Текст книги "Закон Севера"

– Что представляет собой робот «Спайдер В3»? И кто определил серва к нему в команду?

– А ты научился задавать вопросы, – хмыкнул Драйв. – Да только за второй вопрос доплатить придется. Он еще на одну отдельную монету потянет.

Я не стал спорить. Черт с ним, информация о существе, которое может управлять роботами, действительно дорогого стоит.

– Ну что ж, слушай, – произнес Драйв, препроводив в карман своей потертой штормовки очередной трофей. – «Спайдер В3» – это тактический робот огневой поддержки. Изначально был оснащен минометным комплексом, двумя противотанковыми пушками, четырьмя крупнокалиберными пулеметами, а также различными средствами обнаружения противника. Поскольку рассчитан на разные режимы ведения боя, обладает повышенным интеллектом, маневренностью и, как следствие, выживаемостью на поле боя. Вследствие эволюции при помощи сервов роботы этой серии самостоятельно переоборудовали свои пушки под мощные аркебузы, метающие камни и металлические стрелы, а манипуляторы передвижения – под ближний бой. Внешне такой робот напоминает большого паука с головной башней на спине, оснащенной дальнобойными аркебузами.

Всё это Драйв выпалил одним духом. После чего подхватил с подноса пробегающего официанта полный стакан с какой-то желтой жидкостью и опрокинул ее в себя. Шумно выдохнул, утер рот рукавом куртки и пожаловался:

– Трудная у меня работа. Чаевых не дают, а вкалывать приходится до седьмого пота. Так на чем я остановился? Ах да, кто определил твоего серва в пристяжь к Спайдеру…

Я перехватил мимолетный внимательный взгляд лысого, брошенный в мою сторону. Ага, смотрит, как я отреагирую на «моего серва». Ну я и отреагировал.

– Серв не мой, а свой собственный, – сказал я, и это была чистая правда, учитывая вольнолюбивый характер Коляна и мой, не менее вредный. – А интересуюсь я чисто из любопытства.

– Так я что? Я ничего, – поднял вверх ладони Драйв. – Мне чем больше ты интересуешься – тем лучше. Так вот, серва того наверняка нейромант заловил и пристроил к боевому роботу.

Драйв выжидательно посмотрел на меня. Блин, жрет монеты, как игральные автоматы моей юности! Правда, от него, в отличие от тех автоматов, не только один убыток, а хоть какой-то толк есть.

– И что на территории базы маркитантов делают боевые роботы? Кто такие нейроманты?

На стол легла следующая монета. Я обратил внимание, что на нас начали коситься маркитанты, сидящие за столиком у окна. И вправду, интересная картина для любого уважающего себя солдата удачи – оборванец с поцарапанным арбалетом набивает золотом чужие карманы! Несправедливость налицо, особенно при скудных запасах наличности в собственных карманах. Впрочем, судя по рожам маркитантов, такие и при избытке наличности не прочь наложить лапу на чужое добро. Надеюсь, я успею узнать то, что мне нужно, прежде чем те парни найдут повод для восстановления справедливости. Усиленная работа мысли уже читалась на их лицах, но процесс был в зачаточном состоянии, потому я пока что не особо беспокоился.

– Боевые роботы в количестве восьми единиц охраняют периметр торговых рядов, примыкающих к укрепленной зоне Савеловского вокзала. Намного дешевле содержать одного нейроманта, чем городить стену вокруг рынка. Теперь насчет того, кто такие нейроманты. Перед Последней войной в США начала бурно развиваться нейромантия, наука о связи нейронных биологических сетей с сетями компьютерными…

Обратив внимание на недоуменное выражение моего лица, Драйв кивнул:

– Поясняю. Если не усложнять, то разрабатывалась методика телепатической связи человека-оператора с информационными системами. То есть способы управления боевыми биороботами силой мысли.

– А такое возможно? – удивился я.

– Поясняю бесплатно как оптовому клиенту – вполне. Центр управления биороботом – человеческий мозг, усовершенствованный электроникой. Аналогов биологическому мозгу заокеанские ученые найти не смогли. Только живое существо способно оптимально адаптироваться во враждебной среде, принимая нестандартные решения – например, апгрейдить пушку под стреломет. Такая приспособляемость к изменениям внешнего мира и позволила биороботам дожить до наших времен. Ну а нейромант дистанционно воздействует на электронную составляющую мозга робота. Это явление в науке получило название электрокинез. Контролируя прохождение электрических сигналов, нейромант по своему желанию усиливает и ослабляет эти сигналы в различных участках управляющих систем, подчиняя себе человеческую часть мозга робота. Нейромант просто может заставить электронные схемы игнорировать приказы мозга. Электронные сигналы от интерфейса управления мозга не проходят, игнорируются. Вместо этого нейромант создает в управляющем интерфейсе свои сигналы управления. А в случае неподчинения один слабенький разряд – и биологический мозг все понимает с полумысли. Ему много не надо, для того чтобы почувствовать, кто в стальной голове настоящий хозяин. Это тоже исключительно человеческий фактор – подчиняться любому, кто умеет правильно отдавать приказы.

Драйв усмехнулся и опрокинул в себя остатки содержимого рюмки. Но мне было плевать на его ухмылки. Я думал.

Так. Значит, рынок охраняют биороботы, которых я не рассмотрел за развалинами. А я еще удивлялся – при входе пулеметы-арбалеты да колючая проволока, а тут, в тылу, словно и забыли об охране. Оказывается, не забыли. Вряд ли кто-то из существ, населяющих этот мир, рискнет дернуться на восемь стальных машин, специально созданных для уничтожения всего живого.

Тем не менее с этой темой всё более-менее ясно. Коляна заловил нейромант и пристроил в рабы к одному из роботов. Осталось отыскать этого нейроманта и объяснить ему, насколько он неправ.

– И где мне найти этого повелителя стреляющих консервных банок?

Драйв откинулся на спинку стула и с интересом посмотрел на меня:

– А позволь поинтересоваться, что ты с ним собрался делать?

– За такую информацию с тебя пять золотых монет, – сказал я.

– Почему так дорого? – искренне удивился Драйв.

– Потому что это очень долгий и обстоятельный рассказ. Видишь ли, я подозреваю, что нейромант будет сопротивляться. Потому, чтобы ответить на твой вопрос, мне придется изложить тебе методику силового задержания и экспресс-допроса. А это информация секретная, ни в одном воинском наставлении не найдешь.

– М-да, – почесал переносицу Драйв. – Информация, конечно, интересная, но для меня пять золотых дороговато будет.

К столу подкатился официант:

– Исё сто-нипуть?

Драйв покачал головой:

– Нет, обезьян, по ходу мне хватит. Мой клиент с тобой рассчитается.

Я усмехнулся. Ладно, дядя, банкуй. Хотя я очень не люблю нахалов, которые, пользуясь ситуацией, пытаются стрясти с человека всё что возможно.

– Сколько?

Официант показал два пальца, потом один согнутый. После чего скорчил смешную рожицу, став похожим на узкоглазого мыша.

– Два с половиной «Соболя», – перевел Драйв.

Я положил на стол три монеты:

– Сдачи не надо.

Официант глянул на монеты и не пошевелился. Его лицо приняло унылое выражение.

– Фальшивые, – сказал Драйв. – Небось у караульных маркитантов что-то покупал? Они фейки лить давно навострились, хотя опытный человек сразу отличит, где нормальная монета, а где фуфло.

Пришлось мне расстаться с еще одним червонцем. Официант аж подпрыгнул на радостях, увидев золото. Схватил монету – и умчался в сторону кухни, повизгивая от радости.

– Сдачу-то принесет? – поинтересовался я.

– Вот уж без понятия, – развел руками торговец информацией. – Зато знаю точно, во что тебе встанет ответ на твой последний вопрос насчет того, где тебе найти нейроманта. Кстати, я передумал. Цена за твой рассказ меня устраивает. Правда, в свою очередь, за мой ответ тебе придется выложить десять золотых. Расходимся взаимозачетом, но сначала я бы хотел услышать рассказ о том, что ты будешь делать с нейромантом. Любопытно – жуть…

– Договорились, – кивнул я, прикинув, что раскрутился на всё свое оставшееся золото. Да и фиг с ним, главное, что хватило на всё, что хотел получить.

– Ну что ж, – сказал я, поудобнее устраиваясь на стуле. – Начнем с того, что силовое задержание может быть как одиночным, так и групповым. При одиночном задержании применяются более жесткие приемы, желательно мгновенно нейтрализующие противника…

Двое маркитантов, до этого косившихся на наш столик, синхронно встали со стульев и направились к нам, небрежно держа автоматы на сгибе локтя, а указательные пальцы – на спусковых крючках.

Ну вот оно. Началось. А самого главного я так и не узнал…

Удобная рифленая рукоять «Сталкера» привычно легла в ладонь. Выдернуть нож из ножен – мгновение. И сделать это надо до того, пока один встанет сбоку от товарища и возьмет меня на прицел, в то время как второй примется прикладом выбивать из меня оставшееся золото.

– В чем дело, ребята? – буднично поинтересовался Драйв, разворачиваясь к маркитантам.

– У этого урода оплетка на ножнах из кожи моего брата, пропавшего весной, – пояснил один из маркитантов, слегка притормозив под колючим взглядом торговца информацией. – Я узнал по татуировкам…

– Это мой клиент, – жестко произнес Драйв.

Маркитанты остановились. Странно, но они явно не хотели связываться с невзрачным, лысеньким мужичком, которого любой из них мог убить одним ударом кулака.

– Ну… ладно, Драйв, без проблем, – примирительно сказал брат оплетки ножен моего меча. – Когда ты с ним закончишь, мы бы хотели…

– Когда я с ним закончу, он будет вам неинтересен, – произнес торговец информацией. – Хотя… погодите. Поможете мне его донести. Первое воздействие обычно срубает с ног.

Последних слов я не понял. Возможно, потому, что внезапно мой череп вдруг словно сжала жесткая стальная лапа. Я отпустил нож и невольно схватился ладонями за виски.

Боль была нестерпимой. Я буквально слышал, как трещит по швам черепная коробка. Перед глазами все поплыло. Было совершенно ясно: еще немного – и я потеряю сознание от болевого шока…

Лицо Драйва нависло надо мной. Оно было нереально громадным. Похоже, я лежал на полу, а торгаш присел надо мной на корточки. А может, я уже сдох и мозг просто переваривает последнее, что я видел перед тем, как отбросить берцы?

– Твое задержание и экспресс-допрос чушь по сравнению с моими методами, киборг недоделанный, – прозвучал голос в моей голове. – Не знаю, кто и зачем вживил проводящую сетку под твой череп, но он оказал тебе неважную услугу. Потому что теперь любой оператор моего класса может управлять тобой словно тряпичной куклой.

Это было последнее, что я слышал перед тем, как лицо Драйва заволокла пелена. Жуткая и черная, словно расширенные зрачки нейроманта.

* * *

– Если это кандидат на звание крысособачьего волка, то я одноглазый шам.

– А что, если присмотреться, то и вправду смахиваешь. Только без щупалец и один глаз лишний.

– Ты, конечно, мне друг, Драйв, но смотри, договоришься. Прикажу своим мордоворотам надрать тебе задницу…

– И сам будешь с северной стороны свой вокзал охранять.

– Ладно, ладно, всё, проехали. Давай по делу…

…Голоса доносились до меня словно через слой строительной стекловаты. Ощущение усиливалось чувством фатального дискомфорта на лице, шее и голове, словно я сутки ишачил, разгружая вагоны, а потом липкий, грязный пот высох и стянул кожу. А еще жутко давило в паху и под мышками. На стропах я, что ли, вишу?

Я с усилием разодрал слипшиеся ресницы. Проморгался, сгоняя с роговицы глаз мутную пленку, – и слегка обалдел от увиденного.

Это была довольно просторная камера без окон. Пол, потолок, стены, в одной из них, той, что напротив, – железная клепаная дверь… Всё. Каменный мешок. В стены вделаны железные держатели, в которых размещались примитивные светильники – плошки с жиром, в которых плавал зажженный фитиль. Вонь от такого освещения в непроветриваемой камере стояла отвратительная. Но не это было самое страшное.

В стены были вделаны клетки странного вида, целиком состоящие из семи стальных полос – одна длинная снизу доверху, похожая на изогнутый лук, закругленными концами вделанный в бетон. И шесть таких же закругленных поперечных полос, похожих на ребра скелета. Соответственно, задней частью этой жутковатой клетки была стена. Таких клеток на стенах было развешено несколько. А внутри них на нижних стальных полосах сидели люди и мутанты, конечности которых торчали наружу. Так вот почему у меня так давит между ног, и плечи затекли нереально!

Я попытался шевельнуть пальцами рук. На это движение организм отозвался в целом положительно. Руки двигаются, только болят от долгой неподвижности. И голова гудит слегка, за что спасибо нейроманту. Вот он стоит, скрестив руки на груди, с пистолетом в кобуре, висящей на поясе. Ухмыляется, паскуда. Рядом с ним – плечистый седовласый мужик в дорогом черном бронекостюме, явно сделанном на заказ – модель точно нестандартная, но очень качественная, сразу видно. Похоже, начальник вокзальной крепости. Но это и хрен бы с ними обоими. Потому что я, окончательно придя в себя, осознал – не до них мне сейчас.

Казалось бы, довольно широкая железяка была сейчас у меня под задницей. Но счастья этот факт не прибавлял, так как на нее приходился весь мой вес. Я попробовал приподняться, чтобы слегка поменять положение тела, – и чуть не заорал от неожиданной боли.

Сталь передавила мышцы и связки внутренней стороны бедер, и сейчас, когда я незначительно сменил положение, продавленная плоть отреагировала соответственно.

– Болит? – усмехнулся Драйв. – Понимаю. Когда в Средневековье инквизиция предлагала приговоренным выбор между костром и клеткой Торквемады, все выбирали костер. И это притом что заключенных в клетки поили и кормили до самой смерти. Только вот гадить им приходилось под себя, как курам с насеста. Неудобно, конечно, да и антисанитария – но что поделать? Средневековье…

Нейромант издевался тонко. Намекал, падла, мол, постъядерный мир скатился до уровня пятнадцатого века и продолжает деградировать. А он, типа, повелитель машин, вершитель судеб и продолжатель дела инквизиции…

– Промежность и подмышки начинают гнить дня через три-четыре, – продолжал Драйв. – Но гной стекает вниз вместе с мочой и дерьмом, почти не распространяясь вверх. Сначала отмирает нижняя часть кишечника и половые органы. Потом гангрена идет в ноги. Если человек или мутант отказывается принимать пищу, ему выбивают зубы молотком и через железную воронку вливают в глотку молоко и топленый турий жир.

– На хрена… мне это все? – прохрипел я. Горло пересохло, и я мог только рычать, как раненый нео.

– Просто чтобы ты и твои товарищи по несчастью знали, что их ждет, если они будут плохо драться.

Я обвел глазами соседние клетки.

В левом углу возле двери висел здоровенный нео, дико вращая налитыми кровью глазами. Его мощные лапы, впившиеся в боковины клетки, были напряжены до предела, но даже он ничего не мог поделать с толстенной сталью.

Соседом нео слева был дамп. Впервые я увидел это существо без тряпок на теле. Жуткое зрелище. Казалось, все тело мутанта состоит из нарывов, язв и уродливых наростов. Я пригляделся, опасаясь, что глаза меня обманывают в полутьме. Но нет. Одна из наиболее крупных язв чуть ли не на глазах разлагала нарост на груди дампа. Но в то же время рядом с гибнущей опухолью бугрилась и росла новая.

