Текст книги "Кровь ангелов"

Глава 3

Незримый и неуловимый, вечный и непреходящий Божественный Дух, сумма человечества, оберегающая его цельность, пребывал сам в себе. Тварное жило безнадзорно, и идеальная часть Явленного, воплощенная в людях, грозила погибнуть, рассеяться, и было это в тяжкие тысячелетия Фуги. И тогда Божественный Дух обзавелся Плотью, воссияв на Нашей Стороне, одновременно став чернотой проявленной, пожирающей на Стороне Обратной.

Плоть сия внешне неотличима от обычной, но внутренне совершенно иная, внутренне совершенная.

Илгар Вайдонх Квинтус,

«Трактат о Божественной Плоти,

ее воплощении и чудесах»

Мягкое одеяло, такое толстое, что под ним жарко, спертый воздух, где ощущаются незнакомые запахи, одновременно аппетитные и отвратительные, приглушенные восклицания, словно неподалеку играют дети. Завешенные ало-зелеными коврами стены без окон, необычайно широкая кровать, приоткрытая дверь, в которую проникает слабый свет, и еще одна, напротив, из матового стекла, эрус-контроллер в углу, совсем не такой, как дома.

В первый момент Ларс не понял, где проснулся и как сюда попал.

Но едва сев на постели, он вспомнил все: прилет на Монтис, жертвоприношение, то, как Карелус привел его сюда, как откуда-то взялась еда и как он боролся с сонливостью, пока та не победила.

Что же, он выжил, он во дворце Божественной Плоти, и надо как-то здесь устраиваться.

Едва Ларс встал с кровати, под потолком вспыхнул светильник, а дверь, ведущая наружу, колыхнулась.

– Тилли-бом, пьяный дом, он проснулся, гром-гром-гром, – сказал заглянувший в комнату карлик с огромной головой, облаченный в красные с серебряной бахромой обтягивающие трусы.

Тело его было стройным, безволосым и неестественно гладким, но не выглядело молодым, а глаза цвета расплавленного золота смотрели с иссеченного морщинами лица.

– Привет, – проговорил Ларс.

– И тебе привет, куривет-куривет, – ответил карлик, переступая порог. – Можно?

– Ты уже зашел.

– И то верно, – незваный гость захихикал, размахивая руками и раскачиваясь всем телом. – Меня зовут Декстер, а для комплекта-дуплекта за мной таскается Синистер, курлым-бурлым!

В комнату заглянул еще один карлик в таких же трусах, в черной шапочке и с гитарой в руках.

– О, счастье видеть вас! – пропел он, издавая нестройное бренчание. – Триумф! Овация! Ура-ура-ура!

– Мы – братья, и из нас двоих – я умный, а он – талантливый, – сообщил Декстер, усевшись на пол.

– Да ну? – удивился Ларс, после чего назвал свое имя.

Синистер шлепнулся на ковер рядом с братом, и на морщинистых физиономиях расцвели одинаковые неприятные ухмылки. На миг показалось, что в гости к нему заглянули не люди, а два странных, уродливых и, несомненно, хищных существа, явившихся прямиком из детских страхов.

– Заходи, Мельдия, он проснулся и рад нас видеть, тряк-тряк-тряк! – воскликнул Декстер неожиданно, непонятно к кому обращаясь, и только затем посмотрел в сторону двери.

– Давай-ка, я бы так не сказал, – пробормотал Ларс, разглядывая вошедшую в комнату молодую женщину.

Она была закутана в бордовый халат, странным образом бугрившийся там, где у человека ничего не должно выпирать. Волосы скрывал длинный колпак с кисточкой на конце, а под фиолетовыми глазами лежали тени.

– Не пугайся, мальчик, – сказала женщина, – у нас тут на самом деле очень скучно. Поэтому мы рады любому развлечению, а новичок… сам понимаешь…

– Где это «тут»? – спросил Ларс. – И кто вы такие?

– Брым, он не понимает, летает-принимает! – завопил Декстер, а Синистер принялся колотить по струнам.

Мельдия улыбнулась, обнажив безупречно белые и ровные, словно фарфоровые, зубы.

– Мы – принадлежности для удовольствий Божественной Плоти, – сообщила она. – Или ты до сих пор не понял, куда попал, мальчик? Где тебя купили?

