Электронная библиотека » Дмитрий Соколов-Митрич » » онлайн чтение - страница 7


  • Текст добавлен: 26 сентября 2016, 16:40


Автор книги: Дмитрий Соколов-Митрич


Жанр: Спорт и фитнес, Дом и Семья


Возрастные ограничения: +16

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 7 (всего у книги 27 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Шрифт:
- 100% +
Можно

Я уже рассказывал, что в школе всерьез увлекался медициной. На Эвересте спустя много лет этот интерес пробудился с новой силой. Я стал экспериментировать в области горной физиологии, потому что только так я мог добиться своей цели – взойти на Эверест.

Человечество почти ничего не знает о человеке. И что самое печальное – даже не хочет знать. Я сразу столкнулся с тем, что исследовательской литературы на эту тему практически нет. Да и откуда ей быть? Для фармацевтических компаний альпинисты – слишком узкий сегмент рынка, здесь нет серьезных доходов. Для исследовательской медицины горная физиология тоже недоступна, ведь исследователь должен быть и практикующим врачом, и ученым, и альпинистом одновременно. Где таких взять?

Тем временем большинство людей, которые идут в горы, подходят к собственному здоровью абсолютно по-дилетантски. В лучшем случае знают методы, но не понимают, как они работают. Зачем-то берут с собой на восхождение травматолога. Как я уже говорил, большинство смертей на больших высотах никакого отношения к травмам не имеют. Что может сделать такой врач, чтобы предотвратить инфаркт? Ничего.

Иногда еще и масскульт вносит свою лепту. Вышел однажды фильм – «Вертикальный предел». Типичный Голливуд – съемки шикарные, но все, что касается матчасти, – плод больной фантазии. В этом фильме главные герои-альпинисты при восхождении активно используют дексаметазон. Якобы для компенсации проблем с высотой. Между тем дексаметазон – это всего лишь сильное мочегонное, которое может пригодиться при экстренной эвакуации человека с отеком легких или мозга. К восхождению он никакого отношения не имеет. Не знаю, фармацевтические компании эту глупость проплатили или просто сценаристам нужно было хоть какое-то лекарство назвать, но только теперь даже опытные спортсмены стали зачем-то брать этот препарат с собой в горы.

В условиях такого медицинского мракобесия пришлось все постигать самому. Я завел оксиметр, много экспериментировал в горных условиях на себе, помогал другим. С того света людей вытаскивал, спасал от инвалидности. В 2003 году на Пике Победы парень с девушкой на семи тысячах получили холодную ночевку без палатки – заработали обморожение конечностей третьей степени. Вообще-то третья степень – это под ампутацию, но я на ходу придумал им терапию, в результате которой они остались целы и невредимы. В другой раз мы встретили в Гималаях группу латышей, у одного из которых на высоте пять с половиной тысяч дико упал кислород – до состояния реанимации. Он шел на восьмитысячник, заплатил большие деньги за экспедицию, причем не свои, а спонсорские, повернуть назад – моральная травма, большие проблемы. Я придумал ему методику восстановления, он пожил некоторое время на промежуточной высоте, восстановился и успешно сходил на гору. Да и сам я, когда в третий раз пошел на Эверест и таки дошел до вершины, потерял уже не двенадцать, а всего лишь пять килограмм. Хотя поднялся в этот раз я на полтора километра выше, чем во время первой неудачной попытки. Друзья потом внизу смотрели и не верили: загорел, постройнел – как будто на курорте побывал.

Разумеется, каких-то чудесных таблеток, которые разом решают все проблемы, нет и быть не может. Все нужные препараты уже давно существуют и стоят копейки, нужно просто научиться правильно их применять. Например, обыкновенный рибоксин, который улучшает усвоение кислорода. Или обыкновенный аспирин, который разжижает кровь. Гипоксен, который улучшает акклиматизацию и восстановление. Плюс правильное распределение дневных нагрузок, грамотное чередование сна и бодрствования. Даже алкоголь в малых дозах – отличный адаптоген, особенно в первые дни восхождения. Но тут ни в коем случае нельзя увлекаться, потому что избыток алкоголя бьет по печени, а ей на больших высотах и так несладко.

Кстати, есть еще один препарат, который очень полезен в горах. «Виагра» называется.

Гора родила

Есть мнение, что женщинам в горах делать нечего – особенно если они идут туда сами по себе, а не в мужской команде. Вопрос сложный, вокруг него много дискуссий, но реальность все-таки на стороне слабого пола. На тот же Монблан первая женщина поднялась всего лишь через 13 лет после первого мужчины. С тех пор счет женским альпинистским достижениям идет на тысячи. Но если говорить о сложнейших высокогорных маршрутах, то тут скептики правы: случаи, когда женщины выходили к вершине без сопровождения мужчин, исключительно редки.

СССР по части эмансипации был впереди планеты всей: на героическом советском пантеоне всегда было место для первых женщин-космонавтов, женщин-летчиц, женщин-альпинисток. В 1974 году на Пик Ленина торжественно снарядили чисто женскую экспедицию – восемь человек под руководством мастера спорта Эльвиры Шатаевой. Эта история обернулась одной из самых громких трагедий в истории восхождений. Команда успешно вышла на вершину, но на обратном пути попала в снежную бурю. Одна участница экспедиции умерла от переохлаждения, остальные морально расклеились, и в результате погибли все. Если бы не излишняя принципиальность, их бы удалось спасти, но из героических побуждений женщины специально дождались момента, когда с горы сошли все мужчины – чтобы никто не мог их даже заподозрить в несамостоятельности.

После этого инцидента началась другая крайность – женский альпинизм в СССР был запрещен полностью. С большим трудом удалось добиться небольших послаблений: в восхождениях до 3-й категории сложности разрешили участвовать двум женщинам на группу, а в более сложных – не более одной женщины на группу. Сегодня все эти ограничения, конечно, сняты, но на сложные маршруты слабый пол все равно берут неохотно. И дело тут даже не столько в самих женщинах, сколько в мужчинах.

Многие руководители групп видят в них источник психологической турбулентности. Не в том смысле, что начнутся какие-то нездоровые страсти (серьезные альпинисты умеют держать себя в руках), а с точки зрения неизбежной моральной двусмысленности положения. Как относиться к женщине в условиях экстремальных нагрузок? Как к слабому полу? Но там, наверху, нет места поблажкам, там нужна стальная дисциплина и максимальный запас прочности для всех. Как к мужчине? Но такой подход рождает в других участниках группы комплекс вины и слабости, а это морально подтачивает общий дух.

У меня на этот счет подход философский. Я вообще считаю, что определение «женщина» и «мужчина» – в известной степени условны. С точки зрения психологии и даже физиологии не бывает стопроцентных женщин и стопроцентных мужчин. В каждом из нас – компот из разных гормонов, любой человек немного мужчина, немного женщина – вопрос только в какой степени.

Но сделаем допущение, что существует некая «настоящая женщина», которая по какой-то причине идет в горы. Зачем она это делает, что ей там нужно? Дежурная шутка на эту тему звучит так: альпинизм – это не школа мужества, альпинизм – это школа замужества. Доля правды в этом есть, представительницы слабого пола порой действительно инстинктивно проявляют интерес к горам, потому что здесь много нормальных мужиков и почти нет конкуренции. Но в то же время я знаю немало женщин, для которых горы ценны сами по себе, они болеют альпинизмом так же серьезно, как я. И в выносливости этим барышням не откажешь, любому мужчине фору дадут. Физиологи, кстати, вообще считают, что женщины лучше мужчин переносят горную болезнь, особенно на ранней стадии беременности, когда организм мобилизует все свои ресурсы. Одна моя знакомая, известная спортсменка, на полном серьезе дожидается очередного декрета, чтобы сходить на Эверест.

Биологически женщины сильнее мужчин, это медицинский факт. Даже мужские Y-хромосомы слабее женских X-хромосом – на больших высотах во время запредельных нагрузок они гибнут первыми. Из этого, кстати, следует, что в результате зачатия во время экспедиции или сразу после нее больше вероятность появления на свет девочек, нежели мальчиков. Мои наблюдения эту гипотезу подтверждают. Хотя экспериментировать в этой области не рекомендую. Там, наверху, вообще как-то не до этого. Очень редкое состояние – можется, но не хочется. Из двух фундаментальных инстинктов – самосохранения и продолжения рода – первый все-таки сильней.

Но «Виагру» альпинисты берут с собой не поэтому. «Виагра» вообще-то разрабатывалась как сердечно-сосудистый препарат. Она улучшает кровоснабжение тканей, а временное повышение потенции – всего лишь побочный эффект, который маркетологи решили позиционировать как основной. Так что можно сказать, что альпинисты – единственные в мире, кто использует «Виагру» по прямому назначению.

Прикладное молчание

Есть ли в горах место мистике? Если бы ее совсем не было, наверное, людей бы туда так не тянуло. Альпинисты народ не суеверный, они верят не в случайности, а в закономерности. Такая закономерность есть и у меня. Каждый раз, когда я иду на гору, я молюсь. Молюсь горе. Прошу, чтобы она меня пустила. Есть ли у этой молитвы текст? Нет, текста нет. Важно не то, какие слова ты несешь с собой в гору. Важно, какие мысли ты с собой несешь. Опытные альпинисты знают, что со временем люди начинают понимать друг друга с полувзгляда, а иногда и вовсе без какого-либо контакта. Затылками. Через воздух. Наверное, там, наверху, есть какая-то особая коммуникационная сеть, и очень важно своим присутствием ее не запачкать.



Однажды на высоте 7900 мы сидели в палатке с альпинистом Дильмурадом Тиллаходжаевым. Это удивительный человек, я его очень уважаю. Он работал топ-менеджером «Кока-колы» в Узбекистане, потом создал собственный бизнес, теперь много ходит в горы, при этом даже на восьми тысячах пять раз в день совершает намаз. Мы сидели с ним в палатке и разговаривали. Точнее – сипели и пищали, потому что на восьми тысячах от обезвоживания связки пересыхают. Но еще больше мы просто молчали. Там, на высоте, остаются лишь те мысли, которые лучше всего передаются через молчание.

Интересно наблюдать за тем, как по-разному преломляются в горах разные культуры, как проявляется национальный менталитет и характер. Кто вообще ходит в горы больше всех? Считается, что самая путешествующая нация в мире – это американцы. Но они путешествуют в основном по Америке. Вторая страна путешественников – это Германия. И хотя горный туризм зародился во Франции, немцы сегодня в нем самые активные. Начинаешь смотреть историю восхождений на ту или иную гору – первые фамилии, как правило, немецкие. Француз на многое способен ради куража, но умение терпеть – это не его качество. Немцы же по психологии солдаты, а в горах это большое преимущество. Порядок, физическая подготовка, дисциплина – всего этого у них не отнять.

Но если принимать во внимание не количество восхождений, а качество выполненных задач, то тут на высоте три страны – Россия, Япония и Словения. Представители этих народов не просто восходят на те или иные вершины. Они решают в альпинизме какую-нибудь мировую проблему. Принимают вызов, идут маршрутами, которыми еще никто не ходил, выполняют задачи, которые до сих пор считались невыполнимыми.

Есть такая международная награда – «Золотой ледоруб». Это «нобель» в альпинизме, его вручали всего восемнадцать раз, и шесть из них – нашим. Я даже знаю человека, который получал ледоруб дважды – это Валера Бабанов. Но еще интересней феномен словенцев. Почему именно они? Можно лишь догадываться. Возможно, словенец – это такая модифицированная версия немца. Нордическая системность плюс здоровое славянское сумасбродство.

