Текст книги "Ренард. Книга 3. Зверь, рвущий оковы"

Наконец, она выдохлась. Анку выдрался из её хватки, отбежал на безопасное расстояние.

– Оставь меня, тёмная, – с обидой окрысился он, – я всё сделал правильно. Люди утратили веру в древних, я их просто к ней возвращаю. А слуга твой пришёл ко мне сам, потому что вы трое не дали ему ответов!

– Пришибу паршивца! – дёрнулась к нему Бадб Катха.

– Не надо! – пискнул тот и сжался, прикрывшись косой.

Но, судя по всему, жнецу уже ничего не грозило. Богиня выпустила пар, а убивать его она изначально не собиралась. Так, попугала немного. Но даже от такого немного у Ренарда рубаха прилипла к спине.

– По твоей милости мне с сёстрами ненужной работы добавилось, – недовольно проворчала она. – Не успеваем переправлять души людские в нижний предел. Такими темпами скоро здесь никого не останется. Твои методы, может, и правильны, но абсолютно неприемлемы.

– Ну, делаю, что могу, раз уж всесильные старшие, – Анку язвительно выделил предпоследнее слово, – поджали хвосты и попрятались от единственного Триединого.

– Не дерзи богине! – прошипела Бадб Катха и, притянув его к себе, зыркнула в глубину капюшона. – Я тебя предупредила, жнец. Заканчивай эти игры.

Неизвестно, что вестник увидел в её глазах, но тон сбавил и заметно присмирел.

– Прости, Третья Сестра, – запинаясь, принёс он свои извинения. – Я усвоил урок. Вот только…

– Что «вот только»? – тут же вскинулась та.

– Колдун провёл ритуал, а ты не успела. Я уже спустил Семерых с поводка. Назад ничего не вернёшь.

Богиня оттолкнула его от себя и промычала что-то невнятное, но явно ругательное.

– Уйди с глаз долой, недалёкий. – Она замахнулась на Анку рукой, пригрозив напоследок: – И смотри у меня…

Тот с облегчением выдохнул, не став уточнять, на что нужно смотреть, и тут же размылся в воздухе. А Ренард, услышав ещё два похожих вздоха, оглянулся. Увлечённый разборками высших сущностей, он и не заметил, как к нему присоединились товарищи.

– И что нам теперь делать? – прошептал Блез и с опаской покосился на богиню.

– Это ты меня спрашиваешь? – так же шёпотом ответил Ренард. – Ты командир, тебе и решать.

– Решать буду я! – развернулась к ним Бадб Катха, всё ещё румяная от пережитого гнева.

– Как скажете, госпожа, – заверил её Бородатый с лёгким поклоном. Недавняя демонстрация силы сделала его предельно учтивым.

Вслед ему поклонился Гастон. И его впечатлило.

* * *

– Так. Ты и ты, – Бадб Катха поочерёдно ткнула в них пальцем. – Это убрать, этих снять, этих похоронить.

Она имела в виду косу на церковном шпиле, распятых церковников и тела одержимых, из тех, кто не смог убежать. Блез в ответ осмотрелся, задрал голову и озадаченно затеребил бороду.

– Да мы тут декаду провозимся… – неуверенно протянул он.

– Если не больше, – поддакнул ему Гастон.

– Да чтоб вас, недалёких… – ругнулась богиня. – Соберите оставшихся людишек по избам да заставьте всё сделать. Всему-то вас учить нужно. Ты иди со мной.

Она подозвала к себе Ренарда и, не оглядываясь, пошла к центру площади, туда, где на земле остались следы тёмного ритуала. Сложная фигура призыва, оплывшие толстые свечи на пересечении линий, лужи запёкшейся крови в секторах.

– Откуда он только прознал?.. – пробормотала под нос Бадб Катха.

– А что это? – осторожно спросил Ренард.

– Знак вызова Семерых. Давно позабытое знание, – ответила та с донельзя озабоченным лицом. – Радует только, что у него не совсем получилось. Вот, видишь? – Бадб Катха показала на два выжженных пятна в пределах фигуры.

– Ну… – кивнул де Креньян.

– Не нукай мне, не запрягал! – огрызнулась она и пошла вдоль истоптанных линий. – Эти двое не смогли проявиться в тварном мире. Значит, осталось пять. А вот эти оказались слишком слабыми и не смогли продолжить свой путь, развеялись, едва вышли за контур.

Она обратила внимание Ренарда на следующие два пятна. От них протянулись чёрные полосы, сходившие на нет и обрывавшиеся недалеко за пределами знака.

– Значит, осталось всего трое? – сделал закономерный вывод де Креньян и перешёл к другим следам. – А вот эти тоже обрываются. Ещё минус два?

– Нет, – отрицательно покачала головой Третья Сестра. – Видишь, они заканчиваются кругом выплеска силы? Эти двое выбрались и перенеслись.

– Кто они?

– Бунт и Раздор, – ответила богиня, внимательно изучив руны, выписанные в секторах вызова.

– А куда перенеслись?

– Кабы знать. Даже мне это неведомо, – задумчиво протянула Бадб Катха и перешла к следующему следу.

Тот не обрывался – уходил из деревни чёткой пепельно-серой полосой. Внутри следа чётко виднелись глубокие отпечатки каблуков, валялись трупики мышей, лягушек и насекомых, по сторонам унылым шлейфом повяла трава, доски заборов покрылись махровой плесенью и почернели.

– Там что? – спросила она, показав в направлении следа.

– Пуату-де-Шаран, – ответил Ренард, быстро сориентировавшись на местности.

– Значит, туда и пошёл.

– Кто?

– Сам, что ль, не видишь? Мор. Седьмой вестник Анку.

– И что теперь делать? – Ренард слово в слово воспроизвёл недавний вопрос Бородатого.

– Догонять, – невесело усмехнулась Бадб Катха.

– Нам? – удивился Ренард.

– А кому? – вопросом на вопрос ответила богиня.

– Но тебе же проще. Да и быстрее будет.

– Смотри, какой хитренький. Не-е-ет милый, это ваши дела. Человеческие. Вы натворили, вам и разгребать.

– Но…

– Никаких но, – жёстко отрезала богиня. – Ты Пёс Господень или сбоку припёку? Вот и защищай его паству. Я и так больше положенного помогла.

– Но кого из троих догонять? – спросил Ренард, озадаченно посмотрев на следы.

– Вот же ты горе луковое. Очевидно же. Этого. – Она указала на мёртвую полосу на дороге. – И поторопись, иначе он натворит дел.

– Могу ещё спросить?

– Можешь.

– Почему ты сейчас помогаешь? Вроде как мы сторонники Триединого, а ты из древних богов. Наоборот, радоваться должна, что тут свершилось такое…

– Дурак ты. – Богиня посмотрела на него, как на юродивого. – Если Мор всех умертвит, нам кто поклоняться будет? В смысле – старым богам.

Ренард озадаченно почесал в затылке, а она продолжила:

– Вот то-то же. Всё, давай, до свидания. Я буду присматривать за тобой.

Ренард не успел попрощаться, как Бадб Катха исчезла, оставив собеседника в глубокой задумчивости.

* * *

Тем временем Блез с Гастоном прошвырнулись по деревне, согнали всех, кого нашли, на церковную площадь, и работа закипела. Косу сняли со шпиля, распятых – с крестов, убитых крестьян сложили в рядок вдоль обочины.

Поселяне трудились с небывалым усердием, но на их лицах был написан испуг. Они долго не решались спросить, пока наконец один, самый смелый, отважился и подошёл к Бородатому.

– Не сочти за наглость, твоя милость, хочу поспрошать, – нерешительно начал он, но Блез не проявил недовольства, и тот продолжил смелее: – Чего нам теперь будет-то за всё вот это вот?

Бородатый недолго собирался с ответом:

– Перевешают вас, и всего делов.

– Как перевешают? – оторопел крестьянин.

– За шею, – охотно пояснил Блез. – А что ты хотел? Смотри, сколько служителей Триединого порешили.

– Так мы же эта… не сами… мы ж не со зла… Колдун, хрен ему в дышло, совратил с пути истинного тёмной волшбой.

– Вот святому дознанию это и расскажешь, – снисходительно похлопал его по плечу Бородатый. – А пока иди работай, глядишь, и зачтётся.

Крестьянин тяжело вздохнул и, понурившись, пошёл прочь, но Блез снова его окликнул:

– Ритуал-то давно провели? – кивнул он на знак вызова.

– Так, почитай, седмица уже прошла. Тьфу ты, нечистая.

Крестьянин сплюнул, словно хотел очистить рот от нехорошей цифры и размашисто перекрестился. Блез свистнул Тифона, взобрался в седло и гаркнул, привлекая внимание товарищей.

– Ну что, парни, поедем? Здесь и без нас управятся, а богиня приказала поторапливаться.

– Вы езжайте, я догоню, – ответил Ренард, вскочив на коня.

– Куда ты?

– Тут рядом, – непонятно пояснил де Креньян и пустил Чада в галоп.

– Главное, никуда не влезь, – проворчал ему вслед Бородатый. – Хватит нам на сегодня приключений.

Глава 8

Быть рядом и не заскочить в родное имение Ренард не мог – всё-таки он провёл здесь большую часть своей жизни. Самую радостную и беззаботную часть. И хотя обида на отца ещё не полностью выветрилась, всё же хотелось рассказать, что за сестёр отомстил и всех врагов покарал собственноручно. Не в ожидании похвалы, не похвастаться. Просто, чтобы отец знал.

Вот уже и лес поредел. Показалась знакомая до деталей ограда. Воротная арка, через которую он с малых лет убегал в большой мир. Дом, в котором родился и вырос, в котором некогда звенел детский смех, в котором ключом била жизнь…

Нахлынули давно позабытые чувства и тут же пропали, сменившись тяжестью на душе.

Сейчас дом был разорён и заброшен. Двери выворочены, окна разбиты, крыльцо в следах чужих грязных сапог. Повсюду мусор и запустение. Грустное зрелище. Угнетающее.

Ренард спешился, взбежал на крыльцо, неуверенно шагнул за порог.

– Есть кто-нибудь?

В ответ тишина. Лишь лёгкое дыхание сквозняков, да шуршание мышей по углам. Никого. Только пыльные полки, перевёрнутый стол, камин, который давно не растапливали. Засохшая куча дерьма посредине гостиной – кто-то не нашёл лучшего способа выказать свою неприязнь.

Ренард скривился от омерзения и прошёл дальше, на кухню.

В нос шибануло кислым и тухлым, под ногами захрустели разбитые черепки. Де Креньян остановился, закрылся локтем, огляделся поверх кольчужного рукава. Всё, что можно сломать, было сломано. Разбросано, испоганено, осквернено. Дальнейшие поиски стали бессмысленными – Симонет точно здесь нет, и давно. Такого бардака она бы не допустила ни при каких обстоятельствах.

Он вышел через заднюю дверь, которой обычно пользовались слуги, заглянул на пустую конюшню, в сеновал, где любил спать пьяный Тибо. Ни конюха, ни коней. Сбрую и ту растащили незваные гости, а что не растащили, попортили. Невесёлый обход завершился во внутреннем дворике, где когда-то отец обучал его премудростям боя.

Там Ренард и нашёл родителей.

Два земляных холмика, едва поросших молоденькой травкой. Два надгробия. На каждом высечены имена.

Тьери де Креньян. Орабель де Креньян.

И даты. С разницей в месяц.

Ренард застыл с окаменевшим лицом. Странно, сейчас он испытал чувство сродни облегчению. Ему действительно стало проще… нет, не жить. Простить родных за предательство. Простить за то, что оставили. За то, что выпнули из родового гнезда. За то, что не озаботились ни чувствами, ни стремлениями сына. Простить за всё…

– Покойтесь с миром, – тихо вымолвил он, поочерёдно дотронувшись до надгробий. – Я не держу на вас зла.

С этим де Креньян развернулся и ушёл. Насовсем. Судьба Жильбера его ничуть не заботила. По большому счёту брата у него и не было никогда. Не торопясь, он взобрался в седло, в последний раз выехал в воротную арку поместья. И ускакал, ни единожды не оглянувшись.

Больше его к родным местам ничего не привязывало.

* * *

С каждым пройденным лье мёртвый след расширялся. Испоганил просёлок, подмёл палым шлейфом обочины, опутал липкой даже на вид паутиной придорожные заросли. Вскоре уже омертвело всё, на что только ни падал взгляд. Посевы повяли, покосы посохли, деревья стояли побитые ржой. Редкие водоёмы сплошь затянуло ряской и тиной. Птицы не пели, лишь хрипло каркало вороньё.

Чад бежал, предоставленный сам себе, де Креньян размеренно покачивался в седле, погружённый в печальные мысли. Слишком много испытаний выпало на его долю, слишком много потрясений он пережил. Гибель Аннет, встреча с Анку, Седьмой, Вейлир, принявший смерть от его руки; могилы родителей… Лишь слова богини давали надежду, но надежду слабую и несбыточную. Душу словно выкрутили, выжали насухо. Для чего дальше жить, он не знал.

Как он нагнал товарищей, Ренард не заметил. От Блеза с Гастоном не укрылось его состояние, но они отнеслись с пониманием и с расспросами не спешили. Ждали, пока отойдёт.

Шли на рысях, привалов не делали – и кони, и люди стремились уйти из испорченных мест. На первые трупы наткнулись, когда уже почти свечерело, где-то на середине пути.

Дорогу перегородила гружёная крестьянская телега. Облезлая кляча с уже раздутыми боками сунулась мордой в обочину, вывалив посиневший язык. Мёртвый возница оплыл на передке, всё ещё удерживая вожжи в распухших руках. Рядом, у колеса, навзничь лежала баба. Ей в бок уткнулась девчушка лет десяти. Наверное, дочка.

Очевидно, деревенская семья ехала в город и что-то везла на продажу. Что именно, уже невозможно понять. Поклажа превратилась в зловонное склизкое месиво, на котором копошились зелёные жирные мухи. С приближением всадников они взмыли потревоженным облаком, воздух загудел под напором сотен невидимых крылышек.

Неожиданная находка помогла де Креньяну вернуться к реальности.

– Что с ними стряслось? – прогундосил он, зажав нос ладонью. – Вроде целые все. Ран не видать.

– Известно что. С Седьмым повстречались, – хмыкнул Гастон, подъехав ближе, и высвободил ногу из стремени. – На кровавый волдырник похоже. А может, даже красная чума. Сейчас посмотрю.

– Близко не лезь. Не хватало нам ещё эту заразу подцепить, – строго предупредил Бородатый не в меру любознательного воина.

– Да ладно тебе, Блез. Святые отцы говорят, что к Псам никакая зараза не липнет, – беззаботно осклабился тот, но остался в седле и коня придержал. Рассматривал издали. – Точно волдырник. Вон видишь? У мужика на шее и ниже, и у бабы на обеих щеках.

Гастон показал де Креньяну, куда именно надо смотреть. На восково-бледной коже селян вишневели гроздья нарывов. Самые крупные лопнули, сочились гнойной сукровицей и пачкали одежду. Ну да им теперь уж всё равно.

– Поехали, здесь уже не поможем, – хмуро поторопил товарищей Блез и тронул Тифона. – Надо поспешить, глядишь, и нагоним тварь.

– Вряд ли, – с сомнением покачал головой Гастон. – Времени слишком много прошло.

Ренард ничего не сказал, задержал дыхание и объехал телегу по широкой дуге.

* * *

Стемнело уже давно, поэтому Пуату-де-Шаран заметили издали – окраины города горели сразу с нескольких направлений. Очертания домов проступали в оранжевом зареве, жирные столбы дыма вымарывали звёзды с иссиня-чёрного неба. Там точно творилось нечто сильно нехорошее, и сейчас бы умный туда не поехал. Но Псами двигал долг, и они, не сговариваясь, пришпорили жеребцов.

Обезображенные болезнью трупы стали попадаться чаще. По одному и целыми группами, пешими и на конях. Кони, кстати, тоже валялись во множестве, запряжённые в повозки и под седлом. А вот бродячих псов мор не брал, они целыми сворами копошились среди трупов, отъедаясь на мертвечине. Но на живых пока не кидались, лишь утробно рычали, провожая всадников недовольными взглядами.

Амулет на груди де Креньяна начал наливаться теплом. Он всегда вёл себя так в ответ на общую опасность. Когда непосредственно Ренарду ничего не грозило, просто обозначал присутствие беды. Так иногда зубы ноют, или суставы к перемене погоды.

– Тьфу ты, пропасть, как же воняет! – выругался Гастон, осаживая своего жеребца, когда Псы поравнялись с первыми домами предместий.

Здесь действительно смердело так, что хоть святых выноси. Обычное зловоние бедных окраин густо сдабривал дух мертвечины и едкий дым близких пожарищ.

– Ты же говорил, что тебя никакая зараза не берёт, – с насмешкой прогундосил в ответ Блез, стараясь не вдыхать через нос.

– Говорил, – не стал спорить тот. – Но дышать здесь невозможно.

С этими словами он оторвал полосу от подола сюрко, смочил водою из фляги и намотал себе на лицо. Ренард последовал его примеру. Чуть погодя и Бородатый обзавёлся мокрой повязкой. Потом, поразмыслив немного, достал запасную рубаху и закрыл морду Тифона. Смех смехом, а предосторожность не лишняя. Хотя, если уж совсем начистоту, от зловония не сильно-то и спасало.

Темп передвижения снизился. Дестриэ осторожно переставляли ноги, с трудом выбирая место, куда можно поставить копыто. Узкие улицы были завалены трупами. Жители стремились покинуть город, охваченный мором и, похоже, мало кому это удалось. Дважды Псы останавливались и растаскивали заторы из телег, иначе бы пришлось разворачиваться. Наконец впереди показались городские ворота.

– Похоже, приехали, – протянул Блез, озадаченно теребя бороду.

От решётки остались лишь редкие прутья, да и те изъеденные ржавчиной. В дубовых створках зиял внушительный пролом, а немногие уцелевшие доски на глазах осыпались трухой. С той стороны ворот возвышалась баррикада, сооружённая наспех из повозок, бочек и ящиков. Тоже частично обрушенная и усыпанная телами защитников из числа городской стражи.

– Ну что, теперь пешком? – без особой охоты предложил Блез.

– Я своего Чада здесь не оставлю, – первым откликнулся Ренард.

Он спрыгнул с коня и полез в пролом с явным намерением проделать в завале проход.

– И то верно, – поддержал его Гастон. – Коней здесь оставлять – последнее дело.

Провозились долго, но совместными усилиями справились. Телеги растолкали, бочки с ящиками раскидали, тела аккуратно сложили в рядок. Как позже выяснилось, время потратили зря. Следующий перекрёсток встретил таким же завалом. Так что, хочешь не хочешь, коней пришлось оставлять.

Их привязали к телеге, выбрав место почище, и с тяжёлой душой отправились дальше.

Улицы стали шире, но легче от этого не сделалось. Чем больше углублялись в город, тем темнее становилось. Фонарями никто не озаботился, а свет пожарищ сюда не проникал. То и дело попадались баррикады, завалы, заставы с рогатками, и везде были трупы стражников, храмовников и прочих служителей Господа.

Ренард обратил внимание на доспехи и одежду погибших. Их словно кислотой окатили. Железо характерно изъедено, рясы расползлись и зияли безобразными дырами. К трупной вони добавились оттенки чего-то едко-кислого. Пробивало прям сквозь повязку, оставляя неприятный привкус во рту.

Но Псы упрямо продвигались вперёд, освещая путь клинками небесных мечей.

В синих отблесках чернела склизкая плесень на стенах, фасады зияли ранами отвалившейся штукатурки, лица мертвецов казались неестественно белыми. До сих пор ни одного живого не встретили.

– Неужто весь город вымер? – глухо пробасил Блез и, в который раз приглядевшись к телам, добавил: – А, нет, вроде кто-то шевелится.

Впереди, на самой границе светового пятна, действительно почудилось движение. Выживший?

Объяснение было проще и гаже – то стая крыс жировала на мертвеце. С приближением рыцарей животные вскинулись, злобно заверещали десятками голосов и мерзким серым ковром утекли в подворотню.

– Тьфу ты, пропасть! – ругнулся Гастон, наподдав сапогом одной из последних. – Но ведь кто-то должен остаться. Где они все?

– Полегче чего-нибудь спроси, – огрызнулся Блез, которого этот вопрос беспокоил не меньше.

– Вон, кажется, кто-то идёт, у него и узнаем, – воскликнул Ренард и поспешил нагнать незнакомца. – Эй, любезный! Постойте!

Далеко впереди, там, куда не доставал свет мечей, зоркие глаза де Креньяна разглядели фигуру. Та чёрным пятном выделялась на фоне беленых стен. Судя по походке, старик. Или больной, учитывая общую ситуацию. Он едва ковылял, опираясь на кривую клюку, и понуро смотрел себе под ноги. На окрик даже не вздрогнул, так дальше и брёл, оставляя за собой эхо шаркающих шагов.

– Да постойте же, вам говорю! – снова крикнул Ренард и сорвался на бег.

– Ренард! Стой! – в два голоса гаркнули Псы, но с предупреждением опоздали.

Де Креньян уже почти настиг случайного путника, когда на груди жаром полыхнул амулет. В тот же момент старик обернулся, стянул с головы капюшон и позволил себя разглядеть в малейших подробностях. Жёлтая кожа старым пергаментом обтягивала скуластый череп, провалы глазниц пылали пронзительной зеленью, за сжатыми в нитку губами проступали крупные зубы…

– Седьмой! – охнул Блез, опознав жуткую тварь.

– Мор! – ненадолго отстало восклицание Гастона.

А иной, раззявив клыкастую пасть, изрыгнул из себя мутное облако. Ренард зажмурился в ожидании беды, но его лишь обдало слабым теплом. Амулет полыхнул с новой силой, знак Третьей Сестры ожёг угольями запястье, и колдовство Мора пронеслось мимо.

Блезу с Гастоном так не свезло.

В тесноте узкой улицы они не успели ни сбежать, ни укрыться. Смертоносная отрыжка чужанина окутала их с головой. Не помогла даже мокрая тряпка. Блез сделал вдох и тут же свалился. Гастон упал рядом.

Мутное облако врезалось в дом, впиталось в стену. Та осыпалась ворохом колотых кирпичей.

– Ах ты ж, мерзкая гадина!

Ренард рывком преодолел разделявшее их расстояние и занёс меч для удара.

Мор лениво шевельнул тонким пальцем. Пламенеющий клинок вырвался из руки де Креньяна и отлетел далеко в сторону, протяжно звякнув о камни мостовой. Не успел Ренард опомниться, как иной смазался тенью, навис над ним и схватил за горло костлявой рукой, как тисками.

В глазах у Ренарда всё поплыло, разум помутился, мышцы ослабли. Он трепыхнулся в попытке схватить ртом воздух, пнул чужанина сапогом. Тщетно. Тот даже не поморщился.

– Умри, смертный… – проскрежетал Мор, приподнял Ренарда над землёй и вдруг осёкся, лязгнув зубами.

Де Креньян умирать не спешил. На остатках сознания он нащупал подарок Аима. И ударил. Небесная сталь пробила чужанину нижнюю челюсть, пронзила небо и проникла в мозг.

Глаза Мора потухли, пальцы разжались, Ренард рухнул вниз, больно стукнувшись коленями о брусчатку. Седьмой же обмяк и осыпался рядом бесформенной грудой костей. Чёрный балахон упал сверху, из-под него вырвалась изжелта-зелёная муть, отравив воздух едким зловонием.

В охваченном заразой городе и без того дышалось с трудом, а сейчас стало совсем невозможно. Из глаз брызнули слёзы, в глотку будто ежа забили. Ренарду бы бежать, спасать свою жизнь, но он, едва отдышавшись, вскочил и бросился на помощь товарищам. Кинулся к Блезу – тот лежал, опираясь на локоть, хватал себя за кадык и хрипел, пытаясь вдохнуть. К Гастону – его скрючило в бараний рог от приступа неудержимой рвоты.

Что делать? Чем им помочь? Ренард не знал.

– Бадб Катха! – завопил он, взывая к богине. – Где ты, когда так нужна?

Та не откликнулась. Хоть де Креньян был уверен, что она здесь, где-то рядом. Незримо наблюдает за происходящим.

* * *

Движения за спиной он не заметил. Дёрнулся лишь, когда чья-то ладонь легла ему на темя, и услышал:

– Gratia vobis, et recuperatio descendat super vos, in nomine Domini.

И слова, и голос, и ощущения были знакомы. Ренард обернулся и встретился взглядом с отцом Бонифасом. В тот же миг волна животворного тепла прокатилась от макушки до пяток, и сразу же стало легче дышать.

– Спасите их, преподобный, – попросил Ренард, показав на товарищей.

А те уже доходили. Блез посинел и закатил глаза на последнем издохе, Гастон едва дёргался, исторгая из себя кровавые кляксы.

– Не переживай, сын мой, они сильные, выдержат, – промолвил в ответ священник, неспешно склоняясь над Бородатым. – Да поможет нам всем Триединый.

Примас ещё дважды прочитал заклинание, Блез наконец смог вдохнуть, а Гастон сплюнул кровавой слюной и уселся.

– Примите мою благодарность, воины, – устало промолвил отец Бонифас. – Я уже и не чаял, что удержу город. Простите, что не могу уделить вам больше внимания, но сами видите, что здесь творится.

Преподобный в сопровождении немногочисленной свиты церковников поспешил дальше, а Псы засобирались в дорогу. Их дела здесь закончились, остальное в руках Господа и отца Бонифаса.

* * *

– Выдалась, однако, поездочка, – сказал Гастон, когда городские стены уже едва виднелись вдали. – Прошвырнулись, так прошвырнулись. Приедем, я три дня буду пить без продыху.

– А я спать, – поделился своими желаниями де Креньян.

– Это да, – согласился Гастон, – но сначала напьёмся. Чтобы кошмары не снились. Я такого за всю службу не видел.

– А я у командора прибавки к жалованию попрошу и премию, – мечтательно протянул Блез. – Шутка ли, Седьмого вестника упокоили. Ладно, ладно, не смотрите на меня так, для всех попрошу, – добавил он, увидев возмущённые взгляды товарищей.

Мечты, мечты… Если бы они ещё имели свойство сбываться.

Псам удалось только наспех поесть. В «Розе ветров» их дожидалось распоряжение командора.

– Что там? – как обычно, спросил Ренарда Блез.

– Приказано срочным порядком явиться в Суиссон-де-ля-Рен.

– Это в столицу, что ли? – удивился Гастон.

– На кой нам туда? – тоже не поверил своим ушам Блез.

– Тут написано – для представления королю, – недоумённо пожал плечами Ренард.