстро сокращается. Джордж Бэнкрофт, американский посол и переговорщик, стоявший за договорами о гражданстве с европейскими странами, допускающими смену гражданства, подчеркивал важность запрета полигамии и требовал, следуя той же логике, применять такой же запрет и к кумуляции гражданств, что с современной точки зрения звучит довольно нелепо. Согласно его известным доводам, государства должны «столь же охотно терпеть мужчину с двумя женами, как и гражданина с двумя странами; столь же охотно терпеть многоженство, как и состояние двойного подданства, которое настолько не вяжется со здравым смыслом, что для него и слова подходящего нет»⁶³. Подобное пустое морализаторство было обречено, и мир ожидаемо двинулся в направлении, которое покойный сэр Джеймс Голдсмит указал своим мудрым замечанием: «Кто женится на любовнице, открывает вакансию». Изменение гражданства, как и его сохранение, превратилось в право, хоть и лишенное гарантий, как, впрочем, и другие права, предусмотренные международным правом, где провозглашается очень многое, но реализация прокламаций в конечном счете зависит от благосклонности национальных правовых систем по всему миру. Так, в пятнадцатой статье Всеобщей декларации прав человека ООН не только упоминается право на гражданство, но и указывается, что «никто не может быть произвольно лишен своего гражданства или права изменить свое гражданство». Право «изменить свое гражданство», дабы иметь смысл, подразумевает, конечно, и право добиваться натурализации и, что не менее важно, право отказаться от ранее имевшегося гражданства, если это желательно или необходимо⁶⁴.

На практике, хотя большинство государств теперь по меньшей мере позволяют своим гражданам выехать, чтобы добиваться натурализации где-нибудь еще, есть страны – как правило, не из числа высокоразвитых, – которые все еще не допускают отказа от своего гражданства⁶⁵. Это порождает драматические последствия. Стоит вспомнить указы Трампа о запрете въезда, которые изначально подразумевали, что безвизовый въезд в США не допускается в том числе для граждан «стран-изгоев», включая Йемен, Сирию и Иран, какие бы другие гражданства ни были у этих людей⁶⁶. Самое проблематичное, что такие запреты игнорировали гражданство, которое человек активно использует и которое определяет его повседневную жизнь, и ориентировались на латентный «террористический» статус, приобретенный через дедушку, родившегося в одной из этих стран. Нежеланный иностранец мог вообще ни разу не бывать в стране, гражданство которой не по вкусу американской администрации и от которого невозможно отказаться. Подобные популистские меры, лишенные всякой логики и по определению неспособные улучшить международную безопасность, подаются как «антииммигра-ционные», но на практике они просто отравляют жизнь, безо всякой причины стигматизируя законопослушных людей, как это постоянно происходит при регулировании гражданства и иммиграции.

Латентное гражданство чужой страны, о существовании которого вы даже не подозреваете, может иметь и более зловещие последствия, нежели необходимость для люксембуржца с иранскими корнями встать в очередь на получение американской визы, которой в противном случае (читай: без иранского дедушки) вообще не потребовалось бы, или же исключение британского заморского гражданина из сенаторской гонки в Австралии, как почти произошло с Ксенофоном. Текущая практика международного права диктует, что лицо, пребывающее в одном из государств, наделивших его гражданством, следует рассматривать только как гражданина государства пребывания; все другие гражданства в глазах закона испаряются. Это позволяет Ирану и другим странам, не предусматривающим юридических путей отказа от гражданства, при желании издеваться над людьми, которые никогда не полагались на полученный от предков статус и обрели его только потому, что от него нельзя было отказаться. Это же касается и тех, кто навсегда уехал из страны своего рождения. Поэтому когда правительство Эрдогана после неудачной попытки государственного переворота в стране в 2016 году взяло в заложники ученого из НАСА Серкана Голге, американца турецкого происхождения, сотрудникам консульства США даже не разрешили его увидеть: его американское гражданство де-факто испарилось в турецкой тюрьме, когда он нуждался в нем больше всего⁶⁷. Соединенные Штаты, Канада, страны ЕС и многие другие яростно оспаривают эту практику, но от нее продолжает страдать множество людей, попавших в отчаянное положение⁶⁸. Таким образом, даже неиспользуемое гражданство может стать источником обременений, а невозможность отказаться от него может испортить жизнь не одному поколению. По сути, это еще одно порождение мифа о равном достоинстве всех гражданств, который на практике лишь разрушает жизни.

Неспособность отказаться от гражданства может объективно противоречить интересам гражданина. Но принуждение к отказу – еще один способ лишить гражданина права что-то решать за себя – зачастую столь же плохо, а то и хуже. Дело в том, что, как мы обсудим в третьей главе, статус гражданина предполагает набор прав, включая главное право въезжать и оставаться в стране сколько хочется, а также работать в ней. Отказ от этих прав в контексте приобретения нового гражданства ограничивает горизонт возможностей и при этом не приносит никакой пользы – если только вы не приехали из страны вроде Турции, которая не уважает принцип верховенства закона и с радостью возьмет вас в заложники, что сделать значительно проще, если вы гражданин. Это особенно тяжело, когда требование об отказе распространяется на людей, с рождения имеющих два и более гражданства. Тогда эти страны предлагают человеку выбрать «правильную часть себя» и избавиться от прав, даруемых всеми другими государствами гражданства по рождению. Бессмысленность и жестокость таких попыток восстановить миф о государственной уникальности, практикуемых горсткой весьма националистических стран, очевидна. Каждый год множеству японцев, достигших зрелости, говорят, что они больше не будут достойны равного статуса и прав, предоставляемых в их стране, если только они решили сохранить свое немецкое, американское или корейское гражданство. Любой намек на «выбор», предлагаемый этим японским детям, конечно, лицемерен и неуместен. Это все равно что предложить человеку либо забыть родной язык, либо просто так отказаться от значимых прав, не получая абсолютно ничего взамен.

Есть по крайней мере два ключевых аргумента против таких требований – и речь не просто о том, что нужно уважать личный выбор человека и отталкиваться от этого выбора, а не лишать его прав без убедительной причины.

Рис. 3. Терпимость к двойному гражданству в мире

Источник: M. P. Vink, G.-R. de Groot, and N. C. Luk, “MACIMIDE Global Expatriate Dual Citizenship Dataset” (Harvard, 2015),

https://doi:10.7910/DVN/TTMZ08.

Питер Спиро, ключевой авторитет по праву кумуляции гражданств в современном мире – известный американец, немец, а возможно, и израильтянин (с оговоркой «не уверен»), – избрал убедительный правозащитный подход к кумуляции гражданств: ни в одной стране закон о гражданстве не должен ограничивать права граждан по всему остальному миру⁶⁹. Хорошая новость состоит в том, что теперь это становится глобальной тенденцией. В последние тридцать лет большинство стран мира смирились с множественной кумуляцией гражданств. Некоторые шли к этому исторически, как Великобритания, некоторые с 1960-х годов, как США, некоторые только с конца XX века, как Мексика и Италия. Одним из последних дополнений к растущему списку стала Дания, которая внесла поправки в свой закон о гражданстве в 2016 году. Требование отказаться от иностранных гражданств – это ограничение прав человека за пределами страны, порой подрывающее самую основу его или ее самоидентификации. Но главное, в нашем глобальном мире подобный подход не решает ни одну из стоящих перед нашими обществами проблем и поэтому является настолько же бессмысленным, насколько и жестоким. Таким образом, если прежде существовал международный консенсус о нежелательности кумулирования гражданств, то сегодня, как продемонстрировали Винк, де Гроот и Лук, ситуация ровно обратная (рис. 3). Кумуляция гражданств является одним из прав человека, утверждает Спиро.

Рис. 4. Глобальная эволюция законов об автоматическом лишении гражданства в результате натурализации за границей

Источник: M. P. Vink, G.-R. de Groot, and N. C. Luk, “MACIMIDE Global Expatriate Dual Citizenship Dataset” (Harvard, 2015),

https://doi:10.7910/DVN/TTMZ08.

Другой и, пожалуй, самый весомый аргумент против нетерпимости к кумуляции гражданств выдвинул Верховный суд США в деле Afroyim v. Rusk. Вот слова судьи Блэка, выступившего от лица суда: «В нашей стране народ суверенен, и правительство не может разорвать свои отношения с народом, лишая гражданства»⁷⁰. Масса стран во всем мире прямо или косвенно приняли аргументы о «суверенном гражданине» и о кумулировании гражданств как о праве человека. В последние десятилетия автоматическая утрата гражданства при натурализации за рубежом стала гораздо более редким явлением, как показано на рис. 4. Эпоха уникального гражданства закончилась⁷¹.