Некоторые считают, что в горы ходят в основном представители развитых и богатых стран. Дескать, нации-идеалисты, которые ставят и достигают невозможные цели, делают это во всем – и в альпинизме, и в экономике. Я бы не рискнул делать такие выводы. Среди бедных азиатских народов тоже очень много выдающихся альпинистов. А вот из стран Ближнего Востока, пожалуй, лишь иранцы активно ходят в горы, но их экономику высокоразвитой тоже не назовешь. Зато арабов из богатых государств Персидского залива я не встречал в горах ни разу. Африканца видел лишь однажды, и тот был из США. Возможно, тут есть какая-то закономерность, но вряд ли человечеству когда-нибудь удастся ее установить.

Мингма и Пенба

Отдельный разговор – про шерпов. Сегодня этим словом называют любого горного проводника в любой точке мира, но вообще-то шерпы – это небольшой народ, живущий в восточном Непале у подножия Джомолунгмы. Еще в 1975 году их численность составляла всего 25 тысяч человек, но с тех пор выросла в 6 раз. Во многом это произошло благодаря тому, что во второй половине XX века у шерпов появился «народообразующий промысел». Обладая феноменальной генетической устойчивостью к высокогорью и невероятной выносливостью, они стали для туристов и альпинистов незаменимыми проводниками и носильщиками.

Эта профессия очень опасна, шерпы регулярно гибнут, но чаще всего не по своей вине, а из-за безответственности туристов, которые ставят перед ними заведомо идиотские задачи. Тем не менее за право доступа к этому занятию среди шерпов идет жесточайшая конкуренция. Даже рядовой носильщик зарабатывает бешеные по местным меркам деньги, а уж если говорить о тех, кто организовывает экспедиции и имеет прямой контакт с заказчиками, – это белая кость, их дети учатся в местных английских школах и имеют шансы на хорошее будущее. Постепенно семьи этих людей европеизируются и переезжают в развитые страны, а их место занимают другие.

Я знаю многих шерпов, с некоторыми дружу. Характер у них с виду по-азиатски кроткий, но это впечатление обманчиво. Люди они очень горячие и заводные, чуть что – за ножи. Мне приходилось в этих разборках участвовать. Однажды мы взяли с собой в экспедицию друга-шерпа, а главный гид нашей экспедиции был из другого клана. То есть мы фактически ему этого нашего приятеля навязали. С первого же дня он пытался его выжить всеми способами. Дошло до прямого столкновения, мне пришлось их мирить. Потом они даже подружились. Недавно оба приезжали в Москву, одного зовут Мингма, другого Пенба.

Разумеется, туристов они не трогают, турист – это святое, туриста терпят. Но для себя они четко различают настоящих альпинистов и чайников. К первым относятся с искренним уважением, ко вторым – снисходительно, как к малым детям, которые приехали потешить собственное самолюбие. Но пределы сервильности у шерпов есть, и очень жесткие. Если турист попадется слишком борзый, его запросто осадят словом, а то и делом. Оскорблять этих людей я никому не советую: когда речь идет о собственном достоинстве, им уже никакие деньги не нужны, а в горах отличить несчастный случай от преднамеренного убийства почти невозможно.

Но злонамеренности в их поступках нет, это люди очень порядочные и чистые. Страшно не любят акцентировать на себе внимание, выделяться из толпы. Это характерная для многих азиатских народов норма, известная в социологии как теория забивания гвоздей. Хочешь быть самым высоким? Значит, и по шляпке получишь больнее всех. Не высовывайся, будь вровень со всеми, тогда и сила удара распределится поровну.

Типичная история про шерпа. В 2000 году мы с Юрой Софьиным первый раз приехали в Гималаи, во время восхождения нас сопровождал один местный житель по имени Кули. Он руководил носильщиками, готовил еду, жил в кухонной палатке. И вот Юра зашёл к нему перед сном и вернулся с изменившимся лицом. «Ты знаешь, чем там занимается наш Кули? Он слушает по радио на английском языке передачи о всемирной литературе!»

Вообще, в мире существует всего три народа, у которых есть традиции высокогорных восхождений. Это сваны на Кавказе, индейцы в Перу и шерпы в Гималаях. Как правило, эти традиции связаны с обрядом мужской инициации или актом благодарности верховному божеству за какое-нибудь великое благодеяние – например, рождение сына.

Религиозные традиции остальных народов как раз наоборот жестко табуируют восхождения. Пример – Олимп в древнегреческой культуре. Туда нельзя, там живут боги, они покарают. Даже у шерпов не принято вставать ногами на саму вершину: нужно хотя бы метр до нее не дойти, чтобы не тревожить духов. Те же, кто гордо называет себя горцами, как правило, живут сравнительно низко, там, где еще можно заниматься скотоводством. Больших высот эти люди боятся, для них это агрессивная среда. До 1786 года, когда обыкновенный французский врач Габриель Паккар и его приятель Жак Бальма взошли на Монблан, человечеству как-то не приходило в голову, что в горы можно ходить просто так.

Я ходил в горы на всех континентах мира. Стал вторым человеком в России (после Федора Конюхова), кто поднялся на высочайшие вершины всех семи частей света. Это Эверест (Азия), Эльбрус (Европа), Мак-Кинли (Северная Америка), Аконкагуа (Южная Америка), Килиманджаро (Африка), Винсон (Антарктида) и Пик Косцюшко (Австралия). Впрочем, насчет Австралии среди альпинистов до сих пор идет дискуссия. Если рассматривать этот континент вместе с Океанией, то высочайшей точкой здесь следует считать Пирамиду Карстенса в Папуа-Новой Гвинее. Эта гора на порядок сложнее Пика Косцюшко, и если придерживаться такой классификации, то на высочайшие точки всех континентов я взошел первым в СНГ.

Иногда меня спрашивают: «А чем докажешь?» Я на это отвечаю: «А кому я должен доказывать? Самому себе?»

Блеф

Любопытная тема. Врут ли альпинисты? Ну конечно, врут. Часто? Если говорить о людях из «высшей лиги», то крайне редко. Почему? Сейчас сами поймете.

В принципе, «подделать» восхождение – проще простого. Никакой системы контроля и учета в мировом альпинизме не существует, все на полном доверии. В СССР было строже: существовал единый реестр, который вела Федерация альпинизма. Механизм фиксации был очень простой и безотказный – работала своеобразная «эстафета записочек».

На любой мало-мальски значимой вершине была установлена тура из камней, внутри – какой-нибудь контейнер вроде консервной банки. Добравшись до вершины, очередная группа оставляла в ней записочку: кто взял вершину, когда, по какому маршруту, при какой погоде. При этом они забирали записку предыдущей группы и приносили ее в альплагерь. Тем самым доказывали, что и сами были на вершине, и предыдущая группа там тоже была. Их регистрировали в журнале, но не верили – а вдруг это сговор и записочка была оставлена где-нибудь на полпути к вершине? Ждали третью группу – и только тогда вносили восхождение в сертификатор.

На Западе ничего подобного никогда не было. Там философия другая: восхождение – дело чести, поэтому по умолчанию здесь все считаются людьми порядочными. Никаких чинов, званий и дивидендов достижения в альпинизме не приносят, а значит, контроль и учет не нужен. Хочет человек фейковыми восхождениями морочить голову самому себе и выпендриваться перед девушками – ну, пусть морочит и выпендривается. Серьезные люди все равно и так все поймут, а вразумлять дураков – дело слишком дорогостоящее.

Но из любого правила бывают исключения, которые его лишь подтверждают. Всякий, кто всерьез ходил на Эверест, знает о существовании такой женщины – Элизабет Хоули. Это «миссис Хатсон» мирового альпинизма, я с ней хорошо знаком, очень милая, но строгая женщина, настоящая леди.

