Текст книги "Нянька для мерзавца"

Инга Максимовская
Нянька для мерзавца

Пролог

– Алла Борисовна, вы уволены! – радостно сообщила мне начальник отдела кадров.

Старая кошелка, смотрит на меня из-под наращеных ресниц, которые на ее морщинистой физиономии смотрятся, как волоски на заднице бракованной кошки сфинкса – у моей подруги такая: зрелище душераздирающее, должна я вам сказать. Хотя там и не сфинкс даже. Вальке просто продали за бешеные бабки бритую котейку породы «уличная превосходная».

– И за что, позвольте спросить? – нахально поинтересовалась я, чувствуя себя уверенно.

Ну как можно уволить человека, который ведет самый успешный проект компании?

– По статье профессиональное несоответствие, – радостно хмыкнула старая корова, показав мне документ. – Вас заменит более грамотный специалист, разбирающийся в маркетинге, а не играющий в бирюльки.

Ну конечно. Как же я не догадалась сразу?! Адке тепленькое местечко. Этой овце, которая появилась в компании без году неделя. Выскочка, зато племянница коммерческого. А мне, выходит, коленом под зад?

– Значит, я это направление создала, вела его два года, подбирала поставщиков, модельеров, проводила показы, а меня просто, как дворовую собачонку? – недобро прищурившись, спросила я у мымры, с превосходством на меня поглядывающей. – Развели тут кумовщину. Думаете, я не знаю, что вы все тут спелись? Рука руку моет, да? Ну, ничего. Я вам устрою, дойду до хозяина этой гребаной богадельни, в которой охреневшие в край старухи правят балом, при этом его же и накалывая! – я бесновалась, брызгая ядовитой слюной, которая едва не шипела, попадая на столешницу, но не доставляла ни малейшего неудобства ехидно улыбавшейся кадровичке. Судя по всему, в искусстве плевания ядом ее мне не превзойти никогда.

– Вали давай, страдалица, – после пяти минут моего спича выплюнула она. – Хозяину похрену, что тут происходит. Ты его тут видела когда в последний раз? Он получает прибыль, и на этом его интересы заканчиваются. Так что если желаешь – вперед! А теперь иди, собирай вещи и не мешай мне работать. Тоже мне, фря вавилонская.

Такого я стерпеть не смогла. Да ко мне на «ты» лет пять уже никто не обращался! Ну, может, бабуля только.

Я наблюдала, как белые листы, скинутые мною, буквально сметенные со стола наглой старухи, кружась, опускаются на покрытый зеленым ковролином пол.

– Я вызову охрану! – взвизгнула тетка, но меня уже было не остановить – понесло по кочкам. Я планомерно принялась громить кабинет. – Ах ты сволочь!

Кадровичка подскочила ко мне и оттолкнула от стеклянного шкафа. Я почувствовала, что падаю, в этот раз любимые туфли на десятисантиметровой шпильке меня подвели. Падая, стараясь сохранить равновесие, я схватилась за первое, что под руку подвернулось – за кадровичкину голову. Минута, и я лежу на полу, сжимая в пальцах что то похожее на дохлую кошку. Боже это же ее волосенки! На гадине был парик?.. Парик! А она стоит напротив меня, красная, как помидор, и абсолютно плешивая, как коленка. От такой картины я даже забыла о боли в отбитой заднице и в голос заржала. До слез, умываясь слезами.

…Короче, из здания фирмы меня выволокли под руки два охранника, которые раньше вежливо и с почтением меня приветствовали и кроме как по имени-отчеству не обращались. Выкинули, как отработанный материал, и коробку с моим барахлом вдогонку швырнули.

– Ну, ничего. Умоетесь еще кровавыми слезами! – погрозила я кулаком, отвлекшись от собирания разлетевшегося по земле имущества, уже зная, куда пойду потом.

Ну, конечно же, к конкурентам! У меня много чего есть им рассказать. Тем более что они давно пытались меня переманить.

– Да уж, – услышала я отвратительно визгливый голос, – вот именно это твое – ползание на коленях по заплеванному асфальту! На! Возьми! – сказала Ада Рощина, бросая мне под ноги, как нищенке, пятисотрублевую купюру.

Сука, дождалась-таки своего звездного часа. Именно из-за нее меня уволили, но даже этого ей мало! Она хотела меня унизить, и, надо сказать, это ей удалось. От злости я задохнулась, а когда пришла в себя, ее и след простыл. А я стояла на улице, как оплёванная, сжимая в пальцах чертову пятихатку, даже не помня, когда и за каким чертом ее подняла. Видимо, чтобы порадовать соперницу и окончательно потерять лицо.

Глава 1

Алла

Итак, меня зовут Алла. Алла Борисовна Звягинцева. Специалист по маркетингу в фирме, занимающейся продвижением модной одежды. Ну, точнее уже бывший специалист. И сейчас я сижу в кухне у подруги Вальки и планомерно напиваюсь мартини, закусывая его отвратительными мягкими маслинами. Вот интересно, почему в любой другой стране они не похожи на жеваные тряпки?

– И эти твари конкуренты, знаешь, что мне сказали? – спросила я, гоняя во рту косточку от маслины и отчаянно борясь с тошнотой. – Ты, говорят, нам нужна была, когда у Зотова работала. А сейчас толку с тебя – ноль. Шпионка им нужна, понимаешь? А теперь я даже на эту малодостойную роль не гожусь. Представляешь?

– Слушай, так дай им то, чего они хотят. Проблема, что ли? – пьяно икнула Валька, подперев рукой подбородок, она как выпьет, всегда так делает, чтобы фейсом об тейбл не приложиться. Ей надо-то две рюмки, чтобы оставить отпечаток своего профиля на столешнице. Вот и сейчас ручонка того и гляди подогнется, а поди ж ты, умные речи вести пытается. – Или моральных терзаний боишься? Так зря, у тебя отсутствует этот, как его… «атавизьм»

– Ты меня слушаешь, вообще? – вызверилась я, проглотив от злости косточку. – Трудно шпионить, когда тебя на пушечный выстрел к офису не подпускают. Я пока еще не обзавелась суперспособностью быть там, где меня нет.

– Ну и дура, – хмыкнула Валька, обрушившись-таки многострадальной физиономией на стол.

Противная лысая кошка, уже начавшая обрастать клочковатым пушком, взвыла возле стула, на котором сидела ее хозяйка, и я поняла, что помощник из моей подруги, которую даже продавцы на птичьем рынке легко обводят вокруг пальца, ну никакой.

«Ладно, посплю, а утром решу что делать», – подумала я и свалилась на Валькину кровать, предварительно перетащив ее бездыханное тело.

Утро встретило меня головной болью, осознанием собственной бесполезности, нелюбовью ко всему миру и Валюхой, сладко сопящей на моей груди и пускающей слюни на дорогой костюм, который я вчера так и не удосужилась снять.

– Просыпайся, – приказала я, толкнув подругу так, что она с грохотом свалилась на пол, точнее – на уродку по имени Клеопатра, которая разразилась таким душераздирающим воплем, что у меня едва не остановилось сердце.

– И что делать думаешь? – спросила Валька, пожирая приготовленную мною яичницу спустя полчаса после пробуждения. – Я бы на твоем месте постаралась к боссу пролезть. Как, знаешь, в фильмах. О, точно – устройся к нему в дом прислугой, стань доверенным лицом и всем отомсти к чертовой бабушке, как в том кине. Как там оно называлось-то? А, да – и шпионством кучу денег заработай, а потом всем факи показывай и фиги крути.

– Ты вчера перебухала, что ли? – с подозрением посмотрела я в блестящие глаза подруги. – Я прислугой? Да я тебя. . . .

– Да ладно, шучу я, – хмыкнула нахалюга. – Не хочешь, как хочешь. А этот, как его, Зотов, он как, кстати? Красавчик, или боров жирный, как все миллионеры?

Я закатила глаза. Конечно, знаток миллионеров великий – Валентина Елкина. Она их и не видела, наверное, никогда, разве только в своих влажных эротических фантазиях. Конечно, если представлять мужиков, больных зеркальной болезнью, ясно, что со сто процентной вероятностью фригидность заработаешь, да еще и отягощенную поносом. Теперь понятно, почему она до сих пор мужиком не обзавелась. А Зотов… Что Зотов? Я имела честь посмотреть на босса издалека от силы раза три. И все три раза ловила себя на мысли, что при удачном стечении обстоятельств я бы, конечно, ему отдалась с превеликим удовольствием. Черноволосый красавец с глазами такого пронзительно голубого, похожего на родниковый лед, цвета, что можно заморозиться только от одного его взгляда. Высокий и невероятно привлекательный.

– Ясно, – завистливо хмыкнула Елкина, – Ален Делон.

– Блин, Валя, ты в каком веке живешь? Какой, к псам, Делон? Я не знаю, с кем сейчас сравнивают богов, но уж точно не с ним. И тем более даже в наше время эталоном был Брэд Питт.

– А ты погугли, – вредно ответила Валька, – а заодно и работу поищи, потому что наблюдать твою физиономию больше чем три дня я не намерена, да и просто не выдержу. Знаешь же, мне надо книгу заканчивать, а с тобой это нереально.

Я, вздохнув, признала поражение. Права ведь овца моя любимая. Хотя писатель из нее как из нее же художник, вышивальщица и все ее остальные ипостаси, пройденные за последние три года. Вздохнув, я села за компьютер. И вместо сайта с вакансиями первым делом угадайте, что набрала в поисковике? Зотов Алексей Михайлович. Прямо как бес под руку толкнул.

Алексей

– Надя, что с тобой снова произошло? – поморщился я, разглядывая ядовито-розовую шевелюру дочери-подростка, почему-то решившей, что она эмокид. Ну ладно хоть так, месяца два назад она панковала, а это в разы страшнее. – В бак с краской свалилась? Только не говори, что сделала это с собой добровольно.

– А то что, папочка? – оскалилась девочка. – Лишишь меня карманных денег? Так мне они не уперлись никуда. В моей культуре деньги – мусор. И сколько раз говорить, не зови меня этим дурацким именем! Интересно, что вы курили с мамулей, когда решили меня так назвать?

– Не смей так говорить о матери! – выплюнул я, почувствовав, что меня будто ударили под дых, выбив из легких весь воздух. Любое упоминание об Ольге – моей умершей три года назад жене – отдается болью. – Если ты не приведешь себя в порядок, точнее, в подобающий вид, я тебя обрею налысо, как там тебя… Элифита вроде, прости господи. Что за имя дебильное ты себе придумала?!

– Это не она, – подала голосок вяло ковыряющаяся ложкой в тарелке с кашей Козюлька. Точнее, ее зовут Лидочка, она моя младшая дочь, но прозвище Козюлька отражает ее внутреннюю хулиганистую сущность лучше. – Это ее приятель – Болт.

– Убью, – рыкнула Надюшка и тут же запустила в сестру яйцом, до этого мирно стоявшим на подставке.

Козюлька долго не стала ждать, с визгом вскочила на стол и бросилась на обидчицу. Послышался звук бьющейся посуды – потасовка набирала обороты.

– А ну прекратили! – заорал я так, что аж подавился и позорно закашлялся, чем привлек внимание драчуний. И слава богу, потому что на мои вопли они обычно не обращают никакого внимания. – Я вам больше не нянька! Три года я положил на вас, положив на работу то самое имя, которое носит твой чокнутый приятель! В этом году никаких Испаний! Завтра же я найму вам няню, такую, которая не сбежит через день, подвергшись вашим атакам! И все, больше от меня не ждите никаких поблажек, я ясно изложил?! – уже почти на ультразвуке спросил и со всей силы швырнул на стол полотняную салфетку, довершая начатый дочерями погром.

– Да, папочка, – ангельским голоском пропела Надежда.

Но по взглядам, которыми обменялись две тотчас же ставшие единой командой сестрички, понял, что любой няньке, которая появится в этом доме, не жить. Да и я сильно сомневался, что хоть одна фирма по подбору персонала согласится работать со мной в этом направлении. Потому что имя гувернанткам, мамкам, нянькам, сбежавшим с воплями из моего дома – легион. И это все дело рук сидящих напротив меня с ангельскими личиками симпатичных девочек, моих дочерей, совсем отбившихся от рук после смерти матери.

– А пока… – я зверски улыбнулся, слушая торопливое цоканье каблучков по паркету, – чтоб вы поняли, что в этот раз я не шучу.

– Только не Адольфовна, – одними губами синхронно прошептали мои дочери, – папочка, умоляю, скажи, что это не она! – взмолилась Надя, став похожей на обыкновенного подростка, без всяких этих ее закидонов.

А я уже и сам пожалел, что пригласил свою тещу присмотреть за девочками, пока не найду им подходящую няню.

– Так, так, – раздался у меня над самым ухом голос, похожий на разрывание медведем-шатуном палатки ранним утром в поисках замаринованных в аммиачно пахнущих штанах молящихся сиятельному Вицлипуцли о спасении медвежьей души от греха убийства туристов. – Ну конечно, снова едите какую-то кошачью блевню.

Тещу мою вообще-то зовут Прозерпина Альбертовна. Адольфовной ее прозвала наша домработница Нюша, попав не в бровь, а в глаз. Мамуля моей покойной жены, если хорошо присмотреться, похожа на печально известного всему миру немецкого диктатора. Даже темные усишки под носом, которые она усиленно эпилирует, тратя на процедуры бешеные деньги, только еще более усиливают портретное сходство. Маленькая, коренастая, невероятно тощая, она выглядит лет на сорок, и то если только рассматривать ее сквозь телескоп. Но характер у нее, как у того же австрийца, совсем не нордический.

– Мне пора, – малодушно вякнул я и ломанулся к двери, чувствуя спиной, как прожигают меня ненавидящим взглядом три пары глаз, на ходу пообещав «Не переживайте, Прозерпина Адольфовна, няня появится в этом доме в ближайшие семь дней».

– Я Альбертовна, зятек, чтоб тебя черти в аду затрахали! – полыхнула огнем мамуля.

Вот, твою мать, как же я снова перепутал ее отчество? Всю жизнь удивляюсь, как эта горгулья смогла родить такое ангелоподобное создание, подарившее мне короткое счастье, которым я и насладиться-то не успел. Так бывает: что-то дает бог, например, финансовое благополучие, отбирая при этом того, кого любишь. Ольга умерла от лейкемии, и никакие деньги не смогли спасти мою жену. Козюльке на тот момент было всего два года. Как я пережил ее смерть – история отдельная. С тех пор у меня не было серьезных отношений. Не было и не будет. Интрижки не в счет – природа-то требует. Я поклялся себе, что у моих любимых девочек никогда не будет мачехи. Хотя сейчас я, конечно, поступил подло, оставив моих малышек на растерзание любящей бабули, способной задолбать даже дятла, если тот с какого-то дуру решит залететь в ее пенаты. Я бы на его месте, заслышав похожий на визг циркулярки голос Адольфовны, облетал ее владения по широкой дуге.

– В пять у меня эпиляция, будь любезен до этого времени явиться домой. Я не намерена пропускать процедуру из-за этих двух нестерпимых спиногрызок! – проорала мне вслед любящая бабуля.

До машины я добежал за считанные секунды, побив все марафонские рекорды, и, вдавив педаль газа в пол, стартанул с места, не жалея покрышек. В салоне запахло жженой резиной и свободой. Прибавив радио, где как раз крутили мою любимую Металлику, расслабился в удобном кресле, наслаждаясь одиночеством. Да, им можно наслаждаться, особенно если ты вот уже пять лет проводишь все свое время в компании вредных, крикливых, пусть и очень любимых детей.

Маленькая, худенькая женщина, одетая в дорогущий деловой костюм и легкий плащ отвратительно серого, какого-то мышиного оттенка, материализовалась прямо посреди дороги. И откуда она взялась? Я понял, что если не среагирую вовремя, то просто размажу эту идиотку по потрескавшемуся асфальту, и вывернул руль. Только и успел почувствовать, как с хлопком расправляется подушка безопасности, и боль в явно сломанных ребрах.

– Эй, вы живы? – голос строгий, даже не дрожит. Странно, другая бы умерла от ужаса.

– Вы идиотка?! Какого черта вы шляетесь по дороге? – прохрипел я, борясь с ускользающим сознанием и ставшей вдруг нестерпимой болью.

– Ищу адрес. Я на работу пришла устраиваться. А тут вы. Неслись как ошалелый, так вам некогда было, – пропыхтела девка, с силой так не вязавшейся с ее доходяжным телосложением вытягивая меня из искореженной машины. – Я вызову «скорую», а вы не дергайтесь, кто его знает, что вы там повредили? Хотя за голову, думаю, можно не переживать. Судя по всему, там нечему повреждаться, – вредно закончила она, доставая из маленькой сумочки, болтавшейся у нее на плече, телефон.

Я прикрыл глаза, прислушиваясь, как незнакомка четко, как военный, сообщает оператору об аварии. «Интересно, кому это так фортануло? К кому-то же эта снежная королева пришла на работу устраиваться», – мелькнула шальная мысль.

Глава 2

Алла

Я ненавижу детей. Эти несносные крикливые существа никогда не вызывали у меня умиления. Только один ребенок смог украсть у меня сердце, душу и весь остальной ливер – мой брат Степка, которого мне так и не удалось сохранить. Я потеряла всех сразу: маму, отца и единственного сладкого малыша. Они погибли в аварии, когда мне едва исполнилось тринадцать. Ушли, вырвав у меня из груди сердце вместе с умением чувствовать что либо. С тех пор я ненавижу детей… Ах да, я же это уже говорила. Меня воспитала, за что я ей нескончаемо благодарна, бабушка – странная взбалмошная старушка без возраста, похожая на Рину Зеленую. А больше у меня и нет никого, ну разве что Валька и ее уродская Клеопатра. С мужчинами – отдельная история. Я не хочу себя связывать обязывающими отношениями. Не нужны они мне. Как говорит моя бабуля, ты сильная и независимая тупая курица. Возможно, это и так, но мне очень хорошо одной. И, кроме того, я боюсь привязанности, ведь если вдруг я потеряю кого-либо еще, то просто не переживу. Слишком свежи в памяти страшные воспоминания.

– Вот, смотри, Зотов твой няньку ищет своим дочерям, – ткнула пальцем с обкусанным ногтем в экран монитора Валька. – Странно, обычно богатенькие через агентства персонал подбирают. А тут даже адресок есть. Может, позвонишь? – сделала подруга ударение на вторую букву «о» в слове «позвонишь». Я едва поборола желание треснуть ее по маковке – бесит меня, когда говорят неправильно.

– Вот скажи мне, как у тебя так получается сразу мне в душу нагадить? – оскалилась я.

Знает ведь подруга, что я соглашусь на что угодно, лишь бы уделать обидчиков, кроме работы с милыми детишками. Могу себе представить этих мелких мажорочек, в жизни не испытывавших даже малейших трудностей. Там и мамуля, скорее всего, зажравшаяся стерва, думающая только о тряпках и тачках.

– Ну и зря. Подумаешь, недельку со спиногрызками поваландаешься, зато отомстишь, да и деньги за шпионскую деятельность неплохие предлагают. Станешь, как Крез, богатой, можем даже на недельку на острова махнуть. Да и у бабули твоей квартира давно ремонта требует, сама же говорила. Позвони ему, может, тебе еще и откажут.

– Нет, съезжу по адресу. Рекогносцировку местности проведу, – вздохнула я, признавая правоту слов Валюшки. Что ж я с двумя детишками не справлюсь? Отделом в концерне же как-то заведовала.

– Зря ты костюм надела. Слишком уж он дорогой для прислуги, – посетовала Валька, разглядывая меня с головы до ног, привалившись плечом к косяку входной двери.

Вот блин, я-то хотела слинять без ее нравоучений. И позвонить моим новым работодателям не успела. Хотя зачем? Они же ясно сказали, что возьмут меня на должность, подобную той, которую я занимала в концерне, только при условии, что приду к ним с информацией.

– Я не прислуга. Ты что, предлагаешь мне в дерюгу облачиться и ногти обкусать? – взорвалась я, понимая, что вот сейчас совсем не права.

Валька открыла рот, чтобы что-то сказать, но я совсем ее слушать не собиралась.

– Я вообще-то хотела тебя попросить пивка на обратном пути купить. Но, видимо, тебе шлея под хвост попала. Иди уже, и пусть великий Сенцонуицнауа освещает твой путь… ну и все такое, – оскалилась Валька, прихлебывая из уродской кружки, расписанной голыми тетками, которую она же мне и подарила и явно сама вручную расписала, дымящийся кофе. Тоже мне, знаток ацтекской мифологии, а не знает, что вот это слово, которое я без бутылки фиг выговорю, означает не одного, а четырех божественных особей. Нахваталась, блин, как гусь говна, от своего последнего любовника – профессора истории по совместительству. Он ей такие дифирамбы слагал, но в постели был полный ноль. Явно даже несчастные боги не смогли справиться с половой немочью болезного.

– Федырыча вспомнила? – хихикнула подруга. – У тебя такое лицо, словно ты в Клепозаврины какахи наступила.

– Иди ты в пень, – хмыкнула я. Надо же, когда это Елкина научилась мысли читать? – Ладно, пойду я к Зотову, твоя взяла. Но костюм не сниму, не тронь мое самосознание.

– Ну и дура, – лаконично отозвалась подружейка, закатив глаза.

– А вот это ты зря. Мозг свой даже если увидишь, разочаруешься, – злорадно засмеявшись, я вышла в коридор, громко ботнув дверью.

Валька этого не выносит, а меня буквально обуяла противная вредность.

– Овца, – раздалось из-за воротины, но я поскакала по ступенькам не обратив внимания на полюбовное обращение ко мне подруги.

На душе отчего-то было крайне неспокойно, но я списала это на нервоз и похмелье – сердце-вещун, не к месту открывшиеся третий глаз и десятая чакра сигнализировали о том, что стоило бы остаться дома у Елкиной, запереться на все замки и зашторить окна. Но кто обращает внимание на глупые сигналы космоса? Тормоза придумали трусы, как говорится.

Короче, из елкинского дома я выпала через час, задыхаясь от злости, ну и от того, что долбаный лифт опять отказался доставить мое бренное тело на первый этаж с одиннадцатого. Уже на улице обнаружила, что ключ от машины остался благополучно лежать на Валькином комоде. Проклиная все на свете, я поковыляла обратно, на все лады костеря подругу за то, что живет так высоко, что она мне не напомнила про долбаные ключи и вообще просто за то, что она овца бесячая.

– Пути не будет, – радостно сообщила Валька, откусывая от огромного бутерброда с докторской, когда я растрепанная и злая появилась на пороге, отсвечивая бордовой физиономией.

– Иди Клепе под хвост, – ласково ответила я и, схватив ключи, выскочила за дверь.

Опомнилась уже на первом этаже, когда увидела соседа, выходящего из лифта. Блин, заработал адский механизм.

В общем, вы понимаете, в каком состоянии я приехала в коттеджный поселок, получивший в народе название Эльдорадо. Теперь я поняла почему. Домишки нуворишей выглядели, как неприступные крепости, ощетинившиеся видеокамерами. Правда, посмотрела я на это великолепие издалека, потому что в поселок меня не пустили бдительные охранники.

– Вертай назад, – приказал мордатый переросток, окинув брезгливым взглядом машину, которой я очень горжусь, между прочим.

Я отъехала на расстояние, с которого мой автомобиль не был заметен секьюрити, припарковала его под раскидистой елочкой и решила пройтись, оценить обстановку, так сказать. А что, может, найду какую-нибудь дырку в похожем на тюремный заборе. Только колючей проволоки не хватает, вот честное пионерское.

И откуда он взялся? Я хрюкнуть не успела, как на меня вылетел огромный черный джип. Честно говоря, вся жизнь перед глазами успела пронестись, по крайней мере, самые гадкие ее отрывки, и я вдруг поняла, что мне вот совсем не страшно расставаться с этим дурацким даром небес. Замерла на месте, зажмурив глаза и ожидая удара, потому что предпринять ничего я явно не успевала.

Странно, боли не было, зато раздался грохот, и скрежет сминающегося металла.

Я приоткрыла один глаз и уставилась на то, что осталось от шикарной машины после встречи со стоящим у дороги столбом. Точнее, ранее стоящим, потому что теперь он лежал поперек дорогущей крыши. «Блин, там же человек, скорее всего, он пострадал», – эта мысль привела меня в чувство. Я засеменила в сторону искореженных столбом нескольких десятков миллионов рублей, по моим скромным прикидкам.

– Какого черта вы шляетесь по дороге? – прохрипел водитель, которого я узнала сразу.

Ну конечно, кто же еще, с моим я-то везением? Теперь он точно меня не возьмет не то что на работу, а даже на пушечный выстрел к себе и своим детишкам не подпустит. Я бы не подпустила сумасшедшую тетку, бродящую бесцельно с безумным взглядом вокруг поселка, вот честно. Придется Елкиной погодить с островами.

Кстати, что-то давненько она не звонила, обычно каждые полчаса сует свой длинный нос в мои дела.

– Если бы вы не неслись, как сумасшедший, вряд ли бы я вам помешала, – буркнула, лихорадочно соображая, что предпринять.

Машина нехорошо дымилась, и единственным правильным решением было вытащить пострадавшего по моей вине Зотова из его лайбы, прости господи. Это ведь словечко из бабулиного лексикона. Я ухватила бывшего босса под мышки и с силой потянула на себя его каменно-тяжелое тело. Зотов поморщился, но промолчал. Уложив его на асфальт, успела заметить, как хорошо он сложен. И эти бугрящиеся под тонкой рубашечной тканью мышцы… Ммм… меня просто вынесло, вот честно.

– Я вас где-то видел, – простонал несчастный и отрубился.

Блин, ну надо же, на раз уделала красавца. И как у меня так получается?

– Это вряд ли, – прошептала я.

Только этого мне не хватало. -то есть вот вообще не надо. Остается надеяться, что он все же приложился башкой, и его одолеет амнезия, как какого-нибудь СиСи Кэпвелла, черт бы его побрал вместе со всей Санта-Барбарой, которой меня в детстве мучила бабуля. Надо же, памятливый какой. Лучше бы за делами фирмы так следил, тогда бы всякие кобылы не могли уволить меня с тепленького местечка.

…Скорая приехала быстро. Видимо, потому что адресок тут не простой, местность за сто километров воняющая роскошью и огромными деньгами. Если бы я в Валькину фатерку вызывала, ждать дня три пришлось бы, а тут десять минут – и нарисовались ангелы в белых халатах, алчно поблескивая глазенками, явно чувствующие поживу.

– Вы ему кто? – спросил меня один из эскулапов. – Сопровождать будете?

– Буду, – вздохнула я, проигнорировав вопрос о своем статусе.

Конечно, буду, куда ж я денусь? В конце концов, положа руку на сердце, это же я вылезла Зотову под колеса.

Алексей

Первым, что я увидел, открыв глаза – лицо незнакомки. Я слегка пошевелился и задохнулся от боли. Черт побери, и как меня угораздило? Она дернулась на месте, видимо, от неожиданности, и уставилась на меня серьезными серыми глазюками.

– Как вы? – голос ровный, даже равнодушный, я бы сказал. Могла бы хоть вид сделать сочувствующий.

– Какого черта вы тут делаете? – ответил я вопросом на вопрос, пытаясь понять, где нахожусь.

Но, положа руку на сердце, меня просто ее тон задел – ледяной, аж мурашки по коже. Да кто она такая, дьявол ее побери?

– Ну не могла же я просто бросить вас. И, кроме всего прочего, с трудоустройством я все равно, похоже, пролетела. Так что надо же мне чем-то себя занять, – хмыкнула она, сморщив маленький курносый нос, на котором я заметил россыпь мелких, невероятно милых веснушек.

– Не стоило так затрудняться, – выдохнул, чувствуя, как каждое мое слово выкручивает мои же ребра.

Странно, почему она так меня раздражает? Вроде же ничего плохого не делает, а мне почему-то хочется ее разозлить, вывести из себя.

– Я уже тоже жалею о своем порыве, – ехидно улыбнулась она, вставая со стула. – Вот уж не думала, что вы, едва открыв глаза, превратитесь в несносного капризулю. Так что я, пожалуй, откланяюсь.

Надо же, нахалка какая. И посмотрела на меня, словно на пустое место. И я бы не остановил ее никогда в жизни, пусть бы проваливала, если бы в это время не зазвонил мой телефон, а сам я до него добрался не мог.

– Эй, как вас там, – позвал я, и наглая девка замерла с прямой спиной, словно аршин проглотила, – будьте любезны, пока вы не совсем слились. Подайте мне этот гребаный телефон.

Да что со мной такое? Я вообще-то всегда вежлив и предупредителен с дамами, а тут, как на грех, словно черти меня за язык дергают.

– Вы предлагаете порыться в ваших карманах? – приподняла она слишком идеальную для натуральной бровь.

– Я предлагаю вам не тупить, и подать мне долбаный мобильник, – прошипел я, едва не взвыв от боли. – Ведь это по вашей милости я сам не могу добраться до него.

– Хамло, – хмыкнула нахалюга, протягивая мне трубку.

Теперь уж могла бы и проваливать. Нет, стоит, прожигает меня взглядом.

Ну конечно, теща звонит. Блин, я дома должен быть уже пятнадцать минут как. Если Адольфовна пропустит эпиляцию,-то мне не жить. Да и до Армагеддона в глобалном масштабе недалеко.

– Я так и знала, что на тебя ни в чем нельзя положиться! – заверещала трубка голосом любимой тещеньки. – Ты где шляешься?! Знаешь же, что любимых внученек я больше пяти часов не могу вынести, паразит!

– Я в больнице, попал в аварию, – прохрипел, стараясь, чтобы голос не дрожал от злости. Давно пора уже поставить на место старую ведьму. Совсем распоясалась, уже не помнит, на чьи деньги усы свои дергает. Мне порой кажется, они у нее из золота. – Так что придется вам потерпеть, мама.

– Ты жив, судя по всему, – хмыкнула любящая теща, – и весьма бодр, как я слышу, раз можешь исходить на мыло от злости.

Надо же, и как у нее получается распознавать мое настроение? Точно ведьма.

– Через полчаса ноги моей в твоем доме не будет. Тоже мне благодетель, – театрально обиженно прошептала старая пройда. – Раз меня тут не ценят, уйду в монастырь, богадельню, к черту на рога. Тогда вспомните бабулю, да только я уже на том свете буду. Сколько мне там осталось?! – уже прорыдала эта артистка погорелого театра. Я не Немирович-Данченко, но даже я понял, что Адольфовна села на любимого конька, и страшно переигрывает. Так и тянет сказать «Не верю». – Короче, девчонок оставлю с Нюшей, пусть ей мозг парят, а у меня мигрень начинается, – всхлипнула она, прервав театральную сцену в своем исполнении, и бросила трубку.

Это значит, у меня всего полчаса.

– Проблемы? – поинтересовалась незнакомка. Блин, я про нее и забыл совсем, а она и не думала уходить. Смотрит на меня и снисходительно улыбается. Хорош же я был, судя по всему, когда мямлил в телефон. – Что, богатые тоже плачут, да?

– Слушайте, вы же вроде работу ищете, так? – осенило меня, я аж подскочил на неудобной больничной кровати. А что делать, другого-то варианта у меня нет. А на безрыбье, как говориться, и рак рыба.

– И? – снова бровь дугой.

Красивая баба. Даже это наглючее выражение лица ей невероятно идет.

– Мне нужна няня! – выпалил я и только тогда понял, как это прозвучало.

Девка аж щеки надула и покраснела, лишь бы не заржать в голос. Только в глазах черти пляшут огненные.

– Вам? Няня? Прелестно. Я польщена, конечно, только вот никак не могу представить, что будет входить в мои обязанности. Сразу предупреждаю, подгузники менять не буду, да и кормить с ложки тоже. Вы уже большой мальчик.

– Вы не поняли, – поморщился я, – няня нужна моим дочкам.

– И когда я должна дать ответ?

– Пятнадцать минут назад, – прорычал я.

Терпеть не могу, когда надо мной смеются. А эта наглая баба даже не пытается скрывать издевку в голосе. Да ее надо взашей вгнать, вот только у меня нет особого выбора, потому что только господь бог знает, сколько я проваляюсь в этой богадельне, а мои дочки нуждаются в постоянном надзоре. Очень уж неохота вернуться домой и обнаружить там руины с бродящими по ним Надей, Козюлькой, Нюшей и Адольфовной. Представив себе эту картину, я вздрогнул: