Текст книги "Командир разведотряда. Последний бой"

Осталось применить навыки заметания следов. Прикрыв шинелью пистолеты, сделал выстрелы в боковину дивана и вложил оружие в руки трупов. Гильзы бросил рядом и начал создавать картину разгульного пьянства. Разбросав закуски, щедро залил шнапсом подкладки мундиров, ещё две бутылки расплескал по полу, заполнив кабинет крепким сивушным духманом. В завершение Олег достал из своего портмоне фотографию симпатичной девушки и написал на обратной стороне: «Смерть фашистам! Мы победим! Нежно обнимаю и целую, твоя Брунхилд». Заменив гауптштурмфюреру стандартный набор семейных снимков на компромат, приступил к главному делу.

Настала очередь сейфа с аккуратно сложенными папками. Пришлось порыться несколько минут, но план боевого развёртывания армии он нашёл, причём с картой движения частей и расчётом времени в пути. Самая лучшая добыча, которая даст нашим штабистам полное представление о силах врага и времени развёртывания на разных направлениях. Ключи от сейфа Олег положил в карман гауптштурмфюрера и не спеша пошёл к самолёту.

О происшествии штабисты обязаны сообщить вышестоящему начальству, а незатейливая инсценировка заставит передать путаную информацию. Что случилось, кто стрелял и есть ли связь с лётчиком? Для расследования пришлют специалистов из Берлина, а прибудут они лишь завтра. Два трупа с пистолетами и закрытый сейф оттянут финальный вывод, бо́льшего Олегу не требуется. В ближайшие часы он перелетит линию фронта.

В расходящихся облаках появилось сияющее солнце и растопило оптимизм. В ясную погоду на «Шторьхе» линию фронта не пересечь, или немцы собьют, или свои. Надо лететь ночью, и не факт, что дежурный на КП разрешит вылет. Пришлось нахально сесть поперёк поля и укатить за ремонтный ангар. Немного посидев в кабине, для отвода глаз подошёл к ревущим моторами «фокке-вульфам».

– Тянет к боевым самолётам? – участливо спросил техник.

– Раньше летал на «мессерах», на «фоккере» только один вылет, и тот закончился печально. – И указал на золотой значок тяжёлого ранения.

– Пилоты «мессеров» всегда в орденах, а «фоккеры»[13]13
  Здесь игра слов: «мессер» по-французски означает «господин», а «фоккер» созвучен со словом «простак».


[Закрыть] горят под пушками иванов.

Он не собирался напрашиваться на пробный вылет, вдвоём на «фокке-вульфе» не удрать. Небольшой разговор стал своего рода легализацией стоянки его самолёта за ангарами.

Миновав окраину, Олег пошёл по задворкам, желая пробраться во двор Ирмы через заднюю калитку. Честно говоря, он не знал, существует этот проход или нет. Планируя операцию, специалисты в один голос заявили, что тыловую калитку делают всегда и везде. Так оно и оказалось, в ограждающем извилистый проезд разнокалиберном заборе виднелись калитки каждого заднего двора. За очередной загогулиной стояли сани с углём, который спешно выгружало многочисленное семейство. Завидев немецкого офицера, воришки пустились наутёк, а Олег грозно прикрикнул:

– Нихт бегай! Давай, давай, работай, быстро, быстро, нихт стой!

Пока мужчина с женщиной пытались осмыслить противоречащий логике приказ, детишки бросились наполнять углём вёдра. В степи дров не найти, в здешних местах печи топят углём, который в оккупации раздобыть крайне тяжело. Вот Олег и успокоил людей столь необычным способом. Им ещё придётся нахлебаться горя, что с немцами, что с советской властью.

Для начала каждому повесят ярлык: «был в оккупации», который негласно ограничит в правах. Затем к работе приступит НКВД и составит подробное досье о делах и словах в период германского правления. Попрекнут за всё, включая работу на предприятиях, которую приравняют к сотрудничеству с оккупантами. Резонное оправдание, что надо было как-то жить и кормить семью, никто не примет во внимание. Более того, сурово ответят: «Пока ты трудился на благо Рейха, другие отдавали жизни за твоих детей!»

От калитки к дому Ирмы вела утоптанная тропинка, но Олег шёл не спеша, внимательно посматривая на окна соседнего дома. Любопытных не заметил, зато увидел то, чего в принципе не может быть. От дома Ирмы в дощатый сарай проложен жгут телефонных проводов, причём тщательно спрятанный в ветках садовых деревьев. Сомнений нет, кроме прослушки ничего иного не может быть.

Сохраняя прежний шаг, уверенно вошёл в сарай и сразу включил фонарик. В дальнем углу недовольно зашебуршились куры, вдоль стены аккуратно расставлен садово-огородный инвентарь, стеллаж напротив заполнен корзинами. Ничего необычного? Как бы не так! Слева добротная дверь, а судя по расстоянию до внешней стены, за ней ещё одно помещение.

Середину небольшой комнаты занимала чугунная печь по типу буржуйки, в окружении трёх топчанов с подушками и байковыми одеялами. У выходящей на дом стены стол с усилителем и подвешенным репродуктором. Среди разложенных тетрадей с карандашами Олег увидел широкоплёночный фотоаппарат-гармошку. В том, что слежка фотографирует всех гостей, ничего необычного нет, но как они это делают?

Разгадка пришла после того, как он сел на стул. Три сдвижные заслонки на уровне глаз позволяли фотографировать двор и дом. Засняв для начальства комнату и приборы, Олег положил фотоаппарат в полевую сумку и выключил свет. Немцы придут раньше Ирмы, что даст ему возможность поговорить с ними по душам и узнать имя предателя.

За спиной коротко звякнул звоночек, предупредив об открывающейся калитке. Глянув в потайное оконце, Олег схватился за фотоаппарат. Во двор вошли четверо, два штурмшарфюрера СД[14]14
  Штабсфельдфебель.


[Закрыть] и полицай с раскрашенной девицей. Немцы без задержки направились в сарай, а парочка осталась во дворе. Плохо, их придётся пристрелить, а допрос оперативников политической полиции был бы предпочтительней.

Увидев незваного гостя, оба штурмшарфюрера сначала вытянулись по стойке смирно. Кожаный плащ на меховой подкладке считался шиком офицеров СД, причём носили его без погон. Однако фельдфебели почти сразу заметили лётную эмблему на фуражке и потянулись за пистолетами, пришлось стрелять. Оттащив трупы от двери, он снова прильнул к тайному окошку.

С полицаем получилось намного проще, сработало вбитое в мозги преклонение перед оккупантами. Войдя в комнату, он сразу застыл в фашистском приветствии, преданно глядя на начальство. Надо о чём-то спросить, но о чём? Немцы, тем более СД, полицаям не доверяют, и секретов у него не узнать. Опасаясь затянуть паузу, Олег заговорил по-немецки:

– Ты проинструктировал домработницу?

– Так точно, господин офицер! При появлении советского агента она обязана громко произнести условную фразу, – на сносном немецком ответил полицай.

– Уверен в её благонадёжности?

– Как в себе самом! Сотрудничает добровольно, а коммунистов ненавидит лютой ненавистью.

– Большевики расстреляли её родственников?

– Что вы, господин офицер! – захохотал полицай. – При советах деваху не приняли в партию, а дура-баба решила отомстить.

Звено утечки информации установлено, и Олег застрелил предателя без пафосных слов и проклятий.

Какими бы ни были обстоятельства, у врага необходимо изъять документы со всеми личными вещами. По ним аналитики узнают не только имена командиров. Запись о службе оперативника СД в заштатном французском городе свидетельствует о нахождении там важного военного или промышленного объекта. Не менее важны портмоне со всякой карманной мелочью вроде брелоков, которые пригодятся товарищам. Никто не уходит в тыл со своими вещами или пустыми карманами.

В качестве довеска у всех троих обнаружились мешочки с золотыми украшениями. Олег с интересом рассматривал золотые часы «Москва» на золотом браслете со вставками из хризолита. Он долго щурился, пока не разобрал мелкую надпись внизу циферблата: «Первый МЧЗ им. Кирова»[15]15
  Бывший завод братьев Четуновых, основан в 1856 году.


[Закрыть]. Интересно, он даже не догадывался, что до войны в СССР делали часы, а надпись «Первый часовой завод» подразумевала, что в Москве есть и второй.

Снова коротенько звякнул звоночек, это через калитку прошла Ирма. Девушка поправила вставленный в ограду букетик бумажных цветов и скорым шагом вошла в дом. Олег не стал спешить, человеку надо дать время переодеться, отдохнуть с дороги и вкусно отужинать. Убирая золото в лётный планшет, он вспомнил о Петергофском часовом заводе, основанном ещё Петром I. Они первые в мире начали шлифовать рубины на цапфы для стабилизации вращающихся осей. Затем на память пришла часовая компания Павла Буре, созданная в начале девятнадцатого века, а Валя носила пензенскую «Зарю».

Нежданный звоночек заставил вздрогнуть, на этот раз вошла троица полицаев и по-хозяйски направилась к задней калитке. Это уже перебор, дом офицера СД даже немцы обходят стороной, а эти преспокойно шастают через двор. Плохи у Ирмы дела, очень плохи, Олег вышел из сарая и грубо окликнул по-немецки:

– Стоять! Кто такие?

Полицаи нервно затоптались, затем один из них начал коверкать язык:

– Мы туда. – Он махнул рукой в сторону садовых деревьев. – Ордунг гер Шальке.

– Ходить, я смотреть, – строго сказал Олег.

Полицаи торопливо зашагали по тропинке, при этом тихо проклиная свалившегося им на голову немца.

– Совсем жизни не стало, проверки за проверками, и днём и ночью.

Как ни странно, но никто ни словом не обмолвился о делах на фронте, до которого от Умани не далее сотни километров. Наблюдательный пост полицаев находился на противоположной стороне тыльного проезда, а судя по свежим доскам, построили его не более месяца назад. Внутри две лавки и стол у маленького окошка, простовато, но вполне достаточно для наблюдения за задней калиткой.

Убедившись в отсутствии сигнализации и связи, Олег пристрелил полицаев и побежал к Ирме. Столь плотный надзор и упоминание о частых проверках требовали сматываться как можно быстрее. В дом он вошёл без стука, Ирма, как воспитанная баронесса, ужинала в комнате, а служанка неожиданно крикнула:

– У нас гость! – и бросилась на выход.

Удар рукоятью пистолета в челюсть отбросил девушку под умывальник, что заставило хозяйку дома гневно воскликнуть:

– Вы забываетесь, Пауль, здесь не казарма, а моё жилище! Я требую извинений!

– Быстро собирайся, и даём дёру, дом обложили со всех сторон! – торопливо ответил Олег.

– Я требую извинений! – невозмутимо повторила Ирма.

Служанка сплюнула кровь, встала на колени и попыталась выхватить из-под юбки «вальтер». На этот раз удар рукоятью пистолета пришёлся в предплечье, рука повисла плетью, а пистолет глухо стукнул о пол.

– Не трепыхайся, – предупредил Олег, – на постах наблюдения лежат трупы, причём после допроса.

– Сволочи, – всхлипнула девушка. – Ненавижу! Всех вас ненавижу!

– Почему тебя не приняли в партию?

– Потому что трахали всем горкомом! Комсомольская ячейка дала рекомендацию, а партийные святоши обвинили в аморальном поведении.

– Поэтому ты пошла в СД?

– Да! Я смеялась, когда они корчились на виселице!

– Ты действительно работаешь на германскую контрразведку? – ещё не веря услышанным словам, спросила Ирма.

– Работала, – горько усмехнулась служанка, – и жаждала увидеть тебя, красивую, с петлёй на шее.

«Вальтер» ответил глухим хлопком, отбросив девушку обратно под умывальник, гильза со звоном запрыгала по некрашеным доскам пола и укатилась за тазик. Ирма накинула на плечи полушубок, обмотала голову платком и предупредила:

– Я быстро.

Она действительно быстро обернулась. Сначала сменила букетик на штакетнике, поставив вместо алых роз белые хризантемы. Затем вытащила из пустующей собачьей будки красивый кожаный саквояж. Не стесняясь постороннего мужчины, переоделась в форму и накинула сверху всё тот же полушубок и платок.

4
Бегство под облаками

Подозревая наличие наружки со стороны главной улицы, они сначала зашли в сарай и только после этого направились к задней калитке. В узкой улочке поджидал приятный сюрприз. Давешний мужчина уже разгрузил уголь и теперь разворачивался на выезд. Олег небрежно толкнул Ирму в сани, сам сел рядом и приказал:

– Ехай, быстро. – И протянул три серебряные рейхсмарки.

Для оккупированной территории это очень большие деньги, и возничий на радостях даже не спросил куда. Опомнился он уже на выезде с проезда и начал коверкать язык:

– Гер офицер хочет штаб? Штаб?

Пока Олег изобретал вариант ответа, за спиной заговорила Ирма, причём на чистейшем русском языке:

– Нам на аэродром, только заезжай со стороны кухни, чтобы никто не заметил.

Возничий усмехнулся и подхлестнул лошадь: обычное житейское дело, немец запал на русскую красотку и прячет её от начальства. После короткой остановки между кухней и продскладом сани покатили обратно, а Олег с Ирмой окольной тропой направились к самолёту. Платок с полушубком сбросили в выгребную яму, и молодая женщина снова преобразилась в надменного офицера СД.

Самолёт стоял на прежнем месте, и «фоккеры» по-прежнему прогревали моторы, оставаясь в готовности отразить налёт советских бомбардировщиков. Олег вручную провернул винт, затем запустил двигатель и нетерпеливо уставился на датчик температуры цилиндров. При необходимости на автомобиле можно сразу тронуться с места, на самолёте это чревато. На взлёте холодный мотор захлебнётся бензином и заглохнет, тогда хана, особенно в их нынешнем положении.

– Студент! К нам бегут солдаты! – нервно крикнула Ирма.

Судя по шинелям, вдоль стоянки бежал отряд эсэсовцев, а возглавляющий их офицер грозно размахивал пистолетом. Температура всего лишь тридцать, взлетать нельзя, стоять тоже нельзя, арестуют. Олег немного добавил обороты и отпустил тормоз, раскачиваясь, самолёт покатил поперёк лётного поля. Скорость небольшая, но человеку не догнать.

Выкатившись на противоположную сторону, он немного постоял и повернул к дежурному звену. Эсэсовцы побежали обратно, но, встретив шеренгу смертельных дисков прогревающихся «фоккеров», шарахнулись в разные стороны. Олег включил радиостанцию:

– КП, я почтовый ноль семнадцать, прошу разрешения на взлёт.

Руководитель полётов демонстративно прокашлялся, затем ответил:

– Запрет на взлёт, возвращайся на стоянку, к тебе гости из Аненербе[16]16
  Возглавляемая Гиммлером организация по исследованию германской расы.


[Закрыть].

– Понял, попроси учёных парней приехать в Берлин, жду их в сером домике квартала Шулленбургринг[17]17
  Ставка Гитлера, Геббельса, Гиммлера и Бормана.


[Закрыть].

Кто-то из дежурных пилотов несдержанно хихикнул в микрофон, а Олег прибавил обороты и покатил по взлётной полосе. Взлетать ещё рано, но впереди восемьсот метров, а «Шторьху» достаточно сотни. В конце полосы самолёт сам поднял хвост и нехотя приподнялся над землёй.

– В кабине блондинка, я не ошибся? – поинтересовался кто-то из пилотов.

– У русских принято воровать невест, всех приглашаю на свадьбу!

Эфир взорвался разноголосицей поздравлений, а Олег тревожно смотрел на стрелку датчика температур, которая упрямо не двигалась с места. На КП снова включили микрофон, и пилоты услышали вопли неизвестных людей, прерываемые матом командира эскадрильи. Затем последовали трели телефонных звонков, завершившиеся приказом:

– Дежурному звену взлёт! Почтовый «Шторьх» номер ноль семнадцать пытается перелететь на вражескую территорию. Приказываю перехватить!

Олег набрал пятьсот метров и демонстративно взял курс на юго-запад, с аэродрома взлетела четвёртка «фоккеров» и повернула на северо-восток.

Облом, перелететь линию фронта не удастся. Но ордена за сбитые По-2 или «рамы» давали не зря, истребителю нелегко сбить «небесного тихохода». Как ни странно, но разница скоростей работает против быстроходной машины. Достаточно прижаться к земле и повернуть поперёк курса атакующего самолёта, затем резким виражом уйти под него. Стопроцентная гарантия успеха, более того, стрелок получает шанс с малой дистанции влупить врагу в брюхо. За спиной щёлкнул тумблер внутренней связи:

– На аэродроме звеньями взлетает вся эскадрилья, – тревожно сообщила Ирма.

Хреново, эскадрилья Люфтваффе по численности превышает советский полк, а Олег не настолько опытен, чтобы устраивать с этой армадой карусель. Пришлось снижаться до пятидесяти метров, затем вообще нырнуть в подвернувшийся яр. «Фоккеры» созданы для полётов на больших высотах, с которых низколетящий самолёт заметить невозможно. Пролетев несколько низинок, Олег сообщил свой план:

– Летим на юг, надо найти твёрдую площадку и дождаться на ней темноты. С заходом солнца рванём к своим.

Легко сказать, да трудно сделать, внизу сплошь пахотные поля. Немцы строго следили за возделыванием земель, на период сева и уборки даже давали трактора. С румынами было намного хуже, они только брали и расстреливали недовольных. Под крылом тянулись бескрайние поля да мелькали овраги с ручейками, и ничего пригодного для посадки. В надежде найти подходящую грунтовку Олег рискнул подвернуть к трассе Киев – Одесса, и снова ничего.

Удача улыбнулась после часа безуспешных поисков, когда пахотные земли неожиданно сменились огромным ровным полем неубранной пшеницы. Для страховки он сделал несколько проходов и, убедившись в безопасности, пошёл на посадку. Колёса мягко коснулись снега, а затем произошло нечто невероятное. Самолёт оказался в центре снежного вихря, а винт превратился в стог сена, патрубки выплюнули длинные языки пламени, и двигатель встал.

Мгновения непонимания сменились длинной тирадой проклятий и самокритики. Он сел в камыши и хорошо, если на край неведомого озера, иначе придётся выбираться вплавь.

– Где мы?

Вопрос Ирмы вывел Олега из бесконечного туннеля самобичевания.

– В болоте или в озере, – мрачно пошутил он.

– Желательно услышать название ближайшего населённого пункта.

– Не знаю! Последний час искал пригодное для посадки место. Пойду освобождать винт, а ты посиди в кабине.

Снега по грудь, а попытка содрать с пропеллера скрученные жгуты камыша оказалась бессмысленной. Эта гадость пробралась по валу к двигателю, погнула штанги толкателей клапанов и вырвала с мясом провода зажигания вместе с трамблёром.

– Отлетались, – угрюмо сообщил Олег. – Север за моей спиной, а дорога слева. Если верить карте, до Одессы сутки пешего перехода.

– Не смешно: девушка в форме СД по пояс в снегу топает по буеракам, – язвительно заметила Ирма.

– Кстати, мы с тобой в Румынии, выберемся на дорогу и потребуем у союзников транспорт.

– И отвезут нас в ближайшую немецкую часть. Здесь коктейль из румын, болгар, венгров с тыловым заслоном Вермахта.

Олег уткнулся носом в карту и через несколько минут неуверенно ткнул пальцем:

– Плюхнулись мы на краю Хаджибейского лимана. Предлагаю выбираться в Одессу и искать местных рыбаков.

– По поводу лимана ничего сказать не могу, а главную мысль поддерживаю. Отныне я командир.

– Как скажешь, – не стал возражать Олег. – По снегу командиры идут впереди или сзади?

– У командира есть явки по всей Украине.

Дышать сразу стало легче, помощь и поддержка со стороны кардинально меняла, казалось бы, безнадёжную ситуацию. Будь он один, улетел бы на северо-запад, с дозаправкой и отдыхом на аэродроме Центральной группы войск. Вечером продолжил бы полёт якобы дальше в тыл, на самом деле в темноте пересёк линию фронта, и все дела.

Взяв на себя функцию бульдозера, Олег почти час добирался до края зарослей камыша. Дальше препятствий не было, если не считать раскисшей под снегом земли и заполненных талой водой ямок. Выбравшись на пустынную дорогу, они привели себя в порядок и направились на юг. Когда солнце приготовилось нырнуть за горизонт, справа показалась деревушка, и Ирма предложила:

– Всё, перекур, ещё час ждём попутку, затем уйдём в деревню ночевать.

– В форме? – удивился Олег.

