Текст книги "«Икс-312» и другие"

«Икс-312» и другие
Дмитрий Беляев

© Дмитрий Беляев, 2022

ISBN 978-5-0059-4206-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Креативная вечеринка

Есть идея: разработать универсальный парашют, которым могла бы воспользоваться даже собака.

Из записей Эдмонда Файера.

– По договору, вы должны были проработать у нас две недели. Так?

– Так.

– В договоре не было сказано, что вы работаете только в рамках проекта Зеро. После того, как вы успешно завалили нам испытания вездехода, я хотел, чтобы оставшуюся неделю вы проработали в центральной лаборатории под началом мистера Лайсена. Но он утверждает, что ваше присутствие в лаборатории деморализует коллектив отдела и ставит под угрозу результаты его работы. Так, мистер Лайсен?

– Да, Да! Мистер Никс, уберите Вы их от меня, пожалуйста! Они не проработали здесь и дня, а я уже всерьез подумываю об отставке. Если вы их оставите, мне каждую ночь будет сниться, что лаборатория сгорела, ее затопило водой или она взорвалась. Я этого не вынесу!

– Спасибо, мистер Лайсен, Вы свободны.

Лайсен вышел.

– Что скажете? – спросил Спенс Никс.

– В санаторий, лечить нервы. С диагнозом «Неадекватен» – ответил я.

Спенс уставился на нас и так и сидел, пока телефон не вывел его из оцепенения.

– Как же это я забыл его выключить… Да, дорогая!

– Пупсик! Это твоя рыбка! А когда мы будем делать бассейн?

– Синди, я же тебе говорил, что все это не так просто, нужно идти договариваться со строителями о проведении работ, согласовывать планы и так далее и так далее. У меня нет времени этим заниматься!

– Никуда тебе идти не надо. Скажи своим инженерам, пусть выкопают нам бассейн, ты же говорил, что они все равно ничего не делают.

Спенс задумался.

– Я перезвоню.

– Я бы мог отправить вас обратно без положенных по договору денег назад в институт, с моим рекомендательным письмом, в котором я рекомендую отозвать у вас ваши лицензии и, по возможности, ваши дипломы.

– Университет, – поправил его Эд.

– Да какая разница!

– Разница большая, сказал Эд. На университетах держатся все исследования, вся наука и, следовательно, государство. Где, по-вашему, изобрели гидрогели, ускоряющие заживление ран?

– Где?

– В Университете Штата Юта! А сверхбыстрый квантовый компьютер на основе фосфора? А сверхгорячий фен, убивающий вшей высушиванием?

Спенсу стало плохо. Он почему-то представил себе, как они вместе с Лайсеном в санатории заживляют свои душевные раны гидрогелем и отгоняют подкрадывающихся к ним со всех сторон санитаров и блох, которые хотят отнять у них фосфорный компьютер.

– Если Вы сейчас же не замолчите, я сойду с ума!

Эд сразу же замолк.

– Или возвращайтесь назад в свой институт или…, – он наклонил голову. – Не хотите ли выкопать бассейн моей жене? Оплачу четверть ваших договорных и не буду вспоминать о прошлом.

– Согласен, – тут же сказал Эд.

Мне ничего не оставалось, как сказать: «Пусть будет так».

– Синди, сейчас я тебе пришлю двух человек в твое распоряжение до конца недели, пусть копают тебе бассейн. Отведи им комнату на первом этаже. Только чтоб ни к чему в доме не прикасались, а все работы производились только на улице. Скажи садовнику, чтоб выдал им необходимые инструменты.

Миссис Никс болтала со своей подругой Эмили, когда мы приехали. У Эмили на руках сидела маленькая собачка, которая сразу выбрала Эда в качестве потенциальной жертвы и стала тихо рычать, глядя на него. После знакомства мы все вчетвером пошли смотреть место предстоящих работ.

– Эту беседку надо убрать, а на ее месте выкопать бассейн. Отсюда, Эмили встань тут, – она пошла, пошла и остановилась, когда я уже решил, что она забыла про бассейн и решила погулять. – Вот до сюда.

– Такую яму вам за неделю и экскаватор не выкопает, – сказал Эд, когда она вернулась с прогулки.

