Текст книги "Античный скептицизм и философия науки: диалог сквозь два тысячелетия"

Автором привлекаются упоминания об античном скептицизме отечественных философов: А.И. Герцена, С.Н. Трубецкого, В.С. Соловьева, Г.Г. Шпета, а также упоминания о нем и о философском скептицизме в целом в контексте сочинений, посвященных историко-философской и общей философской проблематике, – Н.В. Брюлловой-Шаскольской, В.М. Богуславского, Д.В. Джохадзе, А.В. Семушкина, А.Н. Чанышева, В.Ф. Асмуса, Л.А. Микешиной, П.П. Гайденко, Т.И. Ойзермана, А.С. Богомолова, Г.Т. Соловьевой, М.М. Сокольской, Т.Н. Власика, М.Н. Гутлина, Е.С. Сарматина, Г.К. Тауриня, Ф.Х. Кессиди, А.О. Маковельского, С.И. Гончарука, А.А. Гусейнова, М.В. Желнова, Н.З. Парамонова и других.

Глава 1. Философская и историческая и эволюция античного скептицизма

1.1. Источники по философии и истории античного скептицизма и его освещенность в историко-философской литературе

Используемые в настоящем исследовании источники возможно подразделить следующим образом: во-первых, источники, на основании которых можно определить наиболее важные вехи философской и исторической эволюции античного скептицизма в допирроновой философии и, во-вторых, источники, позволяющие проследить эволюцию собственно скептицизма в античной философии и произвести его историко-философскую реконструкцию.

В силу того, что скептицизм имел богатую и длинную предысторию в лице всей почти доскептической античной философии (о чем пойдет речь ниже), можно выделить в первую группу источники по этой предыстории. Таким образом, первая группа – это источники наших знаний о периоде античной философии до появления скептицизма в качестве самостоятельного течения, или – допирроновой философии. Поскольку в рамках настоящей работы невозможно обстоятельно охватить весь этот период, я ограничиваюсь во-первых, рассмотрением наиболее крупных, эпохальных этапов и философских фигур, а во-вторых, согласно задачам исследования, эти философы будут представлять интерес в аспекте их причастности скептическим тенденциям. Таким образом, в поле зрения попадают милетские философы и Пифагор, элеаты и Гераклит, Демокрит, софисты и Сократ, Платон и Аристотель. Еще раз подчеркну, что я останавливаюсь на данных фигурах конспективно, с единственной целью выявления в учениях этих философов скептических элементов.

Обращаясь к периоду греческой философии до Платона и Аристотеля я опирался, главным образом, на собрание фрагментов философов-досократиков Германа Дильса[21]21
  См.: Diels H. Die Fragmenteder Vorsocraticer. Griechishund Deutch. Berlin, 1903 (Далее: Diels); Фрагменты ранних греческих философов. Ч. I. От эпических теокосмогоний до возникновения атомистики. Пер. А.В. Лебедева. М.: наука, 1989. (При исследовании античного скептицизма автор опирался как на оригинальные тексты источников, так и на имеющиеся в отечественной научной литературе их переводы. В соответствии с устоявшейся международной практикой историко-философских исследований ссылки на источники приводятся в латинском написании).


[Закрыть], кроме того мной делаются ссылки не только на само собрание, но и на непосредственные источники, каковыми в данном случае являются диалоги Платона «Кратил» и «Теэтет»[22]22
  См.: Plato. Cratylus // Platonis Dialogi. Vol. I. Lipsiae, 1873. P. 157–236 (Далее: Plat.); Платон. Кратил. Пер. Т.В. Васильевой // Платон. Сочинения в 3 томах. Т. 1. М.: Мысль. 1968. С. 413–491.


[Закрыть], сочинение Аристотеля «Метафизика»[23]23
  См.: Aristoteles. Metaphysica//Aristoteles. Opera. Tom. VIII. Oxonii, 1837 (Длее: Arist. Metaph.); Аристотель. Метафизика. Пер. А.В. Кубицкого // Аристотель. Сочиненияв 4 томах. Т. 1. М.: Мысль, 1975. С. 63–367.


[Закрыть], первая книга «Пирроновых положений» Секста Эмпирика и седьмая книга его трактата «Против ученых»[24]24
  См.: Sextus Empiricus. Opera Graece et Latine. Tom. I–II. Lipsiae, 1840–1841. (Далее: Sext. Emp.); Секст Эмпирик. Сочиненияв 2 томах. М.: Мысль, 1976.


[Закрыть], сочинение Диогена Лаэртского в десяти книгах «О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов»[25]25
  См.: Diogenes Laertius. De vitis, dogmatis et apophthegmatis clarorum philosophorum libri X. Vol. I–II. Lipsiae, 1828–1831. (Далее: Diog. L); Диоген Лаэртский. О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов. Пер. М.Л. Гаспарова. М.: Мысль, 1979.


[Закрыть] и трактат Цицерона «О философии Академии» («Academicorum»)[26]26
  См.:Cicero. Academicorum libri II // Cicero. Opera quae supersunt omnia. Tom. XIII. Lipsiae, 1816. P. 3–164. Далее номера томов см. в списке источников (Далее: Cic. Acad.); Цицерон. Учение академиков. Пер. Н. А. Федорова. М.: «Индрик», 2004


[Закрыть].

При упоминании учений Платона и Аристотеля в вышеуказанном аспекте в качестве источников я обращаюсь к диалогу Платона «Тимей»[27]27
  См.: Plato. Timaeus // Plat. Ibid. Vol. IV. P. 319–406; Платон. Тимей. Пер. С.С. Аверинцева // Платон. Сочинения. Т. 3. Ч.1. М., 1971. С. 455–541.


[Закрыть] и трактату Аристотеля «Топика»[28]28
  См.: Aristoteles. Topica // Opera. Tom. I. P. 258–422; Аристотель. Топика. Пер. М.И. Иткина // Аристотель. Сочинения в 4 томах. Т. 2. М., 1978. С. 347–531.


[Закрыть], которым завершается знаменитый «Органон».

Следующая группа источников – это древние свидетельства о самой скептической философии. От самих скептиков, за исключением Секста Эмпирика, до нас не дошло никаких сочинений. Об их жизни и воззрениях мы узнаем из косвенных свидетельств. Так, основными источниками по философии Пиррона и Тимона являются 14 книга сочинения Евсевия Кесарийского «Приуготовление к Евангелию» («Praeparationis evangelicae Libri Quindecim»)[29]29
  См.: Eusebius Caesariensis. Praeparatio Evangelica. Liber XIV // Patrologiae Graecae. Tom. XXI. Parisii, 1858. Col. 1179–1290 (Далее: Euseb. Praep. Ev.)


[Закрыть] и 9 книга уже упоминавшегося трактата Диогена Лаэртского[30]30
  См.: Diog. L. IX. 61–78, 109–115.


[Закрыть]. Основными источниками сведений об академическом скептицизме Аркесилая и Карнеада является четвертая книга трактата Диогена Лаэртского[31]31
  См.: Diog. L. IV. 28–45, 62–66.


[Закрыть], а также уже упоминавшийся трактат Цицерона об академической философии. Кроме того, некоторые свидетельства об Аркесилае, содержатся у Евсевия[32]32
  См.:Euseb. Praep. Ev. XIV. 7.


[Закрыть], а также в третьей книге трактата Цицерона «Об ораторе» («De oratore libri III»)[33]33
  См.: Cicero. De oratore libri III // Cicero. Opera… Tom. II. Lipsiae. 1814; Цицерон. Об ораторе. Пер. Ф.А. Петровского // Цицерон. Три трактата об ораторском искусстве. М.: наука, 1972. С. 75–252.


[Закрыть], и в четвертой книге его «Тускуланских бесед» («Tusculanarum Disputationum libri V»)[34]34
  См.: Cicero. Tusculanarum Dicputationum libri V // Cicero. Opera… Tom. XIV. Lipsiae, 1816; Цицерон. Тускуланские беседы. Пер. М.Л. Гаспарова // Цицерон избранные сочинения. М.: Художественная литература, 1975. С. 207–357.


[Закрыть]. Сведения о Карнеаде находим в третьей книге сочинения Цицерона «О природе богов» («De natura deorum libri III»)[35]35
  См.: Cicero. De natura deorum libri III // Ibid. Tom. XV. P. 3–268; Цицерон. О природе богов. Пер. М.И. Рижского // Цицерон. Философские трактаты. М.: наука, 1985. С. 60–190.


[Закрыть], а также о знаменитом его визите в Рим в 155/56 г. до н. э. и его блистательных речах о справедливости, в одной из которых он убедительно утверждал то, что не менее убедительно опровергал в другой, сообщают Плутарх в «Сравнительных жизнеописаниях»[36]36
  См.: Плутарх. Марк Катон. Пер. С.П. Маркиша // Плутарх. Сравнительные жизнеописания в 3 томах. Т. 1. М., 1961. С. 430–451. XXII–XXIII.


[Закрыть], Авл Геллий в сочинении «Аттические ночи» («Noctes Atticae. Libri XX»)[37]37
  См.: Gellius. Noctes Atticae. Libri XX. Gottingae, 1825. VII. 14.


[Закрыть] и крупный представитель западной патристики Лактанций в пятой книге своего сочинения «Божественное устроение» («Divinae institutiones. Liber V. De iustitia»)[38]38
  См.: Lactantius. Divinae institutiones. Liber V. De iustitia/ / Lactantius. Opera omnia, quae supersunt. Lipsiae, 1715. P. 528–629. V. 19–27.


[Закрыть]. Об Энесидеме сообщают Диоген Лаэртский[39]39
  См.: Diog. L. IX. 78–87.


[Закрыть] и Евсевий Кесарийский[40]40
  См.: Euseb. Praep. Ev. XIV. 18.


[Закрыть], а об Агриппе – опять же Диоген Лаэртский[41]41
  См.: Diog. L. IX. 88–89.


[Закрыть]. Кроме того, обо всех указанных скептиках читаем в произведениях Секста Эмпирика, о котором пойдет речь несколько ниже.

Также необходимо отметить, что определенный интерес представляют упоминания о скептической философии вообще (главным образом академической) в «Исповеди» Блаженного Августина[42]42
  См.: Augustinus. Confessiones. LibriXIII. Lipsiae, 1909 (Далее: August. Conf.); Августин Аврелий. Исповедь блаженного Августина, епископа Гиппонского. Пер. М.Е. Сергеенко. М.: Renaissanse, 1991.


[Закрыть], который, как известно, до обращения в христианство был приверженцем скептицизма. Кроме того, при исследовании этики античного скептицизма, которая представляла собой его основное звено, в плане сопоставления и иллюстрации будет полезным обратить внимание на трактовку этических вопросов в письме Эпикура к Менекию[43]43
  См.: Epicuros Menoikei xairein // Epicure. Lettres et Maximes. Paris, 1987. P. 216–226; Эпикур приветствует Менекия. Пер. С.И. Соболевского // Материалисты Древней Греции. Собрание текстов Гераклита, Демокрита и Эпикура. М.: Госполитиздат, 1955. С. 208–213.


[Закрыть].

Наконец, говоря о Сексте Эмпирике, отметим, что это единственный скептик, основные сочинения которого дошли до нас и который является последним представителем скептицизма в приблизительно 600-летней истории античной скептической традиции, представляя тем самым наиболее зрелый итог всей ее эволюции, своего рода квинтэссенцию античного скептицизма и его логическое завершение. Его сочинения составляют основной предмет и источник настоящего исследования. Это «Пирроновы положения» в трех книгах («Pyrrhoniarum institutionum Libri III»)[44]44
  См.: Sextus Empiricus. Pyrrhoniarum institutionum Libri III // Sextus Empiricus. Opera… Tom. I. Lipsiae, 1840 (Далее: Pyrrh.); Секст Эмпирик. Три книги пирроновых положений. Пер. Н.В. Брюлловой-Шаскольской // Секст Эмпирик. Сочинения… Т. 2. С. 205–380.


[Закрыть], шесть книг «Против ученых» («Adversus mathematicos sive disciplinarum professores libri VI») и пять книг «Против догматиков», или «Против философов» («Adversus philosophos libri V»). Часто книги «Против философов» и «Против ученых» объединяют в один трактат под названием «Против ученых», который, таким образом, состоит из 11 книг[45]45
  См.: Sextus Empiricus. Adversus mathematicos sive disciplinarum professores libri VI et Adversus philosophos libri V // Sextus Empiricus. Opera Graece et Latine. Tom II. Lipsiae, 1841 (Далее: Adv. Math.); Секст Эмпирик. Против ученых. Пер. А.Ф. Лосева // Секст Эмпирик. Сочинения в 2 томах. М.: Мысль, 1976. Т. 1. Т. 2. С. 7–204.


[Закрыть] и в котором книги «Против философов» обозначаются цифрами VII–XI, а книги «Против ученых» или «Против представителей отдельных наук» – I–VI. Это книги: «Против грамматиков» – I, «Против риторов» – II, «Против геометров» – III, «Против арифметиков» – IV, «Против астрологов» – V, «Против музыкантов» – VI. Трактат «Против философов» или «Против догматиков», соответствующий VII–XI книгам общего сочинения «Против ученых», представляя собой полемику с представителями трех философских дисциплин, состоит из двух книг «Против логиков» (VII–VIII), двух книг «Против физиков» (IX–X) и одной книги «Против этиков» (XI). Таким образом, все 11 книг «Против ученых рассматривают догматических философов в их систематическом разделении и имеют целью критику и опровержение различных положительных философских построений античности.

Что касается трактата «Пирроновы положения», то в нем отдельные философы рассматриваются только в качестве примера для того или иного скептического тезиса. Первая книга этого произведения представляет собой введение в скептицизм. В ней устанавливаются отличительные свойства скептицизма, его понятия, начала, цель, способы (тропы) воздержания от суждения, скептические выражения и отличие скептицизма от смежных с ним типов философствования. Вторая книга носит логический характер, трактуя о критерии, истине, знаке, доказательстве, силлогизмах, индукции, определениях, о целом и части, о родах и видах, общих качествах и о софизмах. Первые 20 глав третьей книги посвящены только физической стороне философии, т. е., в античном понимании, всей действительности в целом. Здесь речь идет о богах, о причине, телах, смешении, движении, месте, времени, числе. Главы 21–32 посвящены этике – рассуждениям о хорошем, дурном и безразличном по природе, об искусстве по отношению к жизни, об изучаемом, обучающем и учащемся, о способе изучения, о пользе, приносимой искусством жить. Таким образом, видим, что физика, логика и этика в обобщенном виде представлены во 2-ой и 3-ей книгах «Пирроновых положений». Эти три основные главы или книги (а точнее две книги – 2-я и 3-я) представляют собой параллель VII–XI книгам трактата «Против ученых», но носят более общий характер. Таким образом, «Пирроновы положения» представляют теоретическое ядро античного скептицизма. Поэтому, исходя из цели и задач настоящего исследования, я рассматриваю «Пирроновы положения» в качестве его основного источника.

А.О. Маковельский в книгах «Досократики» и «Древнегреческие атомисты» перевел отдельные параграфы из сочинений Секста Эмпирика[46]46
  См.: Маковельский А.О. Досократики. Казань, 1914. Ч. I; 1915. Ч.II; 1919. Ч.III; Маковельский А.О. Древнегреческие атомисты. Баку, 1940.


[Закрыть]. П.В. Ернштедт в хрестоматийном сборнике «Античные теории языка и стиля» перевел 11-ый и 80-ый параграфы второй книги «Против логиков»[47]47
  См.: Античные теории языка и стиля. М.-Л., 1936. С.69.


[Закрыть], а также параграфы 104–119 и 176–240 книги «Против грамматиков»[48]48
  См.: Там же. С. 112–115, 83–94.


[Закрыть]. Впервые «Пирроновы положения» на русском языке увидели свет в 1913 г. в переводе Н.В. Брюлловой-Шаскольской, вышедшим отдельным изданием в С.-Петербурге со вступительной статьей и комментариями переводчика[49]49
  См.: Секст Эмпирик. Три книги пирроновых положений. СПб., 1913.


[Закрыть]. Трактат «Против ученых», переведенный А.Ф. Лосевым, увидел свет только в 1976 г. Этот перевод вместе с «Тремя книгами пирроновых положений» в переводе Н.В. Брюлловой-Шаскольской составил двухтомник в серии «Философское наследие», вышедший в Москве в 1976 г. со вступительной статьей и комментариями А.Ф. Лосева[50]50
  См.: Секст Эмпирик. Три книги пирроновых положений. СПб., 1913.


[Закрыть].

Как уже говорилось, античный скептицизм представляет собой, по крупному счету, своего рода «целину» в историко-философской науке как отечественной, так и зарубежной, является малоизученным философским явлением и, вследствие этого, остается во многом непо́нятым.

Примечательным является то обстоятельство, что о хронологически параллельных скептицизму философских направлениях обычно говорится намного больше, чем о скептицизме: эпикурейцам и стоикам, например, уделяется гораздо большее внимание, чем скептикам. В качестве иллюстрации можно привести пример, представленный в одном из фундаментальных отечественных учебников по философии для вузов под редакцией В.Д. Губина и Т.Ю. Сидориной. Предвидя возражение относительно того, что ссылка на произведение учебной литературы вряд ли уместна в научном исследовании, отмечу, что основные идеи и выводы научных трудов так или иначе находят свое отражение в учебной вузовской литературе соответствующих направлений, и поэтому ссылкам на учебники и учебные пособия в контексте научного жанра нельзя отказать в определенной иллюстративной способности. Итак, в вышеупомянутом учебнике по философии в параграфе «Философские направления поздней античности: скептицизм, эпикуреизм, стоицизм»[51]51
  См.: Философия. Под ред. В.Д. Губина, Т.Ю. Сидориной. 3-е издание. М.: Гардарики, 2005. С. 114–124.


[Закрыть] изложению философских идей стоицизма посвящено четыре страницы[52]52
  См. там же. С. 120–124.


[Закрыть], эпикуреизм изложен на пяти страницах[53]53
  См. там же. С. 115–120.


[Закрыть], а скептикам «досталось» всего пол-страницы[54]54
  См. там же. С. 114–115.


[Закрыть]. В зарубежной литературе можно встретить ту же тенденцию. Так например, в фундаментальной монографии английского исследователя А.А. Лонга «Эллинистическая философия. Стоики, эпикурейцы, скептики»[55]55
  Cм.: Long A.A. Hellenistic philosophy. Stoics, Epicureans, Sceptics. London: Duckworth, 1974.


[Закрыть] стоикам посвящено более ста страниц[56]56
  Cм.: Long A.A. Hellenistic philosophy…P. 107–209.


[Закрыть], эпикурейцам – шестьдесят страниц[57]57
  Cм.: Ibid. P. 14–74.


[Закрыть], на долю же скептиков «осталось» тридцать страниц[58]58
  Cм.: Ibid. P. 75–106.


[Закрыть].

Неудивительно, что недостаточное внимание по отношению к античному скептицизму во многом обуславливает некоторое непонимание специфики этого философского направления, неверные его интерпретации, оценки и характеристики.

Выше уже говорилось о том, что скептицизм часто рассматривается как отрицательный догматизм, как философское направление, во многом родственное агностицизму и релятивизму или даже, по крупному счету, тождественное им. Так например, известный современный отечественный ученый, автор многочисленных учебников и учебных пособий по философии для вузов В.Д. Губин в одном из своих учебных пособий говорит следующее: «Существовала и сейчас отчасти существует концепция, принципиально отрицающая возможность познания мира, – агностицизм (греч. agnostos – непознаваемый). В античности представители этого направления назывались скептиками. Пиррон, Тимон и другие мыслители выдвинули так называемые тропы (доказательства), опровергающие возможность достижения каких-либо истинных знаний»[59]59
  Губин В.Д. Философия. Элементарный курс. Учебное пособие. М.: Гардарики, 2003. С. 147.


[Закрыть]. Таким образом, по В.Д. Губину агностики и скептики являются представителями одного и того же философского направления, и, следовательно, вряд ли возможно найти какие-либо принципиальные различия между агностицизмом и скептицизмом.

Также можно отметить отсутствие в историко-философской литературе, по большому счету, каких-либо значительных концептуальных разногласий относительно скептицизма. Довольно часто встречается то или иное психологическое отношение к нему: кому-то он чужд и неприемлем, кому-то близок и симпатичен, и этот эмоционально-практический взгляд на философское учение античных скептиков широко распространен, если даже не является преобладающим. В целом наблюдается единодушие мнений и оценок: скептицизм есть сомнение в познавательных возможностях человеческих чувств и разума и даже отрицание каких-либо позитивных данных; он представляет собой гносеологический пессимизм, обосновывающий бесполезность всех борений разума, пустоту бытия, отсутствие во всем смысла и цели. В силу этого вопрос об освещенности античного скептицизма в историко-философской литературе достаточно трудно изложить на основе различий теоретических подходов к нему; изложение же на основе эмоциональных оценок вряд ли является возможным и оправданным. Поэтому ниже предложенное рассмотрение освещенности античного скептицизма в историко-философской литературе строится по хронологическому принципу.

Выдающийся римлянин Цицерон уделил скептицизму пристальное внимание. Он явно симпатизировал ему, что выразилось в его сочинении «Academicorum» («Учение академиков», или «О философии Академии»), посвященном философии Средней и новой Академии. Примечательно, что это единственный трактат Цицерона, целиком посвященный одной философской школе. Это сочинение распадается на две части: «Academicorum Priorum» и «Academicorum Posteriorum». От первой дошла только вторая книга, от второй – часть первой книги и отрывки из остальных.

В данном случае следует отметить, что Цицерон представлял собой не тот тип философа, который сформировала греческая культура, признавая, что в философии он призван лишь в адекватных римлянам понятиях изложить для них греческую мудрость. Поэтому он занимался, по большей части, констатацией и высказывал свое отношение, не углубляясь в специальные философские изыскания. Его сочинение в большей степени рассматривается как один из важных источников по истории античного скептицизма. Примечательно то, что этот источник только в последнее время привлек пристальное внимание исследователей. М.М. Сокольская в обширной вступительной статье к первому русскоязычному переводу этого трактата Цицерона отмечает, что «…студенты-философы, и даже те из них, кто специализировался по античной философии, вполне могли прослушать полный университетский курс, не узнав даже о существовании такого сочинения. Впрочем, эта ситуация начинает меняться. В Германии в 90-х годах теперь уже прошлого века выходят почти одновременно сразу два издания…трактата с полным переводом и обширным комментарием, а в англоязычном мире, в особенности в самой Великобритании, целая команда исследователей с энтузиазмом исследует античный скептицизм, и в центре этих штудий стоит…«Учение академиков» Цицерона. Всестороннему рассмотрению этого текста был посвящен целый международный конгресс, проходивший в Утрехте в августе 1995 г.»[60]60
  Сокольская М.М. Бесконечное приближение к истине // Цицерон М.Т. Учение академиков. Пер. Н.А. Федорова. М.: «Индрик», 2004. С. 4–48. С. 4.


[Закрыть].

Обращаясь к наследию Диогена Лаэртского, отметим, что обширность сведений, даваемых им о Пирроне по сравнению с другими философами, может указывать на близость знаменитого доксографа скептицизму. Кроме того в одном месте Диоген Лаэртский называет философию Пиррона достойнейшей[61]61
  См.: Diog. L. IX. 61.


[Закрыть]. В целом же он передает взгляды скептиков достаточно полно и сочувственно, хотя его свидетельства не являются достаточными для каких-либо окончательных выводов.

Историк М.Н. Гутлин, специализирующийся на исследовании римской мифологии, отмечает что, со скептиками полемизируют, передавая и в той или иной степени искажая их взгляды, приверженцы других античных философских направлений: Лукреций Кар, анонимные платоники II в., Авл Геллий, Лукиан, Клавдий Гален – близкий медицинской школе эмпириков. У этих авторов критика скептицизма оказалась бессильной в борьбе против него, и поэтому они зачастую извращали и вульгаризировали его философские идеи. Гораздо более продуктивной, по словам Гутлина, оказалась другая критика скептицизма, связанная с раннехристианской апологетической литературой, содержащаяся в сочинениях таких отцов церкви, как Тертуллиан, Лактанций, Иероним, Августин, Евсевий Кесарийский и другие, а также в трудах некоторых более поздних византийских авторов, воспроизводящих утраченные части и фрагменты сочинений отдельных скептиков («Сентенции и эклоги» Иоанна Стобея, «Словарь» Суды, «Мириобиблион» патриарха IX в. Фотия)[62]62
  См.: Гутлин М.Н. Кризис мифологических представлений в римской религии на рубеже нашей эры по произведениям поздних скептиков // Социально-политические, идеологические проблемы истории античной гражданской общины. Межвузовский сборник научных трудов. М.: МГЗПИ, 1991. С. 118–136.


[Закрыть]. Указанные древние авторы занимались также, по преимуществу, констатацией и были далеки от собственно исследования скептицизма.

Средневековье было неблагоприятной для философского скептицизма эпохой, в силу чего он появлялся в Средние века крайне эпизодически и развернулся только на заре нового времени в творчестве блестящих французских философов Мишеля де Монтеня и Пьера Гассенди. Во многом, их можно назвать скептическими авторами. Монтень в своих «Опытах» во многом идет за аргументацией Секста Эмпирика, подчас дополняя, расширяя и обогащая ее многочисленными и яркими примерами и эмоционально-художественными образами[63]63
  См.: Монтень М. Опыты в трех книгах. Пер. А.С. Бобовича, Ф.А. Коган-Бернштейн, Н.Я. Рыковой. М., 1979.


[Закрыть].

В сочинениях Гассенди находим глубоко уважительное отношение к скептицизму и весьма сочувственное его изложение. Будучи профессором в академии Экса, он должен был, по его собственным словам, преподавать своим слушателям аристотелизм в качестве единственно правильной философии, однако, на свой страх и риск, преподавал им пирронизм, т. к. считал именно его, а не аристотелизм, правильной философией: «…после того как я ясно увидел, какое расстояние отделяет гений природы от ума человеческого, я не мог уже иметь иного мнения, кроме того, что сокровенные причины естественных явлений полностью ускользают от человеческого понимания. Поэтому я стал испытывать жалость и стыд из-за легкомыслия философов-догматиков, которые хвастаются, что они усвоили науку о природе и совершенно серьезно ее преподают… Бесспорно, более разумны философы, упомянутые нами несколько выше, – чтобы доказать суетность и недостоверность человеческого знания, они старались выработать у себя умение говорить как против, так и в защиту всего, что угодно»[64]64
  Гассенди П. Метафизическое исследование или сомнения и новые возражения против метафизики Декарта. Пер. А. Гутермана, С.Я. Шейнман-Топштейн, Н. Ф. Федорова // Гассенди П. Сочинения в 2-х томах. Т. 2. М.: Мысль, 1968. С. 10–11.


[Закрыть]. Примечательно то, что Гассенди говорит о значительном влиянии скептических идей в греческой философии и представляет некоторых эллинских мыслителей, традиционно не считающихся скептиками, поклонниками скептической философии: «… все, кто знаком с философскими школами, знают, что у Платона и Аркесилая философия одна и та же. Добавлю к этому и то, что Эпикур, который восхищался беседами и учением Пиррона, сам философствовал точно так же, о чем в одном месте свидетельствует Диоген Лаэртский; да и на Плутарха оказала большое влияние мысль о том, что все вообще мнения допустимы»[65]65
  Гассенди П. Парадоксальные упражнения против аристотеликов… Пер. Г. Гурвиц, Н.А. Федорова, Е.А. Берковой // Там же. С. 380.


[Закрыть].

Несмотря на свой гносеологический оптимизм, другой философ начала нового времени – Ф. Бэкон, признавал, что сомневаться в возможностях познания «более достойно, нежели выносить произвольные решения»[66]66
  Бэкон Ф. Новый органон. Пер. С. Красильщикова // Бэкон Ф. Сочинения в 2-х томах. Т. 2. М., 1978. С. 33.


[Закрыть]; но тем не менее он далек от одобрения скептицизма, отмечая что сторонники последнего «обращают слабость своих открытий в клевету против самой природы и в малодушие всех других», приговорив людей к «вечному мраку». Скептические учения по Бэкону «не только безнадежны, но и посвящены безнадежному»[67]67
  Там же. С. 39.


[Закрыть]. Английский философ упрекает скептиков в том, что они «клеветали на чувственные восприятия и тем самым в корне подрывали всякое знание»[68]68
  Бэкон Ф. О достоинстве и приумножении наук. Пер. Н.А. Федорова // Бэкон Ф. Сочинения в 2-х томах. Т. 1. М., 1977. С. 284–285.


[Закрыть] и называет школу Пиррона «ныне опровергнутой»[69]69
  Там же. С. 391.


[Закрыть].

Представитель эмпирико-субъективистской традиции в философии нового времени Д. Юм отмечал, что никому не приличествует говорить уверенно и чувствовать свою непогрешимость[70]70
  См.: Юм Д. Трактат о человеческой природе, или попытка применить основанный на практике метод рассуждения к моральным предметам. Пер. С.И. Церетели // Юм Д. Сочинения в 2-х томах. М., 1966. Т. 1. С. 390.


[Закрыть]. «наихудший спекулятивный скептик, – по мнению Юма, – куда лучше самого набожного святоши и фанатика»[71]71
  Юм Д. Письмо Гильберту Эллиоту Минто. Пер. Ф.Ф. Вермель // Там же. Т.2. С. 853–854.


[Закрыть]. Отметим также, что Юм верно интерпретировал скептическое умонастроение, признавая, что «скептические рассуждения уничтожают сами себя в силу собственной утонченности»[72]72
  Юм Д. Трактат о человеческой природе… С. 296.


[Закрыть] и что «истинный скептик будет относиться с недоверием не только к своим философским убеждениям, но и к своим философским сомнениям»[73]73
  Там же. С. 389.


[Закрыть]. Кроме того, Юм справедливо полагал, что от релятивности наших знаний о мире вполне спасает феноменализм реальной, или практической жизни: «к счастью, природа вовремя сокрушает силу всех скептических аргументов и не дает им оказывать значительное влияние на познание»[74]74
  Там же. С. 297.


[Закрыть]. В другом месте Юм выразил эту мысль более ярко и лаконично: «…природа всегда гораздо сильнее принципов»[75]75
  Юм Д. Исследование о человеческом познании. Пер. С.И. Церетели // Юм Д. Сочинения в 2-х томах. Т. 2. С. 163.


[Закрыть]. Несмотря на свой критицизм, И. Кант, негативно оценивал скептицизм, полагая, что он представляет собой разрушенную и погибшую науку[76]76
  См.: Кант И. Критика практического разума. Пер. Н.М. Соколова // Кант И. Сочинения в 6 томах. Т. 4. Ч. 1. М., 1965. С. 433.


[Закрыть]. Г. Гегель отнесся к скептицизму весьма серьезно, уделив ему немало внимания в своих сочинениях[77]77
  См.: 1) Гегель. Лекции по истории философии… 2) Гегель. Энциклопедия философских наук. Т. 1. Пер. Б. Столпнера. М., 1974.


