Текст книги "Арфист"

В конце я поставил подмигивающий смайлик и нажал «отправить». Только после этого до меня дошло, что ответ я печатал, затаив дыхание. Выдыхай, бобер, выдыхай! Жизнь-то пошла интереснее! И в пень мою чертову болячку, как-нибудь переживу эти дни до сеанса. Главное – чтобы Лада ответила побыстрее. А пока… Пока можно постараться что-нибудь о ней узнать. Захваченный новой идеей, я улыбнулся и снова придвинул к себе клавиатуру. А моя белая струна звучала бравурным маршем.

Глава 2
Владимир. «Именно вас я искала…»

Санкт-Петербург. 7 июня 2016 года

Стрелка Васильевского острова постепенно пустеет. Впрочем, Питер в июне практически не спит: в белые ночи даже давно привыкших к ним коренных жителей тянет гулять, не говоря уже о приезжих. Люблю в такие вечера прогуливаться по набережным, улицам и площадям Северной столицы! Так мне лучше всего отдыхается: душа очищается от забот, тревог, сомнений и начинает петь… точнее, музицировать особым образом.

Сейчас это мне особенно нужно. Редкие свободные минуты, когда можно вырваться из сумрачной духоты квартиры, наполненной аурой болезни. Дядя уснул, и я точно знаю, что до пяти утра этот сон не прервется – привык уже за две недели к его режиму. Значит, я ему не понадоблюсь, и можно избавиться от осевшего на мне липким налетом негатива. Душ для души, да простится мне этот каламбур.

Спускаюсь вниз, к самой воде. Позади шумит Биржевая площадь, впереди невские волны с тихим шелестом целуют гранит набережной, едва не украшая пеной носки моих кроссовок. По левую руку пронзает небо шпиль собора Петропавловской крепости, по правую притих в ожидании ночи Зимний дворец…

Но главное – звучание. Город здесь звучит так, что я чувствую себя меломаном, попавшим на симфонический концерт в филармонию. Множество скрипок и виолончелей ведут основную мелодию, в которую порой всплесками врывается то звенящий звук клавесина, то мрачно-торжественный органа, то нежный флейты, то бравурно-маршевый труб. Это нечто невероятное. Точка схода если не всего, то очень многого. И хоть я завидую белой завистью местным, которые не две недели, а круглый год могут наслаждаться своим прекрасным городом, но в то же время мне жаль их – им не дано, в отличие от меня, слышать всю эту красоту. Стоял бы и стоял здесь до утра…

Чужое звучание врывается в мой вечер неожиданно и дерзко, но не нарушает идиллию, а, скорее, дополняет, приятно удивляет, если не шокирует, словно «Хорватская рапсодия» из открывшейся дверцы такси. Когда я слушаю город, звучание отдельных людей для меня перестает существовать. А если уж прорвалось, значит, кто-то совсем рядом. Кто-то особенный.

Оборачиваюсь и замираю. Ничего себе подарок от Биржевой площади! Незнакомка молода – тридцать с копейками, вряд ли больше – и красива. Весьма. Высокая, лишь чуть ниже меня, стройная, с хорошей фигурой, которая удачно подчеркивается темно-зеленым платьем. А лицо просто приковывает взгляд. Особенно впечатляют золотистые вьющиеся волосы и большие красивые глаза, настолько синие, что наводят на мысли о линзах. Но главное не в этом. Ее струны… Такого сочетания и звучания я еще никогда не видел и не слышал. М-да, точно «Хорватская рапсодия», если не «Лунная соната»! Почти все позитивные личностные струны звучат громко и чисто. Зеленая, синяя, голубая, оранжевая, светло-зеленая, аквамариновая… Какая красота и гармония! Фиолетовая и белая им под стать. Человек явно незаурядный. Мягко говоря. Я-то думал, что прекрасные принцессы вымерли вместе с рыцарями и драконами. Неужели ошибался? Более того, судя по коричневой, серебристой и палевой струнам – она еще и паранорм, причем немалой силы. Однако! Даже немного страшно, словно не человек передо мной, а некое высшее существо.

Тут я осознаю, что пялюсь на незнакомку неприлично долго и пора бы уже что-нибудь сказать. Но мозг отказывается генерировать хоть что-нибудь, кроме «здравствуйте». Собственно, это и выдавливаю, пытаясь скрыть растерянность.

– Здравствуйте! – Она улыбается, но струны ее говорят, что произведенный на меня эффект она заметила. – Извините, я просто не могла не подойти. Вы кажетесь таким… очарованным.

– Это одно из моих любимых мест в Питере.

Мягкая улыбка.

– Любите Питер?

– Очень! И знаю его хорошо. Могу экскурсии даже водить. Бесплатные.

Так, а жара можно бы и поменьше. Что-то со мной творится… Это она на меня так действует?

Незнакомка смеется:

– Спасибо, мне не требуется. Я здесь родилась и выросла… А вот вы, похоже, нет.

Смущаюсь.

– Что, так заметно?

– Для наметанного глаза – да.

– Я тут… в гостях у родственника.

Да уж, это очень мягкая формулировка.

В повисшей паузе она смотрит на меня, и мне под ее взглядом неловко. Он какой-то слишком… проницательный? Откровенный? Нет, не совсем те слова. На язык просится пошловатая шутка про взгляд типа «родители на даче», но тут же отметается с негодованием: по отношению к этой женщине она кажется чуть ли не кощунством.

Спешу нарушить тягостное молчание.

– Я Владимир.

Она жмет мою руку.

– Очень приятно. Дарья.

– Мне тоже. Красивое имя.

– Спасибо… Жаль, что вы не местный, Владимир. Но я уверена, вы скоро сюда переедете. И я была бы рада.

– Почему?

Она смеется.

– Почему переедете или почему рада?

– И то и другое!

– Питер так просто не отпускает своих людей. Городу нужны те, кто так к нему относится.

– А вы много знаете о том, что нужно городу?

На губах ее появляется тонкая улыбка, и белая струна звучит в тональности легкого волнения.

– Кое-что знаю. И еще мне кажется, что именно вас я искала…

– Всю жизнь? – не удержавшись, ерничаю я.

Черт! Волнуюсь. Слишком давно не было в моей жизни таких эмоций. Думал, научился с ними справляться, ан нет! Отсюда этот неуместный юмор.

А ее взгляд… Я в нем тону, и это страшно. Но и восхитительно тоже.

– Можете смеяться, – медленно роняет она, – но что-то в этом роде. Я почувствовала в вас родственную душу.

Ого! Вот так новости сельской жизни!

– Просто взяли и почувствовали?

– Да. Кому, как не вам, поверить? Вы ведь тоже чувствуете такое, не правда ли? Видите? Слышите? Вы ведь слышите город? И меня тоже?

То, как она это говорит, заставляет меня напрячься. Она паранорм. Просто так подошла? Или не просто? Вычислила меня? Бабушкины предостережения всплывают в памяти.

– Да, на слух пока не жалуюсь. Шум машин, сигналы, ваш голос. Все четко и ясно.

Она качает головой. Белая струна дает тональность сожаления.

– Закрываетесь, Владимир? Зря. Со мной не надо. Я вам не враг.

– А кто же?

– Думаю, друг. Возможно, такой, которого вы, сами того не зная, тоже ищете очень давно.

Невольно усмехаюсь.

– Интересная у вас манера общения!

Она улыбается. Одними губами. Глаза и струны серьезны. А это значит, что легкая беседа закончена. Мы подбираемся к главному.

– Давайте так, Владимир. Я вам кое-что расскажу, а дальше вы уж сами решайте, бежать от меня куда глаза глядят… или наоборот.

