Текст книги "Питерская Зона. Темный адреналин"

Урфин тряхнул головой. Зрение странно плыло, чуть смазываясь при любом движении. Серый цвет неожиданно приобрел странную глубину и растекся на много оттенков. Хорошо, если не на пятьдесят.

Приклад уперся в плечо неожиданно удобно, показался игрушкой. Вот черт, да так можно пройти насквозь всю Зону, добравшись куда им надо за сутки. Точно…

Он повернулся к Баркасу, желая поделиться с ним догадкой. Судя по выражению лица, Баркас разделял это мнение. Разве что вместо АК держал в руках оба своих «Грача», смотря на них совершенно восхищенно.

– Брат, это…

– Это неописуемо, сказала обезьяна, увидев баобаб… – Урфин чуть не поперхнулся смехом, вспомнив бородатую шутку из древнего фильма. – Ну, чего, пройдем насквозь этот долбаный Сайлент-Хилл?

– Сука, я тебя люблю, Урфин, – совершенно серьезно сказал Баркас. – Ты как маяк, ведущий меня во тьме. Ты как путеводная звезда во мраке ночи. Пипец, во гоню…

– Это точно. Мы оба гоним, и не по-детски.

– Это нормально, – заявил Баркас. – А сколько нас штырить будет?

– Ну, минут тридцать у нас есть.

– Так чего терять?

– Верно, незачем. Вперед, братишка, и пусть весь мир содрогнется от нашей мощи!

– Точно… – Баркас тягуче сплюнул, проводив взглядом слюну. – Только хорош гнать пургу.

– Рот на замок.

Урфин видел «микроволновки». Он видел их все до единой. От свисающей, ползущей слизнем на остатках ближайшей стены, до нескольких выстраивающихся в дугу впереди. Чуял остро-озоновый запах, врезающийся в ноздри и будоражащий, как хорошего коня запах пороха. Да, прямо чуял их, сукиных дочерей, желающих убить его и друга. И шиш планировал дать им это сделать. Шиш.

Урфин не заметил, как перешел на бег. Ноги сами несли вперед, все ускоряясь. И плевать ему на все аномалии чертова пепелища. Они для него такие же яркие, как игрушки на елке. Все до одной. Вперед-вперед, сталкер, ты лучший.

Сердце колошматило драм-машиной, вырываясь из груди. Чертова химия проникала повсюду, заставляя послушное вроде тело выписывать сумасшедшие кренделя. Там, где он шел бы обычным ровным шагом, Урфин скакал горным козлом. Перескакивал такие заметные даже через дым провалы, почти пролетал над тянувшимися к нему голубыми трескучими языками «микроволновки».

Баркас не отставал, почему-то идя параллельным курсом. Друг пер танком, поднимая вверх серо-черные хлопья, закрывающие его чуть не по грудь. Когда сбоку, среагировав на отброшенную сталкером доску, сработал «фейерверк», Урфин присел. Заторможенно смотрел на творящееся на его глазах и не верил сам себе.

Аномалия, втянув в себя обломки, камни, куски рубероида, шифера, обломки кровельного железа, гвозди, лопнула. Рванула завесой разрыва, наполнила свистом «снарядов» мглу и пустоту рядом с Баркасом. А тот…

А тот, подпрыгнув и совершенно дико изогнувшись, увернулся от самых крупных обломков, схватив почти целый гофролист, сжался за ним и, дождавшись конца обстрела, рванул дальше. Бледный, нервный, но не останавливающийся.

Чертова химия…

Толкала изнутри, наполняя бурлящей яростью, рождавшей скорость и бесшабашность, гнала вперед. Урфин несся, чувствуя собственный сгорающий организм, понимая: надолго не хватит.

Но гвоздь непонятного ужаса, вбитый в голову там, в начале пути, потихоньку рассасывался. Пропадал вместе с дьявольским коктейлем, пожиравшим ресурсы тела и выходящим с потом, градом катившимся со лба, с плеч, с груди.

Они ушли от центра гребаного Оврага, тянувшего к себе даже здесь. Тянувшего неуловимой песней сирен, обитающих в сердце серого, глушащего все звуки безмолвия. Тишины, наполненной лишь никак не прогорающей древесиной и запахом гари. Пустоты, крутящей в себе, как в рождественском шаре, серые и черные хлопья нескончаемых пепла и сажи.

Баркас первым заметил надвинувшуюся густую тень. Тянущуюся по кругу, сколько хватило взгляда в волнующемся мареве. Черную, плотную, неожиданно выросшую прямо над ними. Они добрались, добежали до края Оврага, прятавшего в себе хренов местный филиал Сайлент-Хилла.

Подняться наружу оказалось проще, чем думалось. Химия, все еще дергающая изнутри, испарялась. Но слабость накатила не сразу. Точно чтобы выбраться и отковылять подальше. Хотя бы куда-то.

«Куда-то» оказалось вполне себе неплохим куском, оставшимся от огромной базы сельхозтехники. Или чего-то такого. Разбираться в применении и назначении ржавеющих агрегатов было некогда. Баркаса Урфину пришлось почти тащить на себе, двигаясь к двухэтажному офисному зданию.

Доперев обмякшего и тяжелого друга к приваренной лестнице, Урфин полез в карман за драгоценностью. За одноразовой матрицей к КПК. Проверить на аномалии и живые организмы. Берег для возможных подземных ходов. Появилась штука недавно, стоила очень и очень и занимала целый небольшой подсумок. Такой себе съемный диск, сканирующий на сто метров в округе и умирающий в жутких и воняющих пластиком корчах.

Баркас пыхтел, прижавшись спиной к стене. Видно, акробатика с «фейерверком» даром не прошла. Лишь бы со связками и мускулами все оказалось хорошо. Урфин подключил разъем матрицы к коммуникатору, заменил батарейки. Экранчик ожил, весело моргнув зеленым и желтым. Прибор «нащупал» матрицу, поинтересовался «надо/пошлавжопу», согласился и врубил девайс на полную.

Через тридцать гарантированных секунд стало ясно сразу и много, что: впереди свободно, есть одна небольшая «бенгалка» в самом конце здания, живых существ не обнаружено. И что матрица умерла. Заодно и спалив к черту его же КПК. Вот такая хрень…

– Вставай, братишка. – Он подхватил Баркаса, подняв того на ноги. – Нам наверх. Шевели копытами.

Баркас шевелил как мог. Что ему так тяжело далось, сам препарат или те чертовы прыжки, выяснят устроившись. О продолжении пути Урфин не думал. А вот о ночлеге – еще как.

Дверь оказалась хорошей. Толстая, стальная, чуть тронутая коррозией, но надежная. На петлях не провисала, да еще с засовом изнутри. Как он и надеялся. И решетки на окнах держались. Урфин прошелся по всему этажу, высовываясь в каждое окно и проверяя крепления прутьев. Хорошо, хорошо…

Баркас, соорудив лежанку из найденных спецовок, отдыхал на столе. Матерился и охал, массируя бедра с икрами. Прыжки все же, они самые. Не пошли на пользу, чего тут скажешь. Не мальчик ни хрена, так сказать, и не кузнечик.

– Укатали сивку? – поинтересовался Урфин, подтаскивая к окну стол. – Поможешь?

– Без меня… – охнул Баркас. – Ох ты ё…

– Слабак. – Урфин перевернул стол, закрыв окно наполовину. – Чет лажа какая-то. Брякнется еще.

– Жалюзи закрой, рукожоп, – посоветовал Баркас. – Не костер же мы с тобой тут разводить станем.

– Это верно. – Урфин подумал и решил перетащить стол ко входу. – Сделаю баррикаду. На всякий случай.

– Ой и дурак… – Баркас сел. – Как мы удерем, если что?

Урфин плюнул и сел. Таскать мебель ему не нравилось.

– Дальше пойдем, – констатировал Баркас. – Щас отдохну, и пойдем.

