Текст книги "Удар молнии"

Пришлось искать обходные пути.

Задняя дверь оказалась закрыта тоже, а вот неплотно прикрытое окошко на втором этаже меня заинтересовало. Похоже, что осматривавшие дом полицейские забыли о нем.

Перила крыльца выдержали мой вес с изумительной легкостью, а шедший вдоль стены уступчик оказался достаточно широким, чтобы по нему можно было двигаться неторопливыми шажками.

Перевалившись через подоконник, я прикрыл окно и перевел дыхание.

Несмотря на прохладную ночь, я вспотел, а сердце бултыхалось в груди, словно пытающаяся сорваться с крючка рыба. Глобально подпорченные утратой памяти нервы намекали, что надо бы вести более спокойный и законопослушный образ жизни.

В чем-то я был с ними согласен.

Включив фонарь, я обнаружил, что нахожусь в спальне. Кровать была аккуратно заправлена, а обстановка выглядела аскетической, как в одиночной камере.

Начать поиски можно было и отсюда.

Осложнялось все тем, что я не знал, что именно ищу. Мне подошло бы что угодно, способное пролить свет на личность Александра Мак-Нила и на то, почему он оказался на Земекисе.

Поэтому я перетряхнул кровать, заглянул в ящики столика и в стенной шкаф. Ничего интереснее вещей и пыли я там не нашел. Пришлось выйти в коридор.

Нарисованный светящейся краской контур расположился у самой двери. В стене и косяках остались маленькие проплавленные следы. Изучив их хорошенько, я вытащил собственный пистолет, аккумулятор которого зарядил в гостинице, и облегченно вздохнул.

Профессора убили явно не из него.

Хотя кто мог мне помешать избавиться от использованного оружия?

Отругав себя за паранойю, я продолжил осмотр. На втором этаже обнаружилась комната, отведенная под гардероб, и еще пара спален, таких заброшенных, что в них становилось грустно.

Лестница, ведущая на первый этаж, оказалась до ужаса скрипучей. Ступая по ней, я ощущал себя демоном, топчущим души грешников. Души стонали страстно и громогласно.

В прихожей не было ничего, кроме вешалки, стойки для ботинок и большого зеркала. На всякий случай я попытался заглянуть за него, но вделанное в стену зеркало взял бы разве что лом.

Пришлось продолжить обыск в других местах.

В гостиной мое внимание привлекли развешенные на стенах голографии. Большая часть из них изображала крупного светловолосого мужчину с усами, похожего скорее на борца, чем на профессора.

Облик Титуса Фробениуса не пробудил в моей душе никаких воспоминаний. Ни единой эмоции не возникло, пока я разглядывал погибшего хозяина особняка.

То ли я его не знал, то ли наше знакомство закончилось после первого выстрела.

Глава 2

В гостиной обнаружилось множество укромных местечек, и я возился тут долго. Потревожил покой вековой пыли под диваном, заглянул за все, за что можно было заглянуть, и даже попытался отвинтить головы ни в чем не повинным фарфоровым слоникам, мирно пасшимся на каминной полке.

Но либо здесь ничего ценного не было, либо все прибрала полиция.

Время от времени появлялись мысли о всяких хитрых устройствах вроде сканеров и анализаторов сравнительной плотности, с помощью которых проводится настоящий обыск, но я отодвигал их в сторону.

Единственным прибором, который имелся у меня, была голова.

Да и та изрядно попорченная.

Следующим объектом для изысканий стал кабинет. Когда-то он запирался на замок, но к нынешнему моменту от запора осталась дыра с оплавленными краями – кто-то открыл дверь предельно радикальным способом.

Внутри все выглядело так, словно на кабинет обрушился небольшой, но крайне зловредный ураган – перевернул все вверх дном, расколошматил хрупкие предметы и приборы. Под ногами хрустели осколки и обломки, на столе высился помятый корпус мощного вычислительного центра.

Тут что-то искали, причем в жуткой спешке.

Безо всякой надежды на успех я подошел к столу и принялся выдвигать ящики. В них было пусто, как в моей памяти, – хитрые полицейские, вместо того чтобы разбираться на месте, просто выгребли все и увезли.

Интересно, какими же исследованиями занимался профессор?

Задвинув ящик, я услышал, как к дому подъехал кар, на стену напротив окна упал синеватый отблеск.

«Вот дьявол», – подумал я, выглянув на улицу.

Двое полицейских топтались около управляющего блока защитного контура.

Неужели кто-то из соседей заметил мелькающий в окнах дома свет?

Кляня себя за неосторожность, я метнулся к двери. Если буду двигаться быстро, то смогу выбраться через окно второго этажа, пока они станут осматривать первый.

Нога предательским образом поехала на чем-то маленьком и скользком, я взмахнул рукой, пытаясь удержать равновесие. Попытка не увенчалась успехом, и я со звучным хрустом рухнул на стул – один из немногих целых предметов в комнате. Тот не выдержал подобного обращения и развалился.

Если до сего момента полицейские лишь подозревали, что в доме кто-то есть, то теперь я предоставил им неопровержимые доказательства. С улицы донеслись полные тревоги крики и топот.

Ругаясь про себя, я поднялся на четвереньки. Взгляд мой упал на валявшийся среди обломков стула обыкновенный диск для записей, из тех, что можно просмотреть даже универсатором.

Сам не знаю зачем я схватил его.

Полицейские, судя по всему, пока сражались с замком входной двери. Из моего врага он неожиданно превратился в союзника.

Сунув диск в карман, я побежал к лестнице. На одном дыхании добрался до спальни и выглянул в окно. Полицейский кар стоял у ворот, на крыше посверкивал синий маячок. Стражи порядка, судя по увлеченному сопению внизу, пытались вышибить дверь.

Для того чтобы поискать обходной путь, у патрульных не хватило мозгов.

Тем хуже для них!

Я открыл окно и перебрался на выступ. Учитывая грохот, поднятый полицейскими, я мог особенно и не таиться.

– Вон он! Вон он! Уходит! – завопили от ворот.

Вот проклятие! Зевак я и не заметил!

Снизу ударил мощный сноп света, вырвавший из тьмы мое вовсе не лучащееся добротой лицо и пистолет, который я успел вытащить. Наверное, полицейский сильно удивился, обнаружив, что я вооружен.

Стрелять я не хотел, но пришлось. Хлопок – и фонарик погас, разнесенный на части импульсом. Еще один – страж порядка упал на газон с дырой в плече. Третьим выстрелом я достал его коллегу, пытавшегося укрыться за углом дома, четвертым – вдребезги расколотил маячок на крыше машины.

Звон разлетавшихся осколков смешался с визгом разбегавшихся зевак.

Спрыгнув на землю, я повернулся к полицейскому. Тот, сидя на земле и шипя от боли, силился поднять оружие. Пришлось успокоить его хорошим ударом. Ретивый коп брякнулся ничком и обмяк.

Его коллега, получивший импульс в спину, лежал без сознания.

Убивать я никого не собирался – патрульные ни в чем не были виноваты, а кроме того, толком они меня не разглядели. Поэтому я ограничился тем, что наручниками приковал правую руку одного к правой же ноге другого и наоборот, а рации обоих раздавил каблуком.

Это даст мне небольшую, но все же отсрочку.

Выйдя через ворота, я огляделся. Вокруг было пусто и тихо – зеваки тряслись от страха под кроватями, а полицейские, если они узнали о нападении на коллег, еще не успели прибыть.

Сирен слышно не было.

Следовало убираться подальше. В голове всплыла не так давно изученная карта города – на запад идти смысла нет, оттуда, из центра Бураков-сити, по мою душу явятся, на восток и юг простираются те же Белые Холмы – шахматная доска из особняков, окруженных садами.

Множество мест, чтобы отсидеться и переждать, но только до утра. Утром каждое незнакомое лицо в районе, где все друг друга знают, вызовет нездоровый интерес, и это незнакомое лицо, скорее всего, попытаются сдать полиции.

Оставался север. Через пару сотен метров начинался парк, а за ним – промышленная зона. Место, где может спрятаться даже бронтозавр, вздумай он укрыться от любопытных глаз.

Чем быстрее я туда доберусь, тем лучше.

Оглядевшись еще раз, я побежал. Ночной воздух приятно холодил лицо.

* * *

Эта гостиница отличалась от вчерашней примерно так же, как одна звезда класса D от другой. Имелись та же душевая кабина, стереовизор и ложе, чуть более узкое, зато длинное.

Несмотря на то что номер я снял в четыре часа по местному времени, чувствовал я себя бодро. Вот уж не знаешь, где найдешь, а где потеряешь – длинная ночь Земекиса позволила не только совершить уголовно наказуемое деяние, но еще и выспаться после него.

Настало время ознакомиться с найденным у профессора диском.

Универсатор заскрипел, принимая во чрево крошечное вместилище записей. Считывание продолжалось необычно долго, и я уже подумал, что диск был поврежден, когда на него рухнуло мое жилистое тело. Но тут экран осветился. Добычей стал единственный файл, содержащий короткую, в строчку, запись: «Стоун, остров Миллена, хранилище банка «АБСТЕЛЬЦ», ячейка 2456810, код 2312890».

Интересно, что спрятал профессор в этой ячейке? Понятно, что какую-то ценность, но почему так далеко? Банк «АБСТЕЛЬЦ», принадлежащий негуманоидной цивилизации орроох’х, имел отделения и клиентов по всей Галактике. Его хозяева ухитрялись делать бизнес везде и находить общий язык со всеми, начиная людьми и заканчивая иссекайцами, самой древней, закрытой и загадочной звездной расой нашей части Галактики.

Какой смысл было тащиться на Стоун, планету на другом краю Смешанного сектора?

Судя по всему, какой-то был.

Вытащив диск из универсатора, я задумался. Мое прошлое, как и в тот момент, когда я очнулся в окружении трупов, оставалось тайной. Добавилось лишь вопросов, и часть из них звучала достаточно неприятно…

Кто я, наемный убийца? Что не поделил с громилами на заброшенном складе? И что стало причиной потери памяти? Память – не зажигалка, вывалившаяся из кармана, потерять ее трудно. Снаружи голова выглядела целой, последствий от введения психотропных веществ я не ощущал…

Под такой грудой вопросов можно было задохнуться.

Честно говоря, на Земекисе мне делать больше нечего. Но звездолеты летают сюда нечасто, так что улететь в Федерацию раньше чем через четыре дня я не смогу. Пока слетать на Стоун? Посмотреть, что лежит в банковской ячейке?

Вряд ли я успею сделать это за четыре дня.

Оставалось дохнуть со скуки в гостинице. Хотя почему в гостинице? Кто запрещает мне прогуляться, осмотреть город, купить что-нибудь или посидеть в ресторане? Идея пришлась мне по вкусу, и через полчаса я выходил из гостиницы, чистый, выбритый и в начищенных туфлях.

Бураков-сити строился так же, как большая часть старых колониальных столиц: исторический центр, вокруг него – деловые кварталы, утыканные небоскребами, а дальше – безбрежное и вонючее море трущоб.

Смотреть во второй и третьей части было нечего, и я отправился в центр.

На главной площади, как и положено, высился памятник основателю колонии, Николаю Буракову. Вид он имел, надо сказать, довольно ошеломленный. Этот капитан колонизаторского звездолета, каких много разлетелось из Федерации во времена смуты, двести лет назад, должно быть, перепутал навигационные карты или просто нырнул в подпространство наугад.

То, что космический корабль вынырнул у планеты, где можно было жить и где не оказалось агрессивных разумных существ, стало для него довольно приятным сюрпризом.

За статуей виднелся построенный из обломков того самого звездолета домик, когда-то бывший администрацией, а теперь сохраняемый как реликвия. Полюбовавшись на этот памятник архитектуры, имеющий довольно сомнительную эстетическую ценность, я отправился искать ресторан.

Есть хотелось все сильнее.

В исторической части движение транспорта было запрещено. Улицы заполняла пестрая толпа. Людей было больше всего, попадались хоррандцы и ургрельцы, мелькали корявые фигуры ктубху, один раз прокатился напоминавший колесо орроох’х. По ободу алмазами блестели многочисленные глаза.

Рестораны встречались во множестве, но по внешнему виду трудно было понять, что именно подают внутри – блюда для людей или тошнотворную стряпню, которую не оценит свинья, но с удовольствием употребит представитель Империи Остор, коренная раса которой произошла от существ, питающихся в основном падалью.

Так что я брел, пока не наткнулся на вывеску, которую можно встретить на любой из планет Федерации – алую букву «Х», окруженную клубами пара. «Хомос – самая большая сеть закусочных в Галактике», как вещала реклама.

Вот тут точно кормили людей.

Обрадованный, я ускорил шаг. За вывеской закусочной обнаружилась еще одна, несколько меньше и не такая яркая. Второй этаж занимал «мегадоктор Людвиг Ли, психиатр гуманоидного профиля».

Опа-па! Вот кто может вернуть мне память!

Я заколебался, не подняться ли мне сразу на второй этаж, но решил, что воспоминания могут подождать полчаса, пока я набью брюхо. В конце концов, от потери памяти еще никто не умирал, а вот от голода…

В закусочной было жарко, тесно и чадно, но это меня мало смутило. Пристроившись в конец очереди, я краем глаза заметил, что какой-то тип пялится на меня, словно котяра на валерьянку. Но одного взгляда в его сторону хватило, чтобы он отвернулся и удрал.

Набив живот, я решительно двинулся к лестнице, ведущей в обиталище психиатра гуманоидного профиля, но неожиданно для себя остановился на первой же ступеньке. В глубине души обнаружился внезапный страх – вдруг то, что я вспомню, окажется позорным или неприятным?

Подобное чувство испытываешь, расспрашивая друзей о последствиях вечеринки, окончание которой благополучно потерялось в алкогольном тумане…

Обругав себя за малодушие, я двинулся дальше. Как может человек, да и вообще любое разумное существо, жить без памяти? В определенной степени каждый из нас всего лишь сумма воспоминаний…

В приемной меня встретила ослепительно красивая секретарша. Блестели яркие синие глаза, красные губы, под одеянием угадывалась округлая фигура. Ее не портил желтоватый мех вместо волос на голове и слишком большие для человека клыки.

Из всех известных рас киолвуны походят на человека больше всего.

И больше всего его ненавидят. По крайней мере, те, кто живут в метрополии.

– Вам назначено? – мурлыкнула красавица, поглядывая на меня как на отбивную.

– Нет, – мужественно ответил я. – Сами мы не местные, только головой здесь повредились… платить будем федями…

– О! – Личико секретарши отразило мгновенную задумчивость, потом она кивнула: – Проходите, доктор сейчас свободен…

Людвиг Ли оказался крошечным, лысым и узкоглазым, напоминавшим ожившую и похудевшую статую Будды. Уставившись на меня с профессиональной ехидцей, он мягко вопросил:

– Что вас беспокоит, господин… э-э?..

– Мак-Лот, – непонятно зачем соврал я. – А беспокоит меня амнезия.

– И что именно вы забыли?

– Все, – честно сказал я, – о себе.

Лицо доктора отразило довольно высокую степень изумления.

Я поведал ему свою историю с того момента, как очнулся, за вычетом уголовно наказуемых деяний.

– Да, – сказал психиатр по окончании рассказа. – Первый раз сталкиваюсь с таким случаем… Пожалуйте-ка в кресло. Для начала проверим состояние вашего мозга.

Я взгромоздился в кресло, высокое и мягкое, и на голову мне нахлобучили шлем. Кожу защекотали сотни скрытых под ним контактов. Последующие минут десять доктор кружил около меня, как гриф вокруг издохшей коровы.

– Ну что? – поинтересовался я, когда он закончил созерцать мерцающий в воздухе виртуальный экран и повернулся ко мне. – Мозг на месте?

– На месте, – ответил Людвиг Ли, – только ведет себя довольно странно…

– И вы сможете вернуть мне память?

– Я могу… попробовать. – Уверенности на лице психиатра было не больше, чем честности в душе шулера. – Но полной гарантии не дам.

– Ладно, чего там, – я махнул рукой, – не выгорит, так и ладно, а получится – здорово. Неловко как-то жить без воспоминаний…

Из-за стены, из приемной, донесся гулкий удар, потом негромкий взвизг.

– Что там такое? – удивленно повернул голову доктор.

Я сорвал шлем, рука сама нырнула под мышку, к пистолету.

Дверь распахнулась с грохотом. В кабинет, размахивая оружием, ворвались трое громил – два человека и хоррандец, похожий на очень толстого динозавра из мультика.

На злого и зубастого динозавра.

– Лежать! – гаркнул один из людей, но я и не подумал выполнять столь дурацкий приказ.

Вместо этого я выстрелил. Импульсный пистолет мало распространен только из-за дороговизны, а так это оружие страшное. Импульс угодил крикливому типу в грудь и проделал в ней здоровенную дыру. Раздался треск, в стороны полетели кровавые ошметки.

Доктор Людвиг вскрикнул и упал в обморок. Так-то лучше, лежа он не попадет под случайный выстрел.

Воздух вокруг меня зашипел, полосуемый излучателями. Уцелевший человек и хоррандец, несмотря на гибель соратника, палили осторожно, и у меня возникли подозрения, что я нужен им живым.

Что же, они мне живыми нужны не были.

Луч прошел рядом с плечом, ухо обожгла боль. Ответный выстрел перебил хоррандцу конечность. Тот рухнул на пол, голося и круша мебель толстым зеленым хвостищем.

На лице последнего из громил отразился страх. Беспорядочно стреляя и попадая большей частью в стены, бандит кинулся к двери. Я пальнул в него, но промазал.

– И чего вам, ребята, от меня надо? – сказал я с досадой, оглядывая трупы. Они не сильно отличались от тех, которые я обнаружил вокруг себя позавчера.

Убитый человек был в рубашке с короткими рукавами. На поросшем рыжим волосом предплечье я заметил небольшую татуировку – трех змей, соединенных хвостами во что-то вроде свастики. Тела их изгибались, а из разверстых пастей торчали неправдоподобно большие зубы.

Имей такие живая змея, она бы умерла, простудив кишки.

На лапе хоррандца, болевым шоком отправленного в бессознательное состояние, рисунок имелся тоже. Похоже было, что его просто выжгли на прочных чешуйках. Что обозначал этот знак, я не имел представления. Принадлежность к какой-то преступной группировке? Вполне возможно. Но вот к какой? И как я перебежал им дорогу?

Забрав оба излучателя, я заторопился к выходу. Увы, но сеанс психотерапии пришлось отложить. Скоро тут появится полиция, а беседовать с ней я опять не имел никакого желания.

Секретарша возлежала в кресле в настолько живописной позе, что любой благородный герой тут же кинулся бы приводить ее в чувство. Но я не ощущал себя благородным героем и поэтому равнодушно прошел мимо.

Скоро тут будет не продохнуть от желающих оказать помощь.

Выходить тем же путем, каким пришел сюда, я не рискнул. Наверняка там уже толпятся любопытные, которые запомнят мою физиономию и с удовольствием опишут ее полицейским.

К счастью, в здании нашелся черный ход. Он оказался заколочен досками, но хороший удар плечом решил эту проблему. Отряхнувшись от пыли, я зашагал прочь с беззаботным видом обыкновенного прохожего.

Пострадавшее ухо дергала боль.

Пройдя дворами, я вышел на широкий проспект. На другой стороне рядком стояли офисные здания. Мое внимание привлекла вывеска «Швейцарских Объединенных Банков».

«Как кстати, – решил я. – Вот и место, где можно добыть наличные».

Идентификационная карточка очень удобна как средство оплаты, но только в том случае, если вы в ладах с законом и теми, кто его охраняет. В обратной ситуации она запросто может вас выдать.

– Сколько хотите снять? – спросил меня клерк, взиравший из-за бронированного стекла, как ящерица из террариума.

– Тысячу, – подумав, ответил я. – Половину местной валютой, половину федеральными…

Спустя пять минут я стал гордым владельцем пачки новеньких хрустящих банкнот. На деньгах местного производства оказался изображен тот же Бураков, уныло взиравший с постамента.

Налюбовавшись его профилем, я сунул наличность в карман и вышел из банка.

И покатился по ступенькам, уходя от выстрела. На обочине стоял темно-синий микроавтобус, из окон которого торчало такое количество стволов, что впору было задуматься о спрятавшейся внутри роте штурмовой пехоты.

И все они палили по мне. В этот раз – на поражение.

Перекатываясь в сторону, я разглядел рядом с водителем типа, ушедшего от меня в приемной психиатра. На лице его застыл кровожадный оскал, а палец без устали давил на сенсор излучателя.

Смелые эти гады! Не боятся стрелять на улице средь бела дня!

Стреляют, правда, отвратительно.

Спасло меня то, что лестница, ведущая к дверям банка, была довольно высокой. Докатившись до ее края, я брякнулся с полутораметровой высоты. Теперь излучатели полосовали воздух гораздо выше, но мои ребра хрустнули, не выразив восторга по поводу соприкосновения с тротуаром.

«Ну, сейчас я вам задам!» – Я высунулся из-за лестницы и выстрелил.

Точно посланный импульс угодил в энергетическую установку, микроавтобус подбросило, синий корпус охватило пламя. Изнутри донеслись вопли, полные боли.

Да, ребята, те из вас, кто выживет, усвоят хороший урок – в машине во время перестрелки лучше не прятаться. Разве только в том случае, если она бронированная.

Из горящего с треском и гулом микроавтобуса выскакивали охваченные пламенем фигуры, похожие на пьяных духов огня. Они шатались и поспешно падали на землю. Можно было перестрелять всех до единого, но я решил не тратить на это времени.

Фасад банка несколько пострадал, роскошные двери, из-за которых пугливо выглядывал охранник, украсились оплавленными дырками. Я искренне понадеялся, что у «Швейцарских Объединенных Банков» найдутся деньги на ремонт, и заторопился прочь.

Да, сегодня я один обеспечиваю головную боль полиции Бураков-сити! Только и делаю, что отстреливаюсь и убегаю! Интересно, у меня всегда такая насыщенная жизнь или только в последние два дня?

Немногим позже взяв такси, я специально проехал мимо здания «Швейцарских Объединенных Банков». Микроавтобус продолжал гореть, вокруг валявшихся на тротуаре бандюг толпились люди.

Чтобы добраться до гостиницы, я сменил три машины. Все таксисты смотрели на наличные деньги с изумлением и откровенной жадностью. Понятное дело, такие приятные сюрпризы случаются нечасто.

В гостиницу я вошел несколько помятый, усталый, но в хорошем расположении духа. Выставив на двери надпись «Не беспокоить», я прошел к зеркалу и осмотрел ухо. Ничего страшного не случилось – луч задел самый краешек, оставив узкий порез с обожженными краями.

Заживет как на собаке. Попади мне кто в ухо из импульсного пистолета, его бы, то есть ухо, просто оторвало.

Заказав ужин в номер, я принял душ и улегся на кровать. Включенный стереовизор оказался настроен на канал новостей. Переключать я не стал и прослушал репортаж о том, что на Малом Южном континенте планеты начато освоение урановых месторождений.

Рассказ о трудовых буднях Земекиса сменился криминальной хроникой. Для начала мне продемонстрировали покореженный фасад «Швейцарских Объединенных Банков» и закопченный остов микроавтобуса рядом с ним.

Обгорелых громил загружали в фургончик «Скорой помощи», а взволнованная репортерша болтала что-то насчет мафиозных разборок, жертвами которых все чаще становятся мирные жители.

Для примера продемонстрировали кабинет доктора Людвига Ли, выглядевший несколько разгромленным, а также самого доктора, ошеломленно моргавшего узкими глазенками.

Я мог собой гордиться – два моих деяния попали в новости!

Но следующий же кадр заставил меня подавиться собственной гордостью и судорожно сглотнуть.

Лицо, заполнившее экран, было снято нечетко и немного сбоку.

Но все же оно принадлежало мне.

Снизу его украшала надпись: «Полиции нужна помощь!»

Я поспешно добавил громкости. Из текста следовало, что изображенный на экране человек, вероятнее всего, является убийцей профессора Титуса Фробениуса. Его видели в доме на Абрикосовой улице дважды, в день убийства, то есть позавчера, и сегодня ночью.

Ну, позавчера ладно, выходит, что я там все же был. А вот ночью-то меня кто видел? И откуда снимок?

И тут же я отругал себя за тупость. Полиция, вне всякого сомнения, поставила в доме камеры. И я, как последний идиот, даже не удосужился проверить их наличие!

Потому и изображение не совсем качественное, сделанное в темноте.

В дверь постучали.

– Войдите! – крикнул я и выключил стереовизор.

– Ваш ужин, – вместе с громыхающей тележкой явился гостиничный служащий.

– Оставьте, – велел я, а как только он вышел, принялся переодеваться.

Насколько я помнил, небольшой стереовизор стоял у администратора на стойке, и тот в него таращился всякую свободную минуту.

Шанс на то, что он меня не узнал, имелся, но не очень большой.

Костюм-трансформер послушно превратился в неприметный рабочий комбинезон. В нем я вряд ли сойду за постояльца, скорее за подсобного рабочего. Туфли остались теми же, но по ним меня вряд ли будут искать.

С улицы донесся визг покрышек.

Я выглянул в окно. Из остановившегося кара, длинного, как сосиска, стремительно выскакивали мужчины в черных костюмах. За первой машиной тормозила вторая. Явились по мою душу! Администратор все-таки смотрел новости!

Ухватив с тарелки кусок хлеба и жуя на ходу – эх, жаль, не удалось поесть, – я выбрался в коридор. Тут, к счастью, никого не было, тускло горели лампы под потолком.

К лифтам я соваться не стал, а пошел к задней лестнице, предназначенной для прислуги. Воровато оглянувшись, захватил стоявшую у одного из номеров швабру и водрузил ее на плечо.

По лестнице я шагал, беззаботно насвистывая. Встретившаяся между третьим и вторым этажами горничная поглядела на меня удивленно, но ничего не сказала. Я кивнул и протопал мимо.

Но как я ни спешил, служебный выход успели перекрыть. В дверном проеме, мило беседуя, стояли тип из службы безопасности гостиницы и один из гостей в черном костюме. При моем появлении они дружно выхватили оружие.

– Эй, что такое? – сказал я испуганным голосом, не прекращая идти. – Вы что?

– Выходить из гостиницы запрещено, – сказал охранник. – Ловят кого-то…

– Ну вот, а у меня работа. – Я сделал еще шаг.

Лампочка под потолком была настолько тусклой, что рахитичный светляк справился бы с ее обязанностями куда лучше. Благодаря этому мою преступную физиономию узнали только в последний момент, когда я подошел вплотную.

Обладатель черного костюма побледнел, и ручка швабры с грохотом заехала ему в лоб.

– Как? – Охранник попытался отшатнуться, но получил тычок под ложечку. Захлебываясь слюнями, упал на колени, а оглушил я его кулаком с зажатым в нем пистолетом.

Два тела остались лежать на полу.

– Вот так, – сказал я.

Еще одно уголовно наказуемое деяние в довольно длинный список. Если правосудие Земекиса доберется до моей скромной персоны, то процесс получится интересным, а наказание – суровым. Хорошо, если дадут лет триста заключения или век каторги. А то ведь могут отправить на электрический стул или на виселицу.

Нравы у них тут, в Смешанном секторе, простые до неприличия.

Не выпуская из рук швабру, я выбрался в задний двор гостиницы. Выход из него был только один – на улицу, где у главного входа расположились машины полицейских. Но невысокий забор не стал препятствием. С надсадным кряхтеньем я перебрался через него и занялся тем, к чему привык за последние дни, – обратился в бегство.

Бегущий человек не вызывает подозрений в одном случае – если он в спортивном костюме. С этим сложностей не возникло, и вскоре я трусил вдоль улицы, изображая совершающего пробежку горожанина.

План Бураков-сити я изучал тщательно, так что целенаправленно двигался к Центральному парку – большому куску нетронутой природы Земекиса в окружении жилых кварталов. Вряд ли обитающие там эндемичные растения и животные смотрят новости.

Добрался я до парка, когда стемнело. Его окружала довольно высокая изгородь из металлической сетки. Пройдя вдоль нее полсотни метров, я обнаружил запертую на замок калитку. Ее пришлось слегка поломать.

Фонарик из универсатора вышел слабенький, так что в угрюмые заросли, откуда доносились пронзительные вопли какой-то живности, я лез почти на ощупь. Над ухом что-то заверещало, темная тень скользнула над самой головой. С ужасом я понял, что едва самым позорным образом не испачкал штаны.

Луч света выхватил из темноты короткое чешуйчатое тело. Похожая на похудевшую свинью тварь разинула пасть и негостеприимно зашипела.

– Ухожу-ухожу, – сообщил я, оглядываясь в поисках путей отступления.

Спустя пять минут добрался до поваленного дерева, на него и уселся.

Вокруг вопили, прыгали, летали и ползали сотни тварей, среди которых наверняка имелись хищные и опасные. Но в этот момент подобная компания была для меня приятнее, чем общество разумных существ.

Выключив фонарик, я принялся размышлять. Во-первых, за мной охотится местная полиция, которая, после того как я повредил организмы нескольким ее представителям, будет работать с удвоенной яростью.

Это довольно плохо.

Во-вторых, меня за что-то невзлюбили кровожадные типы, имеющие на руке татуировку из трех змей, явно знак какой-то преступной организации. Это еще хуже.

И те и другие знают, как я выгляжу, но до сих пор, похоже, не выяснили мое имя. До отлета с Земекиса остается трое с половиной суток. Для того чтобы не стать трупом до окончания этого срока, у меня есть около тысячи федей наличными, импульсный пистолет и два излучателя.

Плюс голова на плечах, наполовину пустая.

Честно говоря, не густо. Единственный шанс уцелеть – сменить внешность.

* * *

Угнать кар на самом деле не так сложно. Главная проблема – не попасть потом в лапы легавых. На развитых планетах, где спутников в небе больше, чем звезд, любое средство транспорта, которое пытается вскрыть чужак, само сообщает о нападении в ближайший полицейский участок. Через пятнадцать минут незадачливый вор, не успевший как следует покататься, оказывается в лапах стражей закона.

На Земекисе все обстоит не так плохо, хотя средство передвижения без сигнализации найти достаточно трудно. По крайней мере, в столице.

Я это выяснил, выбравшись из парка после непродолжительного сна. До утра благодаря длительности местных суток оставалось достаточно времени, а за часы, проведенные в парке, меня никто не съел и даже на зуб не попробовал, так что я пребывал в неплохом настроении.

Перебравшись через дорогу, я углубился в жилой район. Шел дворами, снижая риск попасться на глаза какому-нибудь патрулю. Звезд видно не было, их скрывали облака, время от времени начинал капать дождь. Я двигался перебежками, из тени в тень. Благодаря тому, что уличные фонари стояли не так часто, это оказалось несложно.

Машины попадались нередко, но большей частью – в огороженных двориках. Ухитрись я побороть сигнализацию, пришлось бы еще иметь дело с воротами. На такой дополнительный риск идти не хотелось.

На один кар, доступный почти как общественный транспорт, я некоторое время облизывался, но все же пошел дальше. Слишком заметная модель – роскошный «Галактик» пурпурного цвета. Вряд ли таких на Земекисе много.