Текст книги "Изгнание"

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Не было никаких сомнений, что приезд Карадока Веннера в Грейз Корт внес в его жизнь значительные перемены, причем перемены, как думала Николь, к худшему. Как только этот странный человек переступил порог дома, Джоселин тут же начал обсуждать с ним проблемы своей семьи, казалось, его поглотили заботы о тех суровых женщинах, хотя они и находились далеко, в Девоне.

Все еще расстроенная тем, что Карадок помешал им в момент восхитительной страсти, Николь решила успокоиться и отправиться в постель. Джоселин не спешил присоединиться к ней, и когда часы пробили один раз, она встала, накинула теплую шаль поверх ночной рубашки и отправилась вниз, готовая излить на мужа весь свой гнев. Остановившись на нижней ступеньке лестницы, она услышала со стороны библиотеки мужа тихие голоса. Не постучавшись, Николь тихо открыла дверь и остановилась на пороге.

Она думала, что в лице Карадока встретит распространенный образ доброго великана, преданного слуги, принадлежащего хозяину душой и телом, и настоящего добряка. Ни одно из этих определений к нему не подходило, и вид у него был совсем не глуповатый, как предполагала Николь. Карадок был действительно огромным, как она себе и представляла, но высоким и мускулистым и выглядел стройным, даже почти худым. Его нельзя было назвать «простым», наоборот, Николь ощутила в этом человеке силу, ум и природную мягкость. Почувствовав, что его рассматривают, Карадок повернулся и, без всякого смущения, посмотрел Николь прямо в глаза.

В глубине души она была готова встретить взгляд смущенный и немного ревнивый, – ведь его хозяин нашел себе новую жену. Он должен быть сердит на нее за то, что она вытеснила его из сердца человека, которого он боготворил, и должен смотреть на нее как на чужака. Но во взгляде Карадока не было и намека на что-либо подобное. Вместо этого в нем читался интерес, взгляд был оценивающим и почти одобрительным. Без всякой причины Николь вдруг стало неуютно, и она отвела глаза.

На вид ему было около тридцати. По легкому поклону, который был адресован ей, во всей его фигуре безошибочно угадывались стремительность и грация. Волосы такие же длинные, кудрявые и густые, как у Джоселина, были светло-коричневого оттенка, в то время как яркие глаза, смотрящие на нее открыто и изучающе, – темно-синего цвета. Чем-то неуловимым они с Джоселином были похожи, и Николь даже подумала, что они могут быть дальними родственниками. Но когда Карадок, не спеша поднявшись, заговорил, она поняла, что это не так. Акцент слуги полностью выдавал его: он, без всяких сомнений, был девонским крестьянином и не мог иметь никакого родства с титулованным помещиком. Между тем, слуга поклонился и произнес:

– Я – Карадок Веннер, миледи.

– Здравствуйте, – ответила она слегка натянутым, холодным голосом.

– Извините, что появился в столь поздний час. Я мчался без остановки день и ночь и думаю, что не мог бы отложить этот разговор ни на минуту.

– Дело в том, Арабелла, – отрывисто проговорил Джоселин, – что моя дочь Сабина больна, и я должен ехать к ней.

Николь повернулась к нему и только теперь заметила, что он одет в дорожный костюм.

– Но ведь не прямо сейчас, не ночью же? – спросила она.

– Боюсь, что именно сейчас.

Она вовсе не собиралась плакать, во всяком случае, не при Карадоке, но ее тоска по Джоселину была столь велика, что слезы хлынули сами собой.

– О, черт возьми! – воскликнула она, вытирая глаза рукой, – неужели ты не можешь задержаться на час или два?

Ему было совершенно ясно, из-за чего она так расстроена:

– Любимая, если бы только это было возможно, – тихо ответил он. – Но боюсь, у меня слишком мало времени. Девочка тяжело больна, а такая поездка была не из легких и в лучшие времена. А теперь могут возникнуть осложнения, которые еще больше продлят мое путешествие.

Николь быстро повернулась и бросила взгляд на Карадока.

– Но можно ли мне будет сказать тебе хоть несколько слов наедине? – спросила она мужа, понизив голос.

– Конечно, – это произнес Карадок и тут же вышел, закрыв за собой дверь.

– Послушайте, милорд, – с отчаянием и гневом заговорила Николь, – вы заставили меня ждать так долго, что я уже не могла это выносить. И теперь, когда вы, наконец, решились заняться со мной любовью, вы даже не желаете задержаться для того, чтобы сделать это.

Джоселин быстро заключил ее в объятия:

– Я хочу это сделать с того самого момента, как встретил тебя в гостинице, где вы остановились по дороге в Ноттингем, и ты прекрасно знаешь это, – сказал он. – Я мечтаю о тебе, как никогда не мечтал ни об одной женщине, я хотел тебя тогда и хочу сейчас. И именно поэтому я на тебе женился. И именно поэтому я, рискуя потерять голову, поклялся себе, что не притронусь к тебе до тех пор, пока не буду уверен, что ты меня любишь.

– Но теперь ты в этом уверен?

Джоселин слегка отстранил ее:

– Нет, я чертовски близок к этому, но все еще сомневаюсь. Меня не покидает уверенность, что если Майкл Морельян вернется в твою жизнь, ты уйдешь с ним, не задумываясь.

– Но почему же тогда совсем недавно ты чуть не переспал со мной?

– Потому что ты – прекрасная молодая чаровница, и я не мог больше сдерживать себя. Я ведь всего лишь мужчина.

– Тогда давай поднимемся в спальню, – напряженно сказала Николь, чувствуя, что хочет его до безумия.

Джоселин снова обнял ее:

– Я действительно не могу задерживаться, дорогая, как бы ни хотел. Похоже, девочка умирает.

Прежде чем Николь успела подумать и взять себя в руки, она в сердцах воскликнула:

– О, эта чертова девчонка! – и выскочила из комнаты, в бешенстве хлопнув дверью.

Она кинулась вверх по ступенькам, слезы градом катились по щекам. Тут она увидела, что в тени лестницы стоит Карадок и пристально смотрит на нее.

– Что ты пялишься на меня? Это неприлично! – крикнула она через плечо, прежде чем забежать в комнату и захлопнуть дверь.

Вскоре она услышала, как уехал Джоселин, но продолжала лежать на кровати, освещенная лунным светом, думая о том, как глупо она себя вела. Она, женщина из двадцатого века, современная и независимая во всех отношениях, здесь сейчас сходит с ума по мужчине, который умер, по крайней мере, лет за триста до того, как она родилась. Но может быть потому, что она оказалась с этим мужчиной в одном времени, чувства, которые он пробудил в ней, были сильными и настоящими. Чуть не рассмеявшись над собой, Николь вдруг подумала, что по-настоящему влюбилась в Джоселина Аттвуда. «Интересно, что со мной будет, если я именно в эту ночь вернусь в свое время?» – подумала она, засыпая.

* * *

Без него дом казался пустым, лишенным жизни. Она бесцельно слонялась по балкону, не имея возможности выйти на улицу из-за дождя, и думала о своем расставании с Джоселином, которое оказалось просто невыносимым. Наконец, когда дождь кончился, она с надеждой решила, что должна поговорить с Карадоком и узнать, не велел ли муж что-нибудь передать ей, хотя что-то подсказывало ей, что это бессмысленно.

Она нашла слугу на конюшне, он запрягал лошадь в оглобли маленькой телеги. Пока он не ощутил, что на него смотрят, она молча стояла и наблюдала за ним, решив, что он, без всяких сомнений, по-своему очень привлекательный.

– Карадок, – тихо позвала Николь, подумав, что из него лучше сделать своего друга, чем врага.

– Да? – он быстро, настороженно, как заяц, обернулся.

– Я бы хотела извиниться за то, что накричала на тебя сегодня ночью. По правде говоря, мы с лордом Джоселином немного повздорили. Я не хотела, чтобы он уезжал именно в тот момент. Но он настаивал, и я просто вышла из себя. И все же мне не следовало повышать голос на человека, который был ни в чем не виноват.

– Но я был виноват, – ответил он, – ведь это я привез новость, которая так вас расстроила.

– И все же в этом нет твоей вины.

– Но разве не говорят, что иногда гонца даже убивают, если новость оказалась плохой?

Николь хитро улыбнулась:

– Я вижу, что ты очень хорошо знаешь жизнь.

Темно-синие глаза Карадока стали еще темнее:

– Я слишком рано ее узнал, – потом добавил совсем другим тоном: – Чем я могу служить вашей светлости?

– Я хочу узнать, не просил ли мой муж что-нибудь передать мне?

– Насколько мне известно – нет.

