Текст книги "Сакральный танец. Между Землей и Небом"

Сакральный танец
Между Землей и Небом
Дмитрий Болесов

© Дмитрий Болесов, 2016

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Введение

Пластика тела говорит о многом. Каждым своим движением человек сообщает миру, кто он есть на самом деле. Его страхи и ожидания легко читаются в мимолетном повороте головы, изгибе шеи… Нет нужды рассказывать о себе тем, кто воспринимает реальность как действие. Не принесут слова дополнительной ясности.

Видящие суть происходящего сквозь движения – благословлены Небом, но способные через танец изменять мир имеют ещё и благословение Земли. Для чего и от кого скрываются эти простые истины? Не секрет, что простота всегда вызывала недоумение у людей, стремящихся к познанию «важных» тайн. Лежащее на поверхности кажется им второстепенным и недостойным внимания. «Простота не может быть основой могущества», – рассуждают они, – и идут с экспедициями в заповедные места, зарываются в глубину гор, надеясь хоть там прикоснуться к проявлению чуда.

А тайна движения проста. Она не прячется в ворохе старых книг, хранящихся в сундуках по амбарам, не скрывается за ловким движением фокусника, изображающим полный контроль над происходящим. Секрет этой тайны в том, что её не существует в привычном для нас понимании, но она появляется, когда люди пытаются изучать себя или себе подобных, не учитывая переменчивость Неба, покой Земли и жажду жизни всех тех, кто населяет пространство между ними.

Танец от прочих движений отличается особым состоянием танцора. Человек не просто движется в такт с внешним ритмом, он создает пространственный рисунок, понятный окружающему его миру, заявляя о своем праве быть, и требует от реальности признания этого права. Важна не сама форма движения, которое он совершил – в его сердцевину должна проникнуть страсть – глубинное желание, которое невозможно высказать в словах, но легко проявить в танце.

Даже ребенок чувствует это во время игры, раскручивая своё тело по спирали. Но повзрослевшие жители городов не могут позволить себе роскошь свободного движения. Их разум опутан абстракциями и зов тела не находит выхода в простом движении танца.

Давайте восстановим целостность человека через танец. Пусть найдётся в нём место тому, что не помещается в слово, но легко обозначается действием, наполненным чувством единства человека и мира.

Часть 1

Танцуют все!

Одним из способов разблокировки и исцеления тела являются осмысленные движения, которые иногда называют спонтанным танцем. Обычно под танцем понимают невербальный способ общения людей между собой или с незримыми силами природы. На ранних этапах человеческого развития большая часть информации передавалась посредством тела во время танца: радость от победы над врагом, ожидание дождя, хорошего урожая. Со временем простые движения канонизировались, наделяясь особым смыслом, затем усложнялись, для подчеркивания их особого статуса, и передавались из поколения в поколение. Таким образом, танец из спонтанных движений, наполненных эмоциями, превратился в нечто отделённое от чувств конкретно взятого человека. Он перестал выражать естественное состояние танцора – теперь танцор должен изображать эмоции, предписываемые тем или иным танцем или посредством ритуальных движений сообщать другим свою просьбу. Храмовые танцы Индии – пример таких танцев.

Для возвращения к естеству движения современному человеку потребуется приложить определенные усилия. Что может быть более естественным, чем чувство единения с Землей – источником всего живого? Выполняя интеллектуальные задачи, жители городов смещают активность своей биоэнергетики вверх, ближе к головному мозгу, тем самым ослабляя связь с земным началом, что способствует болезням тела. Восстановить связь с Землей, открыться её излучениям – первый шаг к спонтанному танцу. Существует масса психотехник, направленных на достижение этой цели, но все они могут оказаться бессильными, если вы не разрешите этому произойти, не сформируете четкое намерение, переходящее в действие – своё воссоединение с энергиями Земли.

Энергия исцеляющего танца – это энергия Земли, прошедшая через человеческое тело. И тут требуется проявить внимательность. Базовое движение такого танца – волна.

Иногда волновое движение завершается импульсом. Это приходится делать для выполнения какой-нибудь внешней работы. Поднять тяжесть, наколоть дрова – в основе этих действий лежит импульс. Некоторые техники рукопашного боя основаны на трансформации энергии волны, прошедшей через всё тело, в удар. Говорят, что в далеком прошлом иноземного гостя, заподозрив в нём воина, всегда пытались втянуть в пляс, чтобы по его повторяющимся движениям и ритмам узнать о том, как строится тактика борьбы на его далёкой родине.

Хаос, деструкция – энергия разрушения, которая часто бывает направлена внутрь человека, но и её можно использовать во благо в спонтанном танце.

Владение этими тремя ритмами, умение их выделять – основа осознанности в танце.

Пропускаем через себя энергию Земли волной. Проходя через тело, она неизбежно наткнётся на блоки – застойные очаги напряжения с избыточной энергией. Попробуем трансформировать это напряжение в энергию движения. Волнообразность движения немножко напоминает работу массажиста, только здесь тело само разминает проблемные зоны, подключив их к исцеляющему ритму. И тут можно вспомнить про энергию разрушения. Добавив поверх основной волны ритм хаоса, словно орудуя множеством маленьких серебряных молоточков, разбиваем ненужные образования и зажимы в нашем теле.

Спонтанный танец приводит к новому состоянию сознания: мы одновременно и движемся, и наблюдаем за собой со стороны, выделяя ритмы, зоны напряжения, трансформацию разблокированной энергии. Тело входит в режим саморегуляции, прорабатывая проблемные места, двигаясь то на одном месте, то вращаясь вокруг невидимой оси… Через некоторое время танец «разрушает… все имена и формы. И снова наступает тишина».

Закончив танец и насладившись тишиной, вновь вспомним об энергии Земли. С благодарностью мягко заполним волной всё своё тело и пространство вокруг себя.

Танец Неба

Вы уже познакомились с танцем Земли. Энергия волной проходит через тело, слегка раскачивая его: из центра Земли через ноги вверх по позвоночнику и через выявленные блоки и зажимы, трансформируясь в спонтанном танце… Энергия напряжения переходит в энергию движения. Первые мгновения танца тело диагностирует само себя, затем, выявив проблемные зоны, усиливает там амплитуду движения, восстанавливая управление телом. Тело через танец осознает нарушенные в результате травм или стрессов связи. Движение волной делает тело целостным. Серия импульсов из Земли через мышцы как бы перетекает снизу вверх, не оставляя в теле ничего изолированного – всё вплетается в ткань движения. Сознанию остается лишь наблюдать, фиксируя изменения. Это необычное состояние иногда называют динамической медитацией.

После установления связи с Землей и приобретения опыта спонтанного танца вы практикуете его ещё некоторое время до получения легкости и радости в движении. На это может уйти неделя или месяц. Ощущение появляющейся радости говорит о том, что основные блоки в теле уже проработаны и можно идти дальше.

А вот и танец Неба.

Добившись состояния волны, идущей из центра Земли, разверните своё внимание вверх. Медленно поднимите руки таким образом, чтобы раскрытые ладони находились на уровне головы. Почувствуйте очертание чаши: ладонь – сердце – ладонь. Предложите Небу заполнить эту чашу энергией. По мере наполнения чаши вы почувствуете, как потоки Неба и Земли уравновешиваются в теле, а полученный избыток энергии изливается через плавное движение рук.

Вы начинаете «дирижировать» своим миром: тело в состоянии волны максимально целостно, энергетика при помощи энергий Неба и Земли сбалансирована, и выраженное в таком танце намерение имеет реальный шанс на воплощение. Как тут не вспомнить танец Василисы Премудрой: махнула левым рукавом – вдруг сделалось озеро, махнула правым рукавом – поплыли по озеру белые лебеди.

Заканчивая танец, обратите внимание, как к чувству радости прибавилась благодарность – и к себе, и к миру, и к этому танцу, научившему вас преодолевать барьер разделённости.

Танец деревьев

Друиды древности не испытывали трудностей при общении с Деревьями. Да и что могло препятствовать их дружбе? Она держалась на простом доверии друг к другу, способности создавать единое пространство, сотканное из энергий человека и дерева.

Возможно ли это? Почему Дерево и человек были так близки, несмотря на явные различия? Дело в том, что человек не всегда был сторонником силовых решений в общении с деревом. Он не ждал от него ягод, коры или лыка. В их отношениях было нечто большее. Своим строением нервная система человека напоминает дерево, которое вдруг научилось ходить, поместив себя в особый вид подвижной материи – человеческое тело. На тонко-энергетическом уровне различия между людьми и деревьями почти исчезают. Построить общение между человеком и деревом было гораздо проще, чем между людьми. Люди часто не понимали друг друга даже по пустякам, но легко могли создавать зону комфорта с приглянувшимся им деревом. И делалось это во время танца.

Свободный танец, лишенный форм, пропитанный энергиями Земли и Неба всегда сближает человека и дерево. Он дает им шанс почувствовать друг друга лучистыми существами, совместно наполняющими своими эманациями окружающий мир.

Даже при первом приближении к дереву в состоянии танца становится понятно, сможет ли человек стать ему другом. Но что тогда говорить о самом танце, ставящим вопрос объединения энергий ребром?

Во время танца-диалога происходит интересная вещь: человек начинает воспринимать одновременно и себя и своего партнера по танцу, распределив внимание поровну. Танец тел легко может перейти в танец энергий, если каждый из танцоров обладает необходимым навыком. Именно такой танец ведется лесом – каждым его кустом, травинкой. Именно к такому взаимодействию он ждёт готовности от пришедшего к нему путника.

Танец энергий особый. Тело человека во время него почти неподвижно и лес принимает эту телесную тишину как дань уважения – плату за вхождение в состояние леса.

Энергия деревьев ждёт своей активизации, хочет, чтобы её поманили. Свёрнутая коброй или рассредоточенная в пространстве – она не ищет постоянства и всегда готова совершить требуемую работу. Текучая и постоянно меняющаяся энергетическая субстанция, сотканная лесом во время его многоликого танца между Землей и Небом, способна принять в свой танец любого, кто без чувства агрессии сможет к нему присоединиться.

Стать частью леса означает показать ему своё истинное я, согласовав с лесом ритм своих энергий.

Лес выступает хранителем идеальных состояний. Прикоснувшись к ним, человек получает возможность восстановить поврежденные ткани и органы, развернуть, почувствовать свои сдавленные миром людей способности.

Кто-то пытается восстановить связь с Первоистоком, обращаясь к мудрым, но лес дарит другую возможность. Он принимает человека таким, каков он есть, и помогает направить его мысли и чувства к закрытому ранее пространству, открывая Первоисток в самом человеке. Расправив скомканные в мире людей каналы – пути для движения энергий и мыслей, человек проникает в ту часть самого себя, что казалась ранее несуществующей. Лес не пытается поделиться «древесной» мудростью, ему достаточно того, что человек смог прикоснуться к своей собственной. Деревьям приятно иметь в качестве собеседника другое гармоничное существо, а не свою копию. И в этом проявляется принцип ненасилия: каждый вправе быть самим собой, не принуждая к изменению других.

Как бы ни было приятно находиться в лесу, но человек не изменит своей природе и Путь его не будет заменён на более простой или сложный. Достаточно прикоснуться к тайне Леса, стать другом ему, а значит и себе – выйти из состояния тоски или одиночества и вновь отправиться в дорогу по своим делам человеческим.

Танец ветра

Мягкий ветер танцует идеально. Он не наседает во время танца, помогая своему партнеру осознать происходящее. Он не завлекает, не валит с ног, не бьёт камнями и ветками, когда у него плохое настроение. Но таким ветер бывает не всегда, поэтому большинство людей не любят танцы с ветром. И постоянным партнером его не назовешь. Он всё время стремится уйти, бросив вас одного на любой стадии танца. Ветер – танцор для себя. Всё его искусство сконцентрировано в небольшом отрезке времени, что даётся ему на короткий контакт с человеком. В этот период он должен успеть сказать человеку всё, а не рассчитав сил, ветер легко превращается в ураган или бурю – так много он может передать информации. Он редко достигает своей цели и поэтому плачет от обиды печальным дождём.

Само по себе общение с ветром выглядит необычно. Непостоянство не может принимать форму собеседника. Не понимая смысла приближения ветра, человек часто ждет подсказок от реальности, не ведая их пути. Становится тихо, ветер готовит свой порыв с целью передать человеку совет к его жизненной ситуации, но человек закрывает окна, наблюдая, как хмурится небо, потеплее одевается, затрудняя ветру контакт с его телом, и ветер вынужден буйствовать —несомая им информация важна и он должен достигнуть адресата. Так досадно бывает ему, что он ломает деревья, срывает крыши с домов, не в силах выполнить свою миссию. Успокоившись, становясь тихим и послушным, он уходит с заходом солнца, не прекращая поиски человека, которому должен донести весть.

Что же делать, как быть? Ведь не может же человек отдать себя на растерзание ветру только потому, что тот имеет сложный характер и совсем не способен переносить скуку. Дела нет ему до раздумий человеческих. Нестись – пересекая холмы и горные перевалы, отдавать тот избыток знаний, что проник в его любопытную сущность и вновь уноситься в неизвестность – такова работа этого необычного почтальона.

Приобретая качества ветра, человек тоже может быть нетерпим в своём желании отдать накопленное им знание людям. Он бывает порывист и даже резок, стремясь передать им послание. Но нужно понимать привычки людей, не давить и не втягивать их в действия, к которым они не готовы.

Становясь подобным ветру, человек не будет таким до конца своих дней. И приходит иной период – ожидание, – предложение своей мудрости без попыток увлечь и заинтриговать. Дав себе право быть всем, и ветром тоже, человек не может действовать как он – жёстко круша всё вокруг. Для того, чтобы уметь быть другим, человек должен знать о силе этого другого и о его возможности нанести урон.

Но даже ветру не дано сломать то, что не может быть разрушено. Есть стены, которые выдержат любой лобовой удар и не пропустят тех, кому предназначено найти в жизни более мягкий путь.

Часть 2

Деревенские танцы

Другую историю расскажу тебе. Пусть не покажется она скучной. Не только ведь веселью в жизни место есть, но и для повести печальной и медлительной… Произошла она в то самое время, когда принято было водить хороводы, да песни петь по всякому поводу, да и без повода тоже… Важно было так себя показать, чтоб не только другие тебя заметили, но и ты сам на себя по-новому посмотрел.

Деревня не знала еще таких удальцов как наш новоявленный кавалер – ухоженный весь да наглаженный. Танец вел он неспешно, но уверенно. Чувствовалась в его способностях к танцам не только удаль, но и чувство меры. Степенный, значит был – не лишковал, не перебарщивал. Ногу бывало так поставит, что всем понятно – закончился танец и нет смысла еще кому-нибудь его продолжать. Как будто энергию какую-то прикрывал. И новый танец никто не мог начать, пока наш галантный танцор не встанет, да и не пройдет по кругу, отбивая без усилий четкий, задающий всем танцующим ритм.

Время такое было странное. Танцы дарили ритм, задавали его для всяких прочих дел, с танцами совсем и не связанными. Вот, бывалочи, станцует кто танец удачно, так и работа у него всю неделю идет чинно, да гладко – без пробуксовки. А неудачливых в танце и работать-то к себе никто не звал. Если он в танце ритм не может взять, да ногу на землю вовремя поставить, то что же ждать от него во время работы? Работать-то без внутреннего ритма совсем нельзя – потеряешь себя сам среди чужих движений, и даже скорость не поможет. Раз нет чувства ритма, не чувствуешь себя и партнера в танце – совсем бесполезен ты. Такой вот был подход в той деревне к каждому танцующему и все относились к этому правилу очень внимательно, старались не пропускать без особой нужды танцы, но и не выпендривались, помнили об уважительном отношении к окружающим, о точности движений в кругу хоровода ли, иль танце без всяких партнеров – танце-исповеди. Бывает ведь и так, что сказать что-то хочешь, а не хватает слов, закончились мысли и только тело помнит и выражает происходящее в жизни танцора. Вредные сомнения не проходят через движения, тело просто не может красиво двигаться в состоянии неуверенности. Только то, что действительно важно вливается в шаг, создает ритм, проявляется в каждом наклоне и повороте. Трудность не в самом танце, а во внутренней неготовности этими нехитрыми движениями заставить себя преодолеть нерешительность, дав дополнительную скорость мыслям и действиям. Тот танцует хорошо, кто понял смысл момента, расслабил тело и разрешил ему принять энергию движения, направил ее в мир к другим – тем, кто еще не почувствовал свой ритм, не несет в себе готовность к действию, не понял мудрость своего тела. Рискованно принимать таких неловких новичков в свой круг. Оттопчут они ноги сами себе, да и весь танец порушат.

Придавало танцу особую силу понимание важности каждого движения. Случайные жесты исключались, ну а оставшиеся делались чинно, как подарок самим себе. Ведь никто кроме тебя самого не получит такого удовольствия от свободного движения, наполненного смыслом и чувством. Где же еще поймешь, прочувствуешь потребность собственной души как не в танце? Через танец она сообщает своим наблюдателям, как должное, правильное отношение к ней, укрепляет тело человека, продвигает его по кругу танца и прочих дел – завершает начатое.

Вольности в танце бывало, не хватает. Не может она найти места в заданном ритме. Двигаться как хочешь не получается. Вроде захотел дернуться, да рукой взмахнуть – ан нет. Не пускает тело такое движение. Не предусмотрено оно правилами танца. Вроде и не написаны эти правила, а выполнять приходится – не то не по правилам и жизнь пойдет, раз не смог их понять, да на деле им ход дать.

Важность танца удалось обсудить, а вот важность, требующуюся для придания чрезмерного шика самим танцорам, обсуждать нет смысла. Да разве важен танцор, ежели он не в танце? Сам по себе он как влажный лист, упавший с дерева на холодную осеннюю землю: пусть яркий, но нет в нем силы движения.

Проходили танцы в самом укромном месте, там, где нет случайных прохожих, и незнакомый человек не замарает своим взглядом нарождающийся узор движений, идущий мимо странник не внесет в круг танцующих тревожной мысли, способной помешать телу танцора проявить в мире то, что ему предназначено. Вот вроде бы и все, что нужно знать о привычках той местности, где танцы задавали порядок в мире, да помогали танцующим свои дела приводить в норму, в гармонию с мудростью тела, с ритмом его.

Предайся танцу с кавалером! Пусть он ведет тебя по правилам тобой признанным, пусть расскажет движением тела своего о том, что надумано и выстрадано им, о том, что он мечтает воплотить, и в чем ты ему помочь можешь. Вроде бы танец прошел, а на самом деле проявилось многое в недосказанном, то, что и сам танцор пока еще не до конца понять смог, но что в нем уже действует, несется по миру новым движением, изменяет его.

В той деревне девушка была одна особенная, но не любила она того, чтоб танец ее видели. В танце своем несла она тоску, приходящую к ней всякий раз, когда память ее наполнялась вспоминанием прошлого, того, что было однажды и осталось в ней тяжким грузом. Не могла она танцем выплеснуть накопившегося, а без этого нет легкости движения, не пропускает тело боль и страх, не дает им вылиться в мир людей, защищает их – от беды бережет. Ну а девушку эту полюбил парень некий – тот самый новоявленный кавалер, малоизвестный как в деревне самой, так и в округе. Полюбил он ее не за внешность необычную, а за глаз глубину, за простоту, в каждом слове проявляющуюся. Вредности не было в ней, но печаль закрывала дорогу многому. Вот и пришел он однажды к этой девушке и пригласил ее на танцы. Ведь не все тогда без приглашений на танцы ходили, не перед всеми могли раскрыть тайну своего движения, сокровенное в нем не для всех показывали. Время тогда не помогало, оно лишь позволяло – предоставляло возможность отдать в мир людей свой импульс или сберечь его – оставить себе для чего-то более важного, чем хлесткий звук, да проворный шаг. Время тогда не неслось – оно неспешно текло, прислушиваясь к людям, их внутреннему ритму, с интересом вглядываясь в их танцы.

Пригласить-то пригласил он девушку, но не получил согласия. Побоялась она, что опять не сможет через боль свою переступить, не сможет выразить в жестах своих истинность происходящего с ней, насмешит еще кого неловким движением… Не пошла она на танцы, но про приглашение запомнила. Не каждый день тобой интересуются, не каждый раз приглашающий захочет выразить то, что и сам понять пока не может, но готов в танце своем проявить, да выяснить. Получилось замешательство такое: парень понравился, но не перешагнуть ей через свою боль, не переступить через печаль однажды нахлынувшую.

Влажность чужих щек не заметит тот, кто не помнит своей боли, и того, что слезы сами по себе по щекам не текут. Ими расплачивается память – платит дань свою за прошедшее, за надрыв души, песней не вылеченной, да танцем не проверенной на прочность срастания. Ведь принятое душой однажды может припасть к сердцу крепкой хваткою: либо вместе с тобой дальше по жизни нестись, либо против тебя выступать, да заторы чинить. Причин для печали всегда можно много найти. Без причины и печаль не печальна, а так – недоразумение одно. Но вот удерживать эту печаль, находя для нее все новые причины – это целое искусство. Уж и причины все по второму кругу перебраны, а не уходит печаль – цепляется, остается подругой и советчицей, знай свое дело делает – придерживает человека, прыть его связывает, чтоб не расшибся он, потеряв однажды от боли своей чувство соразмерности, чувство реальности и допустимости. Вот и берегла девушка эту печаль, несла ее бережно, словно подругу свою защищала от врагов лютых, да советовалась с ней в минуты трудные. Советчики бывают разные: кому и кум с кумой советчики, а иной и беда советы дает, да печалит без всякого спроса… Вроде бы и понятно это всеми, кто наблюдать умеет, да что сделать-то с этим можно, как печаль преодолеть, да тоску разогнать? Связывают они крепко – не убежишь от них, не скроешься. Сами тебя стерегут, да друг друга прошлым твоим почивают, ношу памяти твоей поддерживают – не дают ей упасть с плеч твоих. Вроде всех это устраивает: и прошлое цело, и настоящее никуда не торопится. Вот только девушке той некому танец свой показать, не может она спрятать печальность свою хоть на время, да открыться себе в танце, проявить в движении своем гибкость стана, да грациозность походки. Воля ее не то чтоб в танец войти боится – не находит она в нем Пути, смысла особого. Должно быть, совсем печаль ее одолела…

В то время еще модно было просить старших показывать молодым и неопытным секреты, в танце используемые. Танец не сам по себе стройность имел, а потому что смысл в нем особый виделся. Проявишь в танце смысл – пойдет дело, не проявишь – топчись сколь хошь – нет в нем силы. Далеко не надо ходить – станцуй дело любое предстоящее и пойдет оно, наполнится движением в танце заданном. Вольется в него и смысл и стать, проявится дело это – плоды свои даст.

Вот в такой ситуации и пришлось девушке нашей искать решение на задачу такую мудреную. И без танца нельзя, и в танце ей быть не получается. Помощи попросить решила у старших, да опытных. Ведь не зря они жизнь свою танцуют, наполняют ее движениями правильными. Просьбу свою она к деду старому отнесла, к тому, кто без применения памяти своей любые решения мог найти. Не вспоминал он правильного, а просто угадывал. Даже если и помнил он что об увиденном ранее – не рассказывал об этом, а сразу брал, да делал нужное. Слова экономил что ли? Берег, наверное, на что-то другое, более важное или смысл слов уж понять не мог по старости? А может быть дробить в слова понимаемое тяжеловато ему стало, а подметить что-нибудь необычное, да и в танце его передать – он всегда горазд был. Так и получилось у них: девушка молчит, лишь плечами водит, да дыхание свое еле сдерживает, а дед глядит на нее, улыбается и танец его совсем и не танец вовсе – просто отклик, отблеск в глазах его того принятого, что девушка станцевать не сумела, но показала ему в мыслях своих, чувствах ли…

«Вот так танец какой совсем странный, – подумала девушка. – И тело у меня почти не двигается, а мысли летят свободно, словно и нет им в теле преград. Может станет ей побольше пользы, если будет она свой танец по-новому танцевать, без попыток заставить тело двигаться, но лишь мыслью своей управляя. Дрожь в теле своем, напряжение, не сможет она преодолеть без состояния песни душевной, ритм танца должен сам возникать, идти из глубины ее существа, проникать в каждую частицу тела, наполнять сознание и вести, вести…»

С песни своей нужно начитать – такое понимание пришло к ней после встречи с дедом, танцующим без слов и лишних движений.

– И мысль моя должна ложиться на эту песню свободно, без борьбы с мелодией за первенство. Мысль станет музыкой, и эта музыка создаст ритм, и ритм этот даст телу все требуемое для танца. Я просто войду в то необычное молчания, показанное дедом, когда песня звучит, а слов нет, но песню эту все слышат, потому что она всем близка, всем понятна – в основе каждого движения она находится, в той тишине, что предшествует любому звуку, ритм рождается в ней, разворачивается танцем, движением, смыслом…

Понято это, но еще не сделано. Вроде и трудностей нет в понимании, а как в движение это воплотить, чем дать старт, придать ускорение, порвать цепи старой тоски – печали? Что для этого требуется? Как перейти из одного состояния, где боль может все, в другое, где она знает свое место и без нужды не высовывается? Другой как себя сделать? Понимание не приводит к немедленным переменам. Тут помощник нужен. И пошла опять эта девушка к деду за советом. Без его помощи не получилось ей изменить себя. Понято необходимое, но не сделано, не запущен в ход механизм преобразования.

Вот и пришла она к деду, а дед уже сидит на завалинке своего дома – поджидает, но вопросы ей задавать не велит. «Танцуй – говорит, вопрос свой. – Ты уже многое знаешь, а от слов к танцу нет прямого перехода. Танец в словах не рождается. Он либо сам по себе, либо мысль твою в движение преобразует. А по-другому и не бывает». Попыталась девушка мысль свою движению тела отдать. Но упрямится тело – не слушается. «А что такое танец „сам по себе“ – подумала девушка, но не рискнула задать этот вопрос. – Если мысль мою тело не принимает, то и разговор с людьми через танец для меня невозможен. Не хочет тело мое говорить с людьми о печали былой, а у новых чувств нет еще места в сердце моем… Быть может, танцы дикой природы придадут мне уверенность? Ведь звери и птицы не говорят слов: вой волка не болтовня у плетня. Полет журавлей, летящих на юг, подобен танцу, в движении стайки рыб танцуются их помыслы, и даже одинокий медведь-шатун танцует ранней весной свою судьбу приходящему солнечному теплу».

Ушла девушка от старика в лес, стала она пытаться двигаться в ритме молодых березок, раскачиваемых ветром, да и сам ветер вдруг завертелся вокруг нее, предлагая покружить вместе с ним без особого смысла – озорства ради. Трава учила ее ставить ногу плавно, так чтобы почва под ногами не проминалась, а пружинила – отдавала ей накопленную энергию солнца. Воздух, пропитанный ароматами прелой листвы и раскрывшихся цветов лета, делал ее дыхание плавным, согласовывая его с движением тела. И постепенно, тело само по себе стало чувствовать музыку окружающего мира, проявляющуюся в невообразимом сочетании переклички птиц, шорохов зверей, переливов красок расцвеченного солнцем неба, запахов трав и, бережно поддерживающих ее тело со всех сторон, пульсаций ветра.

Танец рождался сам собой. Тело просто следило за разворачивающимся таинством взаимодействия стихий и вполне самостоятельно занимало отведенное для него место в играющем и поющем пространстве леса. Сознание девушки с любопытством наблюдало за происходящим, и улыбка появилась на ее лице – за многие годы танец не только не вызывал напряжения, но и приносил радость. Вращались энергии земли и неба, вращалось и тело девушки, наполняясь неведомой ранее силой. В состоянии избытка прервала она танец свой, рассмеялась, улыбнулась окружающим ее деревьям, с благодарностью коснулась кончиками пальцев лепестков ближайших цветков, глубоко вздохнула, набрав полную грудь растворенного в воздухе волшебства и могущества, и побежала домой.

…Даже старики в деревне давно не видели такого танца. Шел он как бы невзначай. Словно пространство раздвигалось неожиданной гранью, и тело девушки входило в образовавшийся проем, дополняло собой ждущую ее пустоту. Затем пространство вновь оживало, приобретало утерянную мгновение назад подвижность, и опять предлагало девушке заполнить своей энергией неизвестную ранее миру форму. Словно иголкой с ниткой сшивалось в танце из неведомой ткани что-то невообразимо новое, скреплялось, проявлялось в окружающей реальности полупрозрачностью смысла, простым движением рук, поворотом головы. Танец строил, создавал, давал надежду и устранял иллюзии, требовал к себе уважения и короновал избранных – тех, кто смог приблизиться к девушке в ее понимании происходящего.

И кавалер наш галантный понял после танца с ней свою никчемность, понял, что нельзя ограничивать танцем своим чужой танец, задавать ему свой ритм – это все равно, что бороться с бурей, пытаясь поймать ветер.

Время такое было тогда – понимали люди свои ошибки и исправить старались, не пытались под них мир продавить – себя меняли. И девушка наша теперь тоже изменилась: на танцы ходит, хороводы водит и песни поет там, где песня помочь может проявиться тому, что уже созрело и ждет места своего в нарождающейся реальности.