– Ничего не хочу знать, мне нужен бассейн. Я не хочу, чтобы эта уродливая громадина портила мне весь вид, когда придут гости на торжество.

Надо было что-то придумать, и я ждал прихода светлых мыслей в голову. Эд поднялся по ступенькам в беседку.

– Пол у вас тут хорошо сделан, качественно. Такой и ломать жалко. Когда, говорите, у вас будут гости?

– В пятницу будет вечеринка по поводу нашего переезда в этот дом.

– Но Вы же не хотите, чтобы гости увидели здесь готовую яму для бассейна? А вдруг в нее кто-нибудь упадет?

Синди задумалась. Эд продолжал увлекать ход ее мыслей за собой.

– Если пока сломать только верх беседки, а пол оставить, получится, помост. Вернее, сцена. Вот и ступеньки уже есть.

– Зачем же мне сцена?

– На сцене можно делать выступления, поставить микрофоны и петь песни, читать стихи. Любое представление, шоу, нет – зрелище! Со сцены можно показывать что угодно! Хоть старт космического корабля! Включите фантазию!

– Придумала! Старт космического корабля!

Эд сразу поприостыл.

– Какого еще корабля?

– Космического! Вы же сами сказали: «Хоть старт космического корабля», или вы не можете?

– Они не могут, сказала Эмили. Мужчины всегда только хвастаются, что горы сдвинут, а когда до дела доходит, сразу в кусты.

– Хорошо. Будет вам старт, – сказал Эд.

– А ты, часом, не переборщил? Спросил я его, когда мы остались одни в комнате.

– А ты что бы выбрал?

– Наврал, что-ли?

– Почему, «наврал»? Все сделаем, вот увидишь. Для начала надо беседку сломать, а пока ломать будем, я что-нибудь придумаю.

Мы взяли у садовника топор и пилу, и пошли к беседке. Пилить несущие столбы оказалось неудобно, и Эд решил подрубить их топором. Но тут к нам прибежала собачка Эмили и стала мешаться. Она забежала в беседку и громко лаяла на Эда. При этом она просовывала голову между рейками ограждающих перил и пыталась укусить Эда за топор.

– Нет, так я ей нечаянно голову отрублю, – сказал Эд. -Ларри, отвлеки ее, брось ей палочку, пусть побегает.

С этими словами он наклонился и потянулся за толстой щепкой. Собачка тут же укусила его за руку. Не сильно, но следы остались.

– Вот зараза, – выругался Эд.

Я сбегал в дом и принес ему зеленку. Эд открыл пузырек и пытался помазать себе ранку. Собачка опять высунула свою голову, отчего Эд вздрогнул и, думая, что она снова собирается его укусить, брызнул на нее зеленкой из пузырька. Неожиданно я услышал голос Эмили.

– Ларри, Вы не видели мою Лайки?

– Да здесь Ваше чудовище, мешает нам работать, – обиженно сказал Эд.

Лайки выбежала из беседки, вся морда и голова у нее была в зеленую крапинку, как у замаскированного пехотинца.

– Лайки? Что они с тобой сделали?

Эд быстро спрятал пузырек за спину.

– Иди ко мне маленькая! Не подходи больше к этим нехорошим людям, а то они тебе что-нибудь плохое сделают.

Но Лайки вовсе не собиралась «больше не подходить» к нам. Она вернулась через два часа, сразу же, как только ее отмыли и отпустили. Времени ее отсутствия как раз хватило, чтобы разобраться с беседкой. Лайки прибежала вся мокрая и пахнущая шампунем и больше не лаяла на Эда.

На следующий день Эд мне поведал свой план постройки космического корабля.

– Будем делать, что-то наподобие Спейс Шаттла, – он нарисовал схематический рисунок на листке бумаги.

Корабль состоял из двух ракет-носителей и одной самолетоподобной ракеты, которая крепилась к этим двум носителям. Основу конструкции составляли картонные свернутые в трубы листы. Из того же картона сделали конусообразные обтекатели и приклеили их на носовые части носителей и ракету. Также сделали стабилизаторы, крылья и хвост для корабля. Особо критичные к нагрузкам части проклеивали эпоксидной смолой. Вышел неплохой макет корабля, высотой в два метра. Такая конструкция внушительно смотрелась на сцене, которая приобрела теперь статус стартовой площадки. Мы покрасили ракету в голубой цвет, а крылья и стабилизаторы в красный. Синди, искренне верившая, что ракета улетит в космос и будет там кружиться по орбите, тут же потребовала, чтобы мы написали ее имя на крыльях. Пришлось с помощью трафарета написать на ракете «Синди».

– Двигатели сделаем из трехдюймовых полимерных труб для канализации, – пояснял Эд по ходу дела. -Топливо будет «карамельного типа». Зальем его в шашки, там оно и застынет. В каждый двигатель нужно по три таких шашки, плюс трассер.

– Откуда ты все это знаешь? – спросил я Эда.

– Мы инженеры, профессия у нас такая, что мы должны все знать, – гордо ответил Эд.

Если бы меня как инженера попросили самостоятельно сделать реактивный двигатель, большее, на что меня бы хватило – это набить порохом ракету и поджечь ее. Хотя и такому плану не суждено было осуществиться: как только бы я начал скупать весь порох в оружейном магазине, за мной тут же было бы установлено наблюдение полицией. Мысленно меня арестовали, когда я еще не успел поднести горящую спичку к ракете. А если бы успел, то я не знал точно, остался бы я жив, после этого или нет, потому, что никогда так не экспериментировал.

По списку, составленному Эдом, мы купили в магазинах все что нужно. Несколько походов ушло на покупку компонентов ракетного топлива: удобрения, названия которых уже не помню, сахара, древесного угля, садовой серы и всякой другой мути. Потом Эд нашел на свалке два ржавых уголка и начал спиливать напильником с них ржавчину, собирать ее на бумажку и ссыпать в баночку. Когда уголки блестели, он забрал ржавчину, а уголки выбросил назад на мусорку.

– Интересно, могли бы мы и вправду, запустить ракету в космос? – спросил я.

– В принципе, запустить если не на орбиту, то, хотя бы, в суборбитальный полет самодельную ракету можно. Все необходимое для изготовления, как видишь, имеется в открытой продаже. Если будет достаточно ступеней, то, можно вывести на орбиту даже груз в несколько граммов. Но атмосфера мешается – будет сильно тормозить легкую ракету. Для преодоления атмосферы нужна мощная тяжелая первая ступень, не меньше ста килограмм и скоростью не менее километра в секунду. Все ориентировочно, конечно.

Все это Эд говорил, размешивая в большой кастрюле варящуюся смесь, которая должна была стать ракетным топливом. А я пока изготавливал заглушки для двигателей, приклеивал их к торцам труб и прочно заматывал клейным бинтом из стеклоткани. Шашки сделали из бумаги: скрутили цилиндрические бумажные стаканчики по диаметру труб для двигателей, наклеили их на лист бумаги, не допуская щелей, потом отрезали по кругу. В эти стаканчики Эд заливал «карамельную смесь», в процессе застывания деревянной палочкой проковыривал сквозной канал до дна стаканчика. В каждый двигатель требовалось по три таких шашки, плюс четвертая – без сквозного канала. После застывания шашек Эд содрал бумажные донышки и очистил торцы шашек от бумаги.

Потом Эд принялся за изготовление огнепроводного шнура, которым планировалось поджигать ракету. Он смешал толченый уголь, серу, удобрения и ржавчину в нужных пропорциях, добавил сахара, все перетер, добавил воды. Получилась кашица. Смазал этой кашей медицинский бинт, плотно его скрутил и положил сушиться.

Корабль был готов на день раньше положенного срока.

– А вдруг он при старте полетит не вверх, а в сторону дома?

– Тогда нужен длинный направляющий шест, – сказал Эд. – Мы вроем его в землю, а корабль будет держаться за шест скобами, но не жестко, а чтобы он мог скользить вдоль шеста. При старте корабль поедет по шесту вверх, а когда отцепится, то будет иметь достаточную скорость, чтобы стабилизаторы не дали ему отклониться от заданного курса.

– Кстати, какой у него будет курс?

– Не знаю, надо направить его в безлюдную сторону, – он повернулся в сторону гор.

Так мы и сделали. Собачка Лайки очень полюбила нашу ракету, так что даже один раз, мы не усмотрели, она ее пометила, как собственную. Эд заорал на нее: «Кыш, пошла! Двигатели мне замочишь, топливо же впитывает влагу!»

– Кажется, ракета ей нравится, – сказал я. – Слушай Эд, давай, для интереса, сделаем ей там вход, в верхней части-то ракеты пустые?

– А как же она заберется туда?

– Лесенку сделаем, вон от беседки, решетка пойдет.

Мы принесли кусок решетки, отпилили его часть, так что получилась длинная лестница для собаки. Вырезали круглый вход в верхней части корабля и приставили к нему лестницу. Лайки радостно забралась по лестнице. Так как корабль внутри имел переборки для жесткости, получилась маленькая конура. Только она не могла полностью туда поместиться – хвост торчал. Тогда мы вырезали ей иллюминатор. Эмили когда увидела эту картину, сбегала за фотоаппаратом и сфотографировала ее, выглядывающую из ракеты.

– Ладно, вылезай, а то развалишь нам весь корабль, – сказал Эд.

В день вечеринки у миссис Никс собралось много гостей. Взлет космического корабля был обещан в конце вечера. Когда стемнело, группа гостей стояла вдалеке от ракеты и ждала запуска, там же была и Синди и Эмили со своей Лайки. Мы сильно волновались перед запуском и долго все перепроверяли, потом Эд сказал: «Ну, все, поджигаю!» – и зажег огнепроводный шнур. Гости почти ничего не видели в темноте, надеясь увидеть ракету, когда она будет взлетать. Тогда садовник пришел с фонарем и направил луч на корабль. Корабль выглядел красиво. Шнур догорел, из сопл двигателей вырвалось пламя, и корабль очень быстро стартовал, за секунду набрал скорость и взмыл вверх, слегка по наклонной, улетая на восток, как мы его и направили. Потом его траектория стала ложиться, стала почти горизонтальной, а потом он вдруг исчез, наверное, двигатели выработали все свое топливо. Зрители зааплодировали.

Неожиданно заорала Эмили: «Лайки, Лайки, куда она подевалась?» Все стали срочно искать и звать собаку, но ее нигде не было.

– А! – заорала Эмили. – Она улетела в ракете! Помогите!

– Как в ракете? Она же была у Вас на руках?

– Она спрыгнула от меня и куда-то подевалась, а я не обратила внимание, когда.

Гости быстро разошлись по домам, говоря друг другу: «Подумайте, какой ужас!», а мы пошли в дом успокаивать рыдающую Эмили.

– Она так любила сидеть в этой чертовой ракете!

– Да успокойтесь, Эмили, в космос она не улетела, ракета упала где-то неподалеку километрах в трех отсюда, – сказал я ей.

– А там парашютов не было?

– Нет, – сказал Эд, и тогда она продолжила рыдать.

– А! Она погибла! Синди, выкопаем завтра ей могилку на твоем дворе?

– Но Эмили, я там собиралась делать бассейн!

– Может там поставить памятник погибшей собаке-испытателю? – вмешался Эд. – Весь народ будет приходить смотреть на это историческое место.

– Да, я сейчас позвоню Спенсу, – Синди взяла телефон и набрала номер.

– Спенс, нам надо поставить памятник собаке! Какой собаке?

– Погибшей при неудачном запуске космического корабля, – подсказал Эд.

– Погибшей при запуске космического корабля, Спенс! – в трубке, что-то сказали, и она медленно положила телефон.

– Он сказал, что мы тут все тронутые.

В дверь позвонили, и за дверью послышался звонкий лай. Эмили бросилась открывать дверь так быстро, что чуть не сбила со стула свою подругу. За дверью стоял садовник и держал на руках Лайки, которая благодарно пыталась лизать его лицо.

– Э..миссис Слейтер, я нечаянно запер вашу собаку в сарайчике, когда ходил за фонариком.

Я теперь часто вспоминаю эти веселые дни, проведенные нами с семейством Никсов, а чертеж ракеты я сохранил, и когда я смотрю на него, мне не верится, что мы когда-то это сделали. Надо бы написать письмо миссис Никс, когда мы прощались, она сказала, что мы можем называть ее просто Синди, узнать сделала ли она бассейн, но, боюсь, Спенс Никс будет в бешенстве при одном только воспоминании обо мне и Эдварде.

Проект «Зеро»

С точки зрения инженера неработающая система ценнее работающей.

Из записей Эдмонда Файера.

«Привет, Лина!

В будущих интервью ты, наверное, задашь вопрос, что мы за люди и как мы добиваемся успеха.

Немного про меня и Эда.

Мы электронщики и очень любим это дело. Но мы отличаемся по характеру. Я люблю всякие детективные истории с их причинами и следствиями. Могу и сам придумать такую историю. Главное – слишком не увлекаться, а то как напридумываю… Эда интересует только техника. Он безоглядный оптимист и креативщик. За любое дело он берется, раздумывая не более двух секунд. Эд может так правдоподобно представить только рожденный план, что человек, мало понимающий может легко поверить в его выдумку. Так что мы оба фантазеры. Часто Эд бывает так увлечен, что не видит ничего вокруг. Поэтому иногда я объясняю ему чего хотят другие люди. Еще я часто оберегаю своего коллегу от беды, отсеивая откровенно опасные идеи. Если успею. Но я сам не всегда знаю, когда нужно притормозить. Ведь если часто отсеивать – идея не станет интересной, а если много тормозить – история никогда не станет эпичной. Это и есть причина успеха.

Ларри.»

Извините, отвлекся. Помните, в самом начале Спенс Никс упоминал какой-то «Проект „Зеро“», который мы, якобы завалили? Ну а потом еще отправил нас копать бассейн? Самое время рассказать об этом проекте. И как мы туда вообще попали.

Мы-то, на самом деле, не работали на Спенса. Мы спокойненько себе учились в нашем универе, заканчивали аспирантуру, воплощали свои идеи. Экспериментировали! Было же счастливое время! И вот приспичило кому-то выдернуть нас наружу…

Сначала мне позвонил начальник отдела. Уайт его фамилия. Да, не важно.

– Ларри, где, Эдмонд?

– Рядом, в соседней лаборатории, позвать его?

– Нет, бросайте все свои дела и вдвоем – в приемную президента университета. Через пять минут чтоб были у секретаря.

Холодок где-то внутри стал растекаться по телу, и начал растворяться в крови.

– Мистер Уайт, мне ждать самого худшего?

– Там все узнаете.

Я повесил трубку и побрел к Эдварду. А почему я ждал худшего, если все было так безмятежно? Да, было дело… Пару недель назад Эдвард кое-чего сжег из аппаратуры. Вы не в контексте. Я поясню: в принципе, это нормально, когда что-то сгорает. Но просто в этот раз – это был дорогой и большой химический анализатор. В основном – дорогой. И было ясно как день, что это заметят.

Когда я зашел в лабораторию, Эд сидел за столом, наклонившись над осциллографом. Это такой прибор, размером с чемоданчик. Не тот, который анализатор. Тот уже давно сгорел. У осциллографа была снята верхняя крышка. В комнате пахло сильно паленым. Как если после конкретного такого короткого замыкания воспламеняется и сгорает деталь вместе с нанесенным лаком и частью краски на корпусе, а дорожки на плате вокруг испаряются, а чуть дальше от эпицентра они скатываются в эдатакие круглые пружинки. Любой человек умеет отличать этот запах от запаха нормальной пайки. Вытянув шею и водя носом над внутренностями, он говорил сам себе «Не пойму, что я не так сделал…»

Пересилив соблазн подойти и заглянуть через его плечо, я сказал:

– Эд. Все. Пошли к Гелбрехту.

Он понял все с полуслова.

– Блин.

Он положил отвертку, встал из за стола, пару секунд огляделся, как бы думая, что взять с собою. Решил, что брать нечего.

– Надо руки помыть.

И мы пошли к президенту. У нас директор – по правильному «президент». Тот выглядел каким-то уставшим, как после принятия тяжелого, но необходимого решения.

– Ларри, я в первую очередь обращаюсь к тебе, как к более …, – он подбирал слова.

– Сообразительному, – чуть было не подсказал я.

– … рассудительному человеку в вашей компании.

Он снял очки, и стал протирать их, как если бы какой-то доктор готовился сказать мне, что либо я буду принимать его лекарство, либо он за последствия не отвечает.

– Ты все еще хочешь закончить аспирантуру? Вообще, какие у тебя планы на будущее?

(Что? Что за вопрос? Неужели все так плохо?)

– Инженерией…, – отлепил я язык.

– Что? – переспросил он.

– Электронной инженерией.

Директор молчал. Я коротко вдохнул и предпринял вторую попытку:

– Я хотел бы остаться при институте и…

– Заниматься? – подсказал Гелбрехт, как мне показалось, слегка наклоняясь, чтобы не пропустить следующее слово.

– Заниматься. Но, наверное… из-за этого… в связи с… увеличе… то есть с ухудшением…

Сам не знаю, что я хотел сказать и был рад, что он меня прервал:

– А ты, Эдмонд? – директор снова приготовился вникать в сложный шифр.

– Я все восполню! – проорал Эд, – Не сразу конечно, но если Вы дадите мне возможность…

Гелбрехт слегка отпрянул от прорезавшей эфир энергии.

– Подождите, подождите, – он даже приподнял ладони над столом.

Директор дал Эдварду успокоиться и перестать моргать глазами.

– Подождите, сейчас речь не об этом, – он медлил. – Хотя и об этом тоже. Но я хочу взглянуть на вещи немного под другим углом. Надеюсь вы со мной согласитесь.

Так говорят политики, когда собираются сказать что-нибудь, что ни в какие рамки не лезет.

– Ведь, если не обращать внимания на некоторые ваши ошибки, таких как этот, – Гелбрехт забыл слово.

– Анализатор, – вяло подсказал я.

– Да. Анализатор. Потом, что вы там еще разгрохали в прошлый раз… В холле это было. Информационное табло?

– Угу, – кивнул я.

– Если не обращать внимания, как я уже говорил, то вы, в целом, успешно решаете многие задачи, – он посмотрел на какие-то записи. – Вот, к примеру, мистер Уайт именно вам, а не кому-то другому поручил опытную модернизацию осциллографа.

Мне показалось, что запах паленого еще не выветрился из моего носа, и мое воображение тот час дорисовало, как директор его учует и все поймет.

– Кстати, как успехи на этом направлении?

Я временно задержал дыхание. На всякий случай.

– Почти готово, – проорал над ухом Эд, отчего я толкнул его локтем, мол, «потише». – Нужно будет заменить еще одну схему, -сказал он уже спокойнее, – и, студенты-первокурсники получат самый чувствительный прибор века. Там, знаете, самое интересное, что шкала…

– Вот видите, – перебил обрадованно директор. – И я считаю, что вы можете, – он сделал ударение на слове «можете», – проявить себя и на более глобальном уровне.

Если честно, я вообще перестал понимать, что происходит. Гелбрехт посмотрел на нас, как бы что-то прикидывая в последний раз.

– В общем, есть работа. Для вас. Пришла бумага на двух электронщиков, – при этом он, улыбаясь, так щелкнул пальцами и достал какой-то лист. – Нужны хорошие специалисты, очень хорошие, не стану скрывать, что они просят лучших из тех, что есть в университете. Основные качества, – читал он, – большой практический опыт и гибкое мышление, а также отсутствие школярской зависимости от наличия документации по аппаратуре, с которой им придется работать.

Я стоял и боялся моргать. Я еще я не исключал, что вот сейчас он рассмеется и скажет: «Ну что размечтались? Вон из университета! Чтоб я вас никогда больше не видел!»

– Компания «Кибер Тимс». С вами будут заключены договора, как с независимыми специалистами, с возможным продлением и долгосрочным сотрудничеством.

