Текст книги "Сын зари"

Кирилл кивнул, и сумел побежать быстрее.

Еще несколько пуль свистнули над его головой, уловил далекий разочарованный крик. Затем вокруг оказались молодые березки, ветки принялись хлестать по лицу, бить по выставленным рукам.

Несколько раз свернули, не сбавляя темпа, а затем очутились в темном и сыром подъезде.

– Уф, ну и побегали, – сказал Серега. – Не должны нас тут найти, и вообще сунуться побоятся…

Кирилл скосил глаза, и вздрогнул, обнаружив на рубахе алое набухающее пятно.

– Давай, рану гляну, да садись ты, не стой.

Он опустился на грязную ступеньку, и отвернулся, чтобы не видеть, что сотворила пуля с его плотью. На миг стало дурно, голова закружилась, но сумел взять себя в руки, и Серега ничего не заметил.

– Не, ничего, царапина, – бурчал он, осматривая бок Кирилла. – Печень не задела, вроде…

– А что задела?

– Кожу и мясо, – отозвался великан. – Сейчас бинт наложу, а затем поесть надо.

Повязку он сделал умело, видно было, что занимается этим не первый раз, а затем вытащил из рюкзака две банки тушенки.

– Бери-бери, – сказал Серега, увидев, что Кирилл собирается отказаться. – Жрать надо, иначе сил не будет, идти не сможешь, и бежать тоже, когда придется, а долго мы тут не просидим.

Мясо в банке ничем не отличалось от того, каким кормили работников из бригады Саленко. Похоже, майор своих бойцов деликатесами не баловал, или просто не было в новом мире этих деликатесов.

Что-то уничтожило время, остальное сожрали звери и насекомые, добравшиеся до людских запасов.

– Уф, хорошо, – Серега, покончивший со своей порцией, откинулся к стенке, на мгновение напрягся, прислушиваясь к тому, что творится снаружи, но тут же расслабился. – Сытому оно всегда лучше… Слушай, а вправду ты очнулся не как все, а три дня назад?

Он смотрел на собеседника, доверчиво моргая голубыми глазами, и читалась в них надежда, ожидание чуда, что живет в каждом человеке, а если и не живет, то это и не человек больше…

– Нет, неправда, – сердито буркнул Кирилл, которому сильнее всего на свете хотелось спать. – Я проснулся вместе со всеми, но семь дней князь мира сего искушал меня, подсовывая всякую требуху вроде богатства, власти и бесплатных девчонок… Слушай, мне бы надо хоть немного поспать.

– А, да, конечно, – Серега почтительно закивал. – Я посторожу и разбужу, если что.

Уснуть на ступеньках смог бы разве что индийский йог, так что они поднялись на площадку. Кирилл улегся рядом с мусоропроводом, откуда за годы без людей выветрился даже запах, закрыл глаза, и, едва успев подумать о том, что надо бы подложить что-то под голову, уснул.

Сон не принес облегчения – вновь привиделась луна, что со страшным грохотом рушилась с небес. Проснулся весь в холодном поту, и с сердцем, трепещущим от невероятного ужаса.

Серега сидел рядом – автомат на коленях, лицо спокойное, весь расслаблен, как огромный кот.

– Откуда ты только взялся такой? – пробормотал Кирилл вполголоса, но вопрос его оказался услышан.

– А из Матвеевых я, тех, что Арзамасского района, – ответил бывший охранник. – Срочную оттарабанил в десантуре, затем сверхсрочную, и все на Кавказе… и в других местах бывал, – он помрачнел, но лишь на миг, – последний год работал менеджером в одной фирме, мы финансовыми операциями занимались.

Да, можно было представить, что за дела проворачивала контора, где трудились такие вот мускулистые «финансисты» с боевым опытом – выбивание долгов, рейдерские захваты…

– …а как вот очнулся, так и понял, что нельзя так жить, – продолжал рассказывать Серега. – Ведь к майору многие пристали оттого, что поверили в него, решили, что он нас спасет…

– Душа того, кто ищет спасения, должна следовать за другой, в которой есть Дух жизни, – сказал Кирилл, вспоминая древнее сочинение безымянного гностика, известное как «Апокриф Иоанна». – Она спасена через него. Ее не бросают в другую плоть…

Глянул в сторону Сереги, увидел, что тот слушает, приоткрыв рот.

– Ладно, хватит в облаках витать, – проговорил он. – Не пора ли отсюда выбираться?

– Снаружи патрули ходят, я два видел, – сообщил бывший охранник. – Прошли мимо, следов не отыскали, так что уже и не найдут, но до темноты нам придется здесь сидеть.

Кирилл про себя выругался – до вечера торчать в сырой и холодной дыре, не имея возможности сдвинуться с места? Беспокойство за дочь принялось глодать душу с новой силой, в какой уже раз за последние дни захотелось, чтобы все это оказалось не более чем жутким сном.

– А что там, в том свете, откуда ты явился? – спросил Серега. – Наши говорят, что еще один такой, только большой, за Щелоковским хутором есть, так там всякая хрень творится, только внутрь войдешь, как глюки начинают одолевать такие, что до блевоты.

«Развлекаться так развлекаться» – подумал Кирилл, и заговорил:

– Это есть капли Света Вечного, Света Первого, пролитые в наш грешный мир Творцом, не тем, кого почитают в церквах, мечетях и синагогах, а истинным богом, отпрысками которого мы все являемся.

Глаза Сереги стали как донышки стаканов.

– Кому же это, как бы свечки-то ставят? – спросил он.

– Тому, кто узурпировал власть над миром, – сказал Кирилл вкрадчиво, – кто велел называть себя Вседержителем, не имея на то права, ложный владыка, отражение Вечного в материи, его завистливое и злое подобие, коего знающие именуют Демиургом. Сострадающий Отец, помнящий о детях своих, попытался разорвать наложенные на них оковы, и снизойти в наш мир, но этого не выдержал никто из живущих, наделенных разумом…

– Поэтому все и заснули, да?

– Именно так, – Кирилл кивнул. – Ибо как сказано в откровении Иоанна – и я взглянул, и вот, конь бледный, и на нем всадник, которому имя смерть; и ад следовал за ним, и дана ему власть над четвертою частью земли – умерщвлять мечом и голодом, мором и зверями земными.

Ему стоило большого труда оставаться серьезным, глядя на ошарашенную физиономию бывшего десантника.

– Мечом и зверями земными… – повторил тот. – Ведь и верно, так и есть.

– Те, кто погиб, были истинными грешниками, негодными к раскаянию, – тут Кирилл запнулся, ему вспомнился их выпускающий редактор, Антон Павлович, добрый и душевный, соседка по дому, воспитавшая после смерти мужа пятерых детей… они что, «грешники»? – Оставшиеся же будут разделены на тех, кто достоин света, и тех, кого ждет мрак и скрежет зубовный.

Нет, пора заканчивать эту шутку, посмеялся и хватит.

– Все, расслабься, – сказал Кирилл. – Неужели ты веришь тому, что я говорю?

– Конечно, а как же? – Серега посмотрел на него недоумевающе. – Ведь ты сам сказал – чтобы спастись, надо идти за тобой, и тебя слушаться, а иначе тьма и пытки всякие.

Кирилл отвернулся.

Признаться, что это бред, что он знает о произошедшей катастрофе не больше остальных, нельзя – «поклонник» запросто может скрутить бывшего журналиста и сдать его обратно Дериеву, а тот беглеца не помилует. Придется играть роль новоявленного пророка до тех пор, пока они не доберутся до Машеньки, а потом… потом он что-нибудь придумает.

– Майор-то бесится, я его знаю, – сказал Серега. – Из коммуны еще никто не уходил.

А вот тут хорошо подойдет строка из не признанного церковью «Евангелия от Филиппа».

– Те, кто облекся светом, их не видят силы и не могут схватить их. Но облекутся светом в тайне, в соединении, – проговорил Кирилл, сам удивляясь, насколько хорошо огрызки древних текстов засели в памяти – четыре года прошло, а он может цитировать их не хуже, чем средневековый монах – Библию.

Ему было стыдно – грех использовать чужую наивность, чужую веру, но иного выхода он не видел.

– Ага, точно, – Серега заулыбался. – Я так и подумал, когда они ночью мазали.

Этот парень, в жизни мало что видевший, кроме войны, и даже на гражданке продолжавший воевать, был неколебим, точно скала, и если уж что-то попадало в его большую голову, то выбить это оттуда мог разве что метеорит, да и то – не самый маленький. Зато чужие сложные мысли преломлялись там странным образом, и делались своими, простыми и понятными.

До вечера они просидели в подъезде.

Дважды мимо проходили патрули, и оба раза Серега обнаруживал их, не выглядывая в окно. Он прикладывал палец к губам, и тогда они сидели тихо, а Кирилл даже старался дышать пореже – вдруг у врага есть такие же чуткие парни с большими ушами?

Когда начало темнеть, доели остатки консервов.

– Все, – Серега заглянул в опустевшую банку, и на лице его отразилось сожаление. – Теперь только то, что поймаем… Пока еще до Автозавода доберемся. Ну что, ты готов?

Кирилл поднялся, поморщился от боли в боку, и они двинулись вниз, к двери подъезда. Та открылась, чуть слышно скрипнув, и бывший десантник несколько минут постоял, вглядываясь и вслушиваясь.

Шелестели листья под свежим северным ветром, покачивались деревья, по небу ползли облака, предвещая новый дождь.

– Тут тихо, – сказал Серега. – Давай к Ванеева, но осторожно.

Они обогнули угол дома, в котором прятались, стали видны закрывающие улицу гаражи, и за ними – серые пятиэтажки в окружении деревьев, район, где безраздельно властвовал Дериев.

Кирилл не понял, что произошло – огромная ладонь хлопнула его по затылку, и он уткнулся носом в землю. Серега бесшумно шлепнулся рядом, выставил перед собой автомат и снял с предохранителя.

Донесся смех, долетел чей-то голос, и из‑за гаража выступили двое мужчин в камуфляже.

– …она ему и говорит – ну и хрень! – закончил один из них фразу, и оба заржали.

Кирилл прижался к земле плотнее, мечтая стать крохотным, словно муравей, чтобы его точно не увидели. Вновь заболел бок, то место, куда угодила пуля, накатило головокружение, такое сильное, что он на миг потерялся, забыл, где находится, и что происходит.

Едва очухался, из памяти всплыла картинка из далекого прошлого – он в большой комнате, около стены с висящим на ней ковром, сидит в кресле, а вокруг расположились люди, мужчины, женщины и дети, и все они его слушают…

Когда же это было? И было ли вообще?

Патрульные, чьи фигуры смутно вырисовывались в полумраке, прошли мимо, и даже голов в их сторону не повернули. Но Серега остался лежать и тогда, когда голоса стихли вдалеке, а поймав вопросительный и нетерпеливый взгляд спутника, пояснил шепотом:

– Это обманка может быть, двое лохов играют, а настоящие следом идут.

Было довольно прохладно, от вчерашней жары не осталось и следа, и Кирилла начало знобить – словно вернулась ночь, когда он бежал сквозь дождь, и трясся от холода. Команду «Пошли» он едва не прозевал, но поднялся и побрел вслед за Серегой.

Укрываясь за гаражами, они прокрались до следующего переулка, и едва заглянув в него, бывший десантник спрятался обратно.