– Купили? – Ларс отшатнулся. – Я свободный гражданин!

– Кое-кто тут тоже называл себя свободным гражданином, кхе-кхе, – сказал вошедший в комнату мускулистый мужчина: этот оказался вовсе обнажен, кожа его сверкала, как лакированная, а невероятно длинный фаллос свисал почти до колен. – Я, например. Только что?

– Письку притащил свою, – сказал Декстер Синистеру.

– Точно длинную змею, – отозвался тот и замахнулся на мускулистого гитарой.

– Тихо вы, – осадила их Мельдия. – Ты, мальчик, находишься в пределах того, что именуется внутренним двором при Мерцающем троне, и здесь можно забыть о том, кем ты был раньше… Как ты сюда попал?

– Меня выбрали, – хмуро отозвался Ларс. – На Аллювии, жрецы… прилетели…

Рассказывать, открываться перед этими людьми или не совсем людьми – он пока не понял – не хотелось, но с ними рядом ему жить какое-то время, а значит, понадобятся друзья и союзники.

Он вспоминал о визите Гнея Атрокса, о полете, о прерванном жертвоприношении, а в комнату входили новые слушатели – красивые девушки в накидках и халатах, голые мужчины с гипертрофированными мускулами, уроды обоих полов, настолько мерзкие, что при одном взгляде на них хотелось блевать.

Принадлежности для удовольствий Божественной Плоти…

– Да, необычная история… Чтобы сивилла вмешалась в ритуал? – сказала Мельдия, когда Ларс замолчал. – Я не знаю, мальчик, чем она закончится, но может выйти так, что ты сумеешь выбраться отсюда.

– Это так трудно?

– Почти невозможно, – пропищал чудовищно жирный мужик в комбинезоне. – Игрушки либо ломают, либо выкидывают на помойку.

Синистер тронул струны, и на этот раз они прозвучали мелодично и грустно.

– Но вы же… как… – начал Ларс.

– Мы – игрушки, живые инструменты для забав. – Мельдия улыбнулась вновь. – Лита родом из патрицианской семьи, – она указала на крошечную блондинку со шрамами на лице, – эти два, изображающие из себя дураков, полные люди и такими и умрут, а я, например, получеловек.

Полы халата разошлись, и Ларс выпучил глаза.

Ее тело от шеи и до паха покрывали торчащие женские груди разного размера и формы. Выглядело это обрывком бреда, куском ночного кошмара, неведомо как втиснутым в реальность.

Нет, он знал, что с помощью направленной мутации или имплантов можно сотворить кого угодно, но…

– А есть и не люди, брякс-квакс, – влез Декстер. – Вон Алитон писюндрой трясет! Алиска извивается, разве что не шипит!

Девушка, на которую он указал, тощенькая и на вид совсем молоденькая, лет пятнадцати, высунула язык, длинный и узкий, покрытый чешуей, и подмигнула Ларсу.

Гомункулы, искусственные создания… и они здесь?

Хотя почему нет?

– Игрушки… – сказал он, пробуя это слово на вкус. – Я тоже?

– Это неясно, – Мельдия запахнула халат, и вновь стала выглядеть почти обычно. – Карелус поселил тебя здесь, поскольку тебя надо было куда-то пристроить, а у нас место всегда есть, да и тут ты будешь под присмотром, никуда не денешься.

– О, что тут за сборище? – Голос, прозвучавший от двери, принадлежал дворцовому управителю.

– Бежим, паника-шманика! Хрям-хрям! – завопил Декстер, пытаясь заползти под кровать.

Мельдия нахмурилась.

– А ну тихо! – рявкнул Карелус. – Все – вон!

Полоса лилового пламени щелкнула по ковру на полу, не оставив подпалин, полетели синие искры. Синистер заскулил и скривил рожу, показывая, что ему больно, но под суровым взглядом управителя быстро замолк.

Через минуту в комнате остались только Ларс и горбун.

– Ничего, без них куда лучше, – сказал Карелус, отключая кнут и вешая его на пояс. – Прошу вас, госпожа.

Сивилле пришлось нагнуться, чтобы не задеть головой о притолоку.

Под взглядом необычных серебристых глаз Ларс почувствовал себя неуютно, возникло ощущение, что ему заглянули не только во внутренности, но и в душу и мгновенно оценили все, что там есть.

– Оставьте нас, – сказала она. – А ты можешь сесть.

Ларс сделал шаг и опустился на край кровати, а Карелус, поклонившись, исчез за дверью.

– Откуда же ты такой взялся? – спросила сивилла, прохаживаясь туда-сюда.

Красные одежды ее шелестели, словно колосья на ветру, и ему неожиданно вспомнился дом, посадки вокруг усадьбы, то, как в сезон дождей капли лупят по крыше с утра до ночи…

Ларс на миг словно перенесся туда, услышал звуки болота, голос матери!

Он ошеломленно заморгал и обнаружил, что Альенда сидит напротив, заняв единственный стул, и внимательно смотрит, причем взгляд ее неподвижен, как у ядовитой змеи.

– Удивительно, но в тебе больше странного, чем даже я ожидала, – проговорила она. – На Аллювии все такие?

– Не знаю, – Ларс пожал плечами. – А вы умеете видеть будущее?

– Будущего нет, – сказала она. – Есть только настоящее, растянутое во времени. Скажи, у тебя имеются братья? Или дяди по отцу?

– Нет, только сестры. А зачем вы…

– Ну что же, это облегчает задачу.

Он нахмурился, пытаясь понять, о чем речь, а сивилла все с тем же шелестом поднялась со стула.

– Три превращения духа называю я вам: как дух становится верблюдом, львом верблюд и, наконец, ребенком становится лев, – произнесла Альенда со странной интонацией, одновременно настойчиво и словно извиняясь. – Оставайся пока здесь, я думаю, что мы еще увидимся.

Движение – вспышка красного на фоне ковров, – и Ларс остался один.

Но уже через мгновение дверь приоткрылась, и Декстер просунул большую голову в образовавшуюся щель.

– Не проглотила тебя ведьма, злобная кокедьма? – поинтересовался он. – Брекс-ух! Вижу, что не проглотила… Пойдем, братец, я тебе все тут покажу, а еще сделаю так, чтобы ты смог набить брюхо…

И в этот момент Ларс ощутил, что зверски, до спазмов в желудке, голоден.

Лабиринт узких полутемных коридорчиков, комнат разного размера, где пахнет духами и благовониями, смазкой и горячей резиной, двориков-перистилей с фонтанами и деревьями, и залов, где ложем служит вся поверхность пола, а вместо стен огромные зеркала… Никаких окон, два выхода, охраняемых преторианцами, Карелус с силовым кнутом, что идет в дело очень редко и больше для вида, полные люди и гомункулы, неимоверно красивые и до тошноты уродливые – болтающие, скучающие и смеющиеся, но все одинаково мертвые внутри…

Привыкшие к тому, что их используют.

Игрушки, принадлежности для удовольствий Божественной Плоти.

Время в пределах внутреннего двора при Мерцающем троне текло не так, как за его границами, и Ларс сбился на третий или четвертый день. Он привык к облику соседей, обитавших в таких же комнатушках, как и он сам, начал более-менее разбираться, как тут все устроено.

Декстер и Синистер опекали новичка, хотя зачем, он мог только догадываться – может быть, просто так, от скуки, а может быть, братья-карлики с лицами стариков исполняли чей-то приказ или имели еще какой интерес.

И еще иногда Ларс ловил взгляд Мельдии, необычайно острый и внимательный.

Да, распоряжался внутренним двором Карелус, но и среди игрушек имелась негласная иерархия, и полуженщина с множеством грудей находилась на самом ее верху. Она была здесь некоронованной королевой, и ее слушались все, даже самые злобные и безумные.

На шестой или седьмой день Мельдия явилась к Ларсу без приглашения.

– Привет, мальчик, – сказала она, входя по здешнему обыкновению без стука.

– Привет, – отозвался он, садясь на кровати.

Делать было совершенно нечего, и Ларс дурел от скуки.

– Скоро у тебя будет гостья. – Сегодня Мельдия облачилась в черную накидку до пола, скрывающую все, кроме головы и кистей, и это почему-то сделало ее похожей на Альенду.

