Текст книги "Арфист"

Дмитрий Лазарев
Арфист

 
И увидал при свете я,
Что тысячи людей стоят.
Они говорили, но без слов.
И без слуха слышали они,
И писали песни, что никогда не прозвучат,
Но никто, увы, с тишиной не боролся[1]1
  Из Simon and Garfunkel, «The sound of silence». (Перевод с английского – автор.)


[Закрыть].
 

Саймон и Гарфункель. Звук тишины

© Дмитрий Лазарев, 2020

© ИД «Городец-Флюид», 2020

Пролог

Санкт-Петербург. 9 августа 2016 года

Мне больно. И холодно. Было бы, наверное, уже и мокро, находись я в обычной реальности – об этом говорит мрачный саван тяжелых туч, закрывающих небо.

Никогда не думал, что умру вот так – лежа на холодной земле, на Марсовом поле в Питере, глядя в его хмурое небо… Такое любимое небо. Правда, сейчас оно несколько отдает лиловым, потому что нахожусь я на Изнанке. Не худшая смерть, если разобраться. Всегда мечтал жить и умереть в Питере. И, похоже, последнее вот-вот исполнится.

Царит тишина. Живых душ, способных звучать, рядом со мной не осталось. Та, что чуть не убила меня, сейчас лежит в нескольких шагах правее, мертвая, как камни жутковатого мемориала в центре Марсова поля. Впрочем, «чуть не» – это пока: я чувствую фатальный надрыв черной струны моей жизненной силы, так что скоро мне предстоит последовать за ней.

Боль в груди усиливается, немеет левая рука, я перестаю чувствовать ноги. Понимаю, что заслужил смерть тем, что натворил, хоть и по недомыслию, но умирать не хочется. До крика, до скрежета зубовного. Жить! Чтобы если не исправить, то хотя бы искупить…

Говорят, перед смертью в голове проносится вся жизнь. У меня не проносится, а мерцает в рваном ритме, иногда слайдами, а иногда целыми эпизодами. То, что запомнилось и отпечаталось в душе. В том числе и события, которые привели меня на это поле.

Небо постепенно меняет цвет, становясь обычным пасмурным, уже безо всяких изнаночных примесей. Магия моей убийцы рассеивается, и меня скоро выбросит в физическую реальность. Долго же будут удивляться люди, обнаружив на берегу Мойки два неведомо откуда взявшихся трупа без явных причин смерти!

Переход между реальностями проходит почти незаметно. Просто становится чуть-чуть теплее и с неба падают первые крупные капли. Начинается дождь, столь типичный для Северной столицы. Небо плачет. И повод для этого ему совсем не требуется. Такой уж у него, питерского неба, характер…

На этой несвоевременно философской мысли я вдруг начинаю ощущать себя частью гигантского организма города: он звучит во мне, а я – в нем. Его струны сливаются с моими, внушая кощунственную и бредовую мысль попытаться… Но боль становится нестерпимой, а мгновением позже я вообще перестаю ощущать что-либо.

Часть 1
И в твоем доме будет играть музыка…

Выдержки из дневника Владимира Харитонова

Пермь. 2006 год. 19 июня

Тяжело об этом писать, но никуда не денешься – надо, иначе что это за дневник? Позавчера умер отец. Для меня это сильный удар: если с мамой мы никак общего языка не находим, то с отцом как раз все было хорошо. И сейчас я ощущаю себя чуть ли не круглым сиротой. Все внутри кричит от боли, хочется напиться, отключиться от реальности, не думать… Только поможет это ненадолго, и смысл тогда? А написать я хотел не только о смерти папы. На похоронах произошло нечто странное, чему я так и не смог найти объяснения.

В ритуальном зале играла траурная музыка. Привычное «Адажио» Альбинони. Мне 21 год, а это уже четвертые похороны. Самые болезненные. Звучание траурной музыки неожиданно исказилось. Сначала едва заметно, затем сильнее. Я даже поморщился от диссонанса: не могли, что ли, нормальную запись поставить, где звук не плывет?

