Текст книги "Атеисты в мундирах. Советские спецслужбы и религиозная сфера Украины"

В годы войны произошло «возрождение» и своеборазного течения «малеванцев», попавших в разработку органов госбезопасности. В свое время Кондратий Малеванный в Тараще Киевской губернии провозгласил себя «Христом». Под его влиянием жители окрестных сел распродавали дома и имущество в ожидании Страшного суда, собирались толпами, впадали в экстатическое состояние, пребывали в радостно-возбужденном положении. В 1892 г. выдающийся психотерапевт и психиатр академик В.М. Бехтерев описал психическое состояние основателя секты в статье «Параноик Малеванный как виновник своеобразной психопатической эпидемии». Вышла и книга профессора И. Сикорского «Психопатическая эпидемия 1892 года в Киевской губернии», где описывалось состояние «ненормального молитвенного экстаза» малеванцев – они кричали, падали, «словно сраженные», радовались и жалобно плакали, били себя, до исступления танцевали и т. п.

Спецслужба вынуждена была, совместно с органами внутренних дел, принимать меры к пресечению деятельности откровенно деструктивных сект, прямо несших угрозу здоровью и жизни людей. Среди них – «скопцы» (практиковавшие кастрацию), обряд погребения заживо встречался у «иннокентьевцев-татунистов», в подобных же сектах распространялось доведение до самоубийства, жертвоприношения, запрет на брак и пользование общегражданскими документами[274]274
  Милько Ю.Т. Уголовно-правовая борьба с преступной деятельностью сектантов. М.: РИО ВШ КГБ при СМ СССР, 1964. С. 34–35.


[Закрыть].

Жесткое время – суровые нравы

В годы войны закономерно произошла активизация так называемого «религиозного подполья». Впрочем, следует учитывать (не оправдывая сотрудничества с агрессором), что сама довоенная политика властей и свирепые репрессии против церкви создавали предпосылки для перехода ряда представителей клира (в том числе временного) на сторону врага. Не зря ряд исследователей считают сотрудничество части советских граждан с оккупантом «последним актом Гражданской войны 1917–1920 гг.». Разумеется, присутствовали и мотивы мести со стороны безвинно пострадавших в предвоенный период при форсированном построении «мобилизационного социализма». Среди разоблаченной агентуры немецких спецслужб, отмечали документы органов госбезопасности, оказалось немало детей «репрессированных врагов народа», которых целенаправленно старались привлечь к сотрудничеству разведорганы агрессора. Существовали даже организации старшеклассников, потерявших близких в жерновах «большого террора», которые стремились поквитаться с обидчиками… путем уничтожения портретов и бюстов «вождей»[275]275
  ОГА СБУ. Ф. 9. Д. 75. Л. 66.


[Закрыть].

Что же касается участников «церковного подполья», актива различных катакомбных или псевдоправославных течений, то документы НКВД – НКГБ четко указывают на преобладание среди них раскулаченных, зажиточных крестьян, членов украинских национал-демократических партий, участников национально-государственного строительства 1917–1920 гг., антикоммунистического повстанчества 1920-х и начала 1930-х гг., для которых религиозная фронда стала одной из форм «антисоветской работы монархического характера».

Справедливости ради отметим, что активно сотрудничали с оккупантами и отдельные представители аппарата правящей партии большевиков, советской власти и комсомольских органов. Отмечены случаи инициативного предательства руководителей, оставленных при отступлении РККА групп коммунистического подполья. Как сообщали органы НКГБ УССР, на оккупированной территории «часть бывших коммунистов и комсомольцев стала на путь заискивания и выслуживания перед немцами».

Только на Киевщине среди арестованных агентов и пособников врага оказались 62 члена партии и 91 комсомолец[276]276
  ОГА СБУ. Ф. 13. Д. 462. Л. 6.


