Текст книги "Жуга. Осенний лис"

Он так и ушёл, не сказав больше ни слова, и никто не посмел его остановить, пока сидели и ждали возле могилы четверо снежных волков.

Потом ушли и они.

* * *

Збыха отнесли домой. Ружена помогла уложить брата на кровать и вытолкала всех вон. Пришёл кузнец в себя только к вечеру, а на следующий день, одолжив у соседа лошадь и сани, погрузил в них весь свой нехитрый скарб и вместе с сестрой уехал из деревни, по слухам – к дальней родне. Дом продали.

Говорят, белых волков видели ещё раз, но следующей ночью разыгралась метель, такая вьюжная и ветреная, что никто не решился выйти на улицу. А когда утром наиболее смелые из местных, опрокинув для храбрости кружечку-другую, вооружились чем ни попадя и заявились на кладбище, то нашли вместо могилы лишь полузаметённую снегом яму: гроб был пуст, тело рифмача исчезло.

Намерились спросить бабку Нису, но травницы дома не оказалось. Не появилась она и после, и пустая хибара её долго стояла на берегу, пока со временем не развалилась.

А дня через два к деревне вышел худой, измождённый мальчонка лет пяти-шести. Он шёл медленно, зябко кутаясь в старую шаль, доходящую ему до колен. Редкие поселяне торопливо крестились при встрече с ним и после долго смотрели вслед, а Вацлав, который вышел поглядеть, что за шум, завидев его, хлопнулся в обморок.

Парнишка молча прошёл мимо длинного ряда домов и остановился у крайней слева избы. Постоял у дверей, как будто вспоминая, затем поднял руку и робко постучался.

– Мама, – позвал он, – открой…

Оправа: Говорящий

5

Солнце подбиралось к зениту. Становилось жарко. В округе было тихо, лишь кузнечики в траве старались, стрекотали вовсю да высоко в небе переливчато и звонко пел жаворонок.

Медведь шумно вздохнул и повалился на бок.

«Неплохо бы перебраться в тень. Или уйти к реке».

Травник полез в мешок, вытащил оттуда пузатый овальный бочонок и выдернул пробку.

– У меня с собой есть вода.

Зверь долго и жадно лакал, неуклюже ворочая лапой бочонок. На потемневших дубовых клёпках засветлели глубокие царапины. Травник к воде не притронулся, лишь подождал, пока медведь не напился, и спрятал бочонок обратно в котомку.

«А-ах… – Зверь снова уселся на зелёный ковёр. – Что ж, хорошо. Значит, с Волком ты уже знаком».

– Знаком. И я…

«От мести к интересу через безразличие и страх, – не слушая его, меж тем проговорил медведь. – Ах-р… утраченная вера… Ты рисковал, спасая этих… кузнеца и этого словесника с шерстью на морде. Это самое у вас и зовётся дружбой? Ах-р… занятно…»

– Не знаю. – Жуга пожал плечами и задумался. Потеребил подвески на браслете. – Я, конечно, рисковал. Но они ведь рисковали больше!

«Что я ещё забыл? Какое чувство? Помнишь?»

– Может быть, любовь? – предположил Жуга.

Медведь презрительно фыркнул.

«Никогда не мог в вас этого понять. Навыдумывали слов – дружба, любовь… Ах-р!!! Какая чепуха! Да ты, наверное, их и сам не понимаешь. Все эти ваши «чувства» – только пыль, которую уносит ветер».

– Может быть, ты прав, – ответил странник.

И, помолчав, добавил:

– А может быть, и нет.

Башня ветров

Выстрела в спину не ожидает никто, и когда хрустальный шар в лавке волшебника Веридиса взорвался с адским грохотом, помочь уже ничем было нельзя. Растревоженные жители соседних домов высыпали на улицу. В окнах особняка показалось пламя, побежали за водой. Наконец сломали дверь, и в дальней комнате, уже охваченной огнём, отыскали двоих.

Ученик колдуна ещё дышал. Сам волшебник был мёртв. На лице его, истерзанном осколками хрусталя, застыло удивление.

* * *

Хмурым зимним утром свинцовые волны Галленской бухты вспенили вёсла, и в гавань вошёл корабль. То был дра́ккар – развалистая низкобортная ладья викингов. Нос корабля был чист, резная драконья голова – обычный талисман морских разбойников в бою или дальнем похо– де – была снята. Корабль шёл торговать.

Часы на башне пробили полдень, когда гружённая товаром ладья норвегов вдруг вспыхнула синим пламенем, словно охапка соломы, и в считаные минуты сгорела дотла прямо у причала, не успев даже толком ошвартоваться. Обугленный её остов поглотила вода. Из мореходов не спасся почти никто.

Хрустальный шар это видел.

Днём позже разыгралась буря. Холодный ветер разметал забытый костёр цыган-степняков, чья потрёпанная кибитка притулилась у дороги, раздул тлеющие угли и швырнул их под колёса. Минуту спустя огонь охватил всю повозку.

Хрустальный шар и это видел.

А вечером на городском рынке бродяга на спор ходил по углям. Ближе к ночи вор срезал у него кошель.

И это хрустальный шар тоже видел.

* * *

Викинг Яльмар Эльдьяурсон – двести фунтов крепких мышц и косая сажень в плечах – с грохотом поставил на стол пустую кружку и вытер губы рукавом.

– Эй, хозяин! – крикнул он. – Неси ещё!

Пиво принесли. Яльмар сгрёб рукою кружку и залпом отхлебнул чуть ли не половину. Хозяин таверны не спешил уходить, хоть и стоял молча. Норвег повернул голову.

– Чего тебе?

– Гони деньги, варяг. – Толстяк нервно потеребил нож на поясе. – Ты заплатил только за четыре пива.

Яльмар нахмурился. В другое время кабатчик мог бы нарваться на неприятности, но не сейчас. Портовая крыса… Викинг покосился на груду пустых кружек, сдвинутых на край стола, нашарил в кошеле монету и бросил её на стол. Монета оказалась серебряной. Хозяин сгрёб её и удалился. Яльмар отхлебнул ещё, поморщился и хмурым взглядом обвёл задымлённое помещение.

Миновал полдень. Впрочем, догадаться об этом смог бы далеко не каждый – маленькое затянутое бычьим пузырём оконце почти не пропускало серый свет зимнего дня, лишь колокол на башне с часами возвестил полдень двенадцатью гулкими ударами, да и те потонули в грохоте прибоя – на море сегодня было неспокойно. Три фонаря под потолком еле разгоняли мрак по углам, четвёртый не горел. Было холодно. Натужный треск поленьев навевал входящему мысли о тепле и уюте, но один лишь взгляд на камин пускал их по ветру – плясавший там робкий огонёк, казалось, сам себя не мог согреть. Таверна в Галленском порту, ободранная двухэтажная домина с огромным красным флюгером вместо вывески, в этот неурочный час отнюдь не страдала от наплыва посетителей. Она и вовсе пустовала бы, не появись этим утром на рейде два торговых когга[9]9
  Когг – одномачтовое (позже – двухмачтовое) торговое парусное судно, обычное для Северной Европы на рубеже XIV–XV вв. Имело круглое в сечении днище, закрытый трюм и руль вместо кормового весла.


[Закрыть] с юга. К вечеру полутёмное, заставленное низкими липкими столами помещение заполняли все кому не лень – матросы, шлюхи, рыбаки, торговцы, портовые пьяницы, игроки, наёмники и жулики всех мастей – двери были открыты для всех и каждого, но сейчас лишь дюжина матросов заявилась промочить глотки. Ближе к огню шла игра – там бросали кости, спорили и безбожно ругались. Четверо рыбаков за столиком в углу обсуждали свои дела. Изредка кто-нибудь косился на викинга и поспешно отводил взгляд: Яльмар опрокидывал кружку за кружкой, молча напиваясь в угрюмом одиночестве, и в компании, похоже, не нуждался.

Дверь скрипнула, отворяясь, и с шумом захлопнулась. В таверне заоглядывались.

Вошедший не был моряком. Не был он и горожанином – худой, нескладный парень лет двадцати, безусый и безбородый; он вошёл, неуверенно озираясь, и, завидев камин, направился к нему.

Погода, похоже, и не думала исправляться. И обувь, и одежда у странника промокли насквозь. Спутанные рыжие волосы свисали липкими сосульками. Шляпы он не носил: старый нагольный тулуп, холщовая рубашка, штаны да пара башмаков – вот и всё имущество. Он постоял у огня, грея озябшие руки, затем стянул набухший водою полушубок и уселся на скамейку поближе к очагу с явным намерением обсушиться.

Хозяин таверны смерил незнакомца презрительным взглядом – беднота! – и вразвалочку подошёл к нему.

– Чего надо? – с кривой ухмылкой спросил он, уперев кулаки в стол.

Пришелец медленно повернул голову. Взгляд его пронзительно-синих глаз был холоден и равнодушен.

– А что предложишь? – в тон вопросу прозвучал ответ.