Вроде бы ничего общего – сивилла, загадочное, чудесное, неземное создание, и изувеченная полуженщина, предназначенная для того, чтобы исполнять прихоти Божественной Плоти…

И все же они напоминали друг друга – то ли взглядом, то ли повадками, то ли еще чем-то неуловимым.

– Откуда ты знаешь?

– Я здесь уже два десятилетия, – сказала полуженщина с грустной улыбкой, и Ларс впервые задумался, сколько ей лет: выглядит на двадцать с небольшим, но, судя по ее словам, давно разменяла сорок.

Хотя у многих здешних обитателей нелады с возрастом.

– И… что? – спросил он.

– От первого раза зависит очень многое, почти все, – загадочно отозвалась Мельдия. – Сумеешь остаться собой… или потеряешь себя… или изменишься так, как не ожидаешь. Это происходит всегда, когда пробуешь новое, и тебе еще предстоит этому научиться, мальчик.

Ларсу захотелось возразить, сказать, что он во всех смыслах мужчина, но он прикусил язык.

– Только не дай свету внутри себя погаснуть, как бы ни было больно, – прошептала она и резко встала.

А затем сделала то, что Ларс никак не ожидал, – наклонилась и поцеловала его в лоб. Он остался сидеть с вытаращенными глазами, а Мельдия стремительно шагнула к двери и скрылась за ней.

А через мгновение на пороге стояла другая женщина.

Изящная и невысокая, с белым узким лицом и огромными голубыми глазами, с волосами, светлыми, как нити паутины, – фемина, супруга Божественной Плоти, хозяйка Империума.

Ларс поспешно вскочил и поклонился.

– Почтительность – это хорошо, – грудным голосом сказала Эльтирия, цитируя мужа, – но ее в данном случае будет недостаточно, от тебя потребуется кое-что еще… Раздевайся!

Последнее слово щелкнуло, как силовой кнут.

– Но я… зачем?.. Давай-ка, там же есть всякие…

– О да, есть, любые. – Фемина шагнула в комнату, и дверь за ее спиной закрылась. – Огромные и сильные, изящные и утонченные, странные и уродливые… но иногда хочется попробовать чего-то естественного… Раздевайся, и это приказ, который нужно выполнить. Иначе будет очень больно.

Ежась от неловкости, Ларс стащил рубаху и штаны, оставшись в одних трусах.

– Совсем. – Голубые глаза стали алчными, острый язычок пробежал по губам.

Он мгновение поколебался, но затем потянул за резинку вниз.

Стало противно, словно изляпался в чем-то мерзком, захотелось отвернуться, не видеть этой женщины.

– Снимай-снимай, так… – продолжала командовать Эльтирия. – Возьми его в руку, согрей, а то он слишком маленький, чтобы на что-то годиться… а теперь ложись на спину…

Краем глаза Ларс заметил движение, повеяло сладким и будоражащим запахом женской кожи, и в следующий момент у него в паху обнаружилась чужая ладонь – маленькая, но горячая, словно из раскаленного металла, и очень настойчивая. Острые зубы прикусили ухо, показалось, что яд сейчас проникнет в кровь, короткое онемение сменится судорогой…

Но ничего не произошло, а в следующий момент ему стало очень жарко.

Ларс нащупал маленькую и плотную, совсем девичью грудь, и фемина захихикала – точно зазвенел колокольчик. Но из памяти без приглашения всплыло то, как Нервейг грызет женский сосок, а его супруга, сидящая на троне, отхлебывает из наполненной кровью чаши.

Отвращение на миг оказалось сильнее возбуждения.

– Ну, это никуда не годится, – проворковала Эльтирия. – Боишься меня?

– Да… – сказал Ларс, и для этого ему не пришлось соврать.

– Это правильно, бойся, но не сейчас… – И руки ее задвигались быстрее и яростнее.

Волна жара прокатилась по его телу, но ступни остались холодным, даже ледяными.

Судорога в паху заставила выгнуться дугой, и Ларс задергался, пытаясь с ней справиться. Почувствовал чужие губы там, где их вроде бы не должно было быть, а в следующий момент Эльтирия оказалась уже с другой стороны и прикусила его за бок, больно, до крови.

– Давай, старайся, красавчик, и если я останусь довольна, то…

Она прижалась к нему в десятке мест одновременно, словно на ложе была не одна женщина, а две, по коже побежали мурашки, а волосы встали дыбом даже там, где никогда этого не делали. В следующий момент Ларс обнаружил, что его разворачивают, направляют так, как наездник управляет лошадью.

Он оказался стоящим на коленях, а Эльтирия перед ним.

– Лижи! – это прозвучало как приказ.

Ларс замешкался, и его ударили по ушам – не сильно, но очень больно.

Он наклонился и заработал языком, ощущая ее соль, ее вкус и испытывая причудливо смешанное со страхом и отвращением наслаждение. Женщина застонала, потянула его голову выше, но нет, потащила его всего, одновременно ввинчиваясь под него.

Ларса вновь тряхнуло так, что он на миг потерял себя, превратился в визжащее животное, только и способное, что монотонно двигаться и мять, мять податливую плоть фемины…

Когда осознание вернулось, он обнаружил, что на пороге стоит хозяин Империума – темные глазки его поблескивали, в рыжей бороде виднелась плотоядная ухмылка, руки терзали край туники.

Страх пронзил Ларса, подобно гвоздю в метр длиной, ему стало очень, очень холодно.

– Что такое? – недовольно спросила Эльтирия, переставая стонать, и тут заметила супруга. – Мой государь? Присоединяйся, а то юнец не справляется, надо бы подбодрить его, ты ведь любишь подобные игры…

– В другой раз, сейчас дела, – сказал Нервейг, махнув ручищей, и бросил себе за спину, в коридор: – Карелус, ты готов?

– Да, мой государь, – отозвался невидимый управитель.

– Тогда пошли. – И хозяин Империума вышел из комнаты.

Фемина вцепилась в Ларса с новой силой, и он вернулся к ее телу, маленькому, но при этом округлому, к упругой груди, жадным губам и ненасытному лону, к терпкому запаху пота и впадинкам у ключиц…

Когда она ушла, а случилось это не скоро, у него едва хватило сил на то, чтобы доползти до душа.

Мягкие переливы, когда голос незаметно то понижается, то повышается, перебор, при котором ты слышишь и каждую струну, и тот звук, какой они создают вместе. Замершие слушатели, чьи сердца бьются в унисон, забывшие о своих горестях люди, полулюди и гомункулы, ловкие пальцы, ласкающие гитару, и лицо, в этот момент вовсе не страшное, а одухотворенное.

Да, Синистер умел петь и делал это великолепно.

Вот только тот из братьев-карликов, что считался «талантливым», редко использовал инструмент не для того, чтобы изображать из себя идиота и выставлять дураками окружающих. Обычно он хихикал, строил рожи, паясничал и вел себя как избалованный ребенок, а гитарой разве что гвозди не заколачивал.

И лишь иногда, вечерами, когда обитатели внутреннего двора собирались в одном из перистилей, у фонтанов…

Ларс слушал Синистера всего во второй раз.

– Великолепно, супер, – бросил один из мускулистых здоровяков, то ли Алитон, то ли Сальвиг, мало отличавшихся друг от друга и всегда ходивших обнаженными.

– Что бы ты понимал? – пробормотал Декстер, но без обычной язвительности.

Сегодня все обитатели внутреннего двора вели себя тихо – Алису, стройную девушку-змею после визита к ней Божественной Плоти слуги вынесли из комнаты в черном мешке.

По слухам, Нервейг едва не разрезал ее на куски.

Крики Алисы Ларс слышал, и в этот момент ему было все равно, человек она или нет – хотелось выскочить в коридор и броситься туда, где развлекался владыка Мерцающего трона…

– Понимание – редкая вещь, и обычно ей хвастаются невежи, – сказала Мельдия.

– Такие, как я! – Декстер с готовностью выпятил грудь, а его брат отложил гитару и взялся за стоявший рядом стеклянный кубок, наполненный вином, темно-вишневым и густым, как кровь.

– Помянем же ее, отправившуюся на Обратную Сторону! – воскликнул он.

В выпивке и закуске обитателей внутреннего двора никто не ограничивал, но каждый знал, что если он потеряет привлекательность, то мигом покинет пределы дворца, и вряд ли живым.

Но сегодня все запреты оказались сняты.

Ларс сам выпил немного, но пьяных вокруг хватало – кто-то из девушек уже спал на диване, жирный Тич, тот, что с тонким голосом, пытался встать, хватаясь за ствол пальмы, но никак не мог, а один из мутантов-безголовиков храпел в углу, и рядом с ним воняла лужа блевотины.

– Помянем, – кивнула Мельдия, и все, кто еще мог, взялись за бокалы.

Ларс отхлебнул, в голове зашумело, захотелось лечь прямо здесь, никуда не уходить, и чтобы Синистер спел еще и грусть сгинула, тоска развеялась и боль ушла из сердца…

Из сердца, где до сих пор живут воспоминания о доме.

Он с ужасом ждал того дня, когда фемина придет к нему вновь, да еще и вместе с супругом…

– Не пей, козленочком-позленочком станешь, бурялк-твяк-твяк, – сказал придвинувшийся ближе Декстер. – Скажи-ка, парень, а ты вот веришь в Божественную Плоть?

Ларс насторожился, хотя внешне остался таким же расслабленным.

Давно понял, что братья-карлики вовсе не страдают недостатком ума, хотя изо всех сил демонстрируют свою глупость, и заподозрил, что вокруг новичка они крутятся не просто так.

– Верую, ибо она есть, – ответил он так, как надлежит любому гражданину Империума.

Декстер скривился.

– Ну, этакую брехню-рехню и я нести могу, – заявил он. – А вот честно скажи, а? Веришь?

Да, Ларс всю жизнь молился, как положено, но при этом не ощущал ничего особенного – да, есть некий человек и больше чем человек, могущественный правитель Империума, защищающий человечество от глобальных напастей, но какое ему дело до фермы Карверов в аллювианской глуши? Он приносил жертвы и посещал храм, исполнял все, что требуется от хозяина усадьбы, но больше по обязанности, из нежелания выделяться меж соседей.

А уж после того, что он увидел здесь, во дворце, рядом с Мерцающим троном…

Но сказать об этом Декстеру, признаться, что Божественная Плоть для него – кровожадный ублюдок, дорвавшийся до власти и наслаждающийся ей, и что верить в такого невозможно?

Нет, никогда.

– Верую, ибо она есть, – повторил Ларс. – А ты что, сомневаешься?

Карлик недовольно засопел и отвернулся, а брат его вновь потянулся к гитаре.

И в этот момент погас свет – лампы под потолком, что пусть приглушенно, но горели всегда, создавая вечно царивший в пределах внутреннего двора полумрак. Кто-то из девушек взвизгнул, Тич, судя по тяжелому шлепку, упал на пол и принялся пискляво ругаться.

– Вот те на ни хрена, в попе нет веретена! – воскликнул Декстер, а один из гомункулов-мужчин засветился.

По гладкой, точно лакированной коже побежали волны алого огня.

– Что это такое творится? – спросил кто-то из темного угла, Ларс не понял, кто именно.

И словно в ответ, снаружи, за стенами дворца, прозвучал раскат грома, пока еще отдаленный, но достаточно мощный – на Монтисе грозы были обыкновением, порой достигали неимоверной силы и могли длиться часами.

– Надо дойти до преторианского поста, узнать, что происходит, – сказала Мельдия. – Бояться нечего, неисправность скоро устранят, и лучше всем разойтись по комнатам…

Мрак в одном из проходов зашевелился, из него бесшумно выдвинулась субтильная фигура в черной сутане без каких-либо символов, зато с надвинутым на лицо капюшоном.

«Экзорцист? – подумал Ларс. – Здесь? Но откуда?»

А в следующий момент сообразил, что незваный гость плавно перемещается, словно плывет к нему.

– Эй, ты кто такой? Чего тебе надо? – спросил Алитон и протянул к чужаку мускулистую руку.

А в следующий момент отлетел в сторону и с грохотом снес один из диванов.

Экзорцистов, немногочисленную категорию, служители церкви Божественной Плоти готовили для того, чтобы изгонять неспособное к раскаянию зло, заключенное в темницу тела.

А проще говоря – убивать особенно «выдающихся» грешников.

Но на территорию дворца им ходу до сих пор не было… да и что им делать рядом с Мерцающим троном?

– Эй, что происходит?! – воскликнула Мельдия.

