Текст книги "Жанна д'Арк"

XXXIX

17 июля 1429 года, через три месяца после того, как св. Дева Жанна явилась миру, Карл VII коронован был в Реймсе.

Сткляница с неистощающимся миром заключалась в золотом ковчежце в виде голубя Духа Святого, потому что миро для помазания первого христианского короля Франции принесено было некогда самим Духом Святым, и сткляница оставалась полной всегда, в знак вечности королевской власти во Франции.[271]271
  Froissart. 1. II. Ch. LXXIV. – Flodoart. Hist, ecclesiae Remensis, collect. Guizot. V. 41 et suiv. – Dom Marleot. Hist, de la ville de Reims. II. 48.


[Закрыть]

Маршал Жиль дё Ретц, тот самый, что служил на крови детей черные обедни дьяволу, отправлен был за Святейшей Сткляницей.[272]272
  Journal du siège d'Orlans. 113. – Chronique de la Pucelle. 321. – Pierre Varin. Archives administratives de la ville de Reims. Paris: Impr. de Crapelet, 1839–1853. II. 569; III. 555.


[Закрыть] Жанна, видевшая скрытое не только в будущем, но и в сердцах человеческих, не ужаснулась ли, увидев Голубя Духа Святого в тщательно от детской крови омытых руках «благочестивого» маршала?

После венчания, войдя к королю, став перед ним на колени и обняв ноги его, Жанна сказала:

– Воля Божия, благородный король, ныне исполнилась: я сняла осаду с Орлеана и привела вас в город Реймс на святое венчание, показав тем, что вы – истинный король, тот, кому королевство Франции должно принадлежать… А теперь я хотела бы уйти от всего и вернуться домой, к отцу и к матери, чтобы снова пасти в поле овец…[273]273
  Chronique de la Pucelle. 322–323. – Journal du siège d'Orleans. 114. – «Gentil Roi, maintenant, est fait le plaisir de Dieu que je levasse le siège d'Orléans et vous amenasse en cette cité de Reims recevoir votre saint sacre, en montrant que vous êtes vrai Roi et celui au quel le royaume de France doit appartenir». – Procès. III. 14–15. – «Je voudrais bien qu'il plut à Dieu que maintenant je me retirasse, laissant là les armes, et que j'allasse servir mes père et mere, en gardant les brebis». – «In custodiendo oves ipsorum, cun sorore et frartibus meis qui multum gauderent videre me».


[Закрыть]

И, так говоря, плакала она; и все, глядя на нее, тоже заплакали. Плачет, потому что знает – помнит все, что с нею будет:

я уже становлюсь жертвою (II Тим. 4, 5).

На следующий день после венчания Жанна писала бургундскому герцогу Филиппу Доброму: «Жанна Дева, от имени Царя Небесного, Повелителя своего единственного, призывает вас заключить нерушимый и вечный мир с королем Франции. Все простите друг другу от чистого сердца, как должно христианам. Если же хотите воевать, то идите вместе с королем на неверных…»[274]274
  Petit de Julleville. 70–71.


[Закрыть]

В эти дни Жанна могла бы действительно считать дело свое исполненным: сила королевского венчания была такова, что все пути углаживались, все города открывались и все подъемные мосты опускались перед единственным законным королем Франции, Карлом VII. Путь его по всей стране был победоносным шествием.

XL

«Я ничего не боюсь, кроме измены», – говаривала Дева, не называя короля, но, может быть, о нем уже думая задолго до того, как он ей изменил.[275]275
  Michelet. 217. – «Je ne crains rien que la trahison».


[Закрыть]

– Мне вас жалко: вы очень устали, отдохните! – говорит ей король после Патейской битвы.

Жанна только молча плачет, чувствуя в ласке его равнодушие и недоверие; понимая, что «вы очень устали, отдохните» – значит: «я от вас очень устал, дайте мне отдохнуть!»[276]276
  Procès. III. 116. – «J'ai pitiè de vous et de la peine que vous endurez». – France. I. 441. – «Et audivit ipsa ex ore regis multa bona de ea… Rex habuit peitatem de ea et de poena quam portabat».


[Закрыть] Знает она, что снова заснет он таким же сном смертным, каким спал до нее, и что она уже не разбудит его ничем, никогда.

Карл устал от Жанны, и снова захотелось ему в «опочивальные кельи и каморы». Так же ненавидит он ее, как спящий – того, кто будит его от сладкого первого сна.[277]277
  Hanotaux. 211, 216.


[Закрыть]

После Патейской битвы Дева была на вершине власти и святости в глазах простого народа, но не первых людей Франции, ближайших королевских советников или наушников. Сир дё Ла-Тремойль, королевский ростовщик, «ненасытное чрево», «бездонная прорва», пожирающая всю казну, ненавидит Жанну и боится ее. «Жанна никому не верила и делала все по-своему; за это Бог ее наказывает», – объявит во всеуслышание о Деве, взятой в плен Годонами, архиепископ Реймский, государственный канцлер Реньо дё Шартр.[278]278
  Petit de Julleville. 60. – Sire de La Tremoille. – 94. – Regnault de Chartres. – «Elle ne voulait croire personne, mais faisait tout à son plaisir».


[Закрыть]

Жанну все еще выставляют люди Церкви и политики напоказ англичанам как пугало, но сами втайне уже боятся ее или сомневаются в ней. «Что это за существо под видом женщины, Бог знает… А что, если и вправду ведьма? Какой позор – дьяволом восстановленные святые Лилии Франции!» – так, может быть, искренне думают почти все ближайшие сановники Карла и он сам иногда больше всех.[279]279
  France. II. 21.


[Закрыть]

XLI

Мир нужен был англичанам и бургундцам для того, чтобы остановить французского короля и Деву на пути в Париж – сердце Франции. 28 августа 1429 года, в тот самый день, когда Жанна вступит в Сэн-Дени, чтобы начать осаду Парижа, подписан будет мирный договор с англичанами, и все, сделанное Жанной для Франции, этим постыдным и нелепым договором будет уничтожено.[280]280
  Hanotaux. 200.


[Закрыть]

После венчания Карл, по совету Реньо дё Шартра, вопреки Жанне, которая хочет идти прямо на Париж, – уходит за Луару, где снова король Франции делается «захолустным королем Буржа». В то же время Ла-Тремойль и дё Шартр заключают, без ведома короля, двухнедельное перемирие с герцогом Бургундским, под тем предлогом, что по истечении двух недель Париж будет сдан Карлу. Но на самом деле герцог Бургундский пользуется этим временем, чтобы укрепиться в Париже, а герцог Бедфорд, вызвав подкрепления из Англии, укрепляется там же, и английский король, малолетний Генрих VI, готовится вступить во Францию, чтобы венчаться в Реймсе. Герцог Бургундский объявлен наместником Парижа и всего французского Севера, «регентом Франции». Все зависит от него: он может сделать Францию какой ему угодно – французской или английской.[281]281
  Hanotaux. 200, 203–208, 218.


[Закрыть]

Жанна чувствует, что держат ее в стороне от всего; герцогу Бургундскому не верит и хорошо видит все его обманы-западни. «Этим перемирием я недовольна и не знаю, сохраню ли его; но если и сохраню, то только ради чести короля», – пишет она гражданам Реймса.[282]282
  Procès. V. 139–140.


[Закрыть]

«Мир мы добудем не иначе как на конце копья», – думает Жанна вместе с маленькой кучкой последних верных друзей своих – «войском Девы» – герцогами Аленсонским, Бурбонским, Барским и графом Вандомом – все очень молодыми людьми, почти мальчиками.[283]283
  Hanotaux. 214. – «On ne trouverait point de paix, si ce n'etait par le bout de la lance». – France. II. 9–10.


[Закрыть] Все остальные этого не думают, и хуже всего то, что вернейшие слуги короля, лучшие люди Франции, жаждут «изменнического мира» с Англией. Все говорят королю о безмерных народных бедствиях и о «преступном безумии войны».

«Все мы верно служили вам, государь, но душа наша унижена до праха, и утроба наша прильнула к земле, – пишет Карлу Жювенель дэз-Урсин, будущий архиепископ Реймский. – Вырыть бы общую могилу и толкнуть нас всех туда… Видя в этом королевстве такое лютое тиранство, весь народ как бы лишился рассудка, ропщет и проклинает вас и всех, кто с вами… Если бы пришел какой-либо сильный государь и восстановил справедливость, то, будь он даже сарацином, обезумевшие люди отдались бы ему в подданство… Бедный и верный народ ваш, государь, ждет от вас справедливости… Но вы от него скрываете ваше лицо, и забыли его, и предали».[284]284
  Amiet. 31. – Lettre de Jouvenel des Ursins.


[Закрыть]

Хуже всего было то, что лучшие люди Франции если еще не говорили, то уже думали: «Полно воевать, пора заключить мир; Бог велит прощать врагам… Жанна отныне только смутительница мира, обманщица народа: кончено ее призвание».[285]285
  Amiet. 32. – «Jeanne, pertubatrice de la paix, abuseresse du peuple».


[Закрыть]

– Знайте, меня уже предали и скоро убьют, – говорила Дева простому народу, верному ей до конца. – Молитесь за меня; я уже не буду в силах служить королю и благородному королевству Франции![286]286
  Michelet. 217. – «Je vous le dis avec assurance… je suis trahie et bientôt je serai livree à la mort. Priez Dieu pour moi, car je ne pourrai plus servir mon Roi, ni le noble noyaume de France».


[Закрыть]

XLII

«Только покажитесь под стенами Парижа, и ворота его перед вами откроются», – пишет Карлу, вскоре после его венчания, герцог Аленсонский. Карл обещает прийти, но дни проходят за днями, а он не приходит. Кое-как наконец дотащился или, вернее, позволил себя дотащить до Сэн-Дени и здесь опять остановился – «заснул».

Но, помимо или даже против воли короля и его ближайших советников, осада Парижа началась, по настоянию Жанны и «маленького войска Девы» – последних верных ей мальчиков.

8 августа сделан был первый приступ. Здесь, под стенами Парижа, так же как там, в Орлеане, Жанна, стоя на окопах, кричит осажденным: – Именем Божьим говорю вам: сдавайтесь![287]287
  Perceval de Gagny. 167. – Procès. I. 148. – Journal d'un bourgeois de Paris. 245. – «Rendez la ville au Roi de France!». – «Rendez-vous, de par Jesus, à nous tot».


[Закрыть]

Так же и здесь, как там, но уже не англичане, а французы отвечают ей бранью:

– Шлюха, девка продажная!

– Только бы король показался, и добрые французы в Париже сегодня же ночью что-нибудь да сделают! – говорит Жанна.

Дно глубокого рва щупает она копьем: слишком глубок, чтобы завалить хворостом. Но все-таки велит заваливать.

Тучей летят ядра и стрелы с окопов. Дева ранена стрелой из ножного арбалета; но еще сильнее кричит:

– На стену! На стену! Город будет наш![288]288
  Gasquet. 118. – «Que le Roi se montre! Les bons Français qui sont a Paris feront quelque chose cette nuit».


[Закрыть]

Но сир дё Ла-Тремойль велит отступать. Жанна не хочет уходить. Ее уносят насильно, плачущую:

– Если бы мы не отступили, Париж был бы взят![289]289
  Procès. I. 57, 246. – Perceval de Gagny. I. 26, 168. – «En nom de Dieu! la place eût été prise». – Chronique de la Pucelle. 334. – J. Chartier. I. 109.


[Закрыть]

Рано поутру, на следующий день, Жанна снова идет в бой, несмотря на рану, и клянется, что не уйдет, пока город не будет взят. Но приходит тайный приказ короля прекратить осаду Парижа и отвезти Жанну в Сэн-Дени. Ночью мост на Сене разрушен, тоже по приказу короля, чтобы сделать новый приступ невозможным.[290]290
  Perceval de Gagny. 168–169. – Chronique de la Pucelle. 465. – Vallet de Virville. II. 120.


[Закрыть]

Жанна в Сэн-Дени, выгоняя продажных женщин из лагеря, ударила одну из них мечом св. Катерины с такою силою, что старый, много лет пролежавший в земле, ржавчиной изъеденный меч сломался – лезвие, должно быть, отскочило от рукоятки. Это дурная примета: силу свою потеряет Дева вместе с чудесным мечом.[291]291
  Procès III 99 – J Chartier. I. 109, 112. – Journal d'un bourgeois de Paris. 246. – Perceval de Gagny. 170.


[Закрыть]

13 сентября король, покинув Сэн-Дени, снова идет отдыхать – «почивать» за Луару. Жанна, следуя за ним нехотя, перед отъездом снимает с себя и вешает свой рыцарский доспех в часовне Сэн-Дени, над ракой с мощами Святителя.[292]292
  см. сноску выше.


[Закрыть]

Знает—помнит, что отступление от Парижа будет для нее роковым: «призвание Девы кончено».

XLIII

Зимние месяцы 1429–1430 года Жанна проводит в убийственной для нее праздности, при дворе короля, в замках Луары, или в ничтожных и большей частью неудачных, потому что с недостаточными силами, походах-вылазках.

При осаде городка Сэн-Пьер-де-Мутье, занятого бургундцами, Жак д'Олон, оруженосец Девы, видя ее, при отступлении покинутую всеми, спрашивает:

– Что вы тут делаете одна? Отчего не уходите, как все?

– Я не одна, – отвечает Жанна. – Пятьдесят тысяч ратных людей моих со мною, и я не уйду, пока не возьму города!

Эти «пятьдесят тысяч» – легионы Ангелов.[293]293
  Procès. III. 217–218. – Saint-Pierre-de-Moustier. – «Je ne suis pas seule: j'ai en ma compagnie cinquante mille de mes gens. Et je ne partirai point d'ici jusqu'a ce que j'aie pris la ville».


[Закрыть] «Призраков я не боюсь!» – скажет о них герцог Бургундский.[294]294
  Amiet. 33. – «…Qu'il ne craint point les fantômes».


[Закрыть]

Раннею весною Жанна потихоньку уходит от короля, убегает, с «мальчиками» своими и горстью ратных людей, – в том числе, за недостатком французов, чужеземцами-наемниками, чтобы возобновить осаду Парижа.

16 апреля 1430 года, в Пасхальные дни, над Мелонскими высотами, Дева слышит Голос:

– В плен будешь взята, до Иванова дня!

– Если так, пусть тотчас же, без долгих мучений, умру! – молит она, но Голос только тихо повторяет свое:

– В плен, в плен, в плен будешь взята!

И тише еще, ближе, внятнее, ласковее:

– Будь покойна, не бойся, радуйся: Бог тебе поможет!

Голос это повторяет упорно, неотступно, почти каждый день, но ни места, ни часа не называет.[295]295
  Procès. I. 114, 253. – Aux faussées de Melun. – «Tu seras prise avant… Saint-Jean». – «Quand je serai prise, que je meure tout aussitôt, sans longue épreuve». – «Et les Voix lui répétaient qu'elle serait prise et qu'ainsi fallait-il qu'il fût fait». – «Ne t'ébanis pas et prend tout en grè. Dieu t'aidera». – Gabriel Leroy. Histoire du Melun depuis les temps les plus recules jusqu'à nos jours. Melun: Drosne, 1887. Ch. XVI.


[Закрыть]

XLIV

23 мая Жанна идет из Парижа в осажденный англичанами и бургундцами город Компьен и в пять часов пополудни того же дня, как входит в город, делает вылазку с тремя-четырьмястами ратных людей на бургундский лагерь, у Мариньи, где французы, захватив врасплох бургундцев, безоружных и рассеянных, избивают их жестоко и грабят лагерь. Но английский отряд, потихоньку подкравшись вдоль реки Уазы, ударяет в тыл французам. Медленно отступают они, отягченные награбленной добычей, и, вдруг увидев, что будут отрезаны, бегут-кричат:

– Спасайся кто может!

Кони англичан уже упираются наглавниками в спины бегущих, так что пушки с компьенских стен не могут стрелять по врагам, не попадая и в своих. Следуя за ними по пятам до подъемного моста у ворот Компьеня, англичане могли бы войти в город. Видя эту опасность, комендант Компьеня, сир Гильом дё Флави, велит, только что большинство французов вошло в город, запереть ворота, поднять мост и опустить решетку.

Дева с горстью ратных людей, покрывая отступление, продолжает биться с бургундцами, все еще надеясь победить.

– В город, Жанна, в город, или мы все погибли! – кричат ей, но она не слушает и все повторяет:

– Нет, победим, победим![296]296
  Procès. IV. 458. – Compiègne. Margny. Ouase. Guillaume de Flavy. – A. Lorel. La prise de Jeanne d'Arc. 209. – Perceval de Gagny. 175–176 – «Mettez-vous en peine de regagner la ville ou nous sommes perdus». – «Allez en avant! Its sont à nous!».


[Закрыть]

Жак д'Олон, взяв лошадь ее под уздцы, хочет повернуть ее силой, но поздно: англичане уже отрезали ведущую к мосту по низкому, болотистому лугу насыпную дорогу.

Жанна вместе со своими людьми загнана в угол между окопами и дорожною насыпью, где бургундцы, оттеснив последних защитников Девы, настигают ее. Юный пикардский стрелок Лионель, схватив ее за край золотой епанчи, стаскивает с лошади, и все окружают ее в бешеной свалке.

– На слово сдавайтесь, Жанна, клянитесь! – кричит ей Батард Вандомский, боясь, что ее не возьмут живою.

– Я клялась не вам, а Другому, и сдержу мою клятву! – отвечает Жанна.

Но ее наконец схватывают, и она сдается. Лионель «счастливее, чем если бы взял в плен самого короля Франции».[297]297
  Perceval de Gagny. 175. – J. Chartier. I. 122. – Procès. V. 166. – Amiet. 36. – «La pressait de lui bailler sa foi, pour ce qu'il était gentil-homme». – «J'ai juré et j'ai donné ma foi à Autre qu'à vous et Lui en tiendrai mon serment!».


[Закрыть]

Деву обезоруживают и отводят в Марнийский лагерь. Только что распространилась весть, что «ведьма» взята в плен, весь лагерь наполнился победными криками.

Герцог Бургундский пожелал видеть Жанну, и, когда она подошла к нему, кое-кто из рыцарей и духовных лиц похвалил его за благочестие и храбрость, удивляясь, что «могущественный герцог не испугался этого исчадия адова».[298]298
  D'Achery. Specilegium. III. 823. – France. II. 174. – «…Que ce très puissant Due n'eût pas peur des Larves vomies par 1'enfer».


[Закрыть]

XLV

Что такое Компьень, поражение или победа Жанны?

Дверь в Париж, сердце Франции, – Компьень: это знает Жанна, и ложится на пороге двери, чтобы телом своим преградить путь врагу в это сердце. Победоносное сопротивление осажденного Компьеня сломит волю герцога Бургундского и Бедфорда, уничтожит главный замысел их – идти в Реймс; английский король Генрих VI не будет венчан в короли Франции, и если бы даже был, то это второе венчанье могло быть в глазах всех народов только пустым и смешным обрядом, жалкою тенью первого; сколько бы ни венчали Годоны своего короля, единственным законным королем Франции останется Карл VII.

«Мира мы не добудем иначе как на конце копья», – это предсказание Жанны исполнилось. Снова здесь, в Компьене, как там, в Орлеане, поднят павший дух Франции, и этим спасается все. Темная, тайная победа, Компьен, может быть, больше явной, лучезарной, – Орлеана.

Дева знает – помнит, что будет взята в плен. Голоса теперь уже молчат о победах; говорят только о страданиях: «Так должно быть… будь всему покорна и радостна». – «О дне же и часе плена мне Голоса не говорили ничего, – вспомнит Жанна на суде. – Часто я об этом спрашивала их, но они не отвечали… Если бы, впрочем, я знала день и час… я все-таки пошла бы в Компьень, что бы со мною ни случилось»…[299]299
  M. Duff et N. Hope. 191–194. – «Elles (les Voix) ne me dirent pas 1'heure a la quelle je serais prise. Souvent je leur demandais de la faire connaitre, mais elles ne répondirent. Si j'avais su… j'y serais allé, quoi qu'il dût advenir».


[Закрыть]

Дочери Божьей «должно пострадать» так же, как Сыну Божию: это знает – помнит она и вольно идет на страдание.

Здесь, в Компьене, уже загорается костер св. Девы Жанны – Огненный Крест.

XLVI

Жанну, пленницу свою, пикардский стрелок Лионель уступил за небольшую плату своему начальнику, Батарду Вандомскому, а тот, уже за плату бóльшую, – сюзерену своему, Жаку Люксембургскому, под чьею стражею и осталась она в Марнийском лагере. Но так как местечко Марни находилось в приходе епископа Бовезского, Пьера Кошона, то, явившись в лагерь, потребовал он выдачи пленницы. Жанна была ему и личным врагом, потому что вся паства его, только что явилась Дева, предалась королю Франции, лишив епископа митры и всех церковных доходов.[300]300
  Procès. I. 13. – Albert Sarrazin. Pierre Cauchon, jude de Jeanne d'Arc. Paris: H. Champion, 1901. P. 26, 58, 108. – Evêque de Beauvais. – Vallet de Virville. Procès de condamnation de Jeanne d'Arc. 10.


[Закрыть]

В выкуп за Жанну обещает он не свои, а чужие, английские деньги, и торгуется бесстыдно, как цыган на ярмарке; сначала предлагает 6000 ливров золотом, а потом – 10 000: «цену такую дают, по французскому обычаю, только за королей».[301]301
  Procès. I. 14. – Michelet. 230–231.


[Закрыть]

В то же время Парижский университет, эта великая Школа, «мать всех наук», «солнце христианского мира», посылает герцогу Бургундскому требование выдать Жанну, «еретицу» и «ведьму», главному Инквизитору Франции. Но герцог, предпочитая остаться верным английскому королю, не соглашается выдать пленницу французам и отправляет ее из Марнийского лагеря в глубь страны, в замок Больё. Здесь обращаются с нею все еще «рыцарски-вежливо», и оруженосец ее, мессир Жак д'Олон, взятый вместе с нею в плен, продолжает ей служить.[302]302
  Procès. I. 8–10. – Chateau de Beaulieu. – Fanon. Hist, des tribunaux de 1'inquisition de France. Ch. II. – Henri Denifle et Émile Chatelain. Chartilarium Universitatis parisiensis. Parisis, ex typis fratrum Delalain, 1889. IV. 510. – Perceval de Gagny. Ill.


[Закрыть]

Только простой народ во Франции будет верен ей до конца, и это чувство народа – малых людей в миру – выразит только один великий человек в Церкви, архиепископ Эмбренский, Жак Желю. «Я советую вам ничего не жалеть для выкупа Девы, чтоб не заслужить упрека в неблагодарности», – скажет он королю Франции.[303]303
  Marcellin Fornier. Histoire générale des Alpes Maritimes on Cottiènes, et partieulière de leur métropolitaine Ambrun. Paris: H. Champion, 1890–1892. II. 319–320.


[Закрыть] Карл будет пытаться выкупить Жанну, но вяло, робко и так же, как делает все, – точно во сне. Все остальные советники его рады будут освободиться от Жанны. «Бог попустил, чтобы Дева взята была в плен за то, что она возгордилась… и не исполняла воли Божьей, но делала все по-своему», – скажет королю архиепископ Реймский, Ренью дё Шартр, и уверит его, что вместо Жанны-пастушки послан ему Богом пастушок из Жеводана, говорящий и делающий все то же, что Жанна, но еще гораздо лучше.[304]304
  Procès. V. 168. – Pastourel de Géraudan.


[Закрыть]

XLVII

В первые дни августа герцог Люксембургский отправляет Деву из недостаточно надежного Больеского замка еще дальше в глубь страны, в замок Боревуар, близ города Камбрэ, где заключение становится строже и «рыцарская вежливость» уже кончается».[305]305
  Procès. I. 109–110; II. 298; III. 121. – E. Gomard. Jeanne d'Arc au château de Beaurevoir. 1865, passim.


[Закрыть]

«Я просидела около четырех месяцев в Боревуарской темнице, когда дошел до меня слух, что осажденные в Компьене будут истреблены огнем и мечом, все до семилетнего возраста, и мне захотелось лучше умереть, чем жить после такой гибели добрых людей», – вспомнит Жанна на суде.[306]306
  Amiet. 99. – «Je fus quatre mois environ à Beaurevoir. J'avais oui dire que ceux de Compiègne tous, jusqu'a l'âge de sept ans, devaient être mis à feu et à sang. Et moi, j'amais mieux a mourir que de vivre après une telle destruction de bonnes gens».


[Закрыть]

Чтобы идти на помощь Компьеню, решает она бежать из тюрьмы.

– Этого не делай, – остерегают ее Голоса. – Бог поможет тебе и людям в Компьене.

– Если им поможет Бог, я хочу быть с ними! – отвечает Жанна.

– Нет, должно тебе все принять и всему покориться. Ты не будешь освобождена, пока не увидишь короля Англии.

– Я не хочу его видеть! Лучше было бы мне умереть, чем попасться в плен к англичанам…[307]307
  Procès. I. 150–151. – «Dieu vous aidera et pareillement ceux de Compiègne». – «Puisque Dieu aidera ceux de Compiègne, j'y veux etre». – «Sans faute, il faut que vous preniez tout en grè. Et vous ne serez point delivrée tant que vous n'aurez vu le roi des Anglais». – «Vraiment, je ne le voulusse point voir; j'amaisse mieux mourir que d'être mise en la main des Anglais».


[Закрыть]

Так в первый раз возмутилась Жанна против Голосов.

Дело идет для нее о спасении не только Компьеня и даже не только Франции, но и всего христианского мира. По тому, как простые люди к ней идут, верят ей и надеются на нее, чувствует она, что может сделать с ними все, что хочет. Спасши Францию, – а ее уже почти спасла, – начала бы главное дело свое – Крестовый поход всех христианских народов в Святую Землю – «царство Божие на земле, как на небе»; начала бы то, что Иоахим называл «великим переворотом в Третьем Царстве Духа», а мы называем «всемирной социальной революцией». И вот это ею начатое дело погублено. Кем? – этого ум ее спросить не смеет, спрашивает сердце, но Голоса молчат.

Всю свою жизнь, только что начала помнить себя, – что-то делала. И вот вдруг все дела кончились. Но так же невозможно было ей ждать конца, ничего не делая, как заживо погребенному не стучаться в крышку гроба.

Вот почему возмутилась она против Голосов. «Этого не делай», – говорили Они; но она все-таки сделала.

XLVIII

Однажды, узнав, что приехал епископ Бовезский, Пьер Кошон, и предлагает за нее «цену крови», Жанна прикрепила несколько связанных и скрученных жгутом старых одежд или простынь к железному крюку оконной ставни (не было, должно быть, решетки в окне, потому что оно казалось слишком высоким, чтобы узница могла из него выпрыгнуть) и, держась за это подобие веревки, начала спускаться на тюремный двор. Но, может быть, больше, чем на веревку, надеялась на Ангелов, «Братьев своих небесных»:

Ангелам Своим заповедает о Тебе, и на руках понесут Тебя, да не преткнешься о камень ногою Твоею.

Кем и Кому это сказано, и Кто кому ответил на это:

Господа Бога твоего не искушай (Лк. 4, 12), —

забыла или слишком поздно вспомнила, когда уже то, на чем висела, оборвалось, и она упала с высоты шестидесяти футов на мостовую двора.

Страшно разбитая, полуживая, но все еще надеясь бежать, доползла до тюремных ворот, где увидели ее сторожа.

– До смерти убилась, до смерти! – закричали они, подбегая к ней.

Жанна казалась бездыханной, но была жива.

– Будешь жива, не бойся; только исповедуйся, причастись и попроси у Бога прощения! – сказали ей Голоса.

Так она и сделала. Три дня была больна, не пила, не ела, а потом поправилась.[308]308
  Procès. I. 110, 151, 166. – Journal d'un bourgeois de Paris. 268. – Morosini. III. 301–303.


[Закрыть]

Против Голосов уже не возмущалась; лучше поняла, что значит: «Должно тебе пострадать». Но, может быть, на дне души оставался вопрос без ответа, как на дне чаши – капля яда: кем и для чего не она, а дело ее – Божие дело – погублено?

XLIX

Герцог Филипп Бургундский по просьбе сира Люксембургского, который, боясь внезапного нападения французов, не был спокоен за пленницу, велел в конце сентября отвезти Жанну еще глубже в страну, в город Аррас.

Новый торг начался о выдаче Девы. Тщетно герцогиня Люксембургская, кинувшись перед мужем на колени, умоляла его не бесчестить себя предательством. После долгой торговли согласился он на предложенную «цену крови» – 10 000 ливров золотом и в середине ноября выдал Жанну англичанам, а те отвезли ее в Руан, где заключили в старый замок короля Филиппа Августа, на склоне Буврейльского холма. В том же замке жил в те дни и английский король Генрих VI, больной девятилетний мальчик, тоже невинная жертва.[309]309
  Procès. III. 136–137. – Albert Sarrazin. Jeanne d'Arc et la Normandie au XV-е siècle. Rouen: L. Gy, 1896. Ch. V. – Vallet de Virville. Hist, de Charles VII. Vol. II. 198. – François Valentin Bouquet. Notice historique et archéologique sur le donjon du château de Philippe-Auguste, bâti a Rouen en 1205, aujourd'hui tour Jeanne d'Arc. Rouen: E. Auge, 1877. P. 7 et suiv. – Bouvreuil.


[Закрыть]

Очень умно решили англичане судить Жанну не военным и не гражданским, а церковным судом, за «ересь» и «колдовство». «Если, – думали они, – Церковь признает, что вела войска и венчала в Реймсе Карла Валуа в короли Франции одержимая бесами ведьма, – какой будет для него и для всей Франции позор!»[310]310
  Valerandus Varanius. De gestis Joannae Virginis, Francae egregiae bellatricis; poeme de 1516 remis en lumière, analysé et annoté par E. Prarond. Paris: Picard, 1889. Civ. IV. 100. – France. II. 201–202.


[Закрыть]