Текст книги "Закон Арены"

* * *

За Варвару я не беспокоился особо. На базе группировки я ей по-любому ничем помочь не смог бы, случись какая непонятка: просто обоих положат из нескольких десятков стволов, и дело с концом. Реши мордатый Дыня до нее докопаться по женской части, я ему искренне не завидую, да и, насколько я знаю, что в «Борге», что в «Воле» к гостям и покупателям принято относиться уважительно. Это понятно: кто ж у беспредельщиков что покупать потом станет, если слухи по Зоне поползут нехорошие?

Насчет маски у меня на лице вопросов ни у кого не было. Вольные и сами кто в фильтре ходил, кто вообще в противогазе – двоих таких видел, пока к Арене шел. Это в Зоне нормально: каждый заботится о своем здоровье как считает нужным. Хоть в ОЗК ходи по жизни, никто слова не скажет, даже если про себя сочтут за дебила.

До Арены я добрался без приключений – как дойти, караульный объяснил популярно, да и без того большинство народа направлялось в ту сторону. Среди идущих я заметил полдюжины болотных, одного наймита, трех бандитов в дешевых кожаных куртках с вшитыми броневставками, несколько вольных сталкеров, и четверых армейских, держащихся группой и настороженно оглядывающихся по сторонам.

Оно и понятно, бывших военных, переобувшихся в сталкеры, в Зоне недолюбливали. Но во всех группировках, державших Арены, существовал неписаный закон: во время проведения чемпионатов все личные счеты забываются. Исключение составляли лишь члены группировок, находящихся с данной группировкой в состоянии войны, а также преступники, которых данная группировка разыскивала. То есть кадры типа меня. Что ж, надеюсь, распорядители Арены не заставляют местных гладиаторов снимать маски перед боем, иначе все может плохо для меня закончиться, не начавшись.

И, соответственно, для Варвары тоже.

То, что мне по-любому придется драться на Арене, я уже понял, так как вычислил приставленный ко мне «хвост». От самых ворот за мной шли двое вольных, особо даже не скрываясь.

Зачем – понятно.

Человек, заплативший за проход на территорию комплекса, вполне мог оказаться шпионом того же «Борга», потому каждого гостя «вели». Неофициально, разумеется, чтоб не давать причин для недовольства посетителей, но тем не менее. То есть от ворот до Арены ты идти имеешь полное право. Но если свернешь в сторону, то к тебе сразу же возникнут вопросы. Логичный и, надо признать, правильный подход к безопасности. Иногда мне кажется, что имидж группировки «Воля» как сборища угашенных алкоголиков есть не что иное, как умелая маскировка. Когда противник считает тебя слабее, чем ты есть на самом деле, это большое преимущество – если, конечно, уметь его правильно использовать.

Как и ожидалось, Арена разместилась в одном из огромных ангаров, расположенных на территории «Вектора».

Возле входа в ангар стоял старый советский письменный стол, облезлый, но еще довольно крепкий. За столом, в не менее облезлом кресле времен ушедшей эпохи социализма, сидел мордатый вольный. На столе перед ним стоял человеческий череп без нижней челюсти, на лбу которого было написано маркером: «Смотритель Арены».

– Ты смотритель или он? – спросил я, подойдя.

Вольный, сидящий в кресле, скривился как от зубной боли.

– А поновее ничего нет?

– Поновее на складе и за дорого.

– Ну вот и чеши на склад, – процедил вольный. – Ходят тут остряки-умники, всех посылать язык отвалится.

– Я на бой, – сказал я, кладя перед смотрителем жетон с номером.

– Так бы и сказал, – зевнул вольный. – Погоняло свое назови.

– Наемник, – ответил я.

– А ты не оригинален, – кисло усмехнулся смотритель. – Хотя мне похрен. Иди в ангар, жди жребия.

И отвернулся, давая понять, что разговор окончен.

Я же пошел куда было сказано…

На Аренах я уже бился, и не раз.

И не скажу, что мне понравилось.