Девушки завизжали вновь, Ларс вскочил – он чувствовал внимательный, но в то же время холодный и спокойный взгляд из-под капюшона и понимал, что экзорцист пришел за ним.

Но почему? Чего он такого сделал?

Громыхнуло вновь, на этот раз ближе, и по содроганию пола Ларс понял, что это вовсе не гром или не только гром – в пределах дворца что-то взорвалось, а значит, дело не просто в сбое оборудования, происходит нечто запланированное, нечто очень страшное…

Он отступил, пригибаясь и раздумывая, не дать ли деру.

В лабиринте внутреннего двора чужак быстро заблудится… хотя нет, экзорцисты славны как раз тем, что никогда не бросают преследования, что находят жертву где угодно, даже на варварских планетах.

– Прими смерть в благоговении и спокойствии, – тихо произнес человек в черной сутане.

Ларс швырнул ему в голову кубок с вином, но экзорцист легко увернулся.

А через мгновение он оказался рядом, и в руках его блеснула серебром священная удавка, предназначенная для того, чтобы грешник умер без пролития крови. От удара Ларс уклонился, сам махнул кулаком, целясь врагу в голову, но не попал и получил под дых с такой силой, что ребра затрещали.

Упал на колени, пытаясь вдохнуть затвердевший воздух, перед глазами все помутилось.

– Карррамба! – завопил кто-то рядом. – Рамба-рамба!

Удавка захватила горло Ларса, и он вцепился в нее правой рукой, пытаясь ослабить натяжение. Левой же неожиданно нащупал нечто твердое, вытянутое, и, скосив глаза, обнаружил, что Декстер сует ему в ладонь кинжал – недлинный, богато украшенный, из тех, какие порой использовал хозяин Империума в своих «играх», но достаточно острый, чтобы…

Ларс схватил его и ударил назад.

Давление на шею ослабло, он вывернулся и махнул кинжалом наотмашь. Экзорцист отшатнулся, капюшон слетел, обнажив мужское лицо, бледное и спокойное, с холодными голубыми глазами и третьим, куда более темным, во лбу.

Жрец кривился и держался за левый бок, куда пришелся удар.

Покачнулся и перевел взгляд вниз, где ему в ногу с рычанием, словно пес, вцепился Синистер. Вскинул руку, отбивая удар ринувшегося в бой гомункула-безголовика, и тут Ларс сделал выпад.

Быстро и четко, как на охоте, когда у тебя есть мгновение, чтобы поразить крокодила.

– Да примет душу… – сказал экзорцист все так же спокойно и упал.

Кинжал остался торчать у него в груди.

– Готов! Ура! – воскликнул Сальвиг.

Гром загремел прямо над дворцом, затем громыхнуло вновь, и даже до самых тупых дошло, что это взрыв.

– Хрень-брень-брень, – забормотал Декстер, деловито оглядываясь. – Кто пустил этого черного кренделя?

– Давай к восточному выходу, узнай, что там, а ты, Синистер, к западному, – принялась командовать Мельдия.

Ларс же отступил на шаг, уставился на собственные руки – его трясло, сердце колотилось как бешеное, все пытался как-то осознать то, что его хотели убить и что он сам лишил жизни человека!

– Пойдем, мальчик, – сказала Мельдия, очутившаяся рядом, и взяла его за руку. – Мы все сегодня, скорее всего, умрем, но ты должен выжить…

* * *

Когда Энхо явился в переходный шлюз, там собралась настоящая толпа.

– Ага, вот и он! – воскликнул один из младших центурионов-двигателистов, низкорослый и чернявый. – Тебя-то мне и надо!

– Вот как? – настороженно сказал эру Венц.

Турригер первого класса «Аспер» вместе со всем Пятым легионом вторые сутки находился в пределах инсулы ПР-33, и сегодня десять офицеров корабля должны отправиться в увольнение.

Гортатор слово сдержал – в их число попал и Энхо.

– Давай отойдем, – сказал центурион, взяв эру Венца за рукав, и они отступили к стенке. – Я дал обет принести жертву в столичном храме Победоносного, – теперь он говорил намного тише, – а сам на Монтис вряд ли попаду, с ремусом проблемы, кристаллическая решетка разбалансирована, несколько дней придется ковыряться, а вот ты, я знаю, рядом окажешься… ведь так?

