Текст книги "Чудаки на Русском Севере"

Ракула

Утро наступило быстро. Первый местный оказался смотрителем водонапорной башни. Высокий, подтянутый, с большими натруженными руками и не слишком приветливым видом, он пришел в лагерь и строго попросил не гадить на территории. Особенно просил не подходить к старенькому сарайчику, одиноко стоящему в пятнадцати метрах от нас. Вам уже хочется узнать, что в нем было? Мне захотелось сразу. Каюсь, через некоторое время я направился прямиком к нему. Осторожно приоткрыл скрипучую дверь, и… с противоположной стены из большой застекленной деревянной рамы на меня с прищуром взглянул с детства знакомый Владимир Ильич. Это было совершенно неожиданно и неуместно. «Вот это сюр!» – подумал я и тихо прикрыл дверь. Сразу стало веселее. Вообще-то в помещении кроме «Лукича» был еще электрический трансформатор.

После завтрака отправились на поиски часовни. Задавать вопросы решили в магазине. Одновременно с нами с противоположной стороны к магазинному крыльцу подошел усатый мужчина в ковбойской шляпе и болотных сапогах, и мы разговорились. Рыбак. Зовут Евгением. Живет на той стороне реки, имеет лодку и готов через пару часов нас туда перевезти. Скажи, читатель, не чудо ли это? Я считаю, обыкновенное чудо.

Только разошлись с Евгением, идет к нам женщина. Оказалось – библиотекарь Людмила. Я с ней разговаривал по телефону пару дней назад. Она тоже, вместе со смотрительницей часовни Надеждой Николаевной, договорилась о переправе и теперь шла проводить нас в часовню святителя Николая, построенную в первой половине XVIII века. Сооружение действительно красивое, но что важнее – ухоженное.

Иконы, свечи, рушники – всего в избытке. Батюшки только давно не было. Решили до вечера обкосить ее, подлатать прохудившийся угол крыши (местные не рискуют трогать, так как объект находится в реестре памятников), обмерить, а в 18 часов послужить молебен. И побежала детвора по селу эту весть разносить. По всему огромному, старинному селу Ракула, которому от роду целых 877 годков.

Донесло эту весть и до школы, у стен которой, несмотря на конец июня, школьники устраивали интеллектуальный турнир. В нем приняли участие и ученики московских образовательных учреждений. Внимание! По результатам соревнований наши проиграли. Позор, приехали!

Почесав затылки, мы вовремя вспомнили, что пора идти к Евгению, на пристань. Я, Сергей, Андрей и Артур сели в лодку, взревел мотор, и по широкой реке мы тронулись навстречу прекрасному пятикупольному храму Воскресения Христова, постройки 1766 года.

Разведка, бомж и футбол

Выяснилось, что река гораздо шире, чем казалось с берега. Это никакое не открытие, но всякий раз, оказываясь в воде или на ней, удивляешься и проявляешь внутреннее нетерпение от желания поскорее достичь цели. Впрочем, на этот раз невыдержанность практически отсутствовала – уж слишком вокруг было красиво!

С удаляющегося берега на нас с надеждой взирал статный старинный дом – ныне сельский детский сад, а когда-то богатая летняя вотчина местного промышленника и благодетеля…

Из окон этого здания открывается изумительный вид на художественно изогнутые очертания Северной Двины и на храмовый комплекс на противоположном берегу, к которому направлялось наше моторное суденышко. Но будем трагически точны. Наша цель – остатки храмового комплекса, удивительным образом сохранившаяся деревянная Воскресенская церковь, расположенная метрах в трехстах от массивных развалин другого церковного здания из красного кирпича. Когда-то здесь стоял белоснежный Покровский храм, возведенный в 1913 году в честь 300-летия дома Романовых на средства того же благодетеля, до сих пор оставившего о себе добрую память. Поговаривают, что под рекою даже прорыли подземный ход, по которому можно было пройти из дома в храм, но никаких подтверждений этому мы за время нахождения в Ракуле не обнаружили.

Причалили, поднялись на холм, к развалинам, продираясь через заросли густого кустарника. Несколько раз натыкались на вросшие в землю надгробные плиты. Вошли в храм… Он, безусловно, живой. Истерзанный, но не сдавшийся, как величественный окровавленный богатырь, он приветствовал нас, покачивая огромными стальными руками, которые не удалось до конца вырвать даже с помощью качественной советской взрывчатки: стены четверика устояли. Внутри – воронка. Бессмысленный взрыв – один ущерб. Помещение использовать теперь нельзя, да и кирпичи не очень-то пособираешь – пристали друг ко другу так, что не разлучить их ничем. Но отсутствие смысла только на первый пригляд. А на второй заметно: бес-то в аккурат и смыслил. Подучил голодранцев с бантами, что нельзя простить храму его появление на свет Божий в юбилейный год царской фамилии.

Прошли дальше, к пятикупольному красавцу. Удивительная сохранность куполов. Неужели с тех пор? Нет, все оказалось проще. В 1991-м их восстанавливали московские студенты-реставраторы.

Храм на высоком подклете размерами напоминает Власьевскую церковь в Тулгасе, где мы работали в прошлом году. Тоже большой, но трапезная часть немного поменьше. Состояние неплохое. Окосим, мусор соберем, окна закроем. Крыша пока не течет, но скоро может надуть сквозь щели между стенами и крышей. Пол хороший. На одной из досок внутренней отделки старомодным почерком кто-то из строителей, как у них водится, оставил дату проведения работ: «1910 г.». Это и есть дата последнего поновления, видимо, готовились к 1913 году, к освящению нового каменного храма. Закрыли церковь в начале двадцатых. Зато теперь мы имеем огромное количество непрофильных надписей на стенах.

Варварских, вырезанных ножами, чтобы в веках все знали, кто и когда здесь был (зря надеялись – уже не узнают). А над входом в храм нетвердой рукою неизвестного сельского дарования, несведущего в аглицком наречии, выведено синей краской: «БАР.РУ».

Картина ясна, можно возвращаться в лагерь, будем готовиться к намеченным на сегодня делам. Кроме самого актуального – обеда, к ним еще относятся работы по окашиванию Никольской часовни, мелкий ремонт ее кровли, товарищеский матч по футболу и молебен, назначенный, как мы помним, на 18 часов.

На той стороне нам рассказывали о некоем человеке, уже год проживающем в старом поповском доме самовольно, на полулегальном положении. Зовут его Александр, фамилия – Доставалов. Его дом сгорел по причине слабости хозяина к спиртосодержащей продукции, вот он и пришел в эти края то ли начинать жизнь заново, то ли завершать ее в тишине и посильном труде. По дороге нам встретился странный человек: худощавый, негнущийся, высокого роста, с опухшим лицом и едва слышным голосом. Речь замедлена. Одежда неопрятная, старая. Он шел с лейкой в руке по направлению к реке, до которой было и далеко, и ландшафт непростой для подъема с водой на высокий берег. Но человек шел к реке. С лейкой. Да, это Александр. Здравствуйте! Он поставил лейку на траву, познакомились. И была экскурсия в дом священника. Дом почти весь разбит, но когда-то был очень хорош. Спроектирован с городским размахом. Очевидно, что батюшка его строил не сам. Не обошлось без приснопоминаемого благодетеля. Здание почти в три этажа. Сохранились изящные резные водосточные трубы. Внутри огромное количество помещений, несколько печек, высокие двустворчатые межкомнатные двери. Даже стекла на окнах частично сохранились аутентичные (про наличники врать не стану – не помню). Я легко представил себе маленьких попят, бегающих по дому через проходные комнаты и прячущихся в бесконечных закутках и лестницах. Но все это было когда-то. А мы перешагивали через рухлядь, лезли в окно вместо двери, шагали по битому стеклу и поднимались по гнилым ступеням в конуру Александра, устроенную им в дальней комнате второго этажа. Думаю, и охотник на временной заимке устроился бы с большим комфортом, чем жил на ПМЖ наш новый знакомый. Разговор состоялся странный. Я пытался донести до измученного человека, сидящего на пружинах старой кровати, простую мысль о неслучайности его нахождения в этом доме и призвать к служению Богу в качестве добровольного смотрителя за храмом. «Ну…» – было мне ответом. А когда мы пригласили его на литургию, Александр глубокомысленно произнес, что дел много и он не может загадывать так далеко. Забегая вперед, скажу, что на литургии 22 июня я Александра не видел, но кто-то заметил его, ненадолго подходившего к церкви в парадном кожаном пиджаке.

Но дальше… Чтобы совсем покончить с описанием этого сюжета, мне придется ужаснуть тебя, дорогой читатель. В ночь на 28 июня дом сгорел дотла. Александр успел выпрыгнуть в окно… но он умрет. Чуть позже. Через год, зимой.

Лодочный мотор мерно урчал, ему вторили наши подведенные животы. Уже на подходе к стоянке я увидел картину, на мгновение приведшую меня в вопросительный ступор: что-то в ней ломало восприятие и вынимало из подсознания смутно знакомые очертания и образы. Заинтриговал? Еще бы! Представьте, подхожу, кругом люди знакомые бродят, а из одной палатки как ни в чем не бывало выбирается, протирая глаза…

– Саня! – закричал я и бросился ему навстречу. Он, соответственно, ко мне. Вот это чудо! Это ж наш друг Санек, с которым мы ездили на Север в прошлом году! Вот так молодец! Поздним вечером прошлого дня, когда мы уже приближались к Ракуле, он не выдержал, бросил все, сел в машину и примчался к нам, преодолев весь путь на пять часов быстрее, чем мы. Такая нечаянная радость! Обнимаемся. Всё, говорит, как вы хотели и предполагали, батюшка, так и случилось. Серега, тоже обомлевший, улыбается: «Батюшка, еще пожелайте что-нибудь!»

Надеюсь, никому не придет в голову упрекать меня в хвастовстве, напротив, я даже советую оценить по достоинству мою ложную скромность, ведь я сообщаю не все, о чем хотелось бы сказать.

После обеда закрутился калейдоскоп событий. Закупка стройматериалов, молебен, общение с местными жителями, стосковавшимися по богослужению, работы в часовне. В результате трава покошена, аварийные участки крыши покрыты рубероидом, фотофиксация и обмеры сделаны. Одновременно состоялся товарищеский матч по футболу между смешанными командами с участием мальчишек Ракулы и Москвы. Москвичи пришли на поле с барабанным боем, под знаменем «Общего дела». Вы спросите, откуда барабаны? Все просто. В нашей приходской гимназии, где учатся мои мальчишки, я создал и веду занятия отряда барабанщиков для желающих из 1–4-го классов. Я и сам в школе был ведущим барабанщиком пионерской дружины, и детям захотелось привить на примере отряда чувство локтя, четкость и отважность. Опять же, это все тема, полно раскрытая и в произведениях Владислава Крапивина, и в реальной жизни созданного им еще в 60-е годы разновозрастного отряда «Каравелла». Тот отряд существует до сих пор. Ну вот мои барабанщики и взяли в экспедицию пару барабанов и форменные черные береты. К месту матча барабанщиков и футболистов сопровождал велосипедный эскорт с местными девицами-красавицами, несколько футболистов из команды Ракулы и заметно окрепший дождь, видимо, переплывший с той стороны реки в нашей лодке. Но даже проливной дождь не смог остановить игру. Достойный счет 4:4. Шоколад и отличные спортивные подарки стали приятным дополнением боевой, но дружелюбной атмосферы.

Чудо послушания и чудеса многодетности

На следующий день ровно в девять часов утра на пристани собрался народ. На воде уже покачивалась лодка, в которой восседал Геннадий – сын смотрительницы часовни Надежды Николаевны. Несколько местных жительниц и вся наша команда малыми группами переправлялись на ту сторону. Впереди – полный радости трудовой день. В процессе работы к нам присоединились дачники с той стороны. Жители Мурманска и Северодвинска. Женщины и дети. С мужиками сложнее. На вахтах они, в море или на заводе. Потрудились мы от души. И дождь, и солнце, и вкусный фасолево-кукурузный салат, обкос, обмеры, фотофиксация, щиты на окна, вынос мусора, стирание надписей. Всего было в избытке. Подготовили храм к завтрашней литургии: изготовили временные престол и жертвенник, развесили иконы. Прикрепили к стене информационную табличку, оставили книгу храма.

При установке престола и жертвенника случилось еще одно чудо. Голые доски оставлять не хотелось, поэтому я попросил Никиту поспрашивать по домам, не даст ли кто ткани.

– А какую спрашивать? – поинтересовался Никита.

– Лучше всего красную или золотую.

Гонцы отправились, что называется, за послушание, со скептическим настроем. Но тут и чудо подоспело! Вернулись через 15 минут, рот до ушей, в руках большой рулон красной ткани и кусок золотого бархата. Красной материи хватило как раз на престол, жертвенник и все наши импровизированные аналои. А бархат пустили на катапетасму, причем ничего не резали, а просто повесили, размер подошел к проему царских врат один в один, а с верхней стороны ткани уже была прошита дорожка для продевания веревки. Дивен Бог в Своих деяниях!

Вернулись в лагерь уставшие, но довольные. А после ужина Никита, Сергей, киношники и я отправились в гости к героическим людям – в семью школьной учительницы села Ракула Нины Соколовой.

В середине 90-х годов Нина со своим мужем Львом (на тот момент они являлись родителями четверых детей) приняли ответственное решение и совершили героический поступок. С целью сохранить школу, оказавшуюся под угрозой закрытия из-за отсутствия в селе детей, – а надо понимать, что если закрывается школа, то село неизбежно умирает, – Соколовы взяли в семью сначала шестерых, а затем, совсем недавно, еще двух приемных детей. Благодаря этому многодетные родители обрели бесценный опыт, дети из детских домов – счастливое детство, а сельская школа (читай – село) продолжила свое существование.

Часть детей выросли, кое-кто уже создает свои семьи. Чувствуется между ними дружба и готовность трудиться и служить. Малыши подробно рассказали нам, кто где спит, у кого какие перспективы по перемещению с одного спального места на более желанное.

У семьи большой дом, крепкое хозяйство, львиная часть труда – на плечах папы Льва, кстати, как выяснилось, это и был тот самый строгий смотритель водонапорной башни.

За столом с нами сидела пятилетняя Аленка. В какой-то момент она решила передать привет, обращаясь в камеру:

– Я хочу передать Марине большое спасибо, что она мне помогала, и хочу передать большой привет, что она была моей самой-самой лучшей подругой, что я ее люблю. Марина, тебе спасибо за все и хочу всем-всем передать привет!

– Молодец! Всем-всем привет, да? Ребятам из детского дома. Всем, кто тебе помогал там. Молодец!

– Да! И даже Ольге Владимировне и Ольге Николаевне.

А сама Нина Соколова пожелала всем женщинам всей большой нашей земли здоровья и счастья:

– Самое большое счастье для женщины – это когда дети всегда возвращаются домой. Будьте всегда счастливы!

– А что пожелаете тем, кто боится рожать детей?

– Вот знаете, как вам сказать… Девочки боятся рожать, но каждая женщина рождена на этот белый свет быть матерью. Так что не надо бояться, это большое счастье.

– Спасибо, это золотые слова.

– Женщина если говорит, что не хочет иметь детей, это неправда. В душе каждая женщина чувствует, что она должна родить, она мать. А думают еще так: ну, одного родим, ну, может быть, двух – и хватит. Как вы считаете? Этого разве достаточно?

– Нет, не достаточно, один ребенок – это эгоист, я так думаю.

– Два, это только для разгону…

– Три…

– Это только войти во вкус…

– Да, да, а потом праздник.

– А потом праздник, правда!

– А вы сами из многодетной семьи?

– Да, я сама двойняшка, у нас шестеро детей в семье было. И муж у меня тоже двойняшка. Думали, у нас тоже будут двойняшки. Но у нас нет, значит, будем ждать, что у детей родятся. Да, Аленка?

Вернувшись из гостей, мы еще долго готовились к завтрашней службе. Учились читать Часы и Апостол, пробовали петь литургические песнопения. А комарихи нам подпевали тысячами писклявых голосов.

Великий день

22 июня – великий день в истории села Ракула. Праздник Всех святых, в земле Российской просиявших, в Воскресенском храме на правом берегу Северной Двины был отмечен служением Божественной литургии – первой за 80 с лишним лет.

Эта служба далась не просто. Певчих, по большому счету, не было, хорошо еще, что приехала помочь одна из местных жительниц, имевшая опыт пения на клиросе. Чтецы пребывали в состоянии дебюта, поэтому приходилось одновременно держать в голове множество различных вещей и при этом приглядывать за всеми процессами, происходящими в храме. К довершению всего на проскомидии выяснилось нечто, от чего у меня все внутри похолодело, – я забыл в Москве покровцы. Господь подсказал единственно возможное на тот момент решение, и я отрезал часть аналойной накидки, разделил этот кусок на три части и освятил как покровцы. Так и служил.

26 человек приступили к Святой Чаше с Христовыми Тайнами. Как и в других местах Русского Севера, многие сделали это впервые.

По окончании литургии было организовано совместное праздничное чаепитие с местными жителями.

Жительница деревни Погост (Ракула) в шестом поколении Валентина Петровна Сафинова в этот день в древнем храме своих предков впервые исповедовалась и причастилась Святых Христовых Таин и рассказала нам о том, как в этом храме крестили и венчали ее предков, о своем дедушке, который пел в церковном хоре, и о беззакониях большевиков, взорвавших Покровский храм.

– Родом я из этих мест, Ракула, Холмогорский район, деревня Подборье. Здесь родился мой отец, и вырос, и потом на войне был, вернулся. И мой дед отсюда, и прадед, и дальше прапра-, которых уже не могла знать. В этот храм ходил мой папа, мои предки. Я рада, что спустя столько лет его бездействия мы смогли в нем побывать, и я, и мои земляки, и из деревень ближайших, все пришли и посетили церемонию, Божественную литургию. И храм, как будто услыхав все это, опять наполняется молитвами, и воспрял, и хочется верить, что он у нас не будет заброшенный, осиротевший, а отремонтируем его, и будет действующим, или хотя бы раз в год батюшка просто к нам приезжал.

– А папа рассказывал, когда он причащался, в какое время?

– Ну, это, мне кажется, было очень давно. Я приезжала сюда к бабушке и дедушке, он церковным был, да. Они вот все это самое, что даже было запрещено, все равно продолжали. Вечерами к нам приходили из других деревень, и читались книги божественные. Потом, дед очень хорошо пел. И вместе они с Парасковьей Михайловной пели тоже. Говорили, говорили, а потом запоют! Естественно, я, как была еще ребенком, плохо понимала, что это такое происходит. Видимо, тогда уже шел такой цикл запрета, что даже спустя столько лет мы были от этого оторваны, но тем не менее сейчас, как говорится, снова идет возврат. И я рада, что я смогла на родной земле все это почувствовать. Мои дети сегодня были: сын, дочь, внучка, внук, и мы пришли всей семьей, и зять, и как-то вот чувствовалась радость! Я стою, вспоминаю то время, когда мне было лет пять, шесть, семь. Мы тоже бегали сюда. Естественно, мы, девочки, не могли что-то нахулиганить. Нам было интересно, тогда еще была лестница не такая, а сохраненная, мы могли подняться, походить. Часть убранства была еще сохраненная, а сейчас его вообще уже нет. Спустя столько лет я здесь стою. Вроде бы нет дверей, нет окон, а какое-то чувство все равно приятное такое, словно ближе к Богу как-то находишься. Как объяснить, чувство радости, да?

А каменную церковь, насколько я знаю, взорвали. Взрывали и увозили. Сначала колокола сняли, естественно, тоже увезли куда-то. Потом взорвали. Пол был теплый, там какие-то были ходы, это все обогревалось. И когда ее решили убрать, стереть с лица земли, был взрыв, да не один. И все равно, смотрите, как она устояла! А вот мозаику увезли в Архангельск. Строился тогда, как я вот знаю, первый драмтеатр в Архангельске. И убранство увезли в Архангельск. А забор тоже там, где стадион «Динамо», забор до сих пор сохранился.

Вечер прошел у костра, с песнями и шутками, которых в нашей компании всегда много. Под руководством Максима юный рыбак Леша Николаев порадовал нас двумя щуками и окунем, изловленными на спиннинг из вод Северной Двины. Легли, как всегда, поздно. После отбоя мы с Никитой еще штурмовали всемирную паутину в стремлении послать этому миру очередной message о прошедшем дне. Глаза слипались, слова путались, мы периодически засыпали, потом просыпались и снова печатали и печатали нужные слова. И это было не зря – многие внимательно наблюдали за нами во все время экспедиции.

Утром 23 июня мы простились с Ракулой.

Это край добрых, отзывчивых людей и прекрасных пейзажей, которые остаются в сердце навсегда.