Текст книги "Ускользающие тени"

– Тогда признайтесь, – улыбнулся Бьют, – что держит дома прелестную леди Сару – визит сестры или нежелание встретиться с кем-то при дворе?

– О ком вы говорите, сэр? – лукаво переспросила Луиза, которой были известны все слухи о чувствах короля к Саре.

– Вероятно, причина этому – ваш брат, – неожиданно произнес Бьют.

– Откуда вам это известно?

– Как советник его величества, я обязан быть в курсе всех дел, – подмигнул ей Бьют.

– О, так вы знаете об этом романе, милорд?

– Разумеется, – ответил он и погладил ее руку. Леди Джордж заметила, что все время, пока они играли в безик, к их столу никто не подходил, и, следовательно, не мог подслушать. Слегка ободренная таким уединением, она сказала:

– Мистер Фокс вмешался в это дело. Он имел наглость запретить моему брату посещать его дом и не позволяет Джону и Саре встречаться за его пределами. Вероятно, казначей надеется поймать рыбку побольше.

Граф приподнял брови:

– В самом деле! Генри Фокс тщеславен до мозга костей.

– Раз уж вы упомянули про это, скажу, что и я сама не в восторге от мистера Фокса. Слухи о его предках весьма настораживают.

– Значит, лично вы не возражаете против брака лорда Ньюбаттла и леди Сары?

– Совсем нет! Я считаю, что отказ моему брату – оскорбление для всей нашей семьи. – Леди Джордж глотнула шампанского и продолжала полушепотом: – В сущности, я делаю все, что в моих силах, чтобы помочь этой юной паре.

– Должно быть, это очень трудно – ведь им не позволяют встречаться.

Леди Джордж торжествующе улыбнулась:

– Конечно, с моей стороны не слишком хорошо пренебрегать желаниями опекуна Сары, но ведь они влюблены! Кто из нас не любил? И как смеет Фокс с его репутацией бывалого повесы становиться на их пути?

– Так вы помогаете им тайно встречаться? – спросил Бьют, изучая свои карты.

– Конечно. – Леди Джордж приняла оборонительную позу. – Утром в эту субботу, на рассвете они должны увидеться в Холленд-Парке, и во время этой встречи, я думаю, мой брат попросит руки Сары.

Граф опять приподнял брови:

– В самом деле? Значит, у них серьезные отношения?

– Серьезнее не бывает. Я не стала бы помогать им, если бы они затеяли грязную интрижку!

– Конечно, конечно, – примирительно произнес Бьют. – Разве это достойно честной женщины?

И тут он переменил тему разговора, – заговорил о последней придворной моде, похвалил новое платье леди Джордж с огромным кринолином. Действительно, Бьюту было не занимать обаяния, и к концу вечера Луиза Леннокс ясно поняла, почему всецело доверяют Бьюту король и принцесса Уэльская.

– Настоящий джентльмен, – заметила она своему мужу по дороге в Холленд-Хаус.

– Бьют?

– Конечно!

– Скорее ловкий прохвост.

– Джордж, как вы можете!

– Запросто, моя дорогая. Я бы на выстрел не подпустил к себе этого человека.

– Вы просто бессердечны, – выпалила Луиза и погрузилась в сердитое молчание.

– Но не настолько бессердечен, чтобы не помочь вам завтра утром.

Жена Джорджа вздохнула с облегчением:

– Вы так любезны, сэр, простите меня. Давайте вновь обсудим план.

– Поскольку мы остаемся ночевать в Холленд-Хаусе, все будет довольно просто. Я встану до рассвета, разбужу вас, и вместе мы поможем Саре выскользнуть из дома.

– Но нам это ничем не грозит?

– Об этом уже поздно думать, дорогая, – живо ответил ее муж. – Ваш брат уже предупрежден и прибудет на свидание вовремя, и если моя сестра отдала ему свое сердце – что ж, так тому и быть.

