Текст книги "История запорожских казаков. Быт запорожской общины. Том 1"

Причина перенесения Сечи с Микитина Рога на устье Чертомлыка, как кажется, стоит в зависимости от большого удобства местности при реке Чертомлыке сравнительно с местностью при Микитине Роге. Дело в том, что местность Микитина Рога, довольно возвышенная и с трех сторон совершенно открытая, представляла большие неудобства в стратегическом отношении: татары, кочевавшие у левого берега Днепра, прямо против Сечи, могли следить за каждым движением запорожских казаков и предугадывать все планы их замыслов. Это-то неудобство и могло быть причиной того, что казаки оставили свою Сечь на Микитином Роге и перенеслись пониже, на речку Чертомлык, где представлялись гораздо большие удобства в стратегическом отношении, чем у Микитина. Как говорится в «Актах Южной и Западной России»: «А неприятельского приходу к нему [к укреплению на Чертомлыцкой Сечи] летом чаять с одну сторону полем, от крымской стороны, от реки Базовлука, а с трех сторон, за реками, некоторыми мерами промыслу никакого учинить под ним нельзя. А в зимнее время на тех реках лед запорожцы кругом окалывают беспрестанно и в осадное время Сечь-город шести тысячам человек одержать мочно, а что людей и всяких запасов и пушек будет больше, то и неприятелю будет страшно. А многолюдных турков и татар до Сечи перенять не мочно, потому что прилегла степь и в степи их не удержать»[256]256
  Акты Южной и Западной России, XI, № 5.


[Закрыть].

Чертомлыцкая Сечь считалась Сечью преимущественно пред другими, оттого исходившие из этой Сечи бумаги редко подписывались с обозначением ее места: «Дан в Сечи при Чертомлыке», «дан в Чертомлыцкой Сечи»[257]257
  Там же, VIII, IX, XI, 1669, 1670, 1674.


[Закрыть], большей же частью вовсе без обозначения места: «3 Сечи Запорожской», «Дан на Кошу Сечи Запорожской», «Писано на Кошу запорожском», «3 Коша Запорожского»[258]258
  Самуил Величко. Летопись. Киев, 1851, II.


[Закрыть], причем под Сечью разумелась именно Чертомлыцкая Сечь.

Чертомлыцкая Сечь существовала в течение 57 лет (1652–1709) и по справедливости считалась самой знаменитой из всех Сечей Запорожских: существование этой Сечи совпадало с самым блестящим периодом исторической жизни запорожских казаков – с тем именно периодом, когда они и «самому Царю-городу давали нюхать казацкого пороху. Из этой Сечи «разливалась слава о казацких подвигах по всей Украине»; в этой, именно в этой Сечи подвизались такие богатыри, как «завзятый, никем не донятый, закаленный, никем не побежденный» кошевой Иван Сирко – тот Сирко, который был грозой турок, страхом ляхов, славой и гордостью запорожских казаков; тот Сирко, который, по преданию, родился с зубами, чтобы всю жизнь свою грызть врагов русской народности и православной веры; тот Сирко, именем которого татарки пугали своих непослушных детей; о погибели которого султан особым указом повелевал правоверным молиться в своих мечетях; тот Сирко, кости которого запорожцы, после его смерти, как гласит предание, пять лет возили в гробу, а потом, отрезав у него руку и засушив ее, выставляли на страх врагам; тот Сирко, именем которого часто называли и самую Чертомлыцкую Сечь – «Сечь кошевого Сирко». В этой Сечи часто завязывались такие дела, которые потом развязывались в соседней запорожцам Украине, в русской Москве, польской Варшаве и турецком Стамбуле. Из этой Сечи запорожцы ходили на Украину и Польшу за Богдана Хмельницкого под Желтые Воды, Батогу и Жванец; в этой Сечи они присягали на верность русскому престолу и потом горько оплакивали смерть «старого Хмеля»; из этой Сечи они ходили за сына Богдана Хмельницкого, Юрия Хмельниченка; отюда они много раз выступали в поход под начальством Якова Барабаша, Ивана Сирко, Мартына Пушкаря и других малороссийских вождей против злейшего их врага, лжеца и ябедника – гетмана Ивана Виговского, вилявшего между Москвой и Польшей, в одно и то же время клеветавшего московскому царю на запорожцев и запорожцам на московского царя. Отсюда же они выходили против самого Хмельниченка, изменившего под конец русскому престолу, громили его преемников, сегобочного гетмана Якова Сомка и тогобочного Павла Тетерю. Из этой же Сечи, в 1663 году, они ходили на Украину и произвели здесь так называемую черную раду, которая собрана была малороссийской чернью, казнившей Сомка; отсюда же запорожцы не раз и небезуспешно предпринимали походы, заодно с московским воеводой Косаговым, против гетмана Дорошенко и знаменитого польского наездника Чарнецкого. Из Чертомлыцкой Сечи запорожцы возбуждали украинцев против московских воевод и бояр за их поборы, налоги и притеснения малороссийского народа. В этой же Сечи запорожцы, в 1675 году, выбили около 14 000 человек турецких янычар и потом, под предводительством славного кошевого Ивана Сирко, совершили блестящий поход в самый Крым, захватив там множество пленников и добычи[259]259
  Самуил Величко. Летопись. Киев, 1851, II.


[Закрыть]. Из Чертомлыцкой Сечи запорожцы в 1677 году ходили на помощь украинцам во время так называемого первого Чигиринского похода турок; отсюда в 1687 и 1688 году они выступали в оба похода на Крым под общим начальством князя Василия Голицына, Ивана Самойловича и Ивана Мазепы; отсюда же, в 1701 году, ходили походом под Исков в помощь русскому войску Петра I против шведов; наконец, из этой же Чертомлыцкой Сечи, за все время ее существования от 1652 по 1709 год, запорожцы много раз «чинили промыслы» в татарских и турецких землях у Перекопа, Очакова, Кизыкерменя, Тавани, Кинбурна, Тягинки, Гнилого моря и других местах и городах татарского ханства и турецкого царства[260]260
  Григорий Грабянко. Летопись. Киев, 1854.


[Закрыть].

После пятидесяти семи лет существования Чертомлыцкая Сечь была разрушена войсками русского царя Петра I в знаменательный для России 1709 год. Вот как это произошло по словам летописцев и историков. Когда малороссийский гетман Иван Мазепа отступился от русского царя, тогда и запорожцы, забыв свою недавнюю неприязнь к Мазепе, горя ненавистью к Москве за порядки, заведенные ей на Украине, и за постройку русских городков в самом Запорожье, на речке Самаре и на урочище Каменный Затон, а главное – желая видеть, как говорится в «Истории Малороссии» Маркевича, «свою отчизну, милую матку, и войско запорожское, городовое и низовое, не только в ненарушимых, но и в расширенных и размноженных вольностях кветнучую и изобилуючую», решились отдаться в «непраламанную оборону найяснейшаго короля, шведского Карла» и выступить против русского царя Петра[261]261
  Маркевич. История Малороссии. М., 1842, IV.


[Закрыть]. На ту пору у них был кошевым атаманом Константин Гордиенко, иначе Гординский, еще иначе Головко[262]262
  Мышецкый. Указ. соч.


[Закрыть], а по казацкому прозвищу – Крот[263]263
  Южнорусские летописи, изданные Белозерским, I.


[Закрыть], человек бесспорно храбрый, решительный, по своему времени образованный – учившийся в Киевской академии и свободно изъяснявшийся по-латыни[264]264
  Adlerfeld. Histoire militaire de Caries XII, II.


[Закрыть], любимый казаками и пользовавшийся громадным влиянием и популярностью среди украинской черни. Побуждаемые этим самым кошевым атаманом Гордиенко, запорожцы написали в 1708 году, 24 ноября, письмо Ивану Мазепе, в котором просили прислать к ним гетманских и королевских полномочных, чтоб через них условиться, за кем им быть во время предстоящей войны; кроме того, они домогались от королей, шведского и польского, войсковых клейнотов и вспомогательного войска для разорения московской крепости у Каменного Затона, стоявшей в виду самой Сечи, после чего обещали поспешить на помощь союзникам. Между тем Петр, узнав о переворотах запорожцев с королями и гетманом, а также убедившись доподлинно в огромном влиянии их, в особенности же кошевого Гордиенко, на малороссийскую чернь и украинских казаков, решил во что бы то ни стало склонить запорожцев на свою сторону; с этою целью уже тотчас после предания проклятию Мазепы и после избрания новаго гетмана Ивана Скоропадского царь писал в Сечь письмо, в котором увещевал запорожцев пребыть верными русскому престолу и православной вере, за что обещал «умножить к ним свою милость» и немедленно прислать, кроме обычного годового жалованья, на каждый курень по 1500 украинских злотых. С этим вместе царь уверял запорожцев, что если он раньше удержал в Москве следуемое казакам войсковое жалованье, то сделал это вследствие клеветы на низовое товарищество гетмана Ивана Мазепы, который часто писал царю в Москву, обвиняя запорожцев в неверности русскому престолу[265]265
  Соловьев. Указ, соч., XV.


[Закрыть].

К запорожцам отправлены были от царя стольники Гавриил Кислинский и Григорий Теплицкий, с грамотой и деньгами – 500 червонцев кошевому, 2000 старшине и 12 000 куреням; кроме того, через тех же послов обещано было, в знак особой царской милости, прислать в Сечь войсковые клейноты – знамя, пернач, бунчук, литавры и трости кошевому атаману и судье[266]266
  Маркевич. Указ, соч., IV.


[Закрыть]. Одновременно с царскими послами посланы были от гетмана Скоропадского лубенский сотник Василий Савич и от киевского митрополита, для увещания, иеромонах Иродион Жураховский. В самой Сечи в то время образовались две партии: партия старых, опытных казаков и партия молодых, горячих голов; первая стояла на законной почве и советовала держаