Текст книги "Мастер клинков. Клинок выкован"

Отсоединив все кристаллы, я сложил их в котомку, в принципе, все основные моменты с использованием кристаллов душ и легендарным оружием стали мне понятны, как стала понятна и мизерная роль мастеров клинков в этом, которые без этих самых кристаллов были по сути никем. Эта ситуация меня как потомственного кузнеца очень задевала, мне захотелось показать не только гномам, но и вообще всему миру, что настоящие кузнецы могут обойтись и без всяких там кристаллов, показав, что они умеют.

Вот тут действительно мне придется потрудиться и покорпеть, чтобы доказать, что я могу и помню из металлургии хоть что-то, что когда-то слышал, читал или хотя бы мельком видел, но пока кобольды копали туннель, стоило подготовить оружие для всех кристаллов, а для этого нужно было вернуться к ожидающим меня тиглям второй заливки.

«Так для двух кристаллов подойдут мечи, с них, пожалуй, и начнем», – довольно хмыкнул я, когда в пяти из двадцати тиглей обнаружился приемлемый для меня сплав с шестью десятыми процента содержания углерода.

Посмотрев на свою форму для меча, я плюнул. Если я сделаю нормальную и качественную форму, она мне сильно поможет в будущем, так что лучше потратить время на это сейчас, когда мне никто не дышит в спину. Вскоре форма отличного качества заняла свое место в кузне, и настала очередь клинка, а потом и не менее ответственная пора делать рукоять, крестовину и головку. Самое сложное для крестовины было выковывание ее дужек, а также чтобы на нижней стороне были углубления для плеч клинка. Головку было выковать значительно проще, тем более что это я уже делал не раз.

Трубку рукояти я сделал из дерева, чтобы потом обтянуть оплеткой из кожаных ремешков. Конечно, лучшим вариантом было бы сначала сделать первый слой из шнура, промазанного клеем, а лишь потом делать кожаную оплетку, но все это можно будет потом завершить на поверхности, гномы сделают это лучше моих кустарных приемов.

Взяв кусок дерева по диаметру в три раза больше диаметра окончательной трубки рукояти, я накалил хвостовик докрасна, предварительно обмотав клинок мокрой тканью, и стал осторожно надевать будущую рукоятку на раскаленный хвостовик так, чтобы он выжег изнутри подходящую форму. Как только кусочек хвостовика показался на противоположной стороне, я быстро снял трубку рукояти и положил ее в воду, чтобы потушить, хвостовик остывал сам, чтобы не допустить его отжиг и испортить закалку клинка.

Когда клинок остыл, я подогнал трубку рукояти, чтобы между ней, головкой и крестовиной не было зазора, затем напильником пришлось удалять лишнее дерево, поскольку я боялся, что если начну стесывать ножом, могу расколоть или вызвать трещины на рукояти, так что пришлось долго и нудно действовать напильником. Когда все было готово, я завершил работу, приклепав головку на хвостовик.

Первый меч был готов, и чтобы с шлифовкой почти готового меча не заморачиваться самому, ну не обладал я достаточным терпением, чтобы часами водить бруском по лезвию, выдерживая определенный угол, я решил приставить к этому делу своих помощников. Тем более что тут имелись только три крупных камня, на которых можно было сделать лишь грубую шлифовку, тонкое доведение острия, видимо, не предусматривалось мастерами с возможностями легендарного оружия, если даже тупая стальная, упрочненная заготовка меча смогла разрубить железный прут без ущерба для себя – но это был не наш путь. Я хотел сделать идеальное оружие и лишь потом упрочнять его, чтобы хоть как-то внести кусочек собственной души в реальное творение, в которое вложено много сил, знаний и мастерства.

Показав двум кобольдам, как водить лезвием по камню, добиваясь грубой шлифовки и выведения лезвия, я отправился в селение, мне нужны были рудоходцы. С их помощью я собирался найти любой вид мусковитового сланца для тонкой заточки. Конечно, об «арканзасе» или «турецком камне» тут не мечтать, но приемлемые натуральные камни должны быть, как я понял, эта территория гор полна сюрпризов, если в одном месте соседствовали породы, образованные вулканической деятельностью, то совсем недалеко присутствовали с водным и органическим происхождением. Думаю, если хорошо поискать, то и нефть можно будет найти, но она пока для меня была неинтересна. Возможно, позже, когда колхоз разовьется до больших размеров и потребуются другие источники энергии для обеспечения его жизнедеятельности, я займусь ее поиском.