Лорд Джордж Леннокс был твердо убежден, что люди должны вступать в брак по собственному выбору, но даже он чувствовал себя виноватым, предателем надежд Кэролайн, когда в это морозное февральское утро помогал своей младшей сестре выйти из Холленд-Хауса. Однако один взгляд на просиявшее лицо Сары, заметившей впереди за деревьями на почтительном расстоянии от дома ждущего лорда Ньюбаттла, помог лорду Джорджу вновь почувствовать свою правоту. Тактично отвернувшись, Джордж поспешил обратно, оставив любовников наслаждаться своим недозволенным свиданием.

– Я ужасно соскучился по тебе, – пылко объявил лорд Ньюбаттл, покрывая румяное личико Сары поцелуями.

– И я, – ответила она, искренне считая его самым романтичным и смелым мужчиной в мире.

– Я больше не мог вынести эту разлуку, никто не вправе заставлять нас так страдать!

– Нет, конечно, нет! О, Джон, дорогой мой, что же нам делать?

Он торжествующе усмехнулся:

– Я точно знаю. Сара, я намерен официально просить твоей руки. Умоляю, ответь, ты будешь моей женой?

И юный галантный красавец опустился перед ней на одно колено, театральным жестом прижав обе руки к сердцу.

– Мое первое предложение! – вздохнула Сара, порозовев, как пион. – Боже, как восхитительно!

– Но я жду твоего ответа. Ты выйдешь за меня?

– Конечно! Я хочу только одного: быть женой моего любимого Джона.

Лорд Ньюбаттл поднялся.

– Тогда все решено. Я сейчас же пойду и попрошу у своего отца согласия на наш брак.

– А он согласится? – обеспокоснно спросила Сара.

– Разумеется. Он позволил своей дочери выйти замуж за Леннокса, так почему бы ему не разрешить подобный брак сыну?

И Джон поцеловал ее так, что все тело Сары затрепетало от желания. Прильнув к своему возлюбленному, прикрыв глаза, Сара вдруг услышала отдаленное конское ржание. С мгновенным испугом она отпрянула и оглянулась через плечо, чтобы убедиться, что за ними не следят.

– Что с тобой?

– Мне показалось, что я что-то слышу. Похоже, за нами следят.

Джон огляделся.

– Никого не видно. Но все же нам лучше не медлить: скоро проснутся в доме, поднимется шум. Я отправляюсь домой.

– Мне тяжело расставаться с тобой.

– Мы должны быть благоразумными. – Он склонил голову на ее плечо. – До встречи, любовь моя. Завтра утром я сообщу тебе, что решил отец.

Без промедления молодой человек прошел к месту, где был привязан его конь, и вскочил в седло. Тяжело дыша, Сара подбежала к нему.

– Я не смогу вынести эту разлуку!

– Ты должна потерпеть, – ответил он немного раздраженно. – Ну, прощай. Оставаться здесь дольше будет небезопасно для меня.

Джон Ньюбаттл пришпорил коня и помчался прочь. Сара смотрела ему вслед, вытирая глаза платком и чувствуя себя покинутой героиней одной из сентиментальных пьес, столь любимых в Холленд-Хаусе. Затем она взяла себя в руки и поспешила в сторону дома.

Но как только она скрылась за деревьями, стук копыт послышался так ясно, что Сара подумала, уж не вернулся ли по какой-либо причине Джон. Она оглянулась и увидела, что к ней по аксбриджской дороге движется всадник. Даже на таком расстоянии его высокая стройная фигура показалась знакомой Саре. С бьющимся сердцем Сара поняла, что сам король Англии приехал сюда еще до рассвета и, вероятно, Стал свидетелем ее свидания с любовником.

Ею немедленно овладели противоречивые чувства. Она живо вспомнила, как добр был к ней Георг, как снисходительно отнесся к резким словам о собственной матери, как смотрел на нее своими чистыми и искренними глазами, и эти воспоминания причиняли Саре страшные муки. Сара Леннокс внезапно почувствовала себя низкой и подлой, недостойной женщиной, которая безжалостно бросила одного поклонника, чтобы завладеть другим. Ей вдруг вспомнились все слова Фокса о том, какой недоброй славой пользуется Джон Ньюбаттл, и она на мгновение решила, что в этих словах есть изрядная доля правды.

Но все эти мысли сразу улетучились из ее головы, когда она с ужасом заметила, что не только король был свидетелем их свидания. Позади него чуть в стороне виднелась женщина в свободных длинных розовых панталонах, и ее рыжеватые волосы блестели под первыми лучами солнца. Значит, эта коварная незнакомка не появлявшаяся со времен январского снегопада, тоже встала еще до рассвета, чтобы успеть сюда!

У Сары промелькнула мысль, что незнакомку могли послать следить за ней – вероятно, ее нанял граф Бьют или даже сам король. Дрожа всем телом, девушка поспешила к открытой двери, ведущей в людскую, а оттуда к восточной лестнице, бросилась в свою спальню, не переставая думать, какими окажутся последствия событий сегодняшнего утра.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

После Рождества начался снегопад – такой сильный и быстрый, что вскоре Холленд-Парк и руины великолепных зданий оказались укрытыми самым прекрасным из покрывал. Аллеи и тропки были заметены снегом по щиколотку, ветви старых деревьев прогибались под белой пушистой ношей.

Снег пошел, когда Сидония возвращалась из Уилтшира, оставив позади таинственную деревушку Эйвбери и дом шестнадцатого века, где жили ее родители. К тому времени, когда она достигла предместий Лондона, снег валил все сильнее, и, когда она вставила ключ в скважину парадной двери дома в Филимор-Гарденс, дом оказался погруженным в тишину и сумерки. То, что обитатели дома разъехались на время праздника, только усиливало общее ощущение заброшенности.

Финнан отбыл в Ирландию накануне сочельника, а Дженни отправилась погостить к обладателю черной бороды, Максу, вместе со своими тремя детьми-подростками. Пара из Пентхауза, Руперт и Фиона Каррузерс-Грин, которые, как выяснила Сидония, пользовались квартирой от случая к случаю, а жили в большом доме в Сассексс, остались на праздники в деревне. Так что теперь, на несколько дней между Рождеством и Новым годом, дом остался совершенно опустевшим.

Борясь с чувством одиночества, Сидония с усердием предавалась своим упражнениям, играя до поздней ночи и зная, что она никому не помешает. Питалась она в основном в маленьком итальянском ресторанчике за углом, а затем спешила домой поболтать с Кэтти-Скарлатти, своим котом, для удобства именуемым Карлом. Кот был весьма признателен своей хозяйке за то, что она вернулась в Лондон и забрала его из пансиона.

На третий день одиночества Сидония начала понимать, как ей недостает присутствия соседей. Даже когда она не видела доктора или Дженни, ее как-то успокаивало сознание того, что они находятся рядом, этажом выше, и что к ним всегда можно подняться, особенно к Финнану.

– Хотела бы я, чтобы они вернулись, – сказала Сидония Карлу, приподнявшему одно ухо. Встав от инструмента, она прошла к застекленной двери комнаты и выглянула в сад.

Сад был завален снегом, почти скрывавшим даже огромный снежный шар, который Сидония слепила для забавы и оставила посреди лужайки. Ее захватило внезапное желание пройтись, глубоко вдохнуть острый морозный воздух, побегать и пошалить в этом белом великолепии. Непереставая жалеть о потерянном времени, Сидония надела шапку, пальто и шарф и поспешила в Холленд-Парк.

Парк был совершенно пуст – очевидно, непогода заставила людей сидеть взаперти. С волнующим чувством собственника Сидония пробралась через запорошенную снегом ограду и обошла вокруг развалин некогда прекрасных строений. Вспоминая ночь, когда особняк был ярко освещен, а в окнах виднелись тени несуществующих призрачных танцоров, Сидония решила теперь, когда вокруг было тихо, что она просто ошиблась, подверглась обману зрения, вызванному утомлением после концерта. Однако отдаленная частица ее мозга, к которой она нечасто обращалась, поскольку начинала побаиваться ее, ясно говорила, что никакой ошибки быть не может, что она действительно видела то, чему невозможно дать разумное объяснение.

