Электронная библиотека » Дмитрий Менделеев » » онлайн чтение - страница 4


  • Текст добавлен: 22 ноября 2013, 18:42


Автор книги: Дмитрий Менделеев


Жанр: Публицистика: прочее, Публицистика


сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 4 (всего у книги 73 страниц) [доступный отрывок для чтения: 19 страниц]

Шрифт:
- 100% +

Менделеев поселился в новой квартире, которую снял на Васильевском острове и в несвойственном ему состоянии бездеятельности пребывал недолго. Помимо «Толкового тарифа» его занимало предложение Морского и Военного министерств по созданию отечественного бездымного пороха. Докладную записку военному министру П. С. Ванновскому со своими соображениями по этому вопросу Менделеев счел необходимым подписать с упоминанием множества титулов: «совещательный член Артиллерийского комитета и доктор и заслуженный профессор химии С.-Петербургского университета, почетный член Совета торговли и мануфактур, Югославянской, Копенгагенской, Дублинской академий, Русского физико-химического общества, Императорского Русского технического общества, Лондонского химического общества, доктор прав Эдинбургского королевского общества, доктор Геттингенского университета» и проч. и проч. Тут видно и самолюбие, и желание пустить в ход весь свой авторитет, чтобы убедить: «Снабжение русской армии бездымным порохом есть одно из крупнейших в мире промышленных предприятий».

Вместе со специалистом по взрывчатым веществам профессором минного офицерского класса в Кронштадте И. М. Чельцовым Менделеев командируется за границу, чтобы, по возможности, больше разузнать о производстве пороха во Франции и Англии. Миссию надо признать весьма деликатной. Ведь, по существу, речь шла о военных секретах, которые никто раскрывать иностранцам не собирался. Знаменитый французский химик Вертело хранил молчание. Образцы пороха удалось достать через сына квартирной хозяйки, отбывавшего воинскую повинность, и то ли из любезности, то ли за деньги приносившего патроны для Менделеева. Однако даже тщательный анализ содержавшегося в них пороха не позволял окончательно установить пропорции составных частей. Тогда Дмитрий Иванович взял за несколько лет отчеты (статистические таблицы) французского железнодорожного ведомства и учел все те грузы, которые поступали по ветке, ведущей к пороховому заводу. Откинув те, что явно не имели отношения к интересующему его вопросу, он определил не только составные элементы бездымного пороха, но и вычислил их соотношение. Когда он впоследствии рассказал об этом Вертело, тот только развел руками.


Портрет Д. И. Менделеева работы Анны Ивановны Менделеевой (карандаш)


В Англии заведующий Вульвинским арсеналом сэр Фредерик Абель сразу показал Менделееву извещение контрразведки о цели появления в стране русских ученых и сказал, что для такого химика задача вполне разрешима, как бы тому не препятствовали. Считая последнее недостойным их дружбы, он думает, что лучше сразу показать все производство. И показал.

У читателя может возникнуть впечатление, что Менделеев просто занимался военно-промышленным шпионажем, но это отнюдь не так. Целью было не изготовление в России пороха по французскому или английскому образцу, а создание с учетом полученной информации нового вида бездымного пороха. Менделеев решил исходить не из смеси, а из химического индивидуума – нитроклетчатки, растворимой в смеси спирта и выделяющей наибольшее количество газов на единицу веса. Он получил новую форму нитроклетчатки, названную им пироколлодием. Поездка за рубеж убедила Менделеева, что западноевропейские исследователи не ведут работ в каком-нибудь уже совершенно новом, не предусмотренном им направлении. Полезным оказалось и ознакомление с устройством специальных лабораторий по изучению порохов и взрывчатых веществ. Были сделаны заказы для оснащения аналогичной отечественной лаборатории в Морском министерстве.


Здание Главной палаты мер и весов в годы работы в ней Д. И. Менделеева


В 1892 году (меньше чем через год после открытия такой лаборатории) была произведена первая артиллерийская стрельба пироколлоидным порохом Менделеева, в 1893 году – первые в мире опыты стрельбы из 12-дюймовых орудий. Инспектор морской артиллерии адмирал Макаров поздравил Дмитрия Ивановича с блестящим успехом. Сразу же после удачных опытов с бездымным порохом поступило предложение от дружественной в военном отношении Франции продать секрет его изготовления за миллион золотых франков. Французам, конечно, отказали. А Менделеев написал своим военным заказчикам: «Мне кажется особо печальной та возможность, что пироколлоидный порох будет держаться у нас в большом секрете, но не будет, отчасти в силу секретности, признан во всех своих достоинствах, а между тем так или иначе проникнет на Запад, и его ученые проведут этот совершеннейший порох в жизнь, прибавляя новую славу к своим именам, и заставят нас принять то, что делается теперь в самой России».