Она почувствовала легкую досаду, но, не показывая виду, сказала только:

– Полагаю, у него не было времени, – но, заметив, что слуга смотрит на нее недоверчиво, решила сменить тему разговора: – А куда это ты собираешься?

– Я еду за вашей дочкой и служанкой. Хозяин сказал, что я должен доставить их сюда как можно быстрее.

Николь уставилась на него в изумлении:

– Но ты не сможешь просто так войти и забрать их. Сэр Дензил тебя убьет.

В глазах Карадока мелькнули веселые искорки:

– Миледи, я проделаю это так, что ваш отчим поймет, что случилось, когда будет уже слишком поздно.

– Как же ты собираешься поступить?

– Шепнуть пару слов вашей служанке, а потом мне останется только подождать ее с ребенком поблизости. Это будет самое легкое дело в моей жизни.

– Но как ты сможешь с ней увидеться?

На лице Карадока появилось хитрое выражение:

– Чтобы это устроить, существует масса способов.

– Кого-то подкупить?

– Да, и этот тоже.

И ничего больше не говоря, он легко запрыгнул на место кучера и хлестнул плетью по спине лошади.

– Но, пошла! – закричал он, и повозка медленно тронулась.

Николь взялась рукой за поводья:

– Должно быть, ты очень уважаешь лорда Джоселина, раз готов выполнить для него такое поручение. Ты всегда был его слугой?

– С десяти лет, – мрачно ответил Карадок, и прежде, чем Николь успела спросить у него еще что-нибудь, рванул поводья и повозка вылетела со двора.

* * *

Она думала, что Джоселин вернется через несколько недель, а Карадок – через несколько дней, но время шло, никто из них не появлялся, и Николь вдруг поняла, что страшно беспокоится за судьбу дочери и служанки, не говоря уже о муже. Однажды, когда она как раз думала о всех троих, ее посетила одна неожиданная мысль: «А не стала ли моя настоящая жизнь, которую теперь можно назвать прошлой, более далекой и нереальной, чем это воображаемое время, в котором я нахожусь сейчас?» Тяжело дыша от испуга, Николь попыталась сосредоточиться на том времени, в котором она когда-то жила.

Все, что она о нем помнила, было расплывчатым и казалось далеким, как сон. Неясные образы отца, его второй жены, их детей, ее матери и Джони Карстейра, всех членов ее «коллекции», даже Луиса Дейвина, которого она так любила, казались ей фотографиями в старом альбоме, наполовину забытыми и почти не тревожащими ум и сердце. Пораженная произошедшей с ней переменой, Николь в тот день просидела молча и неподвижно дотемна. Потом она взяла себя в руки и решила больше не пугаться того, что с ней происходит. Что, в конце концов, изменится, если она постоянно будет об этом думать? Сделав над собой усилие, она попыталась сосредоточиться на ходе войны.

Джоселин старался держать ее в курсе событий, к тому же раз в неделю приходил преподобный мистер Холлин, чтобы попить господского портвейна и обсудить военную ситуацию. Так что Николь знала о ходе войны почти все, несмотря на отсутствие привычных ей видов связи.

Было похоже, что король весь сентябрь пробыл в Шрусбери, его армия теперь была довольно большой за счет прибывающих каждый день сотен людей. Между тем, как говорил мистер Холлин, один из членов парламента – граф Эссекс – вышел из Лондона с войском из шести тысяч солдат, четырех из них конных, чтобы отрезать Карлу путь в Вустер, куда король предположительно должен был отправиться, так как жители этого города были полностью на стороне короля. И именно там состоялась первая военная стычка. На помощь жителям города король послал принца Руперта – этого стремительного юношу, всегда одетого в малиновый плащ, отделанный серебряными лентами, – с тысячей всадников. Они сразились с графом на Повик-бридж к югу от города, где войско принца пополнили его брат принц Мориц, сэр Джон Байрон, лорд Дигби и сын виконта Вилмора Генри. Все вместе они разбили врага. С места сражения бежало множество людей и лошадей, потерявших седоков.

В конце октября военные новости стали доходить все реже и медленней, но мистер Холлин сообщил ей, что король наконец-то собирается покинуть Шрусбери и отправиться в сторону Лондона.

– Он, несомненно, решил поменять место своего расположения, миледи.

– Боюсь, как бы Джоселин ни присоединился к нему. Ему придется возвращаться через Бристоль, а там как раз собираются роялисты, – ответила Николь, надеясь, что это правда, и боясь, что муж мог обмануть ее, и послал за Карадоком только для того, чтобы тот присоединился к нему.

– Все еще нет никаких известий? О, дорогое дитя! – мистер Холлин соединил кончики пальцев.

Николь уже знала, что этот жест означает волнение.

– Я слышал, – осторожно продолжал он, – что граф Эссекс собирается закончить войну прежде, чем она начнется. Он надеется уничтожить армию его величества, а потом преследовать ее остатки по всей стране. Он даже не намерен встречаться с королем.

– А где сейчас расположены основные войска?

– Кажется, где-то в районе Уорикшира и Оксфордшира.

Тут Николь вдруг вспомнила уроки истории и спросила:

– Мистер Холлин, а не собираются ли воюющие стороны где-нибудь недалеко от Эджгилла?

– Честно говоря, миледи, я не знаю. Но если хотите, можете взять карту. Сэр Френсис обычно держал карты в библиотеке. Тогда я смогу показать точное место, где они находятся.

Николь с радостью ждала этих еженедельных визитов священника, особенно теперь, когда поговорить ей было больше не с кем. Иногда ей в голову приходила мысль о том, что если бы кто-то сказал Николь Холл, актрисе, что она будет наслаждаться обществом пожилого, невежественного служителя церкви, она рассмеялась бы говорившему в лицо. Но в этой необычной ситуации, казалось, все ее убеждения и привязанности совершенно изменились.

– Именно это я и хочу сделать, – сказала она и, повернувшись, вышла из комнаты, волоча длинную юбку по деревянному полу.

Карты оказались в специальном выдвижном ящике. Николь быстро просмотрела его содержимое.

– Вот здесь, – сказал мистер Холлин, указав пальцем на карту южной Англии в районе Уэльса, – насколько я знаю из дошедших до меня сведений, войска собираются именно здесь.

– Между Стратфордом-на-Эйвоне и Банбери?

– Да.

– Правильно. Сражение при Эджгилле – первое сражение гражданской войны, двадцать третьего октября 1642 года.

Мистер Холлин уставился на нее:

– Но дорогая леди Аттвуд, откуда вы можете это знать? Как вы можете так точно говорить о том, чего еще не было?

Уже знакомая с суеверными предрассудками населения, и, зная, что священники не являются исключением, Николь поспешила его успокоить:

– О, не волнуйтесь, сэр, я вовсе не предсказательница будущего. То, что я сказала, это только предположение, предчувствие того, что может произойти.

Священник посмотрел на нее подозрительно:

– Но мне показалось, вы назвали дату.

– Это тоже предположение. Но кто знает, как будут развиваться события? Я просто очень хочу узнать хоть что-нибудь о лорде Джоселине или Карадоке. Карадок поехал в Хазли Корт, чтобы вызволить мою дочь и служанку, и его нет уже несколько недель.

– Думаю, что он отлично справится с этим, – задумчиво проговорил мистер Холлин.

– Что вы имеете в виду?

– А то, что обмануть вашего отчима и увезти ребенка без шума – дело довольно сложное. А человек лорда Джоселина, судя по тому, что я о нем слышал, умеет передвигаться быстро и бесшумно, словно тень, и ему не составит большого труда проделать подобный фокус. Я даже думаю, что он уже с этим справился.

– Я ужасно волнуюсь.

– Конечно, вы волнуетесь. Но позвольте, я тоже вам кое-что предскажу. Я думаю, что все трое – Карадок, малышка и служанка – появятся в этом доме завтра ночью.

– Откуда вам это известно?

– Один прихожанин сказал мне, что видел их на базаре в Оксфорде. Он обратил внимание на мужчину только потому, что ему показалось, что он видел его раньше с лордом Джоселином.

– Тогда это они! – радостно воскликнула Николь.

И опять она удивилась тому, что не может сдержать чувство радости и облегчения от того, что ребенок, которого она даже не считала своим, скоро снова окажется с ней. Не говоря уже о том, что ей будет приятно снова оказаться в компании служанки, хотя та и не умеет ни читать, ни писать.

Час спустя, когда мистер Холлин все еще сидел, допивая остатки портвейна, дабы не простудиться по дороге домой в этот холодный вечер, на каменной дорожке, ведущей к дому, послышался стук колес. Николь подбежала к небольшому южному балкончику над крыльцом и выглянула во двор. В свете горящих на стене факелов она увидела Карадока, помогавшего Эммет сойти с повозки. В руках у служанки она увидела изрядно подросшую Миранду, как можно было судить по размеру свертка, Николь с радостным криком подбежала к священнику:

– Они уже здесь, мистер Холлин! Ваше предсказание отлично сбылось, – она нагнулась и быстро поцеловала его в лоб, в потом со всех ног бросилась вниз навстречу вновь прибывшим.

– Ну, вот мы и здесь, госпожа, – проговорила Эммет, входя в дверь и осматриваясь. – Я не до конца верила в то, что мне говорили. Сначала я решила, что меня хотят обмануть. Но вы действительно здесь, живы и здоровы, значит, все это правда.

– Что правда?

– Что вы вышли замуж за лорда Джоселина Аттвуда и стали настоящей хозяйкой этого дома.

– Не совсем хозяйкой. Грейз Корт принадлежит семье Ноллисов, которые, не желая ввязываться в войну, уехали в Германию. Так что это мое временное прибежище, – Николь протянула руки к свертку. – А теперь дай мне девочку. Я не видела ее несколько месяцев, и, ты знаешь, очень соскучилась.

– В этом нет ничего удивительного, – ответила Эммет, – ведь она, в конце концов, ваша дочь.

«Но ты бы сама ужасно удивилась, – подумала Николь, – если бы знала, что разговариваешь с Николь Холл, которая никогда даже не собиралась иметь детей».

В этот момент малышка проснулась и, широко улыбнувшись Николь, протянула к ней ручки.

– Она узнала меня, – пораженно воскликнула актриса, – ты видишь? Я думала, она уже успела забыть, кто я такая, – с этими словами она схватила Миранду и начала обнимать и целовать ее, что было совершенно неприемлемо для Николь Холл.

– А теперь, – проговорила Эммет, бросив взгляд на Карадока, чье лицо было совершенно бесстрастным, а темно-синие глаза не выдавали никаких чувств, – может быть, вы захотите поблагодарить нашего спасителя, госпожа? – спросила она откровенно.

Николь тоже посмотрела на него, смущенная тем, что так открыто выказала свои чувства, и, сердясь на себя за то, что не поблагодарила слугу Джоселина, тем самым проявив свою невоспитанность.

– Что я могу сказать? – произнесла она. – Кроме того, что ты сделал меня невероятно счастливой. Я ужасно тебе признательна и считаю себя перед тобой в долгу.

Стоя в дверях, он походил на огромную птицу, готовую вот-вот взлететь. Не сдвинувшись с места, Карадок ответил:

– Я всего лишь выполнил поручение лорда Джоселина.

– Но это было ужасно сложное поручение. Другой наверняка не смог бы с ним справиться.

– Вот именно, – вставил молчавший до этого мистер Холлин, – вы, молодой человек, справились с ним просто мастерски. Сегодня ночью я помолюсь за вас.

По губам Карадока скользнула улыбка:

– Спасибо, сэр. Моей грешной душе не помешает лишняя молитва. А теперь прошу меня извинить, – с этими словами он быстро поклонился всем троим и, повернувшись, вышел из дома и растворился в ночи.

– Странный парень, – произнес священник, – он всегда такой неразговорчивый?

– Для меня он – полнейшая загадка, – ответила Эммет.

Николь кивнула и сказала, обращаясь к ним обоим:

– В нем явно есть что-то таинственное. Я постараюсь побольше узнать о его прошлом.

– Делайте это осторожно, – предупредил ее мистер Холлин, – он явно из тех людей, которые не привыкли откровенничать с окружающими. А теперь, леди Аттвуд, если вы позволите, мне тоже пора. Не могу выразить, как я рад, что ваша малышка снова с вами. Будем надеяться, что лорд Джоселин тоже скоро вернется.

– Помолитесь за него! – с чувством произнесла Николь.

– Могу вас заверить, что всегда это делаю, – просто ответил священник и, отвесив учтивый поклон, удалился.

* * *

Николь не спала всю ночь и, в конце концов, приняла решение. Обдумывая события, произошедшие вечером и вспоминая слова мистера Холлина о том, что, Карадок действует настойчиво и бесшумно, но всегда добивается своего, она поняла, что если кто и может разыскать лорда Джоселина, то это только его слуга. Она не допускала мысли о том, что ее муж все еще в Девоне. Как бы ни был он на нее сердит, он бы обязательно написал о том, где находится. Поэтому было совершенно очевидно, что он где-то по дороге туда или обратно встретился с королевской армией и присоединился к ней. А в Вустере уже начались перестрелки и стычки, и там гибли люди.

Николь содрогалась при этой мысли, а так как прошло уже так много времени, она боялась, что сойдет с ума, все время думая об этом. Ну почему, скажите на милость, она так волнуется о судьбе человека, который, если быть откровенной, для нее не больше, чем призрак? И все-таки она решила, что должна послать Карадока, чтобы он разыскал Джоселина. Как только рассвело, она встала и, тепло одевшись перед горевшим всю ночь в ее спальне камином, отправилась на поиски слуги.

Карадок появился из конюшни в тот момент, когда она к ней подходила, и Николь вдруг поняла, что он там ночевал: у него в руках был кувшин с водой, он явно собирался умываться. Едва заслышав ее шаги, он тут же повернул голову, как чуткий дикий зверь, и она увидела, как напряглись мускулы у него на спине.

– Это всего лишь я, – тихо произнесла она, – тебе незачем так напрягаться. – странные глаза вспыхнули.

– Я вовсе не напрягаюсь, миледи. Я просто посмотрел, кто идет. Сейчас война, и мужчина должен быть осторожным.

Не обращая внимания на его слова, Николь уселась на кучу соломы и приступила прямо к делу:

– Карадок, мне почему-то кажется, что ты меня недолюбливаешь.

Он сердито покраснел:

– Я не имею права любить или не любить, миледи. Хозяин взял меня к себе, когда я был еще ребенком, и с тех пор я преданно служу ему и его семье. Это все, что я могу вам ответить.

– Очень хорошо. Не буду больше тебя ни о чем спрашивать, потому что понимаю, что ты все равно мне не ответишь. Но я хочу, чтобы ты знал: хоть я ничего и не сказала вчера вечером, я тебе очень благодарна за то, что ты вернул мою девочку. Ты действительно справился с этим просто великолепно, и я хочу попросить тебя сделать еще кое-что.

– Если вы хотите попросить меня отыскать лорда Джоселина, то я и сам собирался сделать это, – ответил Карадок.

– По своей воле?

– Я бы, конечно, сначала спросил у вас разрешения, миледи. Честно говоря, я был очень удивлен вчера вечером, когда понял, что его нет. Это мероприятие с ребенком продлилось гораздо дольше, чем я предполагал, и я думал, что хозяин окажется дома раньше меня.

– Ты думаешь, что он все еще в Девоне? Может, его дочь умерла?

– Не думаю, что это случилось, мадам. Тогда бы милорд обязательно написал об этом.

– Я тоже так думаю. Скорей всего, он присоединился к королевскому войску и отправился с ним в поход. Поэтому я хочу послать тебя в одно место, которое называется Эджгилл, это между Стратфордом-на-Эйвоне и Банбери. У меня возникло странное предчувствие, что именно там произойдет первое сражение. А если он вернулся к королю, то я уверена, что он будет в центре этой битвы.

– А это далеко отсюда?

– Честно говоря, не знаю, но думаю, что милях в двадцати пяти.

– Если вы дадите мне хорошую лошадь, то я смогу добраться туда засветло.

Николь кивнула:

– Конечно, ты можешь выбрать любую, какую захочешь. Уверена, что ты разбираешься в них гораздо лучше меня.

– Отлично, – и Карадок повернулся, чтобы идти.

– Я скажу слугам, чтобы приготовили тебе в дорогу еды.

Он снова повернулся и посмотрел на нее:

– Я не могу ждать. Чем быстрее я поеду, тем быстрее я его разыщу.

Поколебавшись немного, Николь произнесла:

– Карадок, если он погибнет, я хочу, чтобы ты привез его тело. Он должен быть похоронен рядом с могилами предков, чтобы покоиться в мире.

– На поле боя нельзя быть уверенным, что выполнишь подобное обещание.

– Черт возьми! – фыркнула Николь, вдруг потеряв терпение из-за невозможного поведения этого странного человека. – Делай то, что я сказала, ты слышишь меня? Я хочу узнать о нем, и чем больше и быстрее, тем лучше. Ты сам сказал мне, что это твой долг – служить семье Джоселина, так что делай, что тебе говорят!

И, повернувшись к нему спиной, она почти побежала в сторону парка, желая успокоиться, прежде чем зайти в дом.