Текст книги "Сказки"

XIV

Совсем обрадовалась Босоножка, как сделали её гусятницей. Правда, кормили её плохо – на задний двор посылали с царского стола одни объедки, но зато с раннего утра она угоняла своих гусей в поле и там проводила целые дни. Завернёт корочку хлеба в платок – вот и весь обед. А как хорошо летом в поле – и зелёная травка, и цветочки, и ручейки, и солнышко смотрит с неба так ласково-ласково. Босоножка забывала про своё горе и веселилась, как умела. С нею разговаривали и полевая травка, и цветочки, и бойкие ручейки, и маленькие птички. Для них Босоножка совсем не была уродом, а таким же человеком, как и все другие.

– Ты у нас будешь царицей, – шептали ей цветы.

– Я и то царская дочь, – уверяла Босоножка.

Огорчало Босоножку только одно – каждое утро на задний двор приходил царский повар, выбирал самого жирного гуся и уносил. Очень уж любил царь Горох поесть жирной гусятины. Гуси ужасно роптали на царя Гороха и долго гоготали:

– Го-го-го… Ел бы царь Горох всякую другую говядину, а нас бы лучше не трогал. И что мы ему понравились так, несчастные гуси!

Босоножка ничем не могла утешить бедных гусей и даже не смела сказать, что царь Горох совсем добрый человек и никому не желает делать зла. Гуси всё равно бы ей не поверили.

Хуже всего было, когда наезжали во дворец гости. Царь Пантелей один съедал целого гуся. Любил старик покушать, хотя и худ был, словно Кощей. Другие гости тоже ели, да царя Гороха похваливали. Вот какой добрый да гостеприимный царь… Не то что король Косарь, у которого много не разгостишься. Красавица Кутафья, как вышла замуж, сделалась такая скупая – всего ей жаль. Ну, гости похлопают глазами и уедут не солоно хлебавши к царю Гороху.

Как-то наехало гостей с разных сторон видимо-невидимо, и захотел царь Горох потешить их молодецкою соколиною охотой. Разбили в чистом поле царскую палату с золотым верхом, наставили столов, навезли и пива, и браги, и всякого вина, разложили по столам всякую еду. Приехали и гости – женщины в колымагах, а мужчины верхом. Гарцуют на лихих аргамаках, и каждый показывает свою молодецкую удаль. Был среди гостей и тот молодой витязь, который так понравился Босоножке. Звали его Красик-богатырь. Все хорошо ездят, все хорошо показывают свою удаль, а Красик-богатырь – получше всех. Другие витязи и богатыри только завидуют.

– Веселитесь, дорогие гости, – приговаривает царь Горох, – да меня, старика, лихом не поминайте… Кабы не моё толстое брюхо, так я бы показал вам, как надо веселиться. Устарел я немного, чтобы удаль свою показывать… Вот, спросите царицу Луковну, какой я был молодец. Бывало, никто лучше меня на коне не проедет… А из лука как стрелял – раз как пустил стрелу в медведя и прямо в левый глаз попал, а она в правую заднюю ногу вышла.

Царица Луковна вовремя дёрнула за рукав расхваставшегося мужа, и царь Горох прибавил:

– То бишь это не медведь был, а заяц…

Тут царица Луковна дёрнула его опять за рукав, и царь Горох ещё раз поправился:

– То бишь и не заяц, а утка, и попал я ей не в глаз, а прямо-прямо в хвост. Так, Луковна?

– Так, так, царь Горох, – говорит царица. – Вот какой был удалый…

Расхвастались и другие витязи и богатыри, кто как умел. А больше всех расхвастался царь Пантелей.

– Когда я был молодой – теперь мне борода мешает, – так я одною стрелой убил оленя, ястреба и щуку, – рассказывал старик, поглаживая бороду. – Дело прошлое, теперь можно и похвастаться.

Пришлось царице Луковне дёрнуть за рукав и брата Пантелея, потому как очень уж он начал хвастаться. Смутился царь Пантелей, заикаться стал:

– Да я… я… Я прежде вот как лёгок был на ногу: побегу и зайца за хвост поймаю. Вот хоть царя Гороха спросите…

– Врёшь ты всё, Пантелей, – ответил царь Горох. – Очень уж любишь хвастать… да… И прежде хвастал всегда и теперь хвастаешь. Вот со мною действительно был один случай… да… Я верхом на волке целую ночь ездил. Ухватился за уши и сижу… Это все знают… Так, Луковна? Ведь ты помнишь?

– Да будет вам, горе-богатыри, – уговаривала расходившихся стариков царица. – Мало ли что было… Не всё же рассказывать. Пожалуй, и не поверят ещё… Может быть, и со мною какие случаи бывали, а я молчу. Поезжайте-ка лучше на охоту…

Загремели медные трубы, и царская охота выступила со стоянки. Царь Горох и царь Пантелей не могли ехать верхом и тащились за охотниками в колымаге.

– Как я прежде верхом ездил… – со вздохом говорил царь Горох.

– И я тоже… – говорил царь Пантелей.

– Лучше меня никто не умел проехать…

– И я тоже…

– Ну, уж это ты хвастаешь, Пантелей!

– И не думал… Спроси кого угодно.

– И всё-таки хвастаешь… Ну, сознайся, Пантелеюшка: прихвастнул малым делом?

Царь Пантелей оглянулся и шёпотом спросил:

– А ты, Горохушко?

Царь Горох тоже оглянулся и тоже ответил шёпотом:

– Чуть-чуть прибавил, Пантелеюшка… Так, на воробьиный нос.

– И велик же, должно быть, твой воробей!

Царь Горох чуть-чуть не рассердился, но вовремя вспомнил, что нужно быть добрым, и расцеловал Пантелея.

– Какие мы с тобою богатыри, Пантелеюшка… Даже всем это удивительно! Куда им, молодым-то, до нас…

XV

Босоножка пасла своих гусей и видела, как тешится царь Горох своею охотой. Слышала она весёлые звуки охотничьих рогов, лай собак и весёлые окрики могучих богатырей, так красиво скакавших на своих дорогих аргамаках. Видела Босоножка, как царские сокольничьи бросали своих соколов на разную болотную птицу, поднимавшуюся с озера или с реки, на которой она пасла своих гусей. Взлетит сокол кверху и камнем падёт на какую-нибудь несчастную птицу, только пёрышки посыплются. А тут отделился один витязь от царской охоты и несётся прямо на неё. Перепугалась Босоножка, что его сокол перебьёт её гусей, и загородила ему дорогу.

– Витязь, не тронь моих гусей! – смело крикнула она и даже замахнулась хворостиной.

Остановился витязь с удивлением, а Босоножка узнала в нём того самого, который понравился ей больше всех.

– Да ты кто такая будешь? – спросил он.

– Я царская дочь…

Засмеялся витязь, оглядывая оборванную Босоножку с ног до головы. Ни дать ни взять – настоящая царская дочь… А главное, смела и даже хворостиной на него замахнулась.

– Вот что, царская дочь, дай-ка мне напиться воды, – сказал он. – Разжарился я очень, а слезать с коня неохота.

Пошла Босоножка к реке, зачерпнула воды в деревянный ковш и подала витязю.

Тот выпил, вытер усы и проговорил:

– Спасибо, красавица… Много я на свете видывал, а такую царскую дочь вижу в первый раз.

Вернулся богатырь на царскую ставку и рассказывает всем о чуде, на которое наехал.

Смеются все витязи и могучие богатыри, а у царицы Луковны душа в пятки ушла. Чего она боялась, то и случилось.

– Приведите её сюда, и посмотрим, – говорит подгулявший царь Пантелей. – Даже очень любопытно… Потешимся досыта.

– И что вам за охота на уродину смотреть? – вступилась было царица Луковна.

– А зачем она себя царскою дочерью величает?

Послали сейчас же послов за Босоножкой и привели перед царский шатёр. Царь Горох так и покатился со смеху, как увидал её. И горбатая, и хромая, и вся в заплатах.

Зачерпнула Босоножка воды в деревянный ковш и подала витязю

– Точно где-то я тебя, умница, видел? – спрашивает он, разглаживая бороду. – Чья ты дочь?

Босоножка смело посмотрела ему в глаза и ответила:

– Твоя, царь Горох.

Все так и ахнули, а царь Пантелей чуть не задохся от смеху. Ах, какая смешная Босоножка и как осрамила царя Гороха!

– Это я знаю, – нашёлся царь Горох. – Все мои подданные – мои дети…

– Нет, я твоя родная дочь Горошинка, – смело ответила Босоножка.

Тут уж не стерпела красавица Кутафья, выскочила и хотела вытолкать Босоножку в шею. Царь Горох тоже хотел рассердиться, но вовремя вспомнил, что он добрый царь, и только расхохотался. И все стали смеяться над Босоножкой, а Кутафья так и подступает к ней с кулаками. Все замерли, ожидая, что будет, как вдруг выступил из толпы витязь Красик. Молод и горд был Красик, и стало ему стыдно, что это он подвёл бедную девушку, выставил её на общую потеху, да и обидно притом, что здоровые люди смеются и потешаются над уродцем. Выступил витязь Красик и проговорил:

– Цари, короли, витязи и славные богатыри, дайте слово вымолвить… Девушка не виновата, что она такою родилась, а ведь она такой же человек, как и мы. Это я её привёл на общее посмешище и женюсь на ней.

Подошёл витязь Красик к Босоножке, обнял её и крепко поцеловал.

Тут у всех на глазах случилось великое чудо: Босоножка превратилась в девушку неописанной красоты.

– Да, это моя дочь! – крикнул царь Горох. – Она самая…

Спало колдовство с Босоножки, потому что полюбил её первый богатырь, полюбил такою, какою она была.

Я там был, мёд-пиво пил, по усам текло – в рот не попало.