Текст книги "Рассказы истории разных людей"

ЭММА: – Что Вы имеете в виду?

ПРОКУРОР: – Суд хочет знать, является это ее так называемое неадекватное состояние следствием ее психического расстройства или…

АДВОКАТ: – Протестую, Ваша честь. Обвинение нажимает на подсудимую и принуждает ее сказать то, что надо обвинению.

ПРОКУРОР: – Я только хочу выяснить истину, Ваша честь.

СУДЬЯ: – Протест принимается. Изложите свой вопрос иначе, господин прокурор:

ПРОКУРОР: – Вы знаете, что подсудимая лечилась от алкоголизма?

ЭММА: – Знала.

ПРОКУРОР: – Я могу предположить, что это побочное действие, связанное с ее прошлым. Вы уверены, что это неадекватное поведение вызвано ее психическим состоянием, а не из-за употребления горячительных напитков?

ЭММА: – Убеждена.

ПРОКУРОР: – И готовы поручиться, что так оно и есть?

ЭММА: – Да, готова поручиться. У Марии был когда-то срыв на нервной почве, это произошло в то время, когда она родила мертвого ребенка. Но затем она вылечилась.

ПРОКУРОР: – Каким образом?

ЭММА: – Очевидно вторая ее сущность, воплощение мертворожденной дочери, способствовало ее излечению.

ПРОКУРОР: – Но побочные действие осталось?

ЭММА: – Этого Вам никто сказать не сможет. Эта может сказать только она сама.

ПРОКУРОР: – То есть подсудимая?

ЭММА: – Совершенно верно.

ПРОКУРОР: – Многопочтенный суд. Оказывается, что у подсудимой была белая горячка! Конечно, этот факт оспорим. Так как подсудимая отрицает то, что она лечилась в наркологическом диспансере. Очевидно, там она решила отомстить. Там у нее созрел этот план. И воспользовавшись тем, что подсудимая была тогда безумна, она посчитала, что никакого наказания для нее не будет, и она совершит это убийство.

АДВОКАТ: – Протестую.

СУДЬЯ: – Протест принят. – Он обратился к прокурору. – Дебаты оставьте на потом, а сейчас продолжайте допрашивать свидетельницу.

ПРОКУРОР: – Да, Ваша честь. – Он обратился к Эмме: – Продолжим. Вы, значит, полностью уверены, что Мария одержима своими демонами?

ЭММА: – Это не так. Она неадекватна в своих решениях.

ПРОКУРОР: – Это ее неадекватность, ее поступков, могла привести ее к убийству?

ЭММА: – Разумеется.

ПРОКУРОР: – Хорошо. Вопросов больше не имею.

СУДЬЯ: – Если у сторон нет больше вопросов к свидетелю, то прошу Вас занять свое место в зале суда. А суд вызывает доктора Марфу Сергеевну Капустину.

Марфа Сергеевна вошла в зал заседания и принесла присягу.

СУДЬЯ: – У кого есть вопросы?

АДВОКАТ: – У меня.

СУДЬЯ: – Прошу Вас.

АДВОКАТ: – Вы наблюдали за Марией, не так ли?

КАПУСТИНА: – Совершенно верно.

АДВОКАТ: – Она хотела, чтобы ее считали Алисой, кто она была для нее?

КАПУСТИНА: – Спасением.

АДВОКАТ: – В смысле?

КАПУСТИНА: – Кто для нее была Алиса? Спасением отчего? От своего душевного состояния. Она считала, что Алиса освободит ее от Марии.

АДВОКАТ: – Ясно. Но как тогда объяснить, что Алису хотели удочерить? Согласитесь, что удочерить взрослую женщину – это смешно?

КАПУСТИНА: – Я с Вами согласна. Но дело не только в Алисе, а в проклятых украшениях Лозань. Все почему-то считают, что они доступны для Алисы. Она может управлять ими. И всем все равно, что она – взрослая женщина. Можно сказать, что эти люди виноваты в произошедшем.

АДВОКАТ: – Вы в это верите?

КАПУСТИНА: – Я прагматик, верю только в то, что я вижу. А вижу я то, что есть на самом деле.

АДВОКАТ: – И что же это?

КАПУСТИНА: – Алиса существует, – заявила она. – Она в какой-то ипостаси подчинила себе разум Марии. Она считает, что она может менять реальность.

АДВОКАТ: – Это так?

КАПУСТИНА: – Слава богу, что нет. На это никто неспособен из ныне живущих. Я провела с ней много времени и я уверена, что это ее фантазия. Фантазия ребенка.

АДВОКАТ: – Она что, ребенок?

КАПУСТИНА: – Очевидно, это так. Ее разум стал, словно у ребенка. У маленькой девочки, которая защищает себя от этого мира.

АДВОКАТ: – Вы считаете, что подсудимая – Алиса?

КАПУСТИНА: – То, что в ней.

АДВОКАТ: – А Жанна?

КАПУСТИНА: – Это тоже она.

АДВОКАТ: – Объясните.

КАПУСТИНА: – Жанна – это ее вторая дочь. Она не смирилась, что она родилась мертвой, и стала ей. А Алиса – это способ покончить с Марией. Остаться лиши одной Жанной.

АДВОКАТ: – Ясно. У защиты больше нет вопросов.

СУДЬЯ: – У прокурора вопросы есть?

ПРОКУРОР: – Да.

СУДЬЯ: – Прошу.

ПРОКУРОР: – Скажите, Марфа Сергеевна, как возможно с точки зрения психиатрии то, что у человека есть множество перевоплощений? Разве шизофрения – это не один отдельный образ, который видит пациент периодически?

МАРФА: – Это не так. Шизофрения имеет множество лиц. В некоторых случаях она буйная, в другом случае она спокойная. Сама же болезнь протекает достаточно трудно. Я не буду Вас занимать медицинскими терминами, я просто скажу: она, как чистое поле, все на ладони, в другом случае это лес, и третий случай – это просто болото. Болото в сознании человека является самым опасным видом шизофрении. От этих больных никто не знает, что ожидать.

ПРОКУРОР: – Под это описание подходит подсудимая?

МАРФА: – Да.

ПРОКУРОР: – К какому из трех сознаний шизофрении Вы ее отнесли?

МАРФА: – Она – болото.

ПРОКУРОР: – В Вашем отчете написано, что она общалась в тюрьме, куда ее направили с Жанной. Но Жанна – это она?

МАРФА: – Это ее в обращение.

ПРОКУРОР: – Больше вопросов не имею.

СУДЬЯ: – Садитесь. Суд окончен. Переходим к прению сторон. Прокурор, прошу.

ПРОКУРОР: – Ваша честь, обвиняемая считает себя Жанной, хотя на самом деле она Мария. Судмедэкспертиза признала, что она является не вполне здоровой и неадекватной в своих действиях. Кто же убийца? Нас, как и в прошлый раз, пытались уверить, что вся ее психическая сущность является не чем иным, как одержимостью найти проклятые камни Лозань, а в данном случае – их хозяйку, некую девочку, Алису. Но камни и мистические девочки не убивают, убивают люди. А Мария убила Женю. Убила с особой жестокостью и преднамеренно. Это доказано следствием. В связи с этим прошу по статье № 105 УК РФ части первой назначить подсудимой лишение свободы сроком на пять лет в колонии общего режима. У меня все, Ваша честь.

СУДЬЯ: – Спасибо. Защита, Ваше слово.

АДВОКАТ: – Ваша честь. Мы выслушали сторону обвинения, и, по его мнению, обвиняемая здорова? Она может отвечать за свои действия? Но судмедэкспертиза установила, что Мария Пикун неспособна адекватно мыслить. Ее болезнь возникла после рождения ей мертворожденного ребенка. Она стала одержимой. В ее сознании возникла ненависть к живой дочери. Она посчитала, что это именно она. Она виновата в том, что ее ребенок умер. Она не приняла ее и стала тем нерожденным ребенком, которого она потеряла. Затем она стала одержимой, у нее возник образ Алисы, она считала, что она поможет ей обрести покой. И вот в ту злополучную ночь или вечер она подчинилась голосу Алисы. И с этого момента она стала убийцей. Посмотрите на нее, уважаемый суд. Кого мы видим? Женщину, мать? Кто она? Может Алиса? По заключению судмедэкспертизы Пикун Мария Сергеевна психически нездорова. В связи с этим прошу суд проявить смягчение к приговору и классифицировать его по статье № 107 части первой УК РФ. И назначить ей три года лишения свободы в колонии поселения. В связи с ее психическим состоянием прошу суд переквалифицировать статью № 107 часть первую на статью № 101 часть первую УК РФ и отправить Пикун Марию Сергеевну на принудительное лечение в медицинскую спецлечебницу. У меня все, Ваша честь.

СУДЬЯ: – Ответная реплика?