[Закрыть]; но, стремясь создать универсальную систему философии, он стремился к тому, чтобы скептицизм вошел в нее в качестве момента и содержался в ней в «снятом» состоянии. Гегель «преодолевал» скептицизм по-своему оригинально: не путем отрицания или опровержения, но – включения и претворения, не замечая того, что подлинный скептицизм вообще не подлежит преодолению, представляя собой такое парадоксальное явление, которое не образует никакой фиксированной данности, является неуловимым и, подчас отрицая само себя, оно одновременно наличествует и отсутствует; в силу чего остается неизвестным, что́ именно следует преодолевать, если целью является преодоление последовательной скептической философии.

Другое отношение к скептицизму свойственно Л. Фейербаху: «Только свободное, безусловное, всепожирающее истинное сомнение представляет философский интерес»[78]78
  Фейербах Л. История новой философии. Пер. Б.И. Авербаха // Фейербах Л. История философии. Собрание произведений в 3-х томах. М., 1974. Т. 3. С. 330.


[Закрыть]. Более того, Фейербах верно интерпретирует аксиологические и телеологические истоки скептицизма: «Догматик отказывается не от знания, а от себя; скептик же, наоборот, – от знания, а не от себя. Скептик не имеет интереса к объекту, потому что он интересуется только самим собой»[79]79
  Там же. С. 331.


[Закрыть]. Наконец, Фейербах уловил важный диалектический аспект скептицизма, который, согласно его утверждению, есть «исчезновение всякой определенной истины», и как раз это обстоятельство «доводит дух до сознания бесконечной истины»[80]80
  Фейербах Л. Гегелевская история философии. Пер. И.М. Есина // Фейербах Л. История философии… Т. 2. С. 22.


[Закрыть].

В ранних работах К. Маркса некоторое внимание уделяется скептицизму: в своей диссертации и подготовительных к ней материалах он дает ему противоположные оценки. Говоря об основных направлениях эллинистической философии, Маркс отмечает, что они являются «настолько характерными, мощными, вечными, что даже современный мир должен был признать за ними полное духовное право гражданства»[81]81
  Маркс К. Различие между натурфилософией Демокрита и натурфилософией Эпикура // Маркс К., Энгельс Ф. Из ранних произведений. М., 1956. С.28.


[Закрыть]. В то же время он недоумевает «как могли появиться после Аристотеля Зенон, Эпикур, даже Секст Эмпирик, как после Гегеля оказались возможными попытки новейших философов, бесконечно жалкие в большей своей части»[82]82
  Там же. С. 28.


[Закрыть].

Далее следует отметить, что немалое внимание уделили античному скептицизму немецкие историки и филологи второй половины XIX– начала XX века, внесшие значительный вклад в изучение древнего скептицизма и вообще античной философии. Однако и здесь были противоречия и заблуждения, неверные толкования и откровенные фальсификации. Так, например, Теодор Гомперц отмечает, что Секст Эмпирик «старается представителей других направлений сделать приверженцами скептицизма»[83]83
  Гомперц Т. Греческие мыслители. Т. 2. Пер. Д. Жуковского. СПб., 1913. С. 174.


[Закрыть], хотя, как будет показано ниже, Секст тщательно отмежевывается от всех сколько-нибудь родственных скептицизму взглядов, подчеркивая его исключительность и неповторимость. Специально скептической философией занимались Целлер, Сэссэ, Наторп, Гааз, Паппенгейм, Ваддингтон, Штейдлин, Поленц, Вундт, Филиппсон, Гефферс, Гедекемейер и другие. Немецкий ученый Эрнст Шульц, написавший книгу об Энесидеме, даже взял себе псевдонимом имя этого скептика. Эти исследователи много внимания уделяли классической филологии, что, по справедливому замечанию Рихтера[84]84
  См.: Рихтер Р. Скептицизм в философии. Прим. 27. С.VI.


[Закрыть], не всегда положительно сказывается на результатах историко-философских исследований, т. к. филологические штудии и изыскания подчас игнорируют исторический и философский аспекты исследования и, погружаясь в тонкости филологических нюансов, отдаляют от обобщений, не видят леса за отдельными деревьями.

Выдающимся трудом по истории античного скептицизма можно назвать книгу Рауля Рихтера «Скептицизм в философии», переведенную на русский язык и изданную в России в начале ХХ в. Для читателя, не владеющего иностранными языками, это сочинение Рихтера является единственным произведением, на основе которого возможно достаточно глубоко и всесторонне познакомиться с античным скептицизмом. Сочинение Рихтера представляет собой воплощение грандиозного замысла – осветить всю историю скептицизма. Первая книга посвящена, по словам автора, полному скептицизму: древнему, Возрождения (Монтень и др.), нового времени (Юм, Мах, Ницше). Вторая – частичному скептицизму: имманентному скептицизму, по терминологии Рихтера, в соединении с трансцендентным догматизмом (Паскаль и мистики) и трансцендентному скептицизму в соединении с имманентным догматизмом (Кант)[85]85
  См.: Рихтер Р. Скептицизм в философии. С. 15.


[Закрыть]. Первый том охватывает часть первой книги и посвящен только античному скептицизму. Именно он и был переведен на русский язык. Первая глава повествует о предшественниках античного скептицизма и его историческом развитии. Вторая посвящена изложению скептицизма: чувственного, рационального, а также направленного на отдельные разделы философии (причинная связь, Бог, ценности, – по выражению Рихтера). Третья наиболее обширная глава представляет собой обстоятельную историко-философскую критику древнего скептицизма по тем же самым разделам.

Следует отдать должное Рихтеру в том, что он, в отличие от многих других исследователей, преодолел в своем сочинении интеллектуальный настрой превосходства над древностью, когда она рассматривается в качестве давно превзойденных и оставленных позади реликтов, имеющих лишь музейное значение. Рихтер обращается со скептицизмом как с равным философским партнером. Однако при всей глубине, масштабности и яркости исследования труд Рихтера имеет, на мой взгляд, серьезный концептуальный просчет: автор полагает, что агностицизм на пути от скептицизма к догматизму занимает место более близкое, по его выражению, чем единица к нулю на пути от нуля к тысяче и поэтому подходит под рубрику скептицизма[86]86
  См.: Рихтер Р. Скептицизм в философии. С. 28–29.


[Закрыть]. На первый взгляд его аргументация не вызывает особенных возражений: если мы хотим установить позиции мысли по отношению только к одной общей проблеме относительно познаваемости, или обнаружимости истины, то в этом случае могут быть получены следующие три варианта: «истина познаваема», «не познаваема» и сомнение в том и другом (то есть неизвестно – познаваема или нет). Однако если положить в основу, говорит Рихтер, решение всех прочих, единичных вопросов («Существует ли в мире причинное действие?» «Тождественен ли Бог с миром?» и т. п.), то окажется, что существуют только два лагеря: первый – утвердительные или отрицательные суждения, второй – сомнение в том и другом. Вторым будет агностицизм и скептицизм[87]87
  Рихтер Р. Скептицизм в философии. С. 28–29.


[Закрыть]. Иными словами, скептицизм сомневается во всем, агностицизм только в одном положении высказывается уверенно (о познаваемости вещей), а в остальном сомневается так же, как и скептицизм, поэтому они очень близки, если не тождественны, по крупному счету.

Возможная ошибка Рихтера, как мне представляется, состоит в том, что он не склонен наделять гносеологическую проблематику каким-либо особенным статусом среди множества других философских проблем и вопросов, и в этом смысле он как бы низводит ее до разряда прочих, или, если возможно так выразиться, частных философских проблем; а между тем вопрос о познании является одним из наиболее важных в философии, от того или иного решения которого во многом зависит решение множества других вопросов и проблем. Так, например, если мы утверждаем, что природа вещей непознаваема, все дальнейшие рассуждения о них становятся, по крупному счету, бессмысленными, в том числе будет лишено смысла и сомнение в их существовании или несуществовании. Таким образом, агностицизм не отвергает, не исключает сомнения, но лишает его внутренней ценности, «девальвирует» его.

Также ряд исследований античного скептицизма представлен в английской историко-философской литературе второй половины XIX – первой половины XX века. Можно отметить книги Н. Макколла, М. Патрик, Е. Бивена[88]88
  Cм.: Maccoll N. The greek Sceptics from Pyrrho to Sextus. London and Cambridge: Macmillan and Co., 1969. Bevan E.R. Stoics and Sceptics. Oxford: Clarendon Press, 1913. Patric M.M. The Greek Sceptics. New-York: ColumbiaUniversity Press, 1929.


[Закрыть] и других исследователей, сочинения которых, несмотря на обстоятельность изложения, а также обширность представленного в них материала, носят по преимуществу компилятивный и констатирующий (описательно-позитивистский) характер.

Обращаясь к историко-философской литературе XX века, можно отметить, что античный скептицизм также не имеет в ней должного внимания и освещения. Наименования трудов о скептицизме исчисляются едва ли несколькими десятками, в то время как научная литература о других философских направлениях, хронологически близких к скептическому, например стоическому и эпикурейскому исчисляется сотнями наименований[89]89
  См.: Лосев А.Ф. История античной эстетики: Ранний эллинизм. М., 1979. С. 773–785. См. также введение настоящей работы.


[Закрыть].

Выше уже говорилось о том, что скептицизм достаточно часто интерпретируется в историко-философской литературе как разновидность отрицательного догматизма. Квалификацию скептицизма как отрицательного догматизма, или нигилизма находим, например, в книге Джулии Аннас и Джонатана Барнеса «Тропы скептицизма. Древние тексты и современные интерпретации» – не отказывая пирронизму в серьезности философской позиции, авторы говорят, что она «полностью негативна» («Pyrrhonism is also and essentially a philosophical position. Its philosophy is entirely negative, but it is nonetheless seriously philosophical»)[90]90
  Cм.: Annas J., Barnes J. The modes of skepticism. Ancient texts and modern interpretations. Cambridge, London: Cambridge Universiti Press, 1985.


[Закрыть].

Произведения о скептицизме носят по преимуществу либо констатирующе-описательный характер, либо негативно-оценочный. Иногда скептицизму приписывают такие положения, которые он вообще никогда не утверждал, нередко встречаются не вполне корректные или даже откровенно превратные его интерпретации. Так, например, Мейтс в статье «Стоическая логика и сочинения Секста Эмпирика» («Stoic logic and the text of Sextus Empiricus»), проводя логико-филологическое исследование, приписывает сочинениям Секста Эмпирика «много искаженных мест» (a number of corrupt places)[91]91
  Mates B. Stoic logic and the text of Sextus Empiricus / / American Journal of Philology. 1949. V. 70. P. 290.


[Закрыть] и, делая вывод, упрекает его в безответственности («Sextus… far from giving anyone lesson in logic, he only ehxibited his own carelessless»)[92]92
  Ibid. P. 298.


[Закрыть].