Текст книги "Вторжение Химеры"

СЫН ЗЕМЛИ 6

Звонок застал Роберта в ванной.

Он жил у Сашки третий день. Отъедался, отсыпался, читал книги. Батченко уходил рано утром, приползал ближе к ночи, уставший, как раб с галеры, так что ни о каких посиделках речи не шло.

Еще позавчера они решили собрать всех друзей, кто еще оставался во Владивостоке, в воскресенье, единственный сохранившийся выходной, и на этом успокоились.

Вчера Роберт сходил в районное отделение полиции, где его зарегистрировали в качестве «временно проживающего», а усатый лейтенант, оформлявший документы, вполголоса предупредил, что «во имя Единого, не рыпайся, парень, а то сейчас время такое, сам понимаешь», и многозначительно подмигнул.

Роберт покорно кивнул и отправился восвояси.

Сегодня проснулся рано и только успел включить душ, как оставленный в комнате телефон разразился громкой, негодующей трелью.

– Это еще кто, сомий хвост? – пробурчал Роберт и поплелся в комнату.

Номер оказался незнакомый.

– Да? – поинтересовался Роберт, установив соединение.

– Добрый день. – Голос из телефона раздался женский, молодой и приятный. – Это господин Кузнецов?

– Гм, да, – несколько оторопело ответил Роберт.

За время войны успел привыкнуть, что его именуют не иначе как «рядовой».

– Вас беспокоит Ангелина Дворцова, – женщина заговорила быстрее, точно опасалась, что собеседник положит трубку, – я преподаю историю в школе. Мой отец работает вместе с Александром Батченко, а тот рассказал, что вы прямо с войны…

– Ну да. – Роберт начал догадываться, чего именно от него хотят.

– По моей просьбе отец спросил у Александра ваш телефон. Не могли бы вы прийти к нам в школу и рассказать о том, как сражались с форсерами? Детям это может быть интересно, да и полезно.

Роберт заколебался: идти куда-то не хотелось, тем более выступать, пусть даже перед детьми.

– Пожалуйста. – Голос Ангелины звучал очень приятно.

– Ладно. – Роберт сдался. – Когда нужно подойти?

– Сегодня в тринадцать ноль-ноль у нас запланирован урок патриотизма, – обрадовалась учительница, – если бы вы смогли подъехать, было бы просто замечательно.

– А где ваша школа находится?

Он записал адрес, попрощался с Ангелиной и подумал о том, что придется не только вымыться, а еще уничтожить наросшую за последнее время щетину и зайти в магазин за каким-нибудь лосьоном.

Герой войны не может выглядеть небритым и плохо пахнуть.

* * *

Ангелина встретила его у входа в школу, как они и договаривались. Глаза у нее оказались голубыми, волосы светлыми, фигура хрупкой, но рукопожатие неожиданно крепким.

– Еще раз здравствуйте, – сказала девушка. – Пойдемте. Дети ждут.

– А я и не знаю, о чем с ними говорить, – сказал Роберт.

– Я это предвидела, – Ангелина улыбнулась, – и поэтому велела им приготовить вопросы. Начнете с ответа на них, а дальше – как получится.

Они прошли мимо охранника, пожилого, но еще крепкого, тот посмотрел на военную форму с уважением. Миновали стенд, украшенный портретами учителей и небольшим плакатом «Мать-Земля зовет!».

При взгляде на него Роберт ощутил тошноту.

Внутри школы было прохладно и тихо, лишь из спортивного зала доносились азартные вопли.

– Старшеклассники на трудотработке, – пояснила Ангелина. – Два раза в неделю у них смены на заводе. Младших уже отпустили, остались только средние классы. А вот и наш, заходите…

Роберт ощутил, как сильно забилось сердце, перешагнул порог. Гомон стих, шесть десятков восторженных глаз обратились в сторону двери.

– Привет… – сказал он, чувствуя, как краснеет.

– Здравствуйте, – покосившись на учительницу, нестройно ответили школьники.

Им было на первый взгляд лет двенадцать-тринадцать, и в темно-синей школьной форме они выглядели похожими, точно близнецы.

– Садитесь, Роберт эээ… – Ангелина показала на стул, установленный рядом с передней партой.

– Зовите по имени. – Он сел. – Ну что, так и будете меня разглядывать, словно чудо морское с Аквиума?

Раздались смешки, а рыжая веснушчатая девочка, по виду – типичная отличница, неистово затрясла рукой.

– Спрашивай, Анна, – кивнула Ангелина, занимая место за учительским пультом.

– Гордитесь ли вы тем, что вам выпала честь с оружием в руках защищать нашу Землю? – на одном дыхании выпалила девочка.

Вопрос был из тех, что готовят с помощью учителей и задают в первую очередь, чтобы произвести впечатление на гостя.

– Как сказать, – хмыкнул Роберт. – Пока особенно гордиться нечем, ведь форсеры продолжают угрожать Земле.

– А сколько врагов вы убили? – поинтересовался толстый мальчик, сидящий у окна.

– Не считал, – ответил Роберт, думая о том, что войны начинают не взрослые, а живущие внутри их любопытные и жестокие дети, которым интересно, сколько трупов получится, если затеять небольшую свару. – В бою как-то не до того. Там делаешь все, чтобы не погибнуть самому и выполнить боевую задачу, и не думаешь о том, чья пуля свалила того или иного врага – твоя или товарища.

– А форсеры, они страшные? – Еще один мальчик, тощий и лохматый, как одуванчик, нетерпеливо заерзал.

– Да. Особенно когда сталкиваешься с ними в первый раз. А вообще они очень похожи на нас. Ведь их предки были людьми.

Ангелина напряженно улыбнулась, хотела что-то сказать, но ее опередили.

– Да? – захлопала ресницами белобрысая девочка. – А по телевизору говорят, что они кровожадные уроды, только и мечтающие, как уничтожить нас всех и взорвать Землю.

Роберт вспомнил Марту, ее сородичей, по их мнению, отчаянно сражающихся за свободу, бьющихся за собственные, пусть и не совсем людские идеалы. Обвел взглядом сидящих перед ним детей. Мысль, что они и миллионы их сверстников могут вырасти в убеждении, что обитатели Сложных Миров – тупые злобные монстры из комиксов, заставила его нахмуриться.

Роберт посмотрел на Ангелину, словно прося прощения, и заговорил:

– На самом деле это не так. Они верят в эволюцию, в то, что они более совершенные существа, чем мы, надеются в результате этой войны освободиться от господства земных властей и…

Он рассказывал о том, что на самом деле форсеры – люди, измененные для того, чтобы выжить в жутких условиях Сложных Миров, что об уничтожении Земли они даже не думают, что на войне проявляют жестокость обе стороны.

Дети слушали, некоторые с открытыми ртами, глаза их блестели. Роберт видел, что им интересно, но понимал, что завтра или послезавтра услышанная сегодня правда задохнется под тоннами вранья, изливаемого через телевидение, глобальную сеть и прочие информационные каналы…

Даже взрослый поверит в ложь, если ее повторяют постоянно, да еще и со ссылкой на официальные источники.

Что же говорить о детях?

– Э, спасибо, – проговорила Ангелина, когда Роберт замолчал. – Дети, у кого-нибудь еще есть вопросы?

Рыжая девочка дернулась поднять руку, но под строгим взглядом учительницы послушно замерла.

– Тогда что нужно сказать нашему гостю?

– Спасибо! – Это прозвучало куда более дружно, чем приветствие в самом начале встречи.

– Не за что, – ответил Роберт и вместе с Ангелиной вышел в коридор.

– Благодарю. – Девушка нервно улыбнулась. – Хотя у вас получился отличный рассказ о войне, но никак не урок патриотизма.

– Извините, если чего не так. – Он улыбнулся, развел руками. – Готов загладить вину в любое удобное для вас время.

Щеки Ангелины чуть заметно порозовели.

– Завтра воскресенье, – сказала она. – Позвоните мне после полудня. Надеюсь, что я буду свободна.

– Хорошо. – Роберт кивнул и зашагал к выходу из школы.

Он чувствовал, что девушка смотрит вслед, и это было приятно.

* * *

Они с Ангелиной договорились встретиться в три часа у развлекательного центра «Вулкан», расположенного на Морском проспекте.

По воскресеньям центр работал, хотя и не с таким размахом, как в мирные времена.

Посиделки назначили на вечер, так что Роберт надеялся успеть вернуться к Сашке до того, как начнут собираться немногочисленные школьные друзья, все еще остающиеся во Владивостоке.

Он выбрался из метро за десять минут до назначенного срока и неспешно зашагал в сторону развлекательного центра. Когда рядом, въехав на тротуар, остановился черный кар, глянул на него и удивленно нахмурился.

Вылезающие из машины люди в серых костюмах выглядели одинаковыми и даже двигались сходным образом – мягко, крадучись.

– Господин Кузнецов? – спросил один из них, тот, что повыше, с белыми, словно обесцвеченными бровями.

В сочетании с обычными русыми волосами это смотрелось дико.

– Да, – ответил Роберт. – Что угодно?

– Побеседовать с вами, всего лишь побеседовать. – Белобровый улыбнулся, а его напарник отогнул лацкан пиджака, на солнечном свету блеснул небольшой значок – собачья голова с оскаленной пастью.

Этот символ Роберт видел впервые, но об особом армейском корпусе «Иван Грозный», занимающемся контрразведкой, слышал.

– Здесь? – спросил он, облизывая пересохшие губы.

– Зачем? – удивился белобровый. – Проедем к нам. Забирайтесь в машину и отключите телефон, пожалуйста.

Садясь в кар, Роберт поглядел в сторону развлекательного центра и столкнулся взглядом с Ангелиной.

Девушка стояла, сжав кулачки, и на лице ее было написано отчаяние.

Роберт хотел ободряюще улыбнуться, но дверца с клацаньем опустилась, и тонированный стеклопластик отрезал его от окружающего мира. Белобровый сел на переднее сиденье, второй контрразведчик – рядом с задержанным, и кар бесшумно двинулся с места.

Куда его везут, Роберт видеть не мог, но ехали они недолго.

– Прошу, выходите, – сказал белобровый, когда мотор затих. – Прогуляемся до моего кабинета.

Выйдя наружу, Роберт обнаружил, что машина стоит в просторном, наполовину пустом гараже.

– За мной, – сказал один из контрразведчиков, и они зашагали к ближайшей стене, где виднелась дверь.

В обнаружившемся за ней тесном лифте поднялись на несколько этажей, а потом длинным коридором прошли в комнату, меньше всего похожую на кабинет.

Голые стены, никаких окон, яркий осветительный блок на потолке, стол, два стула около него – это очень напоминало комнату для допросов, как их показывают в исторических фильмах.

Роберт и не думал, что такие существуют на Земле.

– Садитесь, – проговорил белобровый, указывая на один из стульев. – Я – майор Застроев, а это – капитан Одиноков.

– Очень приятно, – пробормотал Роберт, усаживаясь.

Капитан остался стоять у двери, а майор расположился напротив, вытащил из внутреннего кармана массивный серебряный портсигар все с той же собачьей головой на крышке.

– Курите? – спросил он. – Нет? Ну а я закурю… Расслаблюсь немного перед работой.

Роберту в этот момент больше всего хотелось узнать, в чем именно эта «работа» будет заключаться, но он удерживал себя, понимая, что, начав спрашивать, выдаст свой страх.

Застроев вытащил сигару, приложил ее к черному кружку прикуривателя на боку портсигара, по комнате поплыл запах табака.

– Вы должны быть благодарны, – сказал майор, с видимым удовольствием затягиваясь, и выпустил струю дыма к потолку.

– За что? – Роберт нервно сглотнул.

– Обычно делами, подобными вашему, занимаются офицеры рангом много ниже, а уж они-то не станут разбираться, кто перед ними. – Застроев улыбнулся, как сытый кот, решивший поиграть с мышью.

– А что у меня за дело? – собрав всю твердость в кулак, спросил Роберт.

– О, ха-ха. – Майор многозначительно помахал сигарой. – Вас, рядовой, обвиняют в распространении панических слухов и ложной информации. И не прибудь вы к нам из действующей армии, мы бы с вами разговаривали по-другому…

Сердце застучало чаще, в ушах зашумело, а мысли в голове принялись тесниться и толкаться, как волны во время шторма: «В распространении слухов? Под этим понимается то, что я рассказал детям правду о войне? И кто меня заложил? Неужели Ангелина?»

От такого предположения Роберту стало нехорошо.

– Вы не хотите знать, кто именно сообщил нам о ваших предосудительных поступках? – Застроев больше не улыбался, его маленькие светлые глаза смотрели пристально, а сигара еле тлела.

– Нет. И никаких предосудительных поступков я не совершал.

Майор вздохнул, картинно возвел глаза к потолку. Оставшийся у двери капитан переступил с ноги на ногу.

– Как сложно с вами, фронтовиками, – Застроев потушил сигару прямо о столешницу, и на той не осталось даже следа, – особенно с теми, кто воюет с самого начала конфликта. Все вы такие гордые и правильные…

Он кивнул, Роберт услышал за спиной шаги, попытался обернуться, но мощный удар обрушился на затылок, перед глазами помутилось. Когда очухался, обнаружил, что голова трещит, руки заведены за спину и скованы, а сам лежит лицом на поверхности стола.

– Посмотри на меня, рядовой, – проговорил майор равнодушно. – Видит Единый и все Святые его, мне это не доставляет никакого удовольствия.

– Как же… – Роберт поднял голову, поморщился от боли в разбитой губе, – пока другие льют кровь на передовой, вы тут вволю тешитесь, людей мучая.

– Вот в этом ты не прав! – Лицо Застроева перекосило, в голосе появился гнев. – Мы верой и правдой служим диктатору! Перед лицом врага человечество должно стать единым, мощным организмом, лишенным слабых мест! Должно поверить в то, что эта война справедлива! Иначе нас просто уничтожат!

Роберт молчал, голова гудела, в затылке пульсировала боль.

– Задача нашего корпуса в том, чтобы лечить болезни этого организма, – майор несколько успокоился, – искоренять предательство и саботаж, все, что идет на пользу явившемуся из Сложных Миров врагу…

– Лечить? Ложью и болью? Обманывая людей и уничтожая тех, кто на миллиметр отклонился от правил?

– А что делать? – Застроев развел руками. – Но этот спор бесполезен, сюда тебя позвали не для прений. Запомни раз и навсегда: форсеры – это исчадие зла, подлые, бесчестные и жестокие. Они достойны только уничтожения. Наши солдаты – образец героизма и добродетели, отваги и мужества. Ты можешь иметь по этому поводу иное мнение, но лучше держи его при себе.

– А если не стану?

– Тогда пеняй на себя. – Майор почесал одну из бровей. – Никакие заслуги перед Землей не спасут тебя. Понял?

Роберт промолчал, отвернулся.

– Не слышу ответа. Или нужно применить иные… – Застроев покосился в сторону напарника, – средства убеждения?

– Я понял.

– Вот и славно. – Майор вновь заулыбался. – Сейчас капитан снимет с вас наручники и отвезет туда, где мы вас взяли. И я искренне надеюсь, что мы никогда больше не увидимся.

– Я тоже.

Роберт ощутил, как теплые пальцы прикоснулись к запястьям, услышал щелчок разомкнувшегося замка. К занемевшим рукам прилила кровь, в кистях закололо и защекотало.

– Пойдем. – Голос у капитана Одинокова оказался неожиданно мягким. – Я покажу, где умыться.

– Да. – Роберт помедлил мгновение, а затем встал и зашагал к двери.

В сторону все еще скалящегося Застроева он старался не смотреть.

* * *

– Ты где был? – На лице шагнувшего в прихожую Батченко удивление мешалось с гневом. – Мы уже по первой выпили, мужики ворчат – как так, где главный герой, ради которого и собрались…

Он осекся, уловил что-то в лице старого друга.

– В гостях, – неохотно ответил Роберт, – да в таких, что не хочешь, а пойдешь и останешься…

Капитан Одиноков высадил его около «Вулкана» два часа назад. Роберт проследил, как удаляется принадлежащая контрразведчикам машина, глянул в сторону метро и решительно направился к ближайшему бару.

Взял там сто пятьдесят водки и одним махом опрокинул в себя, не обратив внимания на мерзкий вкус. Сжевал несколько оливок, а следующий час просидел неподвижно, глядя в стену и не видя ее.

На сердце было погано, терзал вопрос, кто оказался настолько труслив или мерзок, что позвонил в контрразведку: Сашка, друг детства, с которым вместе хулиганили и получали нагоняи? Ангелина, почти случайная знакомая? Тот старик в автобусе или кто-то еще, затаивший злобу на бывшего полицейского?

– А мы тебе звонили-звонили, – несколько растерянно проговорил Батченко, и Роберт с облегчением понял – не он.

Не может тот, кто улыбается вот так, сдать друга.

Только в этот момент вспомнил, что телефон выключил и снял, оказавшись в каре майора Застроева.

– Сомий хвост… – сказал Роберт. – Сейчас.

Нащупал в кармане крошечный приборчик, слегка сдавил его в нужном месте, и телефон завибрировал, извещая хозяина о том, что ему неоднократно звонили за последний час.

– Ты давай, заходи, а я пока еще по одной налью. – Сашка развернулся и утопал в комнату, откуда донеслись полные одновременно негодования и радости возгласы.

Повешенный на ухо телефон запищал, предупреждая, что сейчас выдаст голосовое сообщение. Роберт не успел его остановить и услышал срывающийся голос Ангелины:

– Простите меня. Нужно было вас сразу остановить. Дети наверняка рассказали родителям о встрече с вами, и кто-то мог не удержаться, сообщить в полицию или прямо в контрразведку… – Тут девушка всхлипнула. – Простите меня…

Роберт ощутил, как полегчало на душе, что впервые за несколько часов может вдохнуть полной грудью. Он быстро надиктовал ответ, разулся и шагнул в комнату, навстречу шквалу приветствий.

