Текст книги "S-T-I-K-S. Рихтовщик. Дорога без начала"

Глава 10, в которой мы отказываемся от системной рокировки и я выдаю задание

Заново познакомившись, я вернул пришибленному участковому пистолет и заставил снять натирающие запястья браслеты порванных наручников. Потом поставил подопечного обратно на ноги, закинул ему на спину башку кусача и погнал дальше вверх по ступеням. Сам же с грехом пополам, кое-как цепляясь здоровой рукой за перила, заковылял по лестнице вдогонку.

По дороге Жаба прочухал подставу с именем (вероятно, прочёл загоревшееся перед глазами системное оповещение) и стал возмущаться. Так, слово за слово, мы и разговорились.

– …Конечно не нравится! Дерьмо это какое-то, а не имя, – ворчал бывший участковый, сгибаясь под тяжестью ценного трофея. – Себя-то вон Рихтовщиком назвал.

– Это не я, а крёстный.

– Так ты же крёстный и есть, сам сказал.

– Жаба, не тупи. Я твой крёстный. А меня назвал мой крёстный.

– И чё мне такой же адекватный мужик не попался?

– Она.

– Чё?

– Крёстной у меня женщина была.

– Да пофиг. Слышь, Рихтовщик, может, всё-таки можно как-нибудь имя мне поменять?

– Нормальное у тебя имя. Звучит вполне круто. Даже загадочно. Ты просто ещё не привык.

– Это Жаба крутое имя? Млять! Ты издеваешься?!

– Сам виноват, нехрен было провоцировать.

– Нормально… Меня грёбаной Жабой нарекли, и я же ещё и виноват!

– Ну, суди сам. Я тебя из-под трупов вытащил? Вытащил. И тем самым, считай, от смерти спас. А вместо благодарности, воспользовавшись моей беспомощностью в начале отката, ты тут же меня в наручники и пушку к виску. Вот кто ты после этого? Натуральная жаба и есть. У меня ругательство с языка сорвалось. А Система зафиксировала.

– Млять! А моё мнение, выходит, всем по барабану! Может, я…

– Эй, чего замолчал-то?

– Погодь, Рихтовщик, мне тут предложение интересное по смене имени поступило. Читаю.

– О как.

За беседой мы незаметно поднялись до четырнадцатого этажа и перешли на марш, ведущий к трупам руберов на межэтажной площадке.

Сдохшие больше часа назад твари уже стали пованивать. До площадки четырнадцатого этажа зловоние ещё не спустилось, но примерно на середине марша мы попали в зону выворачивающего наизнанку амбре, нарастающего с каждой следующей ступенью в геометрической прогрессии.

На заваленной гигантскими трупами межмаршевой площадке от плотности зловония у меня аж заслезились глаза. Зажав пальцами нос, я невольно ускорился, дабы бодрой рысцой проскочить ни разу не притягательный участок. Но, едва не сбив с ног подопечного, был вынужден тут же остановиться.

– Короче, есть вариант сменить имя! – обернувшись, объявил довольный, как обожравшийся сметаной кот, Жаба.

Этот придурок словно не чувствовал окружающего смрада.

– Мьять! Нахой вьемя! – загнусавил я, толчком в плечо разворачивая бывшего участкового обратно и пинком колена под зад вынуждая возобновить движение.

– Оказывается, я у тебя не один крестник, – на ходу продолжил излагать Жаба, по-прежнему словно не замечая вони рядом. – Совсем недавно ты дал имя ещё одному новичку. И Система подсказала, что на начальном уровне развития ты можешь поменять нам с ним имена. Пускай тогда лучше он станет Жабой, а мне достанется его нормальное имя.

– Боюсь, оно тебе тоже не понравится, – хмыкнул я.

Мы поднялись до середины последнего марша, и зловонный участок лестницы остался позади.

– Да что может быть хуже Жабы?

– Скунс.

– Чего?

– Того, второго, я назвал Скунс.

– Ну, ты, Рихтовщик, в натуре, тот ещё ублюдок.

– Я так понимаю, Скунсом ты быть отказываешься?

