Текст книги "Как брать интервью. Искусство задавать правильные вопросы и получать содержательные ответы"

Ситуация еще больше усложнилась, когда секретарь сказала мне, что на разговор у нас будет не больше двадцати минут.

– Но это главный материал номера, – взмолился я. – Мне нужно больше двадцати минут.

– Это его абсолютный максимум, – ответила она. – Или так, или никак.

Это означало одно: я должен был так подготовиться, чтобы полезной для меня стала каждая из этих двадцати минут.

Я начал сбор фоновой информации с разговора с редактором спортивной колонки в газете городка Фейетвилл, в котором расположен Арканзасский университет.

– Что мне необходимо знать об этом человеке? – спросил я во время звонка. – Какие вопросы остались без ответа, когда он уехал из Арканзаса? Вы не жалеете, что не успели что-то спросить у него?

Я получил очень ценные сведения, после чего репортер предложил мне ознакомиться с некоторыми статьями о Хольце, опубликованными в его газете, а также подсказал, с кем еще я мог бы о нем поговорить. Ничего подобного интернет-поиск вам не даст. Мой любимый момент в сборе таких вот фоновых знаний наступает тогда, когда собеседник восклицает: «А знаете, с кем вам просто необходимо поговорить?!» И вам называют имя совершенно незнакомого человека, который знает почти все, но находится далеко за пределами поля зрения общественности. Подготовительные интервью почти всегда ведут к новым подготовительным интервью.

Еще я поговорил с игроками арканзасской футбольной команды, игравшими под руководством Хольца. Поговорил с директором спортивной программы университета, помощниками тренера, работавшими с ним, директором спортивной программы Миннесотского университета и участниками команды, которые должны были начать тренироваться под его началом в следующем сезоне. Потом я обратился к его жене и детям. Все это я проделал по телефону. Я не планировал воспользоваться этими сведениями (или хотя бы их частью) в очерке. Все это было подготовкой к интервью.

Я где-то прочитал, что его любимой книгой была «Магия большого мышления» (The Magic of Thinking Big). Я купил ее и прочел по диагонали. Еще я узнал, что он был христианином и очень серьезно относился к своему вероисповеданию. И любил делать фокусы, когда выступал перед широкой аудиторией. Я узнал, что он выступает в Ротари-клубе, и сходил послушать его выступление.

Перед таким важным интервью я хотел добиться ощущения, будто уже хорошо знаю этого человека, даже не будучи лично с ним знаком. Интервью прошло хорошо, потому что я был к нему подготовлен. И подготовлен очень неплохо.

Избегайте клише

Во время предварительных интервью я часто задаю вопрос, о чем спросили бы эти люди моего героя, если бы сами брали у него интервью. Если ответы нескольких человек совпадают, я рассматриваю ситуацию с двух ракурсов: во-первых, я понимаю, что в жизни моего будущего собеседника есть что-то, о чем публика хочет знать, но не знает, и сказанного им раньше по данному вопросу явно недостаточно.

Во-вторых, вовсе не исключено, что моего гостя спрашивали об этом уже много раз, чем порядком утомили его. Сколько раз спрашивали у Джорджа Плимптона, каково это – быть одним из немногих людей, взявших интервью у Эрнеста Хемингуэя? Что я смогу добавить к уже сказанному? Хороший интервьюер постарается избежать очевидных вопросов. Я люблю спрашивать о сложном[31]31
  Подробнее об этом читайте в главе 7.


[Закрыть]. Но стараюсь избегать вопросов, которые задавали все остальные журналисты. Карима Абдул-Джаббара никто уже не спрашивает, как ему живется при таком росте.

Когда я готовился к интервью с Диззи Гиллеспи, я несколько раз наткнулся на упоминания того, как во время игры на трубе у него раздувается шея. Я просмотрел несколько видеозаписей его концертов, и он на самом деле выглядел как воздушный шар, готовый вот-вот взорваться. Ему всю жизнь задавали вопросы об этой его особенности. Спроси я еще раз, ничего нового я бы не добился. К тому же интервью должно было быть не о физиологии, а о передаче знаний следующим поколениям.

Предсказуемые вопросы – это как клише в письменном тексте. Спортивный журналист Рик Рейли рассказывал, что пытается вообще не использовать первую метафору или сравнение, которые приходят в голову в процессе работы над материалом. Когда он описывает, с какой скоростью игрок бежит, чтобы произвести перехват на второй базе, всегда есть соблазн ввернуть фразу вроде «он помчался как стрела». Но это избитое сравнение, и читатели не обращают на него особенного внимания, потому что они его слышали уже тысячу раз. Рейли предложил более предпочтительный, на его взгляд, вариант: «он помчался, как в бухгалтерию за зарплатой».

То же самое происходит и в случае вопросов для интервью. Первые пришедшие вам в голову вопросы, скорее всего, наименее интересны, и вашему собеседнику их задавали уже много-много раз. Если вы ждете от него вовлеченности, вдумчивости, ярких метафор, проявления своих человеческих качеств, не задавайте вопросов, которые задают все и каждый. А если он еще и говорит: «Об этом меня постоянно спрашивают», это, увы, плохо вдвойне: во-первых, он ставит вам в укор, что вы плохо подготовились, а во-вторых, он уже столько раз отвечал на этот вопрос, что вряд ли даст вам интересный ответ. И худшее: можете не сомневаться, что ваш собеседник уже немного разочаровался в том, как пройдет интервью в целом. Он уже думает, как бы отделаться от вас поскорее, и припоминает, что у него дальше в графике. Сидит и думает, как он через месяц поедет на рыбалку.

Если же вы решили задать часто задаваемый вопрос, по крайней мере убедитесь, что задаете его намеренно, а не из лени. Может быть, именно вам удастся получить четкий ответ и раз и навсегда поставить на этой теме точку.

Пример эффективного применения этой стратегии – телеведущая Барбара Уолтерс, которая в 1984 году брала интервью у Майка Уоллеса из программы «60 минут». Она начала свое интервью со слов о том, что, когда она говорила разным людям, что хочет пригласить в студию великого и ужасного Уоллеса, все в один голос просили задать ему один вопрос.

«Почему он красит волосы?» – предположил Уоллес. И был прав. Он признался – на национальном телевидении, – что многие считают, будто он закрашивает седину, но он уверял, что, пусть ему на тот момент было 66, его черные как смоль волосы не подвергались окрашиванию и выглядели точь-в-точь как в юности. Свой цвет.

Еще одна причина, по которой этот вопрос можно назвать стратегически верным, заключается в том, что он помог Барбаре Уолтерс расслабить собеседника и тот рассказал ей о своем отце и процессе взросления[32]32
  Больше о стратегической важности того, в какой последовательности идут вопросы, читайте в главе 4.


[Закрыть].

Когда я брал интервью у писателя и журналиста Гэя Тализа, создавалось впечатление, что буквально все, кто когда-то обращался к нему за интервью, были озабочены одной конкретной статьей, которую он написал в журнал Esquire еще в 1966 году. Статья называлась «Фрэнк Синатра простудился» (Frank Sinatra Has a Cold). Это замечательный материал, Esquire по сей день считает его одной из лучших своих публикаций. Но я брал интервью в 2008 году, спустя 40 с лишним лет после появления в печати той статьи. Может быть, он и был в состоянии рассказать что-то новенькое о создании того материала, но я в этом сомневался.

Интервью мы назначили на вечер (в день его рождения), в студии присутствовала публика, и наш разговор транслировался по телевидению. Чтобы порекламировать это событие, он согласился на радио-интервью в тот же день, но чуть раньше по времени. Сможете угадать, на что интервьюер опирался в течение всей программы? Правильно, на «Фрэнка Синатру», который простудился. Всю программу Тализ, очевидно, скучал, и я его не виню. Мне тоже было скучно. Он отвечал на одни и те же вопросы раз сто. Я пообещал себе, что мой гость немного взбодрится у меня в студии. Если история про Синатру всплывет сама, что ж, я не буду ее избегать. Но со времен публикации того материала Тализ подготовил массу замечательных статей, и я точно знал, что нам будет что обсудить. Я даже нашел в одной из его статей, пожалуй, самое длинное предложение из всех, что мне довелось прочитать в жизни. Я попытался изобразить его графически и увидел, что это предложение идеально построено. Можно сказать, изумительно. Как формула Эйнштейна E = mc², только длиннее. Мне показалось, Тализу будет интереснее поговорить об этом, чем вспоминать историю, о которой его спрашивают по кругу много лет подряд. И вот я прочитал ему предложение из 426 слов, в котором он описывает, как сидит в ресторане[33]33
  Не буду его цитировать, но, если вам любопытно, можете найти его на странице 71 в книге «Жизнь писателя» (Talese G. A Writer’s Life. Alfred A. Knopf, 2006. P. 71.). Впечатляет!


[Закрыть].

Его, кажется, очень развлекло, что я не понимал, почему ему пришлось написать такое длинное предложение, и, когда я дочитал его вслух до конца, он протянул мне руку для рукопожатия. С этого начался наш разговор о его писательском таланте.

Возможно, про статью «Фрэнк Синатра простудился» мы поговорили бы плодотворнее. Но, честно говоря, я в этом сомневаюсь.

Не увековечивайте мифы

Если вы хотите поговорить с гостем о чем-то, что уже обсуждалось, убедитесь, что обладаете корректной информацией. Ничто так не выдает вашу лень или неопытность, как повторение чего-то, что очень вас заинтересовало, но на самом деле не является правдой, или что изначально считалось правдой, но было с тех пор опровергнуто. Подготовка, помимо всего прочего, заключается еще и в том, чтобы отобрать самую правдивую из доступной вам информации. Если ваш собеседник скажет: «На самом деле сейчас все не совсем так» или «Ваши данные немного устарели», ваш авторитет пострадает.

Не так уж сложно заполучить актуальные данные. Проверка правдивости городских легенд, слухов и предположений тоже не представляет большого труда. В век итернета безответственно и непростительно не проверять так называемые факты дважды.

На форуме в Сиракузском университете в 2009 году замечательный писатель и журналист Кен Аулетта брал интервью у выдающихся журналистов Барбары Уолтерс и Стива Крофта. Оно продемонстрировало, что даже лучшие из лучших допускают промахи, когда халтурят в процессе подготовки:

АУЛЕТТА: Барбара, как звучит самый глупый вопрос, который вы задали в своей жизни и хотели бы забрать свои слова обратно?

УОЛТЕРС (в замешательстве): Самый глупый вопрос, который я задала?

АУЛЕТТА: Начинается со слова «дерево».

Аулетта имел в виду популярную историю о том, как Барбара Уолтерс в одном телевизионном интервью спросила у Кэтрин Хепбёрн: «Если бы вы были деревом, то каким?» Эта история сделала Уолтерс предметом насмешек, и много лет ее постоянно из-за этого высмеивали.

Проблема в том, что она никогда не задавала этот вопрос Хепбёрн и решила, что форум в Сиракузском университете – хороший повод исправить эту ошибку. Она объяснила, что в том интервью назвала Хепбёрн легендой, на что ее гостья ответила: «Я как старое дерево». Как любой хороший интервьюер, Уолтерс подхватила это высказывание и сымпровизировала: «Какая порода дерева?» И Хепбёрн пояснила, почему считает себя старым дубом.

А дальше где-то произошел сбой: молва стерла первоначальную реплику Хепбёрн, и остались лишь поводы посмеяться над Уолтерс, потому что она задает глупые вопросы наподобие «Каким деревом вы могли бы быть?».

Когда Уолтерс закончила рассказ об этом заблуждении, Аулетта, отдадим ему должное, отреагировал: «И вот вы стали свидетелями того, как мой собственный вопрос попадает в категорию тупейших в мире».

А ведь этот вопрос мог бы и не попасть в эту категорию, если бы он чуть лучше подготовился. И краснеть бы не пришлось.

Даже если историю рассказывали много-много раз, это не означает, что она правдива.

Как узнать, что вы достаточно хорошо подготовились? Для меня хороший знак – когда я начинаю встречать одну и ту же информацию в разных источниках (в письменных текстах, видеозаписях, отчетах библиотекарей, интервью). Есть вероятность, что ваш уровень подготовки никогда вас полностью не удовлетворит. Всегда останется какой-нибудь человек, с которым можно поговорить, или журнал, который можно прочесть, чтобы узнать еще больше по интересующему вас вопросу. Вы широко разбрасываете сеть, но наступает момент, когда пора собирать ее. Иногда я прекращаю подготовку из-за того, что мне не хватает времени. Но помните: частичная подготовка всегда лучше полного ее отсутствия. Вам необходимо достаточно материала, чтобы отступить от основного мотива, но не слишком далеко.

Ваше интервью может начаться в Тунисе, перескочить в Белфаст, потом в Дубьюк, Боготу, Гавану, Неаполь, Арушу и Рейкьявик, но начать надо со знания, где находится Тунис и как туда вернуться.

4
Переходим к плану
Продумайте структуру интервью, но будьте готовы от нее отказаться

Как и в рассказах, в статьях и в интервью очень важна структура. Говорят, все формы жизни стремятся к упорядоченности. Даже люди, у которых мы берем интервью. Вам нужно дать понять собеседнику (как и читателю), что все эти вопросы подчиняются определенной логике, что вы все продумали и имеете четкий план. Если вы берете интервью перед аудиторией, как это обычно происходит со мной, то же самое чувство вы должны внушить всем присутствующим в студии.

Думаю, каждому приходилось слышать истории, которые самому рассказчику казались полными глубокого смысла, но для людей, сидящих рядом за столом, они не представляли ровным счетом никакого интереса. Ни уму ни сердцу. Просто байка. Воспользуюсь грамматическими терминами: это было определение, которое ничего не определяло. Когда такой рассказ подходит к концу, повисает тишина, пока кто-нибудь не говорит: «Прикольная история, братан».

Нельзя, чтобы нечто подобное случилось с вашим интервью. Оно должно быть помещено в контекст, иметь пространственные и временные координаты, иметь направление, чтобы каждый мог понять, куда оно движется.

Но даже если вы берете интервью тет-а-тет, вам необходимо дать собеседнику почувствовать, что вы обдумали этот разговор до его начала и что одна мысль намеренно ведет к другой. Если ваш источник чувствует, что это не более чем бессистемное перекидывание реплик туда-сюда, ему становится неловко, и он, помяните мое слово, начинает отвечать более сжато, чтобы побыстрее закончить этот диалог.

Если вы в рамках своей профессии регулярно разговариваете с другими людьми, вы наверняка понимаете, почему это важно. Врач задает пациенту вопрос, оценивает имеющиеся симптомы, немного откатывает назад и задает вопросы о его жизни, семье, окружении – и только потом продумывает план действий. Специалисты отдела кадров выбирают структуру ведения собеседования, обычно переходя от биографии кандидата к качествам хорошего наемного работника, пониманию корпоративной культуры и места, которое кандидат рассчитывает занять. Даже когда я звоню по телефону в службу техподдержки из-за проблемы с телефоном или компьютером, если на том конце человек знает свое дело, его грамотно структурированные вопросы приведут к разрешению всех сложностей.

ВАША ИСТОРИЯ НАЧИНАЕТСЯ ЗДЕСЬ

У интервью должно быть интересное начало, развитие, затем наступает момент кульминационного вопроса или темы (и тогда ваш собеседник вынужден серьезно задуматься над ответом), после чего приходит очередь «заминочных» вопросов, ведущих к развязке.

При таком подходе ннтервью мало отличается от художественного произведения, которое обычно представляет собой как раз такую «арку»: интересное начало, ускорение и замедление действия, потом критический момент, спад действия и развязка. Хорошие интервью обычно подчиняются такой же логике, и вы воссоздаете ее в последовательности вопросов. Вам вряд ли захочется читать рассказ, в котором кульминация оказывается в самом начале. Если поступите так в своем интервью, оно может «сдуться» всего за несколько минут. Вам нужно двигаться к кульминации поступательно и подпитывать ожидания и собеседника, и аудитории. Правильная повествовательная структура позволяет вашему гостю постепенно укреплять доверие к интервьюеру, чувствовать себя более комфортно в разговоре. Хорошие разговоры (а именно такое впечатление должно складываться у собеседника) обычно имеют какой-либо центр внимания. Структура помогает вам сосредоточиться, чтобы вы с собеседником не производили впечатление котов, которых легко отвлечь солнечным зайчиком. В глубине сознания у вас всегда есть «пункт назначения».

Многие из моих студентов, обучающихся писательскому мастерству, слишком подробно описывают место и время действия рассказов и эссе, отчего действие подолгу не начинается. Они пишут длинные экскурсы в историю, вплетают собственные автобиографии, откладывая все действие на потом. Сколько раз мне приходилось зачеркивать сразу несколько абзацев (или даже страниц!), рисовать стрелку напротив того абзаца, где начинает происходить хоть какое-то действие, и писать на полях: «Ваша история начинается здесь».

Если вас зовут не Кен Фоллет и вы не пишете роман на тысячу страниц, действие которого разворачивается в третьем веке, вам не обязательно долго запрягать – переходите сразу к действию. Ваша история должна заинтересовать читателя с самого начала.

За годы работы мне нередко попадались интервью, в которых вступление, казалось, длилось вечно: интервьюеры не имели представления о том, как остановиться и включить своего гостя в беседу. Вступление было таким многослойным, а интервьюер был так влюблен в себя, свое остроумие и привлекательность, что мне хотелось крикнуть: «ДА ЗАТКНИСЬ ТЫ УЖЕ!!!» Поверьте, на самом деле я и во время просмотра некоторых своих интервью кричал самому себе: «ДА ЗАТКНИСЬ ТЫ УЖЕ!!!» Я будто бы раскручивал над головой лассо и забывал, что должен рано или поздно его отпустить и заарканить теленка. Я все крутил и крутил лассо.

Просто заткнитесь уже и арканьте теленка.

ИСКЛЮЧЕНИЯ

Некоторые интервью проходят в режиме блиц-опроса. Вы спрашиваете у очевидца: «Что вы видели?», или «С какой стороны прилетел метеорит?», или «Где вы были, когда это произошло?», или «Что вы успели взять с собой из дома, когда ваш район эвакуировали?», или «Что вы первым делом сделали, когда выиграли стипендию Мак-Артура?». Последний из этих вопросов я и правда задал, и ответ был прекрасен: «“Вольво” свой починил». Вам все еще нужно задавать хорошие вопросы, но у вас не всегда есть время на то, чтобы обдумать формулировки и структуру. Невозможно выдерживать структуру, если с вами группа репортеров и вы боретесь за шанс задать свой вопрос. Иногда вас хватает ровно на то, чтобы спросить: «Что случилось?»

Но в случае заранее назначенного интервью, цель которого глубже, чем просто записать отчет очевидцев, вопросы и их последовательность нужно обдумывать со всей серьезностью.

О ВАЖНОСТИ СТРУКТУРЫ

На совесть подготовленное интервью приносит чувство уверенности и вам, и вашему собеседнику. Вы знаете, что придерживаетесь выбранной линии, собеседнику передается ваша уверенность и он расслабляется, а значит, может давать более продуманные ответы.

Если я понимаю, что мне предстоит серьезное интервью, в котором я буду поднимать на поверхность прошлое человека, его успехи и провалы, его мотивы, жизненные уроки, повлиявшие на него события и другие не ограниченные временем темы, тогда я очень методично подхожу к продумыванию последовательности вопросов. Я не хочу лезть в душу и сразу спрашивать о чем-то очень личном или философском, не хочу быть навязчивым. Как интервьюер вы должны в какой-то степени руководствоваться интуицией и чувствовать, когда настало время немного углубиться в тему, но я лично в первую очередь предпочитаю установить комфортный уровень общения с моим собеседником. Чем чаще вы будете это делать, тем больше сможете доверять своему шестому чувству и правильно выстраивать порядок вопросов.

Мой личный список писателей, которыми я восхищаюсь, возглавляет Джон Макфи. Он берет самые сложные и непонятные темы (геология, искусство, каноэ, апельсины) и преображает их, наполняя волшебством. Он умеет делать замечательные описания и схватывать очень важные детали. Но больше всего я ценю в нем приверженность жесткой структуре в своих текстах. Вот как охарактеризовали его в The New York Times Magazine: «Макфи одержим идеей структуры. Он начинает не покладая рук работать над композицией задолго до того, как садится писать. Кажется, энергии, которую он тратит, чтобы продумать, что за чем должно следовать, хватило бы на целый роман. И труд этот вознаграждается с лихвой»[34]34
  Anderson S. The Mind of John McPhee: A deeply private writer reveals his obsessive process // New York Times. September 28, 2017. URL: https://www.nytimes.com/2017/09/28/magazine/the-mind-of-john-mcphee.html


[Закрыть].

Когда мне предстоит масштабное интервью, я прохожусь по всем своим заметкам, всем подчеркнутым абзацам в книжке или статье, просматриваю все вопросы, которые, по мнению других людей, должен задать, и выписываю их в блокнот. Кому-то удобнее делать это на компьютере или в телефоне. Я так не могу, мне приятнее перелистывать страницы, чем переключать вкладки на экране. Если вам больше по душе экран, пожалуйста!

По окончании этого процесса передо мной оказываются страницы вопросов, комментариев, отрывков, которые я хотел бы подробнее обсудить с собеседником. Я распределяю эти вопросы на группы. Если между вопросами просматривается связь, я ставлю букву А напротив каждого из них. Другая группа вопросов, объединенных одной темой, получает букву Б. Я видел, что кто-то использует для той же цели не буквы, а цветные маркеры.

Потом я внимательно смотрю на каждый вопрос или утверждение под буквой А и распределяю их по очереди в соответствии с тем, в какой последовательности я задавал бы их внутри группы. Так у каждого вопроса появляется маркировка А-1, А-2 и т. д., затем Б-1, Б-2 и т. д. Этот порядок зависит от логики: что меня интересует в первую очередь, к чему можно перейти позже.

Затем я переписываю вопросы в нужном порядке, как бы подбирая детали пазла. Интересно, что хронологический порядок почти всегда сбивается.

Используя этот метод, я, получается, выписываю вопросы как минимум дважды: в первый раз – чтобы просто зафиксировать их, во второй раз – чтобы распределить их по порядку. После двух записываний вопросы оседают у вас в памяти, и вы лучше запоминаете, что за чем идет, без необходимости постоянно подглядывать в блокнот. Интервью становится больше похожим на беседу, а это как раз то, что нам нужно.

НЕБОЛЬШОЙ ПЛАН МНОГОГО СТОИТ

Терри Гросс, чья программа «Свежий воздух» (Fresh Air) транслируется на Национальном общественном радио (NPR), идеально умеет выстраивать структуру разговора. Темы, которые она обсуждает с гостями, выстроены в логическом порядке. Создается впечатление, что они буквально перетекают одна в другую. Она поднимает вопрос текущего проекта того или иного собеседника, потом может заинтересоваться его прошлым, потом снова вернуться к настоящему, потом уйти метров на сто в сторону и обсудить вопросы расовые или гендерные проблемы, религию или ситуацию в мире, а затем снова обратиться к настоящему. Ее интервью всегда имеют направление. В них нет ничего случайного.

Но как определить, что выбранный вами порядок является правильным? В целом он зависит от цели интервью. Если вы разговариваете с кем-то, потому что вас интересует история его или ее жизни, как, например, в интервью типа «Как вы оказались в теперешней ситуации?», то разумно следовать хронологическому порядку. Если же вы ищете глубины и хотите что-то хорошо понять и это нечто неконкретное и неизмеримое количественно, то оптимально выбрать порядок «от простого к сложному, а потом к еще более сложному».

В любом случае вот три простых вопроса, которые я задаю себе, пытаясь понять, правильный ли порядок вопросов я выбрал: 1) Что мне нужно знать? 2) Что нужно знать моим читателям и зрителям? 3) Как наиболее эффективно получить ответы на вопросы 1 и 2?

Хронологический подход

Самые запоминающиеся истории обычно не начинаются с рождения главного героя и не следуют за течением его жизни до самого смертного часа. (Есть исключение: Супермен.) Многие хорошо продуманные истории начинаются с действия, затем идет возвращение к прошлому – с чего все началось – или описывается место действия, затем история снова возвращается в настоящее. Это не магическая формула, но так легче подпитывать интерес аудитории. Писатели могут (и часто так и делают) строго следовать хронологии, но это вовсе не обязательно. И если вас зовут не Габриэль Гарсия Маркес и вам не все равно, насколько читатель запутался в структуре романа «Сто лет одиночества», каждая часть вашей истории должна логически следовать из предыдущей.

В случае с интервью вы стоите перед таким же выбором. Вы можете начать разговор с самого начала, но это не обязательно. Готовясь к беседе с Джойс Кэрол Оутс[35]35
  Джойс Кэрол Оутс (род. 1938) – американская писательница, прозаик, поэтесса, драматург, критик. Одна из ведущих американских романисток с 1960-х гг. – Прим. перев.


[Закрыть], я решил, что хронологический подход будет оптимален. Мне показалось, то, что ее детство было довольно уединенным, добавляет важный штрих к пониманию ее писательских трудов.

Тематический подход

Когда я готовился к интервью с Мэри Карр, мне показалось интересным, что ее настоящей любовью была поэзия и что она часто пишет стихи, но известность ей принесли вовсе не они, а мемуары. Меня также увлекла история о том, как она стала писательницей, но я подумал, что ей самой будет интереснее, если я начну с разговора о потенциальном разрыве между тем, как она видит саму себя и как мир видит ее. Это, на мой взгляд, была более удачная тема для начала интервью, чем вопрос о первом стишке, написанном ею в детстве.

Но противоречие может быть весьма коварной темой для начала разговора. Может так случиться, что даже одно упоминание определенной темы резко положит конец интервью.

Я почувствовал, что не сильно рискую, начиная интервью с Мэри Карр с этого ее «полупротиворечия», потому что на самом деле это можно было даже назвать комплиментом. Ее прославили одни произведения, хотя сама она гораздо больше любила совершенно иные формы. Так у нее появился шанс рассказать, почему же она написала эти мемуары, и мы чрезвычайно одухотворенно поговорили об искусстве рассказывать истории. Другими словами, противоречие было позитивным. Скорее парадокс, чем конфликт.

Однако обычно, когда интервью не может обойтись без какого-либо спорного момента, начинать разговор именно с него не стоит. Сначала нужно обсудить все остальное, что важно, и лишь потом задавать самый сложный вопрос.

Если бы я начал с серьезного вопроса свое интервью с начальником Пограничной службы США по поводу стрельбы на границе, наша беседа продлилась бы не более минуты. Он бы точно так же выпрыгнул из-за стола и схватил меня за грудки, и этим бы наше интервью и ограничилось. Оставив этот вопрос напоследок, я все-таки успел из него вытянуть кое-что полезное.

Когда я готовился к интервью с писателем Дейвом Эггерсом, я знал, что он не часто соглашался поговорить с журналистами и не горел желанием разговаривать со мной. У меня сложилось впечатление, что он не доверяет журналистам в принципе. Эггерс согласился дать мне интервью в рамках «Писательского симпозиума» только при том условии, что оно не будет записано. Мы могли пообщаться в присутствии аудитории – не более того.

Зная, с какой подозрительностью он относится к нашему брату журналисту, я решил начать с вопроса о школьном учителе, который его вдохновил и внушил желание стать писателем. Я хотел немного его расслабить, поэтому решил начать с того, что, по моим расчетам, должно было вызвать у писателя приятные воспоминания.

В том случае я предположил, что поговорить о его писательской жизни в хронологии будет вполне разумно, что благодаря этому он начнет мне доверять. Он и начал. И какое-то время доверял.

ДРУГИЕ ВАРИАНТЫ

Когда я утверждаю, что интервьюеру необходим план и структура интервью, я не кривлю душой. Но структура не всегда бывает отражена в списке намеченных им вопросов.

Много лет назад у меня брала интервью одна колумнистка. С собой она принесла пачку карточек 10×15 см. Женщина села напротив меня и положила свою колоду на стол. На каждой карточке был записан вопрос. Она зачитывала вопрос с карточки, потом переворачивала ее и начинала записывать в блокнот мой ответ. Несколько раз, не дослушав мой ответ (или, по крайней мере, мне казалось, что я еще не все сказал), она брала следующую карточку и прочитывала про себя вопрос. То есть мысленно переходила уже к следующей теме. Меня это дико отвлекало. По-моему, такое поведение в корне противоречит идее полноценной беседы. Я даже подумывал, не сделать ли громкое признание о нераскрытом убийстве, чтобы проверить, слушает ли она меня вообще, но сдержался.

Не обязательно записывать абсолютно все вопросы. Но даже если вы их записали, убедитесь, что внимательно слушаете собеседника, чтобы можно было подхватить и развить какую-то мысль. Заперев себя в клетке написанных вопросов, вы рискуете упустить что-то важное и полезное.

Режиссер-документалист Эррол Моррис делал так, что убийцы, политики, офицеры полиции и самые обычные граждане рассказывали ему потрясающие истории. И он никогда не составлял список вопросов.

«Не верю я в списки вопросов, – сказал он как-то в интервью. – Честно говоря, я считаю их ужасной идеей… Если он у вас есть, это означает, что на самом деле вам не интересно слушать ответы своих собеседников. Например, они говорят нечто, что вызывает у вас вопрос, не прописанный в списке. И что тогда делать?»[36]36
  Thorn J. Q&A: Errol Morris on catching the interview bug // Columbia Journalism Review. July 14, 2017. URL: https://www.cjr.org/special_report/qa-errol-morris-on-catching-the-interview-bug.php


[Закрыть]

Но не у каждого интервьюера есть столько времени просто на то, чтобы часами с кем-то разговаривать, как у режиссера документального кино.

Недавно у меня брали интервью по поводу новостных медиа и демократии в городе Барранкилья, Колумбия. Это происходило на крупном общественном форуме. У интервьюера, редактора журнала из Боготы, вообще не было при себе никаких записей. Это обстоятельство подогрело мое любопытство, так что, когда мы стояли за кулисами и нас вот-вот должны были представить публике, я спросил, подготовил ли он вопросы или нас ждет полная импровизация. Он был опытный и уважаемый журналист. Я не волновался, просто любопытствовал.

– У меня такой стиль: я знаю, каким будет мой первый вопрос, – сказал он. – Куда разговор повернется дальше, зависит от полученного мною ответа.

Мне эта стратегия пришлась по душе. И интервью вышло просто фантастическое. Он был внимателен, знал, как задать хороший уточняющий вопрос, как поставить собеседника в затруднительное положение и как вернуться к определенному вопросу чуть позже, если данного ответа ему показалось недостаточно.

Но далеко не все так находчивы, как этот парень. Он отлично подкован в мировой политике, правах и злоупотреблении правами в новостных СМИ, текущих событиях в мире и общих тенденциях. Ему, кажется, было уже больше 50. У него большой опыт, так что, скорее всего, при таком подходе он ничем не рискует. Я предполагаю, что он был более методичным, когда только начинал и учился основам профессии. Для того чтобы так взять интервью, как произошло со мной, нужно обладать огромной уверенностью в себе. Риск состоит в том, что собеседник совсем не обязательно удачно ответит на самый первый вопрос. Что, если он скажет что-то вроде «Ну не знаю»? В каком направлении тогда двигаться интервьюеру? Я полагаю, что этот журналист достаточно хорошо подготовился к разговору со мной и узнал, что в некоторых темах я разбираюсь весьма неплохо, так что он знал, что ступит на весьма плодотворную почву для беседы. Приятная сторона процесса заключалась в том, что у меня сложилось полное ощущение, что я участвую в естественно текущем разговоре. Позднее я выразил ему свое восхищение.