Друзей расстраивать смысла нет, так что на ближайшее время придется забыть о визите в контрразведку, пить и веселиться как ни в чем не бывало.

Когда еще выпадет шанс повидать их всех и выпадет ли вообще?

– Штрафную! – завопили со всех сторон.

Роберт улыбнулся и взял из рук у Сашки настоящий граненый стакан, налитый до половины.

ВЗГЛЯД СВЕРХУ 2

Над Романов-Сити бушевала гроза. Ветвистые молнии распарывали животы сизым тучам, дождь колотил в стекло, и только грома в помещении, где находился диктатор объединенного человечества, не было слышно.

– Мои предки считали, что во время бури драконы беснуются в облаках, – заметил Вэй Ляо, поворачиваясь к сидящим по обе стороны от длинного стола членам Совета Координаторов.

Те ответили вежливыми улыбками.

– Лишь бы у этих драконов не было химериновой брони и плазменных пушек, – буркнул Иван Брыкалов.

– Воистину так, – кивнул диктатор. – Но сегодня мы будем говорить не о форсерах, а о людях.

Еженедельные совещания, проводимые обычно по вторникам, вошли в обиход с самого начала войны. Первое время на них обсуждали срочные проблемы, вызванные быстрым наступлением форсеров, а затем, когда конфликт перешел в стабильную фазу, начали заниматься стратегическими проектами.

– Все вы читали доклад командира корпуса «Иван Грозный», генерала де Сен-Жак, – проговорил Вэй Ляо, – а господин Такеда по моей просьбе сделал из этого доклада практические выводы. Прошу.

Хидетоши Такеда, один из старейших членов Совета Координаторов, наклонил седую голову и заговорил, медленно, тщательно подбирая слова.

Голос его звучал бесстрастно и размеренно, точно у автомата.

Когда Такеда замолчал, в комнате для совещаний повисла напряженная тишина.

– То есть… – Юсуф Кала, недавно разменявший девятый десяток, возмущенно кашлянул. – Вы предлагаете дать еще больше прав этой… контрразведке? До меня доходили сведения, что они и так слишком много себе позволяют. Люди недовольны…

– Они всегда недовольны, – скупо заметил Вэй Ляо. – Народ счастлив только в том случае, если он не должен работать, но имеет возможность жрать от пуза и развлекаться вволю. Но мы же не можем этого допустить, верно?

– И для этого начнем устанавливать везде камеры и микрофоны, поощрять доносы и вмешиваться в частную жизнь граждан? – Брыкалов набычился, глаза его гневно сверкнули.

– Какая может быть частная жизнь во время войны, когда речь идет о самом нашем выживании? – заметил Фабрицио Ла-Плата.

– Верно, – кивнул Вэй Ляо. – Кроме того, это же ведь временная мера. Как только война закончится, все права и свободы вернутся к нашим гражданам, а деятельность контрразведки будет ограничена. Вспомните, Иван, великого русского правителя Сталина. Он был диктатором не только по названию, но и по сути, и люди в его стране не знали, что такое свобода. Но он ведь сумел одолеть страшного врага, спасти страну.

– Это выглядит обоснованно, звучит красиво, – покачал головой Юсуф Кала, – но я против. Единый заповедал право человека на свободу выбора. Как мы взглянем ему в глаза после смерти, если отберем ее у наших граждан?

– И я против, – сказал Брыкалов. – Нельзя узаконивать репрессии.

– Что скажут остальные? – Вэй Ляо улыбнулся, тщательно скрывая охватившее его бешенство. – Все мы знаем, что указ диктатора может быть заблокирован, если против него большинство из вас.

– Я – за, – сказал Такеда. – Ради жизни можно пожертвовать свободой.

– И я, – проговорил Ла-Плата.

«Против» высказались еще двое, «за» – все остальные.

– Завтра указ будет предоставлен на подпись, – Вэй Ляо посмотрел на Юсуфа Кала, – вы можете заявить официальный протест, но толку от него, честно говоря, не будет. Так что решайте сами. А теперь перейдем к проблеме продуктовых квот, прошу всех посмотреть на графики…

Полыхнувшая за окном молния отразилась в экране вычислительного центра, и Вэй Ляо на мгновение увидел свое лицо, аккуратно прилизанные волосы, тонкие губы и горящие торжеством глаза.