Текст книги "Помешанный"

Дмитрий Роюк
Помешанный

Тебе посвящается.

Часть 1

Глава 1

Я – идиот и неудачник.

Так называла меня мама, до тех пор, пока у нее хватало сил на ругань. А потом ее не стало. Ее последние слова звучали так: брось к черту эту сатанинскую музыку. Она превратит тебя в червя. Ты будешь переползать из одного клуба в другой, пока не наступит старость. Ты окончишь свою жизнь в притоне для бомжей. Хорошую музыку слушают и наслаждаются ею. А твой рок запивают гадкой похлебкой для свиней.

Я люблю тебя, – отвечаю я. Целую маму в лоб, и прощаюсь навсегда.

С того трагического дня я больше не прикасаюсь к гитаре и микрофону.

После похорон выставляю квартиру на продажу. Гружу в старый Мерседес тряпье панка, и еду в дом бабушки. В прекрасное тихое место, возле безымянного синего озера, и решаю там стать писателем. Это мысль приходит ко мне не сразу. Но как мне еще рассказать о том, что произошло в канун моего второго дня рождения, если мама запретила петь?

Я – начинающий писатель. Так меня никто не называет, кроме самого себя. Для всех остальных – я просто новый сосед. Сын покойного Феликса, чьи корни тянутся от старого дворянского рода Ресиных. Парень двадцати пяти лет, который никогда не появлялся в живописном поселении, вдали от Москвы.

С тех пор как между моими родителями произошла драма, мама забрала меня, когда мне еще не исполнилось трех лет. Больше Мария Витальевна, не появлялась в старинном доме исторически знатной семьи.

Что конкретно произошло до сих пор покрыто тайной. Такого умного и красиво сложенного мужчину, как мой отец, мама так и не встретила. А размениваться на обычных мужчин она не желала. Она умерла в одиночестве. Впрочем, как и мой отец.

Писать книгу – это как переплывать Атлантический океан в одиночку. На сколько: все это правда, я не знаю? Но прочитав автобиографический труд Стивена Кинга: «Как писать книги», я поверил королю ужасов на слово, потому как уже месяц сидел в комнате, на чердаке и ни слова не написал.

Слова были, но между собой никак не вязались. Получалась какая-то каша. Мои щеки, и без того красные, из-за близкого расположения капилляр на лице, наливались краской. Я стыдился читать то, что только вот-вот прекрасно складывалось у меня в голове. А на бумагу ложилась полная чушь. Несуразица. Комикс. Я хотел запечатлеть тот день – когда не стало Макса, сына Альберта Викторовича. Это был не самый смешной и несуразный вторник. Это был день, когда все во мне перевернулось. И я начал врать самому себе.

От моей рукописи меня оторвала моя бабушка, которую я назвал Миссис Марпл. Да, моя бабка сущий дьявол. Она лучший знаток всего, что происходит в округе и даже за пределами этого тихого места. Она разнюхает любое тайное дело, кроме скандала моих родителей. Или быть может, она знает об этом все, но молчит. Не важно. Сейчас она одергивает меня за рукав клетчатой рубашки от клавиатуры ноутбука и тянет в просторную кухню, заставленную большим круглым столом по центру с шестью деревянными стульями на круглых ножках. Меня ждут оладьи с домашним малиновым вареньем и чайный самовар с липой. Сначала я пытаюсь сопротивляться, но затем соглашаюсь, зная, что бабуля не оставит меня в покое.

Книга может двадцать минут подождать. Я уверен, что еще не скоро проявятся на бумаге первые черты Кристины, Макса и меня.

– Ну, что как там твоя гениальная книжка? – интересуется бабуля, крутясь у плиты, помешивая ложкой гороховый суп.

– Бабуль еще даже нет и целого предложения. О какой гениальности может идти речь? – я пододвинул блины с тарелкой поближе к себе, и надкусил один.

– О, такой, Денис. Если человеку внушить с детства, что он гений, – он добьется любых высот. Но…

Бабуля отхлебнула суп из ложки, пробуя на соль бульон, и скривилась. – Но вышло все через одно место.

Я отпил чай и посмотрел на бабулю.

– Как ты говоришь, вышло?

– Что я пропустила твое воспитание. И всему виной твои родители. В особенности мать.

– Моя мама была прекрасной женщиной.

– Вот именно это ее и погубило Денис. Красота – механизм дьявола. Твоя мать допустила ошибку, которую можно было не совершать. И всему виной ее совершенная красота. Знаешь, как она поступила?

Я поднял голову и насторожился, ожидая, что бабуля на свой вопрос сама даст ответ. Но она сплюнула соленый суп в раковину и принялась снимать горячую кастрюлю с плиты.

– А ну-ка помоги мне.

Я встал из-за стола и взял из рук бабули чугунную посудину.

– Слей эту гадость в раковину. А я пока начну готовить новый. С гороховым супом у меня всегда не ладится.

Я взялся за горячие железные ручки и аккуратно снял с плиты кастрюлю.

Когда я вернулся, бабуля успела задремать, сидя в кресле у окна, откуда открывался вид на безымянное синее озеро. Я аккуратно задвинул штору, чтобы солнечный свет не разбудил мою Миссис Марпл, укрыл вязаным пледом ноги и вернулся к столу. Закинул пару оладий в рот, отхлебнул чай из липы и встал из-за стола. Раздосадованный тем, что бабуля больше никогда не вернется к ссоре моих родителей, и я не узнаю, что произошло, я поплелся в свою комнату, которая располагалась на чердаке. Пересчитав деревянные ступеньки, я толкнул рукой дверь, и передо мной открылась моя убогая мастерская писателя. Я сходу упал на пружинистую кровать и открыл ноутбук.

Но до самого вечера я ни строчки не написал.

Так прошло три недели, пока бабуля снова не спросила меня:

– Как там твоя идеальная книжка?

Бабуля, как всегда крутилась у плиты и готовила обед для нас двоих.

– Стоит на месте.

– Ты что сюда приехал прохлаждаться? Поедать стопками оладьи? Решил превратиться в хряка?

– Бабуль, я работаю.

– Что-то кроме толстого живота я других изменений в тебе не заметила. Благо хоть бреешься.

Оскорбленный резкой фразой бабули я постарался втянуть живот, но ничего не получилось.

– Я, правда, пишу. Ночами напролет, – отвечаю я, и глазами ищу футболку с символикой Nirvana, желая поскорей одеться и спрятать предательски выпирающий живот.

– Ничего подобного. Я вчера убиралась у тебя на чердаке. Кроме белых листов я ничего не нашла.

– Бабуль, – в моей интонации можно было легко распознать довольство самим собой. Я работаю в ноутбуке.

– Знаю, – рявкнула бабуля. Там я тоже все прошуршала. Думаешь, Миссис Марпл не разбирается в новых технологиях?

Бабуля пристально посмотрела мне в глаза, и меня тут же бросило в краску. Ума не приложу: почему я не удалил историю поиска в Google.

– Девку тебе надо, а то смотришь всякую пахабщину!

– Бабуль.

– Что бабуль? Пора б уже женится!

– В этом та вся и проблема! Я однажды влюбился в девушку, но из этого ничего хорошего не вышло, – откровенно признался я. А как ты понимаешь, природа требует свое, а сил, начинать новые отношения, у меня нет. Что тебя бесит: то, что я не состоялся, как мужчина или то, что ты сама недолго продержалась в браке?

Мне стало ужасно стыдно за резкую фразу, перед бабулей, но, похоже, я попал прямо в сердце. Она о чем-то призадумалась.

– Я никак не могу понять: почему однажды разочаровавшись в собственном муже и в твоей матери, я не могла подпустить тебя к себе? Вот смотрю на тебя и не верю, что ты мой внук, которого я не видела больше двадцати лет.

– Если бы я только знал ключ к разгадке, я бы уже начал писать книгу.

– Только это тебе мешает? – серьезным тоном спросила бабуля, сминая вафельное полотенце в руках.

– Меня интересует основа любви. В ней я ужасно плохо разбираюсь. Расскажешь о моих родителях.

Бабуля покачала головой.

– Это расстроит тебя.

Я посмотрел бабуле в ее бирюзовые глаза и понял, что смысла упрашивать нет. Со временем я все узнаю. Это послужит основой моего сюжета. И как только я прокрутил эту мысль в голове, рядом с домом пронеслась машина на скорости и резко притормозила на повороте, где обычно ходили коровы, возвращаясь с пастбища. В ту минуту, я не мог представить, что в основу моей книги ляжет совершенно другая история.

Я выбежал из дома, глянуть все ли там в порядке. За время моего пребывания уже пару раз умудрялись сбить животное. Как правило – это были приезжие, которые по выходным ехали отдохнуть на озеро, позагорать на пляже или половить рыбу.

Из заляпанной грязью спортивной Ауди вылезла стройная девушка в черных джинсовых шортах, белой футболке и фирменной кепке. Не знаю, как описал бы ее словами настоящий писатель, я просто тихо присвистнул. Хотя мы были на достаточном расстоянии, чтобы ничего не услышать, она обернулась, и меня, будто окатило ледяным дождем. Сморгнув глазами, нахлынувшие эмоции, я растеряно уставился на гармонически красиво сложенную фигуру. Сходство с Кристиной поразительно точное.

Меня кинуло в пот. Хоть бы это была ни она.

Глава 2

Обеденное солнце палило не на шутку, но бабуля не унималась: в правой руке она крепко сжимала ракетку и, потягивая длинную тонкую сигарету, постоянно выкрикивала унизительные оскорбления в мой адрес.

– Говорила же тебе: перестань жрать оладьи. Вот посмотри в кого ты превратился? Ходишь, как боров. Не можешь отбить волан.

– Из-за солнца я ничего не вижу.

– Перестань хныкать!

Бабуля подкинула волан вверх и ударила по нему ракеткой.

Я, открыв рот, в который раз снова промахнулся.

– Ну, поглядите-ка на него!

Бабуля причитала, не желая слышать, что виной яркое солнце. Она стояла под березой, в прохладной тени, и меняться сторонами не собиралась.

– Ну чего ты там застыл? – брюзжала она, докуривая тонкую сигарету.

За желтой шевелюрой бабули я увидел силуэт девушки, которую повстречал вчера. Я не успел разглядеть лицо. Она быстро вышла из дома напротив, укутанная в халат и пробежала по тропинке, скрывших ее тонкую фигуру, в зеленых деревьях сада.

Я подкинул волан, но промахнулся. Черт. Сейчас бабуля начнет причитать. Не успел я об этом подумать, как она уже стояла рядом со мной и ругалась на чем свет стоит.

– Ну, до чего ж ты медлительный. В моей молодости нужно было быть расторопным, прытким, предприимчивым. А ты бы умер с голоду.

Бабуля махнула рукой и полезла в карман халата за пачкой сигарет. Чиркнула зажигалкой и крепко затянулась. Я бы сказал по-мужски.

Бабуля пробубнила еще что-то себе под нос и пошагала к своему месту, где тень от березы могла ее спрятать от жары.

Чувствуя себя полным неудачником. «Даже в бадминтон не могу обыграть шестидесяти летнюю старушку». Я вскинул волан и со всего маху ударил ракеткой. Волан пролетел над макушкой моей ворчливой Миссис Марпл, и поток горячего ветра резко утянул его дальше, за стройный забор. И даже дальше. Волан перелетел за белый забор соседей.

Пока бабуля опять сыпала ругань в мой адрес, акцентируя мою неспособность что-либо делать: я, с открытым ртом, наблюдал, как волан приземлился на зеленый газон, где только недавно промелькнула неизвестная мне соседка, в черном приталенном халате.

– Ну чего рот раззявил? Давай принеси бабули воланчик. Придется мне тебя обучать всем азам. Как ты еще ходить то научился? Когда эта «прекрасная женщина», твоя любящая мать успела тебя этому обучить? Выделила пару часов, забрав их у своих кавалеров.

– Бабуля как я вообще жил без тебя? – с иронией в голосе вопросил я, и развел руками. Но в душе я признал свою полную несостоятельность, и пошагал по зеленой траве к соседскому дому.

Открыл калитку, вошел в просторный двор. И не успел оглядеться, как ретривер снес меня с ног. Я упал на распустившиеся ландыши. И тут же попытался встать. Но золотистой окраски пес принялся добродушно лизать мое лицо, не дав подняться.

– Фу, перестань! Фу, – я отмахивался руками, но тщетно. Пес, виляя хвостом, крутился около моего лица.

– Кому говорю.

– Фу.

Ровный женский голос тут же образумил задиристого пса.

Я встал, угодив рукой в цветочное удобрение.

– Ну и пес у вас. Могу я помыть руки? – отряхивая себя, спросил я, и поднял голову.

Передо мной стояла Кристина.

Она переминалась с ноги на ногу, на землистом бугорке, и казалась выше меня.

Говорят, что на самом деле, когда в тело проникает пуля, сразу ничего не чувствуешь. Это можно сравнить с ударом камня или укусом пчелы. Но примерно через шестьдесят секунд приходит осознание неизбежной смерти.

При виде Кристины, кровь по моему телу циркулирует в десятки раз быстрее, а все мышцы парализует. Если попробовать выразиться с помощью литературных метафор, то однажды пуля проникла снизу верх, и осталась в грудной клетке. И сейчас кусок свинца почувствовал человека, который подарил ему жизнь в моем теле, и зашевелился.

– Кристина!

Я не хотел верить своим глазам.

– Денис Чертков! – голос, как всегда спокойный и мелодичный.

Она поправила челку на бок и скрестила на груди руки, спрятав большой разрез на халате.

– Ты же собиралась в Америку? После того, что между нами было: мы не можем, вот так вот встретится. Да еще мы получается соседи.

– Прости, – Кристина отвела взгляд в сторону, не сдержав слез.

Я знал, что если нам когда-либо придется пересечься с Кристиной: она тут же расплачется. И на то есть веская причина.

– Денис. Как же мне было тяжело без тебя. Я не знала и не знаю: кому об этом рассказать. То, что произошло в канун твоего второго дня рождения – ужасно.

Я сделал пару шагов навстречу, но Кристина дала понять, что лучше к ней не прикасаться. А за спиной я уже слышал голос своей любимой Миссис Марпл.

– Я сегодня же тебе позвоню. Ночью.

Я заторопился к выходу, но бабуля успела заметить по моему лицу, что я знаком с ее соседкой.

Бабуля, молча, посмотрела на нас, не подав виду, развернулась и пошла в дом.

Я пошел следом за Миссис Марпл.

Весь оставшийся день и вечер я ждал наступления ночи. У нас было такое правило с Кристиной – обсуждать серьезные вопросы в полночной тишине. Чтобы ничего не отвлекало. Может быть, кому-то это покажется странным, но мне и Кристине это подходило. Кристина довольно мягкий и спокойный человек. Зная мою способность вспылить на ровном месте, она предложила мне проводить дискуссии по поводу музыкальных изменений, ночью: когда я более податлив и уравновешен. Как правило, мы заваривали чай, соблюдая традицию китайцев за столом: не ругаться во время чаепития. Но как мы не пытались строить уважительные отношения друг к другу: в один миг мы поняли, что не вынесем друг друга. То, что произошло в канун моего второго дня рождения останется пыткой не только для меня, но и для Кристины тоже. Может быть, мы не можем заглянуть друг другу в глаза – боясь узнать о себе правду.

Глава 3

Надеюсь, вам приходилось слышать, что каждый музыкант в своей группе рискует влюбиться в вокалистку. Если нет, то знайте: когда двадцать четыре часа в сутки перед глазами мельтешит симпатичная девчонка – это обречение на любовь. Шанс один из четырех, пяти, что выберут именно тебя. Этот расчет я беру из количества человек в группе мужского пола. А если сюда еще приписать фанатов, то надежды сведутся к нулю.

Ты обречен, стоять немного позади, перебирая струны акустической гитары: смотреть на обнаженную спину, прикрытую вечерним платьем и копной бархатистых волос.

Это постоянная борьба с самим собой. Доказывать себе, что она обычная и переводить взгляды на фанаток в зале.

Пока Кристина ходит по небольшой сцене ночного клуба весь зал в плену ее духов, ее голоса, ее стройных ног. Если вы достаточно молоды и любите клубы, то вам однозначно приходилось слышать голос ангела, известной в ночных кругах рок-группы «Пилигрим».

Отчасти, да что там отчасти, мы стали известны благодаря уникальному вокалу Кристины. Слишком живой, но отдаленный, словно шелест сакуры, голос покорял своей необычной драматичностью публику. То, что происходило в душе Кристины на сцене, никто не знал. Но часть боли можно было перенять через голос. Последний наш концерт в клубе «Шестнадцать тонн» свел народ с ума. Женская половина, и даже парни рокеры, плакали. В приглушенном зале ресторана светились огоньки зажигалок. Это был успех, который сулил нам большие концерты и гору денег. Может из-за этого, из-за неспособности удержать будущий куш в руках нас снесло волной трагедии, которую я без боли вспомнить не могу.

Но пока не об этом. А о том, что как бы прошлое не жило в тебе, настоящее тебя все время видоизменяет – порой ты кажешься самому себе застывшей восковой статуей, с одной грустной эмоцией на лице, но это не так. И тому доказательство Кристина. Увидев ее вчера, во время игры в бадминтон, я почувствовал жар в сердце и заметил, как краешки ее широкого чувственного рта улыбнулись. Она не дала к ней прикоснуться, но в ее коралловых глазах, я увидел это желание. А еще я заметил усталость. Усталость от траура. Слишком долго мы носили маску скорби.

Макса не стало. А с ним и не стало нас – меня и Кристины. Хотя впрочем, воедино мы никогда не были. Разве, что исполняли дуэтом песню «Сон», и еще парочку других. Кстати Кристина отняла у меня возможность петь. С того дня как мы основали группу «Пилигрим», Кристина стала ее вокалистом.

Со слов моей Миссис Марпл я узнал, что Кристина в этих прекрасных местах появилась совсем недавно. Сейчас она проживает у своего бой-френда (прямо так бабуля и сказала) по имени Марк. Марк приобрел двухэтажный дом из белого кирпича с огромным дизайнерским фасадом, в марте прошлого года. Он очень мил и обаятельно красив. Даже слишком. К тому же Марк отлично зарабатывает. Чем конкретно занимается бабуля так и не смогла пронюхать. Но по интонации можно было догадаться, что бабуля, с которой мы прожили больше месяца, волнуется обо мне. Думает, как о родном внуке. Разумеется, мы и есть родня, но только, чтобы породниться спустя больше двадцати лет, я думаю, понадобиться много времени. Возможно, увидев, как я смотрел на Кристину, она сразу догадалась, что эта была именно та девушка, о которой я говорил, что однажды влюбился.

Пока бабуля за ужином продолжала описывать замечательного Марка, в дверь кто-то постучал и на пороге старинного родового дома семьи Ресиных появился сам Марк. Рыжие зачесанные на бок волосы сразу бросились мне в глаза. Сначала показалось, что он далеко не красавец. И я почувствовал некое превосходство перед схваткой за Кристину.

Волосы Марка трепал летний ветер, он, добродушно улыбаясь, протянул мне руку.

– Я Марк. Сосед.

– Денис.

Марк расплылся в широкой белозубой улыбке и свободной рукой поправил распустившуюся копну волос.

И тут я осознал его причастность к королевской красоте. Его волосы были не рыжие, а золотистые. Он напоминал наследника английского престола Вильгельма – особенного человека. В случае Марка цвет волос был для него не изъяном для насмешек, а визитной карточкой.

Марк, не отпуская моей руки, спросил:

– А вы случайно не видели Кристину?

Я ответил не сразу. Не пойму даже почему: я начал тянуть с ответом. Возможно, я разволновался.

– Видел, – сухо ответил я, и высвободился из рукопожатия Марка.

– Так вышло, что мы с ней немного повздорили, и я… Она у меня певица, и знаете творческие личности порой не предсказуемы. В общем, скажу прямо: я только вернулся домой, а ее нет. Может быть, видели ее в местном баре или еще где-нибудь? Я даже не знаю: куда здесь можно пойти?

Марк развел руками и постарался выжать новую порцию добродушной улыбки, но ничего не вышло.

– К сожалению, я не местный, – ответил я, и услышал, как в заднем кармане рванных джинс завибрировал телефон.

Я достал мобильный, но трубку не снял.

Марк замолчал, чувствуя, что отвлекает меня от телефонного разговора, махнул рукой, что еще увидимся и направился к выходу.

Как только Марк вышел за двор, я нажал принять входящий, но неизвестный номер уже сбросил.

Я набрал по горячим следам.

На третий гудок сняли трубку.

– Кристина? – сходу выпалил я.

– Да, – мужской голос рассмеялся. Она рядом и с ней все в порядке. Спасибо старина, что так волнуетесь о моей будущей жене.

– Да, конечно, – я тут же почувствовал нехватку кислорода и лютую ненависть.

Я хотел еще что-то добавить, но горло передавила ревность.

– Оказывается, пока мы с вами мило беседовали, она была совсем рядом. Я встретил ее у ваших ворот. Она тоже меня искала. И как ни странно, решила тоже спросить обо мне у вас. Кстати давай перейдем на «ты».

– Конечно, давай – ответил я, будто вместо меня шаблонной фразой ответил робот.

– Вот и отлично. Жду завтра на барбекю у себя. Если у тебя есть спутница, буду рад видеть вас обоих.

– К счастью я пока один, – постарался отшутиться я.

– Ну, тогда до завтра.

– До завтра.

Я еще долго не выпускал телефон из рук, грея номер Кристины, поглядывал на темно-синее засыпающее небо. На мерцающие созвездия. На молодую луну. На мир, который никогда не будет принадлежать, нам двоим.

Сидя на деревянных ступенях у входа в дом, я грезил, что было здорово не знать вовсе Кристину. Ведь суть прошлого в том, что оно – настоящее. Подумайте только: уверенный человек ведет себя уверенно лишь потому, что до дня, который мы называем сегодняшним, он добился каких-то определенных высот. И прошлое имеет способность напоминать ему, его личность в настоящем.

Я хотел полностью изменить свою жизнь. И уехал из Москвы. Но ведь это не возможно. Можно поменять гардероб и друзей, но не очистить память.

Я вышел из-за двора и сел в черный Мерседес. Нервно провернул ключ зажигания и вжал педаль газа в пол. На асфальте неприятно засвистела резина, и машина рванула с места.

Поначалу я ездил кругами, вдоль безымянного озера, окруженного фонарными столбами и пустыми лавочками, а затем на одном из перекрестков я ударил по тормозам. Вышел из машины, хлопнул дверью, и обнял голову руками. Мне всегда казалось, что Кристина предназначена мне, но жизнь всегда расставляла все по-другому. Мне доставался только ее редкий взгляд, когда она чувствовала себя одинокой, во время концерта, и ночной стон из соседней комнаты, когда она отдавалась Максу. Смотреть в ее глаза, и слышать ее томное дыхание за стеной – было настолько необъяснимо больно, что я решился на безумный поступок. Впрочем, об этом я и хочу рассказать. О любви, дружбе и моих хождениях по мукам. В особенности о любви, которая до сих пор сидит в моем сердце, как пуля. И не дает покоя моей совести. После того, как прочтете эту книгу, ответьте честно: а как бы поступили вы, оказавшись на моем месте?