Текст книги "Темные реки сердца"

Глава 7

Денек был приятным, но не настолько теплым, чтобы можно было загорать. На Венис-бич Спенсер увидел шесть великолепно загоревших молодых женщин в бикини и двух парней в ярких гавайских плавках. Они все лежали на больших полотенцах и пытались изобразить, что нежатся в лучах солнца, хотя тела у них покрылись гусиной кожей.

Двое мускулистых босых мужчин в шортах установили на песке волейбольную сетку. Они играли энергично – часто подпрыгивали, кричали и отдувались.

По асфальтированной прогулочной дорожке несколько человек скользили на роликовых коньках. Некоторые были в легких спортивных костюмах, а кое-кто в обычной одежде. Бородатый мужчина в джинсах и черной майке запустил воздушного змея с длинным хвостом из полосок красной ткани.

Для учащихся старших классов публика была старовата, многим следовало бы находиться на работе, имея в виду, что был полдень четверга. Спенсер не мог разобрать, кто же из них жертвы недавнего спада в экономике и кто вечные «подростки», которые всю жизнь жили за счет родителей или общества. Калифорния давно славится обилием таких. Благодаря экономическим усилиям штата и те и другие теперь процветали.

Рози сидела на каменной скамейке с деревянным сиденьем, занимавшей единственный клочок зелени на огромном пространстве песка. Девушка повернулась спиной к рядом стоящему столику для пикников. Ее ласкали тени от растрепанных листьев огромной пальмы.

Рози была в белых босоножках, белых свободных брюках и алой блузке и выглядела великолепной экзотической красавицей.

Она выглядела еще прелестнее, чем в полутемном зале «Красной двери». Черты ее лица свидетельствовали о смешении крови матери-вьетнамки и отца-афроамериканца. Но как ни странно, национальные черты не были слишком ярко выражены в ней. Она казалась восхитительной Евой, прародительницей новой расы. Роскошная, идеальная, невинная женщина из нового Эдема.

Правда, сейчас она не выглядела слишком невинной и мирно настроенной. Она казалась напряженной и ожесточенной, когда смотрела на море. Ее настроение лишь усугубилось, когда она повернулась и увидела, что к ней приближается Спенсер. Но, увидев Рокки, Рози заулыбалась.

– Какой миленький! – Она наклонилась вперед и начала жестами подзывать его к себе. – Иди сюда, малыш! Сюда, мой маленький!

Рокки радостно бежал, виляя хвостом, разглядывая, что происходит на пляже, но он замер, увидев роскошную красотку, которая звала его к себе. Он поджал хвост и замер, готовый отпрыгнуть в сторону, если она станет слишком настойчивой.

– Как его зовут? – спросила Рози.

– Рокки. Он весьма стеснителен.

Спенсер сел на другой край скамейки.

– Иди сюда, Рокки, – уговаривала она собаку. – Иди ко мне, мой милый! – Рокки наклонил голову и с сомнением смотрел на нее. – Что случилось, милый? Почему ты не хочешь, чтобы тебя приласкали?

Рокки завизжал. Он припал на передние лапы и начал вилять задом. Он не мог заставить себя вилять хвостом. Конечно, ему хотелось, чтобы его приласкали, но он все еще не доверял ей.

– Чем больше вы будете приставать к нему, – сказал ей Спенсер, – тем больше он будет бояться вас. Не обращайте на него внимания, и, может, тогда он расхрабрится и решит довериться вам.

Когда Рози оставила собаку в покое и выпрямилась на скамейке, Рокки испугался ее внезапного движения. Он отполз назад и подозрительно уставился на красавицу.

– Он всегда такой боязливый? – спросила Рози.

– Да, сколько живет у меня. Ему, наверное, лет пять или около того, но у меня он два года. Я увидел объявление в газете, из тех, что публикуются каждую пятницу: «Дайте приют бездомной собаке». Никто не желал приютить его, и ему собирались сделать укол.

– Он такой милый. Любой мог его взять к себе.

– В то время он был еще более нервным.

– Вы же не хотите сказать, что он мог кого-то укусить? Он такой милашка.

– Нет, он никогда даже не пытался кусаться. Его слишком забили, чтобы он мог проявлять какую-нибудь агрессивность. Он скулил и дрожал каждый раз, когда к нему пытались приблизиться. Стоило коснуться его, как он сворачивался в клубок, закрывал глаза, начинал скулить еще сильнее и дрожал, как в припадке. Казалось, что прикосновение причиняло ему боль.

– Его сильно били? – мрачно спросила она.

– Угу. Обычно люди из приюта для животных даже не пытаются куда-то пристроить таких собак. Ее никто не возьмет к себе в дом. Они мне рассказали, что собаки, которые так сломлены эмоционально, как Рокки, трудно приживаются даже в хороших руках, и поэтому их обычно усыпляют.

Рози внимательно смотрела на собаку. Рокки тоже продолжал наблюдать за нею. Потом она спросила:

– Что же с ним случилось?

– Я не спрашивал. Мне не хочется этого знать. В жизни есть слишком много вещей, о которых мне бы не хотелось знать… я потом не смогу забыть о них… – Женщина отвела взгляд от собаки и посмотрела прямо в глаза Спенсеру. Он добавил: – Незнание – это не радость, но иногда…

– Иногда… незнание дает нам возможность спокойно спать ночью, – закончила за него Рози.

Ей было, наверное, уже далеко за двадцать, ближе к тридцати. И она была достаточно взрослой, когда в Сайгоне взрывались бомбы и звучали пулеметные очереди. Когда пал Сайгон, когда пьяные солдаты-победители праздновали победу и когда открылись лагеря по перевоспитанию, ей, наверное, в это время было лет восемь или девять. Она уже тогда была очень хорошенькой – шелковистые черные волосы, огромные глаза. Она была слишком взрослой, чтобы забыть весь этот кошмар. Это было так же невозможно сделать, как забыть боль рождения на свет и ночные страхи младенчества.

Когда в «Красной двери» Рози сказала, что Валери Кин в прошлом слишком много страдала, она не просто догадалась и почувствовала это интуитивно. Она хотела сказать, что видела в Валери страдания, так похожие на ее собственную боль.

Спенсер отвел от нее взгляд и стал смотреть на волны, нежно омывавшие берег. Они выбрасывали на песок постоянно меняющиеся кружева пены.

– Но если вы не станете обращать внимания на Рокки, он, возможно, подойдет к вам, а может, и нет. Но такая вероятность существует, – добавил он.

Он посмотрел на красного змея. Тот кувыркался и плыл в теплых струях воздуха высоко в синем небе.

– Почему вы хотите помочь Вал? – наконец спросила она.

– Потому что ей грозит беда. Вы сами сказали прошлым вечером, что она особенный человек.

– Она вам нравится?

– Да. Нет. Ну, не так, как вы думаете.

– Тогда как она вам нравится? – спросила Рози.

Спенсер не мог ей объяснить того, чего сам не понимал.

Он перевел взгляд от красного змея, но не на женщину. Рокки тихонько полз от дальнего края скамейки. Он не сводил глаз с Рози. Та делала вид, что совершенно не обращает на него внимания. Собака старалась держаться от нее на расстоянии на тот случай, если женщина вдруг повернется и попытается ее схватить.

– Почему вы хотите ей помочь? – не отставала Рози.

Собака была рядом и могла их слышать.

Никогда нельзя лгать в присутствии собаки.

Это он уже сказал в машине прошлой ночью и сейчас снова повторил:

– Потому что я хочу найти цель в жизни.

– И вы считаете, что сможете это сделать, помогая ей?

– Да.

– Каким образом?

– Я не знаю.

Собака пропала из вида – она поползла сзади скамейки.

Рози сказала:

– Вам кажется, что она – часть той жизни, которую вы ищете? Но что, если это не так?

Он начал разглядывать людей, катавшихся на роликах. Они удалялись, как призрачные образцы, созданные из паутинок, которые под дуновением ветра скользили все дальше от них.

Наконец он ответил:

– Хуже того, что сейчас, не будет.

– А ей?

– Я не хочу от нее ничего, что она не захочет мне дать.

