Текст книги "Хроники ближнего бомбардировщика. Су-2 и его экипажи. 1941–1943"

– Служим Советскому Союзу! – в один голос ответили мы.

Я был доволен и счастлив, рад, что мы успешно выполнили боевое задание. Капитан Круглов относился к нам доброжелательно, и мы отвечали ему взаимностью. Никогда не подводили и выполняли любые поручения. Сам командир полка говорил:

– Вот звено управления показывает образцовую работу, берите пример!»[62]62
  Самочкин А.В. Указ. соч. С. 24.


[Закрыть]

В начале сентября некоторые экипажи делали по два-три вылета в день. 289-й ББАП постоянно нес потери, правда не такие катастрофические, как их коллеги в первые недели войны. Было ясно, что война в воздухе развивается совсем не так, как представлялось в конце 30-х годов, но боевой дух летчиков все равно был высок. «Пули в воздухе гудели как шмели, у меня на глазах погибали хорошие, верные друзья, сердце обливалось кровью при очередной потере товарища, – описывал это время Анатолий Самочкин. – Сидишь за завтраком, разговариваешь о том о сем, а за обедом его уже нет. За ужином еще недостает кого-то, с кем только что беседовал. Но дух патриотизма, уверенность в правоте своих действий придавали летчикам силы, и они вновь и вновь рвались в бой. Делали по два, три боевых вылета в день, мстили за своих погибших товарищей».

Правда, в первое время экипажам 289-го полка еще везло. Они в основном несли потери от огня зенитной артиллерии и почти не сталкивались с истребителями люфтваффе, о которых были много наслышаны. Между тем в полосе группы армий «Зюд» у немцев действовали истребительные эскадры JG3 и JG77, и рано или поздно «сушкам» пришлось столкнуться с «Мессершмиттами».

Во время 10-го боевого вылета Самочкина их группу из шести Су-2 со стороны солнца неожиданно атаковала четверка Bf-109. Правда, по утверждению летчиков, массированным огнем всей шестерки им удалось отогнать их и даже сбить два «Мессершмитта». Правда, в немецких данных никаких подтверждений этому нет.

Как сообщалось в оперативной сводке командования ВВС Юго-Западного фронта[63]63
  С июля 1941 г. командующим ВВС Юго-Западного фронта был генерал-майор авиации Федор Фалалеев.


[Закрыть], 12 сентября авиация атаковала немецкие войска перед фронтом 5-й и 38-й армий и прикрывала отход частей 5-й армии. Так, самолеты 36-й авиадивизии бомбили и обстреливали пехоту и артиллерию в районах Остер и Евминки, а также автоколонны на дорогах в районе Окуниново, Косачевка, Гута, Конная Выдумка и Страхолесье. Сбросив 4 фугасных и 10 осколочных бомб и выпустив 17 снарядов ШВАК и 16 РС, летчики отчитались о взрывах на четырех автомашинах и пожарах еще на восьми.

19-я авиадивизия выполнила всего 5 самолетовылетов на атаку «скопления» войск противника в районе Дремайловка. Бомбардировщики СБ сбросили на них 8 фугасных и 60 осколочных бомб и отчитались о нескольких пожарах и взрывах среди этого самого «скопления». Бомбардировщики прикрывали ЛаГГ-3 и МиГ-3 из 16-й авиадивизии, при этом часть истребителей сами сбрасывали бомбы и обстреливали немецкие войска в районе Дремайловки и Куликовки.

Любопытны приводимые в сводке сведения о действиях 316-го разведывательного авиаполка: «316 РАП – вел разведку в районе Шостка, Кролевец, Конотоп, Бахмач, не вернулись: из района Бахмач, Конотоп – 1 самолет Су-2, летчик мл. лейтенант Балашов, летнаб лейтенант Андриевский; самолет Як-2, мл. летчик лейтенант Ерохин, летнаб ст. лейтенант Островский. Произведено 8 самолетовылетов»[64]64
  ЦАМО. Ф. 229. Оп. 161. Д. 84. Л. 33–34.


[Закрыть].

В общей сложности ВВС ЮЗФ выполнили 12 сентября 109 самолетовылетов, в том числе 60 на атаку наземных целей, 30 на разведку и 19 на перехват самолетов противника. Было сброшено 4,5 тонны фугасных и осколочных бомб, израсходовано 16 реактивных снарядов, 430 снарядов ШВАК и 28 520 патронов. Потери составили 5 самолетов: 2 И-16, 1 ЛаГГ-3, 1 Су-2 и 1 Як-2. Еще один И-16 из 36 АД был подбит зенитной артиллерией и скапотировал во время вынужденной посадки.