Она американка, родилась в Чикаго, долгое время работала журналистом в журнале «Fortune», «Time», агентстве Reuter. Освещала первое восхождение американцев на Джомолунгму в 1963 году и спустя несколько лет вернулась в Непал, чтобы там остаться навсегда. Мисс Хоули никогда не была замужем и не поднималась ни на одну из высочайших гималайских вершин, но завоевала в альпинизме непререкаемый авторитет. В течение сорока лет на общественных началах она вела подробнейшую хронику гималайских восхождений. В ее базе данных информация о 4 тысячах экспедиций и 36 тысячах людей, побывавших (или не побывавших) на местных восьмитысячниках. И если «миссис Хатсон» говорит, что ты на вершине не был, – значит, ты на ней действительно не был.

Работает она так. Узнав через министерство по туризму Непала, что приезжает очередная группа альпинистов с намерением взойти на вершину, мисс Хоули после восхождения сама приезжает к ним в лагерь и берет интервью всего из нескольких вопросов. Вопрос первый: «А что вы видели на вершине?» Вопрос второй: «А какие другие группы вы встретили по пути?» Этого перекрестного допроса, как правило, достаточно для установления истины. Зачем она это делает? Просто так. Из любви к правде.

В принципе, современные геолокационные технологии позволяют осуществлять в этой сфере тотальный контроль и полностью исключить блеф из альпинизма. Можно, например, установить спутниковый маячок на вершине, а каждому восходителю выдавать специальный датчик. Но если такое решение кажется вам разумным, значит, вы просто никогда не бывали в горах и, прочитав эту историю, так ничего о них и не поняли. Датчик на вершине – это все равно что датчик в церкви. Если вера не доверяет верующему, если она требует контроля за исповедью и причастием – грош цена такой вере.

Давайте под конец я просто расскажу вам еще одну историю.



Жил да был один человек, и звали его Джонатан Хемлок. Всю свою жизнь он служил агентом спецслужб, а после отставки стал преподавать в колледже. Но вот бывшие боссы снова вспомнили о нем и привлекли для выполнения важного правительственного задания. Джонатан должен был уничтожить скрытого агента иностранной разведки. Для этого ему пришлось принять участие в восхождении на альпийскую вершину Айгер. Во время этой экспедиции нужно было вычислить этого агента и устранить его, инсценировав несчастный случай.

Это сюжет американского фильма «Санкция на Пике Айгера», в главной роли Клинт Иствуд. Один из самых глубоких и точных фильмов о горах. По крайней мере, так считает выдающийся альпинист Владимир Шатаев, и я с ним полностью согласен.

Агент Джонатан Хемлок – опытный и циничный тип, чуждый сентиментальности. Но чем выше он поднимается к вершине Айгера, тем более крепкую связь он чувствует с другими участниками восхождения. Он с ужасом думает о том, что кого-то из этих людей обязан убить. Он в моральной ловушке, из которой его спасает лишь общая трагедия. На последнем этапе восхождения погода резко портится, команда в ледовой западне – в результате гибнут все, кроме самого Джонатана и руководителя группы. Этот человек был вне подозрений спецслужб, но именно в нем Хемлок, в конце концов, узнает скрытого агента. Уничтожить его в сложившихся обстоятельствах не составляет никакого труда, но он не делает этого. Вернувшись к своим боссам, Джонатан сообщает, что провалил задание, не смог вычислить конкретного человека, но так как все равно все погибли – то и дело с концом. Боссы слушают, но не верят. Хорошо зная характер Хемлока, они уверены, что тот просто перестарался и для верности уничтожил всех участников экспедиции. Они просто не знают, что горы могут сделать с человеком. И рассказывать им бесполезно – все равно не поймут.

Внимание! Это не конец книги.

Если начало книги вам понравилось, то полную версию можно приобрести у нашего партнёра - распространителя легального контента. Поддержите автора!

Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6 7
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации