Текст книги "Драконовы сны"

Вспомнить всё

«Совершая добро, избегай славы, совершая зло, избегай наказания».

Дао

Очнулся Тил от ослепительного света, бьющего в глаза. Свет был везде, даже сквозь опущенные веки просвечивало красным. Кожа на лице обгорела и немилосердно саднила. Тил пошевелился и попробовал открыть глаза, но вскрикнул и зажмурился от боли – показалось, что под веки насыпали песку. Он попытался ещё раз и обнаружил, что так оно и есть. Телли плюнул на ладонь, поморщился (слюна была тягучей, как смола) и принялся их протирать. Наконец, после долгих усилий настал момент, когда он смог глядеть на мир без мучительной рези в глазах.

Первое, что он увидел, было маленькое озерцо с мутной водой, в котором отражалось слепящее незнакомое небо. Сразу за ним трава и кустарник сходили на нет, а дальше бесконечными жёлтыми увалами до самого горизонта тянулись пески. Путаясь в рукавах, Телли содрал кафтан и принялся развязывать башмаки. Пока он лежал без сознания, солнце раскалило дублёную кожу, превратив башмаки в парную баню. Любое прикосновение к ногам причиняло боль. Морщась, Тил стянул башмаки, пошевелил распухшими морщинистыми пальцами и на четвереньках пополз к воде.

Вода оказалась солёной. Он с отвращением сплюнул, ополоснул ступни и вытер их полой кафтана, после чего поставил башмаки сушиться и огляделся.

Оказалось, пустыня раскинулась только с одной стороны. При взгляде назад открывалась совершенно другая картина, но и она производила странное впечатление, если не сказать большего. Широкие проплешины песков чередовались с плоскими участками, поросшими травой, кустарником и редкими деревьями, а дальше в синеватой дымке белели снежные вершины гор. Кусты выглядели густыми и непролазными, зато деревья росли в гордом одиночестве, белея тут и там изгибами корявых стволов. Тил посмотрел наверх и с удивлением обнаружил над собой одно такое дерево – его узкие листья совершенно не давали тени. Зверей поблизости не было. Тил разглядел далеко на равнине слабое движение, да ещё в небе кружили чёрные точки птиц, но и всё. Дракон опять исчез.

Телли поразмыслил и решил пока не выяснять, куда его забросило: сейчас важнее было другое – выжить в этом мире. Он вновь попробовал глотнуть из озера, надеясь, что первое впечатление было обманчивым, и снова выплюнул воду. Пить её было решительно невозможно, как бы ни мучила жажда. Телли пошарил по карманам, надеясь найти еду или оружие, но не нашёл ничего. Не было даже огнива, чтобы развести костёр. Впрочем, Тил с трудом представлял себе, чем на такой жаре мог помочь огонь. Разве что выпарить соль из воды… Он с тоской взглянул на озерцо, вздохнул и отбросил ненужные мысли – посуды всё равно не было. Он уселся под деревом с той стороны, куда падала тень от ствола, расположился поудобнее и погрузился в размышления.

Езда на драконьей спине оказалась делом несложным, хотя и рискованным – нырок в глубину, затем вспышка, потом подкатило удушье. Тил не помнил, как он здесь очутился и как выбрался из озера (а судя по соляным разводам на башмаках и кафтане, он там побывал). Он чувствовал себя усталым и разбитым, голова гудела от жары. Окружающий пейзаж дрожал и колыхался в нагретом воздухе. Хотелось пить. Так ничего и не придумав, мальчишка постепенно начал клевать носом и вскоре забылся в тяжёлой дрёме.

Разбудил его холод. Была ночь, и Телли грешным делом заподозрил, что его перебросило в другое место (не могло же, в самом деле, так похолодать после дневной жары!). Трясясь и лязгая зубами, он нашарил на песке кафтан и башмаки и вдруг замер, почуяв неладное.

Он был не один. Совсем близко по траве прошелестели тихие шаги, в серебристом мерцанье ущербной Луны задвигались тени, заблестели глаза. Тил с бьющимся сердцем прижался к дереву, сглотнул пересохшим горлом и огляделся, кляня себя за то, что не выломал днём хотя бы палку. Проспи он чуть подольше, они застали бы его врасплох. Он крикнул, надеясь отпугнуть непрошеных гостей, и отшатнулся, когда темнота взорвалась лаем и хохотом. Одна из тварей бросилась вперёд. Тил отпрыгнул, упал, почувствовал, как острые зубы полоснули его по ноге, и завизжал, суматошно брыкаясь. Прежде чем атака повторилась, Тил вскочил и не раздумывая побежал к озеру.

Вода оказалась неожиданно тёплой. Свежая рана заныла от соли. Хромая и едва не плача от боли, Тил забрёл как можно дальше от берега и там остановился – озерцо было неглубоким. Оглянулся. Звери, осмелев, подошли совсем близко. В лунном свете, отражённом от воды, их можно было разглядеть получше. Их было пять или шесть, каждый размером с собаку; пятнистые, уродливо-горбатые, с нелепой седоватой гривой на спине, они бесшумно выходили к озеру, постепенно сужая круги. «Химеры!» – мелькнула дурацкая мысль. Звери окружали озеро, но в воду входить не спешили. С одной такой собакой он бы справился. Быть может, справился бы и с двумя. Но с пятью… Можно было попытаться залезть на дерево и ждать помощи там, но кто мог поручиться, что помощь придёт?

Тил лихорадочно обдумывал пути спасения, когда вдруг тишину нарушил шум и треск и сквозь кусты, сияя золотом боков, проломился Рик. Тил закричал от радости, но в следующий миг испугался: ночные твари, отпрянувшие при появлении дракона, вернулись, и теперь, ощерив зубы и рыча, стали приближаться. Рик выгнул шею и зашипел, изготовившись к атаке.

– А ну, назад! – послышался вдруг громкий голос. Посреди стаи шлёпнулся камень. – Назад! Пошли вон, я сказал! Убирайтесь!

Кусты затрещали опять. Ещё один камень упал и зарылся в песок, другой настиг одну из тварей – та с визгом бросилась бежать. Остальные отпрянули, с заметной неохотой разошлись и скрылись за кустами. Всё это они проделали настолько спокойно и привычно, словно предвидели подобный исход. Дракончик, успокоившись, заплюхал до мальчишки по воде, но развернулся и направился к кустам. Телли вылезать не спешил и молча наблюдал, как из-за кустов вышел человек и уверенным шагом направился к озеру. Луна светила ему в спину, а Тилу – в глаза, Тил видел только силуэт…

Видел и боялся поверить.

– Тил, ты, что ли?

Жуга подошёл ближе и остановился на берегу. Заложил ладони за ремень, прищурился, разглядывая обоих – худой, с волосами, связанными в узел на затылке. Из-за спины его торчала рукоять меча.

– Ты цел? – спросил он.

– А?

– Гиены тебя не тронули?

Телли хотел ответить, но к горлу подкатил ком, и он лишь торопливо закивал, радуясь, что сейчас ночь и слёз его не видно. Потом вспомнил, что травник прекрасно видит в темноте, и покраснел.

– Да это… Нет. То есть да! То есть, что я говорю…

– Идти можешь?

– Конечно, могу!

Жуга с облегченьем перевёл дух.

– Тогда вылезай, – скомандовал он. – Нечего торчать в этой луже – тут, знаешь, какой только дряни не водится, а нам ещё долго идти.

– Куда? – опешил Тил.

Жуга потрепал дракона по холке и усмехнулся. Поднял взгляд.

– Ко мне.

* * *

В ложбине между двух холмов, примерно в двух часах ходьбы от соляного озерца Жуга соорудил себе жилище – маленькую хижину из бычьих шкур, натянутых на жерди. Жерди были старые и закопчённые, шкуры выбелило солнце, и вообще вся постройка выглядела так, словно простояла здесь лет пять. Вместо дверей висела такая же шкура. В потолке над очагом зияла чёрная дыра, в которую заглядывали звёзды. Везде сушились травы и коренья, вызывая в памяти картины недавнего прошлого – Жуга и здесь остался верен себе.

Рик, к немалому удивлению мальчишки, предпочёл остаться ночевать снаружи, а перед сном ещё и решил подкрепиться. Сквозь тонкие стены было слышно, как он топочет и шуршит в траве, давя грызунов. Угомонился он нескоро. Сам Тил, едва вошёл, со стоном повалился на застеленное мехом ложе и непослушными пальцами принялся развязывать задубевшие от соли башмаки.

– Не разувайся! – предупредил Жуга, заметив его движение.

– Почему? – удивился тот. – Думаешь, легко угнаться за тобой в промокших башмаках? У меня все ноги сбиты. Во.

Держа в одной руке башмак, он приподнял другой кровоточащую ступню и повернул её к Жуге.

– Эти, как их… Укусили.

– И всё же, надень его обратно, если не хочешь, чтоб тебя укусили ещё раз, – посоветовал травник. Телли пожал плечами, но подчинился. Ему вдруг сделалось не по себе. Жуга тем временем отбросил шкуру с очага и раздул огонь. Затеплил выдолбленный из тыквы светильник, пядь за пядью осмотрел земляной пол, перетряхнул шкуры и только после этого успокоился. Помедлил, потянул к себе висящий на верёвке мех с водой и засучил рукава.

– Давай, показывай свою ногу. Посмотрим, что там у тебя.

– А это… – Тил сглотнул. – Что ты там искал?

– Скорпионов. Они любят воду, пот. Любую влагу.

Через час, отмытый, с перевязанной ногой, прихлёбывая терпкий солоноватый травяной отвар, Телли уже рассказывал Жуге обо всём, что произошло после его исчезновения. Травник слушал молча, то кивая, то хмурясь, и лишь один раз вскинул голову, когда речь зашла о бродячих артистах:

– Нора? – переспросил он. – Ты сказал – Нора?

– Да.

– И она мечет дротики?

– Да…

– Интересно, – пробормотал он. Взъерошил волосы рукой. – Очень интересно… Продолжай.

Тил продолжил рассказ, украдкой разглядывая травника.

Жуга изменился. Он сильно загорел, скулы его заострились, волосы отросли, на лице пробилась рыжая курчавая бородка, и лишь глаза были прежние – ярко-голубые, со знакомым хитроватым пристальным прищуром. Тил поймал себя на мысли, что при свете он узнал бы травника не сразу. Ночь оказалась в этом смысле правдивее дня. Дрова горели в очаге почти без дыма, ровным сильным жаром, хижина быстро согрелась. Снаружи поднимался ветер, Телли слышал, как над головой, по туго натянутым бычьим шкурам шелестит песок. Мальчишку постепенно потянуло ко сну. Жуга это заметил и сделал ему знак остановиться.

– Но я ещё не всё рассказал… – запротестовал тот.

– Завтра дорасскажешь.

Одеяло из мягкой рыжеватой шерсти было тонким, но грело отменно, а набросанные друг на дружку шкуры оказались гораздо удобнее колючего соломенного тюфяка. Блох не было. Тил послушно попытался уснуть, но любопытство оказалось сильнее усталости.

– Жуга, – позвал он, развернувшись лицом к очагу, – а, Жуга…

– Что?

– Что это за место, где мы оказались?

Травник помолчал. Подбросил дров в огонь, посмотрел на стену. Там, где снаружи привалился Рик, натянутые шкуры вдавились на добрый локоть и теперь мерно вздымались и опадали в такт дыханию дракончика.

Жуга перевёл взгляд на мальчика.

– Сначала я хотел бы знать, как ты здесь очутился, – сказал он, – но думаю, об этом ты расскажешь завтра.

– Меня Рик привёз. На спине.

– На спине? – Жуга поднял бровь. – Постой, постой… Это как?

– Ну, я залез, и мы нырнули в озеро, а после… Вот.

– В какое озеро?

– Ну в этот… в Ключ. В Драконов Ключ за городом. Я не дорассказал – мы в башне ход нашли, он нас туда вывел. А Рик… Ой, слушай! – Телли сел, не на шутку встревоженный. – Ведь если так, то можно и обратно! Там Нора и Арнольд, они нас ждать не будут, надо спешить!

Он вскочил и принялся натягивать рубашку.

Жуга, не вставая, положил ладонь ему на плечо и мягко толкнул назад на шкуры. Тил повалился на спину и непонимающе воззрился на него, моргая из-под скомканной рубахи.

– Ты чего?

Травник не ответил. Потёр ладонью шрам на виске, встал и подошёл к одной из угловых распорок.

– Послушай, Тил, – глухо сказал он, откашлялся и после паузы продолжил: – Ты ранен и устал. Кто знает, чем может кончиться эта езда на драконе? Тебе надо отдохнуть, а мне… – Жуга поколебался и закончил: – Мне надо всё обдумать.

– Но время же идёт!

– Время, – пальцы травника погладили длинный ряд зарубок на столбе. – Время – это совсем не то, что ты о нём думаешь. Да… Там, в городе, всё ещё осень?

– Да уж зима почти… А почему ты спрашиваешь?

Жуга всё медлил с ответом, затем вдруг стукнул по подпорке кулаком, заставив всё сооруженье вздрогнуть, и обернулся.

– Ты говоришь, что ждал целый месяц, – медленно, словно прислушиваясь к собственным словам, проговорил он. – Так вот, Тил… Я ждал полгода, даже больше. Это слишком долго – ждать полгода. Полторы сотни закатов и восходов, и каждый день такой же длинный, как там, у нас. Не знаю, почему. Я ждал, надеялся, что когда-нибудь вернусь, и теперь не хочу сломя голову кидаться в эту лужу, что бы ты ни говорил. Ничего хорошего из этого не выйдет.

Телли в замешательстве таращился на травника. Всё сказанное не укладывалось в голове.

– Но Рик знает путь! Он ведь привёз меня сюда…

– Рик – такой же мальчишка, как и ты. Он больше забавляется, играет, чем на деле знает, он ещё только учится быть настоящим драконом. Нам нужно всё обдумать и вспомнить, иначе мы можем вынырнуть где угодно или вовсе не вынырнуть. Время здесь как будто спит, а там мчится вскачь. Нам некуда спешить.

– Я всё равно не усну, – Тил помотал головой и приподнялся на локте, – я и так продрых весь день… Лучше расскажи, что было с тобой.

– Завтра. И так полночи прошагали.

– Я не устал.

– А я устал, – усмехнулся Жуга. – Так что спи.

* * *

Змея ползла, свивая кольца в три петли, одна внутри другой, чешуйки громко тёрлись друг о друга. По песку за ней тянулся след, как будто здесь прокатилось толстое большое колесо. Наткнулась на палку. Остановилась. Подняла голову и посмотрела на мальчишку.

– На твоём месте я не стал бы этого делать.

Телли вздрогнул и обернулся. Позади стоял Жуга.

– Она… ядовитая?

– Не то слово, – травник поправил на плече мех с водой. – Если укусит, я ничем не смогу помочь. Местные жители её боятся как огня и называют «Молчаливая смерть».

– Молчаливая? – тупо переспросил Телли, потихоньку отступая назад и пряча палку за спину.

– Ну, да. У неё и голоса нет, одни чешуйки шелестят… Пойдём отсюда. Скоро жарко станет, да и Рик заждался.

И оба направились прочь. Змея несколько мгновений смотрела им вслед, затем поползла своей дорогой.

– Почему ты живёшь так далеко от воды? – спросил Телли, нагоняя травника.

– Здесь опасно, – неохотно пояснил Жуга. – Ночью на водопой приходят звери. Гиены, львы…

– А в пустыне их нет?

– Нет.

Жуга прибавил шагу. Некоторое время Тил старался идти вровень с ним, потом просто не отставать, и ему стало не до разговоров.

Цепочка островков зелёной растительности растянулась по пустыне с севера на юг. Всего их было пять или шесть – Тил не запомнил, сколько именно. В одном из них было то самое солёное озерцо, в другом нашёл себе приют Жуга, а в третьем он брал пресную воду – оттуда вытекал ручей, который после терялся в песках. Телли отполоскал от соли рубашку и штаны, но купаться остерёгся, хотя ему очень хотелось; он слишком хорошо помнил, как, выбравшись из озера, отдирал пиявок. Ранки потом долго кровоточили.

Красно-жёлтые увалы дюн, слегка подсвеченные солнцем, тянулись на восток до самого горизонта. Воздух постепенно согревался. Мех с водой негромко булькал в такт шагам. Травник шёл быстро, словно скользил по плотному песку, Тил же то и дело спотыкался, зарываясь едва не по щиколотку. Рана на ноге тихонько ныла. Тил задумался. Гиены… Ему вспомнились ночные твари, похожие на собак, и он невольно содрогнулся.

– Жуга, а почему – гиены?

– Я не знаю, – рассеянно ответил травник. – Это я их так для себя обозвал. Из-за этого… Шнеллера. Хохочут уж больно похоже.

– А-а… А львы настоящие?

– Настоящее не бывает.

– Те, про которых в книжках пишут?

– Да. Но смотреть не советую, особенно ночью. Устал?

– Немного. Нога болит.

– Сейчас придём.

Рика в хижине не оказалось. Не было его и возле, лишь на камнях, где ему полюбилось сидеть, желтели пятна высохшего драконьего помёта. Телли с беспокойством огляделся, но следов не обнаружил. На здешней жаре дракончик сделался необычайно деятельным.

– Опять удрал, паршивец, – вслух посетовал Тил. – Этак занесёт его куда-нибудь, вообще потом не выберемся… или задрыхнет дня на три.

– Охотится, – пожал плечами травник, отбрасывая шкуру от входа. – Радуйся, что хоть кормить его не надо. Он ведь теперь, поди, много жрёт?

– Порядочно, – признал Телли. – Как ты узнал, что это Рик?

– Скорей уж он узнал, что я – это я, – усмехнулся Жуга. Раздул огонь, налил воды в котелок и только после этого продолжил: – Он явился позавчера, пошатался в окрестностях и исчез. Драконы здесь не водятся, и я сразу подумал про Рика, тем более что морда знакомая. Но Рик ведь так – мелочь, ящерица, а этот… А вчера он прибежал под вечер, под руку лезет, хвостом крутит. Чуть весь дом не снёс. И за рубашку меня так и тянет. Я собрался и за ним.

– Он полинял, – сказал Тил. – Недели с две тому назад, и сразу стал такой. Перепугал всех до одури. Бликса, тот вообще умом тронулся… Ой, совсем забыл! – он встрепенулся. – Его же к нам те пятеро послали, чтобы он за тобой следил…

– Бликса? – хмыкнул травник. – Занятно… А какие пятеро? А впрочем, ладно, дело прошлое. Скажи лучше, Томас поправился?

– Кабатчик? Вроде жив-здоров. Деньги недавно принёс.

Закипела вода. Жуга занялся котелком, и разговор угас сам собой. Тил побоялся лезть под руку и вновь принялся разглядывать жилище травника.

– Чьи это шкуры? – спросил он.

– Мои, – рассеянно ответил тот, помешивая варево.

– Откуда столько?

Жуга не ответил, вместо этого уселся, подобрал ноги под себя и некоторое время молчал, глядя в никуда. Телли сделалось слегка не по себе от этой его молчаливости – травник и раньше был немногословен, а теперь каждое слово из него приходилось чуть ли не вытаскивать клещами. Хотелось расспросить его о том о сём, но все вопросы вязли на зубах и застревали в горле. Мальчишка поразмыслил и решил не торопить события, тем более что от котелка потянуло аппетитным парком, и Тил только теперь почувствовал, как проголодался.

– Миска у меня одна, – сказал Жуга, – я не ждал гостей. Ешь. Я потом.

Обжигаясь, Телли торопливо опустошил и вылизал миску. Посмотрел на травника. Тот понял без слов:

– Ещё?

– Угу, – кивнул мальчишка. Поколебавшись, протянул руку к горке сморщенных коричневых ягод и покосился на травника: – Можно?

– Ешь, ешь, – подбодрил тот. – Это финики.

Ягоды оказались сухими и такими сладкими, что у Тила запершило в горле. Он глотнул воды и поморщился – вода была тёплой, солоноватой и отдавала мертвечиной. Жуга перехватил его взгляд и сочувственно кивнул:

– Воняет? Это от бурдюка. Дубов здесь нет, а на солнце шкуры сохнут плохо. Я тоже поначалу не мог привыкнуть, – он добавил каши в подставленную миску и откинулся на шкуры. – Я хотел кувшин слепить, да глины не нашёл. Местные жители тыквы сушат или корзинки плетут для воды.

– Корзинки?! – Телли не поверил своим ушам. – Для воды?

– Да. Из травы. Они у них не протекают, – Жуга взял из горки финик и рассеянно повертел его в пальцах. Поднял взгляд.

– Почему ты решил, что Рик привезёт тебя ко мне? – спросил вдруг он.

– Да это… – Телли прожевался, с трудом проглотил то, что было во рту, и продолжил: – Он монетку приволок. Такую, как тогда, только золотую. Ну, я и подумал… – Он порылся в кармане, нашарил кусочек нагретого металла и протянул его Жуге: – Вот.

Травник взял её, подбросил на ладони. Присмотрелся. Сжал кулак. На скулах его заходили желваки.

– Про монеты тебе Рудольф сказал?

– Нет. Понимаешь, я не сказал тебе вчера, но я всё видел тогда, в корчме. Я на крыше был. И как ты монеты у менялы выкупал, я тоже видел. Когда Рик её принёс, я сразу вспомнил про собак…

Он осёкся и умолк, поражённый новой мыслью. Посмотрел на травника. Тот не ответил, подобрал пустую миску и положил себе каши. Съел её молча, запил водой, встал и снял с крючка свой меч.

– Пойдём.

– Куда? – не понял Телли. – К собакам? Они… здесь?

– Это лучше увидеть, чем слушать рассказ.

* * *

На сей раз путь их длился долго, Тил успел по-настоящему устать. Дорога шла то по песку, то по траве, а иногда вдруг под ногой угадывался выщербленный камень мостовой. Откуда она могла здесь взяться, Тил решительно не представлял, и лишь когда из зарослей странного вида деревьев проглянули остатки циклопических сооружений, понял, что они стоят посреди развалин города.

Когда-то здесь был замок или храм. Сложенные из массивных каменных блоков стены давно рухнули, в щелях между ними проросла трава. Растрескавшийся желтоватый камень ещё хранил остатки резного орнамента. Неподалёку, окружённый невысоким бортиком, находился пруд или бассейн с водой, почти скрывшийся под плотным зелёным занавесом. То, что Телли издалека принял за кустарник, на поверку оказалось настоящим лесом, влажным, полным шорохов и птичьих криков. Как среди пустыни и засушливых равнин могли сохраниться такие дебри, оставалось загадкой. Тил поразмыслил и решил, что без магии тут не обошлось.

Жуга прошёл под остатками арки, свернул вдоль стены раз, другой и наконец поднялся по узкой спиральной лестнице. Помедлив, жестом подозвал Телли и указал вниз. Под ногами зияла дыра. Солнце стояло высоко, и было видно, как в глубине полуразрушенного здания мерцает плотный золотой ковёр рассыпанных монет, чеканные кувшины с длинным горлом, украшенные драгоценными камнями чаши, ножи, кинжалы и мечи, клинки которых время превратило в пыль, и только ножны и рукояти по-прежнему отблёскивали золотом. Вдоль стен и в углах громоздились сундуки, сквозь прогнившие стенки которых и струился этот застывший золотой поток.

Сделав Телли знак молчать, Жуга достал монетку, которую принёс дракон, повертел её в пальцах и бросил вниз. С коротким приглушённым звоном та упала и затерялась среди других таких же.

Тил ошарашенно посмотрел на Жугу.

– Зачем?

– Тихо. Смотри внимательно.

Тил послушался и всмотрелся в темноту.

Вначале ничего не происходило, затем полумрак внизу зашевелился. Четвероногая тень шагнула в световой круг и замерла, будто принюхиваясь. С замирающим сердцем Телли понял, что перед ним одна из трёх собак, тех, что приходили в город. Тварь подняла голову и глухо зарычала, солнце отразилось в её огромных зеленоватых глазах. Казалось, яркий свет причиняет собаке боль. Наконец, никого не найдя, псина развернулась и растворилась в темноте.

– Я долго не мог понять, – проговорил Жуга, когда они спускались вниз, – почему они приходят в город только ночью. Потом я увидел сокровищницу и понял, что они просто не выносят дневного света.

– Ты не боишься, что они к тебе ночью придут?

– Зачем? – пожал плечами тот. – Они преследуют только грабителей. Я ничего у них не брал, наоборот, вернул украденное. Хорошо, что ты отдал мне эту монетку. Интересно, как Рик вообще сумел её достать…

– Чьи это сокровища?

– Никто не знает, – Жуга остановился у бассейна. Мутноватая зелёная вода отразила две физиономии. По нагретому камню парапета полз скорпион. – Раньше здесь, наверное, был город, но потом вода ушла. Пустыня стала наступать.

– А здешние жители?

– Здешние жители… – Жуга помрачнел. – Здешние жители одеваются в траву и шкуры и даже не умеют обрабатывать железо. Кожа и волосы у них чёрные, как уголь. Когда я впервые их встретил, они приняли меня за демона и попытались убить. Пришлось сражаться, я убил троих и нескольких ранил. Потом самому же пришлось их лечить. Тогда они решили мне поклоняться, построили для меня ту хижину и привели десяток женщин… – он помедлил. – Женщин я отвёл обратно, и тогда эти ублюдки начали их убивать. Прямо у меня на глазах.

Телли ошарашенно стоял и слушал, глядя на своё отражение и не решаясь поднять глаза на травника.

– Не помню, что было дальше, – говорил Жуга, – на меня будто нашло. Я попытался их остановить. Меча со мной не было, я вырвал у кого-то копьё… В общем, не помню. Очнулся – стою посреди деревни, копьё сломано, руки в крови… И никого вокруг.

– И ты что… всех?..

– Чёрт их знает. Нет, наверное. Тел я не нашёл, разве что они их с собой унесли. Они потом собрали пожитки и откочевали на юг. Больше я их не видел – после этого они оставили меня в покое.

– Немудрено… – пробормотал Тил.

– Там, – травник указал в сторону песков, – живёт другой народ. У них нет поселений, они постоянно кочуют по пустыне. У них там такие лошади мохнатые, на спине с двумя горбами, на них они поклажу возят. Я их и видел всего несколько раз. А тех, кто жил в этом городе, уже никто не помнит, даже легенд не осталось. Вот разве только собаки.

– А что – собаки? Ну живут здесь, ну сторожат…

– Они не пьют и не едят, их только три и всегда было три. Местные жители зовут их «проклятыми» и считают, что они вышли из песка. Может, это души владельцев золота вернулись после смерти, чтобы сторожить своё сокровище, а может, неудачники-грабители. – Травник повернулся к мальчишке: – Теперь понятно, почему я ничего об этом золоте не хочу знать?

– Понятно.

– Ну, что ж… Тогда пошли отсюда.

Телли не двинулся с места.

– Жуга, – позвал он.

– Что? – остановился тот.

– Почему ты не хочешь возвращаться?

Травник замер. Медленно обернулся. Налетавший ветерок трепал его отросшие, связанные в конский хвост волосы.

– Я прав? Ведь ты не хочешь?

Жуга несколько мгновений стоял молча… и вдруг взорвался криком.

– К чёрту! – рявкнул он так неожиданно и громко, что Тил отшатнулся и с размаху сел на камень, прямо где стоял. – Чего ты привязался ко мне со своими расспросами?! Думаешь, мне легко было, когда я попал сюда?!

Он выхватил меч и, прежде чем Тил успел испугаться, вогнал его по рукоятку в камень парапета и бессильно опустился рядом, обхватив голову руками.

– Вытащи! – коротко потребовал он, глядя в упор на мальчишку.

– Что? – оторопело переспросил тот.

– Ну вытащи, вытащи! – повторил травник с кривой невесёлой усмешкой. Ладони его взмокли от пота и нервно подрагивали. – Вот просто встань и вытащи!

– Зачем?

– Вытащишь – пойду с тобой.

– А если нет, то что?

Жуга не ответил, а Тил побоялся повторить вопрос, и некоторое время оба играли в молчанку.

– Послушай, Тил, – сказал наконец Жуга. – Всё это слишком запутанно и гораздо серьёзней, чем ты думаешь. Пойми, я уже чувствовал такое… однажды. Будто я кукла и кто-то дёргает за ниточки. Если бы ты только знал, до чего мне это надоело! Первые месяцы здесь я думал, что схожу с ума. Потом мне казалось, что я уже сошёл. Потом – что я нормальный, а с ума сошли все остальные. И тогда я решил не копаться в себе, а просто жить. Я перестал думать и тревожиться, просто смотрел, как день сменяет ночь, – продолжал он уже спокойнее. – Следил, чтоб в хижину не заползали скорпионы и змеи, ходил за водой, охотился. Случалось, правда, что и на меня охотились. Изучал местные травы… на себе, между прочим. Выменивал на них у пустынников финики, крупу и кофе. Я оставлял свой меч и отправлялся ночью безоружным бродить по пескам. Волк, живущий под скалой, пригласил меня отведать своей прохладной воды. Не купаться и плескаться, а покинуть свет солнца и познать мёртвую ночь пустыни и холодных людей, играющих там… И постепенно боль ушла, остался только мир вокруг – и я. И никого между нами.

– Ты боишься, – мягко сказал Тил.

– Боюсь, – признался Жуга. Встал и обошёл вокруг бассейна. Пользуясь тем, что травник отвернулся, Тил украдкой придвинулся к мечу и подёргал за рукоять – тот даже не шелохнулся, и мальчишка поспешил сесть обратно.

– Боюсь, – послышалось из-за бассейна, а через мгновенье показался и сам Жуга, – что если я вернусь, снова придётся плясать под чужую дудку. Полгода – ничего, и вдруг твой дракон. А потом и ты сам. Я жил своей жизнью, понимаешь, своей, а не той, которую мне уготовили другие! А теперь приходишь ты и говоришь, что я опять кому-то должен.

– Я ничего не говорил. Я просто хотел, чтобы ты вернулся.

– Какая разница! – отмахнулся травник и вдруг осёкся, глядя на камни. Телли проследил за его взглядом и похолодел, увидев подле себя раздавленного скорпиона.

– А ну, встань! – ледяным голосом потребовал Жуга.

Тил повиновался.

– Повернись! – он схватил мальчишку за плечо и резко развернул. – О чёрт… Ты сел на него! Снимай штаны!

– Да не укусил он меня, я б заметил… – запротестовал тот.

– Снимай, кому сказал!

Теперь Тил и сам увидел бурое пятно у себя на штанине. К горлу его подкатил ком. Непослушными пальцами развязав узел, он спустил штаны и ошарашенно уставился на крошечную ранку на бедре.

– Ой-ёй…

– Как ты? – с беспокойством спросил Жуга. – Тебе больно?

– Н-не знаю… Они ядовитые?

– Голова не кружится? В глазах не темнеет?

– Я…

– Дышать можешь?

Телли набрал полную грудь воздуха и прислушался к своим ощущениям. Сердце бешено колотилось, ранка на бедре слегка зудела, но в остальном всё было в порядке – ни темноты в глазах, ни боли, ни удушья. Голова тоже была на месте, и постепенно происходящее начало его злить.

– Ну тебя! – огрызнулся он и принялся натягивать штаны. – Напугал, дурак. Подумаешь, укусили.

Жуга отстранился и с сомнением поскрёб в бороде.

– Послушай, Тил, – сказал он. – Это фиолетовый скорпион. Я видел троих людей, которые отправились на тот свет меньше чем через десять минут после его укуса.

– Ну и что теперь, сидеть и ждать, пока я не загнусь?! – вскинулся Телли. – Может, он старый был, этот твой фиолетовый, может, у него яд кончился!

– Не ори ты так!

– Сам не ори!

– Нет, всё-таки с тобой и в самом деле всё в порядке?

– Лучше не бывает, – мрачно буркнул Тил. – Сейчас вот прямо лягу и помру… Слушай, зачем ты эту дурацкую бороду отрастил?

– Воду жалко на такую ерунду переводить. Здесь даже чашки песком мыть приходится, – он неожиданно нахмурился. – Вот что, Тил… Напомни, что ты говорил, когда дракончик у тебя огнём плевался?

– Что? Не помню. Белиберду какую-то.

– И всё-таки.

– Ну… – он задумался, припоминая. – Что-то вроде: «Айвэтур энг Ихэл Айвэнгилэ».

– Что-что?

– Айло айвэтур энг Ихэл Айвэнгилэ… И что-то там ещё. Надо же, помню! – удивился он. – А чего ты спрашиваешь?

Жуга сидел, непривычно задумчивый, шевеля губами, затем встряхнулся.

– Нет, – сказал он. – Нет в них магии, хоть тресни… Откуда ты их взял?

– А я знаю? Выдумал, наверно, чтоб звучало пострашней.

– Да не похоже на выдумку, раз не забылось.

– Так ты вернёшься или нет? И вообще, долго мы будем тут сидеть?

Жуга помолчал. Поднял взгляд.

– Скажи мне ещё одну вещь, – он запнулся, затем огляделся вокруг и отломил ветку с куста. Распустил волосы и заново собрал их в узел на затылке. – Та девушка… Ну, акробатка…

– Нора?

– Да, Нора… Она, случайно, не носит волосы… вот так? – он воткнул палочку себе в волосы и повернулся в профиль.

– Носит. Только у неё дротик вместо палки.

– Дротик… – пробормотал Жуга. – Понятно.

Он встал, со звоном выдернул из камня меч и сунул его в ножны. Усмехнулся.

– Ладно. Раз уж умирать ты не собираешься, пошли искать твоего дракона.

– Ещё чего! – хмыкнул Тил, потирая укушенный зад. – Носись за ним по солнцепёку… Сам найдётся.

– Где он, как ты думаешь?