ПРОКУРОР: – Адвокат хочет убедить нас, что подсудимая безумна. Но я обращаю внимание суда, что доказано: она действовала при полном рассудке. То есть она отдавала себе отчет в своих действиях.

СУДЬЯ: – Ответная реплика?

АДВОКАТ: – Это только предположение прокурора. В деле есть заключение судмедэкспертизы, что Пикун неадекватно в своих действиях. Что она психически не здорова и ей требуется медицинское вмешательство специалистов.

СУДЬЯ: – Подсудимая, Ваше последнее слово.

ПИКУН: – Я понимаю, мне никто не верит. Все считают меня психически нездоровой личностью. Но поверьте, камни существуют. И я найду их, чего бы мне этого ни стоило.

СУДЬЯ: – У Вас все?

ПИКУН: – Все.

СУДЬЯ: – Суд удаляется для вынесения приговора.

ПРИСТАВ: – Встать, суд идет.

Прошло десять минут. Приговор был написан. В зал заседания вошел судья.

СУДЬЯ: – Именем Российской Федерации, суд приговорил: Пикун Марию Сергеевну признать виновной по статье № 107 части первой и назначить ей лишение свободы сроком на пять лет в колонии строгого режима. В связи с тем, что Пикун Мария Сергеевна признана неадекватной и не отдающей надлежащий отчет своим действиям и поступкам, срок заключения заменить по статье № 101 части первой и направить ее на принудительное лечение.

Приговор вынесен. Виктор и Шура были недовольны вынесенным приговором, но что делать – закон есть закон.

Все разъехались. Зал заседания опустел. Скоро следующее заседание. Скоро новая история.

Приговор вынесен. Виктор и Шура были недовольны вынесенным приговором, но что делать – закон есть закон.

Все разъехались. Зал заседания опустел. Скоро следующее заседание. Скоро новая история.

Приговор может быть обжалован в соответствии с законом в течение десяти дней.

Адвокат решением суда был вполне удовлетворен. Он знал, что так оно и будет. Это было только вопросом времени.

Прокурор считал, что вынесенный приговор Пикун был все же мягок, но он ни с кем этим поделать не смог. Он руководствуйся законом, а закон был на стороне адвоката.

Все закончилось. Суд приговорил подсудимую к принудительному лечению. Все списали на ее болезнь. Шизофрения, окончательный приговор для Марии. Это было для нее лучшей вариант чем оказаться за решеткой.

Картина

Глава 1
Карл Жюфийе

Эммануэль ехала в такси в аэропорт Шарля де Голля. Она ехала туда одна. Ее подруги разбежались. Мужчины исчезли. Никто не хотел сейчас поедаться полиции на глаза. У жандармерии и так хватало дел. О них после пожара в доме доктора Паж, все должны были забыть. Они просто исчезли. Растворились в толпе на улицах Парижа. Кто-то собирался уехать за границу, кто-то спрятаться и переждать. Сейчас, когда Раиса Петровна Жаловская и Прасковья Федоровна были мертвы, ей хотелось поскорей забыться. Заглушить ту источающую кровью рану в ее сердце, что появилась после того, как умерли две этих женщины. Она искала и не находила себе покоя. Воспоминания о недавнем прошлом болело ее бедное женское сердечко. На ее душе скреблись кошки. Ей не давал покой тот факт, что тот человек, который убил Прасковью Федоровну, останется безнаказанным. Ему это убийство сойдет с рук, и не будет ему наказание за содеянное. Что ни говори, факт, что все останется, так как есть ужасал Эммануэль. Ей было тяжело и тоскливо на сердце. Некоторые ее подруги – немезиды, говорили; – в подобных ситуациях надо расслабиться, отвлечься от повседневных забот, послать все куда подальше, и насладиться тишиной. Эммануэль так и делала. Она бросала все, и уединялась. Сидя в одиночестве, она размышляла осмысли жизни. Читала книги по философии. Но сейчас всего этого не было. Ни тихой уютной комнаты, ни книги по философии. Ничего. Ее сердце и душа металась из стороны в сторону, и не давала ей покоя.

Подъехав к аэропорту Шарля де Голля, она, расплатившись с таксистом, вошла в терминал аэропорта. В нем было шумно. Несколько рейсов отменили из-за забастовки диспетчеров. Аэропорт жил своей жизнью. Все пассажиры не смогшие улететь ждали рейс в зале ожидания. Некоторые из них поехали в ближащею гостиницу предоставленным им администрацией аэропорта.

Эммануэль стояла под чесами, и казалась она как будто ждала кого-то. Она посмотрела на циферблат часов: половина шестого. Весь день проведенный у доктора Паж, был наполнен остротою ощущения от рассказанного Жан-Жаком истории о Марусе. Сейчас, стоя под этими часами, Эммануэль хотела покинуть эту страну. Ее сердце и душа неистово желали того, чтоб она села скорее в самолет, и улетела из этой страны куда подальше, лишь бы не видеть, забыть все то, что произошло здесь. Но как бы ни хотела Эммануэль, она не могла этого сделать. Она могла уехать в Англию, но в это время железная дорога между Франции и Англии еще не была построена. Поэтому Эммануэль Вынуждена была остаться в аэропорту. Но вот, к ней подошел молодой человек, он посмотрел на нее и спросил:

– Ваш рейс тоже отменили?

Эммануэль посмотрев на мужчину, увидела перед собой мужчину среднего роста, на вид он был еще ребенком. Он был молод, и хорош собой. У него были черные зачесанные набок волосы, с небольшими седыми волосами. У него были карие глаза, продолговатое лицо. Про таких говорят; – «красавец-мужчина».

– Мне кажется, что сегодня никто не улетит из Парижа.

– Это так. – согласился мужчина, а затем добавил. – Забастовка парализовала всю Францию. Даже машинисты бастуют.

– Что же они хотят?

– Как обычно, повышение зарплаты, и уменьшение рабочих часов.

– И?

– Пока ничего. – ответил мужчина. – Они бастуют, а пассажиры страдают. – он сделал паузу. – Вот мне надо в Леон, а уехать не могу.

– У Вас в Леоне дела?

– Да. – ответил мужчина. – Я хирург. У одного из моих пациентов сильная недостаток сердечной мышцы. Ему срочно нужна хирургическая помощь.

Женщина заметила:

– А что, в Леоне хирургов недостаток?

– Нет. – ответил мужчина. – В Леоне хорошие хирурги. – затем он добавил. – Я сам из Леона. – затем он объяснил. – Я приехал в Париж по приглашению одной из больниц. – затем он добавил. – Дело в том, что я разработал новую методику хирургического вмешательства в области кардиологии…

Женщина легонько улыбнулась. Она предположила:

– И Вы решили этой методикой поделиться со мной?

Мужчина ответил:

– Я действительно хирург-кардиолог. – он сделав паузу, добавил. – Я действительно из Леона, лечу на операцию. – он сделал паузу, затем признался. – Вы мне понравились, и я хотел провести в Вашем обществе долгие ожидание окончание этой забастовки.

Польщенная этим откровением, женщина не могла отказать этому мужчине. Ее одиночество плохо влияло на нее саму. Ей нужно было с кем-то поговорить, пусть даже не о чем.

Она уточнила:

– Вы хотите только поговорить? Провести время в ожидании самолета?

Обиженный этими словами, мужчина сказал:

– Я не из тех, кто снимает женщин на час.

Поняв, что она сказала лишнее, женщина извинившись, сказала: – У меня сегодня был трудный день, а тут еще забастовка. – она сделала долгую затяжную паузу, затем добавила. – Все к одному, невезуха какая-то.

– После черной полосы наступает белая. – заверил ее мужчина. – Мы врачи это знаем наверняка.

Эммануэль смотря на мужчину, спросила:

– Вы работаете кардиологом?

– Совершенно верно.

– Скажите, если какая-то таблетка от сердечной раны?

Мужчина уточнил:

– Вы это о чем? – затем он предположил. – Что? Кто-то разбил вам сердце?

– Нет. – ответила Эммануэль. – С этим у меня порядок.

– А что тогда?

Эммануэль призналась.

– Недавно мои родители умерли.

– Понимаю. – с сочувствием сказал мужчина. Затем он добавил. – Когда умер мой отец, а за ним через год моя мать, я тоже не находил себе место.

– Как же Вы справились с этим?

– Я взял отпуск, и поехал в круиз по Средиземному морю. – он сделав паузу, добавил. – Знаете, вода успокаивает. Когда на нее смотришь, вдаль, за горизонт, и видишь, как солнце заходит за горизонт, а море становится желто-бордовом. – он, сделав паузу, добавил. – Это что-то! – затем, он неожиданно вспомнил, что, до сих пор разговаривая с этой женщиной, он так и не представился, и не узнал ее имя. Он сказал. – Мы уже целых пять минут говорим, а я так и не знаю как Вас зовут? – затем он представился. – Меня зовут Карл Жюфийе. А Вас?

Эммануэль хотела солгать, сказать ему какое-то Вымышленное имя. Она предположила, что этот мужчина подошел к ней не просто так. Возможно, он агент? Но сейчас, после непродолжительного разговора с ним, она изменила свою точку зрение. Она представилась.

– Эммануэль.

Хотя сделать женщине комплимент, Карл с улыбкой на лице спросил:

– Та самая Эммануэль, что написала Эммануэль?

– Нет. – улыбнулась Эммануэль, поняв, что Карл Жюфийе решил таким образом сделать ей комплемент. – К сожалению это не я. – затем она легонько спросила. – А что мы стоим здесь? – затем она предложила. – Может пока перекусим?

– Я не прочь перекусить. – сказал Карл Жюфийе. – Но я не знаю где?

– В аэропорту должно быть кафе. – сказала Эммануэль. – Надо лишь найти его.

В это самое время по громкой связи объявили: «ЛЕДИ И ДЖЕНТЛЬМЕНЫ. ВСЕ РЕЙСЫ ОТКЛАДЫВАЮТСЯ НА НЕОПРЕДЕЛЕННЫЙ СРОК. ВСЕМ ПАССАЖИРОМ ВЫЛЕТАЮЩИХ ЗА ГРАНИЦУ АВИАКОМПАНИЯ ПРЕДОСТАВИТ ГОСТИНИЦУ. ОСТАЛЬНЫЕ ЖЕ ПАССАЖИРЫ МОГУТ СДАТЬ БИЛЕТЫ, ИЛИ ПОЕХАТЬ ДОМОЙ. МЫ СООБЩИМ ВАМ О ВЫЛЕТЕ САМОЛЕТОВ».

Карл тотчас же нервно воскликнул:

– Что за черт! – затем, он ругаясь добавил. – Что за страна та такая? Улететь и то нельзя, и уехать тоже!

Эммануэль видя, что Карл был взбешен. Он только что услышал объявление по громкой связи, и так же, как и многие люди в аэропорту, хотевшие сегодня улететь каждый по своим делам, не могли этого сделать из-за забастовки работников аэропорта. Эммануэль поспешила сказать:

– Не волнуйтесь так. Не сможете улететь сегодня, улетите завтра.

– Вам та легко говорить! – злился на это безобразие Карл. – Вас пациенты не ждут.

– Я Вас понимаю. – ответила Эммануэль. – Но Вы тоже поймите бастующих. Они должны кормить свои семьи, а платят мизер. – затем она добавила. – При такой инфляции скора нечего будет есть, а о медицине я вообще молчу.

Карл не понял:

– Что Вы имеете в виду?

– Ну как же! Медицина платная.

– Нет. – возразил Карл. – Медицина бесплатная. Ее покрывает страховка.

Элизабет заметила:

– Но чтобы застраховаться нужны деньги. Где их взять? Если денег нехватка?

Карл Вынужден был согласиться с Эммануэль.

– Вы правы. – сказал он. И как бы упрекая свою профессию, добавил. – Иногда даже страховка не может покрыть дорогостоящее лечения.

– Вот видите, – сказала Эммануэль. – Выходит сегодняшняя забастовка имеет смысл.

– Вы правы. – согласился Карл Жюфийе. – Смысл есть во всем, даже если кажется, что все то, что делает человек бессмысленно.

Услышав эти слова, Элизабет поинтересовалась:

– Вы любите пофилософствовать?

– Иногда. – ответил Карл, и тяжело вздохнув, добавил. – Если ситуация примерно такая, как сейчас. – затем он сказал. – В жизни никогда не получается то, на что рассчитываешь.

Эммануэль с ним согласилась:

– Жизнь – это сложная штука. Иногда она преподносит нам сюрпризы, иногда отбирает все до последней копейки. – затем она предложила. – Знаете, плюньте на все, и пуститесь в путешествие. Поведайте мир.

Карл заметил:

– Но для такого путешествие одному будет не комфортно.

Эммануэль улыбнулась. Затем предположила:

– Вы хотите чтобы я составила вам кампанию?

– Только затем, чтобы показать вам Париж.

Эммануэль тотчас же отпарила.

– Но я знаю Париж!

– Знаете, это я не отрицаю. – он сделав паузу, сказал. – Но видели Вы его? Вряд ли?

Эммануэль не поняла:

– Что Вы этим хотите сказать?