[Закрыть]. Глава НКГБ УССР С. Савченко в директиве № 2534/с от 21 декабря 1944 г. потребовал усилить оперативную разработку членов ВКП(б) и комсомольских активистов, которые добровольно явились на регистрацию в оккупационную администрацию, пошли на вербовку немецкими спецслужбами и использовались противником для создания лжепартизанских отрядов-«приманок» и внедрения в антифашистское подполье, сотрудничали с абвером, зондерштабом «Р» (органом антипартизанской борьбы и провокаций), румынской контрразведкой Сигуранцей[277]277
  ОГА СБУ. Ф. 9. Д. 74. Л. 260–261.


[Закрыть].

Стоит подчеркнуть, что оперативно-розыскные мероприятия на освобожденной территории 1943–1945 гг., включая работу по «церковной линии», прежде всего направлялись на выявление агентуры вражеских спецслужб и активных пособников оккупантов, что, согласимся, было целиком оправдано – учитывая и соображения законного возмездия за содеянное, и необходимость обезвреживания серьезных агентурных (разведывательно-диверсионных) позиций, созданных спецслужбами Германии, Румынии и Венгрии перед отступлением. Известно, что, отходя на Запад, противник оставил в Украине до 200 резидентур (2500 подготовленных шпионов, диверсантов, террористов). Всего же в 1943–1945 гг. органы госбезопасности арестовали в Украине по делам «религиозной окраски» 875 человек, ликвидировали 87 религиозных групп и общин[278]278
  ОГА СБУ. Ф. 13. Д. 375. Л. 35.


[Закрыть].

Нельзя не учитывать задач и атмосферы ожесточенного противоборства с еще не сломленным противником и невиданных злодеяний, совершенных оккупантами. Уже предварительное расследование показало, что на той же Киевщине агрессоры уничтожили свыше 100 тыс. мирных граждан, более 121 тыс. угнали на каторжные работы. В психиатрической больнице имени Павлова в душегубках умертвили 485 беззащитных «убогих», врачей, пытавшихся заступиться за несчастных, – и несть числа таким примерам сатанинской жестокости тех, кого наши предки остановили на марше к «тысячелетнему рейху».

Даже «бескровные» формы сотрудничества с врагом в таких условиях карались весьма сурово, а сами правоохранительные органы и спецслужбы не только действовали в экстремальных условиях бескомпромиссного противостояния с претендентами на мировое господство, но и только что вышли из полосы всеобщего беззакония и кровавых, сфабрикованных компаний по борьбе с «врагами народа». Директива НКГБ УССР № 1075 от 21 июня 1944 г. предписывала вести агентурно-оперативную работу для выявления антисоветских элементов… среди инвалидов Великой Отечественной войны![279]279
  ОГА СБУ. Ф. 9. Д. 75. Л. 149.


[Закрыть] Разумеется, жестко карали и военных преступников. В феврале же 1946 г. на нынешней площади Независимости публично повесили 12 немецких военнослужащих и чиновников – организаторов и исполнителей террора против мирного населения.

Деятельность органов госбезопасности по отношению к религиозным объединениям может быть понята только в контексте того сложного времени, драматических обстоятельств Великой Отечественной войны. По слову Святейшего Патриарха Кирилла, «мы должны делать разумные выводы из исторических событий. Никогда нельзя поверхностно оценивать то, что произошло в прошлом. Нужно всегда стремиться видеть руку Божию и в хорошем, и в плохом, помня, что суд Божий совершается над нами в каждый момент времени. Дай Бог, чтобы эта острота духовного зрения не притуплялась в нашем народе, чтобы мы сторонились греха, зла, неправды и помнили: какой бы силой ни поддерживались это зло и этот грех – будь то сила экономической власти, сила средств массовой информации, сила средств, убеждающих человека, – вся эта сила ничто пред лицом Божиим»[280]280
  [Электронный ресурс: http://www.patriarchia.ru].


[Закрыть].