– И эти специалисты – мы? – Эд быстро стер с лица готовность засмеяться хорошей шутке и стал серьезным. – Ну, у нас большой опыт и…

– Ах, да, я не упомянул еще одну вещь… – вспомнил директор. – Чтобы быть честным, я должен вам рассказать. Мы проплатили договор на установку «Сиерры» в вычислительном центре и следующие две недели у вашего отдела и отдела системного администрирования, а также у программистов будут посвящены его подключению, ну и все, что с этим связано.

И тут до меня стало доходить и, наконец, дошло. Хотя, Эд, похоже еще ничего не понял. (Когда дело касается человеческой хитрости, Эд остается непроходимым тупицей).

– И я бы хотел быть уверенным, – продолжал он, – что вы… что, если что-то пойдет не так, например, не дай нам Бог, опять выйдет из строя дорогостоящее оборудование, то я бы наверняка знал, что вы здесь не причем.

– Само, собой, – довольно поддакивал Эд.

– Таким образом, мы убиваем одним махом двух зайцев. А когда вернетесь, я по результатам вашей деятельности, кстати, она может стать основой вашей исследовательской работы, рассмотрю вопрос о допуске вас в дата-центр.

Мысленно сейчас я в том моменте: я с кислой миной и сияющий Эдвард стоим напротив директора. Директор видит разницу в настроении и понимает откуда она. Именно поэтому он назвал меня более сообразительным. И пока Эд радуется, могу объяснить, в чем ирония.

Новейший, мощнейший суперкомпьютер заочно прозванный нами «Сиерра», чьего появления я, и уж конечно, Эд, ждали уже больше года – будет установлен без нас! Это была наша мечта – попробовать в деле новый суперкомпьютер! У нас уже были написаны программы. У нас уже были данные. И вот теперь, когда он уже едет к нам в каком-нибудь спецвагоне, сопровождаемый кучей спецов-фирмачей, которые, конечно же, сразу же, как только поймут, что они здесь больше не нужны, уедут, оставив университету такую игрушку, а стая студентов будут выспрашивать последние новости про характеристики нового железа – нас здесь не будет! Все это будет без нас! Без меня и без Эдварда. Да, вот так нечестно.

И вот уже на следующий день мы летели в вертолете, глядя из окошек вниз. Да, этот миллионер Спенс Никс, который нанял нас, прислал за нами вертолет. Город быстро ускользал, а впереди ширилась светло-голубая полоса Большого Соленого Озера.

– А ты знаешь, что Солт-Лейк-Сити был основан мормонами в девятнадцатом веке? – сказал Эд. – Когда они пришли сюда, здесь было только одно озеро и ни травинки вокруг не росло?

Я хмыкнул.

– Кто же этого не знает?

В нашем городе, где около половины населения – мормоны, сказать такую банальщину, как он только что – это все равно, что сказать, например: «а ты знаешь, что у коровы есть рога и вымя»?

Эд был мало сведущ в вопросах истории, да и в любом деле, что касалось людей, культур, отношений и прочего. И уж если он сделал над собой такое героическое усилие – обратил свои мысли в эту мрачную сторону, то скорее всего только ради того, чтобы отвлечься от каких-то еще более мрачных мыслей.

Эд помолчал.

– Сволочи, – наконец с чувством изрек он.

– Кто, мормоны?

– Гелбрехт и Уэйт сволочи, вот кто. Сговорились нас отослать подальше, как-будто мы им вычислительный центр сломаем. Подумаешь, ни одна железка не стоит того, чтобы так с людьми обращались.

– А, ты об этом… Скажи спасибо, что они нас не вытурили из университета. И о возмещении убытков, вроде бы не говорят.

– Конечно, не говорят – мы своей работой им столько прибыли принесем, что они забудут про те несчастные пятьдесят тысяч.

– И про те десять тоже?

– Какие десять? – Эд удивленно посмотрел на меня и нахмурился. – А! Про то табло, что-ли? – он махнул рукой, – Спишут. Еще неизвестно, по чьей вине оно оттуда грохнулось.

Я вспомнил драматический полет информационного табло со стены в фойе университета. Это была довольно большая алюминиево-пластиковая штука – где-то три на четыре метра и общим весом килограммов на тридцать – в нее было напихано много микросхем, лампочек и прочего. Ее повесили на высоте третьего этажа во внутреннем холле нашего универа. Эда тогда спустили сверху на альпинистских ремнях, выполнить последние подключения, т.к. было проще спуститься с верхних перил чем поднимать человека на такую высоту с пола. Нужно было всего-то лишь – подсоединить пару вилок к розеткам в стене слева от табло.

Внизу, в опасной, как мне показалось, близости от места работ стоял ларек со стеклянной крышей. Немного поколебавшись, я крикнул Эду: «Подожди!» и зайдя внутрь, попросил продавщицу и двух каких-то первокурсников прерваться и временно покинуть опасную зону, после чего вернулся к своему посту: следить, чтобы никто не подходил ближе.

Выгнанные мною из ларька студенты, позвали остальную группу и через минуты две они уже стояли, отгороженные от опасной зоны красной ленточкой и постепенно проникаясь важностью работы, примолкли, задрав вверх головы. А я приметив, что среди них были и девушки, решил, что вполне разумно прокомментировать происходящее, чтобы всем все было понятно.

– Вот наш специалист выполняет сложнейшие коммутации да еще в подвешенном состоянии.

Одна девушка спросила:

– А Вы тоже в этом разбираетесь?

– Хм. Я принимал непосредственно участие в разработке этого табло, – скромно и серьезно сказал я, понизив голос. – Теперь все студенты и работники нашего университета, – громче, уже чтобы слышали все, – смогут в любой момент легко узнавать о идущих и планируемых занятиях, кто их ведет, и расписание всех мероприятий. Оно интегрировано с компьютерной сетью. На его сборку университетом было выделено десять тысяч долларов…

Заметив что девушка что-то записывает в блокнот, я поинтересовался:

– Конспектируете?

– Я хочу стать журналистом, – она подняла голову и улыбнулась мне, – пишу маленькие обзорные статьи.

– Печатаетесь? – пошутил было я.

– У меня несколько статей было в школьной газете, в универе немного и пару в нашей местной городской.

– Ух ты. И что… Вы будете писать про это? – оторвавшись от ее белой улыбки, я неопределенно повел рукой туда где за моей спиной продолжалось действие.

– Ну, – она склонила голову и волосы ее качнулись.

– Я Ларри, а тот что на веревках – Эд.

– Лина, – она подала мне руку. По отклоняющемуся направлению ее взгляда я понял, что сзади что-то происходит и оглянулся.

Эд воткнул вилку в розетку, отчего казалось, что табло вот-вот загорится веселыми огоньками, потом помедлил, и крикнул:

– Спустите молоток, тут крепеж слабо вбит.

Молоток был спущен. Эд одним широким движением вынул рукоять молотка из веревочной петли, как самурай, вынимающий свой меч из ножен. Потом внимательно вгляделся в крепеж стенда, размахнулся и ударил. Я не понимаю, кто делал эти крепежи. Правая сторона, не левая, по которой стукнул Эд, а подчеркиваю, правая сторона табло соскочила с держателя и пошла вниз маятниковым движением… Так что я в целом согласен: не Эд виноват, в том что оно сорвалось.

Толпа шумно сделала вдох. Табло, держась одним углом за крепеж в стене медленно проплывало мимо и чуть ниже Эдварда, который, хоть и висел рядом, но сделать уже ничего не мог. Набрав наибольшую угловую скорость в нижней точке (все верно говорит формула из кинематики), табло сорвалось со второго крепежа и по инерции полетело вниз и куда-то влево, вырвав с корнем за собой розетку с проводами, которые только что воткнул Эд. В конце своего пути оно грохнулось на стоявший внизу ларек. Толстое стекло ларька оказалось на удивление прочным. Наше табло разломилось пополам, сложилось как какая-то огромная электронная книга в обложке и свалилось с ларька на пол, уже окончательно развалившись на две половины, щедро осыпая пол вокруг себя мельчайшими осколками лампочек и других стекляшек.

Толпа выдохнула: «Вау». Первокурсники восторженно зашумели. Я тоже стоял как завороженный. Оторвав взгляд от разбитого табло, я посмотрел вверх, где все еще висел Эд с молотком в руке. Тот хладнокровно смотрел вниз. Потом молча махнул кому-то рукой: «Поднимай» и поплыл вверх.