– Угу, – согласился Урфин, – без меня только. Я не нанимался такого кабана таскать на себе.

– Злой ты человек, Урфин. – Баркас снял флягу. – А вот воды нам хватит, как думаешь?

Урфин не ответил. Про воду думать стоило. Но не желалось. Нормальная вода есть только у Копатыча. А до него они дотопают, дай Бог, к обеду. Завтра.

– Понятно… – Баркас расстроился. – Эх, как там наша колымага…

Да уж. Доберись они до Парка, переживать бы и не стоило. Мертвый ядерный локомотив принял бы и устроил. Мечты-мечты.

– Думаю, завтра нам быстро топать придется.

Думает он… Урфин сплюнул.

– Ты понял, что там случилось?

– Ну… – Баркас пожал плечами. – Случилась там, однозначно, какая-то херня. И мы с тобой счастливо оттуда слиняли. Гиены снова огребли… насовсем огребли. Даже косточек не осталось, думаю.

– А последний?

– Чего последний? Последний за нами один не попрется. Кишка тонка. Мы ж с тобой головорезы и убийцы. Два долбаных чудовища. Практически неубиваемых.

– И не говори. Самому порой от себя не страшно?

Баркас кивнул, соглашаясь. Порой становилось и впрямь страшно. От глупостей, что они творили на пару.

– Мы с тобой задержались на день. – Урфин достал карту, разложил на коленях. – Как будем наверстывать?

– А надо? – Баркас удивился. – Нас с тобой кто гонит, что ли? Идем себе и идем. Один день в Зоне нам с тобой хвост не отрастит. А если что другое…

– Лысый уже, взрослый, а все дурак.

– Аккуратнее с выражениями, господин подпоручик.

– Куда уж аккуратнее. Тебя чуть задень, того гляди заревешь.

– Трепло.

– Краснобай, друже. А это большая разница.

– Тьфу ты! Ты первый караулишь. А я спать. Разрешаю рассказать дембельскую сказку.

* * *

За ночь туман растекся по земле густой сметаной, не разглядишь ничего. Пришлось сидеть до «щас рассветет» и только тогда отправляться в путь. На следы наткнулись где-то через час.

– Группа. Туристы. – Баркас встал, рассмотрев все желаемое. – Надо бы догнать. Может, водой разживемся.

– Воистину прельстиво, камрад, – кивнул Урфин, – однозначнее однозначного.

– Краснобай, твою за ногу.

– Куда пошли?

– Ну… – Баркас почесал подбородок. – Давай к бойлерной заглянем. Сдается, что туда шли, ночевать. Раз туристы, то шиш они ушли. Дрыхнут.

– Стой.

Баркас удивленно посмотрел на него. Мол, чего?

«Хрусталик», вот чего. Друг вздохнул, явно удивляясь непомерной Урфиновой жадности. Ну да и ладно. Если старушка Зона подкинула что-то дорогое на пути, подбери. Вдруг пригодится?

Охота на морозильный арт прошла удачно. Урфин довольно оскалился, мотнув головой. Теперь можно и идти.

Бойлерная лежала по пути. Или котельная. Большой бетонный короб с окнами под потолком, цистернами и, само собой, котлом. Полчаса, не больше, если идти ходко и не зевать. А зевать обоим было не на что. Что поутру в Зоне нового или интересного, незнакомого? То-то, что ничего.

Карканье. Вой. Ор кого-то, кого жрут. Судя по тону и высоте, жрали не человека. Вой ветра. Треск проснувшихся малюток-«микроволновок». Приятная слуху симфония, чего уж. И хорошо, никаких натюрмортов с применением останков органического происхождения. Уже радость для нервов.

Баркас остановился, не доходя до бойлерной. Замер, как хороший охотничий пес-сеттер, взявший зверя. Урфин, шмыгнув чего-то сопливящим носом, уже смотрел вокруг через коллиматор. И пытался понять: что не так? Что?!

Серая плотная тряпка над входом оказалась огромным куском паутины, усеянным пылью. Лениво хлопая взад-вперед, моталась беззвучно и страшно. Баркас покосился на нее, ничего не говоря.

Следы вели вперед, четко отпечатавшись на грязи, засохшей еще вчера. Следы неуверенные, вразброд, не следуя за проводником. Урфин, глядя на них, ощутил странноватый укол запоздавшего всплеска совести.

Еще один след, твердый, уверенный, покрывал отпечатки этого непонятного стада человекообразных. Прошли двое, ходившие по Зоне не первый день. И тоже не вышли. Из старой бойлерной, много лет слывшей хорошим надежным ночлегом и привалом. Хреновые дела, что скажешь.

Урфин остановил Баркаса, явно желавшего пойти первым. Остановил, сам не поняв порыва. Он рядом с другом и прикрыть его спину точно сможет. Смысл? Смысл терялся в убегающей догадке, сверлившей мозг все сильнее.

– Я первый.

Спорить Баркас не стал. Тон напарника научился понимать давно. Еще когда вовсю чистил ему морду, доказывая, кто первый парень на деревне.

Урфин опустил забрало, щелкнул переключателем респиратора, запуская замкнутый цикл. Если люди погибли здесь, где никогда ничего и никого не обреталось, то мало ли.

Первый шаг в таком деле всегда важнее прочих. Он или выдаст тебя, или даст преимущество. И шагнул Урфин осторожно, рассмотрев все видимое пространство с помощью тепловизора. И ни хрена не увидел, совершенно ничего.

Пыли и паутины внутри оказалось просто люто много. Никак не могла она здесь появиться меньше чем за неделю. Да, где-то так прошло времени. Может, две… как Урфин сам пересидел тут Бурю. И вот, на тебе, повсюду чуть колышутся серо-черные простыни.

– Фига… – Голос Баркаса продрался через статику помех от грохотавшей вдали и набирающей силу Бури. – Это чего за ерепень?

– Не знаю, – буркнул Урфин, включая фонарь и заходя дальше. – К цистернам, посередке, в два шага за мной.

– Тоже мне тактическая схема в здании, – обиделся напарник, – не маленький, сам догоняю, что к чему.

– Ты меня догоняй уже. – Урфин покрутил головой. – А то отстал, пока трындел.

– Ой-ой, важный дядя Урфин командует. Яволь, мой генерал.

– Герр оберст…

– Че?!

Урфин замер, что-то разглядев впереди.

– Герр оберст, так правильнее, если яволь. Твою!

Затрещав, вспыхнули лампы. Чертовы старые лампы, висящие здесь чуть ли не с Союза. Значит, Буря дотянулась уже до Московской, раз ее разряды добрались сюда. Фигово.

Непонятные темные кучи впереди приобрели объем, цвет и положение. Урфин вздохнул, ощутив пока еще тихое покалывание адреналина. Это… это казалось ненормальным даже для Зоны. Совершенно ненормальным. И диким.

Ровно, выложенные в рядок у самой последней цистерны для когда-то работающей системы отопления, лежали совершенно странные вещи. Пять неровных, покрытых желваками наростов глыб то ли застывшей пластмассы, то ли, чем тут Ктулху не шутит, янтаря. Ручаться, что посреди Зоны не может оказаться пять огромных болванок окаменевшей древесной смолы, Урфин не мог. Это, мать ее, Зона. Здесь хрена лысого чего случиться может. Еще две колоды валялись поодаль.

И тишина вокруг. Ни шороха, ни звука от возмущенного топота хозяина такой-то красоты. А уж форма желто-прозрачных колод недвусмысленно намекала на содержимое. Жуки в меду, пчелы в варенье, люди в какой-то странной дряни. Ох ты ж, елы-палы, что только не происходит здесь, посреди какого-то странного и страшного кошмара реальности.

Паутина. Лежащие рядком колоды вполне понятной длины и объема. Тишина и запустение раньше очень живого места для привалов и ночлега. Странно, да? Нисколько. И, сложив дважды два, кое-что он уже сообразил. А вывод не понравился. Совершенно.

– Это что? – Баркас замер возле первого куска янтаря. – Чего за…

– Замри. – Урфин развернулся, шаря стволом вокруг. – Это слюна, братишка.

– Хрена се слюна… – Баркас щелкнул предохранителем. – Не слюна, а прямо желе.

– Именно. «Властелина Колец» читал?

– Смотрел. Брат любил старые фильмы.

– Вот что-то такое же, как во Фродо впрыснули. Только тут снаружи и харкнули. Консервы, понимаешь?

– Так пошли отсюда, чего задерживаемся? Мне чего-то ни шиша не хочется с этим гурманом знакомиться.

Друг был прав. На сто процентов. Но Урфин пытался понять: что не так? Дико, но именно так и думалось.

В наличии имеется семь «янтарных» скульптур разного типа отвратительности. Судя по носящемуся в коробке запаху, незнакомому раньше и идущему от глыб, скульптуры почти свежие. Хотя… кто их, мутантов, знает?

Для себя он делил местную фауну на три вида. Несчастную, специальную и адскую.

С несчастной все ясно, это местные. Что нормальные, как Копатыч и его «люди», что просто местные, что Красные или Белые. Попали под Прорыв и остались навсегда в Чистилище Первого и Второго кругов. В Третий, от центра города и к северу, кстати, копатычевские старались соваться только за большие деньги.

Со специальной все тоже более или менее понятно. Это уже дело рук всяких умников, любящих поковыряться в последышах каждой Зоны, выуживая генетический материал и прививая его разным живым организмам. На выходе получаешь, к примеру, костоглода. Или еще что-то подобное. Хотя, как ни старайся, ошибиться в специальной и адской фауне несложно. Потому как те же здоровяки никак не напоминали дело рук человека. Ну, кому, скажите на милость, придет в голову выращивать злобные горы мускулов, любящие уничтожать все живое?

Вот-вот, тут Урфину всегда думалось о третьей подгруппе его собственного деления на семейства и отряды. Баркас даже пытался переименовать его за это в Дарвина или, на худой конец, в Линнея.

Адскую группу местных обитателей создавала, постоянно и неустанно, сама Зона. Как игрушки, как охрану, как средства нападения на Периметр. Здоровяки с амбалами, адопсы, шуршуны, кислотницы, хреновы бугимены. Эти упыри уж точно выращены в каком-то отдельном виварии местной госпожи.

И вот сейчас, наблюдая странную полупрозрачную студенистую массу, со всех сторон облепившую каких-то бедолаг, Урфин мог поставить что угодно против чего угодно. На то, что тут не обошлось без изощренного и жестокого существа, окружавшего их со всех сторон. Если Зону можно считать существом. А именно так Урфин и считал.

Кислотницу ему встречать не доводилось. Только видел ее жертв и слышал от Хэта, с ее же помощью удравшего от Бледа в метро. Но, думалось ему, недавно здесь похозяйничала двоюродная сестра той мерзопакости. Ну или брат, тут уж как выпало. Хотя, несомненно, зоолог из Урфина, как из слоновьего хобота саксофон. Вроде и дудит, да только как-то неправильно.

– Да это ж Сноу… – протянул Баркас. – Точно, зуб даю. Вон, крайний, стопудово Сноу.

Урфин скрипнул зубами.

– Слушай, а ты говорил…

– Тихо. – Урфин повернулся к телам, понимая, кого увидит, когда присмотрится. – Посмотри. Мне бы разобраться тут кое с чем.

Баркас кивнул. Дружба штука такая, хочешь не хочешь, а если другу надо… То даже задержишься там, где очень опасно.

Сноу, ясно. И еще: один, два… еще две чертовы полупрозрачные свечки лежат поодаль. Почти одинаковые, как рулоны линолеума на складе. Катить удобно, наверное, когда дрянь застывает. По длине, вернее, росту, все сходится. Мама, чертова упертая сука. Папа, гребаный тупой тюфяк. Двойняшки, сраные зазнавшиеся малолетки. Семейка долбаных рыжих Уизли. Но…

– Барк?

