Текст книги "Петербург умышленный и отвлечённый. Город в классической литературе XIX века. Комментарий"

Петр Петрович Каверин (1794–1855) – поручик лейб-гвардии[9]9
  Лейб – первая часть сложных слов, означающих «состоящий
  при монархе». Например, лейб-медик.


[Закрыть]Гусарского полка, майор Павлоградского гусарского полка, полковник в отставке. Член Союза Благоденствия.

Каверин учился в Московском и Геттингенском (Германия) университетах, был отлично образованным человеком. Он с сочувствием и интересом слушал стихи молодого Пушкина, был дружен с П. А. Вяземским и А. С. Гриоедовым. Но все это не мешало ему быть одним из первых повес своего времени. Бретер, он участвовал в качестве секунданта в знаменитой «четверной дуэли» Шереметева – Завадовского, Грибоедова – Якубовича. Кутила, он мог, не вставая из-за стола, выпить четыре бутылки шампанского подряд и выйти из ресторана как ни в чем не бывало.

«Пушкин еще отроком, в Лицее, попал в среду стоявшей в Царском Селе лейб-гусарской молодежи. Там были философы вроде Чаадаева, и эпикурейцы вроде Нащокина (мемуарист ошибается: Нащокин не был гусаром. – Д. М.), и повесы вроде Каверина. Все это были люди, блестящие не по одному мундиру, разыгрывающие роли, каждый по своему вкусу. В их кругу впечатлительный юноша естественно делался тем, чем были они: с Чаадаевым мыслителем, с Нащокиным искателем чувственных наслаждений, с Кавериным кутилою, опережая их, быть может, во всем, соразмерно своей восприимчивой натуре.» (М.В. Юзефович). Приятельские отношения Пушкина и Каверина продолжались до конца жизни поэта.

I. XVII. «Онегин полетел к театру.»

24 апреля 1725 года Петр I указал: «При Санкт-Питербурхе, на Адмиралтейском острову, на берегу речки Мьи зделать деревянный комедианский дом.». Это первая документально подтвержденная дата создания театра в Петербурге. Но и ранее давались театральные представления во дворце сестры царя Наталии Алексеевны в Литейной части. При входе каждому зрителю давали рюмку вина и крендель: приучали ходить в театр. Другой театр царевна устроила на Петербургском (ныне Петроградском) острове, на Никольской улице. Создание же русского национального театра произошло в царствование Елизаветы Петровны.

«Повелеваем мы ныне утвердить русский для представления комедий и трагедий театр, для которого отдать Головкинский каменный дом, что на Васильевском острове близ кадетского дома. Дирекция того русского театра поручается от нас бригадиру Александру Сумарокову». Так было сказано в правительственном указе от 20 августа 1756 года о создании в России первого «государственного» театра. В его создании принимал участие знаменитый ярославец Федор Волков.

В пушкинское время в Петербурге было два императорских театра. Большой Каменный находился в Коломне, на месте нынешней Консерватории (ныне Театральная площадь, 3). Он был сооружен в 1775–1783 годах архитектором А. Ринальди, а в 1802 году перестроен Тома де Томоном. Мистическое совпадение: оба архитектора упали с лесов Большого театра: один при строительстве, другой при подготовке к восстановлению, так как театр сгорел в ночь на 1 января 1811 года. Заново отстроен в 1818 году, перестроен в 1836-м и закрыт в 1886 году. От него остались стены, использованные при строительстве Консерватории. В этом театре в 1831 году впервые была сыграна комедия А. С. Грибоедова «Горе от ума». Цензор А. Никитенко записал чье-то мнение: в пьесе «осталось одно только горе: столь исполосана она роковым ножом бенкендорфской литературной управы».

Малый (деревянный), или театр антрепренера Казасси, возник в 1801 году, а с 1803 года стал императорским. Он находился в части сада Аничкова дворца, на месте нынешнего сквера с памятником Екатерине II, т. е. практически на Невском проспекте. Снесен в 1832 году. Именно в этом году Карлом Росси был построен театр, с 1837 года именуемый Александринским, в честь жены Николая I Александры Федоровны. В быту почти сразу его стали называть Александринкой, что сохранилось до наших дней. В этих театрах играли русские, итальянские, французские и немецкие труппы, ставились оперы, балеты, водевили и драматические спектакли – комедии, трагедии. Театр Казасси мог вместить до 1800 человек, Большой – до 2000.

В Большом театре постепенно «сложилась традиция: первые два яруса лож, 10 рядов кресел занимала великосветская публика; ложи 3 яруса – семьи средних чиновников; партер (стоячие места за креслами. – Д. М.) – средние чиновники, профессиональные литераторы и художники, учителя, студенты, молодые, тянущиеся к просвещению купцы; «в раек» (то есть на галерку. – Д. М.) помещались лица низшего сословия – приказчики, ремесленники, писцы, лакеи; не пускали туда слуг в ливреях.

Именно в этот театр и «полетел» Онегин. Спектакль начинался в половине седьмого. Что мог бы видеть на сцене Онегин, если бы не «в большом рассеянии взглянул» на нее? «Сцена Большого театра была огромной – на ней одновременно могло поместиться несколько сотен человек. Чрезвычайно сложными и весьма совершенными были театральные машины. В волшебных операх – таких как «Русалка» или «Илья-богатырь» с помощью машин демонстрировали полеты драконов, полеты героев на облаке, раскалывающиеся горы, внезапно низвергающиеся с горы водопады, фейерверки, молнии и тому подобное». Современник писал: «То видите вы слона, который ходит по сцене, как живой, поворачивает глазами и действует хоботом, то Личарда – Воробьев, не двигаясь с места, двенадцать раз кряду превращается в разные виды; то у Цымбалды вырастает в сажень[10]10
  Сажень – русская мера длины, равная 2,13 м.


[Закрыть] десять рук, и все это делается так быстро и натурально, что не успеешь глазом моргнуть, как превращение и совершилось».

I. XVIII. «И переимчивый Княжнин…»

Яков Борисович Княжнин (1742–1791) – драматург, автор трагедий «Росслав», «Вадим Новгородский», комедий «Хвастун», «Чудаки», «Несчастье от кареты», комической оперы «Сбитенщик» и других.

С. Н. Глинка (1775–1847), писатель и журналист, в своих мемуарных «Записках» повествует о жизненном пути Княжнина: «Яков Борисович Княжнин родился, в стенах древнего Пскова, на берегах реки Великой. От зари жизни до пятнадцати лет одушевлялся советами и примером отца-наставника, и потом на берегах Невы обогащался новыми познаниями у Модераха, тогдашнего профессора Академии наук. Ум его свыкся с науками, а душа питалась и расцветала поэзией <…> С знанием нескольких европейских языков поступил Княжнин в Иностранную коллегию (Английская наб., 16, ныне дом 32. – Д. М.), где от юнкера до переводчика был «для него один шаг». С поприща дипломатического судьба перевела Княжнина в новый мир. «Фельдмаршал Разумовский[11]11
  Речь идет о графе Кирилле Григорьевиче Разумовском (1728–1803), последнем гетмане Украины, генерал-фельдмаршале, президенте Академии наук. Дворец Разумовского, построенный в 1766 году, – ныне центральное здание РГПУ им. А. И. Герцена, Мойка, 48.


[Закрыть], полюбя юного расторопного красавца, переманил его под знамена военные, куда он и поступил в чине капитана, он капитан почетный, он причислен к дежурным генералам». «…Княжнин постоянно переходил с почетного дежурства» на вечер, с вечера на бал, с бала на маскарад <…>

Усадьба Разумовского

Княжнин, на беду свою, очень твердо знал математику, а потому и в ставке карт пустился в гадательные исчисления. Он на знал тогда, что в руках банкомета готов громовой отвод против всех гаданий понтера (то есть человека, играющего против банкомета. – Д. М.). В это время бурного разгула страстей он сочинил свою первую трагедию – «Дидону». Он читал ее Екатерине. <…> Вруча трагедию свою Сумарокову, Княжнин сделался в доме его (в Москве. – Д. М.) ежедневным гостем». Спустя недолгое время он женился на одной из дочерей Сумарокова. «Став семьянином, жил в Петербурге открытым домом и был душою своего общества. <…> Его любил и посещал князь Потемкин». Иван Иванович Бецкой (1704–1795; камергер, государственный деятель. – Д. М.) принял его секретарем своим и водворил в Кадетский корпус наставником русской словесности <…> и на сердечный его голос откликались сердца воспитанников Академии художеств, Воспитательного дома и Кадетского корпуса».

Умер Княжнин неожиданно. Официально говорилось, что от простудной горячки. Однако есть версия, что он подвергся пытке в Тайной канцелярии за статью «Горе моему отечеству» и чтение трагедии «Вадим Новгородский».

Пушкин назвал драматурга «переимчивый», так как ряд его произведений – переводы, а сюжеты других заимствованы из иностранных пьес.

Академия наук, где учился Княжнин, была основана в 1825 году и первоначально размещалась на Петербургской стороне. В 1728 году она была переведена на Васильевский остров во дворец, построенный для царицы Прасковьи Федоровны, жены Иоанна V Алексеевича (1666–1696). Иоанн был сводным братом Петра I, почитался «первым царем», когда Петр – «вторым». Этот дворец находился рядом с Кунсткамерой и был снесен в 1820-х годах. На этом месте ныне находится южный пакгауз. Как и его северный «собрат», он был построен после наводнения 1824 года. В 1789 году было построено новое здание Академии наук по проекту Дж. Кваренги. Существующее и поныне, оно интересно не только как творение выдающегося зодчего, но и мозаичным панно работы М. В. Ломоносова, изображающим «Полтавскую баталию» (перенесено в это здание в 1925 году), а также конференц-залом, сохранившим отделку конца XVIII – начала XIX века.

«Там Озеров невольны дани

Народных слез, рукоплесканий

С младой Семеновой делил…»

Владислав Александрович Озеров (1769–1816) – драматург, автор трагедий «Эдип в Афинах», «Фингал», «Дмитрий Донской», «Поликсена».

Дворянин из провинциальной среды, Озеров учился в Сухопутном шляхетском кадетском корпусе, который с 1732 года располагался во дворце А.Д. Меншикова (1673–1729) и пристроенных к нему зданиях. Эти здания достраивались около сорока лет и являются образцом архитектуры раннего классицизма. В корпусе воспитывались будущие «римляне». Екатерина II мечтала воссоздать и превзойти великие империи древности, а для этого нужны были деятели напористые, находчивые, ловкие – и притом широко мыслящие, дальновидные, просвещенные. Уставом корпуса предписывалось воспитывать будущих казначеев, генерал-полицмейстеров, судей и прочих чиновников. В быту корпуса нравы были спартанские и жесткие. Здесь Озеров провел около 12 лет и был выпущен со средней золотой медалью в поручики армии. Прослужив в Южной армии и Курском наместничестве, он возвратился в Петербург, служил наставником в родном Кадетском корпусе. Поступив на гражданскую службу, стал чиновником в канцелярии генерал-прокурора Сената.

Сенат находился на Исаакиевской площади. Здание расположено на участке, когда-то принадлежавшем А. Д. Меншикову. В канцелярии путь Озерова пересекся с путем М. М. Сперанского. Последний занял место Озерова, переведенного в Лесной департамент. Здесь Озеров дослужился до генеральского чина, а после дворцового переворота 11 марта 1801 года (убийство Павла I) ушел со службы.

Слава к Озерову-драматургу пришла в 1810-х годах. Его трагедии имели шумный успех у зрителей, но сделали автора предметом травли в театральном мире. Истоком была критика Г. Р. Державиным трагедий Озерова за отход от норм классицизма, за элегичность и сентиментальность. Единомышленниками драматурга были А. А. Шаховской и А. С. Шишков (1754–1841), адмирал и основатель литературного общества «Беседа любителей русского слова». Шишков жил на Фурштатской улице близ Литейного проспекта в собственном двухэтажном «о восемь окон» доме (ныне дом 14; перестроен).

Несправедливо обходилась с драматургом и Дирекция императорских театров, не выплачивая ему гонорары. Все это привело Озерова к тяжелому психическому заболеванию. В 1808 году он уехал из Петербурга в свою деревню Красный Яр Казанской губернии, где и скончался. По свидетельству С. Н. Глинки, Озеров в одно время жил на Литейной улице во втором этаже каменного дома.

День 23 ноября 1804 года – премьера трагедии Озерова «Эдип в Афинах» – «стал для русской сцены великим днем. На месте театра полезных поучений и приятных развлечений Озеров основал театр героических переживаний. И в этот день для русского театра начался его XIX век» (А. и М. Гордины). Трагедия «Эдип в Афинах», «исполненная высокого чувства и драматических эффектов, имела самый блистательный успех: в ложах рыдали, рукоплескания, восклицания, повторялись при каждом представлении, «публика не уставала наслаждаться этим истинно прекрасным созданием» (Ф. Булгарин). Пьеса «Фингал» (1805) и трагедия «Дмитрий Донской» (1806) с музыкой О.А. Козловского довершали триумф Озерова. Он был первым автором, которого публика после спектакля вызвала на сцену. Этим спектаклем была трагедия «Дмитрий Донской».

Екатерина Семеновна Семенова (1786–1848) – трагическая актриса. «Она украсила несовершенные творения несчастного Озерова» (А.С. Пушкин).

Екатерина Семенова

Семенова была дочерью крепостной крестьянки. Первый успех восемнадцатилетней воспитанницы Театральной школы связан именно с трагедией Озерова «Эдип в Афинах». А. С. Пушкин в статье «Мои замечания о русском театре» (1820) писал: «Говоря о русской трагедии, говоришь о Семеновой – и, может быть, только о ней. Одаренная талантом, красотою, чувством живым и верным, она образовалась сама собою. Семенова никогда не имела подлинника. Бездушная французская актриса Жорж (Веймар) и вечно восторженный поэт Гнедич могли только ей намекнуть о тайнах искусства, которое поняла она откровением души. Игра всегда свободная, всегда ясная, благородство одушевленных движений, орган чистый, ровный, приятный и часто порывы истинного вдохновения, все сие принадлежит ей и ни от кого не заимствовано <…> Пристрастные толки и минутные жертвы прекратились, она осталась единодержавною царицей трагической сцены». Актер и мемуарист Я. Е. Шушерин рассказывал, как Семенова в «Эдипе в Афинах» Озерова в роли Антигоны вырвалась из рук воинов и убежала вслед за Эдипом, повинуясь чувству, а не пьесе: «…сцена оставалась минуты две пустою; публика, восхищенная игрой Семеновой, продолжала хлопать; когда же воины притащили Антигону на сцену насильно, то гром рукоплесканий потряс театр! Все вышло так естественно, что публика не могла заметить нарушения хода пьесы». Театральная школа, в которой воспитывалась актриса, – соблазн всей петербургской «золотой молодежи». Школа находилась не Екатерининском канале у Львиного мостика (ныне канал Грибоедова, 93; перестроен).

Когда кончался спектакль, особенно балетный, поклонники толпились у театрального подъезда, чтобы оказать внимание обожаемой воспитаннице. Девиц сажали в специальные зеленого цвета кареты и везли из театра в школу, где они жили. «Во избежание какого-либо общения между воспитанницами и их поклонниками, непрестанно разъезжавшими мимо школы по набережной канала, окна дортуара специально были сделаны очень высоко от пола, а подоконники были так узки, что на них нельзя было стоять. При этом три нижних стекла в окнах были закрашены белой краской.

Но все эти меры не достигали цели, и случалось, что, подкупив прислугу, поклонники проникали в школу под видом полотеров или даже трубочистов <…> Особой изобретательностью в своих проделках отличался молодой офицер Якубович, будущий декабрист. То он проникал в школу в одежде сбитенщика, угощавшего всех горячим шоколадом, то приходилось извлекать его из театральной кареты» (А. Яцевич). Взрослые воспитанницы, чувствуя силу своих обожателей и покровителей, пренебрегали уроками. «Если учитель спрашивал урок, то они только восклицали: «Да, страсти, девицы!» – и отворачивались с презрением от него. Если же он настаивал, то ему все разом восклицали: «Да, девицы! – несчастный!..», и потом прибавляли: «Мы ваших уроков не учим и не будем учить» (А. Я. Панаева).

В 1836 году Театральная школа переехала на Театральную улицу (ныне ул. Зодчего Росси).

Е. С. Семеновой покровительствовал сенатор князь И. А. Гагарин (1771–1832), и она стала его гражданской женой, как теперь говорят. Пятнадцать лет они жили в собственном доме князя на углу Миллионной улицы и Зимней канавки (ныне дом 34). У них было три дочери и сын. Только в 1836 году актриса, наконец, согласилась обвенчаться: боялась, что брак разлучит ее со сценой. Кроме дома на Миллионной у них была дача на Аптекарском острове, в 1827 году Семенова с мужем уехала в Москву. В 1848 году она приехала в Петербург по делам своей дочери и скончалась «в небольшой скромной квартире, в третьем этаже углового дома у Обуховского моста» (А. Яцевич). Погребена была на Митрофаньевском кладбище. В 1930 году ее останки были перезахоронены в Некрополе мастеров искусств Александро-Невской Лавры.

«Там наш Катенин воскресил

Корнеля гений величавый…»

Павел Александрович Катенин (1792–1853) – поэт, переводчик, критик, драматург. Полковник Преображенского полка.

В Петербург приехал в 1806 году и стал чиновником Министерства народного просвещения; в 1810 году перешел на военную службу и определился в лейб-гвардии Преображенский полк. Казармы 1-го батальона находились на Большой Миллионной улице (ныне дом 33) возле Зимней канавки. Офицерские квартиры находились в верхнем этаже этого огромного здания (перестроено).

Катенин участвовал в Отечественной войне, был при Бородине, Кульме, вместе с армией дошел до Парижа. В 1820 году в чине полковника был неожиданно уволен в отставку. По своим литературным симпатиям он принадлежал к группе «младших архаистов», тяготевших к «Беседе любителей русского слова» и противостоящих «Арзамасу». Его отношения с Пушкиным характеризуются взаимным тяготением и острой полемикой. Катенин был энциклопедически образованным человеком, теоретиком и практиком сценического искусства. Его учениками были такие знаменитости петербургской сцены той поры, как трагик В. А. Каратыгин, (1802–1853) и драматическая актриса А. М. Колосова (1802–1880).

«Катенин (критику которого всегда так уважали Пушкин и Грибоедов) был человеком необыкновенного ума и образования, тонким критиком и знатоком театра. Французский, немецкий, итальянский и латинский языки знал он в совершенстве, понимал хорошо английский и знал несколько греческий. Память его была изумительна. Положительно можно сказать, что не было всемирного исторического факта, который бы он не мог цитировать со всеми подробностями; в хронологии он никогда не затруднялся; одним словом, это была живая энциклопедия» (В.А. Каратыгин).

В 1822 году Катенин был выслан из Петербурга на три года. В. А. Каратыгин рассказывает об этом следующее: Е. С. Семенова по окончании трагедии Озерова «Поликсена» вывела с собой при вызове свою ученицу Азаричеву. Раздалось «шиканье». Катенин, сидевший в первом ряду кресел, закричал: «Семенову, одну». Актриса пожаловалась графу Милорадовичу, петербургскому военному генерал-губернатору. Тот через полтора месяца донес Александру I о поступке Катенина. К последнему явился полицмейстер Чихачев и приказал немедленно, даже не дав законных 24 часов на сборы, покинуть Петербург, и сам вывез его за заставу. Катенин остановился в известном в ту пору трактире «Красный кабачок» на десятой версте Петергофской дороги у поворота ее. Трактир находился около реки Красной (Красненькой) и с петровских времен был увеселительным местом гвардейских офицеров. Позднее часть Петергофской дороги называлась Краснокабацким шоссе. Сюда приезжал Петр I встречать возвращающегося в Петербург Меншикова 27 мая 1710 года. «Красный Кабачок» примечателен еще и тем, что в нем на одной постели (второй не было) отдыхали по дороге из Петергофа в Петербург будущая императрица Екатерина II и будущая основательница Российской Академии наук княгиня Е. Р. Воронцова-Дашкова в дни дворцового переворота 1762 года. Здесь бывали Пушкин и Лермонтов, делали остановку в пути Александр I и Николай I. «Красный кабачок» славился своими вафлями.

Почти три года прожил Катенин в своем поместье Шанево Костромской губернии, вернулся в Петербург летом 1825 года и поселился на набережной реки Мойки (ныне дом 7; перестроен).

К 14 декабря, несмотря на свою прежнюю близость к декабристам, отношения не имел. В последующие годы снова был в военной службе на Кавказе, а конец жизни провел в своем имении, где и скончался. Последние слова умирающего Василия Львовича Пушкина, которые слышал А. С. Пушкин, были: «Как скучен Катенин».

«Там вывел пылкий Шаховской

Своих комедий шумный рой…»

Александр Александрович Шаховской (1777–1846) – князь, драматург, поэт, член «Беседы любителей русского слова», режиссер, начальник репертуарной части петербургских императорских театров в 1802–1818 и 1821–1825 годах.

На протяжении двух десятилетий петербургские русские драматические театры, актеры жили под непосредственным и каждодневным влиянием Шаховского. Как плодовитый драматург и театральный деятель он оценивался современниками противоречиво.

«Шаховской никогда не хотел учиться своему искусству и стал посредственный стихотворец. – Шаховской не имеет большого вкуса, он худой писатель – что ж он такой? – Неглупый человек, который, замечая все смешное или замысловатое в обществах, пришед домой, все записывает и потом как ни попало вклеивает в свои комедии» (А.С. Пушкин).

Эпитет «колкий» (фр. caustiqui – насмешливый) оправдывается хотя бы тем, что в пьесе «Новый Стерн» он высмеял сентиментальность Н.М. Карамзина, «Урок кокеткам, или Липецкие воды» (поставлена 23 сентября 1815 года) вывел В. А. Жуковского в образе сочинителя баллад Фиалкина. Арзамасцы окрестили его «Новейшим Аристофаном». Актер А. А. Каратыгин, брат знаменитого трагика, сказал о нем иначе: «Князь Шаховской как драматический писатель по справедливости должен занять почетное место в истории русского театра, он написал более ста пьес: трагедий, драм, комедий, опер и водевилей, но едва ли и половина из них была тогда напечатана: в настоящее же время («Записки» писались в 1850–1870 годах. – Д. М.) они сделались библиографической редкостью.»

«Князь Шаховской был мой крестный отец, но это не мешало мне передразнивать его в детской, как он распекал актеров и актрис, когда они читали свои монологи <…> Лицо у него было широкое, щеки и подбородок висели на белой косынке, обмотанной на короткой и жирной шее. Волосы на его голове были неопределенного цвета, очень жидкие, но длинные. Когда он сердился, что плохо читают стихи, то ерошил себе волосы, и длинные жидкие пряди путались и придавали чрезвычайно смешной вид его лицу. Он слегка шепелявил.

– Ты, миленький, подлец! – подскакивал он к актеру Калинину. – По трактирам шляешься, а роль не учишь! <…>

Молодых актрис князь Шаховской часто доводил до слез, заставляя их по нескольку раз начинать свой монолог, и все кричал:

– Читай своим голосом! Пищишь! Ты, миленькая, дурища, уха у тебя нет! Где у тебя размер стиха? В прачки тебе надо было идти, а не на сцену» (А. Я. Панаева).

Шаховской жил в доме Клеопина на Малой Подъяческой (ныне дом 12) в верхнем этаже, и его квартиру прозвали чердаком. Здесь бывали А. С. Грибоедов, друг последнего, поэт и переводчик А. А. Жандр (1789–1873), И. А. Крылов. Бывал тут и Пушкин, который вспоминал в письме к Катенину: «Один из лучших вечеров в моей жизни – на чердаке у Шаховского».

Пристрастие Шаховского к любимчикам (и любимицам!) породило такую эпиграмму:

 
Он злой Карамзина гонитель,
Гроза баллад.
Он маленьких ежей родитель,
И им не рад.
 

Первые два стиха – из шутливого и остроумного гимна «Венчание Шутовского», написанного в 1815 году. Два последующие – творчество «театра злых законодателей». «Гроза баллад» – намек на Жуковского. «Он маленьких ежей родитель» – намек на актрису Ежову, которая долгое время пользовалась «покровительством» Шаховского. В 1836 году Ежова скончалась, и Шаховской вскоре уехал в Москву, где и закончились его земные дни.

«Там и Дидло венчался славой…»

Шарль Луи Дидло (1767–1837) – французский танцовщик и хореограф.

С 1801 по 1809 год и с 1815 по 1829 (по другим данным по 1831) год он был балетмейстером петербургского балета и главным балетмейстером Театрального училища.

«У нас был первый в мире хореограф, у нас был Дидло, не имеющий в своем ремесле ни предшественников, ни последователей. Дидло единственный, неподражаемый, истинный поэт, Байрон балета. Никто, кроме Дидло, не умел так искусно пользоваться кор-де-балетом. Из этой толпы милых воздушных девиц Дидло, как будто из цветов, составлял гирлянды, букеты, венки. Он первый ввел в балете так называемые полеты, т. е. воздушные сцены, и петербургскому театру стала подражать вся Европа». Он изобрел балетное трико. Название этого балетного одеяния происходит от фамилии парижского чулочного мастера месье Трико. Дидло стал одевать балерин в газовые туники, использовал исторические костюмы.

«Дидло, несмотря на долгое пребывание в Петербурге, плохо говорил по-русски <…> У Дидло были светлые, но сердитые глаза, он постоянно кусал свои тонкие губы, и его всегда нервно передергивало. Я его терпеть не могла, зная, что он бил воспитанников и воспитанниц в Театральном училище. Когда они ехали на репетицию балета или шли на его урок, то крестились и молили Бога, чтобы не испробовать палки Дидло на своей спине или на носках <…> Дидло ужасно был смешон, когда стоял за кулисами и следил за танцовщицами и танцовщиками на сцене. Он перегибался, улыбался, семенил ногами и вдруг начинал злобно топать в такт ногой <…> При шуме рукоплесканий счастливая танцовщица убегала за кулисы, а тут Дидло хватал ее за плечи, тряс изо всей силы, осыпал бранью и, дав тумака в спину, выталкивал опять на сцену, если ее вызывали <…> Взбешенного Дидло отливали водой» (А. Я. Панаева).

Для либретто балетов хореограф использовал поэмы Пушкина «Кавказский пленник» и «Руслан и Людмила». Во время работы над этими балетами в 1823–1824 годах хореограф жил на углу Невского проспекта и Троицкого переулка (ныне ул. Рубинштейна, 43/1) в собственном доме.

I. XX. «Блистательна, полувоздушна,

Смычку волшебному послушна.

Толпою нимф окружена

Стоит Истомина…»

Евдокия Ильинична (Дуняша) Истомина (1799–1848) – прима-балерина петербургского балета. Она дебютировала в 1815 году.

Евдокия (Дуняша) Истомина

«Истомина была среднего роста, брюнетка, красивой наружности, очень стройна, имела черные огненные глаза, прикрываемые длинными ресницами, которые придавали особый характер ее физиономии; она имела большую силу в ногах, апломб на сцене, и вместе с тем грацию, легкость, быстроту в движениях; пируэт (вращение на одной ноге) ее и элевация (способность взмыть в воздух) были изумительны» (П. Н. Арапов)[12]12
  Пимен Николаевич Арапов (1796–1861) – поэт, водевилист, теа
  тральный критик, автор «Летописи русского театра», изданной в 1861 г.


[Закрыть].

Пушкин томился в Кишиневе, когда в январе 1823 года Истомина танцевала Черкешенку по его поэме «Кавказский пленник». В письме к брату Льву от 30 января 1823 года Пушкин просил: «Пиши мне о Дидло, об Черкешенке Истоминой, за которой я когда-то волочился, подобно “Кавказскому пленнику”».

Восемнадцатилетняя Истомина была причиной знаменитой дуэли 1817 года.

А. С. Грибоедов уговорил ее зайти к нему на чашку чая. Он жил в ту пору в доме Чаплина на Невском, угол Большой Морской (ныне Невский, дом 13), вместе с кавалергардом графом А. П. Завадовским (1794–1856), безумно влюбленным в Истомину. Этот визит оскорбил молодого покровителя Истоминой графа В.В. Шереметева (17941817). Он обратился к прославленному дуэлянту В. В. Якубовичу (1792–1845), а тот предложил четверную дуэль. И Завадовский, и Грибоедов хотели драться с автором дуэльного варианта Якубовичем. «Роли» распределялись так: Завадовский – Шереметев, Грибоедов – Якубович. Первая дуэль состоялась на Волковом поле[13]13
  В Петербурге так назывались несколько мест. Возможно, дуэль была
  на Волковом поле за строящимся тогда Обводным каналом, в районе Волкова кладбища.


[Закрыть]. Стрелялись из пистолетов Лепажа на расстоянии 6 шагов (6+6+6). Шереметев выстрелил первым, и его пуля вырвала клок воротника на сюртуке Завадовского, а Завадовский с шести шагов прострелил Шереметеву грудь. «Вот, те, Вася, и репка», – по-свойски сказал

ему капитан Каверин. Гибель Шереметева отложила поединок Якубовича и Грибоедова. Он состоялся годом позже в Тифлисе, и Якубович нарочно прострелил Грибоедову-музыканту ладонь, повредив мизинец. По этому скрюченному мизинцу было опознано тело Грибоедова, изуродованное до неузнаваемости персами во время анти-российского бунта в Тегеране (по В. В. Набокову).

«Истомина в годы своего сценического успеха вела открытый и шумный образ жизни. Часто у нее всю ночь не смокала музыка и только под утро толпа поклонников покидала ее гостеприимный дом». Она жила в доме Анненковой на углу Никольской и Торговой улиц (ныне ул. Глинки и ул. Союза Печатников), рядом с Большим театром (ныне Театральная площадь, 16; перестроен). Последние годы жизни Истоминой прошли в собственном доме на Итальянкой улице (ныне дом 15). Танцовщица, уже немолодая, вышла замуж за молодого актера Якунина (Экунина), который получил от жены целое состояние в бриллиантах. Супружеское счастье продолжалось недолго: Истомина умела от холеры.

I. XXVII «У нас теперь не то в предмете:

Мы лучше поспешим на бал,

Куда стремглав в ямской карете

Уж мой Онегин поскакал.

Перед померкшими домами

Вдоль сонной улицы рядами

Двойные фонари карет

Веселый изливают свет…»

Ямская карета – это извозчичья двухместная карета, наемный экипаж. В Петербурге в 1810-х годах было 2476 извозчичьих лошадей. «По улицам столицы скакали верховые, неслись украшенные гербами кареты, щегольские коляски и дрожки, английские возки с зонтиками, дормезы, кабриолеты, фаэтоны, линейки, таратайки. И по тем же улицам бок о бок с ними катились тяжело груженые телеги и фуры. Даже на парадном Невском проспекте каретам то и дело преграждали путь возы с сеном, мешками, дровами. Зимой повсюду скрипели сани.

Движение в центре города было настолько оживленным, что рассеянный пешеход рисковал попасть под колеса кареты или под копыта лошади. «Извозчики в Петербурге стоили дорого. За проезд от Аничкова моста на Невском проспекте до дома Клокачева на Фонтанке (почти у Калинкина моста. – Д. М.) Пушкин платил 80 копеек – дневной заработок мелкого чиновника» (А. и М. Гордины). Для светского молодого человека не считалось зазорным не иметь собственного выезда. Светские щеголи по европейской моде требовали от кучеров – своих и наемных – быстрой езды: гони! – даже по людным улицам города.

Двойные фонари, то есть на двух боках кареты – признак барства, щегольства. Такие кареты были дороже обычных.

I. XXVII. «Бренчат кавалергарда шпоры…»

Кавалергард – офицер Кавалергардского полка, гвардейской тяжелой кавалерии. Кавалергарды появились в русской армии в виде почетного конвоя императрицы Екатерины I в день ее коронации 7 мая 1724 года. Петр I принял на себя звание их капитана. Шестьдесят рослых и представительных обер-офицеров, одетых в особую нарядную форму, при серебряных трубах и литаврах, составили конную роту для того, чтобы придать более пышности торжеству коронации. По окончании коронационных торжеств «кавалергардия» была расформирована. Возобновлена при Екатерине II и окончательно заняла свое место особой, привилегированной кавалерийской части при Павле I. Он создал Кавалергардский полк в противовес уже существовавшему Конногвардейскому. При нем полк – это гвардия Павла как Великого магистра ордена Св. Иоанна Иерусалимского.