Победа над нацизмом и победа над атеизмом, подчеркивают иерархи Православной церкви, пришли одновременно. Проблема деятельности спецслужб в религиозной сфере в военные годы требует глубокого изучения на основе тщательного, перекрестного использования источников, хотя методы науки всегда будут относительны и поверхностны перед Промыслом Божиим. Разве не впечатляет резкий поворот в сталинской политике в 1943 г.? Разве поверили бы чекисты в 1937 г., что через несколько лет будут с таким же профессиональным рвением защищать распинаемую ими же 20 лет церковь? Об этом стоит задуматься современникам. Да, тогдашние методы противодействия «духовным диверсантам» и изменникам были далеки от рафинированных представлений о «правовом государстве». Но мы-то теперь знаем, к чему приводит длительная и безудержная агрессия тех же деструктивных сект против Святой Руси, колыбели православия на днепровских берегах, душ наших детей.

Пасхальный взлет веры
Православная церковь в Украине в первые послевоенные годы

Покаяние комиссаров

Власти СССР и лично И. Сталин не могли не признать мощного духовно-патриотического потенциала веры Христовой и Православной церкви. В сентябре 1943 г., как известно, возрождается патриаршество – Патриархом становится митрополит Сергий (Страгородский). 31 января – 2 февраля 1945 г. проходит первый (после 1918 г.) Поместный собор Русской православной церкви (РПЦ), утвердивший «Положение о Русской православной церкви». Патриархом Московским и всея Руси был избран (после смерти Патриарха Сергия) митрополит Алексий (Симанский) – сын камергера императорского двора и внук сенатора Российской империи, как особо подчеркивалось в тогдашних документах.

Местоблюститель Патриаршего Престола (1936–1943 гг.), митрополит Сергий (Страгородский)

Интересно, что еще в 1927 г. тогдашний архиепископ Хутынский Сергий намеревался эмигрировать из охваченного жестокими преследываниями церкви в СССР. Управляя тогда Новгородской епархией, он приехал за советом и молитвой к духовнику Александро-Невской лавры схимонаху Серафиму (Муравьеву), ныне широко известному как преподобный Серафим Вырицкий (1866–1949). «Отец Серафим, не лучше ли мне уехать за границу?» – спросил архиерей. «Владыко! А на кого Вы Русскую православную церковь оставите? Ведь Вам ее пасти! – ответил старец Серафим. – Не бойтесь, Сама Матерь Божия защитит Вас. Будет много тяжких искушений, но все, с Божией помощью, управится. Оставайтесь, прошу Вас…». Прозорливый отец Серафим предсказал владыке Алексию и его будущее служение Патриархом в течение 25 лет (как и сталось в 1945–1970 гг.!).

Новый архипастырь, писал в те дни «Журнал Московской патриархии», «совершенно естественно усвоил многие взгляды и принципы» митрополита Московского Филарета (Дроздова), и даже диссертация кандидата богословия владыки Алексия рассматривала взгляды святителя Филарета на воспитание церковью нравственно-правового сознания людей.

Либерализация отношения партии большевиков и властей к церкви принесла свои благоприятные для православных результаты. К 1948 г. в СССР насчитывалось около 14 тыс. храмов (к 1917 г. в Российской империи – 78 897), в которых служило 13 тыс. священнослужителей (к 1917 г. – до 300 тыс.), действовало 85 монастырей.

Правда, не следует преувеличивать «усердие» власти, ведь из 9829 действовавших в СССР к октябрю 1943 г. православных церквей 6500 открылись на оккупированной территории («религиозная политика» гитлеровского режима, исповедовавшего «государственный оккультизм», тема отдельного разговора), в 1944–1945 гг. удовлетворили лишь 9,8 % ходатайств верующих об открытии церквей, отказывали и в возвращении мощей, чудотворных икон, хранившихся в музеях[281]281
  Кураев Андрей, диакон. Церковь в мире людей. М.: Сретенский монастырь, 2009. С. 523–524.


[Закрыть].

«…Представьте себе: идет жестокий бой, на нашу передовую лезут, сминая все на своем пути, немецкие танки, и вот в этом кромешном аду я вдруг вижу, как наш батальонный комиссар сорвал с головы каску, рухнул на колени и стал… молиться Богу. Да-да, плача, он бормотал полузабытые с детства слова молитвы, прося у Всевышнего, которого он еще вчера третировал (Курсив наш. – Прим. авт.), пощады и спасения. И понял я тогда: у каждого человека в душе Бог, к которому он когда-нибудь да придет»[282]282
  Архимандрит Алипий. Человек. Художник. Воин. Игумен / автор-сост. Савва Ямщиков при участии Владимира Студеникина. М., 2004 [электронный ресурс: http://www.pravmir.ru].


[Закрыть].

Этот потрясающий эпизод приведен в книге, посвященной одному из участников Великой Отечественной войны, для которых она стала началом дороги к Богу, – наместнику Псково-Печерского монастыря архимандриту Алипию (Воронову). Он стал одним из тех, о ком Святейший Патриарх Московский и всея Руси Алексий сказал в послании по случаю 60-летия Победы в Великой Отечественной войне: «В огненном горниле испытаний многие обрели или укрепили свою веру. Немало было воинов, которые, исполнив долг ратного служения Родине, после войны стали служить Богу и своему народу в священном сане»[283]283
  [Электронный ресурс: http://www.pravmir.ru].


[Закрыть].

Без тени подозрения

Неподдельный религиозный подъем народа, выстоявшего в страшной войне, определенные послабления со стороны продолжавшего оставаться воинственно-атеистическим режима привели к неожиданному еще несколько лет назад росту воцерковления людей. По молитвам близких затронул он и офицеров Красной армии, среди которых прослойка членов ВКП(б) была особенно высока.

«Много раз я видел в церквях фигуры женщин, склонивших свои колени, опустившихся на холодный каменный пол и с трепетной и горячей молитвой смотревших на пустые глаза икон, – докладывал 25 июля 1945 г. в ЦК КП(б)У один из ведущих в СССР специалистов по “научному атеизму” Б. Кандидов, не на шутку обеспокоенный возможной потерей “фронта работ”. – Плакали и молились с горячей верой, наделялись, что бог – добрый и милосердный, сжалится и спасет их близких, проливавших свою кровь в жестокой борьбе с опасным и страшным врагом»[284]284
  ЦГАООУ. Ф. 1. Оп. 23. Д. 1642. Л. 9–16.


[Закрыть].

Для сравнения следует вспомнить, что к началу Великой Отечественной войны в Киеве действовали два храма, а в ряде промышленных областей (Сталинской (ныне – Донецкой), Ворошиловградской, Запорожской и др.) – ни одного! Были закрыты и все монастыри.

«Антирелигиозной пропаганды нет. Научно-просветительская пропаганда этих вопросов не затрагивает. Никто не разъясняет истинного значения этих дикарских обрядов (Церковного служения. – Прим. авт.), их вреда для народа», – сокрушался упомянутый Б. Кандидов, с ностальгией вспоминая времена Союза воинствующих безбожников (СВБ) Емельяна Ярославского (Минея Губельмана). Антирелигиозная секция при Институте философии АН СССР «давно ликвидирована», пишет автор, как и центральный совет СВБ, центральный музей истории религии и атеизма «дышит на ладан». Б. Кандидов «с горя» упрекал церковь… в распространении инфекционных и венерических болезней!

«Научный атеист», хотя и успокаивал себя утверждением о том, что «нынешняя религиозность – явление временное», с тревогой подмечал: «по новой системе строится проповедь, очень большое внимание уделяется искусству (Религиозным сюжетам в искусстве. – Прим. авт.), активизировалась индивидуальная работа с верующими, большое внимание уделяется благотворительности, между духовенством и верующими создана новая система взаимоотношений». Как видим, оценка принципиального безбожника высока и заслуживает быть учтенной и сейчас, при углублении диалога между церковью и обществом.

Власти СССР и лично И. Сталин не могли не признать мощного духовно-патриотического потенциала веры Христовой и Православной церкви. В сентябре 1943 г., как известно, возрождается патриаршество. 31 января – 2 февраля 1945 г. проходит первый (после 1918 г.) Поместный собор Русской православной церкви, утвердивший «Положение о Русской православной церкви». Патриархом Московским и всея Руси был избран митрополит Алексий (Симанский) – сын камергера императорского двора и внук сенатора Российской империи, как особо подчеркивалось в тогдашних документах. Новый архипастырь, писал в те дни «Журнал Московской патриархии», «совершенно естественно усвоил многие взгляды и принципы» митрополита Московского Филарета (Дроздова), и даже диссертация кандидата богословия владыки Алексия рассматривала взгляды святителя Филарета на воспитание церковью нравственно-правового сознания людей[285]285
  ЦГАООУ. Ф. 1. Оп. 23. Д. 1642. Л. 33.


[Закрыть].

Сталинский «конкордат»

Еще в сентбяре 1943 г. «в пакете» с решением о возрождении патриаршества и послаблениях церкви И. Сталин создал государственный контролирующий орган – Совет по делам РПЦ при Совете народных комиссаров СССР. Совет по делам Русской православной церкви образовали постановлением Совета народных комиссаров СССР № 993 от 14 сентября 1943 г. Его возглавил полковник Наркомата государственной безопасности Георгий Карпов. С 1945 г. он уже – генерал-майор, удостоенный ордена Ленина за «обеспечение» Поместного собора РПЦ 1945 г., возглавивший с мая 1946 г. «религиозный» отдел «О» МГБ СССР.

Г. Карпов (1898–1967), уроженец Кронштадта, служил в «органах» с 1922 г. Возглавляя подразделения НКВД в Карельской АССР и Ленинградской области, печально «прославился» жестоким ведением сфабрикованных дел против «церковно-монархических элементов», а в 1938 г. удостоился ордена Красной Звезды. Когда началась очередная «чистка» чекистов, многих из его коллег расстреляли «за нарушения соцзаконности», а самого Георгия Григорьевича спас перевод в Центральный аппарат НКВД СССР. Но с «церковной линии» в политической контрразведке не уходил, с декабря 1941 г. возглавлял 4-й отдел 3-го (Секретно-политического) управления НКВД, занимаясь «борьбой с церковно-сектантской контрреволюцией». Нужно сказать, что в вопросах религиозной жизни и личностях иерархов он разбирался прекрасно, что и продемонстрировал И. Сталину в длительной беседе перед назначением (прямо по телефону из кабинета вождя чекист и пригласил архиереев РПЦ на ставшую исторической беседу)[286]286
  Бабенко Л.Л. Радянські органи державної безпеки в системі взаємовідносин держави і Православної церкви в Україні (1918 – середина 1950-х рр.). Полтава: АСМІ, 2014. С. 164–166.


[Закрыть].

«Религиовед» из НКГБ был сдержан, осторожен и дипломатичен, сумел выстроить конструктивные отношения с Патриархией и лично с Патриархом Алексием I. Сам Сталин сразу же очертил офицеру задачу – не изображать из себя «обер-прокурора Синода» и к церкви «в карман не заглядывать». Более того, докладывал Г. Карпов, в 1944 г. правительство отпустило Совету по делам РПЦ 100 тыс. рублей «для расходов в течение года на приобретение ценных подарков высшему духовенству (патриарху и митрополитам) в юбилейные дни, что было разрешено тов. В.М. Молотовым». Эту же смету заложили и на 1945 г. (за годы войны РПЦ собрала и передала в фонд обороны 300 млн рублей. – Прим. авт.).

Совет народных комиссаров обязал Г. Карпова представить в декадный срок Положение о Совете и штатное расписание. По сути, Г. Карпову нужно было создать новый рабочий государственный орган, озаботиться составлением необходимой документации, поиском подходящего здания для Совета и подбором необходимого рабочего персонала. Нужно заметить, что профессиональные чекисты шли на работу в Совет неохотно. Об этом свидетельствуют личные дела сотрудников Совета. Например, помощник председателя Блинов Николай Иванович проработал в Совете менее года.

Все, даже очень незначительные, распоряжения делались и контролировались на очень высоком уровне. Скорее всего, И. Сталин пристально следил за работой Г. Карпова. Уже распоряжением от 23 сентября 1943 г. Совет народных комиссаров обязал исполком Московского городского Совета депутатов трудящихся в 2-дневный срок освободить и передать Совету по делам Русской православной церкви 2-й этаж особняка по ул. Кропоткина, дом № 20. Судя по всему, Правительство спешило создать хорошо работающий государственный орган. Вопросов для решения накопилось очень много. Русская церковь должна была возродиться буквально «из пепла».

Проблемы же в становлении новой структуры управления церковно-государственными отношениями, куда явно не рвались ни чекисты, ни партфункционеры, решались мгновенно и на уровне встреч Г. Карпова с заместителем председателя Совнаркома СССР Вячеславом Молотовым. «Совету по делам Русской православной церкви нужно помочь во всех отношениях. Весь личный состав Совета нужно поставить в привилегированное положение. Выдайте соответствующие пайки для сотрудников аппарата», – распорядился ближайший соратник И. Сталина. Жалованье тут же повысили (зарплата председателя увеличилась с 2500 до 3900 рублей в месяц), члены Совета получили право пользоваться благами Кремлевской столовой, 4-го управления Минздрава СССР, им давались отсрочки по мобилизации в действующую армию. Проблема комплектования аппарата также была решена.

Заместителями и помощниками Г. Карпова стали выходцы из госбезопасности. В. Молотов считал, что подбирать уполномоченных Совета в «областях, освобожденных от немцев, а также где много церквей, целесообразно из чекистов». Самому Карпову Молотов позволил остаться в кадрах спецслужбы: «Если ваше должностное положение в НКГБ не публикуется в газетах и не предано официальной гласности, то я считаю возможным совмещение». К 1948 г. среди сотрудников Совета на местах сотрудники Министерства госбезопасности (МГБ) СССР составляли 20 %. Власти СССР и лично И. Сталин не могли не признать мощного духовно-патриотического потенциала веры Христовой и Православной церкви.

Немало граждан делом восприняло призыв Поместного собора РПЦ 1945 г. ко вступлению в церковный брак и поплатилось за это. В марте 1945 г. в Казани старший лейтенант-танкист Сергей Соловьев, пять раз раненный, кавалер боевых наград, по просьбе невесты в полной воинской форме венчался с ней в храме – и тут же был исключен из партии[287]287
  ЦГАООУ. Ф. 1. Оп. 23. Д. 1642. Л. 13.


[Закрыть].

Пасхальный взлет веры

Неудивительно, что документы контрольной над Православной церковью государственной инстанции отразили поразившую власть активность верующих на Пасху 1948 г. (тем более что Светлое Христово Воскресенье пришлось на День международной солидарности трудящихся 1 мая). Об этом идет речь в отчете Уполномоченного Совета по делам Православной церкви при СМ СССР по УССР от 18 мая 1948 г.[288]288
  Информация о праздновании Пасхи 1948 г. дается по: ЦГАООУ. Ф. 1. Оп. 23. Д. 5377. Л. 16–18.


[Закрыть]

Совет по делам РПЦ при СМ СССР (далее – Совет), говорится в документе, письмом от 19 марта 1948 г. № 150/с предложил принять меры и не чинить препятствий проведению служб и доступу верующих в храмы. Все было сделано для обеспечения беспрепятственного служения, усиленные наряды и патрули милиции следили за порядком и были готовы пресечь выходки «веселых компаний, возвращавшихся с гуляний и готовых подтрунить над участниками всенощной».

