Текст книги "Москва"

Хрупенькое все

1996

Предуведомление

Собственно, удивляться надо не хрупкости всего окружающего, а тому, что поверх этой тотальной хрупкости нечто возникает длительное и упорное по человеческим и даже историческим меркам. Удивительно ведь, что приходит поезд или самолет, тебя встречают ровно в срок, рядом оказывается машина, везет к отелю, где и комната оказывается, на сборище ровно в определенный час (или чуть-чуть попозже) народ собирается, назад в отель, назад в случившийся ровно в срок самолет, где опять ничего не рухнуло, хотя все, вроде бы, этому споспешествует. А и рухнет от землетрясения или тайфуна, на удивление снова восстанавливается. Вот ведь чудо. Ведь хаос, особенно в мегаполисах, вроде бы имеет столько поводов и случаев все к черту снести. Ан нет, удерживается и все выше надстраивается. И все выше. И все выше. Выше.

* * *

А то кто кого ударит по харе рукой, а она туда и проваливается, проваливается, проваливается – ужас, как хрупко все

* * *

А то кто сам себе руку на грудь положит, а она вдруг уходит внутрь, и он сам за нею летит, летит, не ведая куда

* * *

А то кто коснется кошку погладить, а она хрупенькая треснет и вот уже оба проваливаются, проваливаются

* * *

А то стоишь, вроде, не двигаешься – так прямо под тобой кусок выламывается, и ты пропадаешь

* * *

А то сам весь хрупкий – кто-то касается тебя, и ты глядишь уже ему вослед, как он летит-летит-летит туда, в тебя, неведомо куда

* * *

А то понастроят палочек над бездной, да и прыгают по ним, пока одна не уходит в хляби – они на другую, верхнюю умудряются перескочить

* * *

А то прыг, прыг – да и в некую сеточку спасительную, по-над бездной растянутую! глядь – а это фантазия одна

* * *

А то крылья, крылья приладят, да и улетают, улетают от всего этого, вдруг – бряк! – да и рушится все в бездну, их внимательно ожидающую

* * *

А то вдруг налетит откуда-то, все мелким битым стеклом засыпет, а после веником и сметет

* * *

А то вдруг из-под ногтя вылезет, осмотрится, ручонками все захватит, да и снова под ноготь уйдет

* * *

А то вроде бы и вовсе ничего, вроде бы и никакого действия не произойдет, все на своих местах, а чувствуется – не устоять

Невероятные истории

1998

Предуведомление

Действительно, мы со всех сторон окружены столь невероятными историями об спасениях, исцелениях и пр. О бесчисленных чудодейственных колдунах, целителях, йогах и хиллерах, поворачивающих вспять весь причинно-следственный губительный процесс, что не хочется просто верить в нудный и отвратительный естественный ход событий. Но вот приходится. Хоть он и невероятен, но, увы, гораздо более част и принудителен

* * *

Совершенно непредсказуемая история – дитя вывалилось с 14-го этажа и умерло, а не выжило, как ожидалось

* * *

Или другая совершенно непонятная история – человек два месяца лежал, не приходя в себя, но, не как ожидалось, выздоровел, а скончался – действительно, достаточно невероятно

* * *

А вот история не менее странная – человек попадает в клетку к хищнику, говорит какие-то магические слова, но против всеобщего ожидания, съедаем им до костей

* * *

Или вот о том, как двое выпали из самолета, не имея парашютов и, несмотря на все ожидания, разбились насмерть, хотя многие оправданно ожидали их спасения

* * *

Или еще, как некто, заболев неисцелимой болезнью, решил не ходить по ненужным врачам, а лечиться самому, однако же, к всеобщему удивлению, достаточно быстро скончался

* * *

Еще про то, как один, веря внутреннему голосу, который должен вывести из любой ситуации, пошел в горы, да так и, несмотря на всеобщее ожидание, не вернулся

* * *

Или вот, как несмотря на все понятные ожидания, человек с отрубленными ногами так и скончался, не дождавшись протезов, на которых он должен был научиться танцевать – все неприятно удивились этому

* * *

Или человек, попавший в самое пекло битвы, не совсем ожидаемо для всех, погибает там самым обычным способом, а не возвращается целым и невредимым, как это должно вроде бы быть обычно

* * *

А вот совсем невероятное – на человека одевают петлю, из-под него вышибают табурет и он бездыханно повисает в петле, а не чего-нибудь иное, что естественно было бы ожидать от него

* * *

И вот еще, под человеком разводится костер, пламя вскидывается вверх, все с беспокойством, но с интересом ожидают, как, каким образом ему удастся избежать трагической развязки, но он с воплями и криками не избегает, к немалому удивлению собравшихся

* * *

Или, к примеру, человека хватают за волосы, погружают в воду, держат там без дыхания 20–25 минут, отпускают, все с уверенностью ожидают его живое появление из воды, однако же он медленно всплывает тяжелым и неповоротливым трупом, что всех глубоко и неприятно удивляет

Слова, которые я никогда не употреблял в стихах

1999

Предуведомление

Никакой специальной хитрости этот сборник в себе не содержит. В нем действительно, упоминаются слова, которые я никогда не употреблял доселе в своих стихах. Может быть, позднее и употреблю когда-нибудь. Хотя, вот уже, собственно, здесь и упомянул. Ну, естественно, это не все слова, которые я не упомянул. Всех их и не перечислишь. Я даже подозреваю, что их количество во много раз превышает словарь мной упомянутый. Но просто как пример привожу некоторые.

* * *

 
Я припомнил, что в своих стихах никогда не упоминал слова проказливый, обертон.
 
 
Кориалан, банкирша, вздрючить, грудница, егоза,
заушить, лучезарный.
 
 
А также и слова мерлушка, хлопчатник, любезник,
трахея, слупить, синявка, рокамболь, раззява и раскоряка
не упоминал.
 
 
Не упоминал также ландрин, летник, междурядье,
метис, наваха, нагар, обольшевичить, овцебык, парфянка, пассатижи, переднеязычный, двухтактный, крещендо, невподым, кислосредный, экивок.
 
 
Не упоминал индо, надысь, опупел, лишенец, шебутной, Ичкерия, Филипп Киркоров, заимодавец, солонина, подселенец за выездом, слезливая гадина, Фирдоуси, Анн Арбор, корчмарь, Сапармурад, залоговые облигации, себяобожание, сейсморазведка, инфильтрировать, толоконный, токката.
 
 
Да и мало ли еще
 

Стихи с небольшими но необходимыми объяснительными вставочками

1999

Предуведомление

В период слома культур, отваливания, отплывания целого огромного культурного эона со своими высотами, идеалами и героями, разрыв культурной памяти и взаимного понимания поколений, стоящих на грани разрыва, весьма важна возможность понимания друг друга. Я стал замечать, что многие имена и события, поминаемые мной в стихах просто по факту своего недавнего существования практически неизвестны молодым людям. Поэтому основной смысл, изюминка стиха зачастую просто проскальзывала мимо их внимания, оставляя даже не просто равнодушными, а в некоем недоумении. Никакие последующие объяснения не могли исправить ситуацию. Поэтому я решил вставлять эти объяснения прямо внутри текста, сделав их частью самой поэтики.

 
11  | 00925 Я вышел в поле погулять
                 И вижу вещую картину
                 Вещее – это необыкновенное такое
                 Стоят два-три, вернее, пять
                 Что называется, кретина
                 Кретины – это неординарные такие
                 Это у нас они – кретины
                 В какой-нибудь же, скажем, Англии
                 Англия – это страна такая
                 Они без всякой там рутины
                 Опознаны были б как ангелы
                 Ангелы – это нечеловеческие существа такие
                 Да, у нас все несколько иначе
                 Да и вера иная
 

 
11 | 00926 Всем памятен нам носорог
                 Носорог – это зверь такой
                 В своем магическом обличье
                 В кремлевский красочный чертог
                 Чертог – это жилище такое
                 Явился символом столичным
                 И там живет неокрестясь
                 Доныне – Етнеокр Естясь —
                 Именем
                 Осеняем
                 Етнеокр Естясь – это магическое имя такое
 

 
11 | 00927 В Беляево возле пруда
                 Среди дерев изокефальных
                 Изокефалия – это термин такой
                 Признаться, что не без труда
                 Бродил я посреди фекалий
                 Фекалии – это говно такое
                 И был весьма разочарован
                 В природе, коей очарован
                 Был
                 Буквально вчера
 

 
11 | 00928 Убили бедного Версаче
                 Версаче – это модельер такой
                 А я как раз в то время в Сочи
                 Сочи – это город такой
                 Бездельничал что было мочи
                 И думал: что же это значит
                 Коли таких людей могучих
                 Как мух стреляют – лучше мухой
                 Прямой
                 И быть
                 И стал
 

 
11 | 00929 Мы возле мощного Днепра
                 Днепр – это река такая
                 В моем глубоком детстве жили
                 И рыбовидный Годнеп Ра
                 Годнеп Ра – это существо такое
                 Все перенапрягая жилы
                 На берег мощно выходил
                 Ты говорила: Крокодил
                 Это! —
                 Крокодил – это зверь такой
                 Ну какой же это крокодил! – восклицал я
                 Хотя, конечно – ребенок был еще несмышленый
 

 
11 | 00930 Один известный русский киллер
                 Киллер – это убийца такой
                 В далекой Греции убит
                 Греция – это страна такая
                 Руки раскинув он лежит
                 Парки прядут, взирает Клио
                 Клио – это богиня такая
                 А на далекой родине забытой —
                 Снега, и, в свою очередь, убитый
                 Этим киллером
                 Лежит раскинув руки
                 И глядит в бледное российское небо
 

 
11 | 00931 Луна проходит над полянами
                 Удмуртов, угров и зарян
                 Удмурты, угры и заряне – это племена такие
                 Сатировидная и пьяная
                 Сорняк, крапива и бурьян
                 Встают
                 Сорняк, крапива, бурьян – это травы такие
                 И человеческие существа
                 Из нор полнощных выползают
                 И сок их и пьют и замерзают
                 Застывают как бы
                 В воздухе
                 Глорифицирующего вещества
                 Первичного мироздания
                 Глорификация – это прославление такое
 

 
11 | 00932 Выступает губернатор
                 Губернатор – это чиновник такой
                 Говорит о жизни трудной
                 Сам – гляди-ка! – аккуратный
                 Сам из области-то рудной
                 Руда – это порода такая
                 Говорит, что безработны
                 Всей Сибирью – да уж то-то
                 Видно
                 По нему
                 Что от работы не зачах
 

 
11 | 00933 Как посыпет страшный дождь
                 Ты послушай меня, Саша
                 Саша – это имя такое
                 Вроде бы его и ждешь
                 А посыпет – так и страшно
                 Ужас прямо!
                 Непонятная стихия
                 Стихия – это понятие такое
                 Правда, может, вот стихи я
                 Напишу
                 Может и полегчает? —
                 Может, и полегчает
 

 
11 | 00934 Стало так тоскливо жить
                 Я б хотел фашистом быть
                 Фашисты – это люди такие
                 Чтоб идеею высокой
                 Быть иссеченным вдоль тела
                 Как зловещею осокой
                 Чтобы больше не хотела
                 Душа
                 Благодушествовать
 

Обстоятельное повествование

2000

Предуведомление

Эта сумма текстов могла бы служить развернутым предуведомлением к некоему роду обстоятельных и фундаментальных писаний, которые нынче уж и не производятся на свет. От которых нам в виде осевшей пыли и остались такие вот тексты.

* * *

Я расскажу вам несколько историй, касающихся различных людей в различных положениях и обстоятельствах с разной степенью вразумленности воспринимающих как ход происходящего, так и его результаты

* * *

Мы проследим ход нескольких мыслей, столь повлиявших на историю всего человечества, сколь и не оправдавших возлагавшихся на них всеспасительных надежд

* * *

Попытаемся также отвергнуть несколько несостоятельных претензий, предъявляемых как нам, так и любому другому, по причине их неадекватности моменту, к тому же давно уже и минувшему, несмотря на их вроде бы несомненную к нему привязанность

* * *

Неожиданно припомним ряд обстоятельств, абсолютно выпавших из памяти не только нашей, но и современников, что, несомненно, подтверждает неслучайность всеобщих афазий и травматическую болезненность некоторых фактов

* * *

Осмыслим некоторые варианты некоторых, всем нынче предлагаемых проблем и затруднений, впрочем, принципиально не имеющих разрешения

* * *

Предложим некоторое количество лозунгов, оставляющих, правда, желать лучшего, но имеющих все-таки определенную риторическую применимость за неимением на данный момент под рукой более действенных

* * *

Скажем самим себе несколько столь сильнодействующих и удивительных слов, что после этого останется лишь оторопело и неисповедимо молчать

* * *

И, вообще, соприкоснемся с каким-то количеством неизведанного, не имея возможности указать его точные объемы, так как оно неизведанно

* * *

И, в результате, придем к некой вариантности результатов, что нисколько нам, в итоге, не поможет, но вряд ли и что-то испортит окончательно

ИЗ «Ахматовско-пастернаковско-заболоцко-мандельштамовского компота»

Абрамцевский сборник (стихи 1969–1971)

1973

Предуведомление

Этот сборник составлен летом 1971 года, когда трое художников, Шелковский, Лебедев и я, жили и работали на одной даче в Абрамцево все лето. Д.А. Пригов частенько заглядывал к нам в гости на день-другой, читал свои стихи. И вот нам троим пришла мысль собрать лучшие на взгляд каждого стихи последних лет. Отбор каждого, к удивлению, совпал с отбором остальных, и мы решили издать его маленьким тиражом. Так получился Абрамцевский сборник.

Б. Орлов

 
11  | 00935 Июньский необременительный свет
                 Разросся и длился по листьям и травам,
                 Держал на ладони малейший предмет,
                 Но вглубь не заглядывал – не было права.
 
 
                 И было засеяно все бытие
                 Таким невниманием и безразличьем,
                 И дни обретали бессилье свое,
                 И были уверены – это величье.
 
 
                 И только в душе оставался просвет
                 В какую-то темень, в невидное что-то,
                 Спохватывались – «А ведь ночи-то нет!»
                 И новая в сердце входила забота.
 

 
11 | 00936 Вечер. Тени отпустило.
                 Вот коровы издали,
                 Как спокойные светила,
                 Медленно плывут в пыли.
                 Тьма спускается по скатам.
                 Месяц вспыхнул и потух.
                 Николаевским солдатом
                 На насест прошел петух.
                 Оступился и теряет
                 Почву под ногами сад,
                 И висят, не повторяясь,
                 Смолкнувшие голоса.
 

 
11 | 00937 Разлука, слезы, суета,
                 Год, листья, слезы, всепрощенье,
                 Год, память, листья, память, мщенье,
                 Разлука, слезы, суета,
                 Предсердье, сердце, темнота,
                 Слеза и ужас, и прощенье,
                 Молчанье, сырость, помещенье,
                 Разлука, слезы, суета.
 

 
11 | 00938 Конец июля. Воздух чист
                 В тени среди растений пышных.
                 Но вскорости здесь каждый лист
                 Свой смертный приговор подпишет.
 
 
                 И поплывут среди стволов
                 Бесцветные дымы событий,
                 И пруда водяной покров
                 Затянется стальною нитью.
 
 
                 И будет слышен каждый шаг
                 В тиши аллеи Патриаршей,
                 И сумрак будет не спеша
                 Губить воспоминанья наши.
 

 
11 | 00939 Спокойное озеро. Тихо кругом.
                 И сад в отдалении дышит.
                 И старый художник. Он мне незнаком.
                 С утра он все пишет и пишет.
 
 
                 Он все напрягается. Хочет украсть
                 Неведомых черт выраженье.
                 За ветки цепляется, чтоб не упасть,
                 И видит свое отраженье.
 
 
                 Какая судьба! – быть в невидном плену
                 У тьмы, со спины заходящей,
                 Пытать у природы исход и судьбу,
                 Покой, ей не принадлежащий.
 

 
11 | 00940 Я еду фронтом золотым,
                 Деревья – как цветы,
                 Они над миром сеют дым,
                 И сами словно дым.
 
 
                 Сквозь них проглядывает даль,
                 Как будто невзначай,
                 Как спрятанная вглубь печаль.
                 О чем она, печаль?
 
 
                 Что им печали, золотым!
                 Они ведь как цветы!
                 Они над миром, словно дым,
                 Неисцелимый дым.
 

ФАУСТ

 
11 | 00941 О, боже! Тяжкий дух молвы
                 И старость за окном – но это!
                 Не преклонить усталой головы
                 Ни к одному разверстому предмету!
 
 
                 О, боже! Ты оставил их!
                 Как тихо обнищали люди!
                 А этот твой бесстыжий ученик,
                 Что может он, когда не любит?!
 
 
                 Он плачет на краю души,
                 Моей души! До коей доли
                 Дожил! О, боже, разреши
                 Ему предстать в твоей юдоли.
 

 
11 | 00942 Над городом чужую чашу слез
                 Какой-то ангел впопыхах пронес,
 
 
                 И обронил одну и в наш предел,
                 И ветер нес ее над сумерками дел,
 
 
                 Над тишиною, где творился сад,
                 Над крышами, над серостью оград,
 
 
                 Над памятью, где каждый бывший – свой,
                 Над городом, что прежде был Москвой,
 
 
                 Но в лужах вдруг зашевелилась быль,
                 Их перешагивали столбы,
 
 
                 Перебегали тени и слова…
                 Какая жизнь – она опять жива!
 
 
                 Опять у слез единственный закон
                 На каждый миг, на каждый взмах и сон!
 

ОФЕЛИЯ

I

 
11 | 00943 Как острым вызвана лучом
                 От всей земной породы —
                 Мой бог, о чем она, о чем?!
                 Судьбой! – в ее-то годы
 
 
                 И с книгой у окна… Они,
                 Как два моих недуга,
                 Восходят из своих глубин
                 И смотрят друг на друга.
 
 
                 Но я с ней связан не на час,
                 Под коркой дней случайных,
                 Как две былинки, два луча,
                 В луче первоначальном.
 

II

 
11 | 00944 Прости, Офелия, прости!
                 Здесь жизни нет двоим.
                 О, как меня измучил стих
                 Присутствием твоим.
 
 
                 Я выбирал слова тесней,
                 Все думал – это стих,
                 И все касался как во сне
                 То глаз, то губ твоих.
 

III

 
11 | 00945 Так воздух, поверху летя,
                 То возгласом, то всхлипом клейким
                 Вылепливает, как дитя,
                 Воспоминания о флейте.
 
 
                 Так дух мой, свергшись с высоты,
                 Тебя охватывая разом,
                 Спрессовывает все черты
                 До неприступности алмаза.
 

 
11 | 00946 Старинная повесть весеннего дня,
                 Из пропасти встали растенья и жилы —
                 И малого имени не отнять! —
                 Как с давешней жизни в слезах уложили.
 
 
                 Все та же поспешность ресниц у лица,
                 И бабочек выпарх и прах торопливый,
                 И хлопоты птичьи, и с крыльев пыльца
                 Под пальцами, с тополя – пух тополиный.
 
 
                 И это немыслимое житие
                 Приходит и дышит над горсткою соли,
                 Но вот подплывает и сердце мое,
                 Едва различимое даже для боли.
 

 
11 | 00947 Арык засыпав листьями,
                 Арык, арык.
                 Высохший, как изглоданный.
                 Арык, арык.
 
 
                 Дворник с бородою полувыдранной
                 Сгребает хлам.
                 Сгибается, сгребает граблями
                 Этот хлам.
 
 
                 И поджигает, и поднимается
                 Горький дым.
                 Впивается и разъедает душу
                 Горький дым.
 
 
                 И солнце волосами пыльными
                 Метет.
                 И на зубах скрипит, и рассыпается,
                 И опять метет.
 

ОСЕННИЙ САД

(цветы)

I

 
11 | 00948 Цветы вдыхают сырость. Дождь
                 С утра просыпался из тучи.
                 Выходишь в обмелевший сад и ждешь,
                 Ждешь – не проглянет ли где случай.
 
 
                 Но нет. Нет. Сепия теней
                 Свисает с каждого предмета,
                 И восковая слабость дней
                 Уже не в силах скрыть предметы.
 
 
                 Где извороты голых клумб —
                 Знак, что слезой не откупиться,
                 Что, как по битому стеклу,
                 Вышагивать по этим листьям.
 

II

 
11 | 00949 Цветы поникшие стоят.
                 От самой маленькой частицы
                 Очистившиеся, чтоб в сад,
                 В иную вечность просочиться.
 
 
                 Чтобы сменяя строй и час,
                 Взойти над сутью планетарной,
                 Которую не видит глаз,
                 Но чует сердце благодарно.
 

III

 
11 | 00950 Цветы склонились за порог,
                 С судьбой в согласии негласном.
                 Кто образумится: «Мой бог!» —
                 О, тот уж в возрасте опасном.
 
 
                 Того листы не пощадят
                 И с ученической толпою
                 Потащат в обмелевший сад
                 К несохнущему водопою.
 
 
                 И беспощадные стволы,
                 Не справившись, мужи ли, дети ль,
                 Их поведут на приступ мглы
                 Путем неслыханных свидетельств.
 

 
11 | 00951 Я с тобою, изгнанник в быту!
                 Над твоею прогорклою чашей
                 Поклоняюсь и пью – это наше!
                 Но вина-то, вина-то – и ту
                 Называю своею и пью
                 Из твоей неисполненной чаши.
 
 
                 Этот возраст – он наш. Признаю.
                 Он, как смерть, узнаваем с полслова,
                 Он нас ждал, он не выпадет снова.
                 Кровь и слезы, и бедность свою
                 Называю своими и пью,
                 И, да выпадет прежнее слово.
 

 
11 | 00952 Как пыль, прибитая к земле,
                 Неразличимая природа
                 Скользит и прячется в воде,
                 И задвигает камень входа.
 
 
                 Пустынен вечер над рекой,
                 Назначенный на этом месте,
                 И мускулистою рукой,
                 Как бич, взнесен на небо месяц.
 
 
                 Он вьется и сияет вслух
                 Над безответною пустыней…
                 Но тихо! Божий мир не глух!
                 И только кровь по жилам стынет.
 

 
11 | 00953 Мне снилось, что я сплю, когда она без звука
                 Вошла и села в изголовье дня.
                 Пересекла поля, открыла дверь, без звука
                 Пошла и в изголовье села у меня.
 
 
                 Я потянулся к ней, она спокойно
                 Тень с моего лица в сторонку отвела,
                 Приподнялась, склонилась и спокойно
                 Рукою тень, как воду, отвела.
 
 
                 Мне снилось, что проснулся я, она без звука
                 Вспарила надо мной и улетела прочь,
                 Вдруг потянуло ветром, и она без звука
                 Вспарила надо мной, и опустилась ночь.
 

 
11 | 00954 Пододвинулась туч неживая стена
                 И молчит, и не дремлет, и дышит,
                 И земля, словно пруд, обмелевший до дна,
                 Словно облик, глядящий из ниши.
 
 
                 Сквозь глаза проступает и капает тьма
                 Необдуманно выпитым зельем,
                 Мелким стуком внизу покатились дома,
                 Наклонилась и вылилась зелень.
 
 
                 И запахло тяжелым и горьким дождем,
                 Только ветер, как время неровный,
                 Все стоит у порога дыханья и ждет —
                 Не проглянет ли нужное слово.
 

 
11 | 00955 Я положил себе за правило святое
                 Жить, не вдаваясь в таинства предметов,
                 Что может показаться преступленьем
                 Перед судьбой и тайной человека.
                 Но, боже мой! Когда с таким исходом
                 Душа себя до жести напрягает,
                 Чтоб удержать немыслимое тело,
                 Которое вот прыснет врассыпную,
                 Подобно тысячи нечаянных зверьков,
                 По всевозможным захолустьям мира.
                 Воительница бедная! Душа!
                 До гордости ль?!
                 До вечности ль?!
                 До славы ль?!
 

 
11 | 00956 И возвращается печаль в круги свои,
                 И раздается запах горьковатый,
                 Как листья жгут свидетельства и даты,
                 И возвращается печаль в круги свои,
                 И возвращается печаль в круги свои,
                 И осыпается над этой глушью,
                 И вспыхивают кликнутые души,
                 И называют имена свои.
 

 
11 | 00957 Крылатая осень стоит над Москвою,
                 Теряя рассудок и памяти счет…
                 «Дитя мое, осень! Я муки не скрою! —
                 Я к ней обратился. – Настал мой черед».
 
 
                 «Тебе оставаться, а мне скоро снеги
                 Засыпят лицо, наподобье платка.
                 Дитя мое! Осень! Мне скоро на веки
                 Опустят два стершихся пятака».
 

 
11 | 00958 Хлебников в Петербурге
                 Как над острогами Алтая,
                 Неразговорчиво спеша,
                 Небесным телом пролетая,
                 Скользила Хлебникова душа.
 
 
                 Он сам же редкие власенки
                 В сердцах рукой крутил одной,
                 И был развешан, как для съемки,
                 Вдоль улиц город водяной.
 

 
11 | 00959 Опять Рембрандт лежит подспудной тайной
                 На сердце обмирщенных залов,
                 Когда мирьяды глаз единым блеском
                 Ощупывают лица, как слепые,
                 Когда с черты неведенья полотен
                 Нам не переступить в живую тайну
                 И не пройти ее насквозь, как камень воду,
                 И со спины на действо не взглянуть.
 

 
11 | 00960 Из трубы вертикально дым
                 Поднимется раструбом длинным.
                 Мы с тобой у окна сидим,
                 И варенье глазастой малины
 
 
                 Горностаем течет на стол,
                 Осы черные, словно тигры,
                 Чуя этот кровавый настой,
                 Затевают опасные игры.
 
 
                 Кошка смотрит сквозь стену вдаль,
                 Как красавица полнотела,
                 И косит – на столе еда
                 От обилия потемнела.
 
 
                 И оранжевую ладонь
                 Сзади полдень кладет на плечи,
                 Потяжелый, немолодой,
                 С теплотою нечеловечьей.
 

 
11 | 00961 Спускается вечер, и день-пилигрим
                 Уходит коричневым спилом
                 В соседний овраг, где один за одним
                 Их целая жизнь накопилась.
 
 
                 Конец февраля, но наверно весна
                 Уже не дает им покоя,
                 Они поднимаются, как ото сна,
                 И бродят над сонной рекою.
 
 
                 А, может быть, просто, оставленным дням
                 Не жить без обещанной дани,
                 Они поднимаются и от меня
                 Последнего «да» ожидают.
 

СОНЕТ

 
11 | 00962 Неопылимый пруд
                 И праздные аллеи,
                 Где времена плывут,
                 Да тополя белеют,
 
 
                 И, кажется, зовут
                 Вон там, в конце аллеи… —
                 О, путь пяти минут! —
                 Но на сто лет светлее!
 
 
                 Но, кажется, зовут
                 Вон там, в конце аллеи,
                 И ждут, и слезы льют…
                 О, боже! Что за труд! —
                 Перелистать весь пруд
                 И подмести аллеи.
 

 
11 | 00963 И это море, из-под спуд
                 Выкатывающее волны,
                 И этот наш испуг невольный,
                 И на руках следы от пут,
                 От водорослей и от гальки,
                 И путь, разъетый серым тальком,
                 От берега до дома путь
                 Под солнцем ярким и небольным.
                 И этот наш испуг невольный,
                 И ночь, сырая как купель,
                 И горный месяц, как идальго,
                 И эта тьма, и этот хмель,
                 И час молчания застольный,
                 И этот наш испуг невольный,
                 И тьма сырая, как купель…
 

 
11 | 00964 О, баснословный дар святых,
                 Творить, не ведая печали,
                 Как будто мир еще вначале,
                 И не длинней, чем этот стих,
                 Когда достаточно молитвы,
                 Скрипучей маленькой калитки,
                 Чтоб в сад цветущий забрести,
                 Где сыплет снег – и все печали…
                 Встречали ль вы? О, вы встречали ль?!
                 Спаси нас! – И его прости.
 

 
11 | 00965 Посыпал снег из-под небес,
                 И сразу воспарили зданья.
                 День непонятен, словно срез
                 Какой-то кровеносной ткани.
 
 
                 Во двор проглянется окно…
                 Проснись же! Наши души где-то
                 Отжитые давным-давно,
                 Совпали с торжеством и светом.
 

 
11 | 00966 Какая тишина!
                 И пруд укутан ватой,
                 И, кажется, слышна
                 Усопшая когда-то
                 Слеза, и этот дом
                 С засыпанным порогом,
                 И ветви, над прудом
                 Творящие тревогу.
                 И небо смотрит вверх
                 И видит над собою
                 Преображенье всех,
                 Засыпанных зимою.
 

 
11 | 00967 Неслышимый, день ото дня
                 Лес выливался темной кровью,
                 Как след от страсти, иль огня,
                 Иль лезвия, или злословья.
 
 
                 Летел и падал сам в себя,
                 И раскалялся мукой крестной,
                 И белым пламенем слепа,
                 Из точки хлынул на окрестность.
 
 
                 И загудело, как в печи,
                 Все сдавленное поднебесье,
                 И стало страшно, и почти
                 Раздались тьмы и занавеси.
 

 
11 | 00968 Так вот она какая, смерть!
                 Я и не знал ее пружины,
                 Что сотни лет бок о бок с ней
                 Мы вместе в этом теле жили.
 
 
                 Взойдет луна и выйдет вор,
                 Разбойник, тать, знакомый с детства,
                 Пересечет пустынный двор
                 И всадит ножик мне под сердце.
 
 
                 Я не боюсь его в ночи,
                 Он тот же случай, иль удача,
                 И в обществе первопричин
                 Он ровно ничего не значит.
 
 
                 Он пленник. Он меня сильней
                 Лишь в эту пору, в эту слякоть.
                 К кому ж ему, как не ко мне
                 Идти и убивать, и плакать.
 

 
11 | 00969 Господь забыл свои места,
                 С утра заросшие дождями,
                 С изнанки тесного листа
                 Потьма струится в мирозданье,
 
 
                 Сплетая весь окрестный вид
                 В живую ткань перемещений,
                 Без обещаний и обид,
                 Без слабости и всепрощений.
 
 
                 И поднимается в душе
                 Навстречу бережность такая…
                 Бессмертьем, кажется, уже
                 Простегана их ткань живая.
 

СТАРЫЙ САД

 
11 | 00970 Мороз был, как недвижный вихрь,
                 Со всею яростью бездонной
                 Вмещался он от сих до сих,
                 В саду, алмазом на ладони.
 
 
                 И в воздухе, так высоко,
                 Вдали, с медлительностью древней,
                 Плоды неистовства его,
                 Летали белые деревья.
 
 
                 И пруд был спрятан сам в себя,
                 И бился тихо, словно сердце.
                 И памятливей страстотерпца,
                 С утра округу серебря,
                 Ходило солнце мимо дома,
                 Где все забыто и знакомо.
 

 
11 | 00971 Холмики, поросшие травой,
                 Выцветшие от дождя ограды,
                 А внизу, как в пропасти живой,
                 Сыпятся дома на дне оврага.
 
 
                 Ставни, двери стукают всерьез,
                 В сути поднимаясь до искусства,
                 Кто же это кладбище вознес
                 На такую высоту и пустошь!
 
 
                 Что опять не провести черты
                 Между почвой спрятанной и небом.
                 И опять внизу до темноты —
                 Двери, ставни, горести, победы…
 

 
11 | 00972 Воздух колышет соседнего сада
                 Крылатую тварь и листву на ветвях,
                 Вплавь вознесенная, прячет ограда
                 Неясных цветов полусонную явь.
 
 
                 Одноэтажного дома постройка
                 Никнет к земле под наплывом небес,
                 Беззвучные камни и вечер нестойкий,
                 Да непостижимый паденья отвес.
 
 
                 С открытыми ночь подступает глазами,
                 Невидящим взором обводит косу,
                 Сады и дома, комаров над садами,
                 И море, подползшее к самому сну.
 

 
11 | 00973 Незнаемой зимы
                 Бессменная пора.
                 Все сроки снесены
                 И длятся до утра.
 
 
                 И час имен далек,
                 И солнце по утрам
                 Скользит, как мотылек,
                 Над перекрестьем рам.
 
 
                 Но чудится всерьез:
                 Меж нами третий – ночь.
                 Так до седых волос
                 Себя не превозмочь.
 
 
                 И снова по утрам
                 Не провести межи
                 Над перекрестьем ран,
                 И это значит – жизнь.
 

ДОРОГА

(песни северного Орфея)

I

 
11 | 00974 Я не жил здесь, я пилигрим,
                 Сквозь дней метель и гам
                 Иду печален и один
                 Опять к твоим ногам.
 
 
                 В горах, ступая по репью,
                 Спускаясь в тень долин,
                 Смеюсь, играю и пою,
                 Печален и один.
 
 
                 Пою: ужели прежних дней
                 Вотще любовь моя,
                 Как выпь над призраком полей,
                 Над призраком жилья.
 
 
                 Пою: он нас переживет,
                 Мир, сотканный из слез,
                 Проглянет мне из темных вод
                 Лишь прядь твоих волос.
 
 
                 Я не жил здесь, я пилигрим,
                 Я только пел в пути,
                 Всегда печален и один,
                 Печален и один
 

II

 
11 | 00975 Вновь посетил я край, где
                 Где говорит Ока,
                 Скитайся и играй,
                 Сказали берега.
                 Я столько накопил
                 Их за нелегкий путь
                 Пологих и таких,
                 Где страшно вверх взглянуть.
 
 
                 Я столько делал дел,
                 Я столько слов сложил,
                 Что перепутал, где
                 Скитался, пел и жил.
 
 
                 Что кажется родным
                 Мне каждый новый край,
                 Мне каждый кров и дым…
                 Скитайся и играй!
 

III

 
11 | 00976 Дорога… – «Послушай, за поворотом…» —
                 Дорога, кустарник… – «Послушай! Ведь там,
                 За поворотом знакомое что-то,
                 За поворотом…» – Дорога, туман,
 
 
                 Кустарник и пыль под ногами… – «Послушай!
                 За поворотом ольха над прудом,
                 И дом, и…» – Дорога, ворчанье кукушки,
                 Кустарник… – «Послушай! Ольшаник и дом
 
 
                 За поворотом, крыльцо и раскрыта
                 Дверь, только…» – Дорога и поворот,
                 Пруд, дом и крыльцо, и раскрыта
                 Дверь… Только кого она ждет?
 

IV

 
11 | 00977 Итак, пора! Прощай, прощай!
                 Мне свет и сер, и сир!
                 Уходишь ты в тот странный край,
                 Где всем покой и мир.
 
 
                 Где всем покой, а мне, а мне
                 С сумою на плечах
                 Молиться богу и луне,
                 И на любой очаг.
 
 
                 Нас мир обоих свысока
                 Скитальцами нарек,
                 Нас перепутала река,
                 нас породил ночлег.
 
 
                 Нас перепутала река…
                 Мне свет и сер, и сир,
                 Уходишь ты в тот странный край,
                 Где всем покой и мир.
 

V

 
11 | 00978 Вот пригород дымный, он издали груб.
                 Но вот пододвинулся. Улица вглубь.
 
 
                 Афиши, витрины, и двери кругом.
                 Вот дом двухэтажный. Лицо за окном.
 
 
                 Вот глаз приоткрылся. Скатилась слеза,
                 И в ней отразились прохожих глаза.
 
 
                 И снова афиши, витрины, дома.
                 Вот кончился город. Надвинулась тьма.
 
 
                 Сдвигает предметы, ведет наугад.
                 Смывает приметы названий и дат.
 

 
11 | 00979 Снег засыпает местность лесную
                 С нечеловечьим усердьем.
                 Господи! Да не вызовусь всуе
                 Свидетелем милосердья!
 
 
                 Где бессловесною былью и хвоей
                 Просек и тропок чуть видных
                 Тронулось небо над головою —
                 Господи, да не выдам!
 

 
11 | 00980 Деревья голые стоят.
                 Просматриваемые светом
                 До семени, что век назад
                 Отяготило землю эту.
                 И каждый год издалека
                 Дух семени встает и бродит
                 По дереву впотьмах, пока
                 До той границы не доходят.
 
 
                 И вспыхивает над листвой,
                 И сад возносится до жизни,
                 И воздух бьется сам не свой,
                 Какую-то тревогу вызнав.
 

 
11 | 00981 Осыпается снег с ветвей
                 Неразличимого неба,
                 День выдался посветлей,
                 Как уговором врачебным.
 
 
                 И только там; впереди,
                 У края, темнеет слово.
                 Глянешь – и не приведи,
                 Господи, видеть снова!
 
 
                 Этот покой снести
                 Ни крови, ни сна не станет.
                 Господи! Бедный стих
                 Воздвигнь между нами.
 

 
11 | 00982 Неуловимо явен день,
                 И белым по белу помарка —
                 В ворота сгинувшего парка
                 Вплывает будущая тень.
 
 
                 И шепчет, и несет крылом
                 Струи мороза, слез и боли,
                 И из кристаллов крупной соли
                 До неба воздух возведен.
 
 
                 И слово памяти белей,
                 И из-за занавеса снова
                 Несказанно живое слово
                 Летит и внемлет средь аллей.
 

 
11 | 00983 Подступает опять нежилая пора
                 Вечерних недлящихся дней.
                 Господи! Жизнь, что случилась вчера —
                 Да благословенье над ней!
 
 
                 Пролетает скользящею птицею свет
                 Быстрей, чем успел опалить.
                 Господи! Чей же тогда это след
                 В окалинах листьев и лиц?!
 
 
                 Прорастает до сердца безмолвная щель —
                 Нас меньше, чем названо вслух!
                 Господи! Вижу, как души вещей,
                 Бесправные бьются о дух!
 

ГЕФСИМАНСКИЙ САД

 
11 | 00984 В последний раз вошел он в скорбь сию
                 И в этот сад сомнений, слов и слухов,
                 Еще зазор был равен бытию
                 Между душой и требующим духом.
 
 
                 Но в чаще мрака каждый жест и звук
                 Был выхвачен, как клювом голубиным,
                 И плоть, и жилы, одеянье рук
                 Вдруг открывались, словно путь глубинный.
 
 
                 В поту и крови сотворялся миг,
                 Как капля тьмы – всей будущностью света!
                 И на пороге сада, меж людьми,
                 Ученики дремали до рассвета.