* * *

Когда она заканчивает рассказ, у меня в голове полный хаос. Питер как единый эгрегор, состоящий из земли, построек и человеческих душ. Эгрегор, который может влиять на всех, кто живет на его территории. И если кто ведет свою партию против городской, ему лучше уехать, потому что не будет ему здесь жизни и удачи. Соборная душа – тайное общество посвященных паранормов, заботящихся о благе эгрегора. И Дарья – вербовщица, Пробуждающая, голос Соборной души. Все это звучит дико, по-сектантски. Хуже, чем многие пламенные речи мошенников от религии или безумных проповедников. Тогда почему мне так хочется поверить? Потому что Питер? Потому что Дарья? Потому что я уже десять лет, со смерти отца, терзаюсь мыслью, зачем мне этот дар, если я ничего не делаю, только скрываю его ото всех? Потому что тут мне предлагают пустить его в ход на общее благо? Наверное, по чуть-чуть каждого и все сразу. И потом, чем эта история безумнее моего собственного дара или звучания города? Хочется, но страшно. Потому что отвык я за прошедшие годы верить кому бы то ни было, сколь бы сладкие песни он ни пел. Особенно если сладкие…

А Дарья начинает звучать печалью:

– Как жаль, Владимир… «Черт, все-таки сектантка! А поначалу она мне даже нравилась. Надо придумать что-то. О, больной дядя! Точно – это ведь даже не ложь!»

Я вздрагиваю:

– Что это?

– Так трудно догадаться?

– Вы телепат?

– Не только. Впрочем, речь сейчас не обо мне, а о вас. Ваш дар уникален, Владимир, но вы, похоже, освоили лишь малую его часть. Если пойдете со мной, я помогу вам овладеть остальным.

– Вы научите меня?

– Не я. – Снова лучезарная улыбка, от которой я таю. – Дар арфиста душ мне неподвластен. Но ритуал пробуждения, который я предлагаю, вернет вам память предков. Вернее, ваших предшественников на этом пути. Поймите, держать такой дар под спудом преступно! Вы нужны этому городу, нужны Соборной душе. Вы могли бы остаться здесь и сделать для Питера много добра… И многое получить взамен от его эгрегора.

Мое сознание цепляется за важные для меня слова.

– Остаться здесь? Как?

– Присоединяйтесь к нам, Владимир! Зачем вести бесцветную жизнь обывателя, скрывать ото всех свою инаковость, когда я предлагаю вам Цель и общество тех, кто будет вас понимать. Тех, среди кого вы сможете быть собой.

Я колеблюсь и оглядываюсь по сторонам. Никого. Это странно. Здесь, у воды, на самом носу стрелки Васильевского острова – место довольно популярное. Особенно в сезон белых ночей. Тут толпами бродят туристы и постоянно фотографируются. На фоне Петропавловки, и на фоне Зимнего, и на фоне «Летучего голландца», и просто на фоне Невы. И селфи, и поодиночке, и парами, и в обнимку, и группами, и подбоченившись, и с дурацкой улыбкой, предварительно эффектно выставив ножку… А сейчас пусто. Интересно, это Дарья всех разогнала, чтобы нам не мешали разговаривать? Чудеса на виражах! Возможности мои ведь тоже возрастут после ритуала, а это очень заманчиво… Ага, сделки с дьяволом тоже всегда выглядят очень завлекательно. А на поверку… Хотя – какой тут дьявол? Я же читаю ее струны, слышу звучание! Где багровая, где льдисто-голубая и желтая? Почему я ищу подвох, хотя не слышу фальши в ее аквамариновой струне честности? Струны не лгут.

А Дарья молчит. Она, разумеется, считывает эту мою внутреннюю битву, но не вмешивается в нее, ждет. Потому что понимает, куда все клонится. Наконец я вырываюсь из своих внутренних джунглей и смотрю на нее. И тогда она задает вопрос, легко переходя на «ты» и уже, без сомнения, зная ответ:

– Ты решил?

Глава 3
Денис. «Сгинь, нежить!»

Санкт-Петербург. 14 июня 2017 года

Я рывком сел на постели. Все как всегда – озноб, испарина. И настроение – ниже плинтуса. Видимо, опять был кошмар. Я его, как всегда, не запомнил, но мерзкое послевкусие осталось… И так всякий раз, когда слабеет моя черная струна. Каждый месяц… Но сон – даже не полбеды. Хуже сильная боль в груди, в районе сердца, и онемение обеих ног. Я стал усиленно растирать ноги, возвращая им чувствительность, и только после этого смог встать. Онемение чуть отпустило, однако боль не унималась. Даже немного усилилась. Еле доковылял до ванной и умыл лицо ледяной водой. Тяжелая хмарь в голове развеялась не полностью, но мысли перестали блуждать, как ежики в тумане… Почти перестали.

Взгляд мой уперся в зеркало над умывальником… На меня смотрела бледная вытянутая физиономия с мешками под глазами и растрепанными волосами, тронутыми ранней сединой. Глаза запавшие и покрасневшие, щеки впалые. Поморщился: блин, ну и видок! А чувствую я себя еще хуже, чем выгляжу. Хорошо, что сегодня сеанс. Очередной. После него станет легче. Примерно на месяц, а потом – снова здорово. Устал. Ладно, хорош ныть – в первый раз, что ли? Фигня война, прорвемся.

Я вернулся в комнату, растирая грудь, которая вдруг не по-детски разнылась. К боли в груди добавилась головная и бонусом – тошнота. Черт, вот же прихватило! Что-то сегодня особенно сильно. А сеанс только через три часа. Могу просто не дотянуть. Может, уйти на Изнанку? Там мне полегчает, с гарантией. Тихий мир унимает немочь надрыва черной струны. Помогает продержаться. Правда, когда возвращаешься в физическую реальность, боль накидывается с новой силой. К тому же где-то там, на Изнанке, ждет она…

Все же надо одеться и выйти из дому – сидеть в четырех стенах нет мочи. За три часа я тут свихнусь. Подошел к гардеробу и завис. Не хотелось его открывать, и все тут! Оттуда тянуло промозглым холодом, и руки сразу покрылись мурашками. Все ясно – Изнанка. Разозлившись на себя, я рванул дверь гардероба и с проклятием отшатнулся.

Ребушки-воробушки! Я мог бы догадаться, что увижу в зеркале на двери. Вернее, кого. Конечно же, она была там, чуть выступив из сумрачных глубин той стороны. Ведьма, которую я убил. То есть это она так утверждает. А я просто не помню. Нет, лицо ее мне знакомо, и ощущение враждебности есть, но никаких подробностей нашего конфликта. Ясно только, что в результате она там, а я здесь, но с этой проклятой болячкой, которая прижимает раз в месяц так, что света белого не видишь. Ну что за свинство, в самом деле? Почему бы ей просто не сдохнуть? Почему она застряла на Изнанке? И ладно бы только там торчала, так еще и сюда порой через зеркала заглядывает.

Наши взгляды встретились. В ее глазах – ненависть и что-то еще. Звучания нет. Тут не «тихая», тут мертвая.

– Сгинь, нежить! – резко бросил я.

Ведьма улыбнулась и сделала шаг назад. Темнота сомкнулась, поглощая ее фигуру, а в следующий миг отражение в зеркале стало нормальным: только моя неприбранная постель и бардак в спальне, если не считать полумертвого меня. Ничего лишнего или аномального. Только тошнота вдруг усилилась, и я еле успел добежать до туалета…

Ну уж в пень! На Изнанку не полезу. Как-нибудь потерплю до сеанса.

* * *

Боль отступала неохотно, огрызаясь, будто злая собака, которую гнали прочь палкой. Прошло почти двадцать минут, прежде чем она унялась полностью и сидящий напротив меня ведьмак смог наконец отпустить мои руки и вытереть пот.

– Вы очень хлопотный пациент, господин Кульчий, – произнес он, предварительно залпом осушив стакан воды.

– А вы – очень капризный лекарь, господин Портнягин, – не остался в долгу я. – Раз в месяц – это не так уж часто.

– Достаточно часто, могу вас заверить! И энергии на вас расходуется прорва, а восстанавливается она тяжело и медленно.

Портнягин всегда ворчлив, но сегодня находился в особенно скверном расположении духа. Струны его это подтверждали. А еще они выдавали владеющее им непонятное напряжение. Но и мое настроение было достаточно мерзким, чтобы не смолчать.

– Думаю, управление в накладе не остается. – Мой тон стал холоднее морозильной камеры в морге. – Свои услуги я оказываю почти за спасибо. А потому не стоит тут считаться, кто кому и сколько должен. Баланс может выйти не в вашу пользу.

На губах ведьмака появилась кривая улыбка:

– Баланс, говорите? А если через месяц я не сделаю вам процедуру, господин Кульчий, то вы элементарно протянете ноги. Как быть с этим?

– Руководство спросите и послушайте, что вам скажут. Я им нужен.

– К сожалению, да. Только мы как-то и до вас жили. Будем жить и после вас. А вот обратное утверждение не верно.

– Какая муха вас укусила? – Он меня уже порядком разозлил, но конфликтовать лишний раз не хотелось. – Если забыли, я оказывал некоторые деликатные услуги и Северному ковену. Так что ваша свежая идея насчет перестать меня лечить вряд ли и там найдет понимание!

Ведьмак внезапно увял, словно из него весь воздух выпустили.

– Кстати, о ковене. У меня для вас послание. Члены Внутреннего круга хотят вас видеть.

Ему удалось меня удивить. Но я постарался сохранить спокойствие.

– По какому поводу?

– Откуда мне знать? – раздраженно отозвался он. – Внутренний круг меня в свои дела не посвящает.

Последнюю фразу Портнягин просто выплюнул. Это многое объясняло. Например, причины плохого настроения штатного ведьмака управления «А» ФСБ – мало кто любит, когда его держат за посыльного.

– Ваше здешнее начальство в курсе?

– Их это не касается.

– Где и когда?

– Внутренний круг соберется ровно через неделю. Они будут ждать вас во вторник вечером в 18:30 в Михайловском саду. Аллея, которая идет от мостика на пруду, третья скамейка.

– Передайте им, я буду.

– Непременно, – скривился он.

– Что вас беспокоит? Вы сегодня какой-то дерганый, – не удержался я. – Помочь?

– Не лезьте не в свое дело, Музыкант! – окрысился Портнягин. – Заботьтесь лучше о себе – ваш предшественник, если помните, плохо кончил!

Я сжал зубы. Ну и пошел ты в пень, не хочешь – не надо! Но вот насчет предшественника ты зря. Очень зря.

* * *

В своем офисе я появился лишь около полудня. Сиротливо висевшее на двери офиса объявление об этом и предупреждало. Интересно, его хоть кто-нибудь прочитал? Никакой очереди из клиентов, нетерпеливо переминающихся с ноги на ногу под моими дверями, не наблюдалось. Эх… Тишина продолжается. По всем направлениям.

Лада тоже пока не ответила. Может, редко почту проверяет? За эти дни я кое-что о ней узнал. Немного, правда. Нашел ее профиль в фейсбуке. Так-то мне по режимным причинам регистрироваться там нельзя, но я завел фейковую страницу под «левым» ником и с кошаком в качестве аватарки. К сожалению, Лада была не особо активным пользователем. Все, что я почерпнул с ее странички – это фото, хобби (косплей), город проживания (Казань) и несколько фанатских репостов про певца Лазаря Сергеева. Вот и все. С информацией не разбежишься. Родственники не указаны, совместных фотографий у нас с ней нет, так что степень нашего родства – по-прежнему тайна. Есть одна фотография со светловолосой женщиной лет пятидесяти. Подпись: «с мамой». Ну зашибись! Мне их лица ровным счетом ничего не говорили – ни Лады, ни этой женщины. Словно я их в первый раз видел. Посмотрел список ее друзей (112 человек). Опять ни одной знакомой физиономии! Да что ж такое-то?!

Теперь город. Казань, Казань… Никаких ассоциаций. Я что, тоже жил там и оттуда перебрался в Питер? Опять загадки во тьме… Вот написал я этой Ладе: «Приезжай в гости!» Я ж тогда без понятия был про Казань. Будто это вот так запросто, словно с Парнаса на Ваську на метро приехать. Чего она обо мне подумает? Что издеваюсь? Может, еще раз ей написать?

А может, это все ошибка? И ящик, найденный Севой, и Лада эта… Хотелось надеяться, что нет. До скрежета зубовного хотелось. Достало меня уже быть человеком без прошлого!

За всеми этими не шибко радостными мыслями как-то слишком быстро закончилась чашка кофе. Чем бы заняться, раз уж меня отпустило? Ладно, проверю электронную почту, и если там пусто, напишу ей сам. Еще раз. Пока не знаю что, но, надеюсь, придумаю в процессе.

Открыл ящик и вздрогнул: всего одно новое письмо, но оно от Лады!

«Здравствуй, Денис! Как хорошо, что ты написал! А то я уже отчаялась тебя найти – думала, совсем пропал, закрутила тебя бурная жизнь Северной столицы (улыбающийся смайлик). С почтой я тебя понимаю – у меня самой такое случается, что месяцами в сеть не захожу – некогда…

По поводу твоего приглашения в гости. Короче, я в растерянности. Во-первых, конечно, очень рада! Хороши мы с тобой родственнички: двоюродные брат и сестра, а виделись всего один раз. Тогда, на похоронах тети Маши. И то, что ты проявил такую теплоту и радушие, мне очень приятно!

А во-вторых, понимаешь, мне ужасно неудобно… Потому что у меня тут шкурное намерение поймать тебя на слове с твоим приглашением. Короче, я долго набиралась смелости или, вернее, наглости и вот набралась, так что пишу.

Понимаешь, я намерена перебраться в Питер – была там один раз, вместе с мамой, но влюбилась раз и навсегда. Ты, насколько я знаю, тоже. Собственно, твой пример, как ты перебрался в Северную столицу, меня и вдохновил на эту авантюру. По специальности я журналистка и буду искать работу в этой сфере. Понятно, что стоило бы, наверное, сначала что-то найти, а уж потом срываться, но… мочи моей нет здесь больше, понимаешь? Дистанционно, без связей в Питере, я могу долго искать работу, и, быть может, никогда не найду. Мне надо сделать первый решительный шаг, чтобы процесс пошел. Устроюсь сперва куда-нибудь еще, куда угодно, лишь бы деньги платили. Зато я в Питере буду, а это большое дело! А дальше пробьюсь, вот увидишь! Я напористая. Просто мне надо где-то остановиться на первое время, а кроме тебя у меня там никого нет.

Боюсь это писать, но с деньгами у меня не очень, и платить за квартиру поначалу я не смогу. Но если ты будешь так добр и приютишь меня, обещаю готовить и делать разную работу по дому. Обещаю также не создавать тебе дополнительных проблем и хлопот. Понимаю, конечно, что у тебя там свой образ жизни, сложившийся быт и так далее, и лишняя жиличка тебе, наверное, будет некстати. Так что я пойму, если ты ответишь отказом, но буду очень рада, если согласишься. Жду твоего ответа, скромно надеясь, что он будет скорым и положительным. Заранее благодарна за беспокойство. Лада».

Я сидел в ошеломлении. Ничего себе пышки с Большой Конюшенной! Пошло дело, пошло! Двоюродная сестра, не хухры-мухры! Конечно, если мы с ней виделись всего один раз, многого она мне не расскажет, но хоть что-то, от чего можно будет плясать как от печки! Откуда я перебрался в Питер? Где мои родители? Кто они? Имена других родственников? Может, еще что-нибудь из прошлого Дениса Кульчего, которого амнезия шарахнула, словно в дурной мыльной опере. Любая мелочь будет кстати!

Я едва сдерживался, чтобы не начать прыгать от радости. Приехать и поселиться? Да хоть завтра! Все заморочки понятны: «контора», мой дар, приступы раз в месяц, ведьма в зеркалах, Изнанка, куда мне периодически приходится сбегать… Но все это фигня по сравнению с возможностью добраться до своего прошлого. Решено! Я быстро напечатал ответное письмо:

«Лада, здравствуй! Что за вопрос – конечно, приезжай. В моей квартире места хватит. Сообщи, когда приедешь, – я встречу. Вот мой контактный телефон…»