Как отмечали уполномоченные Совета по областям УССР, посещаемость храмов резко выросла, по сравнению с прошлым годом, церкви переполнены и не могут вместить всех прихожан. Все чиновники подчеркивали значительно возросшее присутствие на службах детей, молодежи и военнослужащих.

Представители в регионах УРСР направили руководству достаточно подробные отчеты о праздновании Пасхи, сопроводив их впечатляющей статистикой. Особое внимание обращалось на прихожан, ставивших свечи, осенявших себя крестным знамением и святивших куличи (таковые, видимо, считались «настоящими» верующими):

• в Троицком соборе Днепропетровска собралось около 6000 мирян, среди которых доля детей и молодежи оценивалась в 20–25 %;

• в Николаевском храме Херсона присутствовало на всенощной до 600 человек, в Духовском соборе – свыше 1500, а часть молодежи превышала 10 %. «С уверенностью могу констатировать, что в этом году посетителей в нем (Соборе. – Прим. авт.) было значительно больше…», отмечал областной надзиратель;

• шокировала власть «явка» верующих в индустриальном Харькове, особенно присутствие в храмах групп офицеров («даже майоров», отмечается в отчете), причем офицеры «крестились и покупали свечи»;

• в индустриальной Сталинской области общее число пришедших на службу оценивалось в 300 тыс., в городских храмах молилось от 4 до 15 тыс. человек, в церквях райцентров – 1–3 тыс. прихожан. При этом святило куличи 50–60 % собравшихся, до 40–50 % доходила часть детей и молодежи, четверть – мужчины трудоспособного возраста;

• в Черниговской области с населением в несколько раз меньше Сталинской (Донецкой) пришло славить Господа в Пасхальную ночь столько же, если не больше, людей – 300–400 тысяч;

• паства храмов Житомира на 30–40 % состояла из детей и подростков, до 70 % детей 8–16 лет «стояли со свечами в руках», отмечали бдительные чиновники-«религиоведы»;

• город корабелов и военных моряков Николаев принял в свои храмы не менее 12 тыс. мирян, причем среди молящихся насчитали не менее 100 офицеров, а на военно-морской базе в Очакове молилось не менее 50 военнослужащих;

• Владимирский собор Киева, где правил службу Патриарший экзарх всея Украины, митрополит Киевский и Галицкий Иоанн, принял до 2000 молящихся – далеко не всех пришедших. В столице Украинской ССР «церкви переполнены» – сообщал отчет.

Для «проинформированных» партии и власти потрясением стала перспектива стремительного воцерковления народа, почувствовавшего свои силы победителя в Отечественной войне. Сухая статистика «стоявших со свечами и крестившихся» детей и подростков говорила о формировании нового, познающего Бога поколения. Паства в офицерских погонах, презревшая политотделы, парторганизации и «особистов», воочию свидетельствовала об угрозе марксистско-ленинской идеократии в служивой среде…

Завершался отчет Уполномоченного Совета по делам Православной церкви по Украине выводами о «недоработках» идеологического аппарата, в которых усматривалась основная причина многолюдности на Пасху в действовавших на тот момент в УССР 8931 храме и молитвенных домах. В «предпасхальный период», отмечал П. Ходченко, органы политпросвещения и образования не провели необходимой «разъяснительной работы», молодежь в Пасхальную ночь «не была достаточно отвлечена какими-либо увеселительными развлечениями ни в театрах, ни в кино, ни в самих школах», не выполнили своей роли классные руководители, комсомольский актив, пионервожатые.

К новым гонениям

Как знать, может, взлет веры в Пасхальную ночь 1948 г. стала «последним звонком», подтолкнувшим власти к новым гонениям на Православную церковь, начавшимся в том же году. Началось закрытие восстановленных в годы войны храмов, возобновились аресты священнослужителей, запретили крестные ходы, ограничили свободу передвижения архиереев. Храмы вновь стали отбирать под склады и клубы. За 1949–1951 гг. количество священников уменьшилось от 13 483 до 12 254, монастырей – со 104 до 62[289]289
  Диакон Андрей Кураев. Церковь в мире людей. С. 526–527.


[Закрыть].

Важной функцией Совета по делам РПЦ (на тот момент – де-факто филиала спецслужбы) стало содействие укреплению послевоенных позиций СССР в Восточной Европе, на православных Балканах и на Ближнем Востоке, где Москва еще сохраняла союзнические отношения с Израилем. По инициативе Запада разворачивались «холодная война» и ядерный шантаж обескровленного страшной войной СССР. В этих условиях требовались асимметричные действия, среди которых – привлечение на свою сторону симпатий зарубежной общественности и мирового православия. Архиерееям ближневосточных церквей, гостившим в Союзе, выделялись щедрые подарки. Митрополит гор Ливанских Илия (Карам), например, получил в дар иконы XIV столетия, взятые из музейных запасников драгоценные панагии и богослужебные предметы, его багаж к концу поездки розросся до 50 мест.

Однако ублажить зарубежных иерархов не получилось. В 1948 г. в Москве планировался созыв VIII Вселенского собора (предыдущий собирался в 787 г.), но форум не состоялся из-за бойкота епископов Константинопольского Патриархата, исправно посещавших банкеты, а не заседания собора (спешно переименованного в «архиерейское совещание», дабы избежать конфуза). Как метко заметил известный богослов, протодиакон Андрей Кураев, «Москва должна была стать “православным Ватиканом”, циничный прагматизм сталинской церковной политики в конце войны и легкий переход к новым гонениям в 1948 г. говорит о том, что никакого… возврата к вере у Сталина не было».

В последние годы сталинского правления, и особенно в хрущевские времена, Совет попал под контроль идеологических органов партии, а чекистов в основном заменили бывшими партийными работниками. Жесткую проверку устроили и Г. Карпову. Как докладывал Сталину весной 1949 г. начальник Отдела пропаганды и агитации ЦК ВКП(б) Дмитрий Шепилов, «тов. Карпов ежегодно преподносил подарки высшему духовенству Русской православной церкви за счет государственных средств. Такие подарки были произведены в 1944 г., а затем это из года в год повторялось тов. Карповым. В 1947 г. патриарху Алексию было преподнесено в день его рождения и именин: парчи 15 метров, серебряный кубок и малахитовая коробка на общую сумму 14 552 рубля… В 1949 г. тов. Карпов для подарка патриарху Алексию в день его именин 25 февраля приобрел телевизор стоимостью в 4 тыс. рублей. В свою очередь, тов. Карпов в течение 1944–1947 гг. получал в подарок от патриарха Алексия картины, шкатулку и ковер».

Формальным поводом к новому давлению на РПЦ стал праздник Крещения Господня в г. Саратове в 1949 г. Там освящение воды провел епископ Саратовский Борис с разрешения Волжского райисполкома. По окончании обряда большая группа верующих (300–500 человек) начала окунаться в ледяную воду. 19 февраля «Правда» опубликовала фельетон «Саратовская купель», посвященный «дикому обряду». События в Саратове явились поводом для принятия административных мер против верующих и духовенства. Им было посвящено специальное заседание Секретариата ЦК ВКП(б) – проект постановления ЦК ВКП(б) вину за «саратовскую купель» почти полностью возлагал на Совет по делам РПЦ.

Однако «обер-прокурорство» Г. Карпова оказалось не самым худшим периодом для церковно-государственных отношений. В рамках хрущевского наступления на церковь назначенный вместо генерала Карпова в феврале 1960 г. Владимир Куроедов в своем докладе на Всесоюзном совещании так характеризовал работу прежнего руководства: «Совет непоследовательно проводил линию партии и государства в отношении церкви и скатывался зачастую на позиции обслуживания церковных организаций. Занимая защитнические позиции по отношению к церкви, вел линию не на борьбу с нарушениями духовенством законодательства о культах, а на ограждение церковных интересов». За время правления Н. Хрущева в стране закрылось 6000 храмов.