Энхо кивнул – да, от этого святилища до его дома даже пешком не больше получаса.

– Так что сделай все за меня, не забудь только в книгу жертвователей записаться – Проб Укравий Терциус. Сможешь, ведь так?

– Конечно, – сказал эру Венц.

Грех отказать соратнику в таком пустяке.

– Ну и отлично. – Центурион просиял и вручил Энхо продолговатый сверток, перехваченный фиксатором.

Внутри находится тупой ритуальный кинжал с нанесенными на лезвие именами Божественной Плоти, и его Энхо предстоит воткнуть в постамент установленной посреди храма Победоносного статуи.

– Нет проблем, – улыбнулся эру Венц. – Где там этот альнус?

Внутрисистемный корабль должен уже пристыковаться к «Асперу» и начать погрузку.

– Должен быть на подхо… – Двигателист осекся.

Прерывистый звон зазвучал в ушах Энхо, а лампы под потолком дружно замигали.

– Чрево Хаоса! – воскликнул кто-то в толпе собравшихся в увольнение офицеров.

Боевая тревога!

Но что может произойти? Ведь они в инсуле Монтиса! Если только учебная?

Выругавшись, эру Венц побежал к лифтовой площадке – не дело военного раздумывать, что да почему, он должен действовать так, как предписывает устав. Мгновением позже следом рванули остальные – даже если альнус и придет, то увольнение отменяется или хотя бы откладывается…

Два уровня вверх, затем к правому борту, в кубрик для младших офицеров…

Вещи на койку, натянуть комбинезон и шлем и броситься к двери с надписью «декII. сисII. Энхолиант эру Венц»…

Хлюпанье атраментума, заполняющего карталлус, и он на месте…

«Где тебя носило, во имя всех имен Старого Тела? – рыкнул центурион Прото. – Давай…»

Голос его утонул в помехах, поле зрения заполнили разноцветные вспышки, признак того, что не все в порядке с инфоцентралью, и тушу «Аспера» тряхнуло – о Превознесенный, да это в них попали, и выходит, что тревога не учебная?

Заработали анасимы, потоки информации заструились через голову декуриона. Возникла координатная сетка, забитая метками, – две либурны рядом, еще один турригер первого класса, а именно «Эфферо», неподалеку, огромная туша планеты сравнительно близко, похоже, что это сам Монтис.

И оттуда по ним ведут огонь – энергопараметры пространства зашкаливают!

Но в той стороне находятся орбитальные крепости, защищающие столичную планету, и множество кораблей, турригеры, целеры, либурны и прочие, отмеченные как преторианские – Вторая «Львиная» когорта, Десятая «Стальная» когорта и Шестая «Варварская»…

На миг Энхо парализовало от удивления – с кем они сражаются, что происходит?

«Эру Венц, очнись!» – напомнил о себе Прото.

«Да, центурион», – отозвался он, занимаясь привычным делом, стараясь вытеснить из головы мысли о том, что творится, почему они вынуждены стрелять в своих, и свои палят по ним за милую душу, и что все это значит.

Но разве от них просто так избавишься?

«Давай-давай, не спите, улитки сонные!» – поторапливал офицеров командир третьей башни, и те готовили главный калибр к действию, но сами нет-нет да и поглядывали, что творится вокруг.

Вспыхнул, явившись из небытия, сгусток энергии диаметром в полсотни километров, и либурна прикрытия «Фавн» превратилась в облачко раскаленного газа. Прыснули в стороны успевшие стартовать с нее истребители, несколько рванули туда, где показала себя «подсвеченная» сканерами слежения ракета, принялись работать по ней батареи ближнего боя…

Включились генераторы виртуальности, ставя помехи, сбивая врага с толку.

Сам турригер стал набирать ход, ремус заработал, разгоняя огромный корабль.

«Эфферо» начал медленно поворачиваться аплюстром в сторону Монтиса, ожил весь легион, раскиданный на огромном пространстве, пополз, сжимаясь в кулак.

Вот только успеет ли он сжаться?

Пошла накачка, но на этот раз форсированная, и Энхо на несколько минут отрубился. Когда пришел в себя, перенастроил координатную сетку, оставил только самые важные метки, чтобы не потеряться в них.