– Да уж лучше Жабой.

– Ну. Жабой так Жабой.

На площадке пятнадцатого этажа у распахнутой двери нашей квартиры нас ожидал сюрприз. Оставленные мною на пороге трупы мужа с женой исчезли. Но совсем не загадочно. Кровавый след на плитке пола, протянувшийся от заляпанного кровью порога до приоткрытой двери соседней квартиры, указал на логово наглого, но не шибко умного, похитителя свежих покойников.

Тут же вершить правосудие я не стал. Справиться с одиноким прыгуном – ведь сосед-медляк даже теоретически не мог меньше чем за час мутировать выше прыгуна, даже при наличии избыточного объёма биомассы, я запросто мог и в нынешнем помятом состоянии. Но для меня это очередное убийство было бы, что называется, как слону дробина. На развитую тварюшку решил науськать Жабу, разумеется, после некоторой предварительной подготовки. А чтобы прыгун не удрал раньше времени из своего логова, я велел Жабе оставить на площадке невыпотрошенную башку кусача.

Зайдя в квартиру, я отправил Жабу рыться в шкафах бывшего хозяина, поручив отыскать ему на смену залитой кровью формы чистый комплект одежды. Сам же отправился в ванную и под струями холодной воды из душа, с мылом и забористыми матюками, худо-бедно отскоблил с тела корку запёкшейся крови.

Следом загнал под душ подопечного. Пока Жаба матерился под холодной водой, я состряпал себе на кухне раствор с извлечённой из ячейки нитью янтаря, выпил его и в ожидании целительного эффекта стал не спеша одеваться в чистый камуфляж и берцы.

Явившийся из ванной в джинсах, спортивной кофте и бейсболке Жаба уже совершенно не напоминал прежнего участкового. А продетый в джинсы форменный ремень с кобурой на боку и вовсе нивелировал светлый образ бывшего блюстителя порядка до крышующего ларьки рэкетира из девяностых.

– Чё делаешь? – спросил Жаба, наблюдая, как через двойной слой марли я процеживаю мутную зеленоватую жидкость из банки в банку.

– Живец. Чё рожу кривишь? Это, да будет тебе известно, жизненно необходимый для нашего брата-игрока препарат. Фиг знает, как там дальше сложится. Пока есть возможность, нужно максимально им затариться, – пояснил я, переливая отфильтрованный продукт сперва в добытую из ячейки фляжку, а остатки сливая в полуторалитровую пластиковую бутылку. – Дело это нехитрое, смотри и мотай на ус, – продолжил я, приступая к изготовлению очередной партии. – Литровую банку наполовину наполняем самогоном, вместо него может быть водка или любой другой крепкий алкоголь. Дальше до полной заполняем водой, – я сунул посудину под тонкую струйку из-под крана в раковине. – И самое важное – добавляем ещё несколько споранов. Их добывают из споровых мешков у тварей на затылке. Теперь всё хорошенько перемешиваем. И процеживаем получившийся раствор через фильтр. На выходе имеем первоклассный, готовый к употреблению живец.

Долив со второй партии полторашку по горлышко, я заставил Жабу сделать глоток из опустевшей на три четверти банки и сам в несколько могучих глотков «с удовольствием» добил горько-кислый продукт.

Зажевав живец бутербродами, мы сложили остатки сыра, колбасы и хлеба в найденный Жабой рюкзачок. Туда же спрятали полторашку живца и остатки самогона, для удобства транспортировки тоже перелитые в пластиковую бутылку.

За сборами я совсем забыл о своих ранах. И вспомнил лишь, когда, убирая за спину винтовку, не почувствовал и капли боли в сломанной левой руке. Укус на бедре тоже больше меня не беспокоил. За время короткого отдыха я полностью восстановился, и был полон сил.

– Держи. – Я протянул Жабе свой бесшумный «Стечкин».

– На фига он мне? Я, знаешь ли, как-то к своему «Макару» больше привык, – фыркнул бывший участковый и любовно погладил рукоять пистолета в кобуре.

– В твоём нет патронов. Я проверил, когда ты в отключке был.

– Да ну на фиг… – Недоверчивый Жаба вытащил пистолет, отщёлкнул магазин и убедился в моей правоте.

– Держи, говорю.

Вернув пустой «Макаров» обратно в кобуру, он взял предложенный пистолет.

– Жаба, у меня к тебе задание. В соседней квартире затаился прыгун. Тебе нужно отыскать его и пристрелить. Справишься?

– Да запросто.

– Отлично. Вот сейчас и проверим.

Глава 11, в которой редкий навык корректирует планы и мы выбираемся на воздух

Проводив Жабу до дверей соседней квартиры, я отправил подопечного на охоту, сам же, дабы не терять попусту время, решил скоротать ожидание потрошением споровика кусача.

Вскрыв резаком роговую пластину защитного гребня, я стал выгребать оттуда трофеи и без счёта высыпать их в подготовленный заранее пакет, куда уже переложил из карманов добытые ранее трофеи с руберов.

Самые ценные и редкие трофеи, разумеется, я откладывал отдельно. В моём понимании к ним относился любой жемчуг, золотые и белые звёзды, золотой горох и нити янтаря. Споровики руберов принесли мне в копилку редкостей три чёрные жемчужины, две золотые и пять белых звёзд и три золотые горошины. Кусач к этому богатству добавил ещё одну чёрную жемчужину, две белые звезды и неожиданно крохотный моток янтаря, развернув который я стал счастливым обладателям узелковой нити.

Драгоценные трофеи от греха подальше я прятал в ячейки инвентаря, благо у меня их к текущему сорок первому уровню скопилось достаточно – аж тридцать три стандартные дополнительные ячейки (без персональной ячейки Шпоры). С учётом имеющихся в инвентаре ранее трофеев, а также потраченных на развитие и употреблённых для лечения, теперь в ячейках у меня хранилось не много не мало двадцать пять ценных трофеев. Почти половину – двенадцать ячеек – занимал жемчуг: одна белая жемчужина, три красных и восемь чёрных. В остальных тринадцати хранилось восемь звёзд: одна золотая и семь белых, две золотые горошины и три нити янтаря – одна узелковая и две гладкие.

Ещё семь из оставшихся дополнительных ячеек занимали два зелья Духа, резак, лук, кислотник, фляжка и лопата. Ну и одну, на всякий пожарный, я оставил свободной.

Прошло примерно минуты три, как Жаба отправился на задание. Чтобы обойти комнаты, кухню и санузел стандартной двушки, времени у него было более чем достаточно. По идее, подопечный давно уже должен был пристрелить низкоуровневую тварюшку и вернуться. Но отчего-то товарищ задерживался.

Криков о помощи из логова прыгуна не раздавалось. Значит, с Жабой внутри всё было в порядке. И чего, спрашивается, он тогда там так долго копается?

Казалось бы, чё париться – зайди и проверить. Но фиг знает, шлёпнул он уже тварь или всё ещё охотится. А появление рядом с новичком высокоуровневого игрока мигом поставит крест на выполнении им персонального задания.

Спрятав пакет с дешёвыми трофеями в рюкзак, я на цыпочках подобрался к приоткрытой двери и, затаившись возле узкой щели, прислушался. Внутри царила зловещая тишина. Из квартиры не доносилось ни шума шагов, ни урчания твари. Зато смердело из щели, как из сто лет не чищенного деревенского нужника.

Моего далеко не ангельского терпения хватило всего секунд на десять.

Решительно распахнув дверь, я ворвался в квартиру и в полумраке коридора едва не наступил на знакомый труп медляка в халате. Чуть в стороне отнюдь не розами благоухал частично сожранный труп дамы в платье, с вывалившимися из широкой рваной раны в боку потрохами.

«И не тошно Жабе рядом с источником такой вони находиться?» – мысленно возмутился я, рукавом затыкая нос. Похоже, у подопечного реально серьёзные проблемы с обонянием. Я бы рядом с источником такой вонищи и на минуту бы не задержался.

Живой и невредимый Жаба отыскался в большой комнате, и застал я его за весьма оригинальным занятием.

