Текст книги "Пепел удачи"

3

Конечно, хорошо было бы сразу броситься к командиру, но только кто ж это позволит сделать? За тобой закреплен определенный фронт работ? Будь любезен, сначала исполни свои прямые должностные обязанности, а уж личные проблемы подождут! Поэтому, как бы ни желал сейчас Звонарев оказаться на борту крейсера, он пахал до позднего вечера, как проклятый, обеспечивая приемку оборудования, его первоначальную проверку (бывали, к сожалению, случаи, когда тыловики норовили подсунуть негодные блоки или детали. Даже парочка показательных военно-полевых судов не смогла в полной мере охладить их пыл. Вот уж воистину кому война, а кому мать родна!), а затем погрузку в челноки и отправку их на орбиту.

Зато работа несколько притушила огонь, сжигавший Звонарева изнутри, и каплей смог немного остыть. Включившись в отлаженный до мельчайших деталей процесс, он отодвинул терзавшие его вопросы на задний план, поддаваясь гипнотическому влиянию монотонных и однообразных операций. А когда сумерки стремительно, как всегда в это время года, упали на космопорт, зажглись мощные фонари прожекторов и длинные тени пролегли по стояночным и погрузочным площадкам, Егор мог с чувством выполненного долга сказать, что да, он сделал все, как надо, и больше его здесь ничего не держит. Последний челнок, отправляющийся с грузом для крейсера, принял капитан-лейтенанта на борт и, словно присев на мгновение, стремительно рванулся ввысь, полыхая дюзами. Егор, целиком погруженный в свои мрачные мысли, даже не обратил внимания на внезапно поднявшуюся в космопорте суматоху. А зря…

Первым, кого встретил Звонарев, миновав стыковочный шлюз, был старший офицер корабля, капитан второго ранга Романовский. Исполнительнейший и сверхнадежный Александр Юрьевич был профи высочайшего класса, и никто на «Московите» не сомневался, что он вполне достоин того, чтобы принять под командование свой собственный корабль. Тем более что на войне, в отличие от мирного времени, вакансии появляются очень и очень быстро. Но, ко всеобщему удивлению, шло время, а кавторанг все так же тянул лямку в качестве заместителя каперанга Надежина. Вначале офицеры откровенно недоумевали по этому поводу, а затем привыкли и просто приняли как данность тот факт, что в этом суетном и переменчивом мире есть как минимум одна постоянная. Самое интересное, что сам Александр Юрьевич, похоже, ничуть не был опечален этим обстоятельством.

Звонарев торопливо одернул комбинезон – старший офицер вполне мог устроить хорошую выволочку за небрежность в форме одежды, а наскоро застиранные следы тошноты на груди вполне тянули на таковую – и доложил о прибытии и о выполнении задания.

Романовский внимательно осмотрел его с головы до ног – Егор мог бы поклясться, что от этого цепкого взгляда не укрылось ничего, – но неожиданно милостиво кивнул, принимая доклад, и величаво отвернулся, наблюдая за тем, как матросы укладывают на гравитележки доставленные ящики.

Егор даже слегка растерялся. Он-то уже всерьез приготовился к тому, что старший офицер прочтет сейчас ему внушительную лекцию о недопустимом поведении, обыграв попутно самым незаурядным образом – на что Александр Юрьевич был большой мастак – не только родословную доставшегося ему разгильдяя, позорящего самым наглым образом офицерские погоны, но и умственные способности ротозеев, пропустивших вышеупомянутое безмозглое существо через сито строгого отбора в военно-космическое училище. Впрочем, даже несмотря на традиционное ворчание экипажа, на «злющего цепного пса» при командире, Романовского уважали и никогда всерьез не обижались на его грозные выговоры, признавая их всегдашнюю справедливость и обоснованность.

Но сейчас кавторанг отрешенно наблюдал за слаженной работой матросов, словно бы и позабыв о присутствии нерадивого подчиненного. Звонарев растерянно потоптался, а затем осторожно кашлянул. Романовский отвлекся и посмотрел на него так, будто вспоминал, что это здесь делает капитан-лейтенант.

– Что-то еще? – недовольно пробурчал он.

– Да я, собственно, хотел только узнать, могу ли быть свободным, Александр Юрьевич? – Одна из неписаных традиций флота гласила, что офицеры одного экипажа могли обращаться друг к другу по имени-отчеству.

– Конечно, давно пора, – рассеянно ответил старший офицер, вновь погружаясь в свои невеселые, судя по выражению лица, раздумья.

Звонарев торопливо козырнул и ринулся по коридору к своей каюте, справедливо предположив, что судьбу не следует лишний раз искушать понапрасну. Он никак не мог взять в толк, что же происходит – корабль был на удивление безлюден, а сигнальные огоньки на информационных панелях свидетельствовали о том, что экипаж занял свои места по боевому расписанию, готовясь, по всем признакам, к отражению атаки. Это на орбите родной планеты-то! Ну не мог же командир объявить очередное учение? Да и его зам тогда вряд ли слонялся бы возле приемного отсека без дела.

Звонарев на бегу запросил через чип главный комп, но бездушная железяка холодно посоветовала ему не терять времени зря и прибыть по возможности скорее на свое место для получения детальных инструкций. А сейчас-де он еще не подключен в общую систему и не может быть проинформирован в полной мере.

– Зануда! – проворчал себе под нос Егор, но шаг прибавил.

В небольшом, примерно в девять квадратных метров, отсеке он неожиданно – тревога ведь? – застал соседа, старшего лейтенанта Темнова. Мишка, облаченный в скафандр по полной программе, за исключением шлема, копался в своих вещах, что-то разыскивая, и на появление Егора отреагировал на удивление вяло, кивнув ему мимоходом и не прекращая своего занятия.

– Слушай, что за дела? – Звонарев скинул комбез и полез в шкафчик за другим комплектом формы. – Романовский встретил как неродного – даже ни разу не приласкал «незлым тихим словом», БИЦ[1]1
  БИЦ – Боевой информационный центр, аналог боевой рубки былых времен. Это находящееся глубоко под палубой помещение с усиленной защитой и автономной системой жизнеобеспечения, где во время боя находятся операторы БЧ и командир корабля.


[Закрыть] молчит вглухую, ты делаешь вид, что занят по самое не могу. Я что-то пропустил, пока внизу корячился?.. Да оторвись ты!

– Ах да, ты же был на Лазарусе, – спохватился Темнов, поворачиваясь к нему и чуть виновато улыбаясь, – и, должно быть, не в курсе. Минут пять назад сообщение пришло с постов дальнего обнаружения: в систему вошли «незабудки».

Звонарев негромко присвистнул. Это все объясняло – и причину объявленной тревоги, и странное поведение Романовского. Что ж, видать, опять не судьба ему заняться своими проблемами!

Когда люди несколько сотен лет назад столкнулись с первым чужим кораблем, какой-то безвестный остряк в шутку назвал его «незабудкой». Прозвище неожиданно прижилось – забыть этого монстра было действительно очень сложно. Огромный, длиной в несколько километров звездолет поражал своей поистине нечеловеческой мощью. Из исторических хроник было известно, что вначале люди откровенно запаниковали, решив, будто столкнулись с врагом, который стоит на голову выше всего того, что готово было выставить человечество для своей защиты. Самый мощный по тем временам линкор класса «Слава» выглядел рядом с этим гигантом словно такса возле дога.

Попытки связаться с представителями инопланетных захватчиков – а именно так сразу же, не разбираясь, окрестила чужаков перепуганная пресса, – закончились безрезультатно. Сверхлинкор, по классификации военных, двигался своим маршрутом, не обращая на людей ровным счетом никакого внимания. Флотские связисты перепробовали все, но он оставался глух и нем ко всем призывам. Впрочем, когда какой-то идиот, явно сбрендив, отдал приказ прощупать защиту чужака и выпустить по нему пару ракет, вместо того чтобы попробовать, скажем, высадить на него абордажную команду, все тотчас изменилось. За несколько секунд инопланетный корабль превратил в пыль добрую половину увязавшейся за ним земной эскадры. Причем классифицировать неприятельское вооружение, а также определить принципы его действия не удалось. Да, собственно, этого никто особо и не пытался сделать – оставшиеся в живых сыпанули во все стороны, словно испуганные воробьи, желая лишь одного: оказаться как можно дальше от взбесившегося чудовища.

На Земле и в немногих освоенных к тому времени колониях воцарилась паника. Люди решили, что Апокалипсис настал. Обо всех событиях того времени хроники стыдливо умалчивали, но по косвенным данным можно было сделать вывод, что хаос был колоссальным, а число жертв так и не смогли подсчитать ни тогда, ни потом. Во многом именно этим объяснялся тот факт, что на открытые, но еще не заселенные планеты рванули огромные транспорты, увозящие людей, надеющихся пережить грядущий конец света. О Земле же, как полагали эмигранты первой космической волны, можно было навсегда забыть.

Но дальше началось самое интересное. Чужак прошел через Солнечную систему примерно в районе орбиты Юпитера и, не выказав никакого интереса к родине человечества, ушел в глубины космоса, словно его никогда и не было. Преследовать «незабудку», естественно, никто не решился. Да и такой возможности ни у одного из государств, занимавших ведущее положение в земной политике, тогда просто не было. Население земного шара, готовившееся к последнему, заведомо безнадежному и обреченному на поражение бою, облегченно вздохнуло и судорожно перекрестилось, вознося хвалу Иегове, Аллаху, Будде и всем остальным известным богам.

В дальнейшем люди, расселившиеся по Вселенной, сталкивались с чужаками регулярно. Огромные звездолеты – первый из встреченных не был, как оказалось, самым большим, – появлялись в самых неожиданных уголках космоса. Они все так же игнорировали любые попытки вступить с ними в какие-либо отношения, беспощадно пресекая все, даже самые незначительные акции агрессии или излишнее любопытство. С каждым разом таковых становилось все меньше и меньше – как и идиотов, решившихся на столь изощренный способ самоубийства.

Одно время, правда, была очень популярной религия, почитавшая загадочных чужаков как новых богов. Адепты этого учения пытались отыскать свои способы войти в контакт с ними, но все они оказались напрасными. А после гибели преподобного Самуила, вознамерившегося причалить к одной из «незабудок» на небольшой яхте, чтобы изъявить повелителям свое почтение, и закономерно перешедшего при этом в состояние небытия, все эти секты как-то быстро и тихо захирели.

С тех пор установился своего рода нейтралитет. Люди старательно обходили, когда это возможно, чужаков самой дальней дорогой, тем же, как и раньше, похоже, не было до этого никакого дела.

Правда, лет двести назад интерес к этой теме вспыхнул с новой силой. Однажды на орбиту Утренней Росы, планеты из Азиатского сектора, подошла «незабудка» и зависла на ней на очень длительное время. Вот тогда-то индийский астроном Сувик Калам и сумел принять сигналы, идущие с корабля. Они оказались… музыкой! Ну, или очень походили на таковую. В средствах информации эти записи были мгновенно растиражированы и стали хитом. Заунывная, плачущая мелодия словно бы звала кого-то неведомого, о чем-то просила, жаловалась на бесконечное одиночество, страдала и надеялась. Никаких слов – только музыка, но и она поразила людей накалом поистине нечеловеческих эмоций. Некоторые ученые высказали гипотезу, что «незабудка» таким странным способом обращалась к представителям своего народа, который, очевидно, обитал на Утренней Росе задолго до появления там людей. Экспедиции по розыску наземных поселений чужаков, проводившиеся под эгидой военных, были засекречены, и их результаты не получили широкой огласки. Хотя чуть позже в обращении стали появляться кое-какие инструменты, приборы, измерительная и вычислительная техника, свидетельствующие о том, что их происхождение носит явно нечеловеческий характер…

Кстати, профессор Янчик с Новой Познани, изучив материалы наблюдений за «незабудкой» с Утренней Росы, пришел к выводу, что это, скорее всего, корабль-автомат, не имеющий живого экипажа и действующий на основании когда-то заложенной в него программы. В принципе, это была вполне правдоподобная гипотеза, прекрасно объяснявшая поведение встреченных людьми колоссов. Впоследствии события, подобные тому, что случились на Утренней Росе, были отмечены еще у четырнадцати освоенных людьми планет и у девяти пустынных. Сколько же всего насчитывалось миров, в которых ранее, возможно, обитали создатели «незабудок», по понятным причинам никто точно сказать не мог.

Все это пронеслось в голове у Егора, пока он быстро переодевался. Закончив с формой, каплей подошел к нише, где дожидался хозяина закрепленный в специальных держателях скафандр. По правилам, при объявлении боевой тревоги весь экипаж обязательно облачался в скафандры на случай разгерметизации.

– Одного не пойму, к чему вся эта спешка? Тревога, аврал! Ну, зашел себе их корабль в систему и зашел. Что тут такого? Поплачет небось над какой-нибудь планетой и уйдет восвояси, – неожиданно Звонарев уцепился за одну мысль, нарушавшую все его рассуждения. – Погоди-ка, ты сказал «незабудки»? – Он вопросительно взглянул на Темнова. Мишка злорадно ухмыльнулся.

– А я все ждал, когда же ты наконец сообразишь! Именно! «Незабудки»!

– Блин!.. – Звонарев в который раз за сегодняшний день, оказавшийся на диво богатым на события, ошалел.

Всем было известно, что чужаки никогда (!!!) не передвигались числом более одного. Кое-кто из исследователей полагал, что программа, заложенная в них, четко разграничивает пространство и устанавливает такие маршруты, чтобы корабли-гиганты не встречались друг с другом. Являлось ли это частью некоего плана или было простым совпадением, никто не мог сказать точно, но факт этот был давно признанным и не требующим уточнений.

– И сколько же их? – поинтересовался Егор у Мишки.

– Три! И наблюдатели фиксируют подход к нашей системе еще двух. Представляешь?! Командование на ушах стоит, на всех каналах такое творится! Объявлена боевая тревога по всему флоту, но ты же понимаешь – это вряд ли чем-то поможет, если сии «милые крошки» решили на нас почему-то обидеться. Я, правда, слышал призывы начать эвакуацию жителей с планет нашего сектора, но только как это сделать, ведь две трети флота на позициях, а оставшаяся часть или на ремонте, или в стадии обучения. Да ты и сам знаешь.

– Так, может, обратиться с предложением о перемирии и запросить помощи у кого-нибудь постороннего? – задумался Егор. – Нет, никто на это ни за что не пойдет. Пока угроза только потенциальна, ни один из наших «ястребов» и слушать не будет о том, чтобы сдаться, – тут же ответил он сам себе.

Темнов только усмехнулся и умчался на свой пост, радостно потрясая найденным наконец инфокристаллом.

Капитан-лейтенант застегнул скафандр и вышел из каюты. Теперь следовало попасть на свое рабочее место, за консоль управления огнем. Можно было надеяться, что, когда он подключится к общекорабельной сети, информации добавится и ситуация прояснится в большей степени.

В командном боевом посту его боевой части царила атмосфера деловитой сосредоточенности. Операторы находились на своих местах, устроившись на откинутых ложементах. Разноцветные кабели опутывали их скафандры, словно диковинная паутина. Егор устроился за своим пультом, вывел на экран проверочные таблицы и окинул их внимательным взглядом. Перед тем как он возьмет управление на себя, следовало убедиться, что все в норме.

– Здесь Двадцать первый[2]2
  Первая цифра в позывном обозначает номер БЧ (Боевой части), вторая – статус офицера.


[Закрыть], – негромко шепнул он в усик микрофона, прекрасно зная, что БИЦ донесет его слова до каждого из подчиненных, – принимаю командование на себя. Всем постам доложить о готовности.

– Двадцать второй. Принял. Передаю управление, – тут же откликнулся его заместитель. Несколько огоньков на обзорном экране моргнули, показывая, что и другие операторы его услышали и приняли информацию к сведению. Егор быстро проглядел короткие строчки полученных докладов, выведенных для удобства на тактический экран гермошлема, и удовлетворенно хмыкнул. Ребята в его отсутствие не подвели, все было в норме, боевая часть готова к бою. Правда, имели ли все эти приготовления хоть малейший смысл, учитывая, какие цели скоро появятся на экранах корабельных радаров? Но это уже было вне компетенции Звонарева. Все, что следовало сейчас ему сделать, он выполнил «на автомате»: отрапортовал о готовности БЧ к бою и приготовился ознакомиться с задачами операции, которые вот-вот должен был объявить командир, как только им будет получен итоговый доклад от заместителя.

«Московит», подрабатывая маневровыми двигателями, медленно уходил с парковочной орбиты, чтобы занять свое место в боевом ордере эскадры. Конечно, это не было его собственное подразделение – штаб наскоро свел все находившиеся возле Лазаруса корабли во временное соединение, назначил командиром одного из адмиралов, находившегося на планете, и выдал ему спешно разработанное задание на занятие оборонительных позиций.

Звонарев пробежался по отметкам, обозначавшим другие корабли. Увиденное не порадовало. На самом деле назвать эскадрой это разношерстное сборище мог только человек либо некомпетентный, либо находящийся в безвыходном положении. В данном случае предпочтительнее выглядел именно второй вариант. Вместо полноценных бригад, укомплектованных согласно задачам, сведенных в дивизии, а уж затем, соответственно, в эскадру, командование свалило в одну кучу все, что болталось в данную минуту у планеты.

И если присутствие мощных ударных линкоров – одного наиновейшего класса «Зевс» и трех класса «Наполеон», разных, правда, модификаций и поколений, – было вполне понятным, то идущий вместе с ними неповоротливый «Экзекутор», служивший всегда гигантской мобильной базой и транспортом, вызывал недоумение. На кой он сдался-то? Его дело – участвовать в захвате планет, а не обмениваться ударами в маневренном скоротечном бою.

«Московит» вместе с однотипными «Пермяком» и «Рязанцем» шли сразу за основными кораблями, готовые поддержать их в любую секунду всей своей огневой мощью. Чуть поодаль расположился «Мурманск», призванный прикрыть эскадру непроницаемым для средств обнаружения колпаком. Его медленно догонял «Торос». Егор даже не мог припомнить, когда видел в последний раз крейсер ранее грозного, но нынче ставшего совсем уж раритетным семейства «Айсберг». А тут, поди ж ты, раскопали где-то.

Так, а кто там у нас на флангах? Ага, два эскортных авианосца, несущих в своих ангарах почти три сотни истребителей; штук восемь легких крейсеров типа «Строгий» и «Злой» и два десятка фрегатов и эсминцев серий «Пика» и «Алебарда».

Прямо скажем, не густо! Но, с другой стороны, никто и не обещал, что возле Лазаруса будет постоянно находиться мощный ударный флот во главе с новейшими суперлинкорами типа «Миротворец». Насколько был в курсе Егор, на орбите сейчас болтался только один такой корабль, да и тот был настолько здорово потрепан в одном из недавних сражений, что представлял собой весьма плачевное зрелище. Хорошо еще, хоть это нашли, а так… Кстати, очень любопытно, кто остался у планеты в качестве последней линии обороны? Неужели штаб решил оголить сектор и понадеялся на орбитальные платформы и крепости? Впрочем, зачем себя обманывать – если «незабудки» решат поразвлечься, то их не остановит и десяток таких эскадр.

В наушнике тихо пискнуло, и Егор поспешно развернул поступивший файл с заданием. Что ж, вполне ожидаемый вариант, признал он через несколько секунд, внимательнейшим образом изучив его. Никто не собирался бросаться в лихую самоубийственную атаку. Командование предлагало встретить идущие полным ходом «незабудки», пристроиться к ним и попытаться определить их дальнейшие действия. В принципе, эту задачу уже отправились выполнять несколько дальних разведчиков, но, случись что, чужаки их вряд ли бы заметили, а вот совместный залп всей сводной эскадры вполне мог… Да ничего он не мог, если честно! Просто кто-то из штабных чинуш решил прикрыть свою задницу и отрапортовать в столицу, что все меры, дескать, приняты, флот стоит на страже Империи и т. д. и т. п.

Ну и ладно, как там говорится: «За веру, царя и Отечество»? Наше дело – исполнять приказы, а не обсуждать их. Вдруг чужаки свернут куда-нибудь или вовсе пройдут мимо? И такое бывало неоднократно. Главное, чтобы ни у кого рука не дрогнула, не пальнула бы в сторону «незабудок» раньше времени. Звонарев почувствовал, как струйка соленого пота пробежала по лицу, досадливо встряхнулся, жалея, что не может вытереть мокрый лоб – спустя секунду встроенная система терморегуляции среагировала и высушила его, – и снова внимательно всмотрелся в бегущие по экрану значки. Привычным усилием воли он отбросил прочь посторонние мысли, отрешаясь от всего второстепенного, ненужного в данное мгновение, и стал тем, кем и должен был быть, – старшим офицером по вооружению, ответственным за все, что стреляет, взрывает, разносит в клочья, перемалывает в труху любого, на кого укажет властная рука командира.