– Там наблюдательный пункт хотели устроить, – сообщил он, тыча туда, где над забором поднимался горелый остов дома. – И устроили, похоже, рога и копыта им всем в глотку, хотя еще вчера ничего не было.

– И что делать? – спросил Кирилл.

– Что делать? Обходить. А для этого назад топать.

И они развернулись в обратную сторону.

Но не успели добраться до места, где прятались от патруля, как далеко впереди мигнул луч фонарика.

– За мной, – скомандовал Серега, и рванул туда, где во тьме чернел пролом в задней стене одного из гаражей.

Внутри разило гнилью, и Кириллу не хотелось даже задумываться, что чавкнуло под подошвами. Он затаился, прижавшись к холодной стенке, и со страхом вслушивался в доносившиеся снаружи звуки.

Его знобило сильнее и сильнее.

Донеслось жужжание, с каким работает механический фонарик, зашуршала под чьей-то ногой трава, стукнулись друг о друга обломки кирпича. Луч света заглянул в отверстие, через которое они только что пролезли, вырвал из мрака покрытый пылью стеллаж, где валялись ржавые железяки, детали и даже обрывок тракторной гусеницы.

– Сюда вроде кто-то шмыгнул, – сказал некто гнусаво, и Кирилл краем глаза увидел, как Серега поднял автомат.

– Это точно? Или ты опять грибов наелся? – долетел второй голос, тонкий и неприятный.

– Да какие там грибы, так, грибочки, – хмыкнул гнусавый, фонарь отвели в сторону.

Вновь зазвучали шаги, на этот раз удаляющиеся, и Кирилл облегченно вздохнул. Понял, что сердце колотится, словно бешеное, а пот едва не капает с бровей, но зато озноб ушел без следа.

Из гаража выбрались, по его расчетам, только через полчаса, уже в полной темноте.

– Двинули, – сказал Серега, и они действительно «двинули», хотя куда именно, Кирилл не очень понял.

Район этот совсем не знал, кроме того, они шарахались по буеракам и подворотням, кое-где бежали, затем ползли. Его бросало то в жар, то в холод, голова казалась такой тяжелой, словно мозг вытащили, а получившуюся полость залили свинцом, да не простым, а радиоактивным.

Мысли ворочались с трудом, для того, чтобы подумать, приходилось напрягаться.

Немного пришел в себя, когда они лежали посреди заросшего огорода, а неподалеку в зарослях кто-то шуршал и похрустывал, будто грыз сочные стебли и закусывал ботвой.

– Кто это там? – спросил Кирилл, с трудом ворочая языком.

Бок болел куда сильнее, чем раньше, и ощущалась пульсация, будто внутри тела рос крохотный Чужой.

– Крысы, – ответил Серега. – А вообще, дело худо, впрямую через Ванеева не перебраться.

– Почему?

– Патрули, – отозвался бывший десантник. – Похоже, майор знает, в каком направлении ты пойдешь, и на нем нас и ловит, так что тут разве что крыса и проскользнет.

Кирилл попытался вспомнить, говорил ли Дериеву о том, что ему надо на Автозавод, но не смог.

– Пойдем через Высоково, – продолжил Серега. – Крюк большой, но что поделать?

Они поднялись и вновь побрели сквозь тьму, по буграм, ямам, огибая куски заборов и участки сохранившегося асфальта. Наткнувшись на колонку, попытались накачать воды, но выяснилось, что она не работает – рычаг заело от ржавчины.

– А пить-то хочется, – сказал Кирилл.

– Ничего, там дальше речка, – ободрил его Серега. – Недалеко, метров пятьсот.

– Погоди только, я передохну немного.

Похоже, сказалось то, что в последние дни работал очень много, а отдыхал мало, да еще и не доедал – каждый шаг давался с трудом, по мускулам разгуливали судороги, а вдобавок к остальным «прелестям» ломило спину.

– Ну, давай, – неохотно согласился бывший десантник.

Кирилл уселся прямо там, где стоял, потер уши руками, но это не помогло, бодрости не прибавилось.

– Что-то со мной не в порядке, – сказал он. – Устал.

– Это ничего, – подбодрил его Серега, – вот доберемся до безопасного места, хотя бы до той же Высоковской церкви, там можно будет передохнуть.

Встать Кирилл смог с трудом, но все же встал, и затопал следом за неутомимым спутником. Начался дождь, затем им пришлось укрываться от очередного патруля, и долго сидеть в густых зарослях сирени, где было холодно, сыро, и почему-то нестерпимо воняло кошачьим дерьмом.

Стало понемногу светать, разрушенный, заросший труп города начал выбираться из ночного мрака. Поплыли между опустевших домов клочья серого тумана, похожие на обрывки погребального савана.

Потянулся район, где некогда, много лет назад бушевал жуткой силы пожар – из кустов и деревьев поднимались закопченные остовы зданий, запах гари перебивал все остальные. Они миновали остатки одноподъездной высотки, и впереди открылся неглубокий овраг, а за ним, на холме – небольшая церковь.

Тучи на востоке разошлись, и чуть ли не первый луч выбравшегося из‑за горизонта солнца позолотил купола. Кириллу их блеск показался настолько ярким, что он невольно вскинул руку, прикрывая глаза.

– Вот тут речушка должна быть, – сообщил Серега. – Раньше из нее только самоубийца пить рискнул бы, а теперь вроде можно, по крайней мере, из наших никто не траванулся…

Речка больше напоминала ручей, но выглядела и в самом деле чистой.

Кирилл спустился к самому берегу, осторожно зачерпнул воды и даже на всякий случай понюхал. Подумал, что бактерии и вирусы с помощью носа не обнаружить, что хуже уже вряд ли будет… и начал пить.

Серега умылся, а затем утолил жажду.

– Теперь в сторону «Медвежьей долины» двинем, – сказал он. – А там свернем, куда тебе надо.

Кирилл кивнул – ему в этот момент было настолько паршиво, что с трудом соображал, куда и зачем они идут, голову словно заменили на раскаленный валун, а мышцы – на трубки с водой.

Через речушку перебрались по остаткам деревянного мостика, некоторое время двигались вдоль нее, а затем полезли вверх, к церкви. Когда Серега неожиданно остановился, Кирилл налетел на него, уткнулся спутнику в спину, и после этого слегка очухался.

– Что там? – спросил он, с трудом ворочая немеющим языком, и морщась от пульсирующей боли в боку.

– Зверь вроде бы, крупный, – шепотом отозвался бывший десантник.

Чуть выше по склону, среди молодых деревьев, кто-то ходил, негромко похрустывая ветками. Время от времени доносилось недовольное взревывание и то шлепанье, какое издает вступающая в лужу нога.

Когда меж стволов мелькнул бурый мохнатый бок, Кирилл сообразил, кто перед ними.

– Медведь, обойдем, – шепнул Серега, и они двинулись в сторону.

Хруст и шлепанье удалились, заросли сменились голым склоном, а затем впереди обнаружилась стена церкви, облезло-желтая, точно старая львиная шкура. Прямо перед воротами, что вели во двор храма, из щели в асфальте вырос раскидистый куст, а сбоку, у ограды, притулился ржавый автомобиль.

Кириллу почудилось, что за ним что-то шевельнулось, и тут Серега сбил его с ног.

– Назад! – рявкнул он, и утреннюю тишину порвал в клочья грохот выстрела.

Бывший журналист покатился вниз по склону, боль в боку вспыхнула с такой силой, что едва не потерял сознание. Сумел остановиться, только врезавшись в кустарник, и мгновением позже рядом оказался Серега.

– Кто-то там есть, – сообщил он, настороженно глядя вверх, – но стреляли это, как бы не на поражение, так что я пойду, гляну, кто это, а ты пока укройся здесь, и не высовывайся.

Кирилл кивнул, поднялся на четвереньки, и забрался поглубже в заросли.

Серега бесшумно и ловко, точно огромная змея, уполз вверх, вскоре оттуда донесся его голос. Следом долетел другой, приглушенный и вроде бы не агрессивный… похоже, им встретились вовсе не бойцы Дериева, и это хорошо, можно будет с ними договориться, чтобы пройти… уйти…

Кирилл обнаружил, что клюет носом, почти спит, и что за спиной кто-то громко сопит.

– А, это ты? – спросил он, оборачиваясь.

Но круглой физиономии бывшего десантника не увидел.

Рядом, удивленно разглядывая человека, стоял медведь, и розовый язык свисал из приоткрытой пасти. Был зверь вроде бы не очень большим, но зубы и когти на лапах выглядели достаточно внушительными.

– Э… – сказал Кирилл, чувствуя, как его словно обдало кипятком.

Медведь негромко рыкнул, помотал башкой так, что у него затряслась шерсть на шее.

Кирилл встал, стараясь не двигаться очень резко, чтобы не спровоцировать медведя. Сделал шаг назад, но хищник потащился следом, не отводя от человека маленьких настороженных глазок.

Подниматься по склону спиной вперед не очень-то удобно, да еще ноги скользят по сырой траве…

Упадешь, и все, никуда не денешься, останется только закрыть глаза и ждать, когда тебя начнут жрать. Развернуться возможности нет – потеряешь медведя из виду, и тот может кинуться в любой момент.

О том, чтобы позвать на помощь, Кирилл даже не подумал.

Когда под ногой оказалась не земля, а потрескавшийся асфальт, он все же споткнулся. Взмахнул руками, чтобы удержать равновесие, его развернуло, и увидел краем глаза, что Серега стоит рядом с ржавой машиной, и разговаривает с невысоким мужчиной в штормовке.

Медведь тоже заметил других людей, и вновь зарычал, на этот раз предостерегающе.

– Твою мать, в сторону! – воскликнул бывший десантник, вскидывая автомат. – Отпрыгни, я стрелять не могу!

Но хищник опустился на четвереньки и, не успел Кирилл даже вздрогнуть, оказался рядом. Вновь поднялся, обнюхал человеку лицо, недовольно сморщился, будто учуял какую-то гадость, и рванул вниз по склону.

Треск веток сообщил, что медведь вломился в заросли.

– О, мой бог… – прошептал Кирилл.

– Ничего себе, – голос у мужчины в штормовке оказался скрипучим, точно несмазанная дверь. – Даже не сказал ничего, а косолапый так и дунул прочь, словно ему задницу наскипидарили… И ты говоришь, что это и есть Сын Зари, пришедший из рассвета, чтобы принести нам спасение, да?

«Нет! Неправда! – захотелось крикнуть Кириллу. – Ничего и никому я не приносил! Я хочу только добраться до дочери, убедиться, что с ней все в порядке, а на вас мне плевать!».

– Да, – сказал Серега убежденно. – Что ему какой-то медведь? Ты сам видел чудо!

– Да какое это чудо, – Кирилл повернулся к ним. – Он сам… убежал.

– Испытывает крепость нашей веры, – бывший десантник сообщил это совершенно серьезно.

– Ты, идио… – Кирилл осекся, гневные слова застряли в горле, поскольку боль в ране стала необычайно острой, в боку словно заполыхал костер, огненные струйки потекли по коже.

В голове хрустнуло, негромко, но отчетливо, и из глубин памяти хлынули воспоминания, которым неоткуда было там взяться – бегущие люди с оружием, огромное полуразрушенное здание, вид на «нижнюю» часть города с откоса, но какой-то странный, непривычный. Потом накатила рокочущая темнота, яркие и бессвязные картинки утонули в ней, а затем потерялся и сам Кирилл.