Текст книги "Дневник далёкого предка. Забытая планета"

– Вот, учись, Лиза, всё по полочкам разложил, а ты, подруга, про воздух, про прогулки, – ответила Катерина, смотря на Лизу, растерянно хлопающую глазами, а потом со злостью посмотревшую на меня.

– Что? Ты сама просила вмешаться, что я и сделал.

– Умный, да? Ну, я тебя загоняю по этой деревне, – бурчала Лиза.

– Был бы глупый, ты бы меня так не любила. – И тут же получил вторую затрещину.

Почёсывая затылок, я всё-таки переспросил у Кати:

– Так, я не понял, ты с нами едешь?

– Ну, после такого предложения, крутой парень-фермер. Хорошо, только, чур, не сватать, познакомил и в сторону, понял? – произнесла она с угрозой в голосе, а потом перевела взгляд на Лизу и, грозя ей указательным пальцем, продолжила: – И особенно это касается тебя, подруга! Поняла?

– А я что, я ничего. Тот сокурсник и правда на тебя заглядывался.

И Лизе тут же прилетел лёгкий подзатыльник от меня. И снова разразился дружный хохот.

Съев ещё по паре порций мороженого, мы разделились. Девчонки поехали собирать «самые необходимые» вещи, правда, верится с трудом. А я поехал к отцу, надо было взять у него денег на стройматериалы и поговорить о свидании с Костей, я думаю, он уже привык к этому имени. Приехав к зданию следственного комитета, на улице Генкиной, я поинтересовался у дежурного, на месте ли отец и можно ли его вызвать. Дежурный снял трубку, что-то пробубнил в неё и сказал, что он сейчас выйдет. Я присел на сиденье в холле, поставил рядом пакет, в котором лежали фрукты с местного рынка, и прождал минут пять, пока он не вышел.

– А, Андрей, ты как раз вовремя, пойдём ко мне кофейку попьём.

Он что-то сказал дежурному и тот пропустил меня. Кабинет у отца был на первом этаже двухэтажного здания. Войдя внутрь, я опять удивился скромности следователей, кабинет размером был где-то метра три на четыре, у окна за решёткой стоял скромный письменный стол, с обеих сторон которого стояли старые, потёртые стулья. С одной стороны стоял огромный, ещё эсэсэсэровский сейф, на выцветших обоях над которым висел портрет президента Российской Федерации, с другой стороны стена была заставлена шкафами, заканчивавшимися маленькой тумбочкой, на которой стоял старый электрический чайник.

Присев на стул, я разглядывал интерьер кабинета.

– Что, скромно, да? – спросил отец, беря чайник. – Ты пока доставай из тумбочки кофе, сахар и кружки, а я за водой.

Этот процесс занял у меня пару минут, я насыпал в кружку отца две ложки кофе и три сахара, подглядел за ним как-то на кухне, а себе чайную без горки кофе и две сахара, не очень как-то я к кофе отношусь, предпочитаю крепкий чай. Тут вошёл отец, взгромоздил на подставку чайник и щёлкнул кнопкой.

– Ты правда очень вовремя, я уже хотел звонить Лизе. Костю уже сюда везут. Я его вызвал, как бы по другому делу, которое может быть связано с его делом. Но сам понимаешь, конвой долго ждать не намерен, максимум полчаса.

– Да нам, я думаю, хватит. Покормим его, поговорим и всё, – я достал из пакета фрукты. И продолжил: – Девчонки согласились, я ещё и по поводу денег на ремонт.

– Ах да, – он полез в сейф, достал оттуда почтовый конверт солидной толщины и протянул мне. – А насчёт «покормим». Он хотел побыть с тобой сначала наедине, наверное, опять какое-нибудь послание от нашей старой знакомой, так что вы уж не очень долго, я тоже хочу побыть с ним. Хорошо?

– Хорошо, – произнёс удивлённо я.

Тут щёлкнула кнопка чайника и я разлил кипяток по кружкам, а отец достал из того же сейфа печенье и мы приступили к его поглощению, запивая кофе.

– А почему печенье в сейфе? – удивился я.

– Да есть тут один молодой следователь, у него прямо нюх на сладости.

Пока мы пили кофе, прошло минут десять, из окна мы увидели, как подъехал автозак.

– Так, Андрей, ты пока выйди в коридор, присядь там, а я пойду приму заключённого, то есть Костю.

Мы вышли в коридор, я, как и сказал отец, присел на скамейку у кабинета, а папа закрыл кабинет и пошёл в сторону дежурного. Он пробыл там минут пять, и шёл оттуда, уже ведя с собой Костика. Мне показалось, что он нисколько не поправился, как говорил отец, а скорее наоборот, как-то осунулся и побледнел. Отец открыл кабинет, отстегнул наручники и проводил Костю в кабинет. Потом махнул мне рукой и мы вместе зашли внутрь, кинулись друг другу в объятия и простояли так, обнявшись, несколько минут. Потом отец рассадил нас за стол, подвинул Косте свою кружку, а сам вышел со словами, что он, мол, покурить, хотя не мог себе этого позволить уже на протяжении года с лишним.

– Ну здравствуй, брат! – сказал я ему, пододвигая тарелку с фруктами. – Как ты?

– Здорово, – ответил он мне, хватая с тарелки виноград и засовывая в рот чуть ли не полгрозди. – Да нормально, у меня хоть мозги немного начали проясняться. Я ведь уже больше года не употребляю никакой гадости, а вот по винограду я и правда сильно скучал, это ты угадал.

