Текст книги "Возвращение в Юпитер"

Дмитрий Никитин
Возвращение в Юпитер

– Капитан Быков! Доложите, что произошло с вашим кораблем в конце перелета Земля – Юпитер.

– В девять часов двадцать минут финишных суток транспорт «Тахмасиб Мехти» начал торможение термоядерной тягой для перехода с пролетной траектории на иовиоцентрическую орбиту с последующим сближением с Амальтеей. Это ближайший спутник Юпитера…

– Мы знакомы с планетографией системы. Что помешало благополучному завершению перелета?

– В десять часов семь минут, когда мы находились на переходной орбите, растущая плотность среды приняла характер метеоритной атаки.

– Встреча с роем стала для вас неожиданностью? Почему вы предварительно не выяснили метеоритную ситуацию по курсу?

– Этот сектор пространства на тот момент был слабо изучен. Сведения о наличии там значительных обломочных масс отсутствовали.

– Неисследованные сектора не рекомендованы для грузо-пассажирского сообщения.

– Да, это так.

– И как глубоко вы находились в поле тяготения Юпитера?

– В двух радиусах от центра. Практически на границе экзосферы.

– То есть любая авария грозила кораблю катастрофой.

– Согласен. Но…

– Наличие и сочетание факторов потенциальной метеоритной опасности и сложных гравитационных условий однозначно делают сектор закрытым для навигации. И тем не менее вы проложили курс через запретную зону?

– Причина в срочности рейса. «Тахмасиб» выполнял спасательную миссию. После катастрофы с продовольственными складами на Каллисто ситуация на станциях в системе Юпитера была крайне опасной. Люди голодали. Груз требовалось доставить как можно быстрее. Расположение планет на тот момент было неблагоприятным, Земля и Юпитер располагались по разные стороны от Солнца. Мы шли напрямик, оверсаном, на максимальном ускорении. Нам удалось проделать весь путь всего за двенадцать дней. Но к Юпитеру мы в результате подходили с полюса, что осложняло маневрирование. К тому же надо было как-то погасить набранную скорость. Мы решили тормозить в неисследованной зоне.

– Кем было принято решение? Штурманом Крутиковым?

– Решение принимал я, рассмотрев и одобрив разработанную Крутиковым финиш-программу. Тогда мы не знали, что встретимся с метеорно-пылевым кольцом Юпитера.

– А находившиеся у вас на борту планетологи Юрковский и Дауге не обращались к вам с просьбой провести исследования неизученного сектора?

– Не обращались.

– Но такие наблюдения проводились?

– Конечно. Для планетологов это был уникальный шанс.

– И вы даже откомандировали помогать им своего бортинженера?

– Когда возникла необходимость, бортинженер Жилин был немедленно отозван в рубку.

– Насколько известно комиссии, бортинженер прибыл на свое штатное место уже после первых метеоритных попаданий. Вы явно выражали беспокойство по этому поводу. Запись фиксирует вашу фразу: «Где, наконец, бортинженер?» Кстати, для Жилина ведь это был первый рейс?

– Да, он только что окончил Высшую школу космонавигации. С очень хорошими результатами.

– Но практики дальних полетов не имел. И во время учебы у него были сложности со сдачей тестов на перегрузки.

– Считаю, что бортинженер Жилин отлично справлялся со своими обязанностями.

– Ваше мнение будет занесено в протокол. Капитан, насколько адекватным было ваше собственное состояние?

– Не понял вопроса!

– Вам не требовался отдых? Комиссия располагает сведениями, что за трое суток, предшествующих инциденту, вы спали не более пяти часов.

– При оверсане приходилось постоянно контролировать все системы. Но я принял спорамин.

– Насколько известно комиссии, это было уже после решения о входе в запретную зону. К тому же вы приняли сразу двойную дозу, что нежелательно при экстремальных нагрузках.

– Я чувствовал себя вполне удовлетворительно.

– Опишите подробно, как происходило управление кораблем в момент метеоритной атаки.

– На первом этапе управление осуществлялось автоматически. Киберштурман уводил корабль от столкновения с метеоритами по мере их обнаружения курсовым локатором. Маневрирование шло очень активно…

– Члены экипажа при этом были пристегнуты?

– Нет.

– Члены научной группы находились в амортизаторах?

– Такой приказ был передан по селектору, но члены научной группы его не выполнили.

– Комиссия обращает внимание на грубое нарушение служебных инструкций. Когда вы приняли решение о переходе на ручное управление?

– Когда начались попадания и стало ясно, что дальше уклоняться от метеоритов невозможно. Тогда я дал команду на отключение основного фотонного двигателя и переход на вспомогательную ядерную тягу.

– Кто должен был отключить двигатель?

– Штурман Крутиков. Пульт управления фотореактора находился рядом с ним.

– Он отключил двигатель?

– Не успел. Нам разбило отражатель.

– Комиссия располагает информацией, что основной двигатель не был отключен по причине того, что штурман Крутиков попал пальцами в находившегося на пульте мимикродона, после чего пребывал несколько секунд в эмоциональном шоке. Откуда взялась марсианская ящерица, капитан Быков?

– Это домашнее животное одного из членов научной группы.

– Почему оно находилось на пульте управления?

– Очевидно, проникло незамеченным. У этой ящерицы мимикрирующая окраска.

– Инструкции категорически запрещают нахождение в рубке во время ответственных операций кого-либо, кроме членов экипажа. То есть как пассажиров, так и их животных. Относительно последних разрешается перевозка исключительно в специально отведенных закрытых помещениях или контейнерах, но никоим образом не свободное их перемещение по кораблю.

– Не считаю, что ящерица оказала существенное влияние на ход событий.

– Вы потеряли несколько секунд, капитан! В космосе это бывает важным. Итак, прежде чем штурман смог вернуться к исполнению процедуры, корабль получил попадание крупного метеорита в отражатель при продолжавшем работать основном двигателе. Что происходило дальше?

– Отражатель был серьезно поврежден. Это вызвало перекос тяги. «Тахмасиб» закрутило в продольной и поперечной плоскостях. Бортинженера и штурмана выбросило из кресел и травмировало о приборы и элементы конструкции.

– Поскольку они, вопреки инструкции, не были пристегнуты. Где в этот момент находились вы, капитан?

– Я сумел ухватиться за кресло и пристегнулся. Сразу отключил автоматику и стал выводить корабль из потока на вспомогательных двигателях.

– Это чудо, что при таком отношении к инструкциям хотя бы кто-то из членов экипажа смог в решающий момент занять рабочее место! Пассажиры тоже получили травмы?

– Да. Одного бросило на оголенные провода в научной аппаратуре. Другой обварился на камбузе, где готовил обед.

– Метеоритная атака не лучшее время для приготовления супа, не так ли?

– Тот, что был на камбузе – француз, плохо говорит по-русски. Видимо, не понял переданный селектором приказ лечь в амортизатор.

– Следовало продублировать сообщение на понятном для него языке. Капитан отвечает за безопасность пассажиров.

– Так точно, товарищ председатель комиссии!

– Как вы преодолели метеоритный пояс?

– Я отключил киберштурман и повел «Тахмасиб» напролом. При прохождении кольца были новые попадания, но система герметизации пробоин справлялась. В конце концов, мы вырвались в чистый сектор, но потеряли при маневрировании скорость.

– Она стала меньше орбитальной?

– Да. А при попытке вновь запустить фотонную тягу обнаружилось, что основной двигатель не действует. Набрать орбитальную скорость на вспомогательных двигателях на таком расстоянии от Юпитера мы были не в состоянии.

– Корабль стал падать на планету?

– Шел вниз по спирали. Я использовал вспомогательные двигатели для дополнительного торможения, чтобы не сгореть при входе в атмосферу.

– Отдаю должное вашей выдержке. Другие в подобной ситуации, напротив, старались подольше протянуть на орбите, а потом кончить все сразу. Прежде чем мы продолжим, хотел бы спросить. После всего, что мы услышали, признаете ли вы, что проложенный вами курс подвергал корабль серьезному и неоправданному риску?

– Признаю серьезность риска. Неоправданность риска не признаю. Мы везли продовольствие, чтобы спасти людей от голодной смерти.

– Если бы вы выбрали менее опасный маршрут и ваш корабль задержался с прибытием на несколько дней, станции на Амальтее и Каллисто могли продержаться на сокращенных пайках. А вот в случае вашей гибели люди там были бы обречены.

– Мы не погибли! И груз был доставлен!

– По крайней мере, его большая часть. Несколько грузовых отсеков все же оказались уничтожены. Комиссия отдает должное вашей силе духа и профессионализму. В тяжелейших условиях вы отремонтировали разбитое метеоритами бортовое оборудование. Сумели перенастроить фотонную тягу в деформированном отражателе. Запустили термоядерную реакцию в условиях плотной водородной атмосферы и подняли корабль на орбиту при восьмикратных перегрузках. Вы вправе считать себя героями. Вы первыми выбрались из бездн Юпитера. Но попали-то вы туда из-за собственных ошибок…

Тяжело отдуваясь, красный и потный Алексей Петрович Быков вышел из комнаты, где заседала следственная комиссия. В коридорах Джей-станции было темно и безлюдно. Все тут в этот час были при деле – наблюдали Юпитер. Только несколькими этажами ниже на кухне гремел кастрюлями повар Валнога. Наверное, готовил что-то вкусное для гостей. Для комиссии и подследственных.

Глупо, конечно, считать, что победителей не судят. Но чтобы так… Будто уши надрали мальчишке. А ведь как ликующе встречали их здесь всего месяц назад! Ладно, выпрут с флота, устроюсь на Марс. Хотя бы в мастерские к Захару Пучко. Ему механики гусеничного транспорта нужны. А Крутикову давно пора на преподавательскую работу. Может, штурманский факультет возглавит. Вот Ваньку Жилина жалко. За первый рейс могут биографию испортить… Впрочем, не пропадет Иван, не те времена. Только бы в людях после этого не разочаровался.

Чтобы успокоить нервы, Быков поднялся на смотровую площадку под прозрачным спектролитовым колпаком. Юпитер стоял в зените. Он был жутко страшен даже отсюда, с поверхности Амальтеи. Нависшая над головой чудовищная бурая громада в косматых полосах черных, пурпурных, зеленых облаков закрывала, казалось, половину неба. Быков перевел взгляд на перекошенный горизонт планетоида. Где-то там

...

конец ознакомительного фрагмента