Устроители этих зрелищ обычно стараются, чтобы развлечение было наиболее кровавым, потому и правила подгоняют именно под этот критерий. Странно, конечно, что вольные разрешают бойцам выступать со своим оружием. Похоже на некое подобие справедливости. Обычно хозяева Арен норовят выпускать сталкера с обрезом против убийцы в экзоскелете и с миниганом. Чтоб прям кишки и мясо во все стороны…

И, что самое интересное, зрителям такое нравится!

Фиг знает, конечно, что может привлекать в убийстве, больше похожем на расчлененку при явном дисбалансе сил противников. Но, понятное дело, любой шоу-бизнес работает на потребу публике. Народ лажу хавает, бабки в карман падают – ну и зашибись, чего еще надо?

Внутри ангара было нечто вроде предбанника, которым заведовал здоровенный амбал. То ли мутант, то ли культурист-химик, но мышцы у амбала были и правда устрашающие. Как и рожа. Нижняя и верхняя челюсти, немного вытянутые вперед, вкупе с маленькими поросячьими глазками, придавали хозяину предбанника сходство с хищным животным.

– Гранаты есть? – прорычал он.

– А что, если б были? – поинтересовался я.

– С гранатами на Арену нельзя, – пояснил амбал. – Зрителей осколками посечет. И со взрывчаткой нельзя. С отравляющими газами нельзя. Остальное можно.

– На танке можно?

Амбал задумался.

– Не, на танке нельзя, – сказал он после паузы. – Наверно. Я пойду уточню у шефа. А ты на танке?

«Плохо дело, – подумал я. – Парнишка-то того. Весь мозг в мышцы ушел, в голове ничего не осталось».

– Не, я пешком, – сказал я. – И гранат с газом нету. Только автомат, пистолет и нож.

– С этим можно, – кивнул амбал. – Но если ты меня обманул, я тебе шею сверну. Ничего личного, просто такая инструкция у меня от шефа.

– Понимаю, – кивнул я, скидывая рюкзак на деревянную лавку. – А на Арену когда?

– Подождать надо, – с важным видом сказал амбал. – Кстати, меня Климентием зовут. Я выпускающий. Должен обыскивать бойцов и выпускать, когда сигнал будет. Но я не обыскиваю, потому что меня не обманывают.

– И это понимаю, – сказал я.

– Пока ждем, может, в шахматы? – предложил Климентий.

– Можно и в шахматы, – согласился я. И, прикинув, сколько длится партия, поинтересовался: – А что, долго ждать?

– Всяко бывает, – сказал выпускающий, доставая древнюю советскую доску-ящик с потертыми клетками на боковой стороне. – Жребий, ставки, то-се. Твой пистолет против нового «Вала» идет?

– Не, я на интерес принципиально не играю, – покачал я головой. – Без интереса, то есть ни на что, – пожалуйста.

– Ну, давай без интереса, – вздохнул Климентий. – Все равно делать нечего.

* * *

Хорошо, что я не согласился на предложение выпускающего.

Я не особо великий спец в шахматах, но если случалось с кем-то сесть за доску, играл обычно на уровне. Здесь же в первую партию выпускающий поставил мне мат на двадцать третьем ходе, и я даже не сразу понял, как он это сделал.

– Еще раз? – поинтересовался Климентий.

Вот тебе и мозг, ушедший в мышцы… Однако.

– Давай, – слегка обескураженно согласился я. И поспешил добавить: – Тоже без интереса.

– Я понял, – хмыкнул выпускающий, расставляя фигуры по новой.

На этот раз я был более сосредоточен – вероятно, потому продул менее позорно, но тоже довольно быстро. Климентий, похоже, вовсе не думал – просто двигал фигуры сразу после моего хода. Фиг знает, как такое вообще возможно. Думаю, у людей такого гроссмейстерского склада ума мозги в принципе по-другому устроены. Мутация какая-то, не иначе.

– Еще? – очень откровенно зевнув, спросил амбал.

– Давай!

Меня прям азарт охватил. Когда противник достойный, то и драться с ним интересно – что в жизни, что за доской.

Но тут в дверь со стороны Арены раздался мощный удар. И следом – голос, приглушенный перегородкой:

– Эй, Шлюз, выпускай своего.

– Шлюз? – переспросил я.

– Общее погоняло на Арене для любого выпускающего, – скривился Климентий. – По-моему, тупое. Но ничего не сделаешь, издержки профессии. Ты не называй меня так, не люблю.

– Ладно, не вопрос.

– Тебе пора, – сказал Климентий, поднимаясь со своего места. – Если ты стреляешь так же, как в шахматы играешь, лучше просто выйди на середину Арены и постой немного. Умрешь быстро.

– Я лучше постреляю, – улыбнулся я.

– Тогда держись левой стороны, – сказал амбал. – Может, проживешь чуть подольше.

И, откинув мощный деревянный засов, перегораживающий дверь, распахнул ее мощным пинком.

* * *

Арена у вольных была типовой, сделать что-то оригинальное фантазии не хватило. Наверху, метрах в четырех над полом, тянулись два балкона, отгороженных бронестеклами, – места для зрителей. А внизу был навален всякий хлам: стопки старых покрышек, ящики разных размеров, куски бетонных и кирпичных стен. Типа, укрытия.

Меж укрытиями тут и там виднелись лужи крови, как подсохшие, так и свежие, над которыми кружились ленивые и жирные квазимухи.

А еще на Арене находились три аномалии.

«Жара», судя по колебанию воздуха над ней.

«Гравиконцентрат», отмеченный идеально ровным кровавым пятном в форме овала.

И «электрод» – шар, сплетенный из молний, потрескивающий и пованивающий грозовым озоном.

Интересное новшество, не видел такого раньше на Аренах. Даже предположить не могу, как вольные исхитрились приволочь аномалии в свой ангар – чем-то приманили, что ли? Хотя не исключаю, что они сами проползли, привлеченные запахом крови, – и никто не стал пытаться их отсюда вычистить. Ну а что? Прикольно же смотреть, как бойцы на Арене будут пытаться укокошить друг друга и при этом уворачиваться от этих жутких убийц Зоны. И удобно. После представления не нужно думать, куда тела девать, – аномалии сожрут свежие трупы в любом количестве, только успевай подкидывать.

На другом конце ангара заскрипели открывающиеся двери – и на Арену вывалились трое бандитов в характерном прикиде: кожанки с броневставками, балаклавы на мордах, чтоб личность никто не срисовал, в руках двоих потертые автоматы Калашникова, у третьего «Вал» с оптикой.

Интересно – это как?

Мы двое на двое будем рубиться?

Но тогда почему мой предполагаемый напарник вышел вместе с противниками с другого конца ангара?

Оказалось, я ошибся.

Не двое на двое.

Я одни против троих…

Это доступно разъяснил мерзкий голос из динамика, размещенного под потолком Арены.

– Итаааак, дамы, господа, мутанты, вояки и прочий уважаемый сброд, любящий поглазеть на кровь, мозги, вываливающиеся из черепов, и дерьмо, брызжущее из простреленных кишок! В левом конце Арены вы можете видеть троих потрясающих ублюдков из клана бандитов! Беспринципных, тупых придурков, хорошо умеющих только убиваааать!!! В правом конце Арены вы видите наемника, которого трое волков в кожанках будут сейчас рвать на кусочки и глотать не жуя! Эй, наемник! Очень рекомендую тебе выбрать себе аномалию и просто сходить в нее прогуляться. «Грави» сделает из тебя медаль из дерьма и мяса в одну секунду – он в отличие от бандитов не любит мучить людей. Сделай себе одолжение, огорчи зрителей! Сдохни быстро, пусть бандоволки расстроятся, не получив твой хабар-р-р!!!

Голос орал над макушкой, грузя уши децибелами, но это было к лучшему. Мне не привыкать работать в шумных условиях боя, в то время как бандитов этот рев под потолком явно напрягал. Один вскинул «калаш», дал очередь в потолок – но не тут-то было! Динамик оказался надежно защищен прозрачным бронелистом, лишь рикошеты с визгом ударили в бетонный пол ангара.

Мой мозг же тем временем привычно просчитывал ситуацию…

Перемещаться вправо и правда не вариант, Климентий не соврал. Там хоть укрытий и больше, но «электрод» средних размеров вполне может дотянуться молнией до большинства из них. Путь по левой стороне выглядел в этом плане поинтереснее: укрытий там поменьше, но «жара» и «грави» прыгать не умеют, передвигаются медленно. Правда, больше чем на метр к ним приближаться не нужно, если не хочешь подпечься с одной стороны или быть утянутым под невидимый пресс.

В центре Арены вообще с укрытиями было неважно: пара деревянных ящиков, которые прострелить насквозь как нефиг делать, да кусок кирпичной стены, притащенный сюда из каких-то развалин. Пойдешь центром – окружат с трех сторон и изрешетят в кровавый фарш.

Как-то все эти варианты мне не очень понравились, потому я поступил проще: прям с места катнулся влево, вышел в положение для стрельбы с колена, послушал, как свистят пули, проносясь сквозь то место, где я только что стоял, и короткой очередью сбил одного бандюка с «калашом». Промахнулся немного: пули ударили в плечо бандита, развернув его на сто восемьдесят градусов, а планировалось отработать в шею. Ясно, у моей LR-300 мушка подсбита слегка, но это не критично – просто трудимся дальше с поправочкой.

Я вновь ушел в перекат, но на этот раз вперед, после чего, согнувшись в три погибели, рванул под защиту кирпичного укрытия.

Вовремя.

Уже падая, я увидел блеснувшую оптику «Вала» и ощутил, как пуля дернула левый край моей маски.

Не страшно.

Маска не рожа, можно и новую купить – в отличие от рожи. Которую нужно беречь, иначе по утрам брить нечего будет.

Я ее и сберег, высунув автомат над укрытием и дав две очереди в ту сторону, где блеснул прицел и откуда прилетела пуля, подпортившая маску.

Нормально отстрелялся, судя по воплю, раздавшемуся с той стороны:

– Ай, мля, попал, паскуда! Пацаны, я кишкой маслину хапнул!

– Лучше б ты ее хавальником хапнул, – ответил раненому рокочущий бас. – Еще не начали, а уже два «трехсотых» на борту.

– И чо делать, Лютый? – хрипло поинтересовался другой голос. – У меня клешня не хрячит, тыранул меня тот ливер конкретно.

– Хрячь левой или сдохни, – равнодушно посоветовал Лютый. – Тут Арена, лошара, а не детский сад, если ты не заметил.

Пока бандиты перебрехивались, я старался отслеживать перемещение голосов. Лютый и раненый в руку, похоже, двинули по относительно безопасной левой стороне. Интересно, конечно, куда делся «кишка с маслиной» – я не исключал, что промахнулся, так как сам ранения не видел. Стало быть, это могла быть ловушка, отвлечение внимания. Тут еще гребаный динамик, притихший на несколько секунд, заорал снова, глуша голоса бандитов:

– Итак, мои дорогие ублюдочные зрители, мы видим, как красиво вошел в дело наемник! Только, боюсь, очень скоро он так же красиво из него выйдет – расклад все равно не в его пользу, ведь бывший капрал Французского легиона с погонялом Лютый бандит лишь номинально, так как легионеры, как известно, бывшими не бывают!

Капрал Легиона – это серьезно, про это я знал не понаслышке. Правда, не слыхал, чтобы в Зоне появился легионер с таким погонялом. Стало быть, вряд ли он в наших местах давно обосновался. «Отмычка», Зоны не видевший, и вместо того, чтоб шариться по ней в поисках артефактов, решивший попытать легкой удачи на Арене? Возможно, и так. Хотелось бы в это верить. Потому что легионер с опытом выживания в Зоне – это гораздо серьезнее, чем просто легионер без такого опыта.

А между тем по моему укрытию полоснули короткие очереди. Одна, вторая. На макушку и за броневоротник посыпалась кирпичная пыль. Плохо дело, вычислили меня, хотя я надеялся, что мое скоростное перемещение бандиты не отследят и за мной при следующей атаке останется фактор неожиданности. Но при этом обе очереди простучали слева. Ясно, работаем дальше.

Между мной и противниками было пустое пространство. Но если сместиться немного правее…

Я вновь высунул руку с автоматом из-за укрытия, полоснул очередью вслепую туда, откуда в меня стреляли, – и, отыграв таким образом мгновение, ринулся вперед.

Естественно, в меня тут же полетели пули… но не долетели. Видимых укрытий на этом участке не было, но я бросился вперед не просто так. Будь я на Большой земле, меня б немедленно срезали в два ствола…

Но мы были в Зоне.

Пули, предназначавшиеся мне, наткнулись на легкое, почти прозрачное марево – и немедленно вверх взметнулся ревущий столб пламени. «Жара» на любой предмет, прилетевший в нее, реагирует всегда одинаково. И если не зажмуриться в тот момент, когда она активизируется, можно запросто получить как минимум временную слепоту, как от вдумчивого рассматривания работающей сварки без защитной маски.

Я – зажмурился, с разбегу падая на бок. Проехав же по инерции на боку с полметра, открыл глаза – и увидел то, что надеялся увидеть.

Двое бандитов, жмурясь и кривя лица, пытались что-то разглядеть за бушующей «жарой». И даже, наверно, разглядели смазанный силуэт, выпавший из-за огненной аномалии.

Но я их увидел раньше.

Расходовать боеприпасы не в моем стиле, даже когда их много. А когда не очень – тем более. Потому я, сделав поправку на подсбитую мушку, аккуратно положил две пули точно между глаз бандитов. Когда же они упали навзничь, словно сбитые кегли, перекатился, в перекате поднялся на ноги и, качая «маятник», бросился к другому концу Арены, ожидая очереди от хитрого бандита, сымитировавшего ранение.

Но ждал я зря.

Бандит лежал за ящиком, пробитым пулями во многих местах, и стрелять в меня даже не думал.

Лишь стонал.

Понимаю его.

Пуля в живот – это всегда больно.

Заслышав шаги, он приподнял голову.

– Братан… – прохрипел он. – Аптечку дай. Хотя бы оранжевую. Там шприц-тюбик… Больно очень.

– Сочувствую, – совершенно искренне сказал я, поднимая его «Вал». Хорошее оружие было когда-то, пока его не убили в хлам. Ухаживать за ним никто и не думал, беречь – тем более, потому и выглядело оно соответственно.

– Братан…

– Да-да, конечно, – сказал я.

И, оторвавшись от созерцания «Вала», выстрелил из него в голову бандита.

Увы, это Зона. Госпиталей тут нет, пленных девать некуда, а шприц-тюбик лишь ненадолго притупит страшную боль. Потому очень некрасиво и не по-человечески оставлять врага умирать в мучениях с таким ранением.

А вот подарить ему пулю в голову очень даже благородно.

Может, кто-то на Большой земле, сидя в удобном кресле и грея ноги у камина, считает иначе, но там у людей совсем иные понятия о хороших манерах. Не такие, как в Зоне и на войне, что по сути есть одно и то же.

– Итак, мои ненаглядные ублюдочные зрители, сегодня совершенно неожиданно для всех нас в первом туре Арены победил нааааааемнииииик!!! – заорал голос у меня над головой. – Неизвестный воин в маске хладнокровно пристрелил троих ушлепков, подававших большие надежды, а сам отделался лишь царапиной на черепе, под которым спрятались опытные и расчетливые мозги. Искренне надеюсь, что во втором туре у него их вышибут из башки и мы все полюбуемся, какого цвета извилины у того, кто в одну харю может за минуту уделать три неуклюжих тела, недостойных носить гордое имя сталкерррр!!!

Манера комментатора комментировать происходящее изрядно подбешивала. Хотелось надеяться, что после чемпионата «ублюдочные зрители» отловят вольного, позволяющего себе такие выражения, и пояснят ему за хорошие манеры.

Мне же на Арене делать было больше нечего.

Потому я бросил полумертвый «Вал» и направился туда, откуда вошел в это царство смерти.

* * *

– А ты крут! – восхитился Климентий, когда я вошел обратно в предбанник Арены. – Прикрыться «жарой», подставившись под пули, – такого я еще не видел. Может, еще партию, а? Для успокоения нервов?

– Для успокоения нервов я б сейчас пожрал чего-нибудь хорошего, – сказал я, открывая свой рюкзак, оставленный на лавке. – Но хорошего нету, потому придется точить то, что есть. Могу поделиться. Тушенку будешь?

– Момент, – сказал выпускающий и полез в сундук, на котором сидел. После чего из сундука был извлечен окорок в мятой фольге, батон хлеба, банка огурцов, баночка черной икры и литровая фляга, в которой что-то нежно и многообещающе булькало.

– Круто живешь, шахматист, – усмехнулся я.

– Не без того, – ощерился выпускающий, показав самые натуральные волчьи клыки. – Кстати, Шахматист – это мое погоняло. Больно уж я эту игру уважаю. Ну что, победитель, перекусим? Отметим, так сказать, первую победу. Типа, чтоб она не была последней и все такое.

– Ну, давай отметим, коли не жалко деликатесов, – пожал я плечами.

– Хорошему человеку ничего не жалко, – вновь ощерился Климентий-Шахматист. – Кстати, если хабар, что на Арене остался, мне презентуешь, буду ну прям очень благодарен.

– Забирай, – пожал я плечами.

– Тогда ты хлеб и окорок режь пока, а я сбегаю, пока другие выпускающие тот хабар не прикарманили.

И убежал, только задники сапог сверкнули. Вернулся тоже шустро, волоча три ствола и узел с местами окровавленным шмотом.

– Благодарю за подгон, – сказал, щерясь довольной рожей. – Сегодня в перерыве к торговцу сбегаю, будет и жратва, и чем запить. Ты, главное, со второго тура возвращайся, пожалуйста. Там жеребьевку заканчивают, на тебя ставки крутые. Я тоже поставил, кстати, так что не подведи.

– Приложу все усилия, – хмыкнул я – и смачно откусил от бутерброда, густо намазанного икрой.

Как я понял, с меня Шахматист нормально так нажился и еще собирался, так что можно было не стесняться. Он, кстати, бросив хабар у стены, присоединился, и мы с ним на пару покушали знатно. После чего Климентий полез в сундук и достал оттуда три пачки патронов к LR-300.

– Держи, пригодятся, – сказал он. – Смотрю, у тебя всего один запасной магазин остался, а во втором туре там может быть жарко.

Только он это произнес, как в дверь снова ударили.

– Ну, удачи тебе, сталкер, – сказал Шахматист. – Может, еще сыграем партейку, когда вернешься.

– Расставляй фигуры, – хмыкнул я.

И направился на Арену.

* * *

– Итак, мои бесценные дегенераты, я снова приветствую вас на нашей Арене, – вновь завопил над моей головой омерзительный голос, искаженный дешевой мембраной громкоговорителя. – На одном ее конце мы видим нааааемникааа!!! Этот проныра сумел в одну харю завалить троих бандитов, да упокоит их кладбище радиоактивных отходов! А на другом конце Арены вы видите двоих бойцов, которые вас несомненно удивят своим мастерством! Это пленные сержанты группировки «Борг», которые будут драться не за хабар, а за свободу! Неплохая мотивация, а? Того, кто пристрелит наемника, мы почетным пинком отправим обратно в его вонючую красно-черную шайку, то есть дадим волю! Второго же расстреляем, если его раньше не укокошит наемник. Ну что, мои придурковатые зрители, давайте насладимся цирком и дадим нашим клоунам пожонглировать кишками друг друга.

– Сам ты клоун гребаный! – проревел голос с противоположного конца Арены – и то, как он проревел, мне решительно не понравилось.

Такой глухой рык, в котором довольно непросто распознать человеческие слова, дает встроенный динамик экзоскелета группировки «Борг» предпоследнего поколения. Мне такие в Зоне встречались не раз, потому ошибиться я не мог.

Вот это, блин, сюрприз от группировки «Воля»… И что я со своим автоматом буду делать с двумя профессиональными убийцами, запакованными в экзо? Не, конечно, если удастся всунуть ствол между шлемом и грудной бронепластиной и высадить туда полмагазина, то шанс грохнуть одного борга есть. Но кто ж мне даст это сделать? Они ж, поди, тоже не с детскими рогатками на Арену вышли…

Они вышли отнюдь не с рогатками.

И даже не с автоматами.

У обоих живых танков в лапищах были «Печенеги», очень годные пулеметы, разработанные на основе знаменитого ПКМ. И, как только борги меня увидели, на то место, где я только что стоял, обрушился шквал огня.

Правда, понятное дело, меня уже там не было.

Что делать в ситуации, когда реально деваться некуда?

Правильно. Метаться как наскипидаренный кот от укрытия к укрытию, уповая на то, что ворочать пулеметом туда-сюда, будучи закованным в стальные латы, занятие ни разу не скоростное.

Что я и делал, падая, вскакивая, бросаясь из стороны в сторону и очень надеясь, что шальная пуля меня не заденет. Борги же очень быстро начали раздражаться, что не могут попасть в юркую мишень, и принялись поливать из пулеметов в мою сторону как из брандспойтов, веером.

И их тактика сработала.

Прилетело не прямое попадание, а рикошет от стены ангара, обшитого изнутри толстыми бронелистами – чисто чтоб пули, пробивая стену из тонкого металла, не попадали в случайных прохожих снаружи.

Рукав моей камуфлы чувствительно рвануло в сторону, и я почувствовал, как по руке вниз, к локтю потекло теплое.

Понятно.

Рука двигается, значит, кость не перебита – и на том спасибо.

Боль придет потом, сейчас ее глушит адреналин.

И последствия ранения придут тоже.

Но это тоже будет потом…

А сейчас нужно просто выжить, несмотря на то, что силы весьма неравны…

Кого-то ранение выбивает из колеи. Появляются мысли «ну все, я проиграл, сейчас меня просто добьют – и все».

Но это – у кого-то.

Меня же, когда дернет пуля или полоснет нож, начинает колбасить не по-детски. На тему: «Ах ты тварь позорная! Небось, решил, что выиграл, победил меня? Ну, я тебя сейчас огорчу сильно. И не исключаю, что ты от того огорчения фатально щелкнешь копытами».

Такое меня зло взяло, что я, улучив паузу между очередями, встал из-за осколка бетона в полный рост и, всадив пяток пуль прямо в бронестекло одного из экзоскелетов, резко сместился в сторону, сильно рискуя получить вслед две синхронные очереди.

Для лицевой защиты экзо такая атака не критична, правда, в шею может вступить изрядно от запреградного действия пуль. И само многослойное стекло порой идет микротрещинами, местами покрываясь белыми пятнами, мешающими обзору. Ну и бесит, конечно, такой прилет, особенно плохо действуя на неуравновешенных типов, удрученных пленом.

На это и был расчет!

Мои противники уже до этого были на взводе из-за моего метания по Арене, а сейчас у борга, которому я очередь в шлем высадил, башню сорвало конкретно. Настолько, что он, не разбирая дороги, ринулся в мою сторону, ревя что-то нечленораздельное…

И вдруг замолчал, исчезнув.

Как сквозь землю провалился.

Только резко хлопнуло что-то в воздухе, будто выстрелило духовое ружье из детского тира.

Бывает такое, когда туша под двести кило влетает в «гравиконцентрат» и моментально превращается в металлический блин, из краев которого во все стороны веером разлетаются кровавые брызги и ошметки плоти.

Этим вишневым коктейлем боргу, стоявшему в трех шагах от сработавшей аномалии, нормально так прилетело. И стекло шлема залепило изрядно. А какая видимость, когда у тебя передок шлема весь в кровище? Правильно, никакой. Надо хотя бы секунды три, чтоб руку с пулемета снять и защиту хари протереть, ибо автомобильных «дворников» на ней не предусмотрено.

И пока борг свой иллюминатор тер, я уже бежал к нему со всех ног, бросив автомат и доставая из ножен «Бритву».

И всадил ее с разбегу обратным хватом в бронешлем, пригвоздив к нему вражью ладонь в стальной перчатке, которую клинок цвета чистого неба прошил насквозь, словно та защита была бумажная.

А потом я ударил еще раз.

И еще раз.

И еще…

В лицо.

В височную часть.

В шею – воткнув и дернув нож от себя, рассекая металлический защитный воротник и сонную артерию под ним.

И в завершение, отбив рукой в сторону пулеметный ствол, размашисто – по горлу, открывшемуся, когда борг после моих ударов запрокинул голову назад, рефлекторно пытаясь защитить ее от боли…

А потом он упал, а я на всякий случай отпрыгнул в сторону, так как «электрод», почуяв свежую кровь, довольно шустро пополз в нашу сторону, перебирая потрескивающими молниями, словно гигантский паук лапами.

Вовремя я отошел, кстати, ибо электрическая аномалия реально прыгнула на свежий труп!

Никогда такого не видел.

Обычно «электроды» очень медлительны. Но этот был то ли давно не жрамши, что на Арене маловероятно, то ли невероятно прожорлив. Во всяком случае, тело борга тут же скрылось за сетью отчаянно трещащих молний, и в воздухе разнесся запах сварки, замешанный на довольно аппетитном аромате готовящегося шашлыка. Если не знать, что это горит человеческое мясо, можно и слюнями подавиться. Но от осознания, что это аномалия жрет мертвеца, меня слегка затошнило.

В общем, развернулся я и пошел в свой угол Арены. А в загривок мне полетело сверху слегка недоуменное:

– Ну что, мои ненаглядные долбоклюи. Наемник снова эффектно уделал своих противников, наглядно развенчав миф о непобедимости членов группировки «Борг». Правда, на этот раз Арена отведала крови наемника – по ходу, один из красно-черных прострелил клешню нашему победителю. Посмотрим, как он после короткого перерыва справится с предыдущим финалистом, который ждет не дождется, когда же загребет себе денежный приз и весь сегодняшний хабаррр! И вдогонку, мои дражайшие дебилы, не показалось ли вам странным, что нож нашего наемника странным образом напоминает легендарное оружие одного известного и очень разыскиваемого сталкера, который совершенно точно не имеет никакого отношения к группировке «Наймитов»?

* * *

– Перевязать тебя надо, – сказал Климентий, увидев мой рукав, изрядно пропитавшийся кровью.

– Неплохо бы, – согласился я.

Самочувствие пока было терпимым, но уже чувствовалась усталость, характерная для нефатальной кровопотери. Ткань, набухшая кровью, залепила рану, но это до первого хорошего рывка рукой, который будет неизбежен в финале.

Но Климентий и правда помог.

Взрезал рукав, достал флягу со спиртом, плеснул на рану, отчего я взвыл как ктулху, увидевший аппетитную самку. После чего залепил рану стерильной салфеткой с клейкими краями и замотал бинтом поверх взрезанного рукава.

– Кожу пуля распорола, по мышце чиркашом прошлась, – прокомментировал выпускающий, затянув узел. – Если после финала живой останешься, можно будет зашить. Или так оставить. Заживет сама, если повязки вовремя менять, красивый шрам будет. Но это вряд ли.

– Что вряд ли? – не понял я.

– Вряд ли, что ты выживешь в финале, увы, – пожал плечами Климентий. – Там какой-то супербоец. Два своих раунда выиграл влегкую, уделав противников как детей, хотя там были опытные ветераны. Они как его видят, сразу от страха чуть штаны не пачкают. После чего он их тупо отстреливает как куропаток.

– Что, такой прям ужасный?

– Да нет, не сказал бы. Я его издалека видел. Сталкер как сталкер, но харизма у него, конечно, за версту чувствуется. И двигается как кошка. Шустрый очень. Так что ты там поаккуратнее. Хоть минуту продержись, дай зрителям получить удовольствие.

– Может, им сальтуху крутануть перед тем, как ваш суперфиналист меня пристрелит? – поинтересовался я.

– Это было бы очень круто, – на полном серьезе сказал выпускающий. – Оправдать на Арене ожидания публики – это вот прям достойная смерть. Прикинь: ты делаешь сальто, типа, чтоб противника с толку сбить, – и тут тебя срезает очередь. Прям хоть комикс рисуй с такого сюжета…

– Так, ладно, – прервал я поток словоблудия своего собеседника. – Размечтался. Пусть он сальто делает для комикса, а я уж постараюсь не промахнуться.

– Он-то сделает, – вздохнул Климентий. – Но попасть в него ты вряд ли успеешь. Говорю же, двигается как молния.

– Ладно, – кивнул я. – Спасибо за информацию, учту.