Текст книги "Кровь ангелов"

Ларс лежал на заднем сиденье, достаточно длинном, чтобы убралось человек пять, и наблюдал, как Янитор колдует над пультом. За стеклами кабины проносились уличные огни, двигатель монотонно гудел, так что глаза закрывались сами… вот он дома, работает на поле, и слышен крик матери… вот он готов умереть, а Нервейг пожирает плоть Индри, летят брызги крови… вот он сражается с экзорцистом, только из рукавов у того торчат не руки, а механические конечности…

Провал в темноту, и его трясут за плечо.

– Вставай, приехали, – сказал над ухом хриплый голос, и Ларс открыл глаза, пытаясь сообразить, где он и что происходит.

Тело затекло от долгого лежания в одной позе, щеку приятно гладили теплые лучи солнца. Карпентум стоял, дверца была поднята, и виднелись заросли на обочине, колючие кусты и торчащие из них серые стволы.

– Где это мы? – спросил Ларс, садясь и потягиваясь.

– Там, где тебя точно не будут искать, – ответил Янитор, вскинув рюкзак на плечи. – Пошли.

Выбравшись из машины, Ларс обнаружил, что дорога упирается в огромную арку, прорезанную в заборе из черного камня, а над забором вздымаются причудливые, ни на что не похожие сооружения: окруженные колоннадами, с плоскими или треугольными крышами, пирамидальные, кубические или вовсе напоминавшие утыканное статуями нагромождение валунов.

И еще здесь было очень тихо, лишь стрекотала в зарослях какая-то пичуга.

Янитор уверенно зашагал по дороге, Ларс двинулся за ним. Пройдя под аркой, они очутились на некоем подобии лишенной тротуара улицы – справа пустой участок, за ним низкая пирамида из темно-зеленого полупрозрачного материала, и на ее срезанной верхушке две башни, слева – три похожих строения подряд, простые черные параллелепипеды, лишенные каких-либо украшений, разве что с надписями над дверью.

– Триллий Кунктатор, – прочитал Ларс, разглядывая золоченые буквы в метр высотой. – Это же Божественная Плоть, что царствовал полтора века назад, сошел с ума и отрекся от власти… Это гробницы, а мы на кладбище?

– В Некроурбисе, – поправил Янитор. – В усыпальнице владык Империума.

Мыслей вновь оказалось слишком много, и ни одну Ларс, возникни такая потребность, не смог бы сформулировать толком – неужели где-то здесь покоятся тела Антея Основателя и Вальгорна Кровавого Коня, победителя варваров? Зачем они сюда явились, как и где здесь можно прятаться? И вообще, когда можно будет поесть, а то брюхо уже подводит?

Пока соображал, они свернули с ведущей от ворот «улицы» и очутились на поперечной. Прошагали по проходу между двумя гробницами цилиндрической формы, чьи стены украшала резьба – сцены битв, пылающие корабли над какой-то планетой, бегущие легионеры…

– Вот тут я тебя и спрячу, – сказал Янитор, оборачиваясь, и стало видно, что кобура его пуста, а в руке – лучевой пистолет.

Тяжелый и черный, с хищно поблескивающим компенсатором на дуле.

– Это что? – спросил Ларс, сглатывая.

– Чтобы ты не взбрыкнул, – пояснил усач. – Медленно двигайся вон туда…

Свободной рукой он указал на арку, что вела в похожую на храм усыпальницу.

– Зачем? – Ларс напрягся, прикидывая, не броситься ли на этого типа.

– Чтобы укрыть тебя от тех, кто желает твоей смерти, – Янитор холодно улыбнулся. – Фемина Ландия Ослепительная даст тебе убежище, парень, и не возьмет ни сестерция за постой.

Смотрел он спокойно, рука с оружием не дрожала, и Ларс от своей мысли отказался – этот выстрелит, и не промахнется. Он зашагал под арку, а затем по темному, очень широкому проходу, в стенах которого имелось множество дверных проемов.

– Ландия была женщиной любвеобильной и не желала оставаться в одиночестве даже на Обратной Стороне, – говорил шагавший позади Янитор, и голос его звучал насмешливо, – поэтому она прихватила с собой чуть ли не всю свиту – ликторов, служанок, музыкантов. Их всех убили и похоронили вместе с феминой, но кое-кто успел сбежать, и поэтому остались незанятые помещения… Вот здесь, стой!

Ларс остановился у очередного проема.

– Теперь заходи и прыгай вниз, – приказал усач. – Там невысоко, и я тебе подсвечу.

– И что? – буркнул Ларс, с ненавистью глянув через плечо. – Я там сдохну или кормить будете?

– Сухой паек с собой, – Янитор снял с плеча рюкзак. – А вода внизу есть. Прыгай!

В словах его лязгнула сталь.

Ларс пошел вперед, увидел, что пол обрывается в каком-то метре за входом, дальше лежит заполненная тьмой пустота, а снизу доносится негромкое журчание. А что, если усач обманул и, скакнув туда, он переломает себе ноги или, еще хуже, повредит спину или разобьет голову?

Раздался щелчок, и окантованная ярким светом тень Ларса ушла вперед.

Нет, Янитор не соврал, прямоугольная яма и вправду глубиной не больше трех метров, можно различить очертания пола и то, что когда-то здесь была лестница, ведущая к выходу, но потом ее разобрали.

– Прыгай, парень, – сказали сзади, и Ларс прыгнул.

Пол ударил в ноги, он ощутил запах холодного камня, и через мгновение рядом брякнулся рюкзак.

– Ну, вот и все, – сказал Янитор вверху, после чего выключил фонарь. – Сиди тут. Еще встретимся.

Послышались удаляющиеся шаги, а Ларс сжал кулаки, давя приступ ярости, – его провели как наивного дурака, заманили в ловушку, а он поверил, купился на красивые слова о «спасении»!

Ну ничего, он выберется отсюда, отомстит, а потом вернется домой.

* * *

Карталлус Энхо мотало, точно попавшее в бурю суденышко, и только атраментум спасал от ударов о стены.

Главный калибр исчерпал боезапас час назад, и эру Венц мог только наблюдать за тем, что творится с «Аспером» и вокруг него, да и то не постоянно – инфоцентраль была повреждена, анасимы сбоили, координатная сетка то исчезала вовсе, то рассыпалась на отдельные куски, плохо связанные друг с другом обрывки.

Командовал их башней Тильгер, Прото замолчал давно, после того как в турригер первый раз серьезно попали – центурион то ли погиб, то ли получил серьезную рану, то ли отказала связь.

В последнее хотелось верить сильнее всего, хотя Энхо понимал, что такое маловероятно…

За время боя, продолжавшегося более семи часов, декурион пережил три форсированные накачки и чувствовал себя ничуть не лучше, чем аналитические системы корабля – одолевали фантомные боли, судороги терзали ноги, сердце то и дело сбивалось с ритма, а мозг время от времени отключался, и эру Венц проваливался в короткие обмороки.

«Аспер» постепенно приближался к Монтису, по космическим меркам подошел почти вплотную, и не было признаков того, что они собираются тормозить – ремус наверняка поврежден, и нет возможности пустить его в ход, чтобы замедлить махину турригера первого класса.

Корабли таких размеров не годятся для боев вблизи планет, их дело – наносить удары по врагу на дистанции в астрономические единицы, а маневры в атмосфере и посадка не входят в число штатных ситуаций.

Но похоже, что «Асперу» предстояло совершить и то и другое.

В перлаборацию на таком расстоянии от планеты не уйдешь, даже если ремус в порядке.

Как развивается бой в целом, Энхо представлял плохо – поначалу было не до слежения за тем, что творится вдали от турригера, а затем, когда возможность появилась, подвели анасимы. Знал только, что «Эфферо» погиб, напоровшись на ракету, они сами уничтожили либурну противника, серьезно повредили целер «Унда», вынужденный удалиться с поля боя, и заставили умолкнуть орбитальную крепость.

Пятый легион продолжал драться с преторианцами, несмотря на то что кто-то выкинул белый флаг – первая когорта целиком, несколько боевых единиц из третьей, флагман восьмой…

«Ну вот, наша песенка спета», – сказал Тильгер, когда эру Венц очнулся после очередного обморока.

«Почему?» – спросил он.

«Мы входим в атмосферу, и до поверхности долетят обугленные куски мяса», – голос второго офицера башни оставался спокойным, но чувствовалось, что он уже распростился с жизнью.

