Текст книги "Астрология Каббалы и Таро. Астрология: Алгоритм тайного знания"

Буква каф происходит от иероглифа «ладонь», «растение» или «ветка». Ладонь и ветка похожи друг на друга: ветка соединяет листья, ладонь собирает в кулак пальцы руки. Если Отшельник символизирует собой только один палец, хотя и в некотором роде главный, указующий, что делать, то следующая стадия пути – это соединение вместе пальцев руки, которая дееспособна. Иначе это возвращение человека к людям и его единство с ними – или собирание воедино праведных помыслов человека, которые в дальнейшем составят его судьбу.

Поэтому цинарот Каф связывается с поведением и заповедями, на которых оно строится, а в «Сефер Отийот» также с чашей – в ладонь может быть налита вода. Если божественная суть Йод неуловима, цинарот Каф позволяет сохранить и провести в жизнь определенное внутреннее содержание. В «Сефер Йецира» имя его «сила», божественное имя – «могучий», в «Зогаре» с ним связана неизменность. Силу дает единство мысли, и тип разума, соответствующий этому цинароту, называется «нравящийся ищущему»: постигнув неизменный порядок вещей и объективно отражая ситуацию мира, он получает благоволение и сам творит благо. Для Элифаса Леви Каф – это поддерживающая рука. Такая характеристика соответствует связи этого цинарота с Юпитером и его прежним покровителем Солнцем.

Образ Солнца проступает в символе Колеса Фортуны, изображаемого на картинке Х аркана Таро. Солнце – катящееся по небу колесо, определяющее чередование дня и ночи; и сама Фортуна, имя которой родственно русскому «пора» – изначально богиня урожая и смены времен года. Колесо Фортуны обозначает неизменность течения времени.

С развитием культуры образ Колеса Фортуны усложняется. Каждая пора приносит свое: есть время удач и время неудач. Все приходит в свой черед: удары судьбы также закономерны, как и ее подарки. Все это – проявление влияния на человека тех законов, что определяют порядок вещей, постижение которого связано с цинаротом Йод. У Колеса Фортуны 10 спиц: это 10 сефирот, спроецированных в земную реальность. Это число сферы Малькута, число физических факторов, влияющих на человека. Астрологически это 10 планет, положение которых в данный момент укажет, повезет ли нам сегодня или в дверь постучится беда.

Праведность человека заставляет его принять чашу его судьбы – превратности Колеса Фортуны. И картинка Таро изображает, как Колесо возносит вверх Анубиса или обезьяну: туда, где сидит мудрый сфинкс. Cфинкс символизирует стремление человека разрешить загадку своей судьбы. И человек идет к суду судьбы, который вершит шакал Анубис, египетский бог царства мертвых: потому что лишь умершие могут знать свою судьбу до конца. А пока человек не знает своего пути, он движется бессознательно, подобно обезьяне, своим поведением лишь подражая тому, чем он хотел бы стать.

Сфинкс, сидящий на вершине Колеса Фортуны, знает ответы на все вопросы. И если человеку удается разрешить загадку сфинкса о круговороте жизни и смерти, ему сопутствует удача и он на момент постигает свой путь. Но волею судьбы – и в силу своей грешности – он неизбежно падает с Колеса Фортуны вниз, подобно изображенному на карте змею Тифону.

В западной культуре образ Колеса Фортуны ярче всего отражает легенда о царе Эдипе. Ответив на загадку сфинкса, мудрый Эдип стал царем – но, добиваясь правды, он узнал, что случайно убил своего отца и женился на матери, и тогда он выколол себе глаза и отправился скитаться по свету. Видение истины не принесло ему радости: сфинкс дал ему власть на момент, но не открыл превратностей будущего пути. Потому ли что его поведение не соответствовало заповедям Юпитера? Но разве не от отца мы взяли свои жизненные силы, разве не любовь младенца к матери дает ему во взрослом возрасте способности к высшей любви? Кто непричастен к истории царя Эдипа?

Тифон, враг Зевса, – образ зла, но можно ли сказать, что только зло обречено на поражение, а за добром неотступно следует удача? Ведь Колесо времени вращается равно для всех, и даже сами образы Анубиса, Сфинкса и Тифона трактуются как три формы энергии, управляющие движением феноменов; как три элемента алхимиков: сера, соль и ртуть; как три гуны: тьма-тамас, страсть-раджас и свет-саттва. Гуны вращаются в гунах, в то время как внутренние законы вращения Колеса остаются неизменными. Сколько им тысяч лет? Возникли ли они во II тысячелетии до н. э. вместе с Библией? Или десять тысяч лет назад вместе с первыми храмами? Или сто тысяч лет назад, вместе с зарождением религиозного сознания? А может, они существовали столько, сколько сам человек – природный и не знающий заповедей, но причастный к целостности мира не менее, чем мы сегодня, – миллионы лет? Можем ли мы изменить эти законы? Нет – лишь чуть дольше задержаться на вершине крутящегося колеса.

Со времен Тимея делались утверждения, что душа имеет форму сферы. Как anima mundi, она вращается вместе со звездным небосводом и сама является двигателем небес. У алхимиков вращение колеса запускает Меркурий – планета, отвечающая за жизненное многообразие и противоположная Юпитеру: который символизирует единство и покой, достигаемый в динамике. Отсюда такой девиз этого аркана:

 
«Следуй Фортуне, не беспокоясь, куда она тебя ведет.
Ось не движется: обрати на это внимание».
 

Алистер Кроули пишет, что при созерцании десятого аркана у него возникло желание попасть в центр Колеса и слиться с ним. Само колесо при этом предстало ему не в античном, а в западноевропейском образе: «Зеленая змея обвилась вокруг красного сердца. На вершине Агнец с флагом, по бокам – ворон и волк». Действительно, в глубинно-бессознательных сферах христианского мира Агнец, а не Сфинкс решает загадку жизни и смерти. Мудрый ворон, питающийся падалью, – европейская аналогия шакала; волк, в детских сказках воплощающий собою всякое зло, – прямая параллель Змея. Впрочем, Кроули решил не отступать от традиционного рисунка: он, видимо, чувствовал, что его сказочное, христианско-языческое видение сделало бы образ Колеса времен слишком драматичным.

У авторов данной книги смысл вращения Колеса Фортуны устойчиво ассоциируется с мирным образом колеса обозрения – с вершины которого хорошо видно окрестности, а опасности падения нет никакой; только что кончается время билета. Вероятно, в такой ассоциации виноват период застоя, сформировавший в коллективном бессознательном советских людей более созерцательно-пассивное отношение к жизни, чем у прагматичных жителей Запада. В любом случае, в работе с символами лучше придерживаться природных образов, общих для всех людей: лишь они являются бесспорными. Сфинкс – лев – мифологическая аналогия Солнца, сопоставимого с образом колеса, а в астрологии Солнце – символ сердца. Эти параллели относят к вершине древнего Колеса Фортуны, где сидит сфинкс, дающий Знание, слова из современной сказки о маленьком принце: «Самого главного не увидишь глазами. Зорко одно лишь сердце».

На карте Кроули сфинкс нарисован на фоне звездного неба: где одни звезды вспыхивают, а другие гаснут. Так вспыхивают и гаснут судьбы людей – даже тех, кого Фортуна забросила на вершину славы. И никому не удается остаться на вершине Колеса познания – хотя, конечно, есть люди, более близкие к недвижимому центру.

Звездное небо – архетипический образ Юпитера. И с цинаротом Каф в оккультной традиции даже связывается представление о первом двигателе и разумных существах второго порядка, обитающих в мире звезд. Отчасти это сродни представлениям современной фантастики об инопланетянах, которые присутствуют здесь, в мире, и даже в виде людей, но знают загадку мироздания. Таким образом, они могут контролировать людей, пробуждая в них импульс свободной воли Гебуры, а сами являют из себя объективный пассивный Хесед (по этому принципу и обычные люди делятся на две части: у хеседовцев при этом все устроено, а гебурианцы – не ладят с обществом, зато они свободнее). В современных мифах мы можем увидеть представления, основанные на тех же изначальных формах, что и древний символизм. Эти формы относятся к сфере сефирота Нецаха, который цинарот Каф соединяет с Хеседом.

Хесед есть сознание, способное вместить в себя весь мир, и оттого человек может познавать Бога. Но познание Хеседа вне сурового реализма Гебуры настраивает на субъективный идеализм, когда символический смысл становится реальностью. Сфинкс, соединяя целостное сознание Хеседа с изначальными формами Нецаха, дает возможность познать лишь символический смысл явлений в формах мира – а этот смысл отражает всегда лишь момент самого познания. И планета Юпитер – это только мировоззрение человека, его взгляд на мир сверху, с высоты птичьего полета. Когда человек достигает вершины озарения и путь ему ясен, он чувствует себя царем, вознесенным над миром бед и страданий. Но потом суровая жизненная реальность Гебуры показывает ему, что он не превзошел этого мира и, значит, не разрешил загадки сфинкса, который сам является символом воедино слитого земного бытия. Сфинкс совмещает в своем облике атрибуты четырех животных – четырех стихий и четырех же первоэлементов мира, которыми повелевает Хесед.

Но все же встреча со сфинксом является высшей кульминацией судьбы человека, его звездным часом. «Сефер Отийот» возвращает нас к образу Короны (Кетера) и говорит о заповеди звезды такой загадочной фразой: «Когда ты достигнешь круга короны, ты отдашь ее матери и отцу». Человек должен вернуть частицу своего всевластия, даруемого ему целостным сознанием Хеседа, миру и людям, которые его породили, чтобы сохранить его живую душу и настоящий порядок вещей. Сжатая рука, ассоциируемая с каф, стремится схватить, присвоить себе этот мир, а чаша – отдать этот мир людям, но как это сделать? И «Сефер Йецира» называет моральными категориями этого канала бедность и богатство. Отдавать свое богатство миру может лишь очень богатый, но вместить в себя огромность божественного дара может только тот, кто не имеет ничего. В «Сефер Отийот» говорится, что выпьет чашу первопричин только тот, кто сам высушен. То есть, как бы мы сказали сейчас, вспомнив легенду об Эдипе, может быть, тот, кто, видя преступления и страдания этого мира, все же оставит глаза открытыми?

Каббала же связывает «сухость» с разумом-Биной, когда мудрость-Хокма возвращается к первоистоку, открывая путь к Короне Кетера, если человек поднялся до звезд Хеседа.

«Корона – это источник, откуда бьет ключом изначальный, бесконечный свет … Затем устрояется сосуд, но еще сжатый в точку (подобный букве йод), в который, тем не менее, проникает божественный свет: это источник Мудрости, это Мудрость в ее собственной сущности, покров, под которым первопричина принимает имя Бога мудрого. При этом она строит сосуд, огромный как море, который называют Разумом: отсюда наименование Бога разумным.

Познаем, вместе с тем, что Бог разумен и мудр через свою чистую субстанциальную сущность, ибо мудрость воспринимает свое достоинство не сама по себе, но через Того, кто есть существо разумное, и кто исполнил ее своей сущностью. Ему нужно только возвратиться, чтобы оставить разум совершенно высушенным. Вот как надо понимать слова: „Воды возвратились и изъяты из моря, и ложе реки стало сухим“» («Зогар»).

Познаем, вместе с тем, что Бог разумен и мудр через свою чистую субстанциальную сущность, ибо мудрость воспринимает свое достоинство не сама по себе, но через Того, кто есть существо разумное, и кто исполнил ее своей сущностью. Ему нужно только возвратиться, чтобы оставить разум совершенно высушенным. Вот как надо понимать слова: „Воды возвратились и изъяты из моря, и ложе реки стало сухим“» («Зогар»).

Означает ли сухость для человека полную опору на разум или, наоборот, отказ от него? Может быть, ключ дает божественное имя цинарота – неизменность?

А мы, не претендуя на трактовку священных писаний и вернувшись к современному символизму, можем представить, что люди, попав на пьедестал Хеседа и исчерпав свою карму здесь, иногда останавливают движение колеса Солнца и уходят в бездну Бины, своего духовно-разумного мира. И тогда они, может быть, рождаются по другую сторону бездны этого нашего двумерного сознания, подобно звездам, начинающим свою эволюцию с самого начала ради того, чтобы творились новые миры. Планета Юпитер, соответствующая цинароту Каф, мифологически соотносится с вторичным Творцом мира, который повелевает погаснуть и появиться звезде, доказывая свое превосходство над прежними богами (образ вавилонского Юпитера, Мардука).

И чтобы в мире что-либо сотворилось, нужен не один только указующий перст Йод, а рука с пятью пальцами, Каф – цинарот, соединяющий Хесед-Юпитер и Нецах-Венеру, сефирот любви и торжества жизни над смертью. Изначальный, мифологический, символизм Звезды связан именно с планетой Венерой. Рождению Христа предшествовала Вифлеемская звезда, и само имя Иешуа в каббалистическом цифровом представлении вычисляется как Каф – Юпитер.

Правда, затем написание его имени было преобразовано так, что стало соответствовать цинароту Йод, Отшельнику и сеятелю, и земному знаку Девы. Суть этого знака, определяющего волю человека и ее границы, раскрывают мифы об умирающих и воскресающих богах: добровольных исполнителях вечных законов круговорота времен, воплощающих обновление и возрождение природы. Возможно, эта перемена произошла для того, чтобы эволюция бессмертия спустилась с небес на землю. А может, для того чтобы по-новому, по-волевому активно позвучал общий для Каббалы и астрологии закон аналогий, так сформулированный Христом для своих апостолов: «Что вы свяжете на Земле, будет связано и на небе, и что разрешите на Земле, будет разрешено и на небесах».

В астрологии Хесед и Нецах – Юпитер и Венера – вместе символизируют процветание и изобилие Земли. И в мифах верховный бог и сильнейшая из богинь – богиня любви – часто становятся супругами: таковы пары русских Перуна и Макоши, германских Одина и Фригг, индейских Тлалока и Шочикецаль. Рассматривая движение Колеса Фортуны – и человеческое счастье, – астрологи обращают особое внимание на аспект соединения Венеры и Юпитера. Астрологически оно означает внешне-конкретную, природно-земную гармонию и единство – в отличие от соединения Солнца и Луны, которое символизирует внутреннее духовное равновесие и «алхимическую свадьбу». Христианская фраза «Бог есть Любовь» раскрывает высший смысл союза Юпитера и Венеры, соотносимого с цинаротом праведности каф.

Буква ламед образована от египетского иероглифа «веревка», «хлыст» или «жало». По «Сефер Отийот» она символизирует силу человека сказать «нет». Ламед связывает самостоятельный импульс силы Гебуры и точку воплощения Тиферет как место приложения этой силы. Говоря «нет», мы утверждаем право своего свободного выбора, и Ламед соответствует астрологическому знаку Весов – знаку, за которым остается право на выбор пути эволюции. Человечество говорит «нет» своим прежним естественным представлениям о жестокости и неумолимости природных законов (хорошо демонстрируемых образом Колеса Фортуны), для того чтобы найти в себе силы привнести в мир новое через создание культуры и цивилизации.

На традиционной карте Таро изображена девушка, лаской укрощающая льва. Так человеческая культура и цивилизация овладевают дикой природой, тысячелетиями уча людей укрощать свои страсти и взаимодействовать с внешним миром не грубостью, но силой любви и нежности. Над головой девушки – знак бесконечности. Так бесконечна, осторожна и тиха эволюция, к которой она причастна, и ее покой и умиротворение передаются покорному ей льву.

Но карта колоды Алистера Кроули, нарисованная незадолго до Первой мировой войны и отражающая бурный ХХ век, совсем иначе живописует овладение стихией ради того, чтобы человеческий порядок в конце концов возобладал над ней. На рисунке обнаженная женщина, возлежащая на многоголовом звере (своеобразый аналог христианской вавилонской блудницы), правит львом многоликой человеческой толпы, рождая в себе тот огонь, который она держит в руке. Это не противоречит традиционной трактовке, в которой для описания этого цинарота встречаются такие слова, как совокупление, святилище и насильственная смерть. И этот рисунок лишь подчеркивает идею алхимиков, что низшие проявления жизни нельзя отвергнуть: животная природа льва дает человеку силу. Можно лишь использовать грубые энергии, приспособить их к желаемому уровню культуры людей, направить на служение эволюции человечества и личному преображению.

Огонь в ладони женщины трактуется как сияющая чаша Грааля, над которой сверкает свет новой эры. Семиглавый зверь, кроме головы льва, имеет головы ангела, святого, поэта, человека в венце славы, сатира и распутницы. Это – элементы общей жертвы новому Эону, соотносимые с сефиротами мира Формирования. Но сефироты здесь смешаны в едином образе Зверя и не приведены в порядок: потому что новый Эон требует нового порядка. Змеи, сползающиеся к чаше жертвы со всех сторон, олицетворяют силу, способную разрушить и воссоздать этот мир.

Очистительный огонь Ламед освобождает человечество от сковывающих его энергию привязанностей и посылает ему свободу нового взгляда на внешний мир. Если Каф – это сжатая рука, то Ламед – рука разжатая: энергия, которую человек транслирует сквозь себя, чтобы ей овладеть, взлетает над миром с его ладоней. Из мирных 70-х XX века здесь бы оказался уместен образ женщины с голубем на ладони – христианским символом Святого Духа, – которого она посылает в будущее с коммунистического плаката. В «Сефер Отийот» с этим сефиротом соотнесена любовь и призыв: «Приди, мой возлюбленный!» Звук «л», мягкий и плавный, светлый и удаленно-возвышенный, человеческая психика легко ассоциирует с идеалом любви.

Еще один символ цинарота Ламед – сердце. Девиз аркана «Сила» таков:

 
«Смягчи Силу Любовью, но позволь Любви пожрать все,
Почитая таинственное и удивительное имя
Тетраграмматона», —
 

в котором, как говорилось в первой части книги, закодирован принцип соединения мужского и женского начал.

Огонь страсти воспитывает сердце, и сердце в астрологии – солнечный символ, также связанный с образом солнцегривого льва. И все же Ламед – это не столько страсть, сколько сама возможность человеческого, творческого, вырвавшегося из природных пут, свободного взаимодействия с миром. Это та изобретенная человеком искусственная веревка, которой мы связываем одно с другим и которая может нас подвести – и тогда она становится хлыстом, петлей или жалом. Так люди, объединенные теми целями, которые выделяют их из природного мира, становятся рабами своих же законов: так творческий огонь мастера-Гефеста, покровителя знака Весов, кует цепи Прометея. Пламя свободы, которое герой передает людям ради того, чтобы их существование стало гуманней, перевоплощается в новый порядок их взаимодействия, в котором ему уже не остается свободы. Подобно Прометею, отдавая огонь другим, мы лишаемся творческих сил – и обретаем покой более цивилизованного бытия в обмен на свободу, даруемую страстью.

С моральной точки зрения, согласно Каббале, здесь приходится выбирать между деятельностью и бездействием. И вправду, человеку, живущему не по привычке, но согласно своему праву свободы выбора, которое он осуществляет каждый момент, осознавая каждый свой шаг и принимая за него ответственность, одинаково тяжело и действовать, и бездействовать. Но правит этим цинаротом разум верности, умножающий в человеке дух, который дает ему возможность быть стойким. Зажигая в себе огонь, человек возвращает миру ту энергию, которой он пользовался, когда выстраивал свое мировоззрение, соответствующее предыдущему цинароту Юпитера, – и энергия дает ему возможность увидеть свое мировоззрение в действии. Жало страсти проверяет его взгляды, показывая на деле, каков его выбор и верен ли он своим идеалам, – и потому этот цинарот символизирует испытание. Подобно Гефесту и Вулкану, овладевающим огненной властью недр, цинарот Ламед указывает путь цивилизации через управление силами стихий.

А имя Бога здесь ученый: сознание должно отказаться от прежних собственных представлений и научиться быть просто зеркалом, чтобы активно отражать внешний мир в своей любви к нему, что будет проявлено в следующем цинароте; именно для этого чувства, развиваясь, становятся сильнее. Элифас Леви с одиннадцатым арканом также ассоциирует учение, личный пример (как эталон Весов, стремящихся к моделям совершенства) и даже публичные лекции. В «Зогаре» с этой буквой соотнесено познание 30путей мудрости, так как число этой буквы – 30 (3 х 10: триада, развернутая в служение светлым силам, – верность божественному триединству творения, подтверждаемая 10 сефиротами и человеком, который их в себе воплотил).

Мифологически единство Солнца и Марса отражает образ первого в истории единого бога, просто и демократично присутствующего во всех людях и символизирующего их идеальные черты: агнца Амона (или Амона-Ра), о котором напоминает нам сегодня созвездие Овна. И это соответствует тому, что ламед, огненная сила Любви, максимально приближает нас к божественному – а что происходит потом, об этом говорят символы следующего аркана.