Вместо ответа женщина начала раздеваться, затем достала из саквояжа бархатное платье, вставленные в боты туфли и бежевое пальто с кокетливой шляпкой. В завершение протянула бумагу со штампом:

– Я твоя жена по имени Ирма, держи разрешение на пребывание в районе боевых действий.

Словно по велению волшебной палочки, на дороге показался одинокий грузовичок, и Олег пошутил:

– Надо было раньше менять маскарадный костюм.

– Сам попробуй пройти на каблуках по этим наледям.

Румынский солдат гостеприимно распахнул дверь, но стоило Ирме сесть, резко рванул с места. Олегу пришлось догонять и на ходу залезать в кузов. Когда машина остановилась на Дерибасовской, он был готов пристрелить шофера, но, увидев воркующую Ирму и пускающего слюни солдата, едва удержался от смеха. В гостиницу они вошли с добровольным носильщиком. Присутствие румынского солдата с саквояжем в руке избавило при оформлении документов от лишних вопросов.

Добравшись до номера, Ирма с Олегом по очереди приняли ванну, после чего в платонических объятиях рухнули спать. Впрочем, к утру физиология взяла верх, причём секс напоминал безумное соитие с желанием доставить партнёру максимум удовольствия. В результате проспали до полудня. После ленивого завтрака Ирма отправилась в парикмахерскую делать какой-то перманент. Олег прогулялся по Дерибасовской, постоял у памятника Ришелье с видом на Потёмкинскую лестницу и сел за столик в ресторане на углу Екатерининской. Слежки не было, в этом он убедился на все сто.

Сигуранца, или тайная политическая полиция королевства Румыния, отличается многочисленностью агентов и крайней жестокостью. Сейчас для разведчиков важна другая особенность – нежелание сотрудничать с СД, что объясняется службой в высшем командовании лиц еврейской национальности. К столику подошла изменившаяся до неузнаваемости Ирма. Строгую причёску с уложенной на голове косой сменили кокетливые завитушки, сделавшие молодую женщину ещё более привлекательной.

– В гостиницу не возвращаемся? – кивнув на саквояж, поинтересовался Олег.

– Тебя вызвали на службу, а я возвращаюсь домой.

Они плотно пообедали и прогулочным шагом направились к вокзалу, где купили два билета до Берлина. Затем с видом бездельников отправились на Привоз. В одной из рыбных лавок Ирма сняла с полки фаянсовую композицию старика с золотой рыбкой и небрежно положила в карман. Пухленькая хозяйка тревожно глянула на Олега, но условную фразу произнесла:

– Вода сейчас холодная.

– И горькая, – возвращая безделушку на место, ответила Ирма.

– Вы вдвоём или немец прицеплен для страховки?

– Вдвоём, вдвоём, – подтвердил Олег.

– Надо как можно быстрее перебраться к своим, – пояснила белокурая красавица.

– Сегодня и переправлю, только девушка должна переодеться, гражданских на причалы не пускают.

Ирма молча показала саквояж и прошла за хозяйкой в заваленную тушками дельфинов подсобку.

– Вы это едите? – не сдержался Олег.

– Другой еды в городе нет. Румынские катерники стреляют афалин, а мы меняем на самогон или продаём, – горько усмехнулась хозяйка лавки.

– Как же вы нас переправите?

– Есть на примете экипаж патрульного катера, давно хотят перебежать, да боятся наших солдат.

От Привоза до Фонтанки ехали на самой обычной повозке, только вот тент оказался с секретом. Сзади брезент поднят, и каждому видно, что телега пустая, а тайная выгородка способна укрыть несколько человек. На Виноградной улице телегу встретил одноногий солдат и провёл разведчиков в просторный дом. Хозяйка рыбной лавки уехала дальше, а вернувшись вместе с румынским морским офицером в звании aspirant[18]18
  Лейтенант.


[Закрыть], коротко сообщила:

– Он согласен.

Румын боязливо покосился на парочку в немецкой форме и что-то затараторил.

– Требует гарантий.

Какие могут быть гарантии? Поразмыслив, Олег протянул красноармейскую книжку, а Ирма достала из саквояжа комсомольский билет. Лейтенант явно впервые держал в руках советские документы, но комсомольский билет вызвал у него доверие.

– Если девушка тоже будет высаживаться у русских, то он согласен, – перевёл одноногий солдат.

– Буду, буду! – лучезарно заулыбалась Ирма.

К пирсу они приехали на открытой коляске, аспирант что-то сказал часовому, и все трое прошли на деревянный катер со спаренным пулемётом на баке. После получасового прогрева дизели взревели, и «Мирешти», бортовой номер двадцать восемь, попятился от пирса. Никаких докладов по радио, никаких семафоров флагами или фонарём, Олегу оставалось лишь подивиться царящему в королевском флоте бардаку. Катер дал полный ход, и через минуту пронизывающий ветер с ледяными брызгами загнал всех в тёплый кубрик.

Несмотря на радость возвращения, короткий переход нельзя было назвать приятным. Сначала донимал просачивающийся из машинного отделения тяжёлый смрад горелого масла и выхлопных газов. Затем добавились неприятные звуки, схожие с рвущейся скрипичной струной. Сверхвысокая тональность заставляла сжимать зубы, вызывала слюнотечение и больно била по барабанным перепонкам. В кубрик заглянул Maistru Militar[19]19
  Мичман.


[Закрыть] и на ломаном немецком сказал:

– Господин офицер, командир просит подняться наверх.

Лютый сквозняк и белые столбы вокруг – это первые впечатления Олега. Но когда столбы начали оседать, а рядом из воды вырвались новые, он понял: катерок под обстрелом береговой артиллерии. Лейтенант что-то выкрикнул, а мичман перевёл:

– Срочно подайте сигнал, иначе нас утопят!

Какой, на хрен, сигнал? Он не знает никаких сигналов и не разбирается во всяких-разных разноцветных морских флагах. Флаги? Ну да, флаги! Олег крикнул:

– Поднимите белый флаг! Дайте мне простыню, я встану с ней на баке!

Сработало, ещё как сработало, обстрел мгновенно прекратился, и катер с полного хода выскочил на узкую полоску пляжа под высоким обрывом. От резкой остановки Олег чуть было не вылетел на песок, но успел схватиться за прикрепленный к форштевню невысокий флагшток. Над головой послышался насмешливый приказ:

– Навоевались? Оружие оставить на катере и по одному на берег.

– Кто у вас старший? – поинтересовался Олег.

– Младший лейтенант Вовненко! Сразу предупреждаю, полицаев и власовцев отправим под трибунал.

– Сообщи в контрразведку: «Выход. Пароль «гранит».

– Разведка, что ли? Идите направо, через километр увидите тропку наверх.

– Мы вас почти накрыли, в следующий раз заранее поднимайте белый флаг, – посоветовал солдат, и вся группа скрылась с глаз.

Это уже бардак, пароль не секретный и предусматривает сопровождение вышедших до ответственного офицера контрразведки. Зато румыны повеселели и, взвалив вещмешки на плечи, строем пошагали вдоль обрыва. Наверху стоял «Форд G8Т», а водитель поторопил:

– Быстрее, ребята, мне ещё за снарядами ехать, могу к ужину опоздать.

Ирма недовольно поджала губы, что-то прошипела и села в кабину, а Олег полез в кузов. После недолгой дороги грузовик остановился у ряда землянок, и шофер пояснил:

– Вам в самую широкую. – И укатил.

Нарастающее недоумение разъяснилось у командира полка:

– Заждались вас, командарм уже выслал машину. Командование торопит, а десант без точных данных о расположении береговых батарей не высадить.

Олег слегка усмехнулся и ответил:

– С нами румыны-перебежчики, о батареях они должны знать, а нам надо в Москву.

– Вы не армейские разведчики?

– Приблуды с далёкого севера. – Ирма одарила подполковника своей фирменной улыбкой.

– А ну портфели на стол! Быстро!

– Нельзя, расстреляют и меня, и вас, – возразил Олег.

– Здесь я командую и сам решаю, что можно, а что нельзя!

– Один звоночек Коневу сразу решит все ваши «можно» и «нельзя». В Москву тоже необходимо сообщить.

– И переводчика позовите, румыны много интересного расскажут, – добавила Ирма.

– Какой пароль вы назвали? – подал голос контрразведчик.

– Мой – «гранит», – ответил Олег.

– Это головорезы ГРУ, по слухам, задание даёт лично товарищ Сталин.

Подполковник вздрогнул, но собрался с духом и спросил:

– Со Сталиным за руку здоровался?

– Здоровался, – подтвердил Олег.

– И политбюро видел?

– Видел.

– А Мехлис тебя ругал?

– Нет, дал «Красное Знамя» и внеочередное звание.

– А мне грозил разжалованием, – пожаловался подполковник. – Ладно, езжайте в штаб армии.

– Позвоните в Москву и Коневу, – напомнил Олег.

В штаб привели румынских моряков, которые с первого вопроса начали подробно разъяснять схему обороны побережья от линии фронта до устья Дуная.

Дальнейшее путешествие продолжили на штабном «Додже», который доставил Олега с Ирмой на аэродром.

– Сам Конев за вами летит, – галантно помогая Ирме выйти из машины, пояснил генерал.

– Далеко заходили? – словно случайно поинтересовался политработник, сильно напоминающий Брежнева.

– У Манштейна гостили, – ответил Олег.

– Серьёзно? – не поверил генерал.

– Я в штабной столовой питался.

Он не стал пояснять детали, фельдмаршала действительно видел за обедом и слышал его разглагольствования и ехидные смешки штабных офицеров.

– По слухам, любитель выпить и предпочитает румынскую кухню, – заметил политработник.

– Перед завтраком выпивает стакан, а вечером уже не стоит на ногах. Ест непонятную кислятину с тошнотворным запахом.

– Пройдёмте в лётную столовую. – Из-за спин начальства выглянул командир авиационного полка.

В помещении оказалось достаточно многолюдно, лётчики столпились вокруг бильярдного стола и засыпали игроков советами. Генерал со свитой устроились на диване, а Ирма села поближе к печке, положила шинель на колени и закрыла глаза. Олег сел рядом, сбросив кожаное пальто с лётной курткой на соседний стул. В столовой повисла напряжённая тишина. Пилоты хмуро смотрели на вражеского лётчика с многочисленными крестами на груди и надменную красавицу в форме СД. Командир полка попытался разрядить обстановку и громко сказал:

– Вчера немцы совсем очумели, с полудня подняли авиацию и барражировали прифронтовую полосу до захода солнца.

– Его ловили, – не открывая глаз, Ирма указала на Олега.

– Вы на самолёте возвращались? – поинтересовался генерал.

– Возвращались? В жизни не испытывала такого страха! Никогда не думала, что самолёт может лететь ниже земли!

– Это как – ниже земли? – не понял командир полка.

– Когда заснеженные поля над кабиной, а сквозь тучу истребителей не видно неба. Больше никогда не сяду в самолёт.

– Откуда летели? – спросил политработник.

– Из штаба Южной группы войск, – словно само собой разумеется, ответила Ирма.

– Вы пробрались прямо в штаб?!

– Ну да, пока генералы с фельдмаршалом на меня таращились, Студент зашёл Манштейну за спину и вытащил из сейфа все секретные документы.

Командир полка поперхнулся, затем сипло крикнул:

– Вы… Он… Товарищи офицеры, у нас в столовой находится Студент!!!

– Качать героя! – сшибая стулья, пилоты подняли Олега на руки.

Когда приутихли восторженные крики «ура», генерал с некоторым недоумением спросил:

– Как так получилось, что вы летели на самолёте, а сюда прибыли на катере?

– Нас сбили в районе Одессы, попали под пулемётный огонь с земли, – не смущаясь, соврала Ирма.

– Моя прекрасная спутница вскружила голову румынским морякам, и они добровольно переправили нас на самом лучшем корабле, – отыгрался Олег.

На шум в лётной столовой собрались офицеры штаба, за ними потянулся технический состав. По каким-то приметам Ирма вычислила контрразведчика полка и тихо попросила:

– Свяжитесь, пожалуйста, со СМЕРШем, передайте от меня пароль «полюс».

Тот удивлённо поднял брови и побежал выполнять просьбу. Обе службы знали пароли смежников, армейская разведка нередко взаимодействовала с партизанами, а те не раз переходили линию фронта. Но сейчас был назван пароль СВР, а нелегалы просто так не выходят, тем более без оповещения и предварительной подготовки. Красавица в форме СД отнюдь не помощница Студента, её в спешном порядке спасают от ареста.