«Верная гибель, да? – Энхо попытался сосредоточиться, собраться с мыслями. – Много осталось в живых?»

У Тильгера уровень доступа выше, он может знать, что творится у соседей-артиллеристов, да и в других боевых системах.

«Гортатор и штаб функционируют… – отозвался временный командир третьей башни. – Вторая и первая молчат, четвертая еще даже стреляет, батареи прикрытия целы, иначе бы нас давно размолотили в кашу, двигательный отсек мертв, скорее всего, насчет жизнеобеспечения и связи – не знаю, но если там кто и уцелел, то лишь отдельные люди».

«Может быть, Янус что-то придумает?» – спросил Энхо.

«Что тут придумаешь?» – Тильгер хмыкнул, и в этот момент турригер мотнуло, повело в сторону.

Анасим связи подал сигнал тревоги и отключился.

Эру Венц остался один в темноте карталлуса, беспомощный, не в состоянии что-либо предпринять – корабль падает на Монтис, и шансы выжить примерно такие же, как если без гравикомпенсаторов или парашюта прыгнуть с карпентума, летящего на высоте в полкилометра.

Вся надежда на атраментум и на то, что «Аспер» окажется достаточно прочным.

Да еще на искреннюю молитву Божественной Плоти, ведь она в силах защитить того, кто верует, кто честно сражался, защищая владыку Империума от козней изменников!

Только бы все это оказалось не зря, только бы хозяин Мерцающего трона уцелел!

«Смилуйся над нами, протяни руку над нашей бренностью, чтобы уберечь от гнева Хаоса», – повторял Энхо раз за разом, в то время как громадный корабль трясло, словно в лихорадке, чувствовалось, как деформируется корпус, не приспособленный к передвижению в атмосфере.

Зубы эру Венца лязгали, от бесконечных толчков его мутило, одолевало желание сорвать шлем и выскочить из карталлуса. Голова то и дело переставала «варить», и тогда казалось, что он слышит треск и отдаленные крики, но это были, скорее всего, галлюцинации.

Сколько это продолжалось, он не мог сказать…

А потом Энхо ударило снизу и сбоку.

Его швырнуло к потолку, и, несмотря на сопротивление атраментума, младший декурион врезался коленями в стену. Уловил на этот раз настоящий, вовсе не иллюзорный скрежет, шлепнулся на пол и остался лежать, морщась от пронзившей руку резкой боли.

В голове билась одна мысль:

«Неужели все? Неужели все?..»

Но «Аспер» больше не двигался, и, похоже, останки турригера достигли поверхности Монтиса. Это значит, надо выбираться, пока не взорвался ремус или энергоцентраль одной из башен главного калибра не решила, что самое время выдать импульс.

Тот перестанет быть виртуальным уже в искривившемся стволе, и тогда… пафф!

– Я жив! Жив! – прошептал Энхо, понимая, что уровень атраментума понижается.

Густая черная жидкость уходила в отверстия, появившиеся в одной из стен.

Он попытался встать и зашипел от боли, едва пустив в ход правую руку – похоже, перелом. Кое-как сумел встать, утвердиться на дрожащих ногах и попытался открыть дверь карталлуса.

Та приоткрылась едва-едва, и пришлось протискиваться в узкую щель.

Эру Венц оказался в кубрике, где горела одна-единственная лампа, пол был наклонен, а стены – изогнуты и пробиты в десятке мест.

– Эй, есть кто живой?! – крикнул он.

Глухое эхо сразу погасло, и наступила тишина, от которой заболели уши.

О Превознесенный, неужели и вправду все, кроме Энхо, погибли – его соратники и друзья, младшие и старшие декурионы, артиллеристы и двигателисты, броневики и связисты, смелые, сильные и веселые мужчины?..

И нет анасима, чтобы проверить – вдруг кто-то без сознания…

Тест-панели не горят ввиду отсутствия энергии.

И нет времени, чтобы вскрыть все карталлусы… или есть?

Что выбрать – либо попытаться спасти хоть кого-нибудь, рискуя тем, что руины «Аспера» взорвутся и они все равно погибнут, но зато совесть Энхо останется чистой, либо поторопиться наружу, чтобы выбраться как можно быстрее и не думать о том, что ты совершаешь пусть маленькое, но предательство?

Эру Венц заскрипел зубами и двинулся вдоль стены с рядом узких дверей, с силой ударяя кулаком в каждую – вскрыть карталлус без доступа старшего офицера невозможно, но если найдется кто живой, то он откликнется, даст о себе знать. Ведь не для того же Божественная Плоть сохранила его во время падения, чтобы он трусливо спасал свою шкуру?

Пятая по счету дверь открылась, и он увидел изуродованный труп – шлем разбит, голова смята, как яйцо после удара молотком, руки раскинуты, вместо лица кровавое месиво.

Лайгор эру Стольц, один из офицеров системы жизнеобеспечения.

Энхо отвел взгляд, его замутило вновь, подступила слабость, предвестница накатывающего обморока. Но тут самая дальняя дверь, обозначенная надписью «декI. сисIII. Арвинд Глагон Терциус», с треском распахнулась, и из нее вывалился кашляющий навигатор.

– Вымя Галактики, – прохрипел он. – Ты жив?

– Да… только вот руку сломал…

– Ничего, срастется, – Арвинд поднялся на ноги. – Что, остальные того?

Энхо пожал плечами, опустил взгляд – если до сих пор никто не подал признаков жизни и не попытался выбраться, то значить это может только одно, и в этой части корабля они остались вдвоем…

– Понятно, – сказал навигатор, но тут глаза его закатились, и он шлепнулся на пол.

– Эй, Арвинд! – воскликнул эру Венц, бросаясь к другу.

После пары ударов по щекам тот вроде бы пришел в себя, веки поднял, но забормотал нечто невнятное.

– Арвинд! – повторил Энхо, но ответа вновь не дождался.

Судьба, похоже, не оставила ему выбора – нужно спасаться самому и выносить друга, пока есть шансы, ну а остальные… со сломанной рукой двух раненых никак не потащишь.

Действуя только левой, ухитрился взвалить навигатора на спину и зашагал к двери кубрика.

Выйти наружу реально только через один из шлюзов, многослойную сверхпрочную броню турригера пробить изнутри невозможно, ее не возьмут никакие инструменты, и даже оружие не поможет. Но лучше заглянуть в висящий у двери ящик с аварийным набором и прихватить плазменный резак – на тот случай, если придется пробиваться через переборки.

Сил у Энхо хватило до лифтовой площадки, там его настиг новый обморок.

Встав после него, эру Венц подобрал резак, снова затащил Арвинда на плечо и пошагал дальше – до места, где потолок опустился, а пошедшие гармошкой стены сошлись подобно челюстям… прямо нельзя, надо прорезать стену и на карачках двигаться по узкому проходу, какими пользуются навты-настройщики… Еще раз шипит резак, и они вываливаются в шлюз, чьи створки распахнуты, а за ними – голубое небо…

– Это мы где? – спросил зашевелившийся навигатор, и Энхо с облегчением сгрузил его на пол.

Раз болтает здраво, значит, пришел в себя.

Сам сел к стене, чтобы перевести дух – сердце колотилось точно бешеное, руки тряслись, пот капал с бровей.

– У выхода, – ответил эру Венц, немного отдышавшись. – Сам идти сможешь?

Через пять минут выяснилось, что да, сможет, и они добрались до распахнутых створок. Снаружи обнаружился лес – смятые заросли, поломанные стволы, а дальше сплошная стена зелени, и на горизонте горы.

Ощутил теплое прикосновение солнечных лучей на щеке.

Турригер лежал на боку, так что шлюз в его округлом борту находился у самой земли.

– Ты ведь местный? – Арвинд усмехнулся и сплюнул кровью. – Что это за район?

– Монтис велик, – отозвался Энхо. – Похоже на Рецию…

– Она и есть, вы не ошиблись, эру Венц, – спокойно сказал выступивший из зарослей Янус.

Комбинезон его был в подпалинах, седые волосы взлохмачены, под глазом красовался синяк, но командир «Аспера», несмотря на все это, ухитрялся выглядеть так, словно они на торжественном приеме во дворце Божественной Плоти и на плечах гортатора – парадный мундир.

Молодые офицеры невольно встали по стойке «смирно».

– Вольно. – Янус едва заметно усмехнулся. – Вы…

Он осекся и повернулся на запад, в ту сторону, где синеву неба вспороли три белопенных полосы. Огромные карпентумы класса «Рубер» через мгновение оказались над упавшим турригером, распахнулись створки десантных люков, из них посыпались солдаты в тяжелой штурмовой броне.

Замерцали полусферы гравикомпенсаторов.

– Преторианцы? – спросил Энхо, разглядывая герб на борту ближайшего карпентума.

Голова огромной гривастой кошки – Вторая «Львиная» когорта.

– А ты кого ждал, спасателей? – Арвинд сердито оскалился.

Эру Венц хотел ответить, но в голове зашумело, ноги ослабли, и через миг все поглотила тьма.

* * *

Солнце Аркануса, голубоватое и маленькое, висит низко над горизонтом, и холмы, окружающие Антрум Ноктурна, отбрасывают длинные глубокие тени. Но в обычно пустующей комнате на самом верху главной башни тьме не место – лучи светила врываются через огромные окна, квадратами ложатся на стены.

Каждое украшает еле заметный, вплавленный в стекло герб – свернувшаяся в кольцо змея, что кусает собственный хвост, символ колеса памяти, ее бесконечного, бурного потока.

«Весна в этом году задерживается», – думает сестра Валерия, глядя на занесенный снегом сад, на протоптанные тропинки, на то, как одна из послушниц семенит к трапезной.

Валерия провела на Арканусе пятьдесят лет, и он стал ей второй родиной.

Сегодня они собираются здесь, девять Старших Сестер, охраняющих память, сходятся вместе впервые за несколько месяцев, ибо вести, пришедшие из столицы Империума, слишком важны.

Девять женщин, отказавшихся от женского в себе ради того, чтобы стать чем-то намного большим, чем просто человек.

– Свершилось то, что свершилось, – говорит сестра Езинда, маленькая и сморщенная, вот уже десятилетие исполняющая обязанности Домина Темплум и управляющая Антрум Ноктурна воистину железной, почти мужской рукой. – Нервейг пал, и его место занял молодой Вальгорн.

– И стоило ради этого отрывать нас от занятий? – бормочет круглолицая сестра Клейдор. – Сколько было правителей на нашей памяти, сколько их еще будет, и что нам за дело до того, чья задница полирует Мерцающий трон?

«Недовольна и даже не пытается этого скрыть, – отмечает про себя Валерия. – Понятно, пришлось в кои-то веки выйти из лабораторий, бросить любимые эксперименты. Ничего, сейчас тебе напомнят, кто ты есть…»

– Не совсем так, добрая сестра, – голос Езинды звучит так же мягко, как и ранее, и только очень хорошо и долго знающий ее человек, да и то не всякий, а очень наблюдательный, может понять, что Домина Темплум разгневана. – Мы – часть человечества и не можем жить вне его, мы – часть Империума и должны учитывать его интересы. Да, императоры не раз и не два обращались к нам за помощью, но что бы стало с Антрум Ноктурна в годы вторжения Грихайн, не встань легионы железной стеной на пути врага?

Валерия ежится, по спине ее бежит холодок – о да, они помнят, лучше всех помнят, как три столетия назад неведомо откуда явился враг, которого оказалось невозможно понять…

Непостижимыми остались его цели, его язык и способ мышления.

Ни одного пленного не удалось допросить, и это после войны длиной в четверть века! Грихайн уничтожили, вплоть до последней личинки, и в запале ликвидировали почти все, что они принесли с собой.

Да, в запасниках Антрум Ноктурна имеется кое-что, но слишком мало.

– Императоры, – ворчит сестра Лерд, старейшая из всех, более полутора сотен раз видевшая, как весна приходит на холмы Аркануса. – Сейчас их так не называют. Используют всякие хитрые титулы или вовсе именуют Божественной Плотью, ибо так почтительней, ишь ты…

– Мы зря тратим время, это все пустая болтовня, – говорит Валерия очень тихо. – Мы должны принять решение.

– Насчет чего? – Лерд, похожая на закутанную в алые ткани мумию, глядит на нее неодобрительно. – Нервейг мертв, его племянник ничуть не лучше того, кого он сверг, это все скоро поймут.

– Но есть еще кое-что, – произносит Езинда.

Да, Валерия не ошибается – главную новость Домина Темплум по обыкновению придерживает.

– Что-то важное? – с издевкой спрашивает Клейдор.

– Сама поймешь, – Езинда остается спокойной. – Эльтирия, фемина, смогла бежать. Более того, она попросила помощи у нас.

– Через Альенду? – интересуется Лерд.

– Нет, через одну из сестер суб фламмеум, – отвечает Домина Темплум.

Понятно, отчего Эльтирия не пошла к Альенде – та или в миссии, или во дворце, на виду, на ней всегда десятки глаз, и скрытно помочь кому-то сивилла, обитающая в непосредственной близости от Мерцающего трона, просто не может.

К тому же, после того как Нервейг два года назад изгнал из столицы прочих сестер, она осталась одна, в окружении лишь послушниц.

– И как же она ее нашла? – интересуется Валерия, чувствуя, как беспокойство трогает сердце мохнатой лапкой.

Любой крестьянин с полей Целлии или рабочий с шахт Фатума знает о сивиллах, выпускницах Антрум Ноктурна, что носят одежды красного цвета, а мудростью превосходят любого мужчину. Но мало кто ведает о том, что с Аркануса разъезжаются и эмиссары другого рода – обычные, ничем не примечательные на первый взгляд женщины.

Они ведут простую жизнь, не дают мудрых советов, не предсказывают будущее…

Но они существуют для той же цели, что и прочие сестры, охраняющие память, и всегда готовы выполнить приказ Старших Сестер.

– Боюсь, что этого мы никогда не узнаем. – Езинда вздыхает. – Фемина просит. Молит нас, чтобы мы помогли ей избегнуть гнева племянника и отомстить за мужа и детей.

– Месть? Что за гадкое слово, ишь ты, – ворчит Лерд.

– О ней речи и не идет, – замечает Домина Темплум. – Но вот помощь… Наших сил хватит, чтобы Вальгорн не смог найти Эльтирию, но вот нужна ли она нам?

– Проще выдать ее новому императору, чтобы заручиться его благодарностью, – быстро говорит Клейдор.

– Ты слишком много времени проводишь за своими занятиями, добрая сестра, – Езинда более не скрывает раздражения. – Ты умудрилась забыть, что правители не бывают благодарными, особенно хозяева Мерцающего престола!

Клейдор отшатывается, глаза ее загораются гневом, но только на миг, и она опускает голову.

– Оказывая помощь фемине Нервейга, мы поставим себя в опасное положение, – подает голос сестра Жинора, Домина Поэналис, в чьем ведении послушницы, их набор и обучение.

– Это верно, – говорит Валерия, – но зато у нас появится дополнительный козырь. Вдруг с Вальгорном что-то пойдет не так? Что мы вообще знаем о нем?

Все взгляды обращаются на Лерд, Домина Круор, в круг обязанностей которой входит знать все обо всех сколь-нибудь значимых людях Империума, об их предках, талантах и привычках.

– Взбалмошный юноша, испорченный варварским воспитанием, – говорит старуха задумчиво. – Дух Скола Анимус глубоко проник в его душу, и та отравлена бешеными страстями. Происходит из боковой ветви, единственный, кто уцелел в «дни гнева» двадцать лет назад.

Валерия слушает и думает, что да, племянник убитого императора вряд ли станет хорошим правителем – алмаз души и ума властителя, чтобы он засверкал всеми гранями, надо готовить с детства, воспитывать жестко и умело, а если отдать его в грязные лапы взыскующих «свободы духа»…

Получится не бриллиант, а инструмент для резки стекла.

– Благодарим тебя, добрая сестра, – говорит Езинда, когда Лерд замолкает. – Сложная ситуация.

– Может быть, нырнуть в нее? – нерешительно предлагает Жинора и смотрит на Валерию.

– Можно попытаться, хотя, учитывая, что здесь замешана Божественная Плоть, результат не гарантирован, – говорит та. – Рискнем, с позволения Домина Темплум и вашей помощью, сестры…

Будущего не существует, но умеющий видеть способен обращаться к таким глубинам человеческой памяти, где нет времени, и разглядывать эпизоды настоящего, недоступные обычному взору, – те, что уже сформировались, но еще не наступили, пока еще эфемерны, но представляют собой куда больше, чем вероятность.

Езинда кивает:

– Конечно. Жинора, Клейдор, помогите ей!

Все они обучены искусству ирунаре, но лучше всех им обязана владеть та из сестер, к имени которой добавляют звание Домина Каос – Валерия получила его давно, в тот год, когда Нервейг стал императором.

– Начинаем, – говорит она, когда названные Старшие Сестры придвигают свои кресла вплотную, так, чтобы получился треугольник и они могли взяться за руки.

Правой ладонью ощутить ободряющее касание Жиноры, левой – жесткое пожатие Клейдор…

Окунуться в тот мрак, что всегда живет внутри нас, но не поддаться ему…

Раствориться и стать его частью, подвижной и осознающей себя, свободной…

Валерия перестает слышать покашливание Лерд, чувствовать тепло солнечных лучей на щеке, тело ее словно исчезает, а рассудок всасывает клубящееся черное облако – та память, что лежит много глубже личных воспоминаний и простирается не только назад, но и вперед, – это выяснили много тысячелетий назад, когда люди и не помышляли о том, чтобы покинуть прародину.

Домина Каос словно открывает Сокровищницу, исполинскую, размером с целую галактику, заполненную образами, совокупностью человеческих деяний, невообразимо сложной, составленной из миллионов поступков, тысяч событийных потоков, пересекающихся и завихряющихся, сливающихся и расходящихся, могущественных и слабых…

Потерять себя и найти безумие здесь проще простого, но не зря она Старшая Сестра.

Нужно отыскать беспрестанно бурлящий котел событий, что соответствует Монтису, опоре Мерцающего престола, и разобраться в том, что творится там, какие силы будут воплощены в ближайшее время и какова роль Эльтирии, фемины Божественной Плоти.

С этим она справляется быстро, перед глазами Валерии мелькают картинки: огромный дворец, вспышки в черном небе, сражающиеся люди, кровь на клинках, раскрытые в крике рты… крутящиеся в пустоте серые птичьи перья, транснависы в космосе, взрывы ракет…

События, события, события…

Внезапно накатывает сильнейшая дрожь, и только сестры, державшие ее за руки, не позволяют Домина Каос потерять концентрацию.

Картинка сменяется… она видит потоки звезд, низвергающихся в бездну…

Черная воронка, засасывающая все… пелена, сквозь которую не прорваться… занавес из тысяч острых клинков… водовороты со всех сторон… пенящиеся волны, что ревут, подобно хищникам…

Валерия обнаруживает, что сидит в своем кресле, лицо ее мокрое от пота, а по мышцам гуляют судороги. Несколько судорожных вздохов, и она берет верх над вздумавшим бунтовать телом, а успокоив тело, занимается душой – ведь на самом деле это одно и то же.

Старшие Сестры спокойно ждут, и только когда Домина Каос выпускает руки помощниц, Езинда спрашивает:

– Ну, что скажешь?

– Ничего, – произнести это единственное слово сложнее, чем целую речь.

– Совсем ничего? – Черные брови на круглом лице Клейдор поднимаются.

– Там… – Валерия прикусывает губу: каждый умелец ирунаре описывает то, что видит, своими словами, приносит из глубин родовой, общечеловеческой памяти собственные образы, и порой бывает сложно, почти невозможно растолковать их другим, а тут еще и дополнительные сложности, связанные с объектом сегодняшнего «нырка». – Заслон, крышка…

– Божественная Плоть? – Езинда задумчиво гладит себя по седым волосам. – Нервейг? Кто-то еще?

– Одна из сестер? – начинает Жинора, но сама же машет рукой. – Нет, невероятно. Наверняка это император.

Ирунаре не позволяет видеть события, в которых участвуют существа, больше не принадлежащие к человеческому роду: сами сивиллы, Божественная Плоть, адепты отдельных школ самоизменения, распространенных на варварских планетах, «птенцы» давно уничтоженного Орлиного Гнезда…

Валерия откидывается на спинку стула и закрывает глаза – ее трясет, и дальнейший разговор не представляется интересным. Она чувствует себя странно, как никогда, и ей кажется, что там, в темной бездне, она столкнулась не с одним «непрозрачным» потоком событий, а с двумя.

Вот только что это значит, что?