Текст книги "Дети палача. Месть иссушает душу"

Глава 16

Впервые за двое суток Фарамор уснул. Он сидел в гостиной в доме Ратиша, откинувшись на мягкую спинку кресла. Его сомкнутые веки мелко подрагивали. Напряженное лицо, то и дело морщилось. Из уголка рта стекала слюна, которая тянулась тонкой нитью от подбородка к рубахе, оставляя на ней расплывающееся влажное пятно.

Свеча на столе горела ядовито-зеленым светом. Ее огонек отчаянно трепетал, вырисовывая в сумерках гостиной пляску теней. Угли в очаге мерцали как изумруды.

Фарамору снилась Великая Пустота. Сознание металось по безграничному мраку. Отчаяние переполняло душу. Ощущение вечности давило на разум с невыносимой мощью.

Он застонал. Под бледной кожей лица проступила сеть темных сосудов. На висках пульсировали вены. Пламя свечи вспыхнуло с сухим треском и погасло.

В эту ночь в Аронге обезумевшие крысы с писком метались по улицам, бросались на собак, на домашний скот и друг на друга.

Пьяница Герси долго взбирался на крыльцо своего дома. Ноги его не держали. Он что-то бормотал, на карачках преодолевая ступеньки. Добравшись до двери, Герси застонал и прислонился спиной к перилам. Силы покинули его. Некоторое время он еще выдавливал из себя невнятные слова, но скоро завалился на бок и захрапел. Крысы мутным потоком взбежали на крыльцо. Их глаза сверкали злобным блеском. Серые твари облепили пьяницу и вонзили зубы в незащищенную одеждой плоть.

В таверне случилась драка, какой в городе еще не бывало. Десятки озверевших людей выплескивали ярость на тех, с кем только что пили пиво. В ход шли ножи, доски от разломанных лавок и столов. Трактирщик с женой успели спрятаться в погребе, а когда все стихло, вылезли наружу и увидели кровавый хаос: несколько остывающих трупов, стонущих раненых, ползающих среди перевернутых и разломанных столов и лавок, разбитой посуды и разбросанной снеди. Никто не помнил, с чего начался весь этот кошмар и в чем причина неожиданной ярости. Трактирщик завыл от отчаяния и побежал за законниками.

Ближе к полуночи стражник городской тюрьмы схватился за голову из-за резкой боли в висках. Стиснув зубы, он опустился на колени и застонал. В глазах потемнело, к горлу подкатила тошнота. В сознании начали появляться образы скалящихся в мерзких улыбках лиц. Внезапно стражника обуяла ярость. Он схватил арбалет, выскочил из караульной комнаты и сквозь прутья решетки начал стрелять по узникам. К тому моменту, когда его скрутили сослуживцы – успел убить пятерых.

Конюх поджег конюшню на окраине города. В пожаре сгорело восемь лошадей. Молодой жрец сошел с ума. Он бегал по улицам Аронга и кричал о грядущем конце света. Жена ростовщика всадила нож в грудь спящего мужа, после чего пошла в хлев и повесилась.

Дочь местного алхимика проснулась посреди ночи и вышла на крыльцо. Она долго смотрела на ползущий по небу месяц. На ее губах играла блаженная улыбка, а зрачки, то медленно сужались, то резко расширялись. Когда месяц скрылся за облаком, девушка нахмурилась, лицо исказила гримаса отчаяния, по щекам потекли слезы. Девушка не замечала, как мимо нее в дом бегут десятки крыс. Она медленно сошла с крыльца, прошла в сарай, где находилась лаборатория отца, безошибочно нашла склянку с кислотой и начала пить. Через несколько мгновений девушка рухнула на пол. Она пыталась кричать, но из сожженного горла вырывались лишь хрипы. Внутри будто полыхал огонь. Дочь алхимика умирала в страшных муках, корчась на полу лаборатории отца.

Два вора поспорили из-за украденной добычи, и один другому перерезал глотку. Мясник до полусмерти избил жену, а пытавшемуся заступиться за мать сыну своротил челюсть.

Со старухой травницей случилась истерика. Она вопила о страшном боге и Темной Искре. Вылупив переполненные страхом глаза, травница кричала и кричала. Близкие пытались ее успокоить, но тщетно. Она металась на кровати, морщинистое лицо блестело от пота. После полуночи старуха широко раззявила беззубый рот, глаза закатились, и из глотки вырвался последний стонущий выдох. Несчастная так и умерла с выражением ужаса на лице.

Стая волков вышла к опушке. Глаза зверей горели в темноте среди деревьев сотней серебристых огоньков. Они смотрели на лежащий вдалеке Аронг. Вожак стаи – крупный матерый самец с белой полоской шерсти на лбу, морщил морду. Он ненавидел запах людей и вонь костров, но сейчас волк ощущал куда более мерзкий запах, который исходил со стороны города. Вожак чувствовал его не только нюхом, но и кровью, всем своим естеством. Там, среди домов и грязных улиц было что-то опасное.

Он всегда умело избегал ловушек зверобоев. Предчувствие никогда не подводило вожака, вот только сейчас ему казалось, что западни не избежать. Над стаей, над лесом, над всем, что он знал, нависла угроза. Там в городе была опасность, которую вожак не понимал. Матерый нервничал и чувствовал свое бессилие, что-либо изменить. Он поднял морду вверх и завыл. Его поддержала стая, а печальное эхо разнесло вой по ночному удолию.

Фарамор проснулся, жадно хватая ртом воздух. Ему казалось, что только что он вырвался из объятий самой смерти, нет, чего-то страшнее, чем смерть. Он не помнил, что снилось, но, как апофеоз ночного кошмара в нем вибрировал каждый нерв, сознание переполняли ужас и отчаяние.

– Что это было? – с дрожью в голосе прошептал Фарамор.

Рубаха пропиталась липким вонючим потом. Во рту ощущался мерзкий кислый привкус. Юноша поморщился и сплюнул на пол густую слюну.

Хет лежал на лавке возле окна. Услышав голос Фарамора, он приподнял голову.

– Похоже, тебе снился кошмар, – сказал демон.

Фарамор вытер испарину со лба:

– Кошмар?.. Кошмар… да-да, ты прав. Всего лишь дурной сон, – в его голосе сквозило сомнение.

Он поднялся с кресла и начал расхаживать по гостиной. Ему было не по себе, но тяжелый осадок после сна проходил.

– У всего есть цена, – прошептал демон.

– Ты о чем? – нервно спросил Фарамор.

Хет встал и подошел к краю лавки.

– Ни о чем и обо всем, – усмехнулся он.

Фарамор скривил рот и покачал головой.

– Ты опять начинаешь говорить загадками. Терпеть не могу! У меня ощущение, что ты постоянно что-то не договариваешь. Это очередное твое странное поучение? Как тогда, возле монастыря.

Демон не ответил. Фарамор раздраженно сжал и разжал кулаки, быстро вышел из дома и сел на ступеньку крыльца. Воздух пах гарью. Дальше по улице, над крышами колебалось небольшое алое зарево. «У кого-то случился пожар», – равнодушно подумал юноша.

Он услышал далекий волчий вой – всего лишь эхо, призрачный отголосок, но Фарамору этот звук не понравился. В нем было что-то чуждое для его сознания. Чистое! Чистое, как священное место, на котором стоит монастырь. Но что может быть чистого в волчьем вое? А может, это последствие ночного кошмара все еще будоражит разум, заставляет видеть угрозу даже в проявлении звериной тоски?

Фарамор вздохнул и пошел в дом.

Глава 17

Невее не спалось. Она стояла возле окна и смотрела темную звездную даль над черной полосой леса. Безмятежное спокойствие. Казалось, в этой ночной тишине не может происходить ничего плохого. И, скорее всего, с Фарамором все в порядке. Когда-нибудь, возможно завтра он появится у ворот монастыря. Расскажет, почему его так долго не было и она примет эти объяснения с пониманием. Конечно, с пониманием.

Веки Невеи дрогнули, глаза стали влажными из-за выступивших слез. Неожиданно ей стало холодно. По телу пробежала дрожь. В голове помутилось, и девочка почувствовала резкий запах гари. Звезды расплывались, превращаясь в алые пульсирующие пятна, небо обрело густой грязно-бордовый оттенок.

Она упала на колени и прижала ладони к вискам – в голове будто бы яростно и гулко ударил колокол. Этот звук разлетелся эхом в сознании, превращаясь в тревожный шепот множества голосов. Невея зажмурилась и стиснула зубы.

– Ты больше не можешь прятаться за туманом! – словно ветер пронеслось в голове.

Снова невнятный хор голосов, заглушаемый оглушительным набатом. Невея застонала, сквозь сомкнутые веки просочились слезы. Лицо горело, оно стало пунцовым от напряжения.

– Ты должна знать… знать… – шелестящее эхо и сухие, похожие на треск ломаемых деревьев голоса: – Не прячься за туманом, девочка… Останови его, пока не поздно! Останови!

Разум разорвала ослепительная вспышка. Тело с хрустом позвонков выгнулось, голова запрокинулась назад. Невея захрипела и распахнула глаза. Зрачки то сужались до крохотных точек, то расширялись, вспыхивая яркой бирюзой. Она больше не чувствовала собственного тела. Сознание завертелось в бешеном круговороте и рванулось в окно.

Невея летела над лесом. В пылающем алыми всполохами небе, в яростных завихрениях неслись рваные клочья облаков. Деревья внизу менялись. Листва темнела, крошилась и осыпалась подобно пеплу. Все происходило быстро, и скоро Невея уже видела голые стволы, среди которых вихри гоняли серую пыль.

– Смотри, девочка, ты должна знать… знать… – шептали голоса.

Еще одна вспышка и вот Невея уже стояла на площади незнакомого города. Падал серый мелкий снег. Он оседал в грязевое месиво и тут же таял. Строения выглядели мрачными, неприветливыми.

Из-за дома вышел тощий облезлый пес. Он дрожал, глаза горели болезненным блеском. Пес поднял морду и понюхал воздух. Из приоткрытой пасти выбивались облачка пара. Неожиданно его тело напряглось. Он посмотрел в противоположный конец улицы и испуганно затрусил за угол дома.

Через мгновение Невея увидела бегущую в ее сторону женщину – она была вся в грязи и в каждом движении читалась усталость. Женщина озиралась на бегу и Невея подумала, что несчастная вот-вот споткнется и упадет.

То, что произошло в следующие секунды, повергло девочку в ужас: из подворья, с ошеломляющей скоростью выскочила большая, похожая на паука бледная тварь и прыгнула на женщину. Чудовище опрокинуло ее в грязь. Усеянная длинными зубами пасть, вгрызлась в спину женщины и вырвала кусок плоти вместе с обрывком одежды.

Невея закричала бы от страха, но не могла. Сейчас она была лишь безмолвным и бесплотным наблюдателем.

С крыши дома спрыгнула еще одна тварь. На жилистых суставчатых лапах она начала приближаться к Невее. В рыбьих мутных глазах чудовища ощущался холод.

– Смотри, девочка, смотри, – неумолимо шептали голоса. – Ты должна знать, что будет…

«Я не хочу, не хочу, – вопил рассудок Невеи. – Пожалуйста!..»

Вспышка.

Теперь с высоты птичьего полета она видела бредущую по дороге длинную вереницу людей. Вокруг простиралось выжженное поле с островками снежных наносов. Люди шли устало, обреченно. Некоторые падали, да так и оставались лежать, а ветер заметал их тела пеплом и грязным снегом.

Вспышка.

Невея видела город, по улицам которого бродили мертвецы…

Вспышка.

Она стояла на берегу озера. В грязной воде, насколько хватало взгляда, плавали трупы.

«Этого не может быть! – думала Невея. – Такого просто не может быть!»

Вспышка.

С десяток людей отбивались факелами от похожих на пауков бледных тварей. Чудовища напирали с неодолимой силой, и исход этой битвы был очевиден…

Вспышка.

Опушка с черными корявыми деревьями, вдоль которых выстроилась целая армия мертвецов и бледных тварей. Впереди армии стояли люди в серых балахонах, во главе с человеком, у которого были серые, как мышиная шерсть, волосы. За его спиной висел большой топор.

– Это он, девочка! – яростно шипели голоса. – Все, что ты видела, сделал он!

«Кто он?» – подумала Невея, чувствуя, что всей душой не желает знать ответа. На мгновение она увидела как Фарамор в Совином Оке, на крыльце дома алхимика давит ногой жука.

«Кто он? – ей было страшно до жути знать ответ. – Верните меня в монастырь. Пожалуйста, верните меня обратно в монастырь!»

– Нет, девочка, прости, – голоса шептали с печалью и болью.

Вспышка.

Фарамор. Человек с серыми волосами и топором за спиной был ее братом. Да, в его лице теперь суровая жестокость, глаза холодны, как кусочки льда, но это был он. Фарамор стоял перед ней будто грозное изваяние, полное презрения и злобы. От него веяло зимней стужей.

– Он теперь не твой брат, девочка, – шептали голоса. – Темная Искра сожрала его душу… сожрала его душу… сожрала…

«Нет!»

– Ты знаешь, что это правда. Ты чувствуешь это…

«Нет!»

– Только ты, девочка, сможешь его остановить… помоги всем нам, помоги себе…

Невея верила голосам, и это было больнее всего. Что-то в ее сознании подавляло сомнение, словно она уже знала то, что увидела. Ни с чем несравнимое по своей жестокости понимание. Она смотрела на того, в кого превратился ее брат, и твердо сознавала: это не наваждение!

– Ты поможешь нам, поможешь всем… – хор шелестящих голосов звучал утвердительно.

Невея вспомнила женщину, которую разорвала бледная тварь. Вспомнила трупы в озере и вереницу людей. Все это не должно случиться. Все это было настолько неправильно, что страх и боль в ее душе сменились гневом. «Я бы не пожалела своей жизни, чтобы этот кошмар никогда не случился, – подумала она. Странные мысли для тринадцатилетней девочки, но сейчас Невея не ощущала в себе ничего детского. – Если я действительно способна это остановить, то остановлю!»

Она не ожидала в себе такую решительность.

– Мы верим… верим… – в шорохе голосов звучало облегчение.

Вспышка.

Невея стояла на лесной поляне. В небе сияла полная луна, и все вокруг выглядело спокойным и мирным. Легкий ветерок колыхал ветви деревьев, умиротворенно шелестел листвой, словно пытаясь успокоить девочку после страшных видений грядущего.

Между кряжистых стволов вспыхнуло множество желтых точек, и через несколько мгновений на поляну медленно вышла стая волков. Луна серебрила шерсть зверей, делая их похожими на призрачных сказочных существ. Волки приближались. Их движения были плавными как в тягучем сне.

Невея не боялась. Она ощущала странный приятный трепет, словно встретила давних друзей. Звери остановились. Вперед вышел крупный матерый волк. Он завораживающе смотрел в глаза девочки. В его немигающем взгляде ощущалась контролируемая дикость и знание чего-то древнего. Невея больше не чувствовала себя бесплотным наблюдателем. Она понимала, что оказалась на этой поляне по какой-то причине, но голоса молчали, не давали разъяснений.

Волк медленно моргнул. В янтарных глазах мелькнули искры. Взгляд зверя затягивал Невею в неведомые глубины, дарил сладостную истому. Искры вспыхивали и гасли, вспыхивали и гасли. Она ощущала запахи трав – пряные, пьянящие. Голова приятно кружилась. Глаза волка превратились в янтарные озера, в которых плавало отражение луны. «Зачем я здесь?» – робко подумала Невея.

– Смотри, девочка, смотри… – будто далекое эхо прозвучали голоса.

Невея сделала глубокий вдох и проснулась.

Она лежала на полу рядом с окном. Возле головы валялся опрокинутый горшок с травянистым растением. В комнате царил мягкий предутренний полумрак.

В сознании сразу же всплыли воспоминания о видениях.

«Это не был сон!» – подумала Невея. Пробуждение не развеяло уверенности, что все виденное – правда.

Ирьяда Нара сидела в кресле и нервно стучала пальцами по подлокотнику. Перед ней за изящным столом с чашкой горячего медового напитка сидела Севера.

– Учитывая обстоятельства, я не стану тебя отчитывать за случившееся, – сказала настоятельница. – Хорошо, что Зингара не серьезно пострадала. Гая сказала, с ней все будет в порядке. Да и то, что вы привели в монастырь мальчика, я одобряю. Правила правилами, но чувствую: это самое малое, о чем нам скоро надо будет беспокоиться. Святая Дара! Если бы была жива королева Трейда!..

– Что будем делать? – нахмурилась Севера.

Ирьяда пожала плечами.

– Я пошлю кого-нибудь в столицу. Надеюсь, Таракот все же прислушается. У него сила… Его законники смогут решить эту проблему.

– Простите, госпожа, но это не проблема, а нечто большее. И мне кажется, вы сами не верите в свои слова. Таракот. Ему плевать на все, а его подчиненные боятся звука собственных шагов. Так или иначе, он скоро узнает, что творится в Исходных землях, но если вы сейчас пошлете кого-нибудь с подобными вестями, толку не будет!

Ирьяда встала с кресла и начала расхаживать по залу.

– Посланницу в Алтавир я все же отправлю, – угрюмо сказала она. – И вот что я тебе скажу, Севера: мы не можем сражаться с нежитью! Я ведь чувствую, именно это у тебя на уме, не так ли? Мы не можем спасти всех и надо уповать только на милость богов и силу молитвы. Монастырь находится на святом месте, нежить и близко не подойдет к его стенам, – настоятельница поморщилась и сжала кулаки. – Да, мне самой не нравится стоять в стороне и смотреть, как гибнут люди, но я не могу допустить, чтобы погибли еще и те, за кого я в ответе: воспитанницы монастыря!

– Но, госпожа… – попыталась вставить Севера.

– Думаешь, мне легко все это говорить? – повысила голос Ирьяда. – Пойми, мы не армия! Ты видела только одну деревню с нежитью, но кто знает, возможно, уже сегодня вечером таких деревень будет десятки, а завтра сотни! Мы даже толком не знаем, с чем имеем дело. Темная Искра! Как со всем этим бороться?

– Монастырь убежище временное, и вы это знаете, госпожа, – сердито заметила Севера.

Ирьяда глубоко и горько вздохнула.

– Будем уповать на милость Богов. Что нам еще остается?

В дверь постучали. Настоятельница вздрогнула и выкрикнула:

– Кто там?

Дверь приоткрылась и в проеме показалась голова одной из послушниц.

– Простите, госпожа, с вами хочет поговорить та девочка, уверяет, что это очень важно.

– Приведи ее сюда, – устало сказала настоятельница.

Послушница кивнула и тихо прикрыла дверь.

– Думаете, нам следует сказать ей о ее брате? – озадаченно спросила Севера.

Ирьяда нервно всплеснула руками.

– Не знаю! Боги, я скоро забуду все слова, кроме этих «не знаю»! Что мы ей скажем? То, что в ее брате зародилась Темная Искра и теперь он повелевает нежитью? Ты хоть понимаешь, как все это звучит?

Севера знала, что испытывает настоятельница и не хотела бы оказаться на ее месте. Быть ответственной за всех в монастыре и принимать решения, которые не по душе ей самой, это тяжелое бремя. Пятнадцать лет Ирьяда была настоятельницей, и никто не мог ни в чем ее упрекнуть. Возможно, решение Ирьяды бездействовать в сложившейся ситуации единственно верное? Севера никогда бы не поставила под сомнение мудрость этой женщины. Сейчас настоятельнице тяжело, как никогда и не следует ставить ее тупик лишними вопросами.

Дверь открылась и в зал робко вошла Невея. Севера отметила, что в глазах девочки с последней их встречи что-то изменилось. Они стали будто бы темнее. А возможно, это освещение комнаты делало их таковыми.

– Как ты себя чувствуешь, дорогая? – участливо спросила Ирьяда.

Невея слегка поклонилась.

– Спасибо, госпожа, хорошо чувствую. Я должна вам что-то сказать. В это трудно поверить, но…

– Прошу, присаживайся, – настоятельница указала на свободный стул рядом со столиком, за которым сидела Севера.

Невея чувствовала себя немного неловко. Приняв приглашение Ирьяды, она присела на краешек стула.

– Так что ты хотела сказать? – спросила настоятельница.

– В это трудно поверить, но… но Исходным землям грозит опасность, – произнесла Невея и подумала, что звучит это, по меньшей мере, странно. Во всяком случае, еще вчера она сама посчитала бы такие слова бредом. – Мой брат, Фарамор. С ним что-то произошло…

Ирьяда и Севера озадаченно переглянулись.

– …Я видела это во сне… Вернее, это не было сном! – быстро поправилась девочка. – Я видела то, что будет… Мне показали будущее, – она чувствовала, что ее слова звучат все запутаннее, но как объяснить то, что сама не слишком-то понимала?

– О, боги, – прошептала Ирьяда.

– Я могу остановить его! – уже более уверенно произнесла Невея. – Еще не знаю как, но могу. Темная Искра пожрала его душу и он теперь другой. Совсем, совсем другой! Да, мне больно об этом говорить, даже думать, ведь Фар мой брат, но то, что я видела… – ее глаза наполнились слезами. – Его надо остановить! Остановить, пока не стало поздно! Вы думаете, что я говорю глупости? – она с вызовом посмотрела сначала на Северу, затем на Ирьяду.

– Нет, дорогая, мы так не думаем, – строго сказала настоятельница. – К сожалению – нет. Мы знаем, что стало с твоим братом.

– Знаете? – воскликнула Невея.

– Мы не были до конца уверены, – вздохнула Севера. – Но как? У тебя было видение?

Невея пожала плечами.

– Можно ли это назвать видением? Я просто была там.

– Ты можешь его остановить? – Севера чувствовала все возрастающее волнение.

– Да, мне сказали, что я противоположность того, кем стал Фар. Мне трудно это понять, но я знаю, что это так.

– Кто тебе это сказал, дорогая? – спросила Ирьяда.

– Голоса.

– Голоса, – задумчиво повторила настоятельница.

– Возможно, это шанс! – глаза Северы вспыхнули.

– А, возможно, ложная надежда! – резко сказала Ирьяда.

Севера вскочила со стула.

– Но, госпожа!..

– Это ничего не меняет! Монастырь будет оказывать только пассивную помощь пострадавшим. Мы будем молиться и ждать!

– Мне надо найти брата, – четкий голос Невеи эхом разлетелся по залу. – Я не могу оставаться в монастыре. Будет поздно!

– Ты погибнешь, – устало возразила Ирьяда.

– Я пойду с ней, госпожа, – сказала Севера.

Настоятельница медленно опустилась в кресло и прикрыла глаза.

– Чувствовала, что этим все закончится, – тихо произнесла она.

– Мы уйдем вдвоем, – в голосе Северы появились виноватые нотки. Она чувствовала, что каждое ее слово доставляет настоятельнице боль. – Другие послушницы ничего не узнают. Они все останутся в монастыре, как вы и хотите. Я верю Невее, верю, что есть шанс все остановить!

После слов Северы в душе девочки разлилась теплая волна облегчения.

– Простят ли меня твои подруги дарнии? – горько усмехнулась Ирьяда.

– Со временем они все поймут. Прошу, не возражайте.

Ирьяда с минуту сидела молча, собираясь с мыслями.

– Могу ли я возражать? – прошептала она. – Имею ли такое право? Возможно, я всего лишь глупая старуха, которая тщетно пытается сохранить то, что есть.

– Не говорите так! – с пылом произнесла Севера.

– Простите меня, – печально улыбнулась Ирьяда. – Я благословляю вас и, надеюсь, вы скоро вернетесь, каков бы ни был итог вашего пути.