Текст книги "Питерская Зона. Темный адреналин"

Как ни старайся, но, взбираясь по крошащимся старым стройматериалам, нашумишь. Хрустнешь сухим деревянным клином, стукнешь упавшим куском кирпича, зашуршишь раствором, превратившимся в песок. Особенно когда поднимаешься только на мускулах и связках ног, не помогая руками. Как ни старайся, но выдашь себя. Выход один. Не замирать, ожидая реакции ждущего врага, а просто быстро двигаться дальше. Работать на опережение и ловить глазами любое мало-мальски уловимое движение. Только так. И баста, карапузики, тут вам не кино. Тут помирают.

Так… что здесь? Урфин, стараясь не сопеть, чуть наклонился вперед. Мышцы бедер и спины выли, протестуя единственным возможным способом. Ниче, потерпит, не впервой. Ну… Твою мать. Твою мать!!!

Урфин почти успел. Развернуться к оставленной группе. Понимая хитрость врага, осознав его умение ставить ловушки и, где-то в самом дальнем уголке сознания, успев испугаться. А больше никак. Увиденное сказало само за себя.

Все не случайно. Особенно в Зоне. Потому как она любит играть, а игры у нее частенько одинаково кровавы. Капканы на зайцев ставят там, где те петляют. И тут, посреди развалин, бродяги шастали постоянно. А охотник ждать умел.

Почему никто не обратил внимания на тот самый огромный рваный пакет, болтающийся за стеной? Неужели не понятно, что в Зоне им неоткуда взяться самим по себе? Она не живет нормальной жизнью очень давно. Шорох отвлек его, Урфина, ведущего группу. Заставил нервничать, обратил внимание не на нужное. Твою… дивизию!

С двумя туристами, зашедшими за стену, все ясно. «Разорви-горох», редкая и мерзостная аномальная дрянь. Пористый неровный шар, живущий в подвалах Третьего круга. И активировать его можно, только зная механизм. Урфин, например, механизма не знал. И Чума не знал. Было ли про него известно Рыси? Черт его знает, товарищ майор, это ж Рысь… Но, само собой, если два опытных бродяги не знали механизма активации и, даже зная, не подумали бы оставлять его здесь, то что?

Все верно. Охотник из Зоны. Только его рук-лап изделие могло бесшумно, почуяв людей, подняться в воздух, разорваться, засыпав двух бедолаг ливнем смертоубийственного гороха. Осколки шара, попадая внутрь, тут же убивали нервную систему. Никаких криков, никакой надежды. Вгрызались в тело, реактивно разрастаясь во все стороны и разрывая его. Бедняга, попавший под обстрел, корчился, кроша в труху зубы, сипел, но только и мог, что видеть фонтанчики крови, вылетающие из него.

Охотник из Зоны. Разумное существо. Кто?!

Лучше бы он не интересовался. И лучше бы он ошибся. Но не прокатило. И про засаду не ошибся. Твою ж за ногу…

Урфин слышал про тварь. Но не верил. Считал выдумкой, байкой, чем угодно. Хоть плодом белой горячки какого-то бродяги. А вот…

Кусок постройки за спиной Бибера разорвался, прямо как от попадания танкового снаряда. Только разорвался-то изнутри. Чуме прилетело в голову куском блока, и лишь шлем его и спас. Хотя толку от Чумы, брякнувшегося на задницу и выбросившего вверх ноги, не стало. Не говоря про туристов. А Бибер…

В воздухе свистнуло, отдавая легким металлическим шелестом. Как будто великан решил махнуть цепью к великаньему велосипеду. Ших-ших… Бибер кашлянул. Ужасно, хрипло, с глухим бульком в самом конце. С таким, когда на губах надувается красный и блестящий кровяной пузырь.

Хрустнуло где-то в его, Бибера, груди. Треснула ткань комбинезона, разрываясь и разлетаясь лохмотьями мяса и кровью. Урфин чуть не надавил на спуск. Не стал, замер, понимая, что все глупо и поздно.

Четырехгранный гарпун, торчащий из Бибера, остро блестел кромками с алыми и бурыми ниточками. Липкие паутинки венозной крови и поблескивающей слизи лопались на глазах. Металл, послушный хозяину, дернулся, рванулся обратно, снова хрустя, врезаясь в тело бедного молокососа. Бибер успел вскрикнуть, сдавленно и истошно, когда тугая цепь дернула его назад.

Он летел вечность. Длинную огромную вечность размером в две секунды. Летел, открыв рот, нелепо и страшно взмахнув руками. Летел и смотрел, смотрел!!! Прямо в глаза Урфина, так и не начавшего стрелять. Летел к огромной фигуре, видневшейся из обломков наполовину. К маске, к вытертой серой коже плаща, к серому грубому комбинезону и монтажному поясу с карманами, к вытянутой навстречу огромной руке с черными пластинами-стамесками ногтей. К легенде Зоны, к охотнику на людей, к единственному здоровяку с мозгами. К Крому.

Почему Урфин не стрелял? Он не сказал никому. Потому что выстрел был нужен один. В голову Бибера. Чтобы сразу и наверняка. Чтобы не мучился. И больше никак. Но… то самое «но».

У его ног лежал ошалевший от удара по башке Чума. Совершенно никакой Чума с глазами, плавающими в разные стороны, и с кровью, споро бегущей из носа. И два долбаных туриста, вконец испуганных и орущих от ужаса. Да, именно так.

Выстрел из милосердия навлек бы на них Крома. Крома, ставшего легендой за пару месяцев. Неубиваемого мутанта, охотящегося на бродяг и военных, на бандитов и туристов. И Урфин не знал простой вещи. Справится ли он с ним? Стало ли ему за прошедшие годы легче? Нет. Никогда. Несмотря на то что вернулись все оставшиеся в живых. И что?..

* * *

Мадам Энн смотрела на него, застывшего и смотрящего сквозь нее. На стол встали три стопаря с настойкой. Жесточайшей, в пятьдесят-шестьдесят градусов, на травах, выстоянной и выгнанной здесь же. Сдобновкой. Урфин махнул ее не глядя и не закусывая. Раскурил потухшую сигару. Вернулся назад, глядя в глаза этой тупой овцы, решившей рискнуть всеми своими родными. Дура. Конченая дура.

– Дикой…

– Да?

– Хотя толку от тебя… Чума?

Чума хрустнул стулом, разворачиваясь. Угрюмо зыркнул на вырез мадам и весь обратился в слух.

– Помоги, будь добр. Отойди к этой трехнутой на всю голову семейке туристов и расскажи им. Знаешь, что рассказать. С меня причитается.

Рыжий ирокез согласно качнулся. Чума ртутью вскочил на ноги, совершенно интеллигентно предложив руку даме. Та лишь обдала его презрением и ароматом дорогого парфюма, двинулась к своим. Весь ее гордо-напряженный вид сулил Дикому отсутствие прибытка. И наплевать. Грех на душу Урфин брать не хотел. А вести детей в Зону есть истинный грех.

Дикой надумал что-то там вякнуть. Урфин показал кулак. Околосталкер встал и прошествовал. В сторону семейки гребаных, чтоб им дома сиделось, Уизли. Тимбилдинг по-семейному. Что за жизнь пошла, а?

Сбоку скрипнуло. На освободившийся стул кто-то приземлился. Шатать твою трубу, прямо приемный день. Хотя, возможно, это оказалось что-то светлое и приятное. Урфин покосился и вздохнул. Вместо светло-приятного, теплого, мягкого и красивого на стул угнездился чему-то довольно скалящийся Баркас. И что, спрашивается, заставило его блестеть зубами эдак гнусно и одновременно радостно? Уж точно не желание прорекламировать единственную во всей округе стоматологию Зазы Цицишвили. Хотя именно оттуда родом его моляры, премоляры и клыки. Два месяца назад, столкнувшись в отсутствие Урфина и Хэта с костоглодом, Баркас решил укротить чудище с помощью оставшихся зарядов АПС. Не вышло. Спасли бедолагу Бульба и Шеф, решивший заглянуть на дикий рев с рыком у пятачка за Московской Рогаткой. Но зубы делать пришлось конкретно.

– Чему улыбаемся? – поинтересовался Урфин.

– Мы ни хрена не в настроении?

Урфин не ответил, мусоля кончик сигары.

– Да и фенхель с тобой. Это…

– Какой, к чертовой матери, фенхель?

Баркас хмыкнул.

– Вон видишь банку с портретами дохлых американских президентов?

Урфин покосился на стеклянную емкость, наполовину засыпанную всегда конвертируемой валютой. Хотя в ней явно попадались и золотые червонцы, становящиеся все востребованнее. Почему до сих пор никто не стырил банку со стойки? Потому что Сдобный. И Барин, обычно сидящий рядом. Сейчас его не было. И никого из ветеранов Сдобного тоже. Странно.

– И что?

– По пьянке, неделю назад, все уговорились не материться. Мол, не по-мужски. Ругнулся матом, так плати штраф. Пять долларов.

– Офигеть. Я тоже уговорился? Не помню такого. Так фенхель при чем?

Баркас почесал начавшую обрастать белым пушком голову.

– Ну… не знаю, чем хрен заменить. Фенхель вроде тоже растение. И звучит смешно. Не?

Урфин цыкнул. И не ответил.

– Ладно. Чего лыбишься?

– Это, братишка, дело есть…

– …сварился, будем есть?

Баркас вздохнул. Животрепещуще так, с натугой, явно показывающей всю глубину его заботы о странной депрессии боевого товарища.

– Совсем скучно?

Урфин снова не ответил. Попыхтел томно дымящей «кубинкой» и посмотрел на семейку Уизли. Ну да, все как полагается. Дикой таки окучивал Шефа и Бульбу.

– Это кто? Туристы? Дети?

Баркас пнул его под столом. Прямо в голень, болюче и обидно. В другое время Урфин с удовольствием начистил бы ему довольную рожу. Но сегодня даже не тянуло.

– Да ладно, фигли из-за них переживать? – Баркас пожал плечами. – Личное дело каждого.

– Как умирать?

– Как сходить с ума. Хочется им туда – пусть идут. Дело, братишка.

– Ну?

Баркас оглянулся и наклонился ближе.

– Сдобный продает «Солянку».

Урфин захватил зубами отросший ус и пожевал. Мир явно катился куда-то под обочину и менялся слишком стремительно. Так, что не догонишь. С чего вдруг продавать?

Да-да, с чего? Урфин не обманывал сам себя. И Сдобный тоже никогда в таком замечен не был. Они все здесь вовсе не из-за больших денег. Каждый из постоянно околачивающихся вокруг «Солянки» так-то маньяк. Упоротый, больной на всю голову маньяк. Совершенно не умеющий жить вне скольких-то там десятков, если не доброй сотни, квадратных километров, называющихся Зоной.

И вся «служба спасения» от Сдобного и К^о выстроена только на возможности отправиться за Периметр. Ну, это же честная точка зрения. Не надо врать себе. И Сдобный все продает. Раз продает, то уезжает. Раз уезжает, то точно не на острова Фиджи или к морю Лаптевых, коротать там век, посвистывая песенки и наслаждаясь экологически чистым самогоном из морошки. Ну или в случае с Фиджи – из манго. Или чего там в основном растет, из чего можно нагнать тяжело-спиртового.

Если уж совсем честно, то порой Урфин сильно переживал за судьбу одного пари и за немалую сумму денег. Потому как на возвращение Хэта он отвел шесть месяцев. И забился на две тысячи полновесных целковых как раз вот с этим самым радостно улыбающимся Баркасом. Учитывая все растущие и растущие курсы червонца, как встарь, обеспеченного не только золотым запасом, но и всеми танками страны, сумма явно серьезная.

Почему же ветеран Сдобный может захотеть сняться? И не снялись ли уже ребятки из его группы? То-то в последнее время видно только Пикассо и Скопу, а остальных и след простыл. Хм…

– Ты бы все-таки изредка включал визор у себя в каморке. Ну или здесь бы смотрел, а не запрещал гонять по нему что-то, кроме теток с клевыми сиськами… – Баркас усмехнулся. – Глядишь, логика выстраивалась бы быстрее.

Урфин приподнял бровь. Но аккуратно. Баркас, после выясненных отношений, ему уж точно не противник или злостный конкурент. После выяснения, чего уж, обоим пришлось отлеживаться. Помнится, неугомонный Хэт все навещал и притаскивал с собой кофе. Тот самый термоядерный, по собственному рецепту, что пить можно, только наполовину разбавив молоком. Учитывая непереносимость организмом Урфина всего молочного и плохо работающей канализации, на третий раз пришлось грубо и ультимативно попросить захватить пива. Пока отбитый ливер не позволит самому спускаться вниз. Жили-то они как раз на втором этаже здесь же.

Так что бровь Урфин поднял как можно более дипломатично. Ничем не напоминая сабельный изгиб в сторону Дикого.

– Новая дырка с аномалиями. Огромный такой кусок, хотя, конечно, с нашим не сравнить. И называют Районом. – Баркас пригубил пенного, захваченного с бара. Еще один бзик в их когда-то тройке. То яйца в Зону таскать для омлета, то если пенного глотнуть, то только квас. А квас Сдобный ставил сам и круглогодично.

– Вот оно чего… – Урфин кхекнул. – И?..

– Ну… в общем, братишка, они оттуда. Только место то раньше секретили. Ну, насколько-то. Слухи были, помню, когда срочку служил, не более.

– Поволжье?

– Ага.

Урфин кивнул. Ну, вот картинка и сложилась. Все ясно с ветеранами, жившими здесь последние сколько-то там лет. Как Зону ни назови, а все едино у нее. И нутро такое же, и люди. Никогда и ни за что не отпустит.

– Сколько денег хочет?

Стоило сомневаться в правильности решения Баркаса? Да ни капли. Все он решил верно, высчитал, прикинул, оценил. Плюсов в покупке «Солянки» много. И дополнительный заработок, и база, и торговцы сами пойдут. А Зона? Никуда она от них не денется. От Урфина уж точно.

Баркас покрутил головой, нагнулся к самому уху Урфина и назвал цифру. Ну… стоило ожидать.

– Две ходки, если не тратить заначек.

Баркас ухмыльнулся.

– Одна, братишка. Ровно одна.

Так… Все становилось более понятным. Этот лысеющий блондин явно просчитал всю цепочку и подсуетился насчет подзаработать, пока Урфин отлеживался после крайних прогулок. Стареет, не иначе. Это Урфин подумал про самого себя. Не про ушлого же Баркаса так думать, верно?

– Что и где?

Приятно общаться с профессионалом, ничего не скажешь. Ничего лишнего, все понятно сразу. А вот чего Баркас так весело блестит глазами-то снова?

– Ты снова бес-траву покуривать начал?

Улыбка пропала. Ай-ай, ну не заводись, дружище. Урфин поднял обе ладони, мол, виноват-виноват. Имевшуюся пагубную привычку Баркас смог изжить. Напрочь.

– В общем, братишка, про где… не здесь. Либерея.

Урфин затянулся дымом. Наплевав на его густоту и совершенно забыв о том, что курит сигару. Внимательно глянул на Баркаса, явно подозревая того в розыгрыше. Подозревать Баркаса в знании самого определения «Либерея» ему как-то не хотелось. Не, Баркас умница и молодец. Сталкеру по-другому никак. Хорошему сталкеру надо уметь не только разбираться в Зоне, оружии и умении им пользоваться. Хороший сталкер должен уметь думать. А здесь, в Зоне Эс, еще и разбираться в искусстве как минимум. Но Либерея?!

– Еще раз, друг. – Урфин наклонился к Баркасу. – Повтори. Медленно, чтобы я расслышал.

Ох, беда. Именно то самое понятие Барк и повторил. Урфин вытер внезапно вспотевшие ладони о брюки. О как! И зачем он так любил историю, зачем помнил кучу всего ненужного в современной жизни. А?

Урфин сглотнул. Понятно, саму Либерею не в Зоне искать. Неоткуда ей здесь взяться вроде как. А раз так, то зачем надо куда-то топать? Правильно… За чем-то, что прольет свет на судьбу легенды. Настоящей, мать ее, легенды с многовековой историей. Да с таким кушем, если что, можно не одну «Солянку» приобрести. Ага. Почему? Вовсе не из-за того, что гладиолус.

Потому что библиотека Ивана Грозного. Она же Либерея. Коллекция книг византийских императоров Палеологов. Сокровище, пропавшее в Смутное время. Бесценное собрание древнейших книг, стоящее как пара-тройка настоящих «клондайков», набитых под завязку артефактами. И где-то здесь, если верить словам компаньона, есть какая-то фиговина, способная пролить свет на ее судьбу. Да возможно ли такое?

Оказалось, возможно.

Из бара пришлось уйти. Такие дела обсуждаются без лишних ушей. Вот Урфин и решил убрать их самым мирным способом. Знают двое – знает свинья, говаривал «папаша», он же группенфюрер СС Мюллер. Ни себя, ни Барка считать за свиней не приходилось, само собой. А вот кто-то четвертый, ведь третьим явно был «наводчик», мог стать той самой хрюшкой. А хрюшек, как известно, колют и опаливают перед разделкой. И таких дел Урфин тоже не жаловал. В смысле, подчищать «хвосты». А если приходилось… Этот вопрос он оставлял на потом. Между собой и Господом Богом. Ответ придется держать. Впрочем, как везде и всегда за все сделанное.

Выход пришлось отложить на послезавтра. По-другому никак. Переть в центр, к Первому кругу, тут с бухты-барахты не решишься. Или решишься, но тогда ты идиот. Причем идиот клинический. Но собираться Урфин решил завтра. На свежую голову. А сейчас, еще часа три, у него отдохновение и релакс. Несмотря на нудный дождь за окном, ставший совсем уж непотребно нудным. Хотелось чего-то доброго и хорошего.

– Привет, красавчик… – Урфин повернул голос на бархатное мяуканье. Порой же везет. И не как утопленнику.

Глава третья
Не верь привычкам

Не доверяйте своим привычкам. Или регулярно проводите им проверку на вшивость. Иначе сами не заметите, как они обведут вас вокруг пальца и надуют в самый ненужный момент.

Урфин смотрел на носки своих любимых ботинок и огорчался. Потому как с боков и с пятки он рассмотрел каждый еще раньше. Его любимые, разношенные под его личный градус косолапости, удобные, мягкие, родные и безумно прекрасные боты померли. Однозначнее однозначного. И что, так-то, здесь плохого? Да все. Включая срыв ходки.

Сколько раз Урфин думал правильно насчет барахла и шмоток, а? До черта лысого раз. Нашел хорошую вещь – купи две. Или три. Или закажи. Потом, как срок ей выйдет, жалеть станешь. Вот и жалелось теперь с сильным оттенком… презрения к самому себе. Ну, как идти за Периметр без привычной обуви? Осторожно, как еще.

Ему очень нравилось наблюдать за зелеными сталкерятами. Сталкерами называть таких язык не поворачивался. Именно за сталкерятами. Неопытные сталкеры не веселили. С ними сразу все становилось ясно и понятно. Служба, выживальщики, страйкеры или все вместе по типу сборной солянки. Повеселиться там не находилось от слова «совсем». А вот сталкерята…

Или даже сталкерки.

Эта отдельная часть персонажей предзонья всегда давала шанс скотски поглумиться и поржать. С удивительной периодичностью, надо заметить. И хотя поводы всегда оказывались совершенно одинаковыми, смеяться не надоедало.

Что надо подбирать из амуниции в первую очередь? Обувь, ясен перец. И только потом начинать рассматривать все прочее. Почему? На такой вопрос Урфинова бровь выгибалась особенно иронично и отчасти насмешливо. Действительно, почему? Ведь куда важнее защитный комбез, качественный камуфляж, четкая разгрузка или навороченный шлем. Ну да. И не ОЗК с противогазом, а непременно костюм ученых, усиленный, с элементами «экзы» и для работы черт пойми где. Ага. Вот прямо так. Хотя за стволы сталкерки хватались куда раньше, чего уж.

Дайте вон тот… не-не, вон тот. Чтоб с обвесом, со штурмовой, с коллиматором и… сколько? СКОЛЬКО?!! На этом месте Урфин хмыкал, если находился рядом. Докупал патриков или, мало ли, баллоны с дыхательной смесью к закрытому циклу. Половина сталкерят один черт брала выбранную игрушку, стараясь выводить не особо дрожащую подпись на долговой расписке. М-да…

А потом? Ух… просто.

Далеко зайдут совсем-совсем новички? Сами? Дай-то Бог, если из Первого кольца вернутся целыми и с прибытком. Откуда он там? Вот то-то, что неоткуда. И?.. Правильно. К концу первого месяца долги начинают давить похуже Красных, когда те толпой наседают. Когда жив был Папа Карло, державший втихаря половину местных лавок, дела у таких неудачников шли по одной и той же колее. Должен, нечем отдать? Идешь с опытными бродягами, отрабатываешь золотишко, рискуя и разведывая все опасности. Что там, за «бенгалками», виднеется дивной расцветки шар? М-м, ну-ка, сопля, пше-о-ол туда. Быстро!

Тьфу ты, чего это за фиговина? Да это ж кусок аэростата, что запускали военные неделю назад. А? Ногу подпалило? И че? Терпи, сявка, сталкером станешь. Вон за «микроволновкой» красная хрень. Это «рога», иди за ними. Не пойдешь, говоришь… А если так? Больно? Ствол на землю! Бегом туда!

Да и ляд с ними. Сколько их приходило, сколько ушло и сколько осталось, одна Зона ведает. Тем более в основном оставались даже не прикопанными. Лежали, гнили, вялились ветром и редкой сушью. Их белеющие костяки с черепами разбросаны по покрывалу суровой сталкерской Госпожи вдоль и поперек. И наступать на них, если вдруг чего, надо в надежной обуви. Вот ее-то стоит найти быстро. Мало того, надо продумать простой вопрос: как не сбить ноги в кровь?

Урфин плюнул на выстроенные загодя планы и отправился к Греку. У Ника Грека есть все. Как в самой Греции. Почему Ник? Потому что Коля. Почему Грек? Потому что Ник. Многие не понимали. Сволочной мажор Хэт, рубивший фишку во всяких снобских штуках навроде фильмов еще прошлого века, ржал, когда услышал такое объяснение. И чего-то там вякал про карты, деньги и чертовы два ствола. Но посмотреть самому Урфину как-то не довелось.

– Ба, кто это у нас? – Дарт хитро подмигнул. – За чем к нам пожаловал милейший мсье Угфин?

Ударение, как всегда, на последний слог. И грассируем, мсье Дарт, грассируем. «Угфи́н», ага.

– Ботинки мне нужны.

Дарт изобразил всем своим подвижным лицом крайнюю степень удивления. Ох уж эти французы… Да, Дарт-то самый настоящий, из города Руан. Чего он тут забыл? То же, что и остальные. Себя. Дарт… Жан он по своему французскому паспорту. Только Жан как-то неинтересно звучит. Раз француз, то дʼАртаньян, как еще-то? Или Дарт Аньян. Ну или совсем даже Дарт. А что думает он сам по такому поводу – никого не интересовало.

– Пгойдите, пожалуйста.

Куда пройти? Внутрь, конечно. Как-то раз Урфин наблюдал лицо очередного туриста. Такого, не особо денежного, иначе приехал бы со своим. Он-то, наивный, полагал другое. В том смысле, что, зайдя в лавку Папы, надеялся увидеть развешанное оружие и экипировку. Ох, люди-люди… Как такое думать-то можно?

Периметр – вот он. Особое подразделение полиции Периметра – повсюду. Как и камеры, прослушка, стукачи, патрули и прочее. Деньги решают все? Решают. Но не для всех. И кто же в этих правилах сложной игры в самый настоящий похер станет играть в открытую? Как говаривал Хэт: не смешите мой пупок, дамы и господа. Никто не станет открывать лавку, набитую образцами Калашникова, Герсталя, Смита и Вессона или Кольта. Только дурак так поступит. Раз так, то не стоит удивляться любви местного народа к хозяйственным, одежным и прочим магазинам. А уж что лично вы сможете купить в магазине «Охота и рыбалка» – зависит только от вас. Урфин вот намеревался купить ботинки. Правда, в закрытом помещении, а не в верхнем.

Сюрприз ждал именно там. Сразу после лесенки, прячущейся за фальшстеной подсобки и второй дверью, открываемой только изнутри. Вернее, откатываемой с помощью мускулов Боя. Сам Бой, пахнув на Урфина запахом колы, пота и оружейной смазки с высоты двухметрового роста, тут же задвинул ее назад. Пришлось навалиться даже такому здоровенному облому. Плита, закрывающая святая святых Грека, рассчитывалась на противоборство с полицейской взрывчаткой. Грек не любил надеяться на продажных силовиков, осознанно полагая, что все же напорется на честных. Или более дорогих, чем старые, тут как посмотреть.

– Здорово, Урфин. – Ник Грек, как всегда довольный и как всегда с бутылкой крафтового, сидел за стойкой. – Давно не виделись.

– И слава богу, – буркнул Урфин. – А эти с кем?

Сюрприз имел пять голов густо-рыжего цвета и неуемное стремление к командному духу. Сторонники семейных походов в филиал Преисподней, открытый на территории конкретного федерального округа, вдумчиво и богато экипировались. Дикого заметно не было. Хотя, если судить по знакомому букету, состоящему из коньяка лет так десяти, хорошо прожаренного мяса, каких-то очень приторных мужских духов и виргинского табака, Дикой прятался в подсобке. Не иначе как успел заприметить Урфина.

Мадам мама Энн Урфину даже не кивнула. Только младший, парнишка лет четырнадцати, застыл, глядя на хмурого, бородатого и чуть сутулящегося сталкера. Играть в гляделки не хотелось, да и статус не позволял. Урфин отвернулся к Греку, скупо бросив:

– Кто ведет?

Грек, отхлебнув из кружки, кивнул в дальний угол:

– Сноу.

Урфин вздохнул. Шеф с Бульбой отказались, м-да. А Сноу? Все понимали – что знает Сноу. Захотелось отговорить чертовых Уизли.

– Не надо, братишка… – Грек открыл портсигар и подвинул по стойке. – Армянские, угощайся.

– Не… – Урфин почесал зарастающую шею. – Пытаюсь бросить.

– О как, – понимающе кивнул торговец, – хорошо. Пусть себе идут люди. Зона решит, так выйдут живыми. Не переживай, оно тебе не надо.

– Думаешь?

– Конечно. Ничего не происходит просто так. Раз они здесь, все вместе, карты так легли. Вот и все. Не вмешивайся.

Урфин постучал пальцами по стойке. Грек вздохнул и пожал плечами. Мол, мое дело предупредить.

– А ты чего вообще пришел?

– Ботинки нужны.

Грек кивнул, повернулся к молчаливому Гоше, стоявшему у входа на склад. А Урфин решил вмешаться. И ни при чем здесь младший Уизли. Совершенно.

Мадам мама Энн развернулась к нему с грацией и мощью «Арматы» второго поколения. Пусть та и до сих пор в разработке, но как-то так Урфин себе это и представлял. Остальная семейка повернулась тоже. И Урфин вмешался. Как смог.

* * *

…Бугимен сверкнул янтарем глаз и пропал. Утек в кромешную тьму, спрятался, как за час до случившегося. Растворился в липкой черноте огромного склада, заваленного вдоль стен грязью, рухнувшими деревьями, остатками соседних коробок из металла. Этот строили в старом добром СССР. Из кирпича, за просто так не сразу разломаешь и зарядами из противотанковых. Ну, как? Разломаешь, конечно. Но тут надо либо много ВВ, то есть взрывчатого вещества, либо талант, помноженный на тонкий расчет и знание физики.

В темени, живущей здесь последние сколько-то лет, буги и растворился. Шепнул безумной скороговоркой что-то и пропал. Урфин, ударив по фонарю, выругался. Твою… сволочь!

На кой ляд он здесь? На кой, на кой… Бродяги своих не бросают. А маячок «аларма», красным диодом оравший «напомощьнапомощь», светился именно отсюда. На этот жест доброй воли Зона пошла явно из хорошего настроения. Потом оно закончилось. Сразу и полностью.

Аккумуляторы сели. Кроме фонаря. Сейчас и он подсдох. Это Зона, детка. Не рассчитывай на хорошее, думай о плохом и радуйся крохе позитива. Если тот есть. Урфин злился. А как еще? Пацан этот тоже… как его? Ветер, о, точно! Буря, шквал или тайфун не подошли. Решил стать Ветром. Или фамилия Ветров, кто знает? Какая, к долбаным феям, разница?!

Чего пацан полез сюда? Чего он, Урфин, поняв, с кем имеет дело, не свалил? Потому что тела не видел. А «аларм» все краснел. Значит, надо идти. Ему, Урфину, точно. Как там другой поступил бы… вот-вот, что какая разница. Выбор его. И только лично его.

Итак, ситуация лажовая. Совсем. Имеется: склад, темнота, отсутствие освещения, теснота и буги. Хитрый и опытный. Показался он не зря. Буги охотится. Буги кайфует. А, да. Опционально имеется живой хотя бы наполовину пацан с позывным Ветер. Вывод? Урфин, слушая чернильную пустоту вокруг, усмехнулся. Вывод прост. Он, Урфин, славно-глупый доблестно-шизанутый рыцарь Айвенго, всегда идущий на выручку слабым. Или еще какой паладин Света и Добра. Но у него есть пара тузов в рукаве.

А как еще-то? Это Зона, детка. И в ней играть стоит по-взрослому. Да-да, милый бугимен, это ты детка. А вовсе не Урфин.

Раз-два-три-четыре-пять, злой Урфин идет искать.

Иногда мужики, ребята и даже пацанва дивились обвесу Урфина. Мол, куда столько? Куда надо и сколько надо. Это дело хозяйское. Идешь до границы Первого круга, планируешь вернуться на следующий день – бери жратвы на три как минимум. Думаешь пострелять Красных? Возьми бронебойные, авось здоровяка встретишь. Так же и со всем остальным.

Задачка на логику: Урфин находится на двухэтажном старом складе и ни черта лысого не видит. Сколько и каких ништяков необходимо для выживания и победы Урфина?

Ответ: ровно два ништяка и одна армейская поговорка. ПНВ, дробовик с картечью и не бздеть. Даже если не в танке, все равно не бздеть. А думать логично и ровно. И отцепить к долбаным феям маску-респиратор и поднять забрало, один… один фиг ничего не работает.

ПНВ ждал своего часа в подсумке. Вместо аккумуляторов злой и умный Урфин использовал единственный подходящий для этого дела арт. Найденный и полностью заряженный «светляк». Оставалось надеяться на заряд где-то в час длиной. Через час, будь Урфин живой и не встреть буги, придется сигать в любой доступный проем. И плевать на режим тишины. Потому как пацан Ветер через час точно помрет.

Картечь? Есть картечь. Ровно восемь патронов в бандольере вместо ВОГов. А вот нормального дробовика с собой не случилось. В отличие от обрезанной вертикалки, закрепленной в чехле сзади. Так что, анчутка желтоглазая, сейчас будет танец. Прям аргентинское танго. Жгучее, сложное и, в идеале, смертельно опасное. В общем, красиво.

Урфин перевесил АК на грудь. Благо соблазнился трехточечным тактическим. Ниче так, удобно. Хотя ему, закоренелому ретрограду, все равно все время что-то не нравится.

Шлем снять и убрать. Сейчас от него больше вреда. Мембраны-наушники только заглушат все, не помогут. Маску и забрало, аккуратно вернув на место, чуть вдавить внутрь. Ага, вот так. Чехол затянуть, закрепить… пойдет. «Сову» на голову, зафиксировать ремнями на затылке, по бокам, опустить рабочую часть и врубить, щелкнув переключателем. Вж-ж-ж…

И мир неожиданно зеленеет. Переливается всеми оттенками, красивыми и глубокими. «Сова» хорошая, Грек плохого не посоветует. Ха, Урфин оскалился. Он теперь как в Изумрудном городе, точно. Идет спасать гребаную Элли от совершенно свихнувшегося Страшилы, не иначе. Все зеленое, и гляди теперь в оба.

Склад вокруг жил странной собственной жизнью. Той, что появляется в любом брошенном человеком помещении сама по себе. И очень быстро. Этот шум, как бы он сам ни хотел спрятаться, узнаешь сразу. Услышал один раз и запомнишь навсегда.

Мириады крошечных жучиных лапок с панцирями потрескивают и шелестят за отваливающейся штукатуркой. С нескольких сторон, разбиваясь о бетон пола, доносится звук капели. Она же, проникающая повсюду, бежит ручейком где-то впереди, еле слышимая. Хорошо, стоять не надо, а наоборот. Такой вот постоянный легкий плеск убаюкивает.

Тонкие попискивания – откуда-то снизу, сбоку, сверху… Отовсюду. Грызуны любят, когда люди их не ищут и не убивают. И не любят, когда людей нет. Приходится искать еду, людей грабить проще. Хотя сейчас грызуны точно перешли на мясную диету, харча все помершее. А порой и еще живое. Крысюки в Зоне вымахивали о-го-го, ногой с размаху не всю переломаешь.

Ветер свистел в решето дыр, испестривших стены и кровлю, выл-подвывал, чертовой флейтой действуя на нервы. Ничего, это нормально. И не такое случалось. Хотя, конечно, как раз такого-то не случалось. Чертов ветер. И хренов Ветер. Стукнуло пацану лезть сюда, а? Урфин глотнул воды. Стараясь не шуметь, убрал флягу. Так… где у нас запасной жгут? Вот он. На фига? Ну а как, если не хочешь упустить обрез-то, м?.. Правильно, потому жгут и нужен. Хотелось верить, что основной ему тоже не пригодится.