Но несколькими секундами позже пришло понимание, что запись ни при чем: посторонний звук шел из другого источника – откуда-то слева. Удивление сменилось бешенством – это что, мобильник у кого-то? И тут я увидел невероятное: полный черноволосый человек средних лет по ту сторону гроба, Антон Полтавский, зам отца по работе в НИИ – над ним словно радуга зависла из вертикальных тонких цветных линий. Это он звучал. У остальных все как обычно, а этот сиял радугой и звучал! И никаким не мобильником, а словно сам по себе. Звук шел от этих цветных линий, словно от струн арфы. Резкий, неприятный, почти тяжелый металл (а я ненавижу тяжелый металл!), но главное – вовсе не печальный. Скорее, наоборот. Что за черт?!

Какое-то время я пялился на него как идиот, с отвисшей челюстью, пока меня не дернули за локоть. Обернулся – бабушка. Посмотрела на меня пристально, так, словно у меня рога на лбу выросли, и одними губами спросила: «Ты что, видишь? И слышишь?!» Почему-то у меня даже не возникло сомнений, что речь про эту звучащую радугу. Я кивнул, совершенно потрясенный. Она приложила палец к губам.

В голове у меня сегодня царил полный кавардак. После похорон – особенно. То, что я увидел и услышал, не лезло ни в какие ворота. Подумалось даже, что у меня от горя крыша поехала. Но бабушка… Она-то, кажется, поняла, в чем дело. В общем, на поминках я ее отловил и спросил:

– Что это было? Там, на похоронах?

Вместо ответа бабушка посмотрела на меня, как инквизитор, допрашивающий еретика, и задала встречный вопрос:

– Кого именно ты видел и слышал, Володя?

– Черноволосый… как его… Полтавский. Зам отца.

– Понятно. Как звучал?

Я описал ей свои ощущения.

– Какие струны тон задавали?

Да уж, вопрос на засыпку! Я уже хотел сказать, что понятия не имею, но вдруг понял, что знаю ответ.

– Желтая и льдисто-голубая, кажется…

Во взгляде ее появилось что-то вроде одобрения.

– Молодец! Не ожидала. Только почему ж так поздно-то?

– Что поздно? – я был окончательно сбит с толку.

– Не сейчас. Об этом никому, хорошо? Даже матери. Это будет наш с тобой секрет!

20 сентября

Вчера мама напилась. Снова. После смерти отца она вообще стала много пить. С ней и с трезвой-то последнее время стало сложно общаться, а уж с пьяной… Обычно я стараюсь в такие моменты свалить из дома. Вчера вот не удалось. А ее на откровения потянуло, и она мне такое рассказала! Лучше б не рассказывала.

Полтавский подставил отца с одним исследованием, на которое институт получил крупный грант. Серьезно подставил. А у папы возьми да и случись сердечный приступ. Скорая приехала слишком поздно…

Ненависть… Я полагал, что испытывал ее раньше и не раз. Ошибался – то были лишь детские игры, а вот сейчас… Эту мразь черноволосую захотелось удавить голыми руками! Или сделать с ним еще что-нибудь плохое, чтобы он мучился посильнее и подольше… Бабушка уже три месяца учит меня пользоваться моим так неожиданно проявившимся даром, разбираться в нем, правильно толковать звучание струн. И теперь мне ясно, что означало мощное звучание его желтой и льдисто-голубой струн – алчность и жажду власти.

Сегодня, когда пришел к бабушке на очередное занятие, меня всего колотило и я не мог сосредоточиться. Конечно, бабушка это заметила и нахмурилась.

– Перечисли-ка основные струны души, Володя! – потребовала она.

– Черная – долголетие и жизненная сила, красная – здоровье, синяя – ум, познания и память, голубая – открытость, общительность, доверчивость, зеленая – воля, темно-серая – страх, багровая – агрессия, коричневая – интуиция, проницательность, восприятие, желтая – жадность, фиолетовая – желания, серебристая – психосила, палевая – энергетика, оранжевая – творческие способности, светло-зеленая – чувство юмора, аквамариновая – честность, белая – чувства…

– Так, достаточно. По струнам можно определить не только характер человека, но и его прошлое, эмоции, которые он испытывает, и даже, основательно попрактиковавшись, «прочитать» некоторые ярко выраженные мысли. Вот тебя сейчас, например, всего внутренне трясет. Гнев, боль и даже ненависть. Мне очень не нравится твое звучание, и хотелось бы узнать его причины.

Сначала я не хотел отвечать, но подумал: «А с кем еще поделиться, как не с бабушкой?» – и выпалил:

– Ты знала, что Полтавский подставил отца?!

– Ах вот оно что… Да, знала.

– И что?! Ничего не сделала?!

– А что я могу? Доказательств нет.

– Да к черту доказательства! Ты же в струнах разбираешься! Наверняка ведь их не только слушать, читать и расшифровывать можно. Как насчет сыграть на них?

Бабушка закаменела лицом.

– Такое возможно, но пользоваться этим нельзя ни в коем случае.

– Но почему?!

– Потому что никто не должен получать такую власть над другими людьми. Это слишком сильное искушение! Взявшись управлять чужими душами, можно запросто потерять свою. Власть, безнаказанность… Они ломали людей куда более зрелых и опытных, чем ты. Тебе кажется, что ты уже взрослый и умеешь отличать добро от зла. Но ключевое слово тут «кажется». Учить тебя такому?! Нет уж! Это все равно что ребенку гранату дать и показать, как чека выдергивается. И не кривись так, Володя, я знаю, что говорю – во многом ты до сих пор ребенок. Я не возьму на себя такую ответственность, ясно?

– А если ради благого дела? – не сдавался я. – Для восстановления справедливости?

– Это ты месть за отца называешь благим делом?

– Хотя бы! Почему этот гад может жить припеваючи после того, что он сделал?! Он поступил подло, а в результате отец мертв! По закону эту сволочь не прижать, но это не значит, что он должен остаться безнаказанным! Я ведь не про убийство говорю. Можно же просто заставить его отправиться в ОБЭП с повинной. Пусть сядет надолго – он это заслужил!

– Нет! Пойми, с этого все и начинается – маленькое вмешательство в естественный ход вещей. Только раз, только ради справедливости, а потом… Нет, даже не проси!

– Это у тебя что, принцип такой?! – взорвался я. – Непротивления злу?! Почему всяким мерзавцам все можно, а хорошим людям – ничего?! Или ты сама просто не умеешь воздействовать на струны?

– Умею.

– Так почему не делаешь?!

– Потому что я боюсь, что не смогу остановиться. Пока я себя сдерживаю и не хочу открывать двери, которые не смогу закрыть.

– Но, может, это смогу я? Может, я сильнее, чем ты думаешь?

– Не хочу проверять. Есть такая поговорка: «Не буди лихо, пока оно тихо».

Я махнул рукой и ушел, кипя от бессильной злости. Вообще-то, я люблю бабушку, но не сегодня.

30 сентября

– Ба, откуда у меня эти способности?

Давно хотел это спросить и даже как-то уже спрашивал, но тогда бабушка технично ушла от ответа. Однако сегодня у меня решительный настрой, и отступать я не собирался. Бабушка, видно, прочла это по моим струнам, а потому ответила, хотя и с неохотой:

– Частично от меня, частично от твоего отца.

– Значит, у него тоже был дар арфиста?

– Был. Но не особенно сильный. Ты в этом плане намного сильнее его. Да и те способности, что имелись, он в себе подавлял – не понимал их и боялся. Я пыталась ему объяснять, учить его, но… – Она махнула рукой.

– Подавлял? – Меня накрыла растерянность. – Поэтому он вовремя и не понял, что за мразь этот Полтавский?

– Да, поэтому. А еще…

– Что «еще»?

– Ничего. – Бабушка ненадолго умолкла. – Понимаешь, Володя, когда погиб твой дедушка и мой старший брат Олег умер от рака, твой папа почему-то решил, что в этом виноват наш с ним дар. Я пыталась с этим спорить, убеждать его, обращаться к его научному складу ума, но все бесполезно: он был уверен, что их смерти – наказание нам свыше, что такой дар не может быть от Бога, а стало быть, использовать его нельзя…

– Но ты ведь так не думаешь?