В этот день Су-2 младшего лейтенанта В.И. Кузнецова (летнаб старший лейтенант, начальник связи эскадрильи И.Д. Скотников) из 28-го ББАП был сбит Bf-109F обер-фельдфебеля Херберта Перрея из 8-й эскадрильи JG77. Это была вторая воздушная победа летчика, причем в летную книжку ему был записан Ил-2.

Кстати, упоминавшийся выше Як-2, как и Су-2, являлся ближним бомбардировщиком, попутно использовавшимся и в качестве разведчика. В отличие от «сушки» он создавался по модной в 30-х годах концепции «скоростного самолета», которому не требуется не только истребительное прикрытие, но и мощное оборонительное вооружение. Считалось, что машине, летящей со скоростью 530 км/ч (по техпаспорту), атаки вражеской авиации попросту не страшны. А если что, уйдут маневрированием. Посему двухмоторный самолет был вовсе лишен пулемета, стрелявшего назад. Только вперед, и все тут! Ну а в итоге Як-2, как и его модификация – Як-4, из-за огромных потерь не нашел широкого применения ни в разведывательной, ни в бомбардировочной авиации.

13 сентября звено капитана Круглова из 289-го ББАП получило приказ нанести удар по Глобино, где разведка обнаружила танки и мотопехоту противника, двигавшегося на Полтаву. При этом экипажам пообещали, что в этот раз их будут прикрывать сразу 10 истребителей ЛаГГ-3. Летчики обрадовались, ведь раньше им еще не предоставлялось такой чести – настоящий истребительный эскорт!

«Что это вы, товарищ Самочкин, все улыбаетесь в полете, когда мы летим на задание или возвращаемся домой?» – спросил перед вылетом капитан Круглов.

«Приятно лететь в хорошо слетанной группе, которую ведет наш командир, в небе ярко светит солнце, задание всегда выполняем. Как же не улыбаться?» – ответил Самочкин.

«Да, это в общем-то неплохо!» – кивнул командир эскадрильи и дал команду «по машинам».

Взлетев и построившись в два звена строем клин, бомбардировщики отправились к цели. Стояла ясная и солнечная погода, а ставшая уже привычной спасительная облачность, делившая небо на две разные реальности, в этот раз отсутствовала. В 17:0 °Cу-2 прибыли в район встречи с истребителями. Каково же было удивление летчиков, когда вместо обещанного десятка появилась лишь пара ЛаГГ-3, причем у одного из них вскоре задымил мотор и истребитель вынужден был уйти обратно на аэродром. Ну а потом отвернул и последний «Лавочкин»! Не в одиночку же «армаду» бомбардировщиков сопровождать. Самоубийство! По радио был передан приказ: истребителей не будет, действовать самостоятельно.

Как только Су-2 пересекли линию фронта, по ним сразу же был открыт огонь из 20-мм зениток и пулеметов.

«У немцев пушки, которые стреляют по летящим самолетам, спаренные, то есть сразу вылетает два снаряда, – вспоминал об этом вылете Самочкин. – Разрывы снарядов отмечаются белыми пороховыми кучками, как комочки ваты, они зависают вокруг нас. По нашим самолетам стреляет много орудий, и белых шапочек становится все больше и больше.

Прекрасная картина – море белых цветов. Я и говорю своему штурману Ивану Кобылянскому:

– Смотри, Вань, какие красивые шапочки!

– Иди, иди и смотри в оба, сейчас эти шапочки тебе дадут! – отвечает он.

И действительно, как только мы попадаем в полосу их действия, на плоскостях остаются сияющие отверстия с загнутыми, рваными краями. Мы производим противозенитный маневр: изменяем высоту полета, увеличиваем интервал, скорость, меняем курс. Но вот заслон зениток прошли. Командир эскадрильи капитан Круглов уверенно ведет группу. Под нами Хорол, Глобино. На перекрестке дорог сплошной поток живой силы и техники противника. Танки, бронемашины, автомобили с пехотой и цистерны с горючим. Вся эта масса в движении поднимала густую пыль, которая высоко висела над колонной. Развернулись на цель и атаковали с ходу. Взрывались баки с топливом, машины с боеприпасами, взлетали вверх обломки техники и тела врагов, море огня бушевало кругом»[65]65
  Самочкин А.В. Указ. соч. С. 25.


[Закрыть].

После сброса бомб эскадрилья Круглова перестроилась в боевой порядок «круг» для нанесения штурмовых ударов. Су-2 полого пикировали и вели огонь из крыльевых пулеметов. При этом некоторые машины снижались чуть ли не до 15 метров, паля по машинам практически в упор. А когда бомбардировщик начинал набирать высоту, огонь открывал уже воздушный стрелок, как бы прижимая немцев к земле.

И тут в небе наконец появились «Мессершмитты» из II./ JG3. Спикировав с большой высоты, они тотчас атаковали ведущий Су-2 капитана Круглова. Последнему удалось уклониться от первых атак, однако после третьего-четвертого захода его самолет загорелся, перешел в беспорядочное пикирование и, объятый пламенем, на большой скорости врезался в землю.

«Я остался один, – продолжал рассказ Самочкин. – Впереди, примерно метров 700 и выше 400 метров строем идет наше звено. Их атакует четверка истребителей, а меня, теперь уже одного, расстреливают три «мессера», поочередно заходя с хвоста. В атаке немец успевает произвести на дистанции сближения две очереди, затем «ныряет» под мой самолет и где-то под крылом уходит один в левую сторону, другой в правую, а третий уже атакует меня с хвоста.

Когда он проходит подо мной на расстоянии пяти-шести метров, я отчетливо вижу перекошенное злобой лицо летчика фашиста без шлемофона, в одних наушниках. Я решил перехитрить его, убрал газ, уменьшил скорость. В результате «мессер», проходящий подо мной, выскочил вперед, намереваясь развернуться влево, чтобы опять зайти мне в хвост. Но я немедленно поймал его в прицел, нажал гашетки, пулеметы дружно сработали, и огненная трасса прошила вражеский истребитель. Объятый пламенем и дымом, беспорядочно переворачиваясь, он резко пошел вниз. От неожиданности я сразу оцепенел, затем кричу Ивану:

– Иван! Есть один!

– Толя, давай, Толя, давай! – прокричал мой штурман, сам продолжая отражать очередные атаки».

В этот момент младший лейтенант Самочкин впервые с начала своей военной службы оказался на краю гибели. Как иногда выражались англичане, смерть постучалась в его дверь, от нее Анатолия отделяли какие-то считаные миллиметры! В ходе очередной атаки пулеметная очередь «Мессершмитта» вывела из строя часть приборов. После этого осколок пробил радионаушник шлемофона Самочкина и вонзился в голову возле уха. В тот момент пелена закрыла глаза пилоту, а управление выпало из рук. Су-2 беспорядочно пошел к земле, а сидевший сзади Кобылянский, вероятно, уже простился с жизнью. Но в следующую минуту сознание летчика прояснилось и он сумел в последний момент перевести самолет в горизонтальное положение.

Однако Bf-109 не отставал! Едва Самочкин убрал руку с сектора газа и высотного корректора, которые заканчивались красным и зеленым шариками, как следующая очередь отстрелила эти шарики, и они упали на пол кабины. Впрочем, на изменение положения сектора газа мотор уже не реагировал, пилоту стало ясно, что тот выведен из строя. Оставалось одно – вынужденная посадка.

«Необходимо производить вынужденную посадку, пока есть высота и скорость, – рассказывал Самочкин об этом драматичном 13-м боевом вылете. – Но куда? Впереди деревня, слева ветряк, справа скирды соломы и овраг. Решил садиться на опушку небольшого леса на «живот», – шасси не выпускалось, приборная доска и фонарь были перебиты. Самолет запрыгал как на кочках и остановился метрах в пятидесяти от первой хаты деревушки. Простучала еще одна очередь пронесшегося «Мессершмитта», и все стихло…

Из-за угла дома выглядывает берданка с кепкой, а потом и весь человек – крепкий старик небольшого роста.

– А мы думали, соколик, тут немец упал, – сказал дед, подходя ближе к самолету. Десяток женщин, некоторые с детьми, окружили нас. Все причитают, плачут, как мы да что с нами. Затем проводили в ближайшую хату. Мы умылись, перевязали наши раны, поставили караул у самолета из числа ребят постарше, замаскировали его. В свою часть добрались только на третий день. Нас не ждали и считали погибшими. Экипаж лейтенанта Кононова тоже пришел в полк «пешком».

Согласно немецким документам, 13 сентября действительно была отмечена большая активность советских «истребителей-бомбардировщиков» в секторе Кременчуга. В тот день пилоты II./JG3 доложили в общей сложности о 20 воздушных победах, включая 13 сбитых V-11 (Су-2)[66]66
  Bergstrom C., Mikhailov A. Black Cross. Red Star: The Air War Over Eastern Front. Vol. 1. Operation Barbarossa, 1941. S. 152.


[Закрыть]. Собственные потери группы составили один «Мессершмитт». По документам JG3 это был Bf-109F-4 W.Nr. 7210, сбитый в районе аэродрома Бериевка. При этом пилот сумел спастись, получив тяжелые ранения. 289-й ББАП помимо упомянутого Самочкиным самолета капитана Круглова лишился еще двух бомбардировщиков: Су-2 штурмана эскадрильи, капитана С.М. Васильева (стрелок-бомбардир сержант А.В. Кольбах), и Су-2 старшего сержанта Н.Ф. Онищука. Одного из них сбил лейтенант Хервиг Цуцик из 4-й эскадрильи JG77, который честно заявил, что тип сбитого им самолета ему незнаком. Бомбардировщик старшего сержанта Павла Залюбовского из 1-й эскадрильи в этот день также получил повреждения во время атаки танковой колонны в районе Хорола, однако летчик уже второй раз сумел довести самолет до базы и удачно приземлиться.

А на следующий день пропал без вести Су-2 заместителя командира эскадрильи лейтенанта А.Н. Горбачева (летнаб начальник связи эскадрильи лейтенант И.Ф. Даниленко). В общей сложности за первые две недели сентября 289-й авиаполк потерял 12 самолетов, в том числе четыре пропали без вести за линией фронта вместе с экипажами.

«Все умеющий, все делающий самолет»

Тем временем положение на фронте продолжало стремительно ухудшаться. Несмотря на постоянные удары советских бомбардировщиков, в том числе Су-2, по переправам и мостам в районе Кременчуга, немцы быстро расширили плацдарм на северном берегу Днепра и продвигались на север. 16 сентября войска групп армий «Митте» и «Зюд» соединились в районе Лохвицы, в результате чего почти все войска Юго-Западного фронта попали в окружение восточнее Киева.

Ухудшалось положение и в Харькове, который превратился из тылового города практически в прифронтовой. Еще пару месяцев назад никому из жителей и в страшных снах не могло присниться, что враги, которые, согласно предвоенным стихам, должны были, как голодные волки, топтаться у границ, в итоге придут на Восточную Украину. А уж тем более – что Харьков потом, наоборот, окажется в глубоком немецком тылу!

В начале сентября авиазавод № 135 вышел на рекорд, собирая по четыре Су-2 в сутки. Заводские летчики-испытатели буквально не вылезали из кабин. Прямо на заводском аэродроме свежие машины сдавали военным[67]67
  Хазанов Д.Б. Указ. соч. С. 52.


[Закрыть]. С другой стороны, приближение линии фронта облегчило снабжение ближнебомбардировочных полков. Если раньше летчикам приходилось ездить за новыми самолетами далеко в тыл и на недели отлучаться от боевой работы, то теперь завод-производитель оказался, можно сказать, под боком!

Между тем в ночь на 4 сентября «Хейнкели» из KG55 «Грайф» совершили первый налет на Харьков, а через три дня еще один. Авиазавод № 135 получил значительные повреждения, но все же продолжал работу. Правда, в угоду количеству и скорости изготовления, как водится, пришлось пожертвовать и без того не самым высоким качеством сборки. На качество поставляемых моторов тоже стали смотреть сквозь пальцы. Не срывать же поставку самолетов для фронта в этот кризисный момент!

Факт снижения качества машин быстро ощутили на себе и летчики 289-го ББАП. «Незначительные царапины быстро зажили, и боевая жизнь продолжилась, – вспоминал Анатолий Самочкин. – Делали по три вылета в день. При каждом подлете к линии фронта мощный, ураганный огонь зенитной артиллерии встречал нас. Приходилось искусно маневрировать и бить по зениткам противника. Строй сохранялся, а после бомбометания мы сразу переходили на бреющий полет, прижимались к земле, чтобы труднее было нас обнаружить, и уходили домой для того, чтобы заправиться топливом, загрузиться бомбами и снова идти на задание. После тринадцатого вылета мне дали другую машину. Мотор был у нее новый, но он плохо работал, в полете давал хлопки, его трясло как в лихорадке, передний козырек замасливался так, что после 40 минут полета я ничего не видел впереди себя. Смотрел только в открытые форточки с обеих сторон. Все это затрудняло полет. Не раз я докладывал командиру эскадрильи на неисправность двигателя, но бесполезно.

В свободное время просиживал с техниками у самолета, пытаясь устранить неисправность: снимали винт, меняли свечи, проводили другие работы. Кое-чего достигли, но тряска мотора продолжалась. Мой штурман, Иван Кобылянский, не раз предлагал мне в полете вернуться домой с такой неисправностью, но я летел и молчал, прекрасно понимая, что возвращаться нельзя, а надо выполнить поставленную перед нами боевую задачу. Как-то однажды командир эскадрильи полетел на моей машине, не прошло и восьми минут, как он вернулся, стал выпускать шасси, не тут-то было, пришлось использовать аварийный вариант. При посадке отодрал такого «козла», что я думал, конец моей машине, однако обошлось. А когда он вылез, заявил, что летать на ней нельзя»[68]68
  Самочкин А.В. Указ. соч. С. 26.


[Закрыть].

Потом группа техников полка два дня, не щадя сил, ремонтировала самолет, но полностью устранить неисправности так и не смогли. Между тем вместо положенных по регламенту до капремонта 150 часов младший лейтенант Самочкин налетал на этом самолете ровно вдвое меньше – 75 часов. Однако, когда техники внимательно изучили руководство по эксплуатации мотора, оказалось, там недавно вписали оговорку, мол, «ввиду слабости ряда узлов ему положено работать только 50 часов».

После этого случая уважение к Самочкину со стороны командования 289-го ББАП еще больше возросло. В частности, комиссар 1-й эскадрильи старший политрук Василий Громак неоднократно приводил его в пример сослуживцам на митингах и собраниях. Вот, есть, дескать, у нас бесстрашный летчик товарищ Самочкин! У него нет возвращений по сомнительным причинам, нет ни одного случая невыполнения задания, и это несмотря на «недостаточно хорошую машину». Не это ли говорит о мужестве, хорошем умении эксплуатировать матчасть и ухаживать за ней?!

Согласно данным из летной книжки и наградных документов Самочкина, в период с 26 по 30 сентября он «летал на бомбометание войск противника в районе Полтава и успешно громил их. За это время уничтожено значительное количество автомашин и живой силы противника и производил самостоятельные атаки по зенитным батареям и пулеметам».

Тем временем наступил октябрь. Немцы возобновили наступление по всему фронту. Части группы армий «Норд» двинулись через болота и пустоши на Тихвин, на соединение с финскими войсками. Основные же силы – группа армий «Митте» стремительно наступала на Москву. А на юге главный удар 1-й танковой группы теперь был нацелен на Ростов-на-Дону. Севернее 6-я армия двигалась на Харьков и Белгород. Все эти события самым прямым образом сказались на выпуске бомбардировщиков Су-2. Оба авиазавода, занимавшиеся ими, оказались под угрозой захвата.

Впрочем, на «Дирижаблестрое» в подмосковном Долгопрудном дела все равно не ладились. Несмотря на все принятые меры, суровые приказы и угрозы, наладить серийный выпуск Су-2 там так и не смогли. В июле авиазавод № 207 сдал военным всего 12 самолетов, а в следующем месяце и вовсе 7 штук! В результате директор предприятия В.П. Горин и главный инженер П.С. Кушпель были сняты с должностей и отправлены на второстепенную работу (в тот период за вредительство уже не сажали). Впрочем, новый руководитель Н.В. Климовицкий, хоть и был, по мнению некоторых, «жестким и требовательным», смог в сентябре увеличить выпуск… до 15 самолетов. При этом пять из них были построены в новом варианте артиллерийского корректировщика, а шесть в модификации дальнего разведчика с дополнительным бензобаком[69]69
  Хазанов Д.Б. Указ. соч. С. 52.


[Закрыть].

Какое-то время в течение осени дальнейшая судьба бомбардировщика Су-2 оставалась туманной, как и сама тогдашняя погода. А конструктор машины Павел Сухой даже лично выезжал в полки, собирая отзывы о своем детище. «В начале осени 1941 года наш полк базировался на полевом аэродроме Гуково в Донбассе, – вспоминал Александр Павличенко[70]70
  Бывший летчик ГВФ. К 20 февраля 1942 г. лейтенант А.А. Павличенко совершил 102 боевых вылета на Су-2, в том числе 73 на разведку. Только после этого летчик был представлен к первой награде – ордену Красного Знамени, который получил 29 апреля 1942 г.


[Закрыть], в то время летчик, затем командир эскадрильи и командир 210-го ББАП. – В то утро расстилался густой туман, и боевых действий еще не было. Самолеты в готовности стояли под маскировочными сетями, а летный состав расположился поблизости от них в своих излюбленных «гостиницах» – в стогах сена и соломы. Летчики и летнабы (штурманы) рассказывали об эпизодах боевых схваток, украшали их иногда такими небылицами, что вызывали взрывы хохота. К эскадрилье, которой командовал капитан Васильев, подошел человек в сером брезентовом плаще, в кепке. Остановился, подождал, когда стихнет очередной приступ смеха, вежливо поздоровался и стал расспрашивать летчиков, как они летают, как относятся к самолету Су-2.

Летчик Иван Карабут[71]71
  Капитан И.Л. Карабут был удостоен звания Героя Советского Союза 4 февраля 1944 г., когда он служил в 7-м гвардейском ШАП. На Су-2 он совершил 102 боевых вылета.


[Закрыть] (впоследствии он стал Героем Советского Союза), большой острослов, не без иронии стал отвечать на вопрос: «А не знаете ли вы, достопочтенный товарищ, кто это так зло над нами пошутил, придумал такой все умеющий, все делающий самолет, на котором нам приходится не только бомбить, ходить в разведку и быть истребителем, но еще и штурмовать с бреющего полета… А брони-то на Су-2 нет! Вот попробовали бы вы так полетать, дяденька!»

Незнакомец стоял, слушал сосредоточенно, чувствовалось, что он взволнован и весь в напряжении. Затем вступил в разговор: «По замыслу и основным задачам Су-2 – ближний бомбардировщик. И если его приходится использовать сейчас не по прямому назначению, то это суровая необходимость. Но выводы из вашей критики мы сделаем».

Попрощался и ушел в направлении КП полка. «Что это за человек был здесь?» – спросили летчики подошедшего к ним старшего инженера полка. «Да это же главный конструктор Су-2 – Павел Осипович Сухой. Он прибыл в полк, чтобы узнать, как мы воюем на его машинах».

Летчики переглянулись: «Вот те на… А мы его «дяденька», да и все остальное. Неловко получилось, что он подумал о нас?»

Позже в столовой летчики окружили главного конструктора. Долго беседовали с ним. Делились впечатлениями о Су-2, высказывали свои пожелания. Он охотно отвечал на все вопросы, говорил о планах своего КБ. От него мы узнали, что на Су-2 скоро поставят новый двигатель АШ-82, фюзеляж усилят металлической обшивкой, установят броневую защиту. Иван Карабут не выдержал и стал извиняться за свою бестактность и балагурство, но тут же пояснил – до этого и пожаловаться было некому!

Вскоре в наш полк прибыли новые Су-2. На этой серии машин для защиты штурмана уже была установлена броня – стальной щит, расположенный сзади штурманской кабины, и несколько защитных щитков у турели»[72]72
  Кузьмина Л.М. Указ. соч. С. 72–73.


[Закрыть].

Но в начале октября было решено эвакуировать подмосковный авиазавод № 207 и Харьковский авиазавод № 135 в Пермь, где и объединить их в одно предприятие. Руководители первого попытались оспорить это решение и даже написали петицию Сталину и Маленкову с просьбой сохранить бывший «Дирижаблестрой» как отдельный завод, разместив его в Ташкенте на территории тамошнего авиаремонтного предприятия. И клялись уже в январе удвоить выпуск бомбардировщиков Су-2. Однако эту просьбу никто рассматривать не стал. Сдав военным с 18 сентября по 4 октября 54 самолета, в Харькове начали спешно грузить оборудование на поезда.