Кабатчик плюнул в огонь.

– Рыба, пунш, солонина и пиво. Если не нравится, можешь убираться ко всем чертям. Если есть чем платить – сиди. Ну?

– Рыбу, – помедлив, сказал тот. – И хлеба.

– Две менки.

Рыжий разжал ладонь. Две мелкие монетки легли на неровные доски столешницы. Хозяин сгрёб их волосатой рукой и замешкался на миг, взглядом зацепив диковинный браслет у парня на запястье – вещица была грубоватой работы, но чёрный камень, оправленный в тусклый зеленоватый металл, завораживал затейливой игрою красных сполохов. Ничего не сказав, кабатчик угрюмо кивнул и скрылся за кухонной занавеской, где скворчало и шипело и откуда в таверну ползли облака маслянистого чада. Вскоре он вернулся, неся обгрызенную деревянную миску с золотистым рыбьим боком и сухую лепёшку.

– На.

Парень кивнул, отломил от лепёшки изрядный кусок и принялся за еду.

– Хей, приятель!

Странник повернулся на голос. Два матроса, уже изрядно поднабравшиеся, устраивались на скамье напротив.

– Ты откуда такой рыжий? Нездешний, да?

Тот молча проглотил кусок и отломил другой. Приятели переглянулись.

– Хей, тебя не учили здороваться?

Парень поднял взгляд.

– А тебя?

За соседним столом послышались смешки. Один из матросов, который пониже, побагровел и сжал кулаки.

– Ну, ты…

– Погоди! – осадил его второй – долговязый малый с серьгой в ухе и синеватой наколкой на руке. Ощерился щербатой ухмылкой и вынул из кармана игральный роговой стаканчик. Подбросил на ладони кости.

– Сыграем, рыжий?

Тот покачал головой:

– Я не играю.

– Что ж так? Не умеешь?

– Не хочу.

– Ну, разок-то можно. Уважь старика. – Он выложил на стол монетку. – По маленькой, а?

– У меня нет денег.

– Ну-у? – Физиономия моряка вытянулась в притворном изумлении. Вокруг опять заусмехались – теперь уже вся таверна с интересом выжидала, чем всё кончится. – Нет денег, говоришь? Ай-ай-ай… А ты браслет свой поставь! С камушком который.

Парнишка вздрогнул и снова помотал головой:

– Нет.

– Да брось ты ломаться! – Разгорячённый выпивкой, ганзейский мореход всё больше раздражался. Кости брякнули в стаканчике раз, другой и выкатились на стол. Все невольно подались вперёд. – Ого! – радостно вскричал долговязый. – Парень, да тебе везёт: гляди – пять и четыре! Готов спорить, ты выбросишь больше. A может, хочешь первым бросать? Так давай. На, держи.

– Я же сказал: я не играю.

– А я говорю: будем играть! – Кулак моряка обрушился на стол. Хлеб и рыба полетели на пол. – Тряси!

Повисла гнетущая тишина. Странник посмотрел в налитые кровью глаза моряка, вытер руки о рубаху и молча взял стаканчик. Также молча сгрёб в него кости, встряхнул и выбросил на стол.

Все замерли, ошеломлённые результатом. Приятели переглянулись. Разметка исчезла! Все шесть граней каждого кубика были девственно чисты, словно только что вышли из-под ножа костореза. Народ задвигался, медленно расступаясь. Кто-то присвистнул.

Пришелец поднял взгляд. Тонкие губы тронула улыбка.

– Выброси больше, если сможешь.

Долговязый матрос поднялся.

– Ах, вот ты как… – Он заглянул в стаканчик, даже потряс его для проверки. – Схитрил, стало быть. Ну, этим нас не удивишь. Отдавай кости!

Парень пожал плечами и кивнул на стол:

– Забирай.

Верзила потянулся к ним и вскрикнул, отшатнувшись: кости вспыхнули ярким пламенем, а через мгновение занялся и стакан. Теперь уже все матросы вскочили, бранясь и опрокидывая лавки. Заблестели ножи.

– А вот это ты, парень, зря, – ухмыльнулся моряк с серьгой. – С колдунами мы знаешь чего делаем? А ну, ребята, бей его! – Он повернулся, успев уловить краем глаза движение, и рухнул, сбитый с ног ударом кулака.

В воздухе мелькнул тяжёлый боевой топор и с грохотом обрушился на стол. Кости полетели на пол, дымя и рассыпая искры, щербатая доска столешницы треснула вдоль по всей длине. Вмиг протрезвевшая толпа шарахнулась назад.

Викинг медленно огляделся по сторонам в наступившей тишине. Глаза его горели холодным бешенством.

– Собаки! – рявкнул он. – Вы только и можете, что кидаться всем скопом на одного! – Он плюнул презрительно и выхватил из-за голенища нож. – Ну, подходите, раз такие храбрые! Ха! Клянусь Одином, мне даже не понадобится мой топор, чтобы вас проучить! Ну?!

Долговязый поднялся, сплёвывая кровь и выбитые зубы.

– Мы ещё встретимся, чёртов колдун! – мрачно пообещал он и вышел из таверны, хлопнув дверью. Двое его дружков переглянулись и направились следом. Толпа, ворча и огрызаясь, медленно расползалась по углам.

– Так-то лучше. – Норвег ухмыльнулся, коротким движением выдернул топор и сунул его за пояс. Посмотрел на рыжего – тот всё ещё стоял у стены, сжимая нож. Яльмар огляделся, подвинул к столу скамейку и сел.

– Хозяин! Пива! – крикнул он и, подумав, добавил: – Кувшин!

* * *

– Можешь звать меня Яльмаром, – объявил викинг своему новому знакомому, разливая пиво по кружкам. – Яльмар Эльдьяурсон, хотя это и слишком длинно. Друзья зовут меня Олав, враги – Олав Страшный. Выбирай что хочешь, мне всё равно. – Он глотнул из кружки, громко рыгнул и поморщился. – Что скажешь о себе?

Паренёк помолчал, прошёлся пятернёй по волосам, молча разглядывая собеседника.

Викингу было лет тридцать. И так высокий и плечистый, он казался ещё шире, одетый в потёртые кожаные штаны и чёрную мохнатую куртку. Руки бугрились мускулами. Длинные светлые волосы схватывал ремешок. Густая щетина грозила в скором времени стать бородой. На загорелом обветренном лице поблёскивали голубые глаза.

– Зови меня Жуга, – наконец сказал паренёк.

– Жуга?

– Да.

– Гм… – Яльмар заглянул в свою кружку и потянулся за кувшином. – Откуда ты?

– Издалека. С Хоратских гор.

– Никогда о таких не слышал. Что ты здесь делаешь?

Парень пожал плечами.

– То же, что и все. – Он поднял взгляд на собеседника. – Зачем ты полез в драку?

Норвег скривился:

– Полез и полез… Ненавижу, когда вдесятером бьют одного. А что, хочешь сказать, сам бы отбился?

– Двое всегда дерутся хуже одного.

– Ишь ты! – Яльмар невесело усмехнулся. – Ну-ну… А вот скажи-ка лучше – кости ведь не сами собой загорелись?

– Верно мыслишь.

Викинг задумчиво повертел кружку в руках.

– Ворлок, стало быть… – пробормотал он.

Некоторое время оба пили молча. Наконец кувшин опустел.

– Позавчера я привёл сюда свой драккар, – с горечью в голосе говорил Яльмар, – а он сгорел! Слышишь, ты, рыжий? Они все выбрали меня своим ярлом, я привёл их сюда, привёл торговать, а он сгорел, как охапка соломы, как эти твои дурацкие кости. Один и Фрея! – взревел он. – Я едва успел сойти на причал! Они все пошли ко дну – Тор, Смирре, Эрик! Ниссе! Херлуф! Все двадцать! Кто я теперь? Ярл без дружины… Что скажут после обо мне? Ярль… Эльдьяр… – Он помотал головой и вздохнул. Поднял взгляд. – Слушай, парень, а ведь ты просто должен мне помочь. Здесь не обошлось без колдовства. Где ты живёшь?

Жуга пожал плечами.

– Нигде, стало быть. – Викинг встал, подобрал с лавки свой плащ и нахлобучил на голову рогатый чёрный шлем. – Я заплатил за комнату на неделю вперёд, – сказал он. – Это здесь, недалеко. Если негде ночевать, можешь пока пожить со мной. Так как? Согласен?

Жуга помолчал, прежде чем ответить.

– С чего ты взял, что я смогу тебе помочь? – спросил он.

– Даже если нет, что с того? Хуже уже не будет, – буркнул варяг и направился к двери, чуть не столкнувшись по пути с кабатчиком. – Чего тебе?

– Э-ээ, а как же… пиво… – начал было тот и умолк под его яростным взглядом.

– Пошли, Жуга. – Яльмар мотнул головой.

Рыжий набросил полушубок и нагнал викинга уже на улице.

– Чего он хотел?

– Наверное, хотел сказать, что он остался нам должен. А вообще, мне плевать. Нам туда.

Две фигуры свернули в проулок и растворились в дымке моросящего дождя.

* * *

– Чего хромаешь?

– А?

– Чего хромаешь, говорю?

Жуга пожал плечами:

– Так… нога.

– Гм! – хмыкнул Яльмар. – Это ничего. Это не горе, если болит нога, лишь бы руки были целы да глаза видели… Так. Кажется, здесь.

Кутаясь в плащ и слегка пошатываясь, викинг долго плутал в лабиринте узких улочек. Жуга шёл следом, рукой прикрывая лицо от секущего ветра. Он был здесь впервые, а вскоре выяснилось, что и Яльмар тоже ориентируется неважно – приятели подолгу застревали на перекрёстках, пока норвег вспоминал, куда сворачивать, а дважды пришлось возвращаться. Быстро темнело. По серому небу неслись грязные клочья штормовых облаков. Город опустел, прохожих было мало, а те, что встречались, спешили перейти на другую сторону. Постоянный уклон в сторону моря не давал сбиться с пути, но планировка была бестолковой. Проще сказать – её не было вовсе. Узкие улочки петляли, пересекались под самыми немыслимыми углами, соединялись тёмными дырами подворотен и нередко оканчивались тупиками. Грязь под ногами чередовалась с дощатыми тротуарами, бревенчатым настилом, булыжной мостовой. Невзрачные окраинные домики вскоре сменились двухэтажными, крытыми черепицей строениями, каменными и деревянными, правда, безо всякой штукатурки – из-за сырости та постоянно обваливалась. Тут и там скрипели вывески – щит у оружейника, остроносый сапог над лавкой башмачника, игла над портняжной мастерской. Как и следовало ожидать, надписи здесь были не в чести.

Наконец приятели вышли куда хотели. То был постоялый двор с тремя подковами на вывеске – Яльмар обосновался чуть ли не в самом центре города. Здесь и столовался: стоимость харчей входила в общую плату. Мокрые и замёрзшие, Яльмар и Жуга ввалились в корчму, облюбовали стол у камина и спросили у хозяина жареного мяса и чего-нибудь выпить. Пиво оказалось куда лучше, нежели в порту, – и гуще, и крепче, и дешевле, но посетителей уже не было: с приходом ночи ворота закрывались. Друзья быстро разделались с ужином, запалили свечу и поднялись по лестнице в комнату. Та оказалась чистой и просторной. Дверь запиралась изнутри. Крыша не протекала.

– Славное местечко! – одобрил Жуга, оглядевшись. – Дорого небось?

– А… – Яльмар отмахнулся с пьяным безразличием.

– Чего ж ты сидел в порту, если здесь и стол, и крыша?

– Дурак, – горько усмехнулся тот, – там же море… Ты где спать будешь, с краю или у стены?

Он задвинул засов, поставил свечу на стол и развернул одеяла. Кровать в комнате была одна, неширокая, зато прочная. С некоторым неудобством можно было разместиться вдвоём.

Жуга растворил окно и выглянул наружу.

Город накрыла туманная шаль зимнего дождя. Промозглый ветер с моря нёс брызги воды и мелкую снежную крупу. Мерцал сквозь тучи мутный, прищуренный глаз луны. Фонари не горели. Тут и там сугробился ноздреватый городской снег, мокрый, серый, изъеденный морской солью, – не снег, а насмешка. Жирно блестели булыжники мостовой. Было холодно и сыро.

Варяг передёрнул плечом.

– Закрой. Дует.

Неожиданно снаружи донёсся шорох. Крупная серая тень метнулась через дорогу, колючей зеленью блеснули глаза. Собака! Завыла, зашлась хриплым лаем, да так злобно и громко, что Жуга невольно вздрогнул и отшатнулся.

– Тьфу, пропасть…

– Что там? – Яльмар подошёл посмотреть. – Это что за псина? Твоя, что ль?

– Впервые вижу.

Приблудный пёс не хотел униматься. Яльмар нахмурился.

– Ишь завывает! Фенрир, да и только. Не к добру это. Чем бы его… – Он огляделся и поднял увесистый трёхногий табурет. – Ну-ка, рыжий, отойди.

– Постой… Слышишь?

Викинг замер. Мотнул головою: что, мол?

– Ш-шш…

За стеной прошелестели шаги. Окно справа распахнулось со стуком, отрывисто щёлкнула тетива, и толстая арбалетная стрела враз перебила псу хребет. Вой оборвался, перешёл в смертный скулёж и затих, лишь когти в агонии скребли по мостовой.

Окно захлопнулось.

– Ого… – только и смог сказать викинг, икнул и почесал в затылке.

Жуга промолчал.

* * *

Всю ночь норвег ворочался, брыкался, ругался на нескольких языках, звал кого-то по имени, а в промежутках между этим оглушительно храпел. Вдобавок оба совместными усилиями чуть не порвали одеяло в тщетной попытке поделить его пополам. Жуга в итоге встал ни свет ни заря, вздохнул и поплёлся умываться.

Яльмар продрых до полудня.

– Один! – охнул он, проснувшись, и схватился за голову. – До чего ж хреново-то… Где это мы вчера так набрались?

– Не мы, а ты, – хмуро поправил его Жуга. – В порту.

– В порту? А, верно. – Яльмар сел и поморщился. Посмотрел в окно: «Гляди-ка, уже светло!», встал, зевая, натянул свою чёрную, мехом наружу пошитую куртку, перепоясался и сунул за ремень топор.

Поразмыслив, решили перекусить.

Постоялый двор давно проснулся. Входили-выходили люди. Лаская слух, звенели пивные кружки. Снаружи доносился обычный городской шум – скрипели повозки, цокали копыта, зазывали покупателей уличные торговцы, плаксиво гундосили нищие. Слышались мерные удары кузнечного молота. Известное дело: кузня на постоялом дворе первая вещь после винного погреба.

– С чего начнём-то, ворлок?

Жуга пожал плечами:

– Посмотрим… Деньги у тебя ещё остались?

Кошель викинга заметно отощал. С неудовольствием отметив сие прискорбное обстоятельство, приятели разменяли серебряный талер и заказали что подешевле – жареной рыбы, гороху с салом, хлеба и большой кувшин пива.

– Ну, выкладывай. – Норвег покончил с рыбой, вытер руки краем плаща и налил себе пива. – Зачем тебе деньги?

Жуга ответил не сразу. Медленным взглядом обвёл тесное задымлённое помещение. На постоялом дворе было людно.

– Провожатому платить.

Викинг поперхнулся и отставил кружку.

– Какому ещё провожатому? – подозрительно спросил он.

– Я так смекаю, Яльмар: раз мы с тобой города не знаем, надо сыскать кого-то из местных нам в помощь.

– А чего нам по городу шляться?

Жуга посмотрел удивлённо:

– Но не в море же нам плыть!

– Почему бы нет?

– В чём? В твоём колпаке?!

Викинг задумчиво покосился на свой шлем и покраснел.

– Ну, хорошо, – угрюмо заявил он. – А ты что предложишь?

– Любой горожанин расскажет в сто раз больше, чем мы узнаем сами. А твоя ладья… чего с неё взять? – она же сгорела и утонула, ведь так?

– Так… – Яльмар угрюмо сжал кулаки и оглянулся. – Ладно. Убедил. Как поступим? Есть у тебя кто на примете?

– Может, и есть. Обернись.

Яльмар глянул через правое плечо, через левое, развернулся всем телом и с озадаченными видом уставился на Жугу.

– Этот?!

Жуга отхлебнул пива и кивнул:

– Этот.

* * *

Он сидел за столом в одиночестве, жадно вгрызаясь в большую пресную лепёшку – худой голенастый мальчишка лет пятнадцати, одетый в чёрное и зелёное. За спиной пустым мешком свисал серый клобук капюшона. Изрытое оспинами лицо, острый нос, короткие, мышиного цвета волосы – сразу и не приметишь такого, да и место он выбрал укромное, в тёмном углу за камином. Насторожённый взгляд чёрных глаз придавал его лицу загнанное, почти злобное выражение, напоминающее крысиную мордочку. Лепёшка в его руках быстро уменьшалась.

Яльмар хмыкнул, сдвинул шелом на глаза и почесал в затылке. Нахмурился.

– Зашиби меня Мьёльнир, если я хоть что-то понимаю… На кой нам этот сосунок?

Жуга криво усмехнулся.

– А ты приглядись. Вчерашнего пса помнишь? Сдаётся мне, именно этот «сосунок» сшиб его одной стрелой прямо у нас на глазах.

Викинг как бы невзначай обернулся ещё раз и теперь углядел на коленях у рябого паренька полированное ложе взведённого арбалета.

– Ты когда-нибудь стрелял из такой штуки? – невозмутимо продолжил Жуга, когда викинг повернулся обратно. Яльмар фыркнул:

– Ещё чего! На что он мне? Оружие трусов. Мне и топора хватает – ковали его, конечно, не Дурин и не Двалин, но сталь добрая.

– Ага. То-то ты вчера табуретками бросался… Даже я ту псину плохо видел, а я в темноте нитку в иголку вдену, глазом не моргну. А трусость тут ни при чём – это тебе в драке некого бояться, а у парня другой возможности выстоять нет. Да и кто знает город лучше мальчишки? В общем, со всех сторон подходит.

– Пожалуй, что и так… – с некоторым сомнением в голосе согласился Яльмар, вставая и поправляя топор. – Да и денег он вряд ли много запросит. А на худой конец прихлопнем его, если что. Ладно. Согласен. Пошли.

– Погоди, – сказал Жуга и тоже встал. – Дай лучше я с ним поговорю, а то ещё выстрелит с перепугу, тебя увидевши.

Викинг недоумённо посмотрел Жуге вослед, оглядел себя со всех сторон и пожал плечами.

* * *

– День добрый.

Парнишка молча смерил подошедшего хмурым взглядом, прожевал и отхлебнул из кружки. Вопреки ожиданиям хвататься за арбалет он не спешил. Жуга уселся на скамейку напротив, мельком заглянул ему в кружку и подивился – паренёк пил молоко.

– Чего надо?

Услышав ломкий мальчишеский голос с отчётливым местным говором, Жуга окончательно уверился, что сделал правильный выбор.

– Меня Жуга зовут, – назвался он. – Разговор к тебе есть. Ты город хорошо знаешь?

– А зачем тебе?

– Вызнать нам с другом надо кое-что про дела здешние. И провожатого мы ищем. Поможешь нам? Не задаром, конечно.

Паренёк помолчал. Покосился на Яльмара.

– Этот, что ли, друг твой?

– Угу. Так что скажешь?

Тот нахмурился, обдумывая. Поднял взгляд.

– Скажи сперва, что за дело замыслили.

Жуга невольно усмехнулся. Парнишка оказался на удивление хитёр – мимоходом вызнал о двух приятелях кучу всякой всячины, ни слова не сказав о себе. Да, такому палец в рот не клади…

Рука под браслетом зудела и чесалась. Жуга нахмурился. Тревожное чувство на миг овладело им: что-то было не так. Он ещё раз оглядел мальчишку – тот не выдержал и потупил взор.

– Сколько тебе лет? – вместо ответа спросил Жуга.

– Тринадцать!

Может, эта манера говорить? Фразы резкие, отрывистые, но без вызова. Нарочито громкие, что ли. Не настоящие. Поддельные. Словно… словно…

Чёрт, да ведь он голос коверкает!

Жуга придвинулся ближе.

– Что у тебя с голосом? – тихо спросил он.

Паренёк насупился.

– Ничего, – буркнул он, отводя глаза. – С чего ты взял?

– Ладно, ладно, не кипятись. От тебя всего-то требуется город нам показать. Справишься? – Паренёк не ответил. – Как тебя звать?

– Зерги, – поколебавшись, сказал он.

Жуга удивлённо поднял бровь:

– Это имя?

Паренёк пожал плечами:

– Зови меня так.

Жуга снова смерил мальца взглядом и хмыкнул. Так-так… одна рука под столом, арбалет на коленях… стрела наверняка нацелена ему в живот. Ёж. Маленький такой ёжик – с какой стороны ни подойди, кругом одни иголки.

Некоторое время собеседники молчали, глядя друг на друга, затем паренёк вздохнул и отложил арбалет.

– Я согласен, – объявил он.

– Хорошо, – кивнул Жуга. – Сколько ты просишь?

– О цене договоримся. Что замыслили?

Подозвали Яльмара, тот в двух словах поведал о своей беде. Зерги нахмурился.

– Значит, это у тебя ладья сгорела, – пробормотал он и покачал головой. – Нарвался, стало быть…

– Ты меня не учи, сопляк! – огрызнулся Яльмар, поправляя топор. – От горшка два вершка, а туда же – поучает.

– Чего развоевался? – хмуро сказал Жуга. – Сам небось в его годы уже в море не раз ходил.

– Так то я! Я это совсем другое дело!

– Оно и видно, – кивнул Жуга.

– Чего видно?!

В споре оба забыли, с чего началось. Зерги сидел, задумчиво переводя взгляд с одного на другого, затем вдруг произнёс со вздохом:

– Не выйдет у вас ничего.

Приятели слегка опешили.

– Ну, это мы ещё посмотрим! – в голос ответили оба и переглянулись.

– Ладно. – Викинг медленно остывал. – Хватит болтать. Скажи лучше, что возьмёшь за работу?

Паренёк поднял взгляд.

– Разориться боишься? – усмехнулся он.

– И всё-таки сколько? – спросил Жуга, опережая Яльмара, который уже снова наливался кровью.

– Нисколько. – Зерги встал, оглядел себя и поправил куртку. Поднял арбалет. – Идёмте.

– Куда? – опешил Яльмар.

– Пока в порт, а там видно будет.

Викинг посмотрел ему вслед, снял шлем и озадаченно поскрёб в затылке.

– Зашиби меня Мьёльнир, если я хоть что-то понимаю! – второй раз за вечер произнёс он.

Жуга, уже шагнувший к двери, обернулся.

– Всё спросить забываю: этот Мьёльнир – он кто?

– Не «кто», а «что»… – буркнул Яльмар. – Молот боевой. У Тора.

– А Тор – он бог?

– А то кто же!

– Тогда поминай его пореже, что ли. А то ведь и впрямь зашибёт.

– Это ещё как сказать! – Викинг водрузил шлем на место и расплылся в улыбке.

* * *

Перед уходом Яльмар задержался на минутку, подозвал хозяина и раскошелился на каравай хлеба и большой круг копчёной колбасы.

– Никогда не знаешь, где заночуешь, а спать с пустым брюхом – последнее дело, – вслух рассуждал он, запихивая снедь в сумку. Повернулся к Жуге. – Есть у тебя какая-то фляга? Нет? Жаль. Ладно, обойдёмся без пива.

День распогодился. Потеплело. От вчерашнего шторма не осталось следа. В просветах облаков проглядывало солнце. От воды поднимался лёгкий туман. Ближе к морю неясным силуэтом темнела высокая колонна маяка.

– Ну и где он, твой провожатый? – недовольно спросил Яльмар, оглядываясь по сторонам. – Смылся?

– Вон он, – указал Жуга. В дальнем конце улицы мелькнула худая, обтянутая зелёным сукном спина, мелькнула и скрылась за поворотом. Обгоняя прохожих, приятели поспешили вослед, свернули раз, другой, и вскоре впереди завиднелись верхушки мачт. Жуга вспомнил мимоходом, как вчера на пару с Яльмаром искал постоялый двор, и невольно усмехнулся. Похоже, Зерги и впрямь знал город как свои пять пальцев. Шёл он быстро, упругой лёгкой походкой, то и дело оглядывался на двоих товарищей, но шага не сбавлял. Прохожие косились на них с плохо скрываемым любопытством. Троица и впрямь выглядела странновато: здоровенный норвег с топором и в рогатом шлеме, худой угловатый парень с густой копной рыжих волос и мальчишка со взведённым арбалетом впереди. Потные и запыхавшиеся, они прошли мимо большого рыбного рынка и догнали мальца, лишь когда он добрался до причалов и остановился, поджидая обоих.

– Здоров ты бегать, – усмехнулся Жуга.

– Я всегда так хожу, – коротко бросил тот, не оборачиваясь. – А что, помедленней надо?

– Неплохо бы.

Некоторое время все молчали. Зерги стоял, поглаживая пальцем натянутую струну тетивы и глядя на море. Холодный бриз шевелил его прямые серые волосы.

– Зачем мы здесь? – Яльмар огляделся окрест.

Зерги повернул голову:

– Где был твой корабль?

Викинг вытянул руку, указуя на старый, далеко выдающийся в гавань причал, и Зерги без промедления направился туда.

Гибель драккара ещё не стёрлась из памяти моряков: швартоваться тут опасались. Рыбакам здесь тоже делать было нечего, и причал стоял пустой и заброшенный. Зерги прошёлся туда-обратно, присел, поскрёб ногтем обугленные доски. Отложил в сторону арбалет, поднатужился и оторвал одну. Перевернул и хмыкнул. Жуга стоял рядом, задумчиво потирая подбородок.

– Что там? – спросил викинг, подходя ближе.

– Ты видел, как всё началось? – спросил Зерги вместо ответа.

– Лучше б я этого не видел, – хмуро буркнул Яльмар. – Всё вспыхнуло. Сразу. Сам ведь видишь: даже на причале доски занялись.

– Это и странно, – кивнул Зерги.

– Почему странно?

– Причал всегда в воде, – ответил за него Жуга. Прошёлся рукой по волосам, присел и коротким движением оторвал ещё одну доску. Перевернул и показал Яльмару. – Видишь? Обгорела со всех сторон. Это ж какой жар должен быть, чтобы сырое дерево так полыхало?