Текст книги "Драмы"

Дмитрий Игоревич Соловьев
Драмы

Смерть Христа. Драма

Действующие лица:

Римский полководец Тереций.

Мария Египетская.

Иисус Христос – духовный пророк.

Иуда – один из апостолов, что предал Христа.

Иоанн – Иоанн Богослов – любимый ученик Христа.

Стража, воинство.

Пётр – один из апостолов.

Понтий Пилат – железная пята Рима – римский консул, кара и власть Рима.

Действие происходит на Востоке

33 год от Р. Х.

Римский полководец Тереций.

Я вижу, всё спокойно на границе,

И все народы нам подчинены.

Теперь и отдохнуть мы можем вправе.

Да, вот послание из Рима,

О нищем, что имеет лишь лохмотья,

И людям проповедует любовь.

Не знает он, что мир мечом стоит,

Что связано, разделено мечом,

А что разрублено, то ничего не стоит.

А лечит он всего отбросы,

Каких то нищих стариков.

Мы с ним поговорили на досуге:

Иди за нас – и будешь обеспечен,

Жильём, одеждой, и стым домом.

На что нам то, что истина – любовь?

Об этом знает каждый римлянин:

Недаром ли писал Овидий стих,

И сослан был за прихоть и жеманство,

На что тебе бороться за отбросы?

Копать себе еду в помойной яме,

Когда тебе дадут и славные одежды,

И наградят, и будешь знаменит:

Те люди, что живут с тобой, не ценят,

Ни помощь им, ни воскрешенье их.

И предадут и лучшие друзья,

Коль в темноте ты будешь и молиться?

Но полно: обхожу ряды солдат:

Всё тихо: завтра будет битва.

И за тебя, Христос, не хочет ли он это.

Что будут люди биться за него,

Ценить и проклинать все будут,

И шёпотом молиться на устах.

Я вдаль гляжу, и знаю, что почём:

За чудо будут биться люди.

И умирать со словом на устах.

Но полно: я устал, нога болит,

Довольно.

Уходит.

Акт 2.

Христос среди Марии, учеников.

Как майский ландыш, нежен, аромат

Его не достигает полустана,

А лепестки и розы говорят,

Смеются беззаботным тихим смехом:

А птицы, цветы, умеют и мечтать,

Они хрупки и беззащитны,

Как майский ландыш, тихо днём,

Устал я: тихо отдохну.

Направляется в шатёр.

Пётр.

Зачем о розе нам он рассказал?

Нам нужна власть, чтоб закрепиться:

О розе толк какой, то ли вопрос?

Нам нужно чудо, чтобы победить.

Какой он сын Бога – Отца, когда спросил,

Ты знаешь, кто я? Я ответил: "Отче,

Ты сын Бога – Отца, что рассказал,

Подними бурю, и свободны будут

Весь твой народ, коленом ты, что суть

Принадлежишь.

Будь нашей мессией.

Тогда, коль искушал тебя и дьявол,

Не приклонил колени ты ничуть,

Лишь только приклонил, и царства мира,

Молится и любить только тебя?

На что тебе облезлый, старый Бог?

А если в темноте, когда молился, когда

Никто не знает и о том, где ты, где он,

А где молитва?

Что если и умрёшь ты бездыханным,

Что если твой Отец тебя убьёт,

Или оставит навсегда калекой,

Что если он тебя распнёт?

А он смеятся будет, скаля зубы?

Ведь если сын его – не искушал тебя,

А подарил все царства мира?

Что если он тебя предаст?

И навсегда забудет о тебе:

Зачем же искушал тебя Господь?

Чтобы покинул царствие Земное?

Ты одинок, не требуй ничего.

Итак все царства были и даны,

Не захотел ты преклонить колени:

Ведь дьявол – был то Бог.

Зачем же сомневаться в этом?

Если любил, любил бы он тебя:

Зачем идти на каторгу искусства?

И прошлое собою затемнять

Когда в мире есть чувства

Когда собою должен он пленять?

Мне тяжело, пойду, съем улиток,

От болтовни язык мой пересох:

Мария, сон оберегай его.

Уходит.

Мария.

Мне голос нежности милей и откровенней,

Когда одной молитвой сыт, доволен.

А не улыбку подлеца прощать.

Любите лишь – и будет вам еда

И пища, и вино станет водою,

А вода – вино. Лишь верьте и любите.

И будет плоть, и кров, и дух, и семя.

И будет Царствие Небесное.

Да, я верю. На любви построен мир.

И вера, что без дел была мертва,

Как радостно и счастливо живёшь!

Люби других, как перелётны птицы,

Что так стремят тебя к своей свободе.

И счастия мне большего не надо,

Как только видеть утро: и росой умывшись,

Лишь потревожит летний ветерок,

И всё спокойно, тихо и любимо.

Кто первый свят – пусть бросит в неё камень.

И все ушли – не видя человека,

В страдалице той. Когда затравлена, забита,

Ненужна никому. Увидел человека

Что это даст? Лишь глупость. Он увидел

И в ней любовь, не половые чувства

Ведь девственником он был.

Как тих и нежен, свят и наш Господь.

Ему отдам те цветы,

Что нарвала сегодня утром.

А памяти, а памяти печаль

Меня не тронет: ласково,

Игристо мне светит Солнце

И закат так мягок.

Что с того, что нищенка я,

Это даже просто. А небесный дар,

Любить, дружить, бороться, побеждать

Всё то моё. И ласковые звуки…

Ты слышишь, мой Господь? Ягнёнок

Родился. Ещё на ножки не встал

А блеет. Ищет маму.

Его укутала в своё тряпьё

Согрею я дыханием моим.

Чтобы ко мне прижался и затих.

Звери, как дети малые, льнутся к нам.

И медвежонок, что забрёл ко мне.

Он маму ищет, виновато озираясь,

Ище поддержки, кто его спасёт, в

Этом суровом мире, кто поможет,

Кто станет папой?

Я молочка ему дала. Голодный

Даже мордочку языком вылезал.

Устал и лёг. Ему я благодарна

А птицы прилетели посвистеть.

Что радость жизни снова среди нас.

И дети прибежали посмеяться

Один язык показал, другой захрюкал

И песенку запел.

Вы – соль Земли.

Была ль вода солёной,

Когда и соли не было и в ней.

А было чудо воскрешенья Лазаря.

Любимийшего ученика.

И в чудо мне поверить так легко,

Когда весна стучится к нам в окно

И солнышко нам душу согревает.

А Пётр и не понял ничего.

Уходит.

Действие 2

Понтий Пилат, римляне, богатые медвежьи шкуры лежат на полу, на диване где лежит римский консул.

Нет, ты заставь, ты вновь переведи,

Что если урожая не поспеет,

Не соберёт его наш раб, не

будет и еды. Ты объясни -

Железную пятой я правлю миром,

Спокойствием и чинно.

И не было б меня – кто вами управлял?

Бежали вы от стада, как те овцы.

Что их съедает волк.

Нужен пастух. А ты за это,

Дай излишки ржи и семена,

В сохранности что сохраним в амбаре,

Дадут весною снова семя вспять

А также мясо, птицы и сосуды

С прекрасным чистом вином поднебесным.

Хочешь туда? Залезем и туда.

Без нас и нет и кому управлять,

Всё бы рассыпалось мгновенно.

Звёзды, и то их держит

Небесна твердь.

Не спорь со мною, а лишь

Иди и выполняй: умнее я.

Я видел смерть и кровь: и жизни цену

Знаю.

Оставь меня. Мне нужно говорить.

С римлянином. Оставь пустые знаки.

Мне нужен раб, слуга,

Что станет моим другом.

А не раб, на площади пустынной,

Где проповеди читает какой – то нищий.

Зовут Христом. Кому же нужен он?

То надо приручить его,

Спокойствием своим, и сколько нищих

Умрёт своей голодной смертью,

Не надо и грешить, и напиваться.

Сравнили консула с пустым бродягой.

Пустой бродяга что? Что может дать он нам?

Всё в мире для чего – то существует,

А не воздушный Бог, лесов, полей и трав.

Кому нужны наги деревья?

Лишь только обрастёт ствол корой,

Срезаем мы его, и мочим мы, и варим.

Чтоб не болели дёсны, зубы не крошились.

Всё на Земле для чего – то создано.

Небесный Ангел – для прощенья лиц,

А не для Божьего величья.

Всё Рим своей пятой наложит,

И подчинит: года пройдут,

И может, Рим не устоит,

А пята останется. Без неё нет жизни.

Другое дело не поверить, то, что есть.

А поднимать, лечить. Дать больше, чем ты есть.

А не оценки ценности иметь.

Божественности не вижу никакой.

Довольно, сыт я.

Пьёт вино из золотой чаши и ест куропатку.

Слушай мой приказ. Немедленно нищего Христа мне привести.

Лечить он может. Ноги разболелись. Глаза опухли лишь

После вчерашней пьянки.

Действие 3

Иуда.

Он рассказал о радостях Земных,

Когда же жрать он даст, а трепотнёй,

Кормить себя, без устали, мы можем.

Ведь если бы не я, казна была б пуста,

И есть бы не было, ни чем укрыться.

Всё сделал я – да, грязен, нечестив,

Но без меня завял бы майский ландыш.

Хоть вылечи богатого господина,

Чтоб было что есть и где остановиться.

В тенистой зелени поговорим о мире,

О мере мира, что собой несёт.

Не любит он меня: намедни,

Сказал, что пуст шиповник: без шипов и роза,

И расцвести иначе не могла.

Никто и не обратил вниманье на чудо

Я подметил. И роза – самое прекрасное

Цветок, так полон свежести и капельки

Росы стекают по лепесткам. Но если

Жобра та роза, прекрасная, зачем ей шипы?

Если доброту несёт? Надменна роза и горда.

И кто сорвёт – уколится тогда.

Как можно сочетать божественное с колючками? Мы привыкли,

А он указал на то: что злой цветок.

Опасный – мёртвой красотой кесаря.

Кесарево – кесарю, Божие – Богу.

И протянул мне ромашку.

Бедный цветок, но из него заплетают венки.

И проще, благодарственней не сыщешь.

Зачем он трогает незримый ход вещей?

Что есть – то есть: но и не надо больше.

Он поражён такою переменой, что всех

Надо любить уж любят все и так.

Нам горсть камней кидают вслед.

Все города нас проклинают.

А он твердит всё о своей любви.

Где Бог то? Далеко?

Прислал бы облако, чтоб по Земле не

Плыть, а лишь по небу.

Смотрю я и дивлюсь: опасный сумашедший.

Что мне до рая в небесах, когда я грешен?

И так хочу я жизнь прожить сполна.

Одна мне бабка нагадала:

Будешь ты повешен.

Как, отчего – не знаю почему.

Вот Рим – стоит: и всё покорно власти.

Однако здесь и смуту он ведёт.

Зачем ломать, что создано уже?

Зачем нам новый храм? Годится старый.

Нет, должен я его остановить,

Иначе всё погибнет: мне предлагали

Деньги, чтоб отравить его, чтоб умер.

Был и нет: мне деньги так нужны.

За проповеди нынче мало платят.

Не я виной – так он меня ведёт.

И знает, что предам – и всё прощает.

Как тяжело! Как истомилась плоть,

По женщине – и то не допускает.

Что, я, аскет? Недавно подвернулась

Так ласково, приветливо кивнула,

И глаз покрыла тонкой пеленой.

Хотел я и её: он не позволил.

Смотри и бодрствуй – весь его наказ.

Чуть плюнул я в сердцах и отошёл.

Нет, не она: а он – томит он дух.

Не спите: бодрствуйте, а я любить хочу.

Жена нужна мне: чтобы дети были.

И радовались солнечным лучам.

Как дети мне приветственны, близки,

Как древний Рим – распался по Земле.

Так мне нужна Земля, чтоб

Прокормиться.

Откуда деньги взять, коль ничего нет.

Поесть, попить, а не нам голодать.

Земли клочок хоть бы купил,

Чтоб похоронить с достоинством и чинно,

А не то шакалы кости разнесут.

Коли в пустыне мы умрём.

Нет ничего: пребудет мир и без него.

На нём свет клином не сошёлся.

А я всё жду: когда благославит на чудо,

Чтоб чудо совершать

Уйду тогда я от него. По мне

мирское лучше, чем Божественное.

А он всё о любви, да о торгах,

Что торговали и завелись во храмах.

А жить то чем? Как не торговать,

Околеешь с голоду.

Действие 4

Иоанн.

То в хлеб железо, воду превращать,

То чудеса, что посланы нам свыше….

Какое небо сине – голубое!

И облачко и нам Господь послал….

И мироточит тело сильно,

От слёз своих умоюсь я водой

И снова радость: вот в ком сила!

Прекрасный майский ландыш расцветёт,

Или трава омоет те колени,

И стало радостно, как в детстве у меня.

Я мало радостей вкусил и с детства.

Теперь люблю его любовью брата…

Он радость вся моя: как лепесток

Что тянется и к Солнцу: непогода

Его не устранит, сильнее нет,

Сильнее той любви – так

Всё проходит. Была речка – стала ручеёк,

Ну а гора – и ровная поляна…

Лишь та любовь, что согревает сердце

Собой не перейдёт то никогда

Ты звал меня, Господь, ты уж проснулся?

Христос.

Иоанн.

Когда откроешь ты нам чудо,

Воскрешения из мёртвых,

Ведб у меня родня, умер мой Отец.

Мне тяжело: прошу я, помоги,

Мне дорог мой Отец.

Не я, ГОсподь, прости меня, не я.

В геене лучше огненной сгорю,

Но не предам тебя: не жить мне без тебя

Христос

Так кто же предатель мой? Иуда?

Иоанн

Очень может быть: он человек,

То тёмный человек, а не как агнец,

Как я.

Христос.

Ты голоден, прости, возьми златой,

Насыться хлебом, Мне Господь запретил

То делать чудеса. Довольно ты их кормишь,

Довольно людям чудо совершать.

И с Господом во сне поговорил…

Доколе встанут Тибр и Ефрат,

Доколе их злодейства терпеть я должен

Я унесу тебя далёко – не предам.

И в стане завелась одна змея,

Паршивая овца, что стадо портит.

Прости мой друг: был гневен мой Отец.

Как то неприбранное поле

Ты урожай хотел собрать – не для тебя

Всё в мире и по Божьему величью…

Где не сажал, не сеял – не твоё…

Где масло не налил в кувшин – не будет и вина.

Довольно грабить нищих, разорять селенья,

Реки, долы, горы – всё мне подвластно – им же, ничего…

Молчи и жди: грядёт то обновленье,

И плоти и твоей: тебя распянут на кресте

Как хлеб, который ножом режут: масло

То плоть твоя – еда: то кровь твоя – вино.

Я постараюсь уберечь тебя, малыш.

Хоть сын ты человеческий, но всё же

Ты мой малыш, ты помнишь – посмотри,

Ягнёнок голову в купель засугул – хотел

напиться – а там ты – и ножками и ручками махаешь.

Он так был удивлён, что заблеял радостно и звонко…

Когда дары то неба приняла: и ладан, смирну,

Для царя царей: И бедные были – да любили и умели

Прощать. Слушай, Иоанн,

Есть Земли, куда он заберёт,

То мой Господь: где нежная пшеница,

Там Солнца два: пшеница там растёт,

И небо голубое светит, светит,

Там ты будешь озорным мальчишкой,

И бегать, озорничать: про Землю ты забудь,

И гибельней Земли то места нет.

Иоанн.

Когда откроешь ты нам чудо,

Воскрешения из мёртвых,

Ведь у меня родня, умер мой Отец.

Мне тяжело: прошу я, помоги,

Мне дорог мой Отец.

Христос.

Враги тебе – домашние твои.

Иоанн.

Но я люблю, любил, и буду из любить:

Прости, Господь, ты говорил,

Не нужно нам и прелестей Земных,

Лишь хлеб да соль: Солёным станет море,

От слёз. Зачем же столько скорби….

Ты говорил: отречься от семьи…

Но там родня: и голос крови…

Отец и брат, и матерь то моя,

Прости, Господь, и слаб я, слаб я духом,

Что будешь есть, когда нужда придёт?

Уж сил и нет: не ел я и давно.

А можешь сотворить ты чудо,

И накормить и нас: апостолов твоих,

На небесах не женятся, не родятся,

А лишь пребывают как ангелы: а нам то какого?

Без женской ласки: взвоешь ты аскетом,

Ведь жить так хочется, ведь плоть же нам дана,

Как я хочу скорее искупаться!

Одежду снять: не стыдно то, Господь:

Нагим ходить и в воду окунуться…

Как чиста вода: омоет тело от ран,

И зацветут сады по всей Земле,

Зачем же скорбь, кладь радостей Земных,

Нам послал Бог – унынье – это грех:

Ты сам учил, А как же говорил:

Блаженны нищие духом, ибо для них есть Царствие Небесное…

Я так страдаю всю жизнь, так хочу покоя и любви,

Я твой любимый ученик: разве я не заслужил?

Христос.

Покорно мне моё воображенье,

Но торжества тут нет: простое чудо,

Господь мне запретил и делать чудеса,

Ты посмотри – явленье мира – чудо,

Иметь ты будешь ласку и любовь,

Коль плотью пострадаешь, будешь,

Голоден: И мир тебя найдёт и успокоит

И будешь сыт – болезни то придут,

И люди от тебя лицо отворотят…

Будь нищим ты, голодным – будут люди,

Тебя любить: великие порывы

Свершаются не ночью в туалете,

А в мире будешь сыт и ласков,

И звери сразу вновь к тебе придут,

Дельфин – он радостен, как ребёнок,

Всё вы дети мои, а я ваш Отец,

Все вы Отцы мои – а я ваш малый ребёнок.

Мы благодарны вам за то, что вы жили на Земле…

Мы благодарны вам за то, что вы живёте на Земле…

Мы благодарны вам…

Иоанн

Кому мы благодарны?

Христос.

Себе, и людям, каждому из них

Поодиночке, и людям всем…

Иоанн.

Как это понимать?

Христос.

Один есть два, и целой – бесконечность,

А целое, не сумма то частей,

А целое равно части – видишь чудо?

Возможно, значит, и то, и это.

Иоанн.

На что мне чудо, накорми меня!

Я есть хочу: голодному мне плохо,

Ведь плоть моя большая – как уменьшить?

Христос.

Напейся родниковой ты воды,

И полежи – и будут чудеса,

Святых, прекрасных, чистых дней…

Иоанн.

Я поступлю, как ты сказал, Господь,

Но чудо дастся мне,

Мне, грешному рабу?

Христос

В любви и раб, и господин равны…

Всех наделил Господь, своею плотью…

Букеты роз цвели,

Когда ногой касалися Земли,

И верили, и видели всечастно,

Что было в этой жизни не напрасно,

И победит любовью в мире сем…

Акт 3

Иуда.

Тот поцелуй, что стражник приказал,

Его раскрыть – объятия раскину,

И поцелую нежно в щёку.

И намедни

Я задрожал, когда спросил,

Кто меня предаст?

Похолодел от страха я.

Затем, что испугался я убийства

И своего: лишь он прост и свят.

И смерти не боялся: сказал кротко

Один из вас предаст меня копью

И будет смерть: и будет воскрешенье

Его на небесах – пойдём, посмотрим…

Как он сойдёт с креста: уж всё готово

К распятию его: его убийству.

Чтоб чудо воскрешения узнать.

И если он воскреснет – я повешусь.

За ним во след: на казнь, и пытку, муку,

Готов я пережить, лишь бы блаженство рая….

Что он мне говорил, мне пережить.

Виновней на Земле нет человека,

Но он простит: прямой, святой и грешный.

Не грешен я, а чудо сотворю.

Его предам, так голос говорит во мне,

А что, если он Господь, который создал нас?

Испуганно

Неужто прав, что создал нас Отец, Отец Всевышний?

И каждому и волен отпускать

Кому рабом, кому быть Господином,

Иль ангелом во тьме ночной гореть.

Иль с дьяволом играть нам снова в прятки

Слепой, бессовестной Фортуны?

Но полно: вот он и идёт…

Христос

А, это ты, мой друг, я рад тебе,

Зачем я в темноте с тобой столкнулся?

Что хочешь ты? Обнять меня готов?

Ты любишь ли меня? Тебя люблю.

Иуда.

И я люблю тебя.

Целует в правую щёку.

Стража.

Взять его. Под стражу, чтоб не убежал.

Пётр

Беги, Господь, тебя спасу.

Поражает мечом стражника.

Христос.

Сложи свой меч, так воля и Творца.

Помучают меня невольно до конца.

А ты, Мария, тихо подойди,

И тихо, тихо ты и обними…

Стража

Взять его!

Христос

Прощайте вы, друзья!

На смерть иду, мне ль смерти и боятся?

Когда я верю – заповедь придёт,

Любите вы Отца нашего и друг друга.

А тихий майский василёк,

Ты передай и матушке поклон:

Она одна осталась без сына.

Пётр убегая.

И петух не прокукарекает, как отречётесь вы от меня.

Акт 4

Голгофа.

Христос, распятый, среди стражников.

Почто, почто Господь, меня оставил?

Прости им те прегрешения, что распяли меня,

Ибо сами не знают, что делают…

И Земля и Небо перейдут, а любовь не перейдёт никогда.

Умирает.

Землятрясение, громы и молнии,

Гробы вскрываются и выходят скелеты.

Занавес.

Конец.

8. 04. 2015 год.

Монолог Иуды

Отрывок из драмы «Смерть Христа».

Я не включил его в драму" Смерть Христа", так как он написан позже.

Как жмутся эти бедняки!

Боятся смерти, жмутся и боятся,

Хотят его послать на смерть: они,

Будут кричать: "Распни его, распни!"…

А сами плачут: не хотим мы смерти,

И ложь, и лицемерие Иуды,

С ними не в счёт: их лицемерие – монета

Кесаря – детей предать готовы,

На смерть, на муку,

Только не себя….

Ты важно лицемеришь перед смертью,

Когда схватит тебя и швырнёт,

О стену,

Жалкие останки,

Твоего тела

Останутся в могиле,

Как хорошо, что смерти смерти есть!

Она возвышена и благородна,

Покроет ложь, разврат, кровосмешенье,

Хоть лги, не лги – от смерти не уйдёшь,

Хоть лицемерь – она придёт всегда,

И сделает и из царя раба….

Конфуций. Драма

Как пташка раняя, замолкнув, чуть поёт,

Так я встречаю раннюю зарю.

Ведь дерево не выбирает птицу,

К чему же нам тогда стремится,

Когда стихами я заговорю.

Там лишь покой, где благородный муж:

В изгнаньи, в верности – не важно,

А гости больше не оглядываются.

Как нежен цвет сакуры для меня!

Какое нежное творенье…

Воистину природы Божества,

И лёгкие зефиры, что летают,

Чуть потревожив лепесток, слегка.

Когда сакура тихо плачет,

И нежные лепестки роняет,

Я слёзы лью, глядя, как одиноко,

Стоит сакура – лепесток на Землю.

Прекрасное одеянье скинув,

Стоит, и голыми ветвями,

Нам говорит о скорби.

Удалюсь. Сюда идёт император.

Звучит китайская музыка.

Входит император.

Император.

Когда есть благородный муж, нам ли чего – либо опасаться?

Конфуций в низком поклоне склоняется.

Император.

Итак, о власти с тобой поговорим.

Твои ученики – твоё богатство.

Цени его.

Конфуций.

Любимый ученик – кто долго терпит.

Смирён. Не научиться ль мне стрельбой из лука?

Император.

Не только силой ставятся границы.

Есть сила сильного – прекрасное искусство.

Но после смерти что собой оставим?

Какую цель преследуют все люди,

Я пред тобой – что можешь ты мне дать?

Свободу, волю, небо, небо, небо?

Как укрепить власть Императора Поднебесной?

Конфуций.

Там, где муж благороден, вершится само.

Лишь низменные люди что – то говорят.

Когда в молчании молчит и НЕбо,

Законы жизни нам даёт.

Император.

Напрасно ты надеешься на Небо.

В руках людских все помыслы, деянья,

И жизнь людская, и забвенье грёз.

Что небо может против власти человека?

Оно ничто, даёт ли нам молитву, на веру в лучшее, не более…

Конфуций.

Но чудеса, как объяснить их жизнью,

А не небесной сутью,

Не видно что – то и единорога,

И птицы замерли без Неба, жизнь остановится…

Будда. Драма

О, в чём причина скорби всех земных?

В страданиях, борьбе смерти с жизнью.

Я разрешу клубок противоречий,

Натянута струна – и оборвётся,

А слабо виснет – чуть свисает.

во всём должна быть мера…

Те страданья, я разрешу земным успокоеньем.

Нирваной, пустотой,

Ведь есть ничто, ничего,

А более – ничего.

И нету Бога,

А лишь есть Божества…