И вдруг я понял! Эти страшные раны и новообразования на теле дампа… были функциональны! Больная плоть пожирала самое себя – и одновременно возрождалась вновь! Дамп гнил заживо, истекая гноем и слизью, но при этом в его организме бурлили мощные восстановительные процессы, позволяющие мутанту двигаться с поразительной скоростью в поисках пищи для своего уродливого тела. Тот же обмен веществ, только в другой, жуткой форме, порожденной отравленной экологией сожженной планеты. Так вот почему дампы заматываются в тряпки с головы до ног! Неважно, забинтует он рану или неповрежденную плоть. Все равно через какое-то время на относительно здоровом месте раскроется гниющая рана. Но, твою мать, как же это тело должно болеть! Тряпки, прикрывающие его, наверно, хоть как-то спасают от лишних страданий и инфекций, ускоряющих процессы гниения…

Однако потрясающее открытие не помешало мне продолжить знакомство с товарищами по несчастью. Правда, соседа дампа вряд ли уже можно было назвать чьим-то товарищем.

На стене висел полуразложившийся человеческий труп. Сквозь грязные клочья сгнившей кожи проглядывали почерневшие кости. Остатки плоти на скелете напоминали скудные обрывки рубища, наброшенного на деревянный остов огородного пугала. Удивительно, но в глазницах трупа остались целыми глазные яблоки. Казалось, будто мертвец следит за нами из-за кромки небытия. Жуткое зрелище, возможно, специально продуманное тюремщиками. Мол, смотрите, вот оно, ближайшее будущее для тех, кто не станет повиноваться нашим приказам.

Но, признаться, я как-то не впечатлился. Слишком много видел я на своем веку мертвецов – и тех, кто спокойно гнил себе в каком-нибудь овраге, и тех, кто, сдохнув, шлялся по земле, стреляя из автомата по живым. Умерших бояться не надо. А вот те, у кого в руках автомат, всегда достойны самого пристального внимания. Причем также не стоит игнорировать и тех, кто умеет без огнестрельного оружия доставлять другим неприятности на расстоянии.

Это я к тому, что рядом с трупом был подвешен осм. Жалкая пародия на человека. Лысый мутант с глазами без век и окостеневшими губами, больше похожими на птичий клюв. Сейчас осм не мигая смотрел на меня… Хотя чем ему мигать-то? Ан нет, изредка, словно шторки древнего фотоаппарата, мелькают по круглым гляделкам пленки третьего века. Интересно, чего это он так уставился? Признал парня, который доставил его племени несколько мелких неприятностей? Так нет дыма без огня, сами виноваты. Хотя сейчас явно не время и не место сводить счеты. Правда, если осм плюнет в меня своим «черным облаком», мало мне не покажется. Так и стеку вниз раньше времени струйкой черного дерьма.

Своих соседей справа и слева я не видел – их головы заслоняли горящие светильники. Но что кто-то там висел – это факт. Только какая мне на хрен разница, кто там рядом со мной зафиксирован? Так, от нечего делать головой кручу, потому как двигать конечностями и ерзать на продавленной нижней чакре чертовски больно…

Но Драйв, кажется, сказал «драться»? Я не ослышался?

Наверно, недоумение было написано у меня на лице, потому нейромант пояснил:

– У вас будет шанс. Сегодня вы будете драться в одной большой бочке. Как крысособаки, на выживание. Когда в округе становится слишком много крысособак и они начинают доставлять неприятности, мы не охотимся на них. Мы просто отлавливаем десяток, сажаем их в огромную бочку – и через неделю ту бочку открываем. Так вот, самая сильная крысособака, которая сожрала остальных, становится крысособачьим волком, который не может питаться ничем, кроме мяса сородичей. Что, кстати, очень полезно для организма, – мясо представителей твоего собственного племени усваивается лучше всего. А потом мы подумали, что из этого можно сделать неплохое развлечение. И начали собирать разный биологический мусор для еженедельного шоу. Если выживших в бочке останется больше одного, и победитель, и побежденные отправляются обратно в клетку до следующего боя через неделю. Правда, доживают до него не все. Одного мы вот оставили для наглядного примера.

Нейромант картинно указал на труп.

М-да, похоже, этот тип в одном лице и погонщик роботов, и торговец инфой, и местный промоутер развлекательных программ. Берет от жизни все, что успеет захапать. Странно, что до сих пор никто не забрал у этого урода его столь насыщенную жизнь.

– Ты закончил инструктаж? – поинтересовался маркитант.

– Да, полковник, – слегка поклонился Драйв.

– Ну, вроде все в сборе, – подвел итог тот, кого нейромант назвал полковником. – Правда, киборг у тебя сегодня какой-то странный. Ты уверен, что это именно кио?

– Согласно вашему же распоряжению, люди с имплантами считаются биологическим мусором наравне с киборгами, – заметил Драйв. – А этот тип каким-то образом научился взаимодействовать с сервом. И еще у него в черепе есть неизвестное устройство, благодаря которому я могу им управлять…

– А, ладно, – махнул рукой полковник. – Хрен их разберет, этих мутов, каждый месяц откуда-то вылезает новый вид или подвид. Короче, не тяни, пора начинать.

– Ну пора так пора, – улыбнулся Драйв, доставая из кобуры пистолет странной формы. – Не хотите пострелять по живым мишеням?

Полковник скривился как от зубной боли:

– Ты же знаешь, мне больше нравится смотреть, как мутанты убивают друг друга, чем самому стрелять в мутантов.

– Уважаю ваш выбор, – кивнул нейромант. – И я крайне польщен, что вы каждый раз лично проверяете участников моего скромного представления.

А потом я увидел, как Драйв смазался в пространстве. И из этой растянутой кляксы полыхнули несколько коротких вспышек, почти слившихся в одно непрерывное «б-б-б-б-бах». Я лишь успел удивиться – никогда не видел, чтобы человек двигался с такой скоростью и так стрелял! Сам могу кое-что, но чтобы так…

Пуля ударила мне в шею чуть ниже уха. Я удивился снова – зачем бы это нейроманту ни с того ни с сего убивать пленников, если от него только что пришлось выслушивать занудный монолог о какой-то драке? Но почти сразу же поток моих мыслей вдруг резко сорвался в бездонную пропасть, словно поезд, потерпевший крушение. Мрачные стены, светильники, страшные клетки Торквемады смазалась у меня перед глазами вслед за стремительно перемещающимся стрелком, и я понял, что лечу в непроглядную бездну, где точно нет ни проклятого нейроманта, ни маркитантов, ни мутантов… ни дна, до которого мне никогда не удастся долететь…

* * *

Меня куда-то волокли, причем крайне неаккуратно. Носки моих берцев скребли по земле, порой цепляясь за камни. Неприятное ощущение, как железом по стеклу. Но еще неприятнее было осознание собственной беспомощности. Сознание словно плавало в каком-то отравленном киселе, в который оно плюхнулось сразу же, как выплыло из мрака беспамятства. Тело было словно ватное, перед глазами плясали разноцветно-калейдоскопные пятна, а еще меня тошнило не на шутку. Желудок буквально выворачивало наизнанку. Даже если б я и хотел сдержаться – не получилось бы. Ну я и блеванул.

Меня тряхнуло, что-то мягкое и тяжелое долбануло по затылку.

– Вот сука, новые сапоги уделал! – раздался над моей головой довольно мерзкий голос.

– Сам дурак, – флегматично отозвался второй голос. – После нейротоксина они все блюют. Первого, что ль, тащишь?

– Ну да!

– Учись, молодой. А бить их без толку, энто реакция организьма такая.

– Поубивал бы…

– Да они без тебя щас разберутся. Вот дотащим…

Сквозь звон в ушах после удара по голове я расслышал нарастающий многоголосый шум. Вот черт, как в анекдоте, «куда вы меня тащите, пидорасы?».

Я собрал волю в кулак, поднапрягся… и немного приподнял голову.

Калейдоскоп перед глазами потерял краски, и сквозь бледно-разноцветную муть я разглядел какие-то силуэты… Многоярусные скамейки, расставленные кругом… И на них люди сидят… Много людей… Меня тащат по проходу… Что это? Реально цирк, что ли, с мускулистыми клоунами, которые прут меня на арену, чтобы скинуть башкой вниз на потеху зрителям?

Я уже достаточно оклемался, чтобы разглядеть, куда меня приволокли. Арена в этом цирке и вправду была, только немного странная. Похоже, в это место когда-то угодила ракета. Ушла глубоко в почву и там рванула, в результате чего и образовалась в земле нехилая дыра диаметром с небольшой стадион. Прошло два столетия, и местные жители оборудовали здесь что-то типа амфитеатра. Только арена была опущена вниз метра на три. Скорее всего, ее просто поленились досыпать землей и лишь укрепили стены длинными досками. Получилось сооружение, напоминающее половину гигантской бочки, разрезанной по горизонтали. По идее, зрителям все должно быть видно, стены амфитеатра-воронки достаточно круты. Главное, чтобы сами вниз не посыпались от любопытства.

Я хмыкнул про себя – и скривился от боли. Надо же, щеку прикусил, когда юный маркитант меня по башке огрел. Ладно…

Меня поставили спиной к «бочке», лицом к зрителям. Нелюбезные конвоиры цепко держали меня за руки, а с двух сторон мне в ребра уперлось что-то твердое.

– Дернешься – поджарим как на гриле, – коротко, но доходчиво объяснил мне старший маркитант. Ясно, принято, я вообще парень понятливый. Пытаться рассмотреть, чем собрались меня жарить конвоиры, я не стал. Зато разглядел, что из глубины прохода, откуда меня притащили сюда, еще двое маркитантов тянут длинный шланг. На фига бы он им нужен?

– Дамы и господа! – вдруг заорал кто-то справа от меня. – Итак, сегодня мы начинаем наше традиционное представление. Сегодня вновь биологический мусор будет сражаться друг с другом. Как всегда, правила простые. Их нет! Из бочки выйдет только крысособачий волк, убивший всех остальных. Также напоминаю, что принять участие в битве может любой желающий из присутствующих здесь, но только до того, как будут сделаны все ставки. Поставьте на себя, убейте всех мутантов и станьте самым богатым крысоволкволком в округе!

Я осторожно, чтобы не вызвать новый приступ тошноты, повернул голову влево. Потом вправо… Угу. Того, что смог поймать боковым зрением, вполне достаточно. На некотором расстоянии от нашей троицы таким же макаром пары дюжих маркитантов фиксировали осма и нео. Правда, передние лапы нео были дополнительно скованы огромными нестандартными наручниками… Хотя нет, не наручники. Вполне человеческие ножные кандалы. Такое в моем мире уже почти не применялось. А тут вишь как, пригодился антиквариат. Для запястий нео другое и не подойдет…

– Итак, осталась ровно минута для того, чтобы сделать ставки, – продолжал надрываться невидимый герольд, которого я так и не рассмотрел. Да и на хрена он мне, в общем-то, облокотился? И так все понятно.

– Двадцать секунд… Пятнадцать секунд…

Я обратил внимание, как один из маркитантов, удерживающих шланг, покрепче взялся за стальной ствол.

– Десять секунд…

Наверху, несколькими рядами выше, над головами зрителей поднялась чья-то внушительная фигура и начала спускаться, раздвигая ручищами сидящих. Послышался ропот, но я уже не смотрел вверх. Все мое внимание сосредоточилось на стальном стволе шланга в руках маркитанта.

– Пять секунд… Четыре… Три…

Справа от меня щелкнули кандалы, и я заметил краем глаза, как две тени порскнули в разные стороны от громадного силуэта нео.

– Два…

Хватка моих конвоиров немного ослабла. Но я не стал дожидаться, пока мощная струя воды или чего-то там еще ударит мне в грудь. Я просто резко повернулся, отбивая в сторону ствол слева и уходя с линии выстрела справа, выпростал руку вбок и прыгнул в «бочку». При этом мое предплечье сильно ударило в горло молодого маркитанта, который от неожиданности потерял равновесие… и полетел в яму вместе со мной.

Где-то маркитанты просчитались, когда планировали систему конвоирования пленных к месту бойни. То ли понадеялись на последствия применения мощного нейротоксина, которым накачал нас Драйв, то ли на свои стволы, то ли просто возомнили себя крутыми воинами, которые класть хотели с пробором на биологический мусор. Короче, я б на их месте просто вел приговоренных под прицелом на расстоянии, а не изображал из себя клоунов из анекдота.

Но так или иначе, маркитант грохнулся рядом со мной. Я, конечно, попытался упасть на ноги и перекатиться, но получилось это у меня из рук вон плохо. Тело еще слушалось меня не ахти, потому я довольно неловко рухнул на бок. Хорошо еще, что на дне «бочки» была лишь утоптанная, влажная земля, а не бетон. А так я даже не особо и ушибся. Встряхнулся, можно сказать, приободрился и из положения лежа засветил носком берца в морду маркитанту, который (вот молодец!) не выпустил в падении свое оружие и по факту приземления попытался стрельнуть в меня.

Не вышло. Вернее, на спуск незадачливый конвоир нажал, но промазал. Оно и понятно – подбитым глазом целиться несподручно. Зато я понял, чего избежал. Пистолет стрелял чем-то раскаленным, тепловой, стало быть. Заряд попал в доски, которыми была обшита стена «бочки». Зашипело, от влажного дерева повалил пар и дым. Правда, пожара не случилось, так как сверху на стены и на нас обрушился ледяной дождь.

Это ударили брандспойты, сбросив в яму вместе с потоками воды «биологический мусор». Который мне придется уничтожить, если я хочу выбраться отсюда живым. И сделать это будет ой как непросто. Потому что этот «мусор» хочет того же, что и я…

Может, маркитант и успел бы выстрелить вторично, но сверху на него свалился осм. Гидроударом легкого мутанта просто пронесло над «бочкой», и приземлился он крайне удачно для меня. Я уже давно заметил – иногда мне везет. Правда, не так, как некоторым, находящим чемодан с миллионом баксов в сельском нужнике, а в плане когда из полного дерьма я попадаю в дерьмо обычное. Например, как сейчас.

Я откатился в сторону, предоставив маркитанту и осму бороться за пистолет, вскочил на ноги, успешно удержал равновесие (пошатывало меня все-таки неслабо) и оценил ситуацию.

Нет, пожалуй, я все-таки ошибся. Дерьмо было полным. Вернее, полнейшим. В яме вместе со мной, помимо маркитанта с осмом, находились практически все известные мне жуткие твари этого мира.

С земли, рыча и отряхиваясь, вскочил собакоголовый – и, не раздумывая, бесстрашно бросился на нео, как волкодав бросается на медведя. Снизу вверх, метя клыками в горло.

Дамп схватился со здоровенным руконогом. Гибкий полуразложившийся мутант оказался на удивление проворным. Он сумел извернуться, уйти от броска бронированного бага, вскочить ему на спину и вцепиться пальцами в глаза.

Руконог заверещал и опрокинулся на спину, пытаясь весом раздавить дампа. Но тот опять ускользнул, оттолкнувшись ногами от панциря врага. Оба они упали – руконог на спину, а дамп на брюхо, при этом не отпуская мертвой хватки костистых пальцев.

Ко мне же на кривых ногах мчался шам, угрожающе топорща глазные щупальца. Я слегка тормознул – уж больно мутант напоминал Фыфа…

За что и поплатился.

Шам явно не собирался развлекаться телепатическими ударами. Он был ниже меня на голову, но при этом проворный, словно такса. Я чисто рефлекторно успел отклониться в сторону и тут же услышал, как трещит штанина. Вот черт! В лапке шама был зажат нож, которым мутант только что чуть не пропорол мне бедренную артерию. Хотя, скорее всего, метил он в детородные органы, что тоже очень неприятно.

– От сука! – прошипел я, опуская кулак на лысую макушку мутанта.

Шам хрюкнул, присел от удара и тут же попытался полоснуть ножом мне по подколенному сухожилию. Ну прям профи ножевого боя, зараза, все делает правильно. В другое время я бы восхитился подготовкой ловкого мутанта, использующего преимущества низкого роста. Но как-то было не до восторгов, когда оппонент, подкованный в работе холодным оружием, пытается отточить свои навыки на тебе. Ногу я убрать успел, правда, при этом чуть не грохнулся на бок. Мутант зашипел от ярости и бросился в новую атаку. В отличие от меня он явно не испытывал проблем с координацией движений. Нейротоксином в него, что ли, не стреляли? А может, и не стреляли. Судя по тому, как шустро он атакует, это не жертва, а доброволец, решивший стать крысоволком. Ладно.