Рози помолчала, а потом сказала:

– Вы странный человек, Спенсер.

– Я знаю.

– Очень странный. Вы такой же необычный, как Валери?

– Я? Нет.

– Ей нужен необыкновенный человек.

– Я не таков.

За спиной слышались тихие звуки, Спенсер знал, что собака ползла на брюхе под скамейкой, потом под столиком, пытаясь поближе подползти к женщине, чтобы лучше обнюхать ее и решить, опасна она или нет.

– Тогда, во вторник вечером, она долго разговаривала с вами, – сказала Рози.

Он ничего ей не ответил. Пусть она сама составит свое мнение о нем.

– Я видела, пару раз… вы ее рассмешили… – Он все еще ждал. – Хорошо, – сказала Рози. – С тех пор как позвонил мистер Ли, я пыталась вспомнить что-нибудь, что могло бы вам помочь найти Вал. Но я помню весьма мало. Мы понравились друг другу и сразу сошлись довольно близко. Но обычно мы разговаривали о работе, фильмах и книгах, о том, что передавали в новостях. Мы говорили о настоящем, а не о прошлом.

– Где она жила до того, как переехала в Санта-Монику?

– Она не рассказывала.

– Вы не спрашивали ее? Вам не кажется, что, может быть, где-то недалеко от Лос-Анджелеса?

– Нет, она не знала этот город.

– Она никогда не упоминала, где родилась и выросла?

– Я не знаю почему, но мне кажется, где-то на Востоке.

– Она что-нибудь рассказывала о своей матери и отце? О своих братьях и сестрах?

– Нет. Но когда кто-то говорил о семье, у нее в глазах появлялась грусть. Мне кажется, что… у нее все умерли…

– Вы ее не спрашивали о них?

– Нет-нет, это просто мое ощущение.

– Она была замужем?

– Может быть, я никогда ее об этом не спрашивала.

– Вы были друзьями, но очень о многом не спрашивали ее!

Рози кивнула:

– Я чувствовала, что она все равно не скажет мне правду. Мистер Грант, у меня не так много друзей, и я не хотела портить наши отношения, заставляя ее лгать мне.

Спенсер прижал правую руку к лицу. В теплом воздухе шрам был ледяным под его пальцами.

Бородатый мужчина продолжал заниматься своим красным змеем. Огромный красный ромб сверкал на фоне синего неба. Его хвост был похож на языки пламени.

– Итак, – заметил Спенсер, – вы решили, что она убегает от чего-то?

– Я подозреваю, что, возможно, от плохого мужа, который бил ее.

– Разве жены часто убегают и начинают жизнь сначала, если у них плохие мужья? Не проще ли было просто развестись с ним?

– В кино подобное случается, – ответила ему Рози. – Особенно если муж грозный и грубый.

Рокки вылез из-под стола. Он оказался рядом со Спенсером. Собака проделала на брюхе полный круг. Она уже не поджимала хвост, но и не виляла им. Не сводя глаз с Рози, Рокки потихоньку продвигался от стола.

Рози, продолжая делать вид, что не замечает собаку, сказала:

– Я не знаю, поможет ли это вам, но, судя по некоторым высказываниям Вал, кажется, она знает Лас-Вегас. Она не раз бывала там, может, даже часто.

– Она жила там?

Рози пожала плечами:

– Ей нравилось играть, у нее к этому склонность. Шашки, «монополия». Так же хорошо разгадывает кроссворды… Иногда мы играли в карты – в «рамми» или же в «безик». Вы бы видели, как она тасует и сдает карты. Они просто летают у нее в руках.

– Вы думаете, что она могла научиться этому в Лас-Вегасе?

Она снова пожала плечами.

Рокки уселся на траву прямо перед Рози и с обожанием посмотрел на нее. Но он сидел на таком расстоянии, что она не могла дотянуться до него. Рози сказала:

– Он решил, что не следует доверять мне.

– Не принимайте это близко к сердцу, – заметил Спенсер, поднимаясь.

– Может, он знает?

– Что знает?

– Животные много чего знают, – спокойно заметила Рози. – Они могут понять человека, они видят на нем отметины.

– Рокки видит перед собой прекрасную леди, которая хочет приласкать его, и он сходит с ума, потому что ему нечего бояться, но он продолжает бояться самого себя.

Рокки завизжал, как будто понял все, что сказал его хозяин.

– Он видит отметины, – снова тихо повторила Рози, – он все знает.

– Зато я вижу прелестную женщину и солнечный день, – сказал Спенсер.

– Иногда, чтобы выжить, человеку приходится совершать ужасные вещи.

– Такое может случиться с любым, – заметил Спенсер, понимая, что она говорит уже самой себе, а не ему. – Старые отметины, они давно уже пропали.

– Нет, они остаются.

Казалось, что она смотрит не на собаку, а на что-то, расположенное на дальнем конце невидимого моста времени.

Спенсеру не хотелось оставлять ее в таком странном настроении, но он не знал, что еще сказать ей.

Там, где трава граничила с белым песком, бородатый мужчина начал спускать своего красного змея. Он держал в руках моток бечевки, и казалось, что он удит красную рыбу в небесах. Наконец кроваво-красный змей приземлился, его хвост метался, как клубок огня.

Спенсер поблагодарил Рози за то, что она поговорила с ним. Она пожелала ему удачи, и он ушел, позвав Рокки. Собака некоторое время оглядывалась на сидевшую на скамейке женщину, потом поспешила догнать Спенсера. Когда они уже почти добрались до автостоянки, Рокки завизжал и рванулся обратно к скамейке.

Спенсер стоял, ожидая, чем все закончится.

В последнее мгновение собаку оставила решимость. Она перешла на шаг и приблизилась к Рози, низко опустив голову, дрожа и виляя хвостом.

Рози соскользнула со скамейки на траву и обняла Рокки. Ее громкий мелодичный смех разнесся по парку.

– Молодец, Рокки, – тихо сказал Спенсер.

Мускулистые игроки в волейбол прервали игру и достали банки с пепси из походного холодильника.

Сложив своего змея, бородатый мужчина прошел на стоянку мимо Спенсера. Он был похож на сумасшедшего пророка: грязный, неухоженный, с запавшими безумными голубыми глазами. У него были хищный нос, бледные губы, пожелтевшие сломанные зубы. На его черной майке было написано красными буквами: «Еще один прекрасный день в аду». Всего шесть слов. Он мрачно глянул на Спенсера, крепче прижал к себе воздушного змея, как будто за ним все охотились, и пошел прочь из парка.

Спенсер обнаружил, что прикрыл рукой шрам, когда бородатый посмотрел на него. Он убрал руку.

Рози отошла на несколько шагов от скамейки. Она старалась отогнать от себя Рокки. Спенсеру показалось, что она объясняет собаке, что ее ждет хозяин. Сейчас она уже вышла из тени и стояла на ярком солнце.

Когда собака отошла от своей новой подруги и побежала обратно к Спенсеру, он еще раз поразился удивительной красоте Рози. Она была гораздо красивее Валери. И если он желал сыграть роль спасителя и залечить чьи-то раны, то, наверное, этой женщине он смог бы помочь гораздо лучше, чем той, которую пытался отыскать. Но его тянуло к Валери, а не к Рози. Он не смог бы объяснить причины. Он только мог обвинить себя в том, что отдался течению своего подсознания, что он был опьянен ею. Он желал плыть по течению вне зависимости от того, какой окажется конечная цель.

Рокки прибежал к нему, задыхаясь и улыбаясь во всю пасть.

Рози подняла вверх руку и помахала ему на прощание.

Спенсер помахал ей в ответ.

Пожалуй, его поиски Валери Кин не были просто наваждением. Он казался себе воздушным змеем, а она словно управляла им. Она обладала какой-то странной над ним властью, – наверное, это называется судьбой. Какая-то сила наматывала бечевку на клубок и настойчиво притягивала его к ней, и в данном случае от него ничего не зависело.

Море катило сюда волны из далекого Китая и плескалось о берега. Солнечные лучи проходили сто сорок девять миллионов километров через безвоздушное пространство, чтобы здесь ласкать золотистые тела молодых женщин, раскинувшихся на полотенцах в бикини. Спенсер и Рокки пошли к грузовику.

Дэвид Дэвис влетел в комнату обработки данных с фотографиями двух самых четких отпечатков пальцев на окне ванной. За ним более спокойно шествовал Рой Миро. Дэвид принес фотографии Нелле Шир. Она занималась обработкой данных.

– Вот это точно большой палец. Здесь нет никаких сомнений, – сказал ей Дэвид. – А другой палец может быть указательным.

Нелле Шир было примерно лет сорок пять. С острой мордочкой, как у лисицы, оранжевого цвета волосами, которые вились «мелким бесом», ногти она покрывала зеленым лаком. В ее закутке висели три фотографии, вырезанные из журналов по бодибилдингу: здоровые, накачанные мужики в крохотных бикини.

Дэвид заметил мускулистых мужчин, нахмурился и сказал:

– Мадам Шир, я уже говорил вам, что этого нельзя делать. Вам следует снять эти вырезки.

– Человеческое тело может быть произведением искусства.

Дэвид побагровел:

– Вы прекрасно понимаете, что это можно расценить как демонстрацию сексуальных картинок на рабочем месте…

– Да-а-а? – Нелла взяла у него отпечатки пальцев. – Кто же способен на такое?

– Любой представитель мужского пола, работающий в этой комнате. Вот кто!

– Ни один из работающих здесь мужиков не выглядит, как эти качки. Пока кто-нибудь из них не станет таким, как эти глыбы мышц, они могут ничего не бояться.

Дэвис сорвал одну вырезку со стены, потом другую.

– Мне только не хватало замечания от начальства, что в моем подразделении не в порядке с нравственностью.

Хотя Рой был согласен, что Нелла нарушает закон, он в то же время понимал юмор ситуации, заключавшийся в том, что Дэвис испугался, как бы его репутации не нанесли урон именно картинки, развешанные Неллой. Между прочим, безымянное агентство, на которое они работали, было нелегальной организацией. У них не существовало официального начальства. Поэтому, чем бы ни занимался Дэвид во время своего рабочего дня, он постоянно нарушал то один, то другой закон.

Надо сказать, что Дэвид, как и все остальные работники агентства, не знал, что служит инструментом подпольной деятельности.

Он получал свои чеки от департамента юстиции. Он считал, что является его работником, подписал клятву о неразглашении тайны и продолжал верить, что является частью легального отдела, борющегося с организованной преступностью и международным терроризмом. Хотя в их работе можно было заметить некоторые противоречия и неувязки.

Когда Дэвид сорвал третью вырезку со стены и смял ее в руке, Нелла Шир заметила:

– Может, вы так ненавидите эти картинки потому, что они слишком сильно возбуждают вас? Наверное, вы не желаете признаться в этом даже самому себе. Вы никогда не пытались проанализировать свои чувства?

Рой увидел, как Дэвид борется с собой, чтобы не выпалить ей первое, что пришло ему на ум.

Потом Дэвид сказал:

– Нам нужно знать, чьи это отпечатки. Свяжитесь с ФБР и проверьте через них. Начните с «Индекса», который скорее выполнит для нас эту работу.

В ФБР хранилось сто девяносто миллионов отпечатков пальцев. Хотя компьютер последней модели мог сравнивать тысячи отпечатков в минуту, понадобится много времени, если ему придется проверить все имеющиеся отпечатки.

С помощью новой программы – «Индекс латентных описаний» – можно было значительно облегчить задачу и быстрее получить результаты.

Если они искали подозреваемых в серии убийств, им следовало указать, что было характерно для данных убийств – пол и возраст каждой жертвы, способы совершения преступления, любые сходства в состоянии трупов, места, где были найдены тела. Тогда машина могла сравнить все данные с теми, которые имелись в памяти компьютера. Затем она выдавала список подозреваемых и их отпечатки пальцев. Тогда нужно было сравнить только несколько сотен, а иногда и просто несколько десятков отпечатков пальцев вместо нескольких миллионов.

Нелла Шир повернулась к своему компьютеру и сказала:

– Давайте мне сведения по этому человеку, и я создам вам новую базу данных.

– Мы не ищем известного преступника, – сказал Дэвид.

Рой добавил:

– Нам кажется, что он мог быть в специальных войсках или проходил специальные тренировки по особой тактике и оружию.

– Эти парни все такие крутые, – сказала Нелла Шир. Дэвид Дэвис опять нахмурился. – Кто он – морской пехотинец, армейский офицер, летчик или моряк?

– Мы не знаем, – ответил ей Рой.

– Может, он вообще нигде не служил. Он мог работать в местной полиции или полиции штата. Мог быть агентом бюро или служащим каких-то еще отделений или агентств.

– Компьютер сработает, только если я заложу в него данные, которые помогут сузить сферу поиска, – нетерпеливо заметила Нелла Шир.

Сто миллионов отпечатков в системе проверки бюро составляли файлы криминальных происшествий, а еще оставались девяносто миллионов, которые принадлежали федеральным служащим, военным, работникам секретных служб, государственным и местным офицерам, служившим закону. И, кроме того, там находились отпечатки пальцев зарегистрированных иностранцев. Если бы они знали, что их подозреваемый был, например, отставным морским пехотинцем, им не нужно было бы трогать эти девяносто миллионов файлов.

Рой открыл конверт, который ему недавно отдала Мелисса Виклун. Он вынул оттуда компьютерный портрет человека, за которым они охотились. На обороте фотографий были данные, которые при фотоанализе смогли собрать о человеке, виденном в бунгало прошлой ночью. Да еще и под прикрытием дождя.

Рой прочитал, что там написано:

– Белый мужчина лет двадцати восьми – тридцати двух. – Нелла Шир быстро печатала. На экране появились данные. – Рост сто семьдесят восемь сантиметров, – продолжал Рой. – Вес – семьдесят четыре, плюс-минус два килограмма. Шатен с карими глазами.

Он перевернул фото, чтобы посмотреть на мужчину. Дэвид тоже нагнулся к фотографиям. Рой сказал:

– У него лицо обезображено шрамом. Справа. Начиная от уха и кончая подбородком.

Дэвид предположил:

– Мог он получить подобные ранения во время несения службы?

– Возможно. Мы можем предположить, что его уволили со службы по ранению или даже по инвалидности.

– Уволен он или ушел в отставку по инвалидности, – возбужденно заметил Дэвид, – в любом случае можно поклясться, что с ним должен был заниматься психиатр. Такой шрам – это сильный удар по самолюбию и нервам человека. Действительно ведь ужасно!

Нелла Шир быстро развернулась на своем вращающемся кресле, выхватила портрет из рук Роя и посмотрела на него.

– Ну-у-у, не знаю… Мне кажется, что он выглядит достаточно сексуальным. Опасным и сексуальным.

Дэвид сделал вид, что не слышит ее, и сказал:

– В наше время правительство весьма заботится о самоуважении. Отсутствие уважения к себе является источником преступлений и социального беспокойства. Вы не станете грабить банк и не пристукнете старушку, если прежде не решите, что вам в жизни ничего не остается, как только быть дешевым воришкой!

– Да-а-а? – заметила Нелла Шир, возвращая фото Рою. – Я знала тысячи говнюков, которые считали себя лучшими произведениями Боженьки!

Дэвис твердо заметил:

– Добавьте в его описание консультации у психолога.

Нелла внесла это в компьютер.

– Что еще?

– Все. Сколько времени займет проверка? – спросил ее Рой.

Шир еще раз прочитала список данных на экране.

– Трудно сказать. Не более восьми или десяти часов. Может, и меньше. Может, гораздо меньше. Не исключено, что ответ придет часа через два, и тогда у меня будут его адрес, номер телефона, фамилия и имя и даже сведения о том, как он снимает свои брюки: не выворачивает ли их наизнанку.

Дэвид Дэвис, все еще держа в руках смятые фото культуристов и беспокоясь о своей служебной характеристике, казалось, еще сильнее обиделся на ее замечание.

Рою стало интересно.

– Вот как? Может, через два часа?

– Зачем мне врать вам? – недовольно сказала Нелла.

– Тогда я не стану далеко отходить от вас. Он нам очень нужен.

– Считайте, он почти ваш, – сказала Нелла Шир, начиная поиски.

В три часа у них был поздний ланч на заднем крыльце. Длинные тени эвкалиптов ползли по каньону в желтом свете заходящего солнца. Спенсер съел сэндвич с ветчиной и сыром и запил его пивом. Он удобно устроился в качалке. Рокки быстро одолел миску своей еды и начал клянчить у хозяина остатки сэндвича. Он грустно и умоляюще смотрел на Спенсера, улыбался, жалко скулил, виляя хвостом, выдал все свои трюки и получил желаемое.

– Лоуренс Оливье проиграл бы тебе, – сказал ему Спенсер.

Доев сэндвич, Рокки спустился по ступенькам и пошел на задний двор в кусты, чтобы на приволье без промедления заняться своим туалетом.

– Подожди, – сказал Спенсер.

Собака остановилась и посмотрела на него.

– Ты вернешься, и у тебя будет полно колючек и репейника в шерсти. Мне понадобится целый час, чтобы вычесать их. У меня на это нет времени.

Он встал с качалки, повернулся спиной к собаке и уставился на домик, допивая пиво.

Рокки вернулся, и они пошли в дом. Тени деревьев уже темнели и росли, но ими никто не любовался.

Рокки задремал на диване. Спенсер уселся за компьютер и начал поиски Валери Кин. Из бунгало в Санта-Монике она могла уехать куда угодно. Перед ней расстилался огромный мир.

С одинаковым успехом он мог искать ее на Борнео и в соседней Вентуре. Поэтому он должен был отойти назад, в прошлое.

У него была одна-единственная подсказка.

Вегас. Карты. Они просто порхали в ее руках.

То, что она знала Вегас и легко манипулировала картами, могло означать, что она там жила и работала в казино крупье.

С помощью своей обычной уловки Спенсер проник в главный компьютер департамента полиции Лос-Анджелеса. Отсюда он перепрыгнул в сеть обмена информацией между полицией штатов. В прошлом ему приходилось заниматься этим довольно часто. Потом он быстро пересек границы и попал в сеть компьютера департамента шерифа в Неваде. Там содержались материалы по Лас-Вегасу.

Спящая на диване собака подергивала ногами, наверное во сне гоняясь за кроликами. Хотя, имея в виду характер Рокки, видимо, за ним гонялись кролики.

Слегка покопавшись в компьютерных сведениях шерифа и между прочим «полистав» личные дела его сотрудников, Спенсер наконец обнаружил файл под названием «Коды Невады».

Спенсер подозревал, что там находится, и ему очень хотелось попасть в этот файл.

«Коды Невады» имели специальную защиту. Чтобы пользоваться ими, ему требовался номер, дававший право входа в файл.

Как ни странно, но во многих полицейских агентствах для этого использовался номер жетона полицейского офицера или, если дело касалось служащих, номер чьей-то личной карточки. Все эти номера можно было получить из списков персонала – они защищались не так строго. Он еще раньше получил несколько номеров полицейских значков на тот случай, если они ему понадобятся. Теперь он набрал один из них, и коды Невады открылись ему.

Это был перечень цифровых кодов, с помощью которых он мог получить любые данные, из компьютера любого государственного агентства и учреждения, находившегося в штате Невада. Спенсер не успел моргнуть глазом, как пролетел пространство от Лас-Вегаса до Невады и добрался до комиссии по азартным играм в городе Карсоне.

Эта комиссия выдавала лицензии всем казино в штате и следила за выполнением всех законов и правил, которые регламентировали работу казино. Все, кто желал сделать инвестиции или стать служащим казино и вообще индустрии азартных игр, проходил проверку и должен был доказать, что не связан с известными криминальными личностями. В семидесятых годах усиленными действиями комиссия смогла выдворить большинство мафиози, основавших самую выгодную индустрию в Неваде. Они уступили место киномагнатам «Метро-Голдвин-Майер» и хозяевам сети отелей «Хилтон».

Было бы логичным предположить, что и остальные служащие казино, но более мелкого ранга – хозяйки игровых столов и девушки, разносившие коктейли, – тоже проходили такую же, но менее тщательную проверку и также получали идентификационные карточки – удостоверения личности. Спенсер проверял разные меню и списки и через двадцать минут нашел записи, которые искал.

Данные, которые относились к разрешению работать в казино, делились на три основных файла: «Закончившие срок службы», «Работающие в настоящее время» и «Ожидающие решения».

Валери работала в «Красной двери» в Санта-Монике уже два месяца, и Спенсер решил начать с файла «Закончившие срок службы».

Пока Спенсер пробирался в компьютерных дебрях, он наткнулся еще на несколько файлов, которые были так же основательно защищены, как и эти, но оказались косвенно связаны друг с другом. Эти файлы содержали важные сведения, касающиеся национальной обороны. Система позволяла искать кого-либо в этой категории с помощью двадцати двух признаков, начиная от цвета глаз и кончая местом работы в настоящее время.

Он набрал: Валери Энн Кин.

Через несколько секунд система ему ответила: «Не значится».

Он перешел к файлу «Работающие в настоящее время» и снова напечатал ее имя.

Не значится!

Спенсер перешел к файлу «Ожидающие решения». Результат был прежним.

Валери Энн Кин была неизвестна комиссии в Неваде, занимавшейся игорным бизнесом.

Некоторое время он расстроенно смотрел на экран, потому что верная, казалось бы, догадка завела его в тупик. Потом он решил, что женщина, которая переезжала с места на место, не могла везде называться одним и тем же именем, иначе ее легко было бы выследить. И если Валери жила и работала в Вегасе, то, скорее всего, под другим именем.

Чтобы найти его в файле, Спенсеру нужно было быть семи пядей во лбу.

Ожидая, пока Нелла Шир найдет им мужчину со шрамом, Рой Миро очень опасался, что ему придется провести долгие часы за вежливыми разговорами с Дэвидом Дэвисом. Он бы предпочел сразу съесть булочку, начиненную цианистым калием, и запить ее огромным бокалом охлажденной кислоты, а не терять зря времени с гениальным исследователем отпечатков пальцев.

Ему пришлось сказать, что он накануне не спал всю ночь, хотя на самом деле проспал ее сном безгрешного святого после того бесценного подарка, который сделал Пенелопе Беттонфилд и ее мужу. Рою удалось очаровать Дэвида, что тот предложил ему воспользоваться для отдыха его офисом.

– Я настаиваю на этом. Действительно, вы даже не пытайтесь сопротивляться! – заявил ему Дэвид, резко жестикулируя и часто кивая. – У меня здесь есть кушетка. Вы можете прилечь. Вы мне совсем не помешаете. Меня ждет работа в лаборатории. Мне здесь совершенно нечего делать.

Рой не собирался спать. В прохладном полумраке офиса, куда калифорнийское солнце не проникало сквозь жалюзи, Рой решил полежать и, глядя в потолок, попытаться представить себе ядро своего духовного бытия, где его душа соединялась с мистической силой, правящей космосом, и подумать о смысле существования.

Каждый день он все яснее ощущал свое предназначение. Он искал истину, и его волновали поиски новых познаний. Но как ни странно, он заснул.

Ему снился идеальный мир. Там не было зависти или жадности, не было горя. Там все были похожи друг на друга. Секс был един для всех, и человеческие существа репродуцировались с помощью скромного партеногенеза в изоляции ванной комнаты, и это случалось не так часто. Кожа у всех была одного цвета – бледная с голубизной.

Все были весьма красивы. Там не было глупых существ, но никто не выделялся своим умом. Все носили одинаковую одежду и жили в похожих домах. По вечерам в пятницу вся планета играла в бинго. Выигрывали все, а по субботам…

В этот момент его разбудил Верц. Рой был вне себя от ужаса, потому что спутал сон и реальность. Глядя в бледное и круглое, как луна, лицо помощника Дэвиса, освещенное настольной лампой, Рой решил, что он сам со всеми остальными людьми в мире стал похож на Верца. Он пытался закричать, но у него пропал голос.