Текст книги "Штурм бездны: Прорыв. Цикл «Охотник»"

Глава 4. «Дикий»

Я замер всего на секунду, стараясь принять хоть сколько-нибудь оправданное решение, но в этот момент стало ясно, что некая неучтенная мною сила вторглась в ситуацию. Рипли длинно и витиевато выругалась в эфире, чего в обычных обстоятельствах она себе не позволяла. Чем вызваны ее бурные эмоции я еще понять не успел, но уже ясно было, что такие трехэтажные речевые обороты из уст симпатичной молоденькой симпатичной девушки не могли вырваться без веской причины.

Зрение постепенно восстанавливалось, я еще не мог читать буквы на визоре, но уже различал строки. Это можно было бы посчитать добрым знаком, если бы не остальные проблемы.

«Отставить ругань! – приказал я. – Доложить обстановку!»

Но ни Рипли, ни Викинг ответить мне не успели, вместо этого я услышал голос, который услышать никак не ожидал. На связь вышел ни кто иной, как оставленный на базе салага по прозвищу Дикий.

– Эй, старичье! – весело произнес он. – Мне показалось, вам нужна помощь. Рипли, красавица, прикрой «Катрана», на нем посылочка для Долговязого, а то у него плохо получается дышать под водой.

Хотя мое зрение еще не до конца восстановилось, но все же я смог различить на радаре три динамичных размытых точки. Первая – это батиплан «Валерка» с Рипли и Викингом на борту. Вторая, наш беспилотник «Катран», несущийся со стороны базы «DIP-24-200» на маршевом двигателе, а третья – легкий скоростной затопляемый транспортный модуль «Скат-44», предназначенный для доставки боевых пловцов и грузов к местам боевого дежурства на сверхглубинных эшелонах.

Мне сразу стало понятно две вещи. Первая – «Катран» идет на автоматическом управлении с привязкой к цели, и целью являемся мы с Баком. Вторая – «Скат» пилотирует Дикий, больше некому. И это могло спасти ситуацию.

Наша проблема ведь состояла в том, что на батиплане крайне нежелательно соваться в гущу торпед, особенно там, где скоростные маневренные твари могут загнать его на минные поля. Это всегда грозило тем, что мы называли «зажимом», то есть, полным окружением на всех эшелонах, лишением сначала возможности идти на маршевом двигателе, затем маневрировать. Зажатый батиплан неизбежно торпедируют, потому что на коротких дистанциях бортовым батареям не хватает огня.

Но на значительных дистанциях все кардинально менялось. Там, в отсутствии «зажима», батиплан мог двигаться на маршевом реактивном двигателе, разгоняясь до аэродинамических скоростей в облаке генерируемого им пара. В таком состоянии ни одна тварь не могла его догнать, что позволяло применять разработанные еще при штурме Атлантики боевые схемы. Суть большинства из них состояла в отрыве от преследования с последующим уничтожением увязавшихся биотехов огнем бортовых батарей. Фактически, если биотехам не удастся зажать батиплан и загнать на минные поля, он становится условно неуязвимым.

До появления Дикого, Рипли вынуждена была бы зайти в самую гущу торпед, чтобы нас эвакуировать, а это было предельно опасно. Однако Дикий решил кардинально изменить расстановку сил. Он вывел из эллинга «Скат», взял управление над «Катраном» и погнал его в нашу сторону. Беспилотному аппарату, а не «Валерке», предстояло забраться в гущу торпед, добраться до нас, и доставить посылку, скорее всего, контейнер со свеженьким сверхглубинным скафандром для меня.

При этом у самого «Катрана» вооружения вообще не было, только средства наблюдения и связи. Но в такой ситуации оно ему и не нужно, так как прорываться придется через поля торпед, в непосредственной близости от них, а на коротких дистанциях огневые средства имеют низкую эффективность. Зато если «Катран» начнет прорываться к нам, ему можно расчистить дорогу огнем бортовых батарей батиплана с дальней дистанции, без малейшего риска «зажима».

Идею трудно было назвать гениальной, но стоило признать, что она пришлась как нельзя кстати. Единственное, я не совсем понимал, какую роль в плане играл комплекс «Скат». Управлять «Катраном» можно было не покидая базу. Но я пока решил не раздумывать над этим, мало было для анализа данных.

Как я и предполагал, «Катран» на полном ходу реактивной тяги вломился в гущу торпед, но ни одной твари не удалось его торпедировать, поскольку Викинг так дал им прочихаться из огневого комплекса, что во все стороны прошла не слабая волна вторичных детонаций. Биотехи слишком уплотнили свои порядки, стараясь поскорее перехватить «Катран», а потому взрыв одной торпеды приводил к детонации соседних. Из-за этого беспилотник легко прорвался через внешнее кольцо обороны, а тут уже и Бак ударил по тварям с тыла из тяжелого карабина.

Ко мне зрение возвращалось стремительно, я уже мог бы различать текст на визоре, вот только Баку недосуг было общаться со мной в чатике. Зато я снова обрел возможность прицеливаться, и хотя у меня не было дальнобойного гарпунного карабина, но зато из легкого я мог, не отвлекая Бака, отсекать скоростные торпеды, рванувшие нас уничтожить после смерти платформы.

Начался лихой бой. Рипли ловко маневрировала на «Валерке», давая Викингу возможность долбить из всех огневых средств, расчищая путь «Катрану». Бак помогал батиплану прицельным огнем с тыла, а я колотил из легкого карабина по всем тварям, которые пытались ринуться в нашу сторону.

На какое-то время я даже забыл о Диком, хотя именно он все это устроил. Слишком уж я был увлечен стрельбой, ловил в сетку голографического прицела радарные метки тварей и долбил, долбил, короткими очередями, выпуская серии по три гарпуна, для гарантии, чтобы не дать торпеде увернуться.

Последняя порция кислорода, растворенная в «рассоле», подходила к концу, я уже ощущал надвигающееся удушье, но через минуту и сорок секунд «Катран» сбросил ход, перешел с маршевого мотора на маневровые турбины и лег на грунт в двух шагах от Бака. Я перехватил его тяжелый карабин, чтобы не ослаблять огневой натиск, а Бак вскрыл грузовую полость «Катрана» и достал оттуда контейнер с легким скафандром «СГАЖ-8», предназначенным не столько для боя, сколько для выполнения монтажных работ за пределами станции. Причина выбора была понятна – боевые скафандры располагались не в эллинге, и Дикий до них добраться не мог. Перестраховались. Но ладно, мне сейчас что угодно годилось, лишь бы оно было с жабрами и могло дышать за меня под водой.

Баку пришлось повозиться, стягивая с меня подыхающий от потери крови скафандр, и на какое-то время я все же вырубился, а когда в голове снова начло проясняться, я по нейроинтерфейсу понял, что нахожусь в новеньком «СГАЖ-8». Конечно, я сразу повеселел.

«Попробуем прорваться?» – спросил меня Бак.

«Плохая идея, – ответил я. – Скафандр не боевой, водометы с малым ресурсом. Если я попытаюсь тягаться с тобой в скорости, загоню скафандр».

«Это и барабульке понятно. Но ты можешь забраться в грузовой отсек „Катрана“, там места хватит».

В принципе, идея была жизнеспособной. Вот только из грузового отсека я не смогу никого поддержать огнем, я там буду так упакован, что не шевельнуться.

«Все это мелочи, по сравнению с глубиной океана, – ответил Бак, прочитав на экране мои возражения. – С легким карабином на больших дистанциях толку мало, а тяжелый у нас один».

В этом был резон. Пришлось мне втискиваться в грузовой отсек, а контейнер от скафандра оставить. К сожалению, без контейнера скафандр не жилец, его можно списывать. Но лучше скафандр, чем меня.

«Дикий, я в отсеке, – передал я жестами. – Можешь запускать».

«Катран» сошел с грунта, и начал разгоняться сначала на маневровых турбинах, затем врубил маршевый. Оно и в батиплане ощутимо, а тут меня так шарахнуло перегрузкой, что чуть позвоночник через задницу не вылез. Мне-то ладно, я больше боялся за скафандр, он на такое рассчитан не был. Но нейроуправление реагировало штатно, значит, обошлось.

Радар не работал, мешала толстая броня, так что мне оставалось лишь догадываться о происходящем снаружи. Впрочем, путь не долгий, меньше двух минут.

Наконец «Катран» вырубил маршевый, затем застопорил и турбины. Самостоятельно открыть грузовой люк я не мог, но секунд через тридцать крышка ушла вперед, а я вывалился из брюха беспилотника и завис в состоянии нулевой плавучести. Рядом со мной, в таком же легком ремонтном скафандре, висел в воде Дикий. Он глядел на меня через прозрачный хитин шлема, я на него, но говорить не хотелось. Мы все Дикого недолюбливали. По сути, он нам в свое время навязался в команду, да еще с элементами шантажа. Мы привыкли им понукать и над ним подтрунивать, но сейчас, после того, как он мне, без преувеличения, жизнь спас, такая форма общения явно не годилась, а другая еще не выработалась. Мне нужно было время на перестройку, так что я решил пока от общения воздержаться.

Вместо пустых разговоров, я врубил водомет, добрался до «Ската» и влез через люк в основной отсек. Шлюз на таких аппаратах без надобности, так как они все равно водой заполнены полностью, чтобы легче противостоять огромному давлению глубины. Это позволяло облегчить обшивку, сэкономить на толщине брони. Стрелковый комплекс «Ската» располагался прямо в основном отсеке для экономии места, поэтому я взгромоздился в кресло, приспособленное для человека в скафандре и активировал все системы. С затопляемыми аппаратами мне редко приходилось иметь дело, и было непривычно проделывать знакомые манипуляции в заполненном водой пространстве. Да и в скафандре работать с сенсорами и энкодерами оказалось не так-то просто – пальцам в перчатках из биоткани не хватало подвижности. Не смотря на эти мелкие трудности, я произвел основные настройки и присоединился к огневому натиску «Валерки». Это создало достаточно безопасный коридор для Бака, особенно с учетом, что у него у самого был тяжелый карабин, и он загодя уничтожал тварей на всех опасных скоростях и углах атаки.

Но как же их было много! Неподвижные мины Викинг перебил в первую минуту боя, но с торпедами так лихо не получалось. Они перекрикивались в ультразвуковом спектре, согласовывали действия, рассредоточивались, чтобы избежать вторичных детонаций, затем пытались образовать мелкие мобильные группы, чтобы прорваться к Баку. Я практически непрерывно колотил из гарпунной пушки, «Валерка» использовал всю огневую мощь, включая малокалиберные очень быстрые ракеты, способные, как и батиплан, разгоняться в облаке пара из носовых дюз. Но этого едва хватало на обеспечение относительно безопасного коридора Баку, да и то некоторые торпеды прорывались, и ему приходилось отстреливать их из карабина в индивидуальном порядке. Хуже того – коридор постепенно сужался, и в какой-то момент мне показалось, что даже совместных усилий «Ската» и «Валерки» не хватит, чтобы удержать его. К тому же радар показывал, что дальняя часть боевого охранения тоже устремилась в нашу сторону, и там тварей было не меньше.

Наконец Бак вырвался из самой гущи торпед, стало полегче, но было понятно, что боекомплекта не хватит ни мне, ни Викингу. Бак прибавил ходу и вскоре скрылся в шлюзе «Валерки», но тревога меня не отпускала. Стоит нам двинуться в сторону базы, вся орда тварей за нами увяжется. Батиплан уйдет на маршевом моторе, но «Скат» мог перемещаться только на маневровых турбинах, у него обшивка была слабоватой, чтобы удерживать мощь маршевого мотора, да и вес воды в отсеках не маленький.

Меня зло взяло на Дикого, который по какой-то причине все еще не забрался на борт. Спрашивается, какой смысл вообще ему было выдвигаться на «Скате»? Беспилотником он мог бы управлять и с базы. Я не выдержал и задал ему это вопрос жестами.

«Ну, огневой комплекс же может работать по автоматическим профилям», – ответил он.

Я это знал не хуже, а намного лучше него. Я не только управлял боевыми профилями, но и писал собственные. Вот только почему-то у меня мысль не сработала в ту же сторону, что у Дикого. Не так он прост был, ох, не прост.

Его задумка была на грани гениальности. Задать хороший боевой профиль, бросить «Скат», чтобы он самостоятельно вел огонь по приближающимся торпедам, а самим перебраться на «Валерку» и дать деру, прикрываясь огнем. Понятно, почему салага все еще болтался снаружи.

Пришлось мне заняться выбором боевого профиля. К счастью, подходящих оказалось несколько в памяти вычислителя, и я скомбинировал оптимальный из двух.

«Викинг, мы к вам. „Скат“ нас прикроет», – передал я, и выплыл из люка.

Мы с Диким секунд за десять добрались до «Валерки» и залезли в уже открытый шлюз.

Стоило закрыться внешнему люку, Рипли дала ходу, не очень заботясь о нашем с Диким комфорте. Так что нас на старте нормально приложило, благо, скафандры все это немного компенсировали.

Затем система откачала воду из шлюза, и мы с Диким вывалились в коридор. Я тронул чувствительный элемент под панцирем и активировал процедуру снятия скафандра. Груда мышц с меня сползла легко, а вот отблевываться и отплевываться от «рассола» было до крайности неприятно. Но тут уж ничего не попишешь, с пустыми легкими на глубине делать нечего. Рядом в плавках и короткой футболке стоял на карачках Дикий, и тоже извергал из себя потоки «рассола». Но у меня опыта больше, я первым очухался и рванул в огневой комплекс, так как там было два места для стрелков, надо было скорее помогать Викингу.

После снятия скафандра плавки и футболка были мокрыми от «рассола», но меня это мало волновало, я ввалился в рубку огневого комплекса, плюхнулся в свободное кресло и натянул ассиметричную бортовую гарнитуру на голову.

– Очень кстати, – прокомментировал Викинг, передавая мне управление малокалиберными ракетами.

Я глянул на радар и остался доволен – Рипли вывела батиплан на придонный эшелон, а «Скат», оставаясь на сто метров выше, прицельно молотил по всем приближающимся радарным меткам. Получилось нечто вроде автоматической огневой точки, и пока там боеприпасы не кончатся, эту подводную крепость биотехам не взять. Правда, открытым оставался вопрос, как будут развиваться события, когда «Скат» отстреляется.

В принципе, у нас было два варианта, и мне, как командиру, предстояло выбрать один из них. Первый вариант был простым и достаточно удобным – добраться до базы «DIP-24-200» и перебить все торпеды огнем основных батарей. Но у меня не было уверенности, что нам хватит огня двух пушек, чтобы не подпустить крупные торпеды на дистанцию поражения. Они запросто могли торпедировать базу, тогда и ей конец, и нам не выбраться. Вторым вариантом был стандартный в таких случаях протокол – драпать на полной скорости под прикрытие береговых батарей Шри-Ланки.

Тут мне снова пришлось констатировать тактическую прозорливость Дикого. Если бы он остался на базе, и решил бы оттуда управлять «Катраном», у нас бы сейчас возникли проблемы. Причем, более серьезные, чем жизнь одного салаги. Даже если бы мы его бросили, торпеды раздолбали бы базу. Но они никогда не торпедировали объекты, если внутри не было людей. Зашитые на заводе инстинкты не позволяли им этого делать. Пустая база была в полной безопасности, а находись там Дикий без ключей от огневых систем, и ему бы каюк настал, и базе.

Так же мы все находились на борту «Валерки» и нам ничего не мешало гнать до Шри-Ланки. Да еще и «Скат» нас прикрывает. В общем, действия Дикого, как ни крути, тянули на подвиг. На вполне серьезный подвиг, результатом которого стало спасение нас с Баком и базы «DIP-24-200».

– Рипли, гони на Шри-Ланку! – приказал я.

Впрочем, она и так по пологой дуге выворачивала на север, тоже не дурочка, даже без приказа предпочла не демаскировать базу, пока я не приму решения.

Глава 5. «Предположение»

Услышав мой приказ, Рипли добавила тяги маршевому и начала менять эшелон на менее глубинный. Торпеды, ясное дело, устремились за нами всей ордой, но теперь это уже не имело значения. Слишком большим у нас было преимущество в скорости. Я глянул на компас огневого пульта и убедился, что курс взят верно.

– Может, не надо на Шри-Ланку? – раздался в гарнитуре неуверенный голос Дикого.

Я крякнул. Сам не понял, то ли от удивления его наглостью, то ли от досады. Смешанными были мои эмоции, но точно не положительными.

– Обоснуй, – пробурчал я в микрофон.

– От основной стаи мы оторвемся за минуту, – спокойно ответил Дикий. – Зачем нам под прикрытие береговых батарей?

– Затем, мой юный друг, – произнес я, не скрывая иронии, – что у нас всего два варианта. Либо демаскировать базу, и на ней подвергнуться нападению биотехов, либо переждать на берегу, когда все рассосется. Ты сам разве не для этого покинул базу?

– Не понимаю. – Дикий замялся. – Твари что, не нападают на пустые объекты?

Я хотел было ответить, что не нападают, но призадумался. Дикий этого мог не знать. Ему неоткуда это было знать, мы никогда при нем об этом не говорили. Я приписал его действиям логику, которой он никак не мог руководствоваться. Но тогда зачем он вообще покинул базу «DIP-24-20», почему не стал управлять «Катраном» дистанционно? Зачем ему понадобилось задействовать «Скат»?

Если бы меня кто-то спросил, с какого перепугу я придал этому вопросу столь большое значение, я бы ответить не смог. Точнее, для друзей ответ у меня был – интуиция. Чутье. И все много раз убеждались, что чутье меня не подводит. Тут же меня не покидало ощущение, что за поведением Дикого кроется нечто не просто интригующее, а жизненно важное. Зачем он вывел из эллинга «Скат»? Тупость? Но Дикий не был тупым, скорее напротив. Ему был свойственен цепкий ум, умение подмечать мелочи, развитая дедукция. Когда он служил юнгой на «Тапрабани», именно за счет этих качеств он занимал то положение, какое хотел. И в нашу команду он попал, по сути, благодаря хорошо продуманному шантажу, который никто из нас ему пока не простил. Даже с учетом спасения моей жизни. Мы его терпели, ввиду данных ему обещаний, которые не могли нарушить по весьма объективным причинам. Только и всего. До сегодняшнего дня, так уж точно.

Тут вставал другой важный вопрос – зачем ему вообще надо было влезать в нашу команду, где его точно никто не полюбит и боевым товарищем не посчитает? На этот вопрос у меня был ответ, и до сегодняшнего дня он мне казался вполне исчерпывающим. Когда Дикий выразил желание примкнуть к нашей команде, он ответил, зачем ему это надо. Он нечто интересное для себя нашел на дне океана, и ему нужно было до этой цели добраться. Никакого не было способа попасть на дно океана, если ты не охотник. Вот он и решил примкнуть к отряду охотников. Логично? Вполне.

Меня эта логика годами устраивала. Но сегодня меня взяли сомнения.

Дело в том, что одним из главных обещаний, данных Дикому под влиянием шантажа, было обещание предоставить ему на базе столько свободы, сколько он сам убедит меня ему дать. Но когда он попал на базу, я его сразу взял в ежовые рукавицы, и ни о каких свободах для него не было речи. Он только гальюны драил и тащил наряды там, где не сможет накосячить. При этом он ни разу меня не упрекнул в неисполнении обещаний, и ни разу ничего не попытался истребовать. Странно? На мой взгляд, да. Ну, если человек приложил не слабые усилия, чтобы попасть на дно океана, а потом никак этим не пользуется, драит гальюны, это не странно, разве? Когда Дикий вывел «Скат» из эллинга базы и спас мою шкуру, его действия показались мне странными. Проще было бы управлять беспилотником с базы.

Когда Дикий использовал «Скат» в качестве автономной автоматической огневой точки, это внесло в его действия смысл. Когда я порадовался, что благодаря действиям Дикого опустела база, и ее теперь не раздолбают биотехи, я еще более укрепился в этой логике. И тут вдруг – бац! Все мои умственные построения полетели к дьяволу. Дикий не мог знать, что твари не нападают на объекты, если внутри не чуют людей. Значит, базу он покинул не ради того, чтобы ее обезопасить.

Может, и не ради моего спасения.

Все это могло оказаться побочным эффектом его планов по достижению неведомых мне целей. Наконец, меня осенило. Дикий мог вывести «Скат» из эллинга намного раньше, чем мы с Баком оказались в западне. Он просто дождался, когда останется на базе один, вывел «Скат», и отправился по одному ему известным координатам, собираясь втихаря вернуться. Но тут нас зажали, и ему пришлось вмешаться, чтобы не потерять меня, человека, уже давшего ему обещания.

Если бы я погиб, командиром взвода стал бы кто-то другой, и не факт, что Дикому бы удалось с ним так же успешно договориться, как со мной. У меня холодок пробежал по телу. В принципе, мою догадку было легко проверить. Достаточно просмотреть данные с курсового автомата «Ската», где хранится точное время выхода и весь пройденный маршрут. Дикий не знал, что твари не нападают на пустые объекты, он рассчитывал, что когда у «Ската» закончатся боеприпасы, биотехи разнесут его в клочья вместе с курсовым автоматом и содержимым памяти вычислителя. Но это не так. Когда «Скат» отстреляется, твари потеряют к нему интерес. Его будет сносить течением по занятому эшелону годами, пока он не потеряет плавучесть и не ляжет на дно. Но и тогда можно будет считать данные с курсового автомата.

Выходило, что для Дикого очень важным был мой ответ, нападают биотехи на пустые объекты или нет. От этого зависело, удастся ему замести следы или нет. Ведь если «Скат» уцелеет, то я узнаю, куда именно Дикий на нем ходил после нашего убытия.

Мне все стало ясно, все поведение Дикого с нашей первой встречи до сегодняшнего дня. Оно было до гениального просто. Он хотел на дно океана и попал на дно океана. Но он не собирался ни с кем из нас делиться своей находкой, поэтому, а не по какой-то иной причине, он не требовал от меня свобод, а смиренно чистил гальюны и работал на камбузе. Когда же выдался случай, Дикий им воспользовался, угнал «Скат» и направился в неизвестном мне направлении.

Достиг он цели, или мы с Баком попали в западню раньше? На этот вопрос у меня ответа не было. Но мне остро, до одури, захотелось выяснить, что же такого Дикий нашел в океане, ради чего затеял и претворял в жизнь столь сложный и опасный план. Золото? Точно нет. Золота на дне океана столько, что любой охотник быстро становился богачом по меркам Метрополии. Это еще со времен Вершинского добрая традиция, он первый батиплан построил именно на деньги от продажи поднятого со дна золота. Нет. Дикий нашел что-то намного ценнее золота, но я представления не имел, что бы это такое могло быть. Трудно словами передать, какое любопытство меня обуяло, и какие предположения начали возникать в голове.

Самым адекватным мне представлялось, что Дикий, наблюдая за миграцией рыбок, обнаружил на дне термоядерную боеголовку. Мы-то их несколько штук нашли, и платформа, оснащенная термоядерными ракетами, не могла быть создана в единственном экземпляре. Я на собственной шкуре прочувствовал, как Дикий способен шантажировать, имя на руках всего несколько десятков миниатюрных видеокамер. Если ему дать термоядерный боеприпас, он, не удивлюсь, всю Метрополию нагнет в неудобную для нее позу.

Другое дело, что термоядерная боеголовка – штука объемная, ее в чемодане не пронесешь.

На этой мысли меня так накрыло, что только держись. У меня реально холодный пот градом потек по спине от возникшей догадки.

Мы нашли боеголовки, оставшиеся поле смерти и разложения донной платформы. Но если Дикий, проводя анализ миграции рыбок, обнаружил живую платформу с термоядерными ракетами? Тогда, как минимум, ему не понадобится запихивать боеголовку в чемодан, чтобы провезти в Метрополию. Она сама долетит прекрасно, прямо из Индийского океана.

Если мое предположение верно хотя бы на четверть процента, ни в коем случае нельзя Дикого спугнуть. Нельзя дать ему понять, что я о чем-то таком догадался. Он хитер, умен, безжалостен. В нем почти начисто отсутствует эмпатия, он не способен ощущать чужую боль. Стоит ему понять, что он разоблачен, за наши жизни уже и гроша не дать. Он нас перебьет, угонит технику и сделает все, как считает нужным.

Я не питал иллюзий. Да, нас трудно убить. Очень. Но не проще нас нагнуть, заставить делать то, чего делать мы не хотим. Но Дикому это удалось – нагнуть всех нас. Теперь оставалось всего два варианта. Один – прямо сейчас свернуть ему шею, после чего отбить у биотехов «Скат», просмотреть данные курсового автомата и обезвредить опасную находку. Другой – затаиться, дать Дикому добраться до цели, и нахлобучить его уже там, как явного и конкретного врага.

Первый путь был намного проще, но пара аспектов меня останавливала. Ведь я мог ошибиться в предположениях, тогда погибнет хоть и гаденыш, но невиновный в том, что я про него выдумал. Но главное – курсовой автомат мог не привести нас к платформе. Дикий мог не успеть туда добраться. Биотехи нас зажали, ему это было не выгодно, значит, он мог свернуть с половины пути, с четверти, где угодно. Если его убить, платформа останется. Она живая, у нее программа, и кто знает, что этой программой предусмотрено? Вдруг она сама, без Дикого пальнет по Индии или по Европе?

Получалось, что Дикого трогать нельзя, пока не будет известно местоположение платформы. А там разберемся.

Сейчас важно было не прогадать с ответом. Дикий задал вопрос, ему важно, нападают биотехи на пустые объекты, или нет. Я уже понимал, почему ему важно. Соврать? Пусть думает, что «Скат» раздолбали и успокоится? Я не видел в этом особого смысла. Лучше сказать правду и посмотреть, как гаденыш будет выкручиваться. К тому же я не собирался выкидывать из головы, что он спас мне жизнь. Не важно из каких мотиваций он исходил при этом. Все это надо было учитывать, и я решил сказать правду:

– Биотехи не нападают на объекты, если не определили, что внутри находятся люди.

Дикий не ответил. Я понимал, что в его голове рождается какой-то план, и что он будет действовать, постарается прикрыться.

– Мы оторвались от тварей, – сказал Дикий после короткой паузы. – Они не смогли нас догнать, и рассредоточатся по огромной акватории. Их придется по одной отстреливать.

– Есть другие предложения? – Я не смог скрыть улыбочки, но Дикий оставался в коридоре у шлюза, и не мог ее заметить.

– Сбросить ход, путь твари попробуют нас атаковать, пока не расползлись. – ответил Дикий. – Они же нас все нравно не догонят. Пусть бросятся в погоню всей толпой, не надо от них отрываться, можно отстреливать потихоньку.

– Боезапаса не хватит, – заявил Викинг.

Я чувствовал, что Дикому очень не хочется покидать базу «DIP-24-200», он лихорадочно придумывал контраргументы, чтобы остаться здесь, не идти на Шри-Ланку.

– На базе огромный боекомплект, – сказал Дикий.

– Какой смысл его расходовать, если можно прикрыться огнем береговых батарей, куда боеприпасы завозят по первому требованию? – уточнил я. – Мы выполнили большую работу, и имеем полное право на отпуск. Вернемся на Тринидад, отдохнем, напишем отчет. Базу без нас биотехи не тронут. Потом вернемся и продолжим работу. У кого-то есть возражения?

Честно говоря, я был уверен, что Дикий расколется. Он был близок к своей цели, как никогда, он, наверняка, не хотел покидать акваторию, а при моей позиции у него был единственный способ побудить нас всех тут остаться – сказать правду. Но он не раскололся. Просто не ответил.

– Раз возражений нет, курс прежний, – сказал я в микрофон. – Но, Дикий прав, скорость лучше сбросить, надо загнать под огонь береговых батарей как можно больше тварей. Рипли, переходи на маневровые, но держи дистанцию.

– Нельзя расстреливать боеприпасы, нас на пути до Шри-Ланки могут ожидать сюрпризы, – предупредил Викинг.

– Конечно. Я и не собираюсь стрелять попусту. Но если сбросить ход, торпеды за нами увяжутся.

– Долго идти будем на маневровых, – прикинула Рипли. – Твари начнут собираться со всех сторон и могут нас зажать.

– Не зажмут. Уйдем в зигзаг, и все дела. Выполняй.

Рипли не стала препираться, как с ней иногда бывало, а погасила маршевую дюзу и перешла на маневровые турбины. Торпеды за кормой, совсем было нас потерявшие, услышали, что мотор затих, и устремились за добычей. Они местами очень умные, а местами предельно предсказуемые. Мне даже пришла в голову идея, что можно сделать специальные устройства для генерации помех, чтобы сбивать биотехов с толку и побуждать двигаться в нужном направлении. Например, выдавать шум винтов через гидроакустические системы, и таким образом заманивать тварей на заранее организованные автоматические огневые точки.

Идея мне понравилась, я поделился ей с Викингом, чтобы не забыть, и мы принялись обсуждать технические вопросы и перспективы новой тактики. Через пару минут оказалось, что я не выключил микрофон, к обсуждению присоединились Бак и Рипли. Она предложила вообще ставить не один буй, как я предполагал изначально, а несколько, и включать их поочередно. Тогда, с точки зрения торпеды, цель будет телепортироваться за миг на милю, и у торпеды от этого могут мозги вскипеть.

– У них разум очень узко специализирован, – прикинула Рипли. – По большому счету, им на заводе вшивали достаточно много инстинктов, прямых инструкций, как действовать в той или иной ситуации, и твари определяют поведение перебором связей между текущим состоянием поля боя и тактикой из имеющихся в наличии. Если ситуация выйдет за рамки понятного торпеде, неизвестно, что она вообще будет делать. Может, взорвется к дьяволу, барракуда ее дери.

Такая возможность нас еще больше раззадорила, Викинг начал прикидывать, какая для этого может понадобиться аппаратная часть.

– Даже на базе «DIP-24-200» сеть подходящая гидроакустика, – припомнил он.

– Это ты о чем? – уточнил я.

– Активный буй-сканер, вроде тех, которые образуют заграждение вокруг Тринидада. Помните, Бодрый перепрограммировал их для излучения в диапазоне слышимого звука? Мощности таких буев вполне достаточно, чтобы имитировать звук винтов.

– Отлично, – подвел я итог. – Раз у нас тут имеется такая техника, то и на Тринидаде она есть. Выпишем с десяток буев и поэкспериментируем с ними в океане. Идея предельно интересная. Если Рипли права, если жесткая дезориентация может привести к взрыву биотеха, то заграждение вокруг острова сможет выполнять не только пассивную, но и активную функцию.

Я глянул на радар и разочарованно вздохнул. За нами увязалась лишь часть огромной орды. Оставшаяся сотня тварей не стоила того, чтобы с ними играть в кошки-мышки и удлинять время пути до Шри-Ланки. Остальные торпеды, по всей видимости, разошлись, кто куда, сообразив, что догнать нас не выйдет.

– Слишком мало тварей осталось, – произнес я в микрофон. – Нет смысла затягивать путешествие. Рипли, врубай маршевый. Если твари начнут стягиваться и пытаться нас зажать…