– У меня есть хобби. – сказал Карл. – Я рисую. – затем он пояснил. – Рисую для себя. – он сделал паузу. – Мои работы – это Париж. Я в свободное от работы время свободный художник. «Художник Франции», – эти слова он говорил гордо и легко. – Я рисую Францию, я уже написал более ста картин! И, я…

Эммануэль закончила за него.

– Вы хотите чтобы я увидела Ваши работы?

– Совершенно верно. – подтвердил он, и добавил. – Вы будите первая, кто их увидит.

Польщенная этими словами, она оценила его. Ей он казался напыщенном индюком. Тем индюком, который лишь хочет похвастаться своими произведениями искусства, и все.

– Скажите. – спросила Эммануэль. – Вы действительно такой или только претворяетесь?

Не поняв сарказма, Карл Жюфийе непонимающе спросил:

– Вы это о чем?

Эммануэль продолжала:

– Вы хотите пригласить к себе совсем незнакомую женщину, показать ей свои работы, и при этом Вы говорите, что она будет первой кто их увидит!?

– И что туту такого?

– Знаете! – продолжала возмущаться Эммануэль. – Когда женщине говорят, что она первая увидит то или иное! По сути, ей предлагают постель!

– Что за чушь! – возмутился он. – Я просто хотел показать вам свои работы. – затем он добавил. – Но если Вы считаете, что мое предложение оскорбила Ваше женское достоинство, то, что ж, извините. – и как бы в саркастическом тоне он добавил. – Я не знал, что подобное предложение будет вами так искаженно. – затем он отпарил. – Что ж, прощайте, я не желаю быть превратно понят. – затем он добавил как бы в упрек Эммануэль. – Я хотел показать вам мои работы, а Вы? Даже не взглянув на них, поставили свою оценку. – он сделал паузу, затем равнодушно добавил. – Что ж, если Вы считаете, что я предложил вам постель, пусть будет так. Я же хочу в свою защиту добавить; я никогда не предлагал никому подобного рода предложения. – он сделав паузу, добавил. – Я иногда пишу портреты с натуры, женщины конечно обнажают свои прелестные тела, чтобы б мог писать портреты. – он сделав паузу, внимательно посмотрев на Эммануэль, специально спросил. – Скажите, у Вас красивое тело? – он сделал паузу, и не дав Эммануэль ответить на этот вопрос, ответил на него сам. – Очевидно Вы им гордитесь – телом. Каждая женщина, даже если она уродлива не признается в этом. – он усмехнулся. – Может я нашел в Вас что-то привлекательное, что еще не было на моих картинах. – он снова сделав паузу и усмехнувшись, саркастично и грустно добавил. – жаль, что это ни так. – затем он попрощавшись, и пожелав всего наилучшего, тихо пошел от часов в середине терминала аэропорта. У него был грустный вид. Он шел тихо, и ему хотелось сейчас уже никуда не уезжать. Он хотел поехать к себе на дачу под Парижем, и снова и снова любоваться холстами собственной кисти. Лишь в них он находил покой и равновесие, и забывал глядя на них о суете этой сумасшедшей – безумной жизни.

Оставшись одна, стоящая у часов женщина, не могла понять, что произошло? Она не понимала, почему она неожиданно взъелась на Карла Жюфийе. Она обидела ни за что человека. Человека, который лишь хотел показать ей свои картины. Она не понимала, почему она решила, что тот хочет под предлогом показа ей своих картин, предложить ей переспать с ней. Ну и что, что он сказал: – «Вы будите первая, кто их увидит». Может это так. Карл Жюфийе никогда не Выставлял свои картины в свет. Его холсты были предназначены только для него. Для него одного, и никого больше. Он просто хотел, чтобы кто-нибудь оценил эти произведения искусства. Сказал свое мнения о них «КАРТИНАХ». А она? Что сделала она? Послала человека куда подальше, и ни за что. Какая же она дура! Просто идиотка, если решила, что?.. неужели она ассоциировала себя с проституткой? Этого не может быть! Она не проститутка. Так почему же она решила именно так, а ни иначе? Вряд ли кто-нибудь ответит на этот вопрос. «Женщина по своей натуре – кошка». Так кажется говорят люди. Женщина любит лишь тех, кто сможет ее обеспечить. Нет женщин, которые не выгадают сой резон в этой жизни. Хотела ли Эммануэль Выгадать свой резон. Эммануэль не относилась ни к тем, ни к другим. Она не искала свою Выгоду, и не была проституткой. Для нее сама мысль об этих двух вещах была оскорбительна. Так что, когда Карл Жюфийе сказал: – «Вы будите первая, кто их увидит», он это и имел в виду. Здесь никакого тайного смысла, или намек на непристойность никакого не было. Дело в том, что он хотел сделать Выставку своих картин, и первоначально он хотел услышать мнение человека со стороны – мнение женщины.

Поняв свою ошибку, Эммануэль догнала Карла Жюфийе, и встав напротив него сказала:

– Извините меня за мою неучтивость. – затем как бы оправдывая саму себя, добавила. – У меня сегодня был ужасно трудный день. Я замоталась, и… – сделала она паузу подбирая нужные слова для оправдания. Затем она призналась. – У меня был опыт подобных предложений. – она сделала тяжелую долгую паузу. – Все они сводились к одному. К…

Слушая Эммануэль, Карл понимал, что Эммануэль не знает как загладить свою вину. Возможно у нее и был подобный опыт, но при чем здесь он? Он хотел показать свои работы художника и только. Ничего предосудительного он не имел в виду. Ее реакция на его предложение сама по себе была абсурдна. Абсурдна и неуместно в данном случаи и вообще.

Карл перебил Эммануэль, он строгим голосом похожего на сарказм, спросил:

– Скажите, Вы всегда сначала нахамите, а потом извиняетесь, или бывает наоборот?

Та тотчас ответила:

– Нет, только когда неправа.

– Значит, – строго спрашивал ее Карл. – Вы признаете что были неправы?

– Признаю.

– И Вы извиняетесь ни потому, что хотите посмотреть мои картины? – уточнил Карл. – Вы Эммануэль извиняетесь потому, что Вы неправы?

Эммануэль конечно очень хотелось посмотреть на картины, но сейчас это было невозможно. Она тихо сказала:

– Я неправа.

– Хорошо. – строго сказал Карл. – Извинение приняты. – он повернулся, и сделав несколько шагов от Эммануэль, остановился, и обернувшись сказал. – Знаете, я вам все же покажи пои холсты, – затем он добавил. – Хотя Вы этого не заслуживаете. – он сделал паузу, а затем сухо добавил. – Если хотите, идемте, я покажу вам мое творения искусства.

Это предложение удивила Эммануэль. Скажите, может ли мужчина, предложить женщине посмотреть на его работы после того, как та обвинила его в бог знает чем. Не знаю, что и сказать? Я считаю, что это вполне возможно, если один из людей признал себя виноватым в чем бы то, ни было. Еще есть одно обстоятельства подобного поведение у людей. Люди жаждут наслаждаться в одиночестве тем, что приобрели тайно. Они единственные владельцы этой красоты, и никому кроме их самих не позволено видеть эту красоту. И вот, в один прекрасный день, человек; в данном случае это Карл Жюфийе – влюбился! Ему понравилась Эммануэль, и он нашел в ней что-то прекрасное, и решил показать ей свою прелесть, коллекцию картин, которые он написал собственными кистями. Вероятно, так оно и есть. Эммануэль понравилась Карлу, а та этого не поняла. Конечно, он был зол на нее, но человек любит себя показать. Он хотел показать свои картины Эммануэль лишь потому, что ему хотелось показать хоть кому-нибудь эти работы. Холсты собственных кистей.

Эммануэль подбежав к Карлу Жюфийе, посмотрев на него, поспешила сказать:

– Я, конечно, не могу просить Вас о снисхождении, но я поклонница искусства. – она сделав небольшую паузу, добавила. – Я люблю живопись – абстракционизм. – Она сделала паузу. – Я, конечно, люблю и другие направления в искусстве живописи, но абстракционизм – мое любимое направление в живописи.

Выслушав Эммануэль, Карл удивился:

– С чего Вы решили, что я пишу абстрактные картины?

Эммануэль тотчас удивилась:

– Разве нет? – на ее лице было такое Выражение лица, что казалась, ее лицо было похоже на Выжитый лимон. – Вся Франция сейчас пишет в абстракте.

– Но ни я. – утвердил Карл. Затем он пояснил. – Современное художество давно перестала быть профессиональным. – он сделал паузу, и с сожалением добавил. – Сейчас искусства – это халтура. Вывелись истинные ценители искусства, остались только халтурщики. – он сделал долгую паузу, сказал. – Мои же картины – это истинное искусства. Я пишу портреты и пейзажи с натуры. Пишу маслом. Мои произведения искусства – это классика. Классика, и ничто больше.

Элизабет понимая, что Карл ни то, что пишет картины, он практически живет им, а иначе нельзя было нечего сказать, она попросила:

– Покажите мне их.

