Текст книги "Ложный вакуум"

– М, вряд ли.

– Согласно гипотезе о ложном вакууме, все в нашей вселенной стремится к уровню с наименьшей энергией, к стабильному состоянию, чтобы повсюду был только вакуум, так сказать. Но вакуум не пуст, вернее он не является истинным, так как тот минимум энергии, который мы считаем ничем, на самом деле является ложным, есть еще более низкий уровень, который и является истинным, – Андрей взял с ближайшей полки трубку, которая когда-то была действующим плазмоотводом, поднял в воздух и отпустил. Та упала на поверхность стола. – Это ложный вакуум, в котором мы и живем, – потом он снова взял плазмоотвод, но на этот раз отпустил его над полом, о который тот с грохотом ударился. – А это уже истинный вакуум.

– Очень интересно, – Гёдель пристально наблюдал за манипуляциями собеседника. – Получается, что этой трубке есть еще куда падать, но что-то ей не дает?

– Верно, – улыбнулся Андрей, понимая, что сам достаточно точно повторил и объяснил своему гостю то, что некогда слышал от Анри.

– И если эту преграду убрать, то можно будет запустить процесс исчезновения вселенной. Темнота.

– Верно, – кивнул Андрей. – Может быть кто-то и смог бы подчинить себе поле Хиггса, которое отвечает за массу, чтобы иметь возможность эту массу уничтожать. Но непонятно, как это возможно. Для того, чтобы привести это поле к истинному, стабильному состоянию, требуется слишком много энергии.

– Так что же, вы считаете, что это невозможно?

– Крайне сомнительно. Мне больше симпатична идея квантового туннелирования. Возмущение поля просто возьмет и туннелирует в стабильное состояние, начнет расширяться и пожирать все на своем пути.

– Постойте, но, получается, ответ на все это уже есть!

– Есть проблема, – причмокнул Андрей, вспоминая слова Анри. – Дело в том, что Темнота движется с разной скоростью, как подозревается, даже со сверхсветовой, что противоречит всему. Кое-кто назвал даже это проблемой ножниц…

Он остановился, упав в тяжелые раздумья.

– Тем не менее, вы, видимо, отчетливо понимаете, о чем говорите.

Ага, благодаря Анри, подумал было Андрей, но не решился сказать. Он вспомнил, как наблюдал по телевидению тестирование Темноты. Прежде чем покинуть планету, на ней и за пределами системы оставили дроны и даже запутанные частицы. Ни с чем нельзя было связаться после того, как Темнота их поглотила. Вещание прекратили и пустили интервью с каким-то ученым, попавшимся под руку, а может, он заранее был подготовлен на подобный исход. Всеми средствами пытались предотвратить панику, раз уж нельзя было скрыть наличие проблемы Темноты. Так или иначе, уже тогда заговорили в Институте о том, что единственное, что остается всей Империи, – бежать. Все исчезало и не откликалось. Темнота не реагировала никаким образом.

– И все же я думаю, что вы, Эдуард, что-то тянете, – внезапно сказал Андрей, вернувшись из прошлого. – Как-то мало информации, чтобы бросаться сломя голову.

– Что же я могу сказать, ведь прежде чем сказать вам суть дела, являющую собой особо засекреченную материю, я должен убедиться, что вы готовы воздержаться от распространения ее в случае отказа, не прибегая при этом к насильственным методам с целью ее удаления.

Ого, отчеканил. Явно готовил. Насильственные методы? Залезут в голову и удалят необходимые синаптические связи? Нет, этого не хотелось бы. Хм, оказывался ли я хоть когда-нибудь от такого рода предложений, после чего мне правили память, внезапно подумал Андрей. Нет. Если бы удаляли, то знали бы, что мне не стоит предлагать подобного. Слишком уж затратно это. Тем более, должность оператора СУС слишком специфична, чтобы так грубо обходиться с белым веществом хотя бы одного ее представителя.

– При этом, что вам терять? – добавил Гёдель. – Как вы думаете, чем больше руководствуется человек: знанием или стремлением к знанию?

– Если вы про Темноту и связанную с ней проблему исчезновения информации, которая сломала наши представления о вселенной, то мы все находимся в шлюпке, имя которой неизвестность. Мы скорее бежим от незнания.

– Законы природы, кажется, здесь не прилагают никаких усилий.

«Он использовал против меня мои же слова» – проскочило в голове у Андрея, который хотел было добавить, что это могут быть законы, которых люди пока что не понимают, но понял бессмысленность в данный момент этих слов. Какие законы, если закон сохранения информации, один из самых фундаментальных в физике, не работает сейчас. Люди вступили на территорию веры, слепой веры в законы, которых, может быть, и нет. А ведь консультант и про это говорил. На то это вера, что ты шагаешь, неизвестно куда, неизвестно зачем.

– Вы же не хотите, чтобы я уверовал в некий высший разум и его столь же высший замысел?

– Вы так говорите, будто в свой разум не верите.

Андрей молчал. Гёдель все так же спокойно, с достоинством смотрел на него. Высокий статный человек, задетый сединой и глубокими носогубными складками, мог бы быть принят за старика, если б не блеск в его глазах. Тот не думает идти на покой, держит сейчас что-то в своей голове, что-то, благодаря чему заткнет по пояс любого юношу с высокими порывами. Этот его голос хоть и груб, но глубок и осязаем, заставляет резонировать на собственной частоте, двигаться в такт с ним. И он об этом знает. Использует. Наверно, чертовски гордится этим.

– Я подумаю над вашим предложением, – сказал наконец Андрей.

Гёдель также аристократически улыбнулся.

– Андрей, вы делаете сейчас шаг в будущее.

Он развернулся и зашагал к выходу, по пути рассматривая полки.

Андрей опустил глаза на свои руки. Полусогнутые пальцы застыли в пространстве. Не хотелось касаться ими поверхности стола. Все было нереально. Они словно вросли в глыбу изо льда, невидимую, но столь же реальную, как и воздух, которым дышишь. Дверь быстро отворилась, лед растаял, руки упали. В проеме высветилась женская фигура. Аня.

– Ты вернулся раньше и ни слова мне не сказал, – бросила она возмущенно с порога, но, не дожидаясь ответа, поспешила к рабочему столу, села на стул, на котором несколько минут назад сидел Гёдель.

– Я только вернулся, – буркнул Андрей.

– Я заскочила на пару минут, пока в медцентре закончился прием пострадавших. Сегодня сумасшедший день. Говорят, Темнота резко ускорилась, из-за чего Окраины запаниковали и пошли напролом, кто как. Ах, ты был на миссии, но вернулся раньше, тебя не позвали? Или вы просто закончили раньше?

– На этой миссии мы были со стажерами, – замялся вдруг Андрей, – оба. Благодаря им нам удалось разобраться быстрее обычного.

– И все? Ушел, побыл немного, пришел. Ладно. Тот мужчина, который вышел от тебя, чего он хотел?

Андрей хотел было рассказать про предложение, но осекся, вспомнив слова Гёделя. Нет, Ане не стоит знать о сомнительном предложении. Ну вот, теперь он размышляет, как и требует того само предложение.

– Это Эдуард Гёдель, консультант по информационной безопасности. Приходил расспросить про мою профессию.

– Он ведь не из ОКО? – удивилась Аня. – Он был вчера в медцентре. Разговаривал со мной. Мол, я жена оператора и все такое. Консультант по информационной безопасности при дворе Его Величества. Проверяла, нет такой должности. По крайней мере, официальной нет.

– О чем же вы разговаривали?

– Да мы и беседовали-то о том, как здесь обустроились. Но ведь это не главное, что он хотел узнать. Так? Что, ОКО недостаточно больше? Да и что еще за консультант по информационной безопасности?

– Просто независимый эксперт, помогающий Его Величеству в государственных делах.

Аня округлила глаза.

– О, это многое разъясняет, – протянула она на своей невидимой струне. Ее губы сжались. – Андрей, что ты от меня скрываешь? Ты вернулся пораньше, и мы можем это использовать. Это может быть наше время. Я тебя не ощущаю.

– Андрей сдвинул брови. Он протянул руку и накрыл ладонью ладонь Ани.

– У тебя холодные руки, но я не об этом… – она осторожно коснулась тыльной стороны ладони Андрея своей свободной рукой. – Блеклые обои мне кажутся более реальными, нежели мое присутствие в доме. Соседи у нас приветливые, а мне кажется, будто они видят, как мы улыбаемся им, понимая, что без них у нас останутся только эти вот обои.

Как бы Андрей не оттягивал сей разговор, он должен был рано или поздно произойти. Аня же тем временем освободила свои руки, всмотрелась своему мужу в глаза. Блеснул бесноватый огонек и тут же погас.

– Мы… Я будто не живу. Ты мне нужен, Андрей.

Может лучше устроить скандал, подумал было Андрей, ведь она же сама должна была хотеть этого, огня. А ему был бы выдан шанс отойти и перегруппироваться.

– Аня, консультант сделал мне особенное предложение, – начал он. – Действительно особенное, я б сказал выдающееся. Я должен буду сделать работу, после которой наша жизнь может измениться. Даже мое наставничество тому не помешает. Сегодня день начала перемен. Я не могу сейчас сказать тебе все, но позже ты сама все поймешь. И у нас будет время.

Аня раскрыла рот и глубоко вдохнула, часто заморгала.

Андрей и сам не ожидал такого поворота, но сейчас уже понимает, что он должен сделать сегодня вечером.

Глава 6. Собрание

Андрей подходил к кабинету Ады. Он знал, что застанет ее в ее кабинете. Сейчас всякий желает свой уголок, а после миссии это вдвойне необходимо. Так и случилось. Она сидела в своем кресле, отдававшем душком современного минимализма. Ее кабинет кардинально отличался от такового у Андрея. Не было ничего, кроме лаконичного стола, на котором томно лежали ее вещи. Да, она любит работать с информацией, так что на любой стене может выводить изображение со своего компьютера, а при желании заполнить комнату голографическими изображениями, для чего ей надо было б приглушить теплый дневной свет. Этот свет Андрею казался слишком уж ярким. Сейчас же это просто был кабинет. Ада не успела переодеться, она просто сидела в своем кресле, о чем-то размышляя, улыбнулась ему и выпалила:

– Знаешь, кого я встретила рядом с квантовым компьютером?

Андрей опешил, никоим образом не ожидавший столь стремительной и взбудораженной реакции со стороны Ады. Ей жизнерадостности не занимать. Ада же, не дожидаясь толком его ответа, сказала:

– Профессора Железнякова!

– Серьезно? А что ты радостная такая?

Ада часто заморгала. Да я и впрямь радостная, можно было прочитать на ее лице.

– Ты знаешь уже, что он здесь? – продолжала она. – Ну да, что это я, все здесь. Он что-то возился с компьютером, а когда я обратилась к нему, он… да, он, казалось, хотел сжечь меня. Да не в этом дело ведь! Делал что-то необычное. И знаешь что? Проводил эксперимент с использованием усовершенствованного искусственного интеллекта, разработанного им же. Ну, это мне рассказал аспирант, работающий с ним. Но ты только представь, что можно будет более точно составлять маршруты миссий, да не только в будущее, но и в прошлое. Он предполагает, что мы сможем отодвинуть горизонт чуть дальше. А может, наконец усовершенствуем светофор. Я жду не дождусь, когда мне представится такая возможность.

Ее переполняло чувство восторга. Ей скоро дадут новую игрушку.

Горизонт могут отодвинуть. Если предсказательная способность нового ИИ действительно такая высокая, как сказали Аде, то Институт ждут большие перемены. Впервые за три года. Упустить возможность принять в этом участие можно было б приравнять к преступлению. Однако для Ады интереснее было бы продолжить работу над вопросом возникновения и развития Альянса. Возможно, скоро их пути разойдутся.

– Ты намереваешься применить его в своих исследованиях? – спросил Андрей после недолгих раздумий.

– Я глотку за это перегрызу, – оскалилась несколько Ада.

Вот оно что. Это будет конкурс на выживание. Выбить себе право работы с Железняковым будет не просто.

– Ада, у меня к тебе есть предложение. Мне вполне возможно понадобится скоро хороший историк. Если все получится, то от работы с Альянсом считай никто тебя не оторвет.

Ада выпрямилась в кресле. Ее лицо выразило всю внутреннюю серьезность, внимание.

– О чем это ты, Андрей? Я не понимаю.

Андрей рассказал ей о своей встрече со странным консультантом, о странном предложении, при согласии и выполнении которого ему давали волю на своем поприще, а также том, как договорился с Гёделем об еще одной встрече, о своем условии, согласно которому он сам выберет себе историка в сопровождение. Ада слушала внимательно, не прерывая. Когда Андрей закончил, она неспешно встала с кресла, прошлась по кабинету и, остановившись наконец перед Андреем, сказала:

– Я согласна.

Так просто? Андрей опешил, вновь. Он не ожидал, что она согласится так быстро, да и сам до последнего сомневался в адекватности предложения Гёделя. Слишком все туманно. Андрей все еще не доверял старику. Аде же понадобилось где-то около минуты.

Договорились встретиться перед походом к директору Института. Им обоим необходимо было принять душ и поесть. Ясность хоть и бодрит, и проясняет разум, однако она лишь позволяет мобилизовать латентные ресурсы, чтобы действовать эффективно в затруднительных ситуациях. Их выдают каждому сотруднику Института, но они особенно важны на миссиях, связанных с военными действиями, когда необходимо постоянно следить за развитием событий. Говорят, что Ясность не вызывает физиологической зависимости, но психологически к ней можно пристраститься, когда окружающая серость да внутренняя тяжесть нежелательны для восприятия. Тестирование на данную зависимость является обязательным пунктом в психологическом обследовании, иначе это грозит истощением. Андрей же в последнее время пристрастился больше к серости и тяжести. Принятие Ясности для него сегодня по возвращении было возможностью отойти от жаркого климата, вернуться снова в тишину. Появление Гёделя всколыхнуло его внутренности. И он направляется в неизвестность. Что же его ждет? В этом и есть суть путешествия, может быть?

Теперь они оба вмешаны в это дело. Ада с ее ровной спиной, казалось, ничуть не страшилась того, что ее ожидает. В некотором роде Андрей завидовал ей в ее спонтанности.

Встретившись, они обменялись приветствием и молча направились на верхний этаж и оба несколько смутились, увидев вооруженную охрану у кабинета директора, которой там отродясь не было. Два головореза в гражданском стояли подобно двум изваяниям в стене. Они лишь просверлили гостей взглядом, проверяя через орлов. Один из них буркнул:

– Андрей Хомский, старший оператор СУС, верно?

– Ага, – кивнул тот.

– Ада Улыбина, старший полевой историк, верно?

– А что, не похожа? – язвительно выпалила та.

Бугай невозмутимо вскинул на нее глаза. Ада же будто ожидала, что тот что-нибудь скажет в ответ. Тот же лишь сказал:

– Вас ждут, проходите.

Автоматическая дверь отворилась. Андрей прошел, Ада же задержалась, сверля глазами изваяния. Да, ей порой хочется сражаться. Может в этом секрет ее готовности идти тропой неизвестности с гордо поднятой головой? Возможно.

Андрей и Ада оказались в просторном кабинете, посреди которого располагался длинный матового цвета стол из алмазоподобного стекла, за которым можно было разместить двадцать персон. За ним же на данный момент сидели трое, еще два человека стояли у окна, о чем-то переговариваясь друг с другом. Во главе восседал директор Института, угрюмый человек с пухлыми щеками и носом-картошкой, державший сложенными в замок руками перед своим лицом. За его спиной висел портрет Императора Максимилиана, старого мужчины, величественно взирающего на всякого, кто осмелился посмотреть на него. Его надменное выражение и так вызывало неуютное чувство, а тут еще, казалось, его взгляд тяготел над директором, будто обвинял его в чем-то. Даже развешенные вдоль стены фото предыдущих директоров, внесших различный по важности для Института и Империи вклад, не могли подбодрить нынешнего директора.

По левую сторону от директора спиной к колее фотографий прошлых директоров сидел незнакомый мужчина, средних лет, коротко постриженный и гладковыбритый. Его скупые движения были строго очерчены, выдавая в нем военнослужащего. По правую сторону, спиной к окнам, располагался консультант по информационной безопасности при дворе Его Величества, с достоинством на лице и руками на коленях дававший всем своим видом понять другим, что обнаружь рядом с собой бомбу, он бы остался сидеть на своем месте. У окна стоял начальник отдела контроля операторов, на чьем квадратном приплюснутом лице застыло недовольство, а руки нервно искали предмета, на который можно было б опереться, но не находя такового, тот постукивал пальцами по своему бедру. Рядом стоял особенный гость, который затмевал даже консультанта. Первый советник Императора, высокий, худой, красивый мужчина средних лет, одетый в модный костюм, с острым подбородком и резкими скулами, тонким носом, разделявшим соколиные глаза. Его улыбка подбадривала, но глаза будто сканировали все естество.

Андрей видел его только в новостях. Это правая рука Императора, выполняющая львиную долю его работы. Пока Император проводит конференции и беседы, первый советник разъезжает по всей Империи и принимает участие в самых грязных делах, которые не так много освещаются в СМИ. Тот пытался наладить отношения с Окраинами, решившими заполучить суверенитет, а потом еще и взбесившимися после появления Темноты, он один из первых, кто привлекал внимание к проблеме Темноты еще при ее первых упоминаниях. Кто знает, может Империя уже развалилась бы, если б не он.

Первый советник повернулся лицом вошедшим, ровным шагом прошел навстречу, протянул руку.

– А, здравствуйте, рад с вами познакомиться, я Отто Шнайдер, первый советник Императора, – начал он с легкой улыбкой на лице, пожимая руки, – вы, я понимаю, Андрей Хомский, старший оператор струнного устройства Стокума, а вы, леди, Ада Улыбина, старший полевой историк. Я ни в чем не ошибаюсь? Нет? Отлично. Прошу, проходите, присаживайтесь, мы ждали вас.

Андрей и Ада прошли вдоль колеи фото экс-директоров и сели рядом с военным. Советник и начальник ОКО сели рядом с консультантом. Гёдель все также спокойно взирал на них. Казалось, он и не сомневался, что Андрей придет с самого начала. Директор начал, сложив руки на стол:

– Добрый вечер, дамы и господа. Для начала следует познакомиться друг с другом. Господа первый советник Шнайдер, консультант по информационной безопасности Гёдель, начальник ОКО Шишкин, капитан военной разведки Бегишев, – военный в это время повернул голову, чтобы показать себя. Его строгое квадратное лицо было озарено вниманием. Тот наблюдал, стараясь не упустить ничего. – И, здравствуйте, господин Хомский, старший оператор СУС, госпожа Улыбина, старший полевой историк.

Первый советник не переставал все это время следить своими соколиными глазами за Андреем и Адой. Когда же директор сделал паузу, он бросил взгляд на Гёделя. Тот ответил ему горделивой улыбкой, словно говорил: «Вот видишь!». Тем временем директор продолжал:

– Есть необходимость предупредить как новоприбывших, так и всех остальных вновь, что данная встреча не официальна, она не будет зарегистрирована нигде, никаких средств записи нет и нельзя использовать, здесь работает глушилка. Все, что будет здесь сказано, здесь и останется. В случае разглашения секретной информации в отношении виновника будет инициировано уголовное преследование. Сегодняшнее ЧП и так попортило нервы, а тут еще это, – он тихонько вздохнул, пытаясь не потерять лицо, постучал пальцем по поверхности стола, чем вывел фото одного из операторов, Тимура Урусова, что заставило Андрея затаить дыхание. Директор оттолкнул от себя изображение, после чего оно появилось перед каждым из присутствующих. – Шишкин, освети дело.

Начальник ОКО видимо обратился к своим орлам, так как его глаза куда-то запропастились.

– Сегодня утром, в десять часов, тринадцать минут, двадцать семь секунд Старший оператор Урусов Тимур, воспользовавшись неконтролируемой ситуацией эвакуации граждан, захватил струнное устройство Стокума, являющееся собственностью Института… – первый советник при этих словах тихо ухмыльнулся, вызвав тем самым косой взгляд директора. Они оба знали, что проекта вообще не было бы без инвестиций из государственной казны, но по-разному видели его значимость. – …совершил несанкционированный переход. После продолжительных попыток установить с ним контакт, которые ни к чему не привели, его действия были квалифицированы как дезертирство.

Андрей затаил дыхание, его губы дрогнули. В этот момент он поймал на себе взгляд Ады, которая тут же отвела его в сторону. Андрей смотрел на лицо Тимура: высокий лоб, черные выразительные глаза, горбатый нос, пухлые губы. Никак не мог поверить, что этот человек просто сбежал. Он сорвался? Его заставили? Кто, зачем, куда, когда, мысли промелькнули и исчезли. Они не удовлетворяли Андрея. Все это какая-то чушь. Тот снова посмотрел на Аду. Та также с удивлением смотрела на изображение Тимура.

– А как все-таки вышло, что ОКО проморгало это? Да и почему об это им стало известно так поздно? – советник вцепился в Шишкина глазами. – Целый отдел был создан специально для этого.

Шишкин постарался выпрямиться и встретиться глазами с советником, что явно давалось ему с трудом, и пытался не подавать виду, что его что-то беспокоит, спрятавшись за механическими словами, что явно предпочитал в своей жизни разговорам напрямую:

– Отдел контроля операторов с самого первого дня своей работы заявило о необходимости всестороннего слежения за деятельностью операторов, но ввиду наличия у них прав на свободу, были только ограничены возможности их передвижения, а также возможности в маневренности самого струнного устройства Стокума…

– Да, без всех этих ваших длинных речей, пожалуйста, – прервал того советник, при этом перебрав в воздухе своими пальцами, словно набирая текст. – И так понятно, что он воспользовался сегодняшней неразберихой. А что же на счет психологического состояния этого оператора? Ваш отдел должен был его проверять, если я не ошибаюсь.

– Верно, господин первый советник, – Шишкин уже начал нервничать, – но нам до сих пор полностью не известно, как работа с устройством влияет на психику человека. Не исключено, что у Урусова произошел срыв.

– Все это вы уже говорили, – отчеканил советник. Его внимание перешло к Андрею с Адой: – Эта ситуация выходит за все мыслимые и немыслимые рамки дозволенного. Император на данный момент отвечает за отход последних сил. Он как настоящий капитан тонущего… тонущего корабля прибудет сюда последним экипажем. Суть в чем… да в том, что банды с Окраин, не пойми каким образом, умудрились прорвать оборону Имперских войск, продвинулись вглубь так стремительно, что разрушили большую часть наших сил с тылу просто… щелкнув пальцами, – он сам при этом сделал щелчок пальцами. – Была вызвана паника по всей незатронутой днем ранее системе. Ходят слухи, что Темнота внезапно ускорила свое движение, или что она там совершает, что было причиной того, что Окраины под давлением ужаса просто пошли напролом. Вуаля! Они сходу прошли в тыл наших войск и перебили их всех, словно маленьких котят топили. Думаю, вы понимаете, что я в это не верю. Я верю в то, что у всего есть причина. А заявленное ранее – это отмазка. Что я этим хочу сказать?

Да не может быть такого. Андрей не находил слов. Он знал Тимура еще с первого курса обучения.

– Вы ж не хотите сказать, что он каким-то образом связан с Окраинами? – сказала вдруг Ада.

– Точно неизвестно. Однако господин Гёдель прибыл сюда задолго до эвакуации, и в его планы входила проверка деятельности Института, – советник кивнул тому.

– Это была незапланированная проверка, о которой знал только Его Величество, предоставивший мне широкие полномочия, – Гёдель положил свои руки на стол, которыми все же будто поглаживал воздух. – Да, я решил начать с операторов, так как посчитал это наиболее опасной для безопасности Института и Империи профессии. После нашей беседы с господином Урусовым была зафиксирована подозрительная активность с его стороны. Например, он пытался выбить себе доступ к квантовому компьютеру в не очереди. Всему Институту уже известно, чем занимается достопочтенный профессор Железняков в последние дни за ним. Так ведь? Отлично. Я уже беседовал с профессором, и да, он подтвердил, что Урусов стремился выбить у него аудиенцию. Профессор также подтвердил его чрезмерное внимание к проекту нового искусственного интеллекта. Также благодаря отделу контроля операторов было выявлено, что Урусов совершал частые задержки на миссиях, отклонялся от заданного маршрута. Более того отключалась связь на несколько минут, что, как я знаю, запрещено вовсе. Его историк также подтверждает, что он имел небольшое время, когда оставался один. Что он мог делать в это время?

Гёдель замолчал. Повисла тишина, посреди которой раздавалось только постукивание пальцами по столу Шишкина.

– Контроль безопасности сегодня усилен до максимума, – директор взял слово в минуту, когда, кажется, никому говорить не хотелось. – Мы опасаемся проникновения террористов. Одного СУС хватило бы, чтоб занести сюда бомбу с антиматерией. Камеры закрыты защитным полем, но это не гарантирует стопроцентно от проникновения.

– Нас ведь не просто так сюда зазвали? – сказал Андрей.

– Верно, – советник будто ожидал этих слов. – СУС в чужих руках – опасное оружие. Его необходимо вернуть, в крайнем случае – уничтожить. Правда, имеются затруднения в выявлении его местонахождения, так как… что там он сделал?

– Он каким-то образом сумел удалить маячок из устройства, что привело к невозможности обнаружить его след. Ни один из трансферов не засек его маршрут. Мы попытались выявить время совершения перехода, однако толку от этого немного. Сегодня струна вибрировала слишком часто. Посреди всего этого моря это небольшая капля. Процесс занял время, в результате мы узнали, что он прыгнул по зарегистрированным координатам, которые, однако, уж как год устарели. Его команда уже была там на миссии. Это было сделано, чтобы не выделяться на общем рисунке и усложнить нам задачу поисков, так как активность струн была при этом минимальна, – отрапортовал Шишкин, после чего добавил более упадническим тоном: – Мы не знаем, куда он направился.

– Это возможно? – удивленно всплеснул Андрей. – Вытащить маячок, не повредив систему навигации?

– Вы же сами знаете, что так было сделано нарочно. Без системы навигации совершать переходы сродни тому, как бросать с закрытыми глазами дротики в наномишени, если не хуже. Он попадет в необходимую точку с вероятностью, стремящейся к нулю.

Да, это и так известно. Тимур не дурак, он не станет так рисковать. Он умудрился провернуть то, что казалось невозможным. А может он спятил? Может он прыгнул без навигации, вслепую? Как еще можно обойти трансферы? Они установлены по всей планете, глубоко под землей, чтобы ретранслировать сигнал и совмещать СУС с рабочей струной. Без них СУС просто коробка с бесчисленным и хаотичным набором вероятностей да антиматерией под корпусом. Обойти никак нельзя.

– Вы говорите, что он нарочно использовал устаревшие координаты, ведущие в недалекое будущее, чтобы затормозить поиски, – начала Ада. – Он не прыгнул сразу к своим… Он же раскрыт?

– Мы бы проследили за ним и предугадали бы дальнейшие планы. К тому же знали бы, откуда он мог бы попытаться изменить историю. Неизвестно еще, возможно ли это, но никто не собирается рисковать, – ответил директор.

– А что, если Ада права? – встрял Андрей. – Что если он прыгнул туда, потому что это наиболее благоприятное время для того, чтобы залезть в устройство и вытащить навигационную систему?

– Точнее маячок…

– Да нет, систему навигации, полностью, так быстрее. А потом напрямую подключиться к трансферу, используя его для навигации.

– Это возможно? – директор ожил. В его глазах блеснула надежда.

– Фактически трансфер представляет собой автономный компьютер, необходимый для локализации струны в актуальном времени, – Шишкин вдумчиво размусоливал каждое слово, – компьютер, к которому можно подключиться, но только напрямую.

– Значит, возможно? – не отставал директор.

– В теории да.

Директор отклонился на спинку своего кресла, подняв глаза к потолку. Гёдель ухмыльнулся, посмотрев сначала на Андрея, потом на советника Шнайдера. Тот же встретил его легким киванием головы, соглашаясь с чем-то будто.

– Что ж, господин Хомский, госпожа Улыбина, – начал советник, – вы сумели несколько оживить ситуацию. Если Урусов действительно сделал то, что вы сказали, вы сможете это проверить?

– Да, мне нужен только доступ непосредственно к трансферам.

– Но постойте, – вмешался Шишкин, – ведь трансферы еще не настроены, чтобы интегрировать данные о переходах. Придется прыгать согласно кривой следа на струне, оставленным Урусовым. Это промежуток времени и пространства.

– Так вот слабое место в вашей системе, Шишкин, – оскалился советник. – И Урусов заметил его.

– Тогда возьмем данный интервал и выберем близкий к началу, в пространстве будем отталкиваться от расположения трансфера. Если он руководствуется разумом, то он тоже совершал бы переход рядом с трансфером.

– Я взбудоражен, господин Хомский, – проговорил Шнайдер. – Вы уже говорите, что и как пойдете по его следу. Значит, вы понимаете, чего мы от вас хотим?

– Да, – выдохнул Андрей.

– Что ж. Познакомьтесь, капитан разведки Бегишев, – тот лишь отучено кивнул головой. – В ближайшее время вы будете работать с ним. Его задача заключается в задержании Урусова, а также в вашем сопровождении. Вы должны будете отыскать Урусова, при этом соблюдая ход истории. Господин Гёдель ручается за вас, да и я вижу, что на вас можно положиться. Тем не менее я обязан вас предупредить, что Урусов на данный момент является подозреваемым, поэтому всякая попытка помочь ему сбежать будет расценена как сообщничество. Вы понимаете? – Андрей и Ада кивнули. – Отлично. Так как нам нужно действовать стремительно, у вас будет вечер на сборы и знакомство с капитаном Бегишевым. И да, мы учтем ваши требования после выполнения этого задания.

Да куда вы денетесь, подумал Андрей. Странно. Он ввязывается в, казалось бы, безнадежное дело, но он впервые за долгое время чувствует прилив сил, уверенности, что в его руках все, что ему нужно.