В общем, пришлось несколько дней потратить самому, чтобы наконец найти приемлемого качества залежи сланца и показать рудоходцам, что мне нужно. Я приказал искать и приносить мне только камни с похожими качествами и маслянистым блеском, а сам, уставший, с больной спиной и коленями, отправился в кузню. Ползанье по низким и сырым кобольдским туннелям не пошло мне на пользу, на следующий день я слег с температурой и лихорадкой. Только когда я пришел в себя и голова у меня прояснилась, я вставил лечащий кристалл душ в кусок ломика, который я разрубил при первом тестировании легендарки, и подлечил себя, прикладывая его ко всем частям тела. Мне явно полегчало, и температура понизилась до нормальной.

«Надо сделать для него неприметный кинжал, как я и хотел ранее, – решил я, поднимаясь на ноги, – а то так и помереть недолго, если я вовремя не успею его вставить в какую-нибудь железку».

Для начала я проверил, как идут дела со шлифовкой у кобольдов, оказалось, эти упорные и усидчивые существа вполне прилично довели меч до состояния, когда имеющиеся камни кузни не могли шлифовать его дальше. Нужно дожидаться прихода рудоходцев, с их находками, а пока, отдав им второй меч, я пошел растапливать горн, чтобы выковать себе кинжал, куда на постоянную основу я вставлю лечащий кристалл.

Рудоходцы появились лишь неделю спустя, но зато притащили горы различных камней. Разного цвета, состава и прочности, большинство отсеивались мной сразу, я тестировал их на лезвии кинжала. До зеркальной поверхности было еще ой как далеко, но с помощью местного мусковитового сланца я собирался довести дело до конца. Тем более что десяток различных камней был признан мной вполне приличными по качеству и зернистости кварца внутри них, так что, отдав для тестирования свой кинжал и новообретенные образцы, я пошел отдохнуть.

Первый клинок был готов через две недели, я протестировал его стандартным способом, сбрив себе волосы с предплечья, и остался доволен остротой и зеркальным блеском, поэтому, вручив кобольдам второй меч и кинжал, я подошел к скамейке и, присев на нее, полюбовался своим по сути первым самостоятельным мечом, сделанным от и до, без дыхания за плечом мастера гнома или дедушки. Блестевшее лезвие завораживало, а гордость за то, что этот меч – моя работа, распирала меня. Чуть портило это осознание того, что дальнейшее, что я с ним сделаю, будет не моих способностей, а непонятным даром местного мира, совмещенного с кристаллом, который производят только маги. Нарастало желание оставить все как есть, но циник внутри меня победил чувство прекрасного, и я дотронулся до лезвия, вызывая знакомые ощущения упрочнения металла. Через секунду я держал в руках красивый, но черный меч, похожий на все остальные, выкованные мастерами клинков. Я вытащил из котомки кристалл, который срывал с лезвия клинка при замахе невидимые вихри ветра, разрубающие все на своем пути. Покосившаяся скамейка, на которой я сидел, являлась доказательством того, что многие мои эксперименты с кристаллами были разрушительными и для меня самого: то наковальня обрезанная, то скамейка покосилась, то ломик, послуживший мне верой и правдой, теперь лежал двумя разрубленными половинками, и это еще повезло, что я нашел лечащий кристалл сразу, а не после других разрушительных экспериментов с ему подобных.

Плетение кожаного ремешка на рукоять не потребовало много времени, и наконец меч был полностью готов.

– Красота! – заключил я, довольно осматривая его со всех сторон.

Меч в руке загудел и отозвался приятным звоном, словно подтверждая мои слова.

– Погуди мне тут, – проворчал я, но тайно был доволен, что даже меч оценил мои старания, – но, по-моему, стального цвета ты был красивее.

Меч стал недовольно дергаться у меня в руках, словно протестуя против услышанного.

– Разговариваю с мечом, – грустно вздохнул я, – ни друзей, ни женщин – только сталь, только кобольды, только хардкор.

Мысли о слабом поле я старательно гнал от себя, поедаемые грибы этому сильно способствовали, но я не сказал бы, что мне это очень нравилось, хотелось завести себе постоянную любовницу, и лучше бы в столице, да еще симпатичную. Мысли мои сменили направление, но я быстро постарался вернуть их на нужный настрой – сталь, легендарное оружие, металлургия – никаких баб.

Решив протестировать получившийся меч, я немного покосил поле грибов, убедившись, что в новой ипостаси, то есть полноценным мечом, он стал еще более разрушительным. Увеличилась и ширина скашиваемой полосы, и длина, на которую летит вихрь, так что разница между тестированием заготовки клинка и готовым мечом была заметной. Вложенные силы себя окупили, и это радовало, а то если бы меч, в который я вложил столько сил, действовал бы так же, как наскоро откованная полоска металла, я бы вообще плюнул на все и настрогал бы поделок, вставил бы в них кристаллы и завершил на этом свою деятельность мастера клинков.

Мне стало интересно, а можно ли вообще встроить кристалл просто в брусок металла, закаленного и укрепленного даром. Подогреваемый этим интересом, я оставил меч на скамейке и пошел к горну. Кобольды привычно засуетились, зажигая его и раздувая мехи, чтобы прокалить новую порцию угля. Вообще, за последнее время именно эти кобольды, которые постоянно работали со мной, стали значительно спокойнее относиться к кузне и металлу, хотя и начали сильнее боготворить меня после последних тестирований с кристаллами душ, для них это вообще казалось таким священнодействием, что, когда я доставал новый кристалл, они начинали молиться, бросая работу. Приходилось приводить их в чувство, мол, молитва-молитвой, но только после работы.

Брусок я получил достаточно быстро и, вставив в него кристалл, удивился тому, что от кристалла не потекли струйки внутрь металла, брусок остался просто бруском со вставленным в него кристаллом душ.

«Хм, – про себя подумал я, – может быть, потому что нет формы, он остается безжизненным?»

Убрав кристалл, я сделал отжиг стали и нагрел потом брусок до температуры ковки, сделав его чуть вытянутым и готовым принять любую нужную потом форму оружия и усилив его даром без закалки, вставил кристалл. Снова ноль эффекта.

«Похоже, это как-то еще завязано на структуру металла, что ли? – удивился я. – Клинок только тогда становится легендарным, когда выполнены все условия?»

Снова раскалив заготовку, я слегка подровнял ее, потом закалил и сделал отпуск. Едва дождавшись, когда металл остынет, я вставил в него кристалл, волнуясь при этом, не испортил ли я его своими манипуляциями. На меня так же привычно накатило удовольствие от работы в кузне, которое приходило ко мне все чаще за последнее время, стоило только встать к горну. Похоже, я стал лучше понимать дедушку и его тягу к металлу.

Мои чувства тут же передались клинку, он ощутимо завибрировал и попытался вырваться из рук.

– Так, успокойся! – твердо заявил я ему, копируя тон отца. – Сейчас я немного отдохну и снова за тебя возьмусь.

Клинок, как непослушный ребенок, еще несколько раз дернулся в моих руках и потом затих.

– Похоже, придется сделать третий меч, – вздохнул я, понимая, что обещание, данное мечу, нужно выполнить, тут же в голову пришло, что можно для этого огненного кристалла сделать двуручный фламберг. Так я обещание не нарушу и в то же время попробую отковать такую сложную вещь.

Идея меня захватила, и я принялся за работу, забыв о еде и сне. Ковать «огненный» меч в прямом и переносном смысле оказалось действительно сложно, я вообще потерял счет времени, и пришел в себя только тогда, когда клинок был готов, а я отошел от наковальни и просто свалился на скамейку без сил…

…Застонав, я проснулся: руки, спина и ноги просто отваливались, а забурчавший живот напомнил о том, что неплохо было бы и поесть.

– Блин, и чего меня вчера так затянуло, что бросил все и стал ковать до изнеможения? – Я поднялся и сел на скамейке.

Стоявший прислоненным к наковальне клинок будущего меча сразу же притянул мой взор. От удивления я открыл рот и несколько минут просидел, все еще не осознавая, что это моя работа.

– Охренеть! – Я поднялся и подошел к наковальне, протянув руку к клинку, он тут же, словно очнулся от спячки, приветственно завибрировал.

– Привет, – я коснулся его и провел рукой по плавным изгибам. Конечно, они еще не были заточены и отполированы, но даже сейчас ощущалось, каким красивым он будет.

– Мда уж. – Я снова погладил по его шершавой поверхности и понял, что ковал клинок со вставленным кристаллом душ! Я просто забыл его вытащить, настолько меня затянул процесс ковки.

– Или это ты виноват? – осенила меня мысль, и я обратился к клинку с вопросом. Он лишь несколько раз виновато вздрогнул, заставив холодную струйку пота пробежать у меня по спине.

– Кристаллы сами могут направлять кузнеца, если хотят стать чем-то конкретным, воплощенным в металле? – снова спросил его я, понимая, как, наверно, глупо выгляжу со стороны, разговаривая с куском металла. Скосив взгляд на кобольдов, я понял, что для них все мои действия выглядят не глупо, а божественно, поскольку их взгляды, обращенные на меня, светились еще большим фанатизмом, чем два дня назад.

«А ведь я старался, отбирал рудоходцев, которые раньше не были так религиозны, как остальные», – вздохнул я, отворачиваясь от них и возвращаясь к клинку.

– Ладно, выходит, что я зря для первых двух кристаллов отковал мечи? – обратился я к нему, клинок задумчиво вздрогнул.

– Блин! Да откуда я знаю, как именно ты вздрагиваешь?! – возмутился я. – Как можно вздрагивать и передавать этим эмоции?!

Клинок не ответил, а я подошел к первому готовому мечу и спросил его:

– Тебе нравится новый меч или тоже переделать тебя во что-то другое?

Меч отрицательно завибрировал, словно возмущаясь моим предположением.

– Ну, хоть кто-то доволен, – проворчал я, – столько сил вложил в тебя, и если бы ты начал выпендриваться…

Я подозрительно посмотрел на него, но меч возмущенно задрожал, словно я сказал что-то обидное.

Забрав у кобольдов не до конца отшлифованный второй клинок, я вставил кристалл, который задумывался для него, и получил в ответ, что это не то, что ему нужно. Пришлось пообещать, что после того, как поем и отдохну, возьмусь и за него. Хорошо еще, что третий кристалл согласился на форму кинжала, а то пришлось бы таскаться с чем-то тяжелым потом, чтобы иметь его всегда под рукой.

Поедая запасы еды, для которых я организовал холодильник – выковав железный ящик, который опустил в воду, и вставив в железную стенку кристалл, заморозил часть воды вокруг него. Желания этого кристалла я в свое время не узнал, но в данном случае я не собирался его никуда вставлять – организовать в любом месте личный холодильник – это было круто.

Весь следующий месяц был посвящен отковке оружия под желания кристаллов. Я вначале не очень хотел переделывать два арбалета в секиры, но после того, как убедился, что если тип оружия совпадает с желанием кристалла, сила оружия действительно увеличивается, так что пришлось уступить и делать, как кристаллы мне подсказывали своими подергиваниями, подпрыгиваниями и звоном. Если бы кто-нибудь ранее сказал бы мне, что я смогу разгадать по звону и вибрации металла его желания, я бы просто покрутил пальцем у виска, но погляди же, что происходило сейчас.

Еще месяц я потратил на то, чтобы отыскать лучшие варианты мусковитового сланца, из тех, что были тут доступны, перебрал гору породы и прощупал множество туннелей под звуки молитв кобольдов, попутно при этом находя множество других металлов и драгоценных камней. Пока у меня выдалось свободное время, я запасался золотом и серебром впрок, поскольку для кобольдов это были всего лишь очередные металлы и ценности для них не представляли, в отличие от меня и моих планов на них.

Именно тогда я познал смысл выражения «золота много не бывает» и, проклиная захватившую меня «золотую лихорадку», ходил и ходил по туннелям, помечая кобольдам места наиболее богатых жил. Один раз даже не удержался и, чувствуя, что жила совсем недалеко, сам взялся за кирку и откопал пару самородков размером с кулак. Забрав их с собой, я потом долго сидел и крутил их в руках, не понимая своего нового чувства, которое не желало с ними расставаться.

Остановил я это чувство сам, подумав однажды, что не хватало мне еще проделать в самородках по дырке и, надев их на палец, ходить и все время повторять.

– Моя пре-ле-сссс-ть.

После того как я посмеялся своим мыслям, золотая лихорадка меня отпустила, и я пошел обследовать копавшийся для меня туннель, пока шесть кобольдов-шлифовщиков, сменяя друг друга, шлифовали и точили оружие, которое, кстати, в их руках вело себя смирно после одного случая. Тогда я вернулся из очередного похода и застал двух шлифовщиков не за своим прямым делом, а молящимся секире, которая «горделиво» подпрыгивала на месте.

Пострадали все. Кобольдов я наказал затрещинами, а выложенному на полу пещеры оружию я прочитал лекцию, что если оно будет отвлекать своими выкрутасами моих подданных, то шлифоваться и затачиваться станут сами, раз такие прыткие, а если и этого покажется мало, то вытащу кристалл и вставлю его обратно только после окончания шлифовки и заточки, если вообще не переделаю их в кирки. Похоже, мои воззвания до них дошли, и все остальное время, пока клинки были в руках кобольдов, они вели себя смирно, снова распоясываясь, когда я брал их в руки потренироваться или проверить, насколько после окончательной заточки увеличилась их сила. Каждый раз убеждаясь, что чем лучше был изготовлен клинок, более тщательно отшлифован и заточен до применения моего дара укрепления, тем сильнее становилась сила легендарного оружия. Похоже, древние маги специально озаботились этим фактом, чтобы не допускать халтуры со стороны своих оружейных коллег, меня это также устраивало, ибо показывало, что я не зря тратил свои силы и время на все технологические процессы изготовления, уделяя каждому из них столько времени, чтобы получился отличный результат.

Как бы я ни торопился, как бы ни вкалывал наравне со шлифовальщиками, но на то, чтобы сделать девять видов различного оружия, рукояти к ним, а также убедиться, что они готовы к бою, ушло еще два месяца. Арбалет я сделал для единственного кристалла, который неизвестным мне заклинанием или способностью разъедал все, к чему прикасался выпущенный из него металлический шар, который я использовал вместо болта. Кристалл был против этого, потому что хотел стать секирой, но никакого дальнобойного оружия у меня больше не было, поэтому пришлось насильно вставить его в переделанный арбалет, который теперь не выглядел грубой поделкой пьяного мастера. Правда, я пообещал ему, что как только найду кристалл, который согласится быть в арбалете (ха-ха), сразу же сделаю под него секиру. Он вроде бы мне поверил и по крайней мере не дергал специально ложе, чтобы я промазал по цели.

Меня, конечно, все это дико раздражало. Мало того что тайна мастеров клинков оказалась банальна и даже довольно скучна, так еще и постоянная зависимость от кристаллов была мне неприятна. Они все были довольно своенравны, и я старался с ними со всеми помириться и наладить отношения, потому что понимал: если я раздам оружие своим друзьям, а оно будет гадить им, то приобрету славу плохого оружейника, а мне это надо? Так что пришлось усмирить свою гордость и со всеми договариваться или убеждать, но не скажу, что мне это нравилось. Желание как можно быстрее начать свое дело, не зависящее от произведения магов и их желаний, крепло во мне все сильнее. Поэтому, когда кобольды доложили, что пробились в нужное мне место, отклонившись от направления, что я проложил по карте, лишь на пару сотен метров, я был счастлив. Пообещав всем проходчикам премию в виде «божественной пищи», я, нагрузившись легендарным оружием, отправился на гномьи тайные тропы. По своей карте, а также гномьим отметкам на самих тропах я знал, куда мне нужно плыть и что до вожделенного выхода в колхоз оставалось всего пару часов заплыва на лодке.

Правда, в этот раз я подготовился к выходу основательно, в течение недели кобольды таскали на тропы и делали схрон в стене, который забивали серебром и золотом, их я решил поднять в первую очередь, чтобы реализовать свои планы, касающиеся революции, перехода на денежные отношения внутри колхоза, так и для будущей торговли вне его. Еще я сказал им, что в этот схрон, когда заберу металл, положу материалы и продукты, которые жрец распределит между всем селением, при этом Грыху особо намекнул, что конины будет много и пусть большую часть он заберет себе и своим людям, но проходчикам туннеля и остальному селению нужно выделить тоже долю, поскольку я обещал им это. По его задумчивому виду и моему кулаку, который я поднес для наглядности к его носу, он вроде бы понял, что я не шучу.

Кобольдам после того, как все запасы металла были перенесены, я поручил заделать за мной вход и оставить дежурных, чтобы видели, когда схрон очистят от металлов и заполнят продуктами, и могли своевременно все это забрать. В общем, отдав целый ворох наставлений, убеждений и угроз, я наконец достал знакомую мне лодку с низкими бортиками и загрузил в нее гору легендарного оружия, едва уместившись в нее потом сам. Когда я оттолкнулся от бортика и посмотрел на провожавших меня кобольдов, которых Грых заставил молиться, я почему-то подумал, что сейчас в тему была бы песня «Прощание славянки». Мы когда-то с родителями ездили на поезде на отдых и на вокзале играли этот марш, такое же чувство возникло у меня и сейчас, когда, оставляя кобольдов, я отправлялся по водяному каналу туда, где снова моей жизни и существованию колхоза угрожала опасность.