Текст книги "Дети, не игравшие в войну"

Туман без войны

Андрейка – семилетний мальчик с большими глазами, похожими на два глубоких моря, и русыми волосами, подстриженными под «ёжик» и с заботливо оставленной на затылке тонкой кисточкой, – приехал в деревню к бабушке. На всё лето приехал. И, не желая скрывать радости по этому поводу, сразу же отправился гулять.

Прошлогодних своих друзей Гришку и Тишку он встретил почти сразу. Едва вышел за калитку да свернул за серую изгородь палисада соседского дома, почти незаметную из-за разросшейся сирени, как тут же столкнулся нос к носу со своими закадычными товарищами.

– Андрюха! Ты надолго к нам? – спросил худющий до невозможности Тишка, мальчишка с волосами цвета пшеницы и россыпью ярких веснушек на носу и щеках.

– Рад видеть, – буркнул более старший, Гришка, и солидно, по-мужски протянул приезжему руку.

Тёмные Гришкины волосы были аккуратно причёсаны на пробор, в отличие от всклокоченных шевелюр Тишки и Андрейки. Двигался же Гришка неспешно, почти величественно. Быть может, по причине коренастой своей комплекции, а быть может, из желания быть похожим на взрослого, что в компании Андрейки и Тишки только приветствовалось.

– Я на всё лето, – радостно отрапортовал гость из города. – До сентября.

До вечера ребята играли вместе. Тишке было восемь, а Гришке почти девять. Андрейка в их компании оказался самый маленький. Хоть ребята и принимали его в игру, но разница в возрасте была всё-таки ощутима.

Потому, когда Тишка предложил пойти в лес и полакомиться земляникой, Гришка тут же шепнул ему на ухо:

– Андрюха мелкий, ещё потеряется. Потом оправдывайся за него, – а потом уже громко сказал: – Ты, вот что, Андрей… мы сейчас пойдём в лес, за ягодами. А ты иди домой.

– Почему домой? Я с вами хочу! – возмутился Андрейка, и нижняя его губа уже поехала вперёд, демонстрируя высшую степень обиды.

Почти до слёз.

– Потому что там… – Гришка силился найти причину, по которой Андрейке никак нельзя было бы пойти в лес. Потому и выпалил самое первое, что пришло в голову: – Там фашисты.

– Какие ещё фашисты? – удивился Андрейка.

– Те, что с войны остались, – продолжал врать Гришка.

– Да война же закончилась, – возражал собеседник.

– Закончилась. А эти в лесу. Они остались. Мы старше, и они нас не тронут. А ты только приехал, – сморозил очередную глупость Гришка. Но, увидев, что нижняя губа Андрейки снова полезла вперёд, поспешно добавил: – А ягод мы тебе принесём.

Этот аргумент подействовал, и мальчуган удалился домой. – Ты что, уже нагулялся? – всплеснула руками бабушка, когда на пороге показался серьёзный Андрейка.

– Нагулялся, – ответил мальчуган. – Мальчишки в лес пошли, землянику есть. А меня не взяли.

– Почему не взяли? – удивилась бабушка.

– Там немцы, – серьёзно сказал Андрейка.

– Какие немцы?

– Фашисты. Те, что с войны остались.

Бабушка покачала головой, а на губах её появилась улыбка:

– Андрюшенька, да нет там никаких фашистов. Всех перебили давно.

– А чего пацаны говорят тогда, что есть?

– Да они пошутили, – бабушка добродушно рассмеялась и погладила внука по голове. – Мой руки и садись ужинать. Все фашисты уж сгнили в могилах…

Ковыряя вилкой котлету, мальчуган думал и над словами бабушки, и над поступком друзей. Зачем они обманули его? Его семилетней голове было очень нелегко найти ответ на этот вопрос.

Весь вечер мучился Андрейка, решая непостижимую задачу. Зачем друзья его обманули? Может, решили, что он испугается? А ведь он и правда испугался! Не пошёл в лес.

После таких размышлений Андрейка твёрдо решил доказать всем мальчишкам в деревне, что не боится никаких фашистов. Этим же утром он отправится в лес! Один! И никому про это не скажет. Даже бабушке. Особенно бабушке!

Утро выдалось серым, туманным. Дождь всё никак не мог начаться, и потому в воздухе висела лишь водяная пыль. Но этого было достаточно, чтобы всего через несколько минут любая одежда стала мокрой. Андрейка наскоро позавтракал, накинул курточку и, ничего не сказав привыкшей вставать ни свет ни заря бабушке, выбежал из дома.

Тропинка в лес вела через поле, изрытое оврагами. Размокшая от влаги земля стала предательски скользкой, и мальчуган даже пару раз поскользнулся, испачкав почти новые штаны. Но это обстоятельство никак не повлияло на его планы. Лес медленно и верно приближался.

Вот уже и первые деревья сомкнули над ним свои кроны, а тропинка всё тянулась, петляя между стволами, затем делала изгиб, выходя к ручью, потом обрывалась, превращаясь в аккуратный деревянный мостик с палочками-перилами, и снова бежала через лесную чащу. После чащи было болото. Вернее, тропинка змейкой вилась меж корявыми остовами деревьев, засохших много лет назад. Теперь деревья стали похожи на таинственных лесных стражей, обступивших тропу. Справа и слева от неё под зелёным ковром мха и клюквы бугрились кочки болота, постепенно в тумане переходящего в лес.

Там, впереди, где тропинка терялась в тумане и виднелся темнеющий силуэт леса, Андрейка увидел такое, что заставило его замереть на месте, а затем, всё ещё не веря своим глазам, упасть на пузо и быстро-быстро, по-пластунски, как видел он не раз в кино, уползти под ближайший куст, не обращая внимания ни на грязь, ни на воду, ни на комаров, что поднялись хищным облаком из травы, едва прокатился по ней семилетний мальчуган. Там, впереди, в густом тумане стояли четыре худощавые человеческие фигуры в длинных плащах, они явно что-то обсуждали. Очертания фигур были хорошо знакомы малышу по книжкам и кинофильмам.

«Немцы. Фашисты! – пронеслось молнией у него в голове. – Значит, пацаны не обманули! А бабушка? Она-то не верила! Думала, что войне конец!»

Из своего укрытия Андрейка внимательно следил за врагами. Что они там обсуждают, стоя у самой тропинки? Может быть, строят планы, как напасть на деревню?

Андрейка представил, как в его деревню, где давно уже забыли о войне, где никто не ждёт никакой опасности, входят враги. Ранним утром, с автоматами, на мотоциклах и автомобилях. Прямо как в кино. А может быть, у них даже танки есть? Мальчик не знал. Но представив всю картину происходящего очень подробно, он вдруг понял, что вошедшие в деревню враги могут запросто убить и Гришку, и Тишку, и даже бабушку. Вот они, вполне реальные, стоят там, в тумане возле самой тропинки, и обсуждают, как напасть на всё то, что было так дорого для лежащего в мокрой траве мальчугана.

По грязи, по лужам, стараясь не шуметь и не обращать внимания на комаров, лезущих и в нос, и в глаза, Андрейка пополз назад. «К своим!» – так он сейчас назвал про себя деревню, где жили люди, по большей части ему не знакомые. Но в какой-то момент для маленького паренька мир разделился на чужих – стоящих там, на тропе, и своих – живущих в бабушкиной деревне и не знающих о грозящей опасности. Андрейка уползал, стараясь даже не глядеть в ту страшную сторону, где стояли четыре зловещих силуэта. А когда уже отполз на достаточное, как ему показалось, расстояние, вскочил на ноги и что есть духу припустил в деревню. Бежал, не оглядываясь, падая, расшибая в кровь колени и локти на спрятавшихся в грязи камнях, но вставал и снова бежал, стараясь не задерживаться ни на секунду.

Первые, кого он встретил, были Гришка и Тишка. Они сидели на лавочке и строгали какие-то палки.

– Пацаны, там, в лесу – фашисты! – выпалил запыхавшийся Андрейка ещё на бегу, чтобы не терять времени.

– Ты чего? Какие фашисты? – Гришка отложил своё занятие и, взглянув на испачканного и мокрого Андрейку, спрятал наползавшую на лицо улыбку.

Весь вид перепуганного мальчугана говорил, что дело серьёзно.

– Ты откуда такой? – в свою очередь удивился Тишка. – В луже валялся?

– Там, в лесу, фашисты! – только и мог ответить друзьям Андрейка, весь вид которого говорил о том, что случилось что-то необычное.

– Ты что, в лесу был? – строго переспросил Гришка. – Один ходил?

– Один, – признался мальчуган. – И там, у болота, на тропинке… Они стояли!

– Немцы? – недоверчиво переспросил Гришка, уже сам встревоженный невероятной новостью.

– Да! – кивнул Андрейка. – Четверо.

– Какие ещё немцы?! – вдруг решительно сказал Гришка. – Ты не обманываешь?

От такого обвинения Андрейка оторопел, глаза его расширились, а нижняя губа снова поползла вперёд:

– Да сходи сам посмотри, – с горечью выкрикнул он, указывая на лес.

– А пойдём! – Гришка вскочил со скамеечки и взял перепачканного Андрейку за руку.

– Идём! – ответил тот, и мальчишки уверенным шагом направились в лесную чащу.

Надо сказать, что чем дальше ребята уходили в лес, ведомые маленьким Андрейкой, тем серьёзнее и молчаливее они становились.

А когда наконец парнишка замер и сказал: «Я дальше не пойду. Они вон там», оба старших товарища совсем притихли и с опаской взглянули в сторону вытянутой руки. Мрачные силуэты так и стояли, утопая в тумане возле тропинки. Осторожный Гришка предпочёл медленно отойти за ближайшее дерево и, прижав палец к губам, поманил друзей к себе. Несколько минут ребята вглядывались в млечное марево тумана и в четыре чёрных силуэта, что виднелись вдали. Только мелкий дождь стучал тихо по листьям и где-то вверху перешёптывались кроны деревьев.

– А ну-ка постойте тут, – вдруг тихо произнёс Гришка и осторожными шажками, пригибаясь к земле, стал двигаться в сторону силуэтов.

Тишка и Андрейка замерли, наблюдая за каждым движением друга. Но вот Гришка остановился, затем выпрямился и уже уверенной походкой направился к силуэтам.

– Эй, герои, идите-ка сюда! – донеслось до друзей из тумана. – Идите, не бойтесь.

Неуверенной походкой ребята направились в сторону, где среди четырёх зловещих силуэтов маячила тень их друга. И чем ближе они подходили к силуэтам, тем шире становились улыбки на их лицах. Там, возле самой тропинки, стояли четыре сухих ствола дерева ростом со взрослого человека, в густом тумане действительно напоминая людей в длинных плащах.

Тишка и Гришка катались со смеху, а маленькому Андрейке было и стыдно за свой беспричинный страх, и обидно за испачканную одежду. Опустив голову, он стоял на тропинке и смотрел на злополучные коряги.

– А знаешь… – вдруг став серьёзным, сказал Гришка, положив ему руку на плечо. – Ты ведь очень смелый. Ты же не знал, что это гнилые деревья. Ты бежал нас спасать. Если честно, ты молодец.

И друзья перестали смеяться. Гришка потрепал удивлённого Андрейку по его всклокоченной шевелюре, и все трое отправились назад, в деревню. И доброе солнце уже протянуло к земле свои лучи через прореху в свинцовосерой пелене, закрывающей небо. И от этого света белый туман стал редеть и уползать глубже в лес, унося с собой ещё много тайн.

Падай, ты убит!

Меж высоких берегов, петляя и извиваясь, течёт Редья. Вода в Редье холодная, цвета крепкого свежезаваренного чая, а теченье быстрое, будто у настоящей горной реки. А чуть поодаль – Бутравка. Она совсем маленькая, более похожа на ручей. А между этими реками – поле широкое да просторное. А по всему полю, словно глубокие шрамы, оставленные войной, что была тут много десятилетий назад – окопы да воронки от бомб и снарядов. И давно уж вокруг мирная жизнь, и выросло не одно поколение людей, никогда не видевших войны, а вот не зарастают эти шрамы на земле, и будут тут, наверное, ещё долгое время.

А на высоком берегу Редьи на краю села горит костёр. Возле костра двое пареньков лет восьми – Игорь и Славка. Славка – худенький, светловолосый, приехал из города на всё лето к бабушке, а Игорь из местных – коренастый, загорелый, с открытой добродушной улыбкой. И говорит Славка слегка протяжно, мягко, а у Игорька голос чуть хрипловатый, более низкий, словно у мультяшного медвежонка.

– Смотри, как надо нырять! – кричит Игорь и с берега в прыжке ловит руками привязанную к иве верёвку-тарзанку, раскачивается на ней, затем отпускает руки и, делая кульбит в воздухе, летит в бурный поток реки, обдающий его загорелое тело приятной влагой.

Славик не хочет отставать от друга и тоже прыгает на «тарзанку». Только вот нырнуть с кульбитом у него не получается, а получается совсем некрасиво – на спину. Несколько раз ребята переплывают быструю реку, выходя то на один, то на другой берег. Благо ширина Редьи позволяет это делать. Затем плывут наперегонки против теченья. Когда так делаешь, получается, что ты гребёшь изо всех сил, а на самом деле всё равно стоишь на месте. Здорово!

– Пойдём есть картошку! – кричит Игорь, и оба паренька направляются к костру.

Из него палками достают почерневшие клубни. Печёная картошка, лук, только что сорванный с грядки, немного соли и хлеба, река, свежий ветер, пахнущий полевыми травами, и солнце… А что ещё нужно мальчишке в деревне для счастья?

– Ты окопы видел? – спрашивает Игорёк у Славки.

– Какие окопы? – не понимает тот.

– Ну те, что после войны остались, – поясняет загорелый мальчуган и указывает куда-то далеко в поле.

– С во-о-йны-ы-ы! – удивлённо протягивает Славик. – Нет, не видел. А что, они ещё есть?

– Пошли покажу, – важно выпрямился Игорь и стал натягивать штаны.

Ребята оделись и пошли прямо через поле километра полтора. Это совсем небольшое расстояние по деревенским меркам. А потом Игорь остановился. Остановился за ним и Славик.

– Смотри, – указал мальчуган своему городскому приятелю прямо под ноги.

А там, размытая дождями, но крепко хранящая форму, шла траншея, прячась где-то за холмами одним своим концом и подходящая к берегу реки другим.

– Это и есть окопы? – спросил Славка, глядя на траншею.

– Ага! – гордо ответил Игорь. – Прыгай!

Ребята прыгнули в траншею и сразу же почувствовали запах сухой земли и цветов. Кузнечики стали стрекотать намного ближе. Толстый шмель прогудел у самого Славкиного уха, затем уселся на ромашку и принялся лакомиться нектаром.

– Во! Гляди! – Игорь разворошил землю и показал приятелю несколько бурых металлических цилиндров. – Это наши. От винтовки.

– Гильзы? – догадался Славка.

– Ага. А вот эти от автомата ППШ. Знаешь? – Игорь указал на несколько цилиндров меньшего размера.

– Знаю, – кивнул Славка. – Значит, тут наши были?

– Ага. А там немцы, – Игорь указал на ряд окопов, видневшихся вдали. – Здесь была линия фронта!

– Странно, как всё сохранилось, – вдруг задумчиво произнёс Славка, разглядывая из своего окопа два ряда ровных полосок в той стороне, где, по словам Игоря, были немцы.

А Игорёк уже взял палку, направил её в сторону немецких окопов и закричал:

– Тра-та-та-та… Славка, наступают! Давай гранату! – кричал он, «отстреливаясь» от воображаемых врагов.

Его товарищ сразу понял, в чём дело, пробежал глазами по дну окопа и подобрал маленькую палочку, немного напоминающую запал от гранаты.

– Вот, держи, – протянул он другу свою находку.

Тот «выдернул чеку» из воображаемой гранаты и бросил её как можно дальше от окопа.

– Ложись!

Оба мальчугана повалились на дно траншеи, пачкая свежие рубашки и царапая руки о торчащие из стен корешки. Затем, когда «граната взорвалась», они похватали палки и продолжили стрельбу по наступающим на них фашистам. А те шли цепь за цепью. И ребята стреляли и стреляли.

А потом Игорь крикнул:

– Танки!

И для них уже понадобился миномёт и противотанковое ружьё. И ещё много-много гранат-камешков, лежавших на дне окопа.

– Падай, ты убит, – вдруг крикнул Игорь Славке, «стрелявшему» по немцам из противотанкового ружья.

– Как это убит? – удивился Славка.

– Из танка. Пулемётом. Ты из окопа сильно высунулся.

– Нет. Давай, я буду ранен, – попытался пойти на компромисс «убитый».

– Ты что! Это же из пулемёта, который на танке стоит. Он, знаешь какой, здоровенный. Там раненых не бывает.

Славке пришлось подчиниться. Он упал на дно окопа и раскинул руки, словно его убили. Лежал и глядел, как его друг один отстреливается от врагов. А потом подумал, что вот так же точно в далёком прошлом тут лежал другой, но уже самый настоящий солдат. И было то же небо, та же трава, тот же окоп. И друг так же отстреливался от врагов, только не от воображаемых, а от вполне реальных. А потом, может быть, убили и друга.

Славке стало как-то грустно лежать убитым.

Он встал, отряхнул колени и рубашку от комочков земли и сказал:

– Пойдём домой. А то уже вечер.

Дома после ужина он лежал в гамаке и представлял себя настоящим солдатом на настоящей войне. И видел, как наступают враги, как едут серые вражеские танки с крестами, оглашая всё металлическим лязгом и грохотом пушечных выстрелов, подминая под свои безжалостные гусеницы и цветы, и стрекочущих в траве кузнечиков и муравьёв. И падают бойцы. Такие же, как он, Славка, как Игорь, как другие деревенские мальчишки, только чуточку постарше. Но они такие же живые и точно так же, как Славка, совсем-совсем не желающие быть убитыми.

Утром ещё до восхода солнца Славка встал, оделся, умылся прохладной водой из умывальника и тихонько вышел во двор. Вдохнул чистый и свежий воздух, а потом быстро побежал за реку, к окопам. Там он набрал небольшой букетик полевых цветов, тех, что так прекрасно пахли вчера днём, и положил его на маленький холмик рядом с траншеей. Затем уселся рядом и стал наблюдать, как медленно взбирается на небо золотой жук-солнце, озаряя своими лучами начало нового мирного дня.