– Прости, конечно, но папа сказал, что ты поправился, а я что-то не вижу этого, я бы даже сказал, наоборот.

– Не удивляйся. Это всё Эрая, она не хотела просто расстраивать его, вот и накинула ему пелену на взор. Это всё последствия былой жизни, наркотики ещё никого до добра не доводили.

– Эрая, не мама?

– Я же говорю, мозги у меня начали проясняться, я с тобой и хотел поговорить по этому поводу. Мне осталось недолго, пару месяцев, не больше.

– Как? Надо что-то делать, может, больничку какую организовать? – перебил его я.

– Нет, это уже не поможет, мой организм проиграл эту войну. Я просто хотел, чтоб ты присмотрел за отцом, как бы он не натворил глупостей. Я понимаю, ты сейчас служишь, но, может, твой дед с девушкой как-то смогут взять его под крыло.

– Конечно, я поговорю с ними. А Эрая не может никак тебе помочь?

– Она и помогает, поддерживает меня своими силами как может. Но ты же знаешь, это не её профиль, да и выматывает её это очень сильно. Если бы не она, мы бы уже с тобой не разговаривали. Но ты, самое главное, знай, я вижу, что ты испытываешь чувство вины передо мной. Не надо, если бы надо было повторить заново этот год, я бы повторил, не задумываясь ни на секунду. Ведь я жил как в тумане, причиняя отцу страшную боль.

– Я обещаю, брат, сделаю всё, что в моих силах, чтобы уберечь отца, он мне тоже стал родным. – И я обнял его снова и почувствовал, как по моей щеке потекла скупая слеза.

– Ну, брат, не расклеивайся, утри слезу, чтоб отец не видел. Да, вот ещё что, Эрая просила передать, что вы с Лизой можете доверять своим друзьям, они правильно воспримут информацию о нашем деле, не держи в себе, не обманывай друзей. А сейчас, брат, тебе пора. Я ещё хочу побыть с отцом, пропуск на выход лежит на тумбочке. Прощай, и не поминай лихом.

– Прощай!

Я схватил пропуск, собрался, чтоб не вызвать никакого подозрения у отца; уже открывая дверь, я вновь взглянул на Костю. А он посмотрел на меня, улыбнулся и подмигнул, хоть я и видел, что делает он это с трудом, и я закрыл дверь. Отец стоял молча в конце коридора и смотрел в окно, держа руки в карманах.

– Пап! – позвал я его, он подошёл ко мне, взглянул в глаза, ища в них ответ, о чём мы разговаривали с Костей. – Всё нормально, он ждёт тебя, а я пойду, мне ещё надо за девчонками.

– Ну ладно. Точно всё хорошо, какой-то ты странный? Ты пропуск взял?

– Да, всё хорошо, ему виноград очень понравился, – попытался я увести тему.

– Да, виноград он с детства обожает. Ладно, давайте аккуратнее там.

– Хорошо, пап, – и я обнял его. – Пока!

И неторопливым шагом отправился в сторону выхода. Как только прошёл дежурного, я побежал, не знаю куда. Я просто бежал, мимо домов, мимо целых улиц, не замечая ни людей, ни машин. И вот я забежал в глухой двор, у бетонного забора которого шли трубы теплоснабжения, я влетел на них, уселся, обняв колени, и зарыдал, как никогда ещё в жизни не делал этого. Я понимал, что Костю я уже никогда не увижу, что он так и не выйдет на свободу. Что мы с ним не отправимся в какую-нибудь кафешку отметить это. Ну почему хорошие люди, которые ни в чём не виноваты, так страдают в этой жизни, из-за людей, решивших, что их сытая жизнь гораздо важней судьбы другого человека. Да и вряд ли эти люди считают остальных людьми, так, расходный материал. Столько разбитых судеб из-за людей, пытавшихся надавить на деда, копавшего под теневое правительство, покидающее нашу планету, и убивших моих настоящих родителей. Из-за этого Кабана, который потешал свою плоть, зная, что папенька прикроет все его похождения. Из-за начальника следствия, который пытался развалить дело об убийстве родителей и слил информацию о своём подчинённом бандитам. Которые, в свою очередь, выкрали его сына и посадили того на иглу, из-за которых их мать и жена не выдержала и свела счёты с жизнью.

– Всё! С МЕНЯ ХВАТИТ!!! – проорал я во всё горло. – Я буду всячески бороться с такими людьми, не пройду мимо ни одного пострадавшего. Я не буду работать в органах, которые ограничены законами, защищающими подонков, убийц и насильников. Я буду действовать жёстко. Насилие за насилие, жизнь за жизнь, глаз за глаз.

Посидев так ещё с полчаса и немного успокоившись, я поехал на Московский вокзал, на встречу с девчонками.

Девчонки, увидев меня, сразу поняли, что случилось что-то очень плохое. Но, надо отдать должное, не стали докапываться и выяснять, что случилось. А моё золотце вообще молча сходила в магазин и взяла литровую бутылку водки, молча убрала в рюкзак и всучила его мне.

Всю дорогу на электричке, до станции «Могилицы», мы ехали молча. Затем мы пересели на автобус, который сразу же подошёл, подгадывая время к приезду электропоезда. Когда мы проезжали мимо посёлка, в котором располагалось кадетское училище, в котором я обучался, моё настроение немного улучшилось. Ведь во времена моей учёбы в этом заведении моя жизнь была спокойной и размеренной. Лиза, заметив это, решилась на вопрос.

– Милый мой, что случилось? Поделись со мной, раздели эту печаль, тебе станет полегче.