– Ты долго еще?

– Пацан. Был пацан. Его нет. Вон те двое, что пришли за ними. Пацан был самым маленьким.

Баркас стянул респиратор. Скривил рот, глядя на Урфина.

– Брат, оно тебе надо? Может, его уже давно переварила тварь, забацавшая все это, а? Как самого молодого, полезного, здорового и легкоусвояемого?

Урфин не ответил. Баркас чуть подождал, глядя на топорщащуюся в его сторону бороду.

– Сраный ты Бэтмен, брат. Бибера не вернешь, а ты в его смерти не виноват. Да?

Бибера не вернешь. Мальчишка умер не по вине Урфина, да. Он и не спорил. Но…

– Чертов ты гуманист, Урфин! Какого ляда я с тобой связался?!

Урфин криво улыбнулся. Друг прав, полностью и во всем. Они пошли в Зону делать дело и обеспечивать себе будущее. А не спасать ни хрена не известного пацана. И Бибер погиб из-за невнимательности, причем своей. Вот только… Вот только по-другому Урфин сейчас просто не мог. Дался ему этот мелкий рыжий? Дался.

Так, что здесь? Здание заводское, старое. Скорее, небольшой цех был. Или бойлерная, цистерны просто так торчать не станут. Все серое, в пыли и паутине, блеклое. Трубы, сплошь заросшие однотонным ковром, паутиной по стенам. Стеклянный длиннющий фонарь по верху света почти не пропускает. Что они сюда поперлись? Только Сноу сказал бы, если бы знал. Сноу, как знали все, ничего не знал. Только выпендривался.

Рассудить логически и восстановить картину? Стоит попробовать, хотя детектив из Урфина, как… Как из стриптизерши Альбы виолончель. Обводы такие же, волосы до жопы, а натяни – играть не будет. Но стоит попробовать.

Баркас, закрывая его спину, кивнул на тень у стены. Что? Точно, спасибо, друг. Слишком интересные следы, как ножки от стула сами по себе гуляли. Пыль сыграла свою роль прекрасно. Отпечатков в ней хватало, знай ищи.

Тварь двигается на чем-то твердом и тонком. Как копыта, только уже и острее. Скорее, каждая нога смахивает на наконечник лыжной палки. Ну, если пафоснее, то копья. Хрен редьки не слаще, если речь о костяном дыропротыкателе, отросшем в ходе чудовищной революции генома. И таких у твари явно не две. А штуки четыре как минимум. Твою-то мать… Урфин покачал головой. Стереотипное мышление вредит. Порой очень сильно. Ему так и думалось про старушку Шелоб, не иначе.

А время идет. Что это?

Урфин наклонился, рассматривая лежащее что-то. Фонарь, самый обычный, с прорезиненным корпусом, длинный и удобный. Только лежит он почему-то глубоко под цистерной. Если бы не отсвет на стекле, фига бы его углядел. Ясно…

Баркас понял все сразу, заходя за огромную ржавую емкость. Прошел он недалеко, подняв вверх руку.

– Нашел?

– Ага. Вылезай.

Урфин выдохнул. Ну, вернее, почувствовал, как сам расслабился. Только вот снова напрячься вышло сразу же.

Что теперь делать с пацаном?

– Живой, надо же… – Баркас подтолкнул мальчишку, затравленно зыркающего по сторонам. В сторону янтарных свечек он не косился. Старательно отводил глаза. – Тебя как зовут, найденыш?

– Погоди. – Урфин притянул пацана к себе. – Помнишь меня?

Тот кивнул. Грязный, замурзанный, с видимыми дорожками слез по щекам. Почему он оказался жив?

– Я Урфин, это Баркас.

– Я помню. – А голос не дрожал… надо же. – Помню, как вас звать. Его не знаю.

Баркас хмыкнул.

– Хорошо. – Урфин кивнул. – Ты цел?

Мальчишка мотнул головой.

– Еще лучше. Слушай меня внимательно, запоминай. Понимаешь?

– Да.

Да, в голосе дрожи не оказалось. Выплакал, что ли, все?

– Мы доведем тебя в одно место, оставим там. Попросим присмотреть и вывести за Периметр. Будешь слушаться и делать все, что скажем. Мы тебя не бросим и не дадим умереть. Веришь?

Глупо, конечно, говорить такое вот пацану, оставшемуся без родителей. И не просто где-то в нормальной жизни… Хотя где такое нормально получится понять? Особенно в таком-то возрасте… Но Урфин психологию и педагогику не изучал. А вывести мальчонку отсюда было правильно. Раз выжил, раз попался им, то теперь они в ответе. И Баркас, как бы ни ворчал, это понимал так же четко.

Зона ничего не делает просто так. Это проверка, его и напарника. Не пройдут, то мало ли, как выпадет дальше.

А поговорить с ним, ну, поговорят, как окажутся у Копатыча в берлоге. Где не придется лопать собственный адреналин литрами. Точно, там, глядишь, смогут помочь и разговором. Сейчас надо идти дальше.

– Оружие осталось? Экипировка?

Мальчишка кивнул, разворачиваясь к цистерне, поднимая руку. И заорал. Резко, высоко, совершенно по-детски.

Баркас сделал все как надо. Сиганул вперед ласточкой, стараясь не задеть Урфина, вскидывающего ствол. АС, любимый его «Ново-Судаев», загрохотал, выплевывая девятимиллиметровые, вгоняя раскаленные кусочки металла в темноту.

Темнота расходилась в стороны, выпустив тварь, так любящую мастерски превращать людей в сталактиты. Прозрачно-белесую скотину, впрямь похожую на паука. Только такого быстрого паучину Урфин никогда не встречал.

Лап все же шесть. Вытянутое бледно-мутное тело между ними, узкое и сильное. И росший из него кусок почти человеческого торса, заканчивающийся мерзкой мордой со жвалами и усеянной торчащими хелицерами.

Пули ушли точно. Но зацепили паука лишь по касательной. Белесое смазанное пятно простучало твист лапами по стенам, нырнуло за колонну, пропав из вида. Но перед этим Урфину пришлось увернуться, прыгая испуганным котом. Прямо в него, блеснув рыжим на подлете, метнулась широкая нить янтарной слюны.

– Уходим! – Баркас прижал мальчишку к полу, выстрелил в колонну. – Валим отсюда!

И Урфин был совершенно согласен. Размазанное движение паука, перелетевшего почти по воздуху к стене напротив, пугало. Да и на попадания тварь не отреагировала. Вообще никак, как будто не в него влетело хотя бы два куска металла. Он же видел, видел, мать его, всплески жидкости, зацепив тварь. Оружие и экипировка пацана? Да черт с ними, доберутся как-нибудь. Рыжего тумана может и не случиться.

Они пятились совершенно как крабы, огрызаясь на любое движение выстрелами. В темноте цеха попасть казалось уже нереальным. Успевай уклоняться от летящих золотистых жидких молний. Их-то хозяин выплевывал-метал поразительно точно и с не меньшей, чем двигаясь, скоростью. Ших-ших-ших… так и летят, закручиваясь петлями, шипящими, попадая на твердое.

Стыдно сказать, но Урфину даже стало немного страшно. Особенно когда в их сторону полетело сразу несколько нитей, сплетенных сетью. Пришлось падать в сторону, сбивая туда же мальчишку. Баркас откатился в другую сторону, выпустив полмагазина одной веерной очередью. И вроде как умудрился попасть. Нити перестали лететь. Секунд на двадцать. Этого хватило, чтобы добраться до выхода и попытаться закатить ворота.

Попытка закончилась чуть раньше появления новой сети, зашипевшей на металле, загудевшем от силы попадания.

– Валим! – Баркас развернулся и прыснул к бетонным блокам, сваленным во дворе. Так вот Урфину и выпало прикрывать их позорное отступление.