Повернув в сторону от дома, Сидония побрела по северной лужайке в направлении аллеи, с трудом узнавая эти места под толстым слоем белых хлопьев. Вокруг аллеи деревья росли более густо, чем она помнила, их стройные ряды вздымались по обеим сторонам, снежные шапки сваливались с их ветвей, когда Сидония случайно задевала их. Снег совершенно изменил местность, и Сидония была готова поклясться, что прежде не видела в парке подобной аллеи. Внезапно она застыла на месте, пораженная открывшимся перед ней зрелищем.

Обсаженная деревьями аллея привела к круглой лужайке, на которой стояли две каменные скамьи и статуя. Хотя в этом не было ничего странного, Сидония широко раскрыла глаза, разглядев стоящих на поляне людей. Среди них была девушка с портретов Джошуа Рейнольдса и еще трое детей, которые тоже казались ожившими картинами старинных художников. Сознание того, что время вновь повернуло вспять, что призраки прошлого появились перед ней как живые, наполнило Сидонию опасениями. В то же время она с удовольствием наблюдала, как двое мальчиков и две девушки постарше весело играют в снежки. Внезапно издалека донесся крик, и Сидония поняла, что девушка, которая преследовала ее с тех пор, как она впервые оказалась в Холленд-Хаусе, не только заметила ее, но и бросилась в погоню. Удовольствие сменилось страхом, и Сидония побежала прочь.

Ее опять охватило ощущение ночного кошмара, ибо, как и прежде, местность вокруг совершенно изменилась. Впереди лежали поля и парк в белой зимней драпировке. Казалось, сама земля предала ее, спрятав из виду знакомые аллеи и повороты. Она попалась в ловушку другого века, спотыкаясь и падая в глубоком снегу, который словно готов был похоронить ее заживо. С испуга Сидония потеряла равновесие, зная, что преследовательница уже настигает ее, и повалилась в коварный мягкий сугроб.

Минуту-другую она лежала, задыхаясь, с колотящимся сердцем и звоном в ушах. Затем неподалеку послышался шум детских голосов, и Сидония поняла, что, несмотря на всю невозможность этого, призраки настигли ее. Однако когда она подняла голову, стирая слезы с застывших щек, то увидела только стайку школьников в теплых шапках и варежках, с азартом играющих в снежки. Чернокожий малыш, по-видимому, самый дружелюбный из всех, подошел к ней.

– Вам плохо? – спросил он.

– Нет, спасибо, – с облегчением вздохнула Сидония. – Я просто споткнулась, вот и все.

Он попытался помочь ей встать, но сам повалился в снег, визжа, как от щекотки. Его черное личико выглядело очень потешно на фоне снега. Смеясь и барахтаясь, он поднялся на ноги одновременно с Сидонией.

– Вам лучше пойти домой, – серьезно посоветовал он. – В вашем возрасте не стоит валяться в снегу.

Сидония рассмеялась, но тут же острое чувство облегчения от того, что она вновь оказалась в привычной реальности, так ошеломило ее, что слезы выступили на глазах.

– Вы ушибли колено? – одновременно смущенно и сочувственно спросил чернокожий мальчуган.

– Да, но скоро все будет в порядке. Возьми, это тебе к Рождеству. – Она протянула ему монету, вынутую из кармана пальто.

– Мама не велела мне брать деньги у незнакомых людей.

– Но я уже знакомая – ты же помог мне встать. – Сидония пошла прочь прежде, чем мальчик смог ответить ей.

Даже в безопасности квартиры ее смятение от недавнего события так и не улеглось. Теперь Сидония была вынуждена, наконец, признать: то, что она пыталась приписать снам или галлюцинациям, больше невозможно объяснять таким образом, что это были подлинные психические явления, в которых она видела Холленд-Хаус и его обитателей из другого века. Сама мысль об этом вызвала неподдельный ужас. Сидония не могла понять, почему ей, никогда в жизни не видевшей ни единого привидения, вдруг было позволено узреть такие чудеса, настоящее эхо прошлого.

Отчаянно стараясь взять себя в руки, Сидония взглянула на часы, чтобы выяснить, сколько времени продолжалось ее пребывание в прошлом. Она покинула квартиру через несколько минут после полудня, сейчас же на часах было уже четыре. Ей показалось, что она отсутствовала всего несколько минут, в действительности же времени прошло гораздо больше. Она сделала запись об этом с обратной стороны дневника.

Но ни собственная методичность, ни стремление принять обстоятельства не могли заставить ее успокоиться. Чувствуя себя безвольной и глупой, Сидония вновь заплакала, на этот раз скорее со смущением, нежели с явным ужасом. Слезы еще текли по ее щекам, когда в комнате прозвучал резкий и отрывистый телефонный звонок. Прежде чем она успела поднять трубку, Сидония уже догадалась, кому обязана неожиданным вниманием.

– Привет, дорогая, – проговорил в трубке голос Найджела. – Как дела?

– Спасибо, отлично. А у тебя?

– Вот решил позвонить и напомнить тебе, что сегодня – канун Нового года. Какие у тебя планы?

– Я приглашена на вечер к Роду, – солгала Сидония.

– О, какая жалость! Я хотел пригласить тебя провести этот вечер со мной. Канцлер даст прием в «Кларидже» для своих сотрудников.

– Это звучит заманчиво. Жаль, что я занята, хотя я не сомневаюсь, что тебе есть с кем пойти на прием.

– Да, я не испытываю недостатка в партнершах, – с заметным раздражением ответил Найджел. – Я только подумал, что в таком случае наилучшей спутницей мне будет жена.

– Бывшая жена, – уточнила Сидония. – Как тебе известно, мы в разводе уже целый год.

– Мне кажется, что вечность. Мне еще слишком недостает тебя.

Сам звук его голоса вызывал у нее горькие воспоминания о днях семейной жизни.

– Тебе просто недостает хозяйки в доме, вот и все.

– Не ожидал, Сидония. Твое замечание совершенно неуместно.

– Ну, так прекрати разговор! – Она внезапно потеряла контроль над собой. – У тебя нет никаких прав звонить сюда и приглашать меня. Оставь меня в покое!

Выпалив это, она бросила трубку, чувствуя, что сыта этим разговором по горло. Спустя минуту телефон вновь зазвонил, и, сорвав трубку, Сидония сразу крикнула в нее:

– Между прочим, постоянные звонки по телефону могут считаться серьезным преступлением, да будет тебе это известно!

– Я и не собирался звонить постоянно, – ответил голос Финнана, – хотя, если вы не против, я мог бы… – У Сидонии перехватило дыхание, и прежде, чем она смогла заговорить, он продолжал: – Вас кто-нибудь беспокоит?

– Только Найджел, – смущенно ответила она.

– А, этот вульгарный выскочка-министр! Но, если не считать его звонков, как дела у вас? Хорошо встретили Рождество?

– Да, замечательно отдохнула. А вы? Вы звоните из Дублина?

– Нет, из Гэтвика. Я всего лишь хотел узнать, собираетесь ли вы куда-нибудь сегодня вечером.

Сидония улыбнулась: звуки его голоса смывали все ее раздражение и усталость, она сама удивлялась, почему даже от бессодержательного разговора с ним она почувствовала себя лучше.

– Нет, никуда. А что бы вы могли предложить?

– Поужинать у «Брюнгильды». Правда, я не заказал столик, но, думаю, нас где-нибудь посадят. Вы не против?

– С удовольствием составлю вам компанию.

– Отлично. Вы не могли бы заказать такси на восемь вечера?

– Постараюсь. О, как я вам благодарна, Финнан! Мне было необходимо куда-нибудь пойти.

– Хорошо. Увидимся в шесть. – Он повесил трубку.

«Неужели это то самое серьезное чувство?» – мелькнуло в голове у Сидонии, и тут же она переключилась на более серьезную проблему одежды.

К счастью, к приходу доктора она была в ванной, поэтому смогла подавить желание выбежать на лестницу и рассказать ему сразу обо всех событиях, обрушившихся на нее сегодня. Вместо этого она занялась своей внешностью, и, когда Финнан, наконец, позвонил в ее дверь, она уже была одета в длинное платье из светло-голубого бархата, которое последний раз надевала на концерте в Вене. К платью она приколола брошь из хрусталя – недорогую, но искусной работы, преподнесенную ей ее старым поклонником из Вены.

– Вы бесподобно выглядите, – в восхищении произнес Финнан. – Я так рад, что сегодня вечером вы свободны.

– Я очень рада видеть вас! – воскликнула она, забыв обо всех условностях и бросаясь к нему. – Я не ожидала, что вы так быстро вернетесь.

– Я сам не ожидал этого, но уют семейного очага показался мне немного поблекшим. Беда с этими ирландцами – вначале они уезжают из Ирландии, а потом тоскуют по ней. Мой зять страдал об Ирландии каждый вечер в компании с бутылкой джина.

– Разве он покинул Ирландию?

– Совсем нет. Но его потрясло то, что я уехал оттуда.

– О, все понятно! И вы отправились приложиться к камню Блани, пока были там?

– Послушайте, от Дублина до замка Блани совсем недалеко, но за всю свою ветреную юность я сумел побывать там всего пару раз.

– И это, правда, что вам пришлось повиснуть вниз головой, чтобы дотянуться до него?

– Да, как летучей мыши, – сказал Финнан с улыбкой, от которой сердце Сидонии буквально начало таять.

– Я так рада, что вы вернулись! – Она искренне пожала его руку.

– Значит, вы скучали по мне?

– Разумеется. В этом доме становится довольно жутко, когда разъезжаются жильцы.

– А, так вот почему вы скучали!

– Нет, я стосковалась именно по вам.

После этого она вновь постаралась напустить на себя холодность, и это ей удавалось все время, пока они ехали до ресторана и сидели за столиком в дурацких колпаках и масках в обычном новогоднем стиле. Несмотря на все это, временами Сидония не могла избавиться от беспокойства: невероятные события этого дня еще тяготили и тревожили ее.

– Вы слишком озабочены, – заметил Финнан. – Это из-за Найджсла?

– Нет, я беспокоюсь из-за этого меньше всего. Тут кое-что другое.

– Что же?

Сидония порывисто потянулась через стол и взяла его за руку.

– Помните, я рассказывала вам о том сне… ну, когда я видела Холленд-Хаус во всей его красе и карету, удаляющуюся от него по аллее, которой уже не существует?

– Да, да, помню.

– Вы тогда сказали, что я вернулась в прошлое, что вы верите в существование земли, сокрытой туманом. Вы и в самом деле так считаете?

– Не понимаю. О чем вы спрашиваете?

– Финнан, с тех пор как я переехала сюда, со мной творятся странные вещи. Я несколько раз видела особняк, отреставрированный во всей былой красе и гордости. Я видела девушку в платье восемнадцатого века. А сегодня, во время снегопада, я обнаружила себя в заросшем старыми деревьями парке, в совершенно неизвестной мне местности. Там была эта же девушка еще с несколькими людьми – все они появились на свет примерно в 1750 году. Меня испугало то, что и они видели меня! Если у меня галлюцинации, то почему они проходят именно так? Я не принимаю наркотики, я выпиваю только изредка и совершенно не страдаю от нервных расстройств.

Доктор молча смотрел на нее, и Сидония впервые почувствовала, что он разглядывает ее глазами профессионала.

– Я мог бы дать вам два ответа, – наконец сказал он. – Во-первых, я мог бы предложить вам пройти обследование, а во-вторых, мог бы сказать, что по неким неизвестным причинам вы удостоились чести проследить прошлое.

– Но почему?

– О котором из двух ответов вы спрашиваете?

– Почему я вижу прошлое, когда чувствую себя совершенно здоровой? – Впрочем, в этот момент Сидония была не совсем уверена в собственных словах. – По крайней мере, мне так кажется.

– Мне вы кажетесь просто воплощением здоровья, Но я не могу дать вам другого ответа, кроме как заявить, что от камня, брошенного в пруд, по воде долго расходятся круги. Вероятно, вы видите один из таких далеких кругов времени.

– Значит, вы не считаете меня сумасшедшей?

– Нет, напротив, я думаю, что вы очень красивы.

Их беседу прервал звон Биг-Бена. Наступила полночь, и по всей Англии люди поднимались, брались за руки и пели старинную новогоднюю песню.

– Вы же знаете, что и красивые люди могут быть безумны, – со смехом прошептала Сидония.

– Как Офелия или Лючия Ламермур?

– Да, вот два отличных примера.

– Так можно поздравить вас с Новым годом, моя прекрасная безумица?

– С Новым годом вас, Финнан.

Они обменялись кратким нежным поцелуем и обернулись поздравить своих соседей по столику. Затем они снова взялись за руки, и Сидония твердо уверовала, что стоит на пороге новой любви. Какая-то частица ее разума воспротивилась этому, попыталась отнестись к ситуации критически и представить, какие ловушки ждут ее впереди. Но, кроме опасности слишком сильно привязаться к чужому человеку, она пока не предчувствовала ничего особенного.

– Знаете, я сложнее, чем, кажется на первый взгляд, – сказал Финнан, как будто прочитав ее мысли.

– А я вижу призраки.

– Славная парочка, нечего сказать!

В этот момент их счастье казалось беспредельным и полным, как всегда бывает в начале новых взаимоотношений, и, когда они рано утром вернулись в дом на Филимор-Гарденс, им не понадобились долгие разговоры.

– Я буду счастлив, если ты останешься у меня, – отчетливо произнес Финнан, многозначительно выделяя каждое слово.

– И я буду рада остаться, – ответила Сидония, и это была правда.

Стоя рука об руку на балконе в квартире Финнана под россыпью ледяных звезд, глядя на замерзший парк и заснеженные развалины некогда великолепного дома, они целовались долго и страстно, а затем неторопливо прошли в спальню.

Ты устала, – сказал Финнан, вглядываясь в круги под золотистыми глазами Сидонии.

– Да, вчера я путешествовала в восемнадцатый век, и это меня утомило.

– Тогда давай спать.

Как уютно лежать обнаженной в его руках, думала она, полностью расслабляясь.

– Не тревожься, – прошептал Финнан, приблизив губы к се лицу. – Я ждал так долго, что смогу потерпеть еще одну ночь.

– Разве у тебя никого не было после Рози?

– Парочка временных кандидаток. Ничего значительного.

– А я?

– Ты можешь стать для меня очень важным человеком.

Сидония провалилась в глубокий сон.

Она проснулась от его поцелуев – страстных, жарких, настоящих кельтских поцелуев – и сразу же захотела его. Но Финнан не спешил, лаская ее упругую грудь, проводя чуткими руками по всему телу. Наконец долгожданный момент наступил, и, вовлеченная в мощный ритм его движений, Сидония вскрикнула от наслаждения.

– Хорошо? – быстро прошептал он.

– Очень!

Но этими словами было невозможно описать ни возбуждение, охватившее их, ни весь порыв страсти, ни то, что им удалось одновременно достигнуть вершин любви.

– Дорогой, – прошептала Сидония, когда оба, в конце концов, пришли в себя.

– Что?

– Это было, в самом деле, прекрасно.

– Лично я способен подолгу и часто предаваться такому удивительному времяпрепровождению.

Она рассмеялась:

– Это будет нелегко – я часто уезжаю на гастроли.

Финнан приподнялся на локте и взглянул ей в лицо:

– Когда придет время, мы преодолеем это препятствие. Я постараюсь быть не слишком надоедливым.

Сидония посерьезнела:

– Ты никогда не сможешь надоесть мне. Ты слишком хорош для этого.

– Вероятно, когда-то ты так же думала про Найджела.

– К счастью, нет. Кстати, с ним я никогда не испытывала ничего подобного.

– Не надо меня слишком баловать. Если я влюблюсь без памяти – что тогда ты станешь делать?

– То же самое, что я делаю сейчас, – ответила Сидония, обняла его за шею и наградила нежным поцелуем.