– Конечно. – ответил Карл. – Вы их увидите.

Они сдали билеты, и затем покинули здание терминала аэропорта, поймали такси, и сев в машину, поехали загород.

Эммануэль поинтересовалась:

– Где Вы живете в Париже?

– Я живу в Шантийи.

– Тихое место. – сказала она, затем она неожиданно спросила. – Вы любите музыку?

– Почему Вы меня об этом спрашиваете?

Эммануэль сказала:

– Многие считают, что музыка и живопись неразделимы.

– Эти люди правы. – согласился Карл. – Музыка в живописи настраивает художника на гармоничное состояние между природой и искусством. – он сделал небольшую паузу, сказал. – Согласитесь, от неких картин веет музыкой, и хочется пуститься в быстрый танец с тем написанным на полотне картине, которую написал художник. Некоторые картины плачут, а некоторые смеются над нами.

Выслушав Карла, Эммануэль спросила:

– Вы философ?

Карл ответил:

– Медицина не может существовать без алхимии, а та не может существовать без философии. – он сделал паузу, и сказал. – Медицина и философия – это одно целое. Нельзя разделять одно от другого. Не будь философии, не было ни единой науки. Человечества просто повязла в своем невежестве и безнравственности. Мы бы превратились бы в нечто похожее на уродство. – он сделал паузу, и как бы оправдывая свою речь, добавил. – Хотя и в уродстве можно найти красоту. – затем он сказал. – У меня много полотен. На них изображены портреты самых разных людей. Многие из них красивы, многие нет. Есть и такие, кто уродлив от рождения, а другие хоть и красивы, но после того как напишешь их портрет, заметишь, что по сути своей, они просто ни то, что уродливы, а омерзительно тошнотворны. – он внимательно посмотрел на Эмму, и спросил. – А кем Вы себя считаете? Красивой или нет? – не дав ей ответить на этот вопрос, он продолжил. – Каждая женщина не признается даже самой себе, что она некрасива, а тем более уродлива. Отбросит эту абстракцию. – затем он уточнил. – Ведь Вы сказали, что любите абстрактную живопись, ни так ли?

– Совершенно верно.

– Ну вот и посмотрите на себя в зеркало. – продолжал Карл. – Вы увидите в нем не себя, и не свое отражение. Вы увидите в нем нечто. – он сделал паузу, а затем уточнил. – Наши лица изменчивы. Каждая наша мимика выражает какую-нибудь нашу эмоцию. Мы видим в зеркале не себя, мы видим в зеркале маску. Маску, которую мы носим день ото дня. Каждый божий день. Наше лицо выражает многое, и ничего. То оно злое, то надменное, то лицемерное, завистливое, хитрое, умное, растерянное, дурацкое, глупое, и. т. д. Иногда оно выражает абстрактность, это состояние задумчивость. Принятие определенного решение в жизни. Иногда лицо ничто не Выражает. Ему все безразлично. На все наплевать. Оно просто устало от бесконечных гримас – перевоплощений. – он сделал паузу, а затем добавил. – Я видел сегодня четырех женщин. – сказал он. – Одна из них была в замешательстве, ей надо было уехать из Парижа. Вторая: женщина – любящая поговорить. Третья: свирепая женщина, и четвертая: пристыженная женщина.

Эммануэль усмехнулась:

– А я какая?

– Вы и есть эта женщина. – пояснил он. – Четыре женской сущности в одной, в Вас Эммануэль.

Эммануэль не верила своим ушам. Какой-то мужик говорит ей что она уродлива и к тому же неадекватная, иначе это состояние никак не назовешь. А она? Что она? Она сидела на сидении авто, слушала как над ней глумиться Карл, и ничего не может с этим поделать. Она в подсознание знала, что он прав. Она не была таким идеалом, которую ей всегда хотелось видеть. Смотря в зеркало, на свое отражение, она не раз замечала, как ее лицо изменяется. В нем всегда присутствовало нечто неуловимое, что не поддавалась никакому объяснению. Она видела в нем, то стерву, то красавицу желающею любви. То хитрую и расчетливою хищницу, которая выбрала себе жертву, и готова вцепиться в его горло, и разорвать его на клочья. Зеркало: душа человеческого «Я». Вторая его сущность. Говорят, кто смотрится в зеркало, тот видит свою душу. Ни свое зеркальное отражение, а свою душу. «Зеркало – это душа-человека». Так говорят древние книги и философы. И я с ними согласна.