Макая палец в лужу крови, натёкшую из простреленной башки лежащего на полу прыгуна, Жаба старательно выводил на светлых обоях гостиной предложения следующего содержания:

Она в беде!

Ей срочно нужна твоя помощь!

Ты дал слово позаботиться о нашей девочке!

Я поверил тебе!

Не разочаруй меня!

На исполнение уговора у тебя осталось 22 часа!

– Чудило, что за хрень ты тут малюешь? – возмутился я.

Но увлечённый процессом Жаба будто меня не услышал и, смочив побуревшие от крови пальцы очередной порцией «чернил», дописал подпись под длинным посланием:

Ртуть.

– Твою же мать! – выдохнул я, до глубины души потрясённый очередным поворотом судьбы.

– Что происходит? Почему я ещё здесь? – запричитал рядом очухавшийся от транса Жаба. – А это чё за каракули на стене?

– Что последнее помнишь? – спросил я, закрывая дверь в коридор и распахивая окно.

Дышать в комнате сразу стало легче, но я всё равно не рискнул отодвигать от носа рукав. Жаба же, как я и предполагал, напрочь игнорил окружающее зловоние.

На несколько секунд задумавшись, подопечный стал отвечать на вопрос:

– Ну этого, вот, попрыгунчика…

– Прыгуна, – поправил я.

– …завалил с одного выстрела, как договаривались. За это мне тут же уведомление пришло, и я стал читать. А дальше вдруг словно проснулся, и уже ты рядом стоишь. Рихтовщик, а почему у меня рука в крови?

– А ты догадайся, – хмыкнул я.

– Млять! Я, что ли, всю эту чертовщину на стене написал?

– Походу, Жаба, ты у нас медиум.

– Чего?

– Повезло тебе, говорю. Редкий и весьма востребованный на Континенте навык тебе достался. Развив его, ты, как авторитетный медиум, запросто сможешь осесть на любом спокойном стабе и грести спораны лопатой. Тебе не нужно будет рисковать на охоте, а все необходимые для ритуалов трофеи будешь покупать у менял.

– То есть ты понял, что обозначает этот бред на стене?

– Разумеется. Через тебя мне напомнили о недавнем обещании. Чёрт! Планировал ещё на несколько часов здесь задержаться, спораны из споровиков убитых внизу тварей собрать. Но, видимо, не судьба… Ладно, пошли отсюда.

– А ты куда? – окликнул меня на этажной площадке подопечный когда, вместо ожидаемого спуска вниз, я подошёл к приставленной к стене чердачной лестнице.

– От тамошней вони задохнулся. Хочу на крышу слазить, продышаться.

– Чё так заморачиваться-то? Можно ж было на балкон выйти.

– Можно. Но нам надо на крышу. Оттуда подпрыгивать удобней.

– Чего?

– Долго рассказывать. Проще показать. Короче, отставить разговоры, лезь за мной.

Интерлюдия 5

Очнувшись в кромешной тьме, бомж попробовал криком позвать людей, но не смог шевельнуть придавленным кляпом языком. Скованные невидимыми путами руки и ноги тоже отказались ему подчиняться.

Вокруг сильно смердело дерьмом и гарью, из-за чего туго соображающий с перепуга бедолага сделал неутешительный вывод, что провалился в преисподнюю и скоро за ним придут черти, чтобы окунуть в котёл с кипящим маслом.

Достоверности страшной догадке добавили доносящиеся издалека душераздирающие вопли о пощаде. Только терзаемые в аду грешники могли так отчаянно стенать.

Парализованный кошмарным ожиданием предстоящих пыток, бедняга затаился и даже дышать носом стал через раз в дурацкой надежде, что рогатые палачи, может быть, позабудут о нём в суматохе.

Неизвестно, сколько он так пролежал в безмолвном ужасе. Может, всего лишь несколько минут, а может, целую вечность. Но когда рядом раздался шум приближающихся шагов, инстинкт самосохранения вывел тело из оцепенения, толкнув бедолагу в другую крайность – в панику.

Оттолкнувшись спиной от земли, мужчина попытался вскочить на ноги, но, врезавшись лбом в тяжёлую несокрушимую преграду, рухнул обратно и, мыча от боли, звучно выпустил пар из свободного нижнего отверстия.

Перед его глазами яркой вспышкой в окружающей темноте загорелись красные строки уведомления:

Внимание! Разблокирован навык Вонючка. +18 к навыку Вонючка.

А приближающиеся «черти» вдруг разговорились:

– Галус, ты слышал?

– Да. Вроде бы оттуда донеслось. Наверное, крыса.

– На пепелище?

– Ну мало ли… Погреться забежала.

– Ого! Галус, глянь, да тут огромная ванна перевёрнута.

– И как будто её специально пытались пеплом замаскировать.

– Давай, что ли, перевернём?

– Погодь. Дрон нацелю, чтобы прикрыл, на случай сюрпризов.

– Добро.

– Всё, готово… Ну, взялись!

В узилище пленника вдруг ворвался яркий дневной свет, мгновенно ослепив трясущегося от ужаса бомжа.

– Вот так сюрприз! Кто-то для нас нулёвку упаковал, – хмыкнул совсем рядом над головой один из голосов.

– Фу, мля, как же от него воняет, – откликнулся второй. – Походу, этот придурок натурально Скунс.

– Да забей, Галус. Не гневи удачу, бабки не пахнут.

– И то верно.

Сильные руки с двух сторон подхватили несчастного под мышки и рывком поставили на ноги.

Зрение ослеплённого ярким светом бомжа стало потихоньку восстанавливаться. Вместо рогатых чертей он увидел рядом двух вояк с автоматами, в шлемах и пятнистом камуфляже.

Один из автоматчиков, срезав кожаный ремень с головы пленника, вытащил изо рта кляп. Его товарищ тут же задал вопрос:

– Эй, Скунс, кто тебя под ванну-то засунул?

Но вместо ответа изо рта бедолаги раздался лишь удушливый кашель.

– Галус, дай ему живца, – поморщился дознаватель.

Второй автоматчик, брезгливо поморщившись, цапнул бомжа за грязные волосы, запрокинул голову и влил в приоткрывшийся рот несколько глотков из фляжки.

Покорно глотая горько-кислое пойло, пленник с интересом наблюдал непривычное летательное устройство, практически бесшумно парящее на шести винтах метрах в десяти над головой. Краем глаза он заметил стремительное приближение к винтокрылу ещё какого-то летуна. Приглядевшись, с изумлением опознал знакомого бородача, летящего по воздуху, как грёбаный супермен.

– А-а-а! – в ужасе заорал бомж, подтверждая крайнюю степень испуга раскатистым пердежом.

– Млять, да ты задрал уже воздух портить, говнюк! – возмутился убирающий фляжку Галус.

– Там, там, – тонко заверещал бомж, отчаянно кивая на быстро приближающегося бородача.

В руке бородача вдруг, словно из воздуха, само собой возникло странное оружие с вертящимися лезвиями на конце длинной рукояти. Мощным ударом сверху вниз по корпусу винтокрыла, он разрубил летательный аппарат на куски.

Но среагировавшие на поднятую пленником тревогу солдаты успели вскинуть автоматы и встретили падающих сверху бородача с пассажиром (голова последнего высунулась из-за могучего плеча товарища лишь в самом конце) прицельными очередями.

Глава 12, в которой сперва я почти умираю, а потом попадаю в убежище

Самым трудным оказалось уговорить Жабу запрыгнуть мне на спину. Встретив просьбу в штыки, придурок обозвал меня извращенцем, и даже стал тыкать в нос моим же пистолетом, обещая пристрелить, если ещё хоть раз посмею докучать ему подобными гомосячьими подкатами.

Пришлось разоружить фантазёра и парой крепких плюх гвоздём вбить в пустую башку подопечного нехитрую истину, что Рихтовщик – мужик традиционной сексуальной ориентации, и до его тощей задницы мне нет никакого дела. Короче, подавил бунт в зародыше. И когда Жаба, с перекошенной в бессильной злобе рожей, залез-таки мне на спину, озвучил фразу-активатор скрытой ступени дара «Легче пуха»:

– Крыло.

В следующее мгновение, подхваченные рывком развернувшихся невидимых крыльев, мы взмыли над окрасившейся бирюзой крышей пятнадцатиэтажки и, следуя моему мысленному приказу, полетели к пепелищу за Скунсом.

Хоть старая деревянная развалюха и сгорела, свойство заваленной пеплом и головешками земли осталось прежним. Как и раньше, это был крошечный стаб. И в разлившемся под ногами бирюзовом море обычного городского кластера пепелище выделялось изумрудным квадратом, нацелившись на который, я легко скорректировал наш полёт точно к выбранной цели.

Неприятным сюрпризом стало присутствие на пепелище патруля ботов, парящий дрон которых я заметил ещё секунды за три до подлёта. Негласные хозяева города как-то пронюхали о схроне Скунса на пепелище и даже уже вытащили туго соображающего новичка из-под ванны. Похоже, задержись мы с возвращением ещё на несколько минут, и беднягу Скунса патруль спокойно увёз бы на базу. Тогда пришлось бы фиксировать штраф за проваленное задание, потому как вторично наведываться в гости к ботам за Скунсом у меня не было ни времени, ни желания.

От винтокрыла я избавился ударом старой доброй Шпоры. Но чёртовы боты, словно почуяв атаку сверху, развернулись аккурат в момент моей расправы над дроном и практически в упор расстреляли нас с Жабой, уже пикирующих им на головы.

Но врагам на беду моя развитая Выносливость позволила даже со смертельными ранами прошептать окровавленными губами фразу-активатор Второго шанса:

– Отскок.

Моргнул… И вновь живой и невредимый, с восторженно матерящимся Жабой за спиной, оказался летящим над бирюзовым морем крыш. Ярко-зелёный квадрат только-только наметился впереди сквозь просветы окружающих его высоток.

Уже зная, с чем сейчас предстоит столкнуться, помимо призванной из ячейки Шпоры, левой рукой вытащил из-за пояса «Стечкин».

Стрелять в защищённые шлемами и брониками головы и тела ботов было бессмысленно – пистолетная пуля не пробьёт многослойную защиту. А вот прикрытые тонкой тканью штанов ноги являлись легко уязвимой мишенью. Конечно, попасть по ногам с десятиметровой высоты – это тот ещё геморрой, но неподвижность целей значительно упрощала задачу.

Метя в подколенные сгибы ног ботов, я начал опустошать магазин «Стечкина» ещё за секунду до удара Шпорой по дрону. Каждая вторая пуля уходила в молоко, но и двух удачных попаданий хватило, чтобы раненые в ногу боты, потеряв равновесие, завалились на землю.

Развалив Шпорой винтокрыл, я рухнул на спины ботов, неуклюже пытающихся развернуться в мягком, как речной песок, пепле. И, сменив Шпору на более удобный для добивания резак, двумя точными ударами в щель между броником и шлемом, перерубил ботам шейные позвонки, мгновенно оборвав их мучения.

– А-а-а! Не подходи ко мне, бес двухголовый! – заблажил придавленный к земле телами ботов Скунс.

И шумно испортил воздух.

– Вот зараза, – раздражённо фыркнул я, едва сдерживая острое желание перерубить резаком третью шею. – Жаба, слезай на хрен с меня, пока этот чудик полные штаны дерьма не навалил.

– Ну, ты и монстр, – прохрипел ошарашенный неожиданной концовкой полёта Жаба, послушно отползая в сторону.

Перед глазами ожидаемо загорелись красные строки победного уведомления.

Внимание! Вами ликвидировано: 2 бота 20-го и 21-го уровней и 1 дрон.

Награда за ликвидацию:

Опыт: +4532. Характеристики: +10 Картографии, +11 к Меткости, +4 к Скрытности, +10 к Скорости, +8 к Силе Стикса. Навыки: +31 к Алкоголизму (Защита +1), +33 к Владению Шпорой, +33 к Лёгкой атлетике, +34 к Штопальщику, +48 к Левитации, +34 к Стрелку, +33 к Ножевому бою, +30 к Шпиону.

В процессе ликвидации активирована скрытая ступень дара: Легче пуха.

Характеристики: +2 к Медитации, +5 к Гибкости, +8 к Скорости, +5 к Броне Стикса. Навыки: +20 к Лёгкой атлетике, +40 к Левитации.

В процессе ликвидации активирован дар: Второй шанс.

Характеристики: +2 к Интуиции, +5 к Реакции. Навыки: +30 к Шаману (Ловкость +1), +30 к Телекинезу (Дух Стикса +1).

Одерживайте славные победы дальше! Удачной игры!

Вскочив на ноги, с трофейным автоматом наперевес, я тут же проворно огляделся по сторонам. Толпу набегающих тварей, к счастью, не обнаружил. Нам повезло, что ни один из раненых ботов не успел открыть огонь из шумного автомата, хруст же развалившегося на высоте дрона и подавленные глушителем щелчки пистолетных выстрелов прозвучали достаточно тихо, и окружающих тварей не заинтересовали.

– Видишь, никакой я не бес. – Опустив автомат, я по новой стал налаживать контакт с трясущимся от ужаса Скунсом. – У меня, как у всех, одна голова на плечах.

– П-прав-вда? – кое-как сквозь рыдания прошамкал трусливый тип.

– Зуб даю, – заверил я и, переложив автомат из правой в левую, нагнулся над Скунсом, чтобы срезать до сих пор опутывающие его тело кожаные ремни.

Придурок же, заметив вновь появившийся в моей руке резак, решил, что сейчас его будут убивать, и оглушительно по-бабьи заверещал.

– Твою мать! Жаба, чё ты ушами хлопаешь, заткни уже пасть этому говнюку! – воюя с ремнями, прошипел я худо-бедно адекватному помощнику.

Подскочивший с другой стороны Жаба послушно сунул в рот паникёру сорванную с головы бейсболку.

Но было уже поздно.

Пронзительный вопль, разумеется, оказался услышан всеми окружающими тварями. Из подъездов ближайших высоток горохом посыпались бегуны и лотерейщики и дружной толпой ломанулись в нашу сторону.

– Сука! Посмотри, что ты натворил! – Дёрнув за ворот освобождённого от пут Скунса, я рывком поставил его на ноги и развернул лицом к самой многочисленной толпе тварей.

– Бу-у-у! – сквозь неуклюжий кляп замычал паникёр, подтверждая свой искренний испуг громким аккомпанементом неуёмного раскатистого пердежа.

– Твою мать! Твою мать! – запаниковал следом за пердуном Жаба, подавленный количеством набегающих со всех сторон тварей.

– Ты-то хоть не скули! – рявкнул я на него.

– А чё ещё остаётся делать?

– Автомат бери, будем с двух сторон отстреливаться.

Жаба нагнулся за вторым трофейным автоматом, а я нацелил свой на башку вырвавшегося вперёд из толпы лотерейщика и плавно надавил на спуск. Но одновременно с моим первым выстрелом вдруг случилось невероятное происшествие.

Очередной зловонный хлопок из задницы Скунса вдруг обернулся мощным выхлопом знакомого белёсого марева. В нос ударило до дрожи отвратительное зловоние кисляка, и кусок пространства вокруг нас радиусом в три-четыре метра заволокло непроницаемым туманом.

Толпа набегающих тварей исчезла из поля зрения. А следом пропало и её многоголосое урчание.

Ошарашенный невероятным поворотом дела, я впал в оцепенение вместе с подопечными новичками. Эта невольная пауза продлилась недолго, всего секунд пять. И кисляк вокруг нас развеялся при полном безветрии, так же стремительно, как образовался.

Мы стояли на том же пепелище того же двора, в окружении тех же девятиэтажек, но набегающей со всех сторон толпы тварей вокруг и след простыл.

А по значительно подросшим теням домов, я догадался, что в невероятном убежище из кисляка мы провели гораздо дольше пяти секунд.