Как в воду глядел! Порох Менделеева не был принят Военным министерством. Для флота он готовился на небольшом морском заводе в ничтожных количествах. Победили те чиновники, чьи интересы тесно переплетались с интересами иностранных фирм. А во время Первой мировой войны Россия вынуждена была спешно заказывать в США несколько тысяч тонн бездымного пироколлоидного пороха. Американцы не скрывали, кому принадлежит изобретение пороха, который у них покупали русские. В американском официальном издании о пироколлоидном порохе говорилось как о «специальной форме нитроцеллюлозы, отвечающей содержанию азота 12,44 % и вполне разработанной в России знаменитым химиком проф. Д. Менделеевым».

А знаменитый химик в 1894 году вынужден был уйти из научно-морской лаборатории по причине, которую его ученик и соратник С. П. Викулов определил так: «Из-за несочувственного, я бы сказал, враждебного отношения к его идеям некоторых крупных деятелей морской артиллерии». Впрочем, к этому времени Менделеев уже занимает серьезную должность управляющего Главной палатой мер и весов (ГПМВ), и его интересы сосредоточились на метрологии.

Когда в ноябре 1892 года Дмитрию Ивановичу предложили эту должность, то вверенное ему учреждение с 50-летней историей еще именовалось Депо образцовых мер и весов, да и сама должность называлась по-другому: «ученый-хранитель». Депо было приспособлено главным образом к проверке торговых железных саженей, аршинов и различных чугунных гирь. Руководство такой конторой казалось местом тихим, спокойным. Но не с характером и темпераментом Менделеева заниматься рутинным делом. Деятельный и живой ум не позволял ему примириться со званием «хранителя мер и весов». Это навевало мысли о неподвижности, о неизменности хранимого. «Управляющий» – вот это другое дело! И управляющий не «Депо образцовых мер и весов», а «Главной палатой мер и весов». Дату 1 (13) июля 1893 года, когда было утверждено подготовленное Менделеевым «Положение о Главной палате мер и весов», русские метрологи считают началом новой эры в истории отечественной науки об измерениях – метрологии.

Менделеев начал свою работу в ГПМВ с воссоздания новых прототипов основных мер длины и веса и их точных копий и тщательной сверки с уже существовавшими европейскими эталонами. Всем на удивление изготовление прототипов мер веса продолжалось всего шесть лет, включая и принципиальную разработку вопросов, тогда как в метрологических институтах других стран такая работа занимала 15–20 лет. Между тем, чтобы вывести точный вес прототипа фунта и его подразделений и снять с этих прототипов копии, понадобилось провести 20 тысяч отдельных наблюдений. Масса эталона фунта была определена Менделеевым с точностью до 0,000072 грамма. Он добился в сто раз большей точности взвешивания против той, которой достигали его предшественники, и все еще не был удовлетворен. В написанной им речи к десятому съезду русских естествоиспытателей в Киеве в 1898 году (из-за болезни Менделеева лекцию прочитал его ученик профессор Д. П. Коновалов) говорилось: «Так как все естествознание внушает мысль искать истинные и важнейшие законы в мельчайших долях – от дифференциальных частей и атомов до микроорганизмов, весящих обыкновенно менее одной миллионной доли миллиграмма, – то впереди остается еще много для достижения желаемой точности, как во всем океане точных знаний».


Рабочий кабинет Д. И. Менделеева в Главной палате мер и весов (ныне музей Д. И. Менделеева). 1949 г.


Требовательность Менделеева-метролога породила выражение «менделеевская точность», ставшее синонимом наиболее тонких измерений. Он, например, учел то, что теплота, распространяемая наблюдателем, может действовать на весы даже на расстоянии 4 метра и влиять на точность взвешивания. Поэтому при особо ответственных работах в ГПМВ наблюдатель отделялся от прибора особой перегородкой, состоящей из деревянной доски толщиной 12 миллиметров, обитой с обеих сторон жестью и еще оклеенной станиолем.

Озабоченный обязательностью единства мер по всей необъятной империи, Менделеев расширяет сеть отделений ГПМВ в России (при нем открылось до 25 новых), готовит необходимые для них кадры, организует строгий контроль над упорядоченной им же поверкой применявшихся мер и измерительных приборов. Кстати, именно тогда – в 1894 году – была установлена эталонная крепость «менделеевской» водки (40 градусов), введены спиртометрические таблицы, позволяющие по удельному весу раствора спирта с водой определить его крепость. Аршин как мера длины полностью вытеснил прежнюю сажень, и размер его (71,12 см) был установлен с точностью, допускавшей отклонение не более 3,7 микрона. При этом Менделеев с первых дней своего пребывания на посту управляющего ГПМВ добивался от правительства решения о переходе России на метрическую систему мер (килограммы и метры). Она была введена как факультативная, т. е. необязательная, в 1899 году. И когда 14 сентября 1918 года метрическая система была закреплена декретом Совнаркома РСФСР, страна уже вполне была готова к тому, чтобы повсеместно ею пользоваться.


Воздушный шар «Русский», на котором 7 августа 1887 г. Д. И. Менделеев совершил полет для наблюдения солнечного затмения


Главной палатой мер и весов Менделеев управлял до конца своих дней, но, как и в более молодые годы, не мог не увлекаться идеями и проектами, прямого отношения к служебным обязанностям не имевшим. В 1899 году он совершает большое путешествие на Урал, чтобы «разыскать на месте, где должно искать коренные причины малой возможности уральской железной промышленности». По итогам поездки выпущена книга «Уральская железная промышленность в 1899 г.», которая и десятилетия спустя оценивалась специалистами как «обширная и строго научная энциклопедия по Уралу».

Сделав изрядный крюк, Дмитрий Иванович заехал в Тобольск – попрощаться с родными местами. Встречали знаменитого земляка именитые люди города во главе с городским головой и членами местной думы, свозили в село Аремзянка, где когда-то у Менделеевых был стеклянный завод. Вдохнув «дым отечества» и растрогавшись, Дмитрий Иванович, тем не менее, не мог закрыть глаза на то, что «старая столица Сибири» находится в весьма захудалом состоянии. «Великая Сибирская дорога пробудила всю Сибирь, но этого одного пути, очевидно, мало, необходимы и другие; и первым по очереди, конечно, будет путь на Тобольск, потому что тут исторически и самой природой скоплены судьбы всей Западной Сибири. Тогда только когда дойдет железная дорога от центра России до Тобольска, родной мне город будет иметь возможность показать свое превосходнейшее положение и настойчивую предприимчивость своих жителей, хранящих память о старой силе древней Сибири», – писал он в своей книге об уральской командировке.

В то время мысли Менделеева обращены не только к Уралу и Сибири, но и к Крайнему Северу. Он горячо поддержал инициативу адмирала С. О. Макарова построить первый в мире ледокол «Ермак», способный форсировать тяжелые льды, а потом загорелся идеей прорезать на нем Северный полюс и спуститься на Дальний Восток к Сахалину. Изложив в 1901 году министру финансов С. Ю. Витте, с которым тогда находился в хороших отношениях, проект и цели экспедиции, Менделеев пишет в докладной записке: «Завоевав себе научное имя, на старости лет я не страшусь его посрамить, пускаясь в страны Северного полюса, и если обращаюсь к Вам с откровенным выражением своих мыслей, то лишь в той уверенности, что Вы достаточно знаете меня как естествоиспытателя, чуждого мечтательности». В подтверждение того, как ему важны личные наблюдения, Менделеев вспоминает свой полет на воздушном шаре «Русский» вдень солнечного затмения 8 августа 1887 года. В Арктику, правда, отправиться не пришлось: помешали разногласия с Макаровым, считавшим, что к Сахалину нужно плыть не через полюс, а вдоль побережья. Однако с идеей освоения Северного Ледовитого океана Дмитрий Иванович не распрощался, считая, что «около тех льдов немало и золота и всякого иного добра, своя Америка». Сохранились черновики с вычислениями и проектами нового корабля для плавания в ледовых широтах. Менделеев предлагал особое ледорубильное устройство у носа судна, а для борьбы со льдами – применение оксиликвита (смеси жидкого кислорода с органическими поглотителями).

«Если бы хоть десятая доля того, что потеряно при Цусиме, была затрачена на достижение полюса, эскадра наша, вероятно, пришла бы во Владивосток, минуя и Немецкое море и Цусиму», – с горечью писал Менделеев, переживая неудачи России в войне с Японией в 1904–1905 годах.

«Мне уже поздно воевать, глядя в могилу, но в виду ее еще есть довольно сил, чтобы говорить об устройстве внутреннего быта, для чего и пишутся мои “Заветные мысли”, и я полагаю, что чем проще, откровеннее и сознательнее станут русские речи, тем бодрее будут наши шаги вперед, тем дольше будут длиться мирные промежутки между оборонительными войнами, нам предстоящими, тем меньше на Западе, Востоке и Юге будут кичиться перед нами и тем более выиграет наше внутреннее единство…» Это цитата из «Заветных мыслей» – книги, в которой слепнущий ученый, чувствующий, что смерть не за горами, спешил поделиться с соотечественниками тем, что было в прямом смысле выстрадано, что обдумывалось и переживалось многие годы. «Заветные мысли» выходили четырьмя отдельными выпусками в 1903–1906 годах в типолитографии М. П. Фроловой.

«Твой папа вот какой: он давно ВСЕ знает, что бывает на свете. Во все проник. Не укрывается от него ничего. Его знание самое полное. Оно происходит от гениальности, у простых людей такого не бывает. У него нет никаких “убеждений” (консерватизм, либерализм и т. д.). У него есть все. Такое впечатление он и производит», – писал 15 мая 1903 года поэт Александр Блок своей невесте Любе Менделеевой (Прекрасной Даме) незадолго до их свадьбы. Слово «всё» подчеркнуто Блоком трижды. Если цитировать это письмо дальше, то становится ясным, что оно не только комплиментарно по отношению к будущему тестю, но и выражает некоторое раздражение: неспокойно и тяжело рядом с человеком, который сам страдает от груза всепознания («Твоя мама страдает, между прочим, и от этого…», «Дай Бог, чтобы мама поправилась нервами летом…»). Тут ничего не поделаешь: рядом с великими людьми их близким, как правило, нелегко.

И не только близким. Дмитрий Иванович довольно часто бывал в Англии. Его английский коллега и биограф Т. Торп, называя Менделеева «бельмом на глазу для российской бюрократии», поясняет: «Как неоднократно указывалось, то, что его часто посылали за границу, было на самом деле плохо замаскированными попытками держать его на приличном расстоянии от дома. Что ж, если не хотят слушать чиновники, остается уповать на распространение печатного слова, которое может дойти до непредубежденных, умных людей, способных “Заветные мысли” воплотить в реальные дела».

Следом за «Заветными мыслями» Менделеев надиктовал и написал книгу «К познанию России», выпущенную издателем А. С. Сувориным в 1906 году. Она быстро разошлась, и в течение года вышло четыре (редчайший случай!) издания подряд. На следующий год, уже после кончины ученого, появилось 5-е, 6-е, в 1912 году – 7-е издание.

У Менделеева остается ощущение, что не все сказано. И он тут же, не жалея сил, торопясь, а потому не очень заботясь о стиле и форме изложения, приступает к «Дополнениям к познанию России». Вступление и первую главу успевает отослать в типографию. На рабочем столе осталась рукопись, обрывающаяся на словах: «В заключение считаю необходимым хоть в самых общих чертах высказать…»


Красный дом» – ВНИИМ, где была последняя квартира Д. И. Менделеева (1897–1907)


11 января 1907 года, в четверг, Менделеев принимал в Главной палате мер и весов нового министра торговли и промышленности Д. А. Философова. По словам сотрудника ГПМВ физика Н. Г. Егорова (к слову, занимающего после Менделеева пост управляющего палатой до 1919 года), Дмитрий Иванович «был очень доволен посещением», а «при возвращении домой на сильном ветру (его вел под руку служитель) простудился и уже с утра пятницы почувствовал недомогание». Больше он из дома не вышел. Плеврит перешел в катаральное воспаление легких, и в 5 часов утра 20 января (2 февраля по новому стилю) 1907 года Д. И. Менделеев скончался.


«Быстро разошлось это печальное известие по городу, – свидетельствует Н. Г. Егоров, – Множество телеграмм и писем, полученных вдовою Д. И. Менделеева Анной Ивановной, университетом, Физико-химическим обществом, Главной палатой мер и весов, статьи и заметки, помещенные как в русских, так и немецких, английских, американских, французских, итальянских и др. газетах, показали, что утрата Дмитрия Ивановича не только в России вызвала неподдельное горе, но весь ученый мир потерял в нем одного из лучших и популярнейших своих представителей».

«Когда приехала я, Дмитрий Иванович лежал уже в зале на столе, величавый и спокойный, со сложенными крестом руками, и застывшее красивое лицо его, казалось, говорило: “Теперь я знаю то, что скрыто от вас, еще живущих…”

Во время похорон Дмитрия Ивановича самое сильное впечатление на меня произвела эта несметная толпа народа, провожавшая его к церкви Технологического института и, после отпевания, на Волково кладбище. Двигалась она сплошной темной тучей по зимним улицам города. <…>

Колыхание венков, металлический гроб, который студенты, чередуясь, несли на руках до самой могилы, черные флаги на здании Технологического института, зажженные днем фонари и всюду народ – юноши, женщины, старики – все это оставило неизгладимое и возвышенное впечатление».

(Из «Семейной хроники…» И. Я. Капустиной-Губкиной)

Похоронили Дмитрия Ивановича недалеко от могил матери и старшего сына Владимира, флотского офицера, решившего в 1898 году посвятить себя научной деятельности, но вскоре скоропостижно скончавшегося. Ученым-метрологом стал сын Менделеева от второго брака – Иван. Он был профессором Всесоюзного научно-исследовательского института метрологии имени своего отца. А младшая дочь Менделеева, Мария, по специальности агроном, с 1934 года до самой смерти (1952) была директором музея Д. И. Менделеева в Ленинградском государственном университете.


Бронзовый памятник Д. И. Менделееву работы И. Я. Гинцбурга перед зданием Всесоюзного научно-исследовательского института метрологии им. Д. И. Менделеева в С.-Петербурге


В Советском Союзе отношение к имени, памяти, наследию Менделеева было вроде бы почтительным. Однако подлинные социально-философские и политические воззрения ученого замалчивались как в научно-популярной, так и в исследовательской литературе, а из оригинальных текстов признанные крамольными места просто изымались цензурой. Ну нельзя было передового, свободолюбивого ученого показывать сторонником исключительно капиталистического пути развития. А между тем, не закрывая глаза на различные отрицательные явления, связанные с капиталистическими отношениями, Менделеев утверждал: «Перескочить через капитализм – утопия»– и считал, что «право собственности составляет одну из основ всего общественного устройства, назначенного для обеспечения как личностей, так и их взаимностей». Менделеев не верил в обязательность капиталистической эксплуатации, резонно замечая в той же работе «Учение о промышленности» (1901), что «привычка действовать созидательно… неизбежно родит свою новую дисциплину; она основывается не на вражде и встрече интересов, а на согласии и общении, которые и дают новые способности».


Нет ничего удивительного, что такую «капиталистическую пропаганду», вышедшую из-под пера авторитетного ученого, от советского читателя скрывали, хотя и вынуждены были отмечать: «Менделеев никогда не был сторонником социализма, – более того, он боялся и чурался этого слова» («Правда», 02.02.1937).

При подготовке к изданию в 30–50-е годы XX века Академией наук СССР 25-томного собрания сочинений Д. И. Менделеева из его книг, статей, очерков, писем, автобиографических заметок вымарывались слова, предложения, абзацы…

Такая вот редактура. Однако по-настоящему, во всю ширь развернулась цензура, когда дело дошло до издания «Заветных мыслей», «К познанию России» и «Дополнений к познанию России». При их публикации в 1952–1954 годах в XXI, XXIII и XXIV томах «академического» собрания из них в целом было изъято около 8 печатных листов, что по размерам составляет среднего объема книгу. Даже мизерным по тем временам тиражом боялись их обнародовать! Но даже заведомо неполный, искаженный текст порою снабжен там оскорбительными в отношении Менделеева редакционными примечаниями.

Каких бы проблем ни касался Дмитрий Иванович – будь то проблемы народонаселения, фабрично-заводской промышленности, сельского хозяйства, внутренней и внешней торговли, науки, высшего и среднего образования, политического устройства России, международных отношений и т. п. – везде красной нитью проходит, с одной стороны, предостережение от, возможно, ждущих страну революционных «гибельных потрясений», с другой – последовательная защита эволюционных, «постепенных, но решительных перемен», при посредстве которых только и возможны действительное процветание и прогресс горячо любимой Менделеевым России.

В этом основной идейно-философский, эмоционально-психологический и нравственный пафос социально-экономической публицистики Д. И. Менделеева – его духовного завещания современникам и потомкам.

Юрий Славянов


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 | Следующая
  • 4.2 Оценок: 5

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации