Текст книги "Исчезнувший"

– Отец, а отец! Плесни пять капель!

– Опять за свое, Сашка? – хмуро спросил старикан.

– Да я пять капель – и на боковую! – принялся оправдываться тот. – Честное слово!

– Знаю я тебя, – проворчал дед, но в стакан все же немного плеснул. – Смотри – начнешь опять со своими марсианами о политике болтать – выпорю! Нам здесь еще политики не хватало!

– Да клянусь, нет! – обрадовался парень, хватая стакан и опрокидывая его содержимое себе в глотку. И – чудо! ни разу такого не видел, ни разу о таком не слышал, но он тут же окосел, словно водка сразу обратилась в пар и ударила по мозгам. Его обратный путь к лежанке больше походил на то, что называется «бык пописал».

Я с удивлением посмотрел на деда. Тот пожал плечами и пояснил:

– Хороший парень. Мастер, говорят, золотые руки был. Любой телевизор с закрытыми глазами починить мог. А вот поди ж ты – водка сгубила. – И налил по новой, теперь уже в два стакана. Себе, стало быть, и мне.

Но я решительным жестом отодвинул свою порцию:

– Не, батя. Бутылка – тебе, а я за рулем сижу, поэтому права не имею пить. Ты мне лучше сразу того человека покажи.

Старикан посмотрел на меня, хитро прищурив глаз, но э по поводу отказа никаких глупостей говорить не стал. Вместо этого просто ткнул пальцем куда-то за спину:

– Да вон он, твой человек. Лежит у стены, болезный, цепью прикованный.

Я встал и прошел туда, куда указывал его палец. Там действительно валялся человек, и это действительно был длинный. Он все еще имел повязки на руках, сделанные мной, но ноги ему уже развязали. Вместо этого от правой лодыжки к массивной скобе в стене тянулась прочная цепь.

– Серьезно сработано! – уважительно заметил я.

– Гад он, – раздался за моей спиной тихий голос старика. Не знаю, как он умудрился бесшумно прокрасться за мной, ведь не похож совсем на индейца, хоть и дикого племени, – но он сделал это. Как и там, у пытошной коморки. – Я эту харю сразу узнал, как только Маруська притащила его сюда. Она его развязать хотела, а я смотрю – морда знакомая. Вспоминал-вспоминал, вспомнил. Я ему квартиру продавал. А когда подписали бумажки, оказалось, что мне ни квартиры, ни денег не причитается. С тех пор тут и живу. И не чаял даже его встретить. Только бог шельму метит, узнал я его, родимого. Ну, думаю, держись, паскудник! Раз я в своей квартире не живу, то и ты жить будешь не в ней, а со мной на этой фабрике, пока я отсюда не выберусь. Но тебе – так уж и быть – уступаю. Раз это ты его Маруське одолжил, то так тому и быть. Забирай.

Дедок явно попутал меня с рабовладельцем. «Одолжил», «забирай». Не иначе, «Хижину дяди Тома» по ночам штудирует.

– А на кой хрен он мне свалился?! – удивился я. – Или ты думаешь, что мне хавку девать некуда, и я ему излишки скармливать буду? И чтобы да, так я тебе скажу – нет, у меня на это дело тараканы приспособлены. А с этим хуцпаном я хотел словами перекинуться. Только, если можно, один в один.

– Еще как можно! – согласился старикан. Его, вероятно, радовала мысль, что он останется владельцем этого длинного набора мяса и костей еще долгое время. – Эй, бездомные! К столу, человеку без свидетелей поговорить требуется!

Тела, лежавшие вдоль стен, зашевелились и, поднявшись на задние конечности, медленно побрели к столу. Все это действительно весьма напоминало стадо обезьян, безропотно подчиняющееся команде вожака.

Оставшись один, я еще раз внимательно осмотрел длинного. Ничего, впрочем, от этого не изменилось. Тот так и остался самим собой, и даже светлая щетина на лице не сделалась короче. И, падла, крепко спал – то ли муками совести совсем не мучился за ее отсутствием, то ли любвеобильной Маруськой вусмерть затраханный..

Но пялиться на его спящую образину никакой выгоды не было. Даже в эстетическом плане. Поэтому я слегка пнул длинного под ребра. Он всхрапнул, но не проснулся, а попытался перевернуться на другой бок. Здоровый сон у человека, аж завидно. Я пнул сильнее.

Подействовало. Длинный уселся на полу, немного полупал глазами, просыпаясь окончательно, и поднял взгляд на меня. Узнал и, переменившись в лице, прошипел:

– Сука, гнида! Тебе-то что здесь надо?

– Базар есть, – я присел перед ним на корточки. – А обзываться не советую. Я, с тех пор, как на стене повисел, злой хожу. А я, когда злой, придурковатый делаюсь. Хочешь проверить, какой я, когда злой?

Длинный не захотел проверять. Оно и понятно – не в том положении был. А потому насупился и еле различимо буркнул:

– Что за базар?

– Мне Лора нужна.

– Зачем?

– Вот человек! – удивился я. – Тебе-то какая разница? Давай сразу договоримся – вопросы я задавать буду. А ты – отвечать. Если несогласный – скажи сразу. Я тебе пару ребер сломаю, потом заново подискутируем. Идет?

– Я не знаю, где Лариска, – сказал он.

– Может, я неправильно сформулировал, – поправился я. – Понимаю, что ты не знаешь, где в данный момент Лариска находится. Два дня от жизни оторван. Страсть, секс и все такое. Давай я по-другому вопрос поставлю. Где она живет? Адрес-то ты ее знаешь?

– Там же, где и Ломаный.

– Потрясающее совпадение, – согласился я и вынул из-за пояса «Беретту». – Еще одно такое же – и у меня сдадут нервы.

– Уральская, восемь, – длинный смекнул, что рисковать не в его интересах и принялся колоться. – Квартира сто первая.

– Это уже лучше. Восьмой дом – новострой? Свечка?

– Да, – тоскливо подтвердил он. – Ломаный там сразу целый этаж выкупил. В трех других квартирах его сыновья живут, близнецы. И Ларискин брат.

– Тоже близнец? Хотя – о чем это я? А что за сыновья у Ломанова? Ни разу не в курсе.

– Каратисты или что-то такое. Крутые ребята. У своего папика чем-то вроде личной гвардии были.

– Отчего же тогда в больнице его не охраняли? – озадаченно спросил я скорее сам у себя, чем рассчитывая на ответ. Длинный это понял и тактично промолчал. Я посмотрел на него и решил, что неплохо бы добить парня в моральном плане. Вот сидит человек – если можно его так назвать – чья биография уважения к себе не вызывает. Ну, то есть совсем – если принять во внимание рассказ старикана. И – никаких следов раскаяния в глазах. И спит так сладко, что хрен добудишься. Неправильно все это. Корректировка нужна. – Ломанов мертв. Ленивый тоже. Твой мелкий друг ушел провожать их в края Великой Охоты.

Длинный как сидел, так и хлопнулся во весь рост. И остался лежать, таращась куда-то вверх. Только желваки на скулах играли. Это были похороны надежды, как я догадался. Видимо, он рассчитывал, что его найдут здесь и освободят. Тем более что коротышка мог указать место. И тогда – месть. Мне, матрешке, старикану. А я одним махом обрубил ему надежду у самого основания. Наверное, длинному было бы проще детородного органа лишиться. Но я сыграл наверняка.

Глава 11

Восьмой дом по Уральской улице – ни рыба, ни мясо, натурально. Не центр города, и не его окраина. Не гетто, конечно, но и далеко не элитный район. Даже непонятно, с какого перепуга Ломанов решил осчастливить себя и своих близких жильем в этом доме. Кончено, его только что построили, но это ничего не объясняло. У меня даже возникла было шальная мысль, что длинный навешал мне лапши на уши. Но, поразмыслив, я от этой мысли отказался – какая ему выгода от вранья? Ведь смыться из-под надзора злопамятного старикана он не мог. А значит. я, вернувшись, найду его там же, где оставил – и накажу за такие шалости. При таком раскладе длинный рисковал слишком многое потерять. Например, зубы, а при особо удачном раскладе даже жизнь.

Из гнездовья бомжей меня вывел провожатый. Не дедок – тот остался вкушать трапезу. Вместо себя он выгнал на мороз кого-то из соплеменников. Но мне это было без разницы – главное, что вывели. Сам бы я ни за что не сподобился отыскать дорогу в их катакомбах. Хорошо спрятались. В благодарность я вручил провожатому вторую бутылку водки, тот слегка подтолкнул машину, чтобы мне было проще выбраться из снежного плена, и я поехал по адресу, указанному длинным.

Новострой – он и есть новострой. В районе восьмого дома по улице Уральской это ощущалось довольно остро. Прилегающую территорию только-только начали приводить в божеский вид. Лишь кое-где успели насадить чахлые деревца да вкопать турники и другие железяки для детишек. А потом пришла зима, и те самые деревца и железяки приобрели довольно блеклый вид. Зато вокруг в солидном изобилии присутствовали обломки бетонных плит и замысловато изогнутая арматура.

Бросив машину на площадке перед домом, я вошел в подъезд. Консьержа, слава богу, не было, зато была табличка, указующая, на каком этаже какая квартира находится. Напротив номеров квартир были оставлены даже места для фамилий жильцов, но они почти все пустовали – обозначить себя успели пока лишь трое. Ломанова среди них не было. А теперь уже и не будет. Впрочем, я знал номер квартиры, остальное – дело техники.

По случаю ночного времени лифт не работал, так что подниматься пришлось по лестнице. Аж на четырнадцатый этаж. В подъезде царила такая чистота, что даже зависть охватывала. Это вам не хухры-мухры, это вам здесь люди живут! Интересно, долго ли подобный порядок продлится?

На нужный этаж я поднялся, изрядно запыхавшись – немного не угадал с темпом подъема. Пришлось привалиться к перилам и отдышаться. Сбитое дыхание – совсем не то, чем я собирался очаровать Лору. Мне почему-то казалось, что «Беретта» очарует ее куда сильнее. И не важно, что Лора, в определенном смысле, дама. «Беретта» тоже, между прочим, не самец, хоть и со стволом. Да и какой, к черту, может быть этикет, когда речь идет о моем друге, а вокруг этого дела уже уютно расположилось восемь трупов?

Знала ли Лора, где был спрятан Четыре Глаза? А я без понятия. Могла и не знать. Но могла подбросить идейку на счет того, в каком направлении продолжать поиски. Что для меня тоже было немаловажно.

Отдышавшись, я оценил обстановку. На площадке, как и говорил длинный, располагалось четыре квартиры.

Подойдя к нужной двери, я постучался. Потом подождал немного – и еще раз постучался. Можно было, конечно, воспользоваться звонком, да что-то не сообразил сразу. Возникла мысль, что Лора спит, но я ее с негодованием отмел. Даже если это так, пусть просыпается и встречает гостя. Потому что гостю очень нужен задушевный разговор.

Однако, к моему немалому удивлению, дверь открыла не Лора. На пороге стоял незнакомый парень лет двадцати пяти от роду. Ростом и телосложением примерно как я. Только, в отличие от меня, из него буквально перли здоровье и прекрасное самочувствие.

– Привет, – сказал парень и светанул мне в лицо голливудской улыбкой. – Ты кто?

– Да я, собственно, к Лоре, – я слегка подрастерялся при виде незнакомца.

– Не самое подходящее время для визитов, не находишь? – еще шире улыбнулся парень.

– Так дело срочное. Спать не могу, кушать не могу – без Лоры никак не обойтись, натурально.

– По какому вопросу ты хотел ее видеть?

Дворецкий, что ли? Бэрримор местного разлива? Как бы там ни было, а нужно было срочно что-то выдумывать. Не говорить же правду, в самом деле. И я не стал особо напрягаться в поисках мотива, прибегнув к уже обкатанному:

– Я на счет долга пришел поговорить.

– Долга? – парень изрядно удивился. – Ну, допустим. А если я скажу, что ее нет?

– Момент отсутствия должника, при наличии его вещей и прочего скарба, не может являться останавливающим фактором. Для меня, – выдал я. И сам охренел от сказанного.

Собеседник тоже охренел и принялся выискивать цензурные выражения, в которые можно было бы облечь ответ на мой перл. Но не успел. За его спиной нарисовался еще один парень. Вытянул шею, как большой загорелый птах и принялся изучать меня через плечо первого. Я тоже сравнил их. Забавная картинка. Похоже, когда парней делали, вместо презерватива использовали копирку. Оказалось – не самый хороший контрацептив. Результат стоял передо мной. Вернее – стояли. Исходя из этого, я сообразил, что имею честь любоваться отпрысками Ломанова. Близнецами, каратистами и прочая – и все в одном флаконе.

– Это нужный человек, Славик, – произнес второй брат, рассмотрев меня и втянув шею на место. – Пусть он проходит. Даже если не хочет – пусть проходит.