– Я думаю, то, что нам дано, дано не просто так. И уж точно стоит овладеть своим талантом, чтобы понимать, кто есть кто вокруг тебя. Не вижу в этом никакого греха… И все же в чем-то я понимаю твоего отца. Я про более активное использование этих способностей…

Я закатил глаза. Вот заладила! Понял я уже, понял, что нельзя и что учить меня игре на струнах она не будет. Зачем повторять-то столько раз?

– А почему они у меня так поздно пробудились?

Бабушка пожала плечами, и ее аквамариновая струна честности вторила этому жесту.

– Раньше твои струны говорили мне о скрытом даре, и я догадывалась, что это может быть. Но ты его никак не проявлял до…

– До смерти отца?

– Да. Думаю, в этом и причина. Во-первых, сильный стресс мог снять какой-то внутренний блок, не дававший твоему таланту проявиться. А во-вторых… такая Сила, Володя, она в никуда не пропадает и из пустоты тоже не берется. Если кто-то из таких, как мы, умирает, его Сила переходит к ближнему по крови арфисту или к тому из нам подобных, кто в этот момент находится поблизости. Передача Силы от твоего отца тоже могла пробить этот блок…

– А откуда же он взялся?

– Если б знать! – снова пожала плечами бабушка, и на этот раз я так и не понял, правду она сказала или нет.

Но меня смущал еще один вопрос:

– А почему я на похоронах услышал только одного Полтавского?

– Понимаешь, когда способности только пробуждаются, они ведут себя очень непредсказуемо и хаотично. Поначалу слышишь далеко не всех, а только тех, чье звучание наиболее яркое…

– У этой-то сволочи яркое?! – удивился и возмутился я.

– Яркое, Володя, не значит красивое. Думаю, просто в тот момент он испытывал очень сильные эмоции, или…

– Что «или», ба? Договаривай!

– Да много может быть всяких причин, – по изменившейся тональности бабушкиной фиолетовой струны я почувствовал ее нежелание продолжать этот разговор. – На самом деле, даже я знаю о нашем даре далеко не все.

Больше в этот вечер я от нее ничего не добился. Только испортил себе настроение на ночь глядя.

Глава 1
Денис. Белое пятно

Санкт-Петербург. 10 июня 2017 года

Голова сегодня болела уже с утра. Не потому что вчера пил. Я вообще пью редко и мало: думаю, таким, как я, этим увлекаться не стоит. Так что моя головная боль – совсем из другой оперы. А самое поганое – я знал, что это еще цветочки. То ли еще будет завтра. А послезавтра! А через три дня! Когда придет время сеанса исцеления, я буду почти трупом. И такая перспектива, конечно, капец как вдохновляет… Так, все, в пень такие мысли – мне делом заниматься надо!

Сегодня я ночевал в офисе. Не то чтобы мне предстояло много работы – скорее, наоборот, просто вчера увяз в своих интернет-поисках и спохватился уже основательно за полночь. Домой в такой час тащиться не хотелось, и потому решил поспать на диванчике в кабинете. Я снимал небольшое помещение в конторском доме на Среднем Васьки[2]2
  На Среднем проспекте Васильевского острова. (Прим. автора)


[Закрыть] в трех кварталах от моей квартиры.

Место неплохое. Поблизости довольно приличная зеленая зона – сад Василеостровец, где я любил иногда прогуливаться. И аренда сравнительно недорогая.

Частный бизнес, конечно, дело рискованное, особенно по такому оригинальному профилю. Плюс регистрация, лицензирование и еще куча формальностей… Кошмарики на улочке Вязиков. К счастью, со всеми этими заморочками мне помогли. «Контора». Хоть какая-то польза от них, а то я периодически впахиваю на них днями и неделями за чисто символические деньги. Что поделать: «крыша» есть «крыша».

В последнее время с клиентами стало не ах. Размещенное мною в интернете рекламное объявление об экстрасенсорных услугах поначалу работало хорошо – осенью, зимой и в марте был настоящий «чес». В это время в людях наиболее сильны рефлексия и подозрительность, а также депрессивные настроения. Но наступили погожие апрель и май, и все замерло. Я не бездельничал, конечно, – выполнил парочку заданий моей эфэсбешной «крыши», но оплата за них… Впрочем, я об этом уже говорил. В общем, моя кубышка уже показывала дно.

Первым делом сварил себе кофе. Тишина… почти. В кои-то веки. Лишь слабым фоном идет звучание города. Красивое звучание, кстати. Не знаю, как звучат другие города, но питерская мелодия мне нравится. И сам город нравится. Интересно, я в нем родился или переехал сюда из другого места? Не помню. И никто не может мне сказать. Мое прошлое – тайна, покрытая мраком. Ретроградная амнезия. Практически полная. Причем мой образовательный и культурный уровень она почти не затронула. Но все, что касается именно моего прошлого – сплошное белое пятно.

Нет, вряд ли я местный. Тогда бы наверняка нашлись какие-то следы, родственники, знакомые… Хотя, может, я круглый сирота? Детдомовский? Не исключено. Как знать, насколько я изменился после потери памяти? Воспоминания во многом формируют наш характер. У меня же этих воспоминаний – неполный год. Так сказать, начал жить с чистого листа.

И как жить? Вряд ли так, как я мечтал в детстве. Зарабатывать деньги своим даром, продавая его тем, кто готов заплатить, и почти бесплатно вкалывая на свою эфэсбешную «крышу». Если ударяться в высокие материи, типа смысла жизни и собственного предназначения, то человек со способностями арфиста душ уж всяко должен заниматься чем-то… ну, более возвышенным, что ли, не столь пошлым. Строго говоря, то, что я делаю сейчас, – заколачивание гвоздей микроскопом. Оно конечно, жизнь в мегаполисе очерствляет. Даже в таком, как Питер. Если только ты не живешь в тепличных условиях. Оставаться прекраснодушным идеалистом и романтиком не получится при всем желании. Особенно с моим талантом. Он как раз способствует развитию цинизма. Крупные города, они такие – прожуют и выплюнут.

Кстати, был ли я им, этим идеалистом и романтиком? Тоже, естественно, не помню. Паспорт на имя Кульчего Дениса Валерьевича, квартира на Ваське, должность внештатного консультанта управления «А» ФСБ, способности арфиста душ и мой экстрасенсорный бизнес – вот и все, что у меня есть. Я пытался спрашивать моего куратора, но она либо не знает, либо не хочет говорить. Думаю, второе. А выпытать у нее – никак, она же «тихая»: я не вижу и не слышу ее струн, а значит, и не могу на них воздействовать.

А еще произошла какая-то темная история с моим предшественником, будто бы тоже обладавшим подобным даром. Или другим, близким. Здесь опять-таки ничего точно не известно. Загрифлено наглухо. Я попытался однажды воздействовать на голубую и аквамариновую струны целителя Портнягина, раз в месяц занимающегося моей реанимацией, чтобы вызвать его на откровенность. Зря я это сделал. Он не сказал мне ничего, кроме того, о чем я уже и сам догадался: предыдущий внештатный консультант управления умер не своей смертью. А я за такой фортель получил капитальный нагоняй от куратора и начальника управления. Ну и Портнягин меня с той поры не – долюбливает. Такие вот пышки с Большой Конюшенной…

Таким образом, с прошлым у меня швах, остается не шибко прекрасное настоящее и туманное будущее. Город-то мне нравится, а вот с людьми все куда хуже. Чем меньше я нахожусь в обществе, тем лучше – устаю от звучания их душ, а отрешиться полностью, не слышать не могу. Мой дар, конечно, не проклятие, но во многих случаях обуза конкретная. Струны человеческих душ далеко не всегда звучат как музыка Моцарта. Вернее, почти всегда не так. «Моцарты» – исключение. «Рэперов из подворотни» куда больше. И тех, кто между ними, но ближе к «рэперам». И надо бы мне стать терпимее и снисходительнее, но пока не получается – слишком режет ухо резкое и диссонансное звучание некоторых струн.

Стоит ли удивляться, что при таком раскладе я занялся собственными изысканиями? Доподлинно о себе я выяснил хотя бы то, что плыть по течению, не трепыхаясь и надеясь, что меня прибьет к какому-нибудь неплохому берегу, – противоречит моей натуре. И я стал трепыхаться – пытаться выяснить, кто я, что я и откуда, раз уж «Контора» мне этого по непонятным причинам не говорит, хотя, казалось бы, кому и знать, как не им.

За отправную точку я взял свои паспортные данные, благо документ на руках имелся. Но тут начались сюрпризы. Паспорт мне выдали в Питере два года назад, однако в указанном отделении никаких записей на этот счет не сохранилось. В отделении все выглядели смущенными и растерянными, проверили все по несколько раз, но – увы и ах. Аккаунта на «Госуслугах» на имя Дениса Кульчего тоже не имелось, равно как и аккаунтов во всех известных соцсетях, а также в вайбере, ватсапе, скайпе, аське и тому подобных. Ну ладно, допустим, я был глухим интровертом и социофобом, если не мизантропом (немудрено, кстати, с таким-то даром), но хоть какие-то следы моего существования должны же остаться! Или нет?

Оно конечно, человек не обязан присутствовать в интернете, но хотя бы почта электронная должна быть… наверное. Особенно если ты живешь в большом городе. Ладно, ни с кем не общаешься, но какие-нибудь там интернет-магазины, например, обычно требуют электронный адрес. У меня теперешнего ящик имелся, но завел я его через неделю после того, как выписался из больницы. А у меня старого, доамнезийного? И кем я работал, до того как меня шарахнуло? Тоже никаких следов. И не ищет меня никто, что самое интересное. Неуловимый Джо, как в анекдоте? Загадки во тьме… Может, я скрывался от кого-то и потому тщательно избегал светиться в сети? Вопросы нанизывались один на другой, и получалось что-то вроде диковинной матрешки с Кощеевой смертью: игла в яйце, яйцо в утке, утка в зайце, заяц в шоке…

А самое плохое, что все мои способности никак не могли помочь прояснить ситуацию с моим прошлым. Но сдаваться я не хотел, искал свой шанс и пару месяцев назад таки нашел.

Завершался тот самый, прибыльный период. У меня уже сложилась определенная репутация, и ко мне стали обращаться фигуры посерьезнее, не абы кто. В частности, директор одной IT-компании, которому требовалось вычислить среди своих «крота», работающего на конкурентов. С моими способностями это раз плюнуть. Я просто присутствовал на беседах сотрудника отдела безопасности с работниками фирмы, которым задавали провокационные вопросы, и одного из них в критический момент, конечно же, выдали струны, хотя на лице его даже мускул не дрогнул.

Тот директор пришел в восторг и уверял, что по гроб жизни мне обязан. Ну я его на слове и поймал – дескать, можно расплатиться по этому долгу прямо сейчас, не откладывая. У него в отделе компьютерной безопасности работали настоящие монстры. В хорошем смысле. Могли как защищать серверы от взлома, так и вскрывать их. Грамотно, чисто, так что и комар носа не подточит. Вот одного такого я и выпросил для своего дела. Озадачил поисками в сети следов призрака по имени Денис Валерьевич Кульчий. Естественно, не за так: чтобы он усерднее работал, я посулил ему весь гонорар, полученный от его директора, и вручил солидный задаток.

С тех пор каждое утро у меня начиналось с ритуала: после обязательной чашки кофе залезать в почту и проверять, нет ли чего от этого хакера. Так сделал и сейчас, не особо, впрочем, надеясь на положительный результат – задачка-то еще та… Но сегодня я испытал приятное удивление – письмо от этого компьютерного гения:

«Есть новости. Жду в десять утра на старом месте».

Сердце подпрыгнуло и снова упало, а белая струна зазвенела безумной надеждой. Неужели?

* * *

«Старым местом» был «Теремок» на Седьмой линии. Там мы встречались в прошлый раз, когда я выдавал ему задание. Ну любил парень блины, что поделаешь. А вот вести дела на пустой желудок – наоборот, не любил. Да и кто ж любит? И вот, пока он с аппетитом уплетал большой блин «Фермерский», запивая его тоже весьма солидной кружкой капучино, а его фиолетовая струна только что не мурлыкала от наслаждения, я пытался по остальным струнам понять, что за новости он мне принес. Кайф от еды, конечно, вносил помехи, но, кажется, Сева (а мегахакера звали именно так) испытывал сдержанное удовлетворение результатами своего труда. А учитывая мощное звучание его синей струны, выдававшей профессионала высокого класса, это что-то да значило. Ладно, подождем – надеюсь, оно того стоит.

– Итак? – намекнул я, когда Сева наконец с блаженным «Уфф!» откинулся на спинку скамьи.

С его звучанием тут же произошла резкая метаморфоза. Только что его струны выдавали мелодию беззаботного увальня, наслаждающегося жизнью, и вот передо мной уже сидел сконцентрированный на работе профи.

– Задачка оказалась непростой, – заговорил он вполголоса, так, чтобы в полупустом на этот час кафе ничьи лишние уши не уловили ничего для них не предназначенного. – Я сперва решил, что ищу какого-то фантома. Никаких данных, в принципе. И это странно, потому что даже если человек вообще из глухой деревни и в интернет ни разу не заходил, данные о нем в сети должны быть. Хотя бы данные из переписи населения. Хотя бы базы пенсионного фонда, налоговой, военкоматов, медицинские карты… По вашему человеку – ноль, зеро! – Для убедительности он даже пальцами показал эту цифру, словно разговаривал с глухонемым, который без этого жеста ничего бы не понял.

Ничего себе пышки с Большой Конюшенной! Пусть мои собственные бесплодные изыскания отчасти подготовили меня к подобному раскладу, но слова хакера меня все равно слегка ошарашили.

– Но как же такое может быть?

– Тут возможны два варианта: либо это полностью фейковая личность, для которой выпущен фальшивый паспорт, но больше ничего не придумано. Так сказать, легенда, сляпанная на скорую руку, без подробностей, лишь бы считалось…

Тут Сева замолчал, но зеленая струна воли давала тональность колебания, а белая и темно-серая подтягивали ей легкой тревогой.

– Либо? – поторопил я его.

– Либо это реальный человек, данные которого по непонятной причине удалили из сети. Этот вариант хуже, поскольку, учитывая размах операции, стиратель этих данных должен обладать офигительно крутыми возможностями и ресурсами. Кандидатур под такое описание наперечет, выводы можно сделать самостоятельно.

Ребушки-воробушки! Капец просто! Я так вообще список кандидатур могу ограничить одной – «контора». Только на кой черт им это понадобилось? Загадки во тьме… Силен удар, силен. Жаль, черт возьми, я-то надеялся на этого парня. Похоже, зря… Или нет? Струны его звучали так, словно он еще не все сказал и главное как раз приберег на десерт.

– Стало быть, ничего? – произнес я нарочито разочарованным тоном, давая понять, что хватит тянуть кота за хвост и пора выкладывать козыри.

– Я этого не сказал, – чуть улыбнулся Сева. – Признаться, на каком-то этапе я почти отчаялся, но решил все же исходить из варианта стирания: он давал хоть какую-то надежду. Потому что если человек придуман, то пушной зверь – ничего не найдешь. А вот когда стирают, могут что-нибудь и забыть. Даже если за дело берутся серьезные перцы.

– И что, забыли?

– А то! Понятно, что по основным направлениям прошерстили качественно и все сетевые аккаунты пустили под нож. Но! Есть такая штука, как ящики электронной почты, которые не так-то просто вычисляются глобальным поиском. Разумеется, база e-mail неэпических размеров, и мне жизни бы не хватило, чтобы перебрать их все. Вот только, как правило, люди не склонны напрягать фантазию по такому пустяковому поводу, как придумывание имени для ящика. Поэтому там в основном фигурируют части имени, фамилии, инициалов с годом рождения и тому подобным. Надежда, конечно, слабая, но я все же решил отработать и эту версию, чтобы, если не выгорит, потом с чистой совестью сказать: «Я сделал все, что мог!» К счастью, у вашего человека не самое распространенное сочетание имени и фамилии. Я начал проверять сочетания, которые первыми приходят на ум в связи с Денисом Валерьевичем Кульчим 1985 года рождения: dankul, kuldan, kulich, kuvaldan, kdv и так далее в сочетании с цифрами. Та еще морока, доложу я вам, но зато она принесла результат – список адресов, теоретически подходящих под имеющиеся параметры. – Его белая струна зазвучала гордостью, а голос он понизил так, что мне пришлось наклониться над столом, чтобы услышать дальнейшее: – А дальше дело техники – вскрыть базы почтовых серверов, на которых были зарегистрированы эти адреса, и вуаля! Нашелся наш человек. Во всяком случае, имя, фамилия и год рождения совпадают.

Сева полез в карман, вытащил оттуда что-то, положил на стол и, прикрыв ладонью, подвинул ко мне. И сразу отдернул руку, словно этот предмет жегся. Предмет оказался маленькой флэшкой. Я ее забрал без лишних вопросов. Впрочем, Сева пояснил сам:

– Там все, включая пароль от ящика. Сразу говорю – содержимое не смотрел.

Я улыбнулся: не врет ведь – аквамариновая струна честности фальши не давала.

– Спасибо. Отличная работа! – Пачка купюр, перетянутая резиночкой, под столом плюхнулась ему на колени. – И будет лучше, если вы не будете вспоминать эту маленькую халтурку. Нам обоим лучше.

Улыбка промелькнула по его губам и погасла.

– Какую халтурку? Понятия не имею, о чем вы.

В этот момент я поймал его струну честности и зажал ее, фиксируя почти прозвучавшее обещание. Теперь будет молчать. Точно.

Я поднялся и пожал ему руку:

– Счастливо, Сева! Рад знакомству.

* * *

Дорога до дома стала настоящим испытанием для моего терпения. Я с трудом сдерживался, чтобы не бежать. И еще старательно гасил ликующие рулады своей белой струны. Вскрытый ящик вполне может оказаться тупиком. Ну какие там могут быть письма? От родителей с указанием их адреса? Ага, размечтался! От кого-то из старых друзей с предложением встретиться и вспомнить былое? Угу, три раза! Как правило, ящики, которые долгое время не используются, на 99 процентов заполнены всяким спамом… Хорошо, если не на сто.

В общем, в сражении со своим внезапно бурно вспыхнувшим оптимизмом я несколько переусердствовал, едва не вогнав себя в уныние. Оно конечно, пессимистам легче: всегда лучше приятно удивляться, чем разочаровываться. Только в унынии у меня последнее время никакого недостатка, зато с позитивом – напряг.

Открыв ящик на домашнем компе, я в первый момент скривился: так и есть – фигова туча спама. Фигня, фигня, фигня, удалить, удалить, удалить… Опа! Моя белая струна дала петуха при виде письма от какой-то Лады Кузнецовой с темой «контакт». Ну-ка, ну-ка! От волнения я даже не с первой попытки попал по кнопке.

«Денис, привет! Надеюсь, ты прочитаешь… Хотя, честно говоря, уже не очень надеюсь. Ты давал мне два адреса, но говорил, что основной у тебя на mail.ru, и я туда написала. Но ответа нет, так что даже и не знаю. Пишу сюда уже на всякий случай. Мало ли… Короче, если увидишь это письмо, ответь, пожалуйста: родственники все же, не хотелось бы потеряться. Пока, надеюсь, до связи!»

Ребушки-воробушки! Вот оно! Сердце заколотилось, как бешеное. Конечно, письму уже месяца два, да и я без понятия, кто такая эта Лада и какой родственницей она мне приходится, но это же прогресс, так вашу в пень! Первый за столько месяцев! Кем бы она ни была, я потяну за эту ниточку и авось чего-нибудь размотаю. Я не я буду, если не размотаю!

Быстро проглядев оставшиеся письма и убедившись, что больше ничего ценного нет, я удалил все чохом, кроме письма от Лады, и быстро отстучал ответ:

«Лада, привет! Извини, что не отвечал – зашился тут с делами, сто лет почту не проверял. Тот мой ящик на mail.ru накрылся медным тазом, а до этого вот только сейчас руки дошли. Очень рад, что ты написала – я давно ни с кем из близких не общался, соскучился прямо. Напиши, пожалуйста, как у тебя дела и вообще – какие новости. А еще лучше – приезжай в гости! Посидим по-родственному, повспоминаем. Было бы классно! Жду ответа с нетерпением – надеюсь, тебе, в отличие от меня, такой хрюшки, не понадобится для него два месяца!»