Славик обернулся, и я увидел, что его копия сжимает в руках пистолет. У меня тоже был такой, но за поясом. Как-то не подумал, что во время визита к даме его нужно держать наготове. Может быть потом, когда разговаривать со мной не захочет. Но не с порога же ей ствол под нос совать?

– Ты что, Сань, волыну постоянно с собой таскаешь? – насмешливо поинтересовался Славик.

– Как видишь, не зря, – бесстрастно отпарировал Саня и кивнул мне. – Да ты не стой на пороге, в хату проходи. Славик, пропусти его.

Я не стал артачиться и шагнул мимо Славика в просторную прихожую. Осмотрелся, но ничего, заслуживающего внимания, не увидел. Просто хорошо обставленное помещение. Что, учитывая финансовое положение Ломанова, было неудивительным. Гроба с телом покойного здесь тоже не было. Возможно, он находился в одной из комнат. А может, им до сих пор занимались судмедэксперты. Исходя из насильственного характера его смерти, а также слишком малого количества времени, истекшего с момента оной, я отдал предпочтение второму варианту.

– В зал проходи, – снова скомандовал Саня и указал мне дорогу дулом пистолета.

Я снова послушался и прошел в зал.

То же самое – со вкусом подобранная и расставленная дорогая мебель и отсутствие домовины. Один нюанс – на диване, перед обширным сервировочным столиком, сидела Лора. То есть, Славик покривил душой – она была дома. Курила сигарету и пила из мелкой посуды, видимо, коньяк. Во всяком случае, на столике стояла бутылка именно этого напитка. Все такая же длинноногая и с теми же титьками. Сменила только платье – теперь оно было вполне приличной длины, заканчиваясь чуть выше колен. Сексуальности это не убавило, но отчего-то прежнего возбуждения я не почувствовал. Виновата ли в этом ее прошлая проделка, когда она сдала меня, как стеклотару? А может, свою роль сыграл пистолет, что сжимал Санек за моей спиной?

– Какие люди! – насмешливо поприветствовала она меня. – И без охраны!

– И тебя тем же концом, – согласно кивнул я. – По тому же месту.

– Кресло себе подвинь и присаживайся, – приказал Саня. Я выполнил и эту команду, чувствуя, что во мне постепенно развивается комплекс служебной собаки. Но возражать под дулом пистолета не очень-то хотелось.

После меня приняли сидячее положение и близнецы. Славик уселся в такое же, как и подо мной, кресло, Саня же пристроился на диване рядом с Лорочкой. В руке он по-прежнему сжимал пистолет, правда, целился теперь не в меня, а, скорее, в брата.

– Ну, – проговорил Славик, взяв со столика свою рюмку. – Теперь объясняй. Если это наш, внутрисемейный разговор, зачем ты затащил сюда этого? – и указал на меня.

– А его это непосредственно касается, – заметил Саня. – И он, между прочим – моя большая удача. Я на такую удачу даже не рассчитывал.

– Я ничего не понял, – сообщил Славик. Я был с ним вполне солидарен, но голоса пока решил не подавать. Хотя уже вполне мог попытаться выхватить пистолет, воспользовавшись тем, что Саня отвлекся. Он буквально впился глазами в брата, и, переключая внимание на меня, непременно потеряет секунду. А если повезет, то и две. Так что попытка могла выгореть. Но слишком уж занимательной обещала стать беседа. – Ты мог бы выражаться пояснее?

– Мы с Ларисой женимся, – Санина левая рука обняла Лору за плечо.

– А при чем здесь он? – Славик снова кивнул в мою сторону, и вдруг до него дошел смысл сказанного. – Ну-ка, повтори, что ты сказал?

– Мы с Ларисой поженимся, как только эта канитель с похоронами закончится, – повторил Саня и приподнял пистолет, потому что его брат резко дернулся вперед. Оказалось – просто поставить рюмку. – Только не вздумай делать глупости.

– Она же наша мачеха! – Славик сделал вид, что пистолет проигнорировал, но обратно на спинку опускался уже куда медленнее.

– Лариса на полгода младше нас, если ты забыл. И у нас любовь.

– И это у вас еще до батиной смерти началось? Господи, что я говорю?! Конечно, до. Ну, ты и шлюха! – последнюю фразу Славик адресовал непосредственно Ларисе.

– Ребята, – подал голос я, – у вас тут какая-то «Санта-Барбара». Может, я пойду? Я-то не при чем. Я с Лорочкой только коньяк пил.

– Сиди! – скомандовал Саня. – Ты еще как при чем. В бане париться любишь?

– Я без бани париться не люблю. Особенно зимой. Веник к жопе примерзает.

– Ха-ха-ха. Значит, сегодня поедем за город. Там у нас на даче есть банька. В ней и попаритесь. Ты, мой братец и твой очкастый друг.

Ага, смекнул я. Санек явно в курсе, где находится Четыре Глаза. Что ж, пусть травит дальше.

– В баньке вы примите на грудь немножко больше положенного, и сгорите вместе с ней. Несчастный случай. Такое бывает.

– Не понял, – Славик слегка наклонил голову, очень заинтригованный.

– А чего тут непонятного? Ты на машине? – Санек посмотрел на меня. Я согласно кивнул, поскольку не видел причин утаивать эту информацию. – Вот и здорово. Потом в багажнике машины обнаружат следы взрывчатки, которую использовали в «Колизее» и нож, которым был убит отец. И всем станет яснее ясного, что ты, – Саня ткнул пистолетом в сторону брата, – взорвал клуб и убил батю, чтобы получить страховку и наследство. А ты со своим друганом, – он повел стволом в моем направлении, – ему в этом помогал. Когда все удачно завершилось, решили отметить это дело. Да не подрассчитали.

– Иуда, – Славик ошарашено покачал головой. – Так это ты все устроил?

– Конечно, я. Вместе с Лариской. И Ленивый нам немножко помог.

– А зачем тогда было его взрывать? – перспектива запариться в бане до смерти сильно спутала мои мысли, но на этот вопрос сил хватило.

– А он не захотел до конца идти, – мило улыбнулся Саня. – Когда узнал, что Лариса за меня замуж пойдет, решил отработать назад. Он-то тоже думал, что у него с ней любовь.

– Ага, – кивнул я. – И я, было дело, на такую туфту повелся.

– Ларочка у меня золото, – самодовольно сказал Санек и поплотнее прижал к себе мачеху, которая польщено зарделась. – Зато после смерти Ленивого я стал командиром охранного агентства. А когда под рукой много людей, что угодно сделать можно.

– И батю ты кончил? – свистящим шепотом спросил Славик.

– Нет. Я ему руки держал. А горло Ларочкин брат перерезал. Я бы не смог. Все-таки, родной отец.

– Вот ты гнида! – проговорил Славик, и вдруг вместе с креслом кувыркнулся назад, сразу спрятавшись за ним.

Санек, поняв, что прошляпил момент, быстро навел пушку на кресло.

– Славик, не дуркуй! Я не собираюсь устраивать здесь стрельбу. И убивать тебя здесь тоже не собираюсь.

– А мне плевать, где ты меня убить хочешь, – заметил Славик. Я, сидя сбоку, хорошо его видел. И ствол, который он вынул из-за пазухи, тоже видел. – И плевать, чего ты собираешься, а что – нет. Я, Санек, тоже волыну всегда с собой таскаю. Мог бы и догадаться, мы же с тобой во многом одинаковые. Поэтому советую не делать резких движений.

– Мужики, – удовлетворенно заметил я. – А у вас патовая ситуация. У обоих стволы, и оба начнете стрелять, как только противник подставится. Предлагаю посредничество. Давайте, вы вернете мне моего кореша и отдадите стволы. Мы поедем по домам, а вы набьете друг другу морды и успокоитесь.

– Заткнись, тварь! – потребовал Саня. Славик был более конструктивен.

– Не получится, – сказал он. – На этом ублюдке минимум два убийства висит. И взрывы. Так что успокоиться у него не получится. А ты сиди и не дергайся, а то кто-нибудь из нас перенервничает и пристрелит тебя.

– Какие дела, – поспешил согласиться я. – Молчу, как рыба об лед.

– Слышишь, Санек? – продолжал Славик. – Мы не сможем сидеть так вечно. Стрельба все равно будет. Кто-нибудь из нас не выдержит и попытается первым добраться до другого. И я почему-то думаю, что у меня шансов больше.

Это он, конечно, загнул. Я бы даже сказал, что шансов у него на порядок меньше. Потому что сидеть, скрючившись за креслом, очень неудобно. Минут через десять затекут конечности, и тогда об эффективном противодействии вообще можно будет забыть. Но, сделав хорошую мину при плохой игре, Славик своего добился – Санек занервничал. И начал действовать. Надо признать, не самым ожидаемым образом.

Все так же прижимая к себе Лору, он вскочил на ноги и, прикрывшись ей, как щитом, дважды выстрелил в брата.

Интересная у них любовь, подумал я, наблюдая выражение ужаса, исказившее лицо госпожи Ломановой. Дальше думать стало неинтересно, потому что Славик тоже вскочил на ноги и открыл стрельбу.

Пока они увлеченно палили друг в дружку с расстояния в пару жалких метров, я повторил трюк Славика, опрокинулся назад вместе с креслом и укрылся за ним. Вот что бывает, когда женишься на ровеснице собственных сыновей, отчего-то мелькнула в мозгу и, вынув из-за пояса «Беретту», я принялся ждать развития событий.

А их не было. Выстрелы затихли. Затих и звук падающих тел. Вообще наступила тишина.

– Алле! – осторожно позвал я. – Если там кто живой остался, вы меня сразу не убивайте, ладно? Я сперва в туалет хочу. Последнее желание приговоренного – закон.

Поскольку отвечать никто не торопился, я приподнял голову.

На первый взгляд, выживших не было. Я встал в полный рост и подошел к телам. И понял, что ни после второго, ни после десятого взгляда ничего не изменится. Мертвы были все трое. Что неудивительно, если учесть дистанцию, с которой велась стрельба. Насколько я мог судить, не было совершено ни одного промаха. Три пули досталось Лоре, шесть – Славику. Санек обошелся всего двумя, но обе поймал головой.

Я неодобрительно покачал головой. Неадекватная семейка. Из-за их разборок я потерял как минимум полкило нервных клеток и лет пять жизни. Единственное утешение – мне больше не грозила несвоевременная смерть в горящей бане.

Хотя, говоря на чистоту, Славика было жалко. Он показался мне нормальным парнем. Даже странно, как умудрился остаться таким в подобном окружении.

Но – к делу. Санек говорил, что в бане мне предстоит гореть в компании, в том числе, Четырехглазого. Значит, он где-то неподалеку.

Все так же сжимая «Беретту» в руке, – кто его знает, может, в одной из комнат притаился еще какой-нибудь буйнопомешанный, – я обошел всю квартиру, но ничего не обнаружил. Ни Четырехглазого, ни гроба с телом Ломанова.

Ломанов был мне до лампочки, а вот из-за отсутствия коллеги серьезно расстроился. Нужно было снова что-то придумывать. Как меня заколебал этот бесконечный процесс придумывания! И, главное, словно пальба в воздух – все бесполезно. Нет, придумки были славные, слов нет. Но ни к чему не ведущие. С такими темпами у меня скоро мозг мозолями покроется. Однако деваться некуда – без очередной попытки не обойтись. Вряд ли она окажется последней, но к этому печальному обстоятельству я уже привык. Надо придумать – буду придумывать. Только займусь этим не здесь и не сейчас. Выстрелы наверняка привлекли внимание, и скоро в квартире будет не протолкнуться из-за обилия людей в погонах.

Выйдя на лестничную площадку, я захлопнул за собой дверь и торопливо пошел вниз по лестнице. Но, пройдя пару пролетов, остановился.

Саня обмолвился, что горло папаше резал таинственный брат Лоры. А длинный говорил, что квартиру этому брату Ломанов приобрел здесь же. Стоило нанести визит.

Стараясь ступать неслышно, я вернулся на четырнадцатый этаж.

Конечно, брат не спал. То, что его не позвали на большой семейный совет, совсем не значит, что он не знал о его проведении. А даже если и не знал, то однозначно слышал выстрелы. А потом – хлопок закрывающейся за мной двери. И теперь стоял в своей прихожей, наблюдая за происходящим в дверную щель.

Ну, дурак, натурально. Сквозь нее на площадку падала полоска света, так что вычислить наблюдателя труда не составило. Допускаю, что дверь была на цепочке. Но одного удара ногой хватило, чтобы цепочка разлетелась к чертовой матери. И я, с пистолетом наперевес, вломился в прихожую.

У брата, оказывается, тоже был ствол. Но: а) мое появление стало для него полной неожиданностью; и б) в момент распахивания дверь серьезно приложилась к его любопытной физиономии. Настолько серьезно, что он даже оружие выронил, чтобы схватиться руками за лицо. Поэтому, даже не будь пункта «а», вряд ли мне было бы оказано серьезное сопротивление.

– Нехорошо подглядывать! – строго сказал я вместо приветствия. Брат отнял от лица ладошки, и я удивился. – Леня?!

Стукач-курильщик из «Колизея», в рот ему ноги! Видимо, сестренка, на правах старшенькой, серьезно опекала братца. И жилплощадью за мужнин счет обеспечила, и на работу пристроила. Тоже к мужу. А он, получается, своему благодетелю горло перерезал.

Леня стоял передо мной в пижаме, маленький и щуплый, и капал кровью с разбитой губы.

– Так ты что – брат Лоры?!

– Да, – он опасливо кивнул.

– И ты будешь продолжать втирать мне, что не знаешь, где мой корешок?

– Нет.

– Что – «нет»? Не знаешь?

– Знаю.

– Так где он, сука ты позорная, стукач хренов? – я почувствовал, что вот-вот не выдержу и сорвусь. Отвинчу Лёне голову против резьбы и заставлю его пинать ее по квартире. – Говори быстро, пока у меня еще не совсем крышу перекосило!

– В комнате он, там, – Леня поспешно указал на одну из дверей.

– Веди. Быстро!

А ведь я ему так верил. Я его даже почти не бил там, в городском парке. Хотя, оказывается, стоило. Дурень ты доверчивый, Михал Семеныч, по-другому не скажешь.

Четыре Глаза валялся на матрасе, брошенном прямо на пол. Судя по обилию пустых водочных бутылок вокруг, он был в стельку пьян. Неплохой способ держать пленника в узде.

Леня, отперший для меня дверь, теперь стоял подле нее и выглядел, как нашкодивший щенок. Не знаю, может, думал, что это я устроил стрельбу в квартире сестры и теперь боялся повторения. Я стукнул его рукояткой пистолета по голове и, когда он упал, прошел в комнату.

Перегаром от моего коллеги несло так, что хоть закусывай. Я присел рядом и похлопал его по щекам. Ноль эмоций. Я похлопал сильнее. Когда и это не помогло, взял за плечи и принялся отчаянно тормошить. И минут через пять левый глаз таки приоткрылся.

– О, Мишок! – язык у Четырехглазого заметно заплетался. – Завязывай меня трясти! Башка и так трещит. Есть, чем похмелиться?

Я осмотрелся и, обнаружив рядом полбутылки, протянул ему пойло. Четыре Глаза жадными руками схватил тару и припал к ней губами. И этот человек утверждал, что он интеллигент и ценитель истории?! Клялся, что тысячу книжек прочитал – не считая школьных учебников?! Так вот он: сидит, сосет водку, что твой младенец – молоко. Да еще без пустышки.

Высосав граммов сто пятьдесят, Четыре Глаза поставил бутылку на пол и снова попытался растянуться на матрасе. Но я сильно пихнул его в бок:

– Подъем, Четыре Глаза! Тебя внизу жена ждет.

– Любава?! – он в ужасе вытаращился на меня. – Она что – уже приехала?

– А как же, – я важно кивнул. – Уже три дня тебя ищет.

– Черт! Как же так? А сколько дней прошло?

– Две недели.

– Две недели?! Черт. Черт! Черт!!! Что я ей скажу? Она же меня съест! – он с трудом поднялся на ноги и походкой морского волка, которому везде шторма мерещатся, побрел прочь из комнаты, окинув безразличным взглядом лежащее на пороге тело Лени.

Я поднялся и пошел следом. Как оказалось – в ванную комнату, где найденыш засунул голову под струю холодной воды и держал ее там до тех пор, пока зубы морзянкой не запросили пощады. Тогда он содрал с вешалки полотенце и принялся с силой натирать скальп. После чего посмотрел на меня и спросил:

– Слушай, а где мы?

– Мы там, откуда сейчас будем быстро сваливать, – усмехнулся я. – Иди, одевайся. Твоя куртка возле матраса лежит.

– Да, я знаю, – и он рысцой побежал в комнату. Через минуту появился уже одетый и с той самой недопитой бутылкой в руке.

– А это обязательно? – я указал на водку.

– Мишок, меня корежит всего! Знал бы ты, сколько я за эти дни выпил! Я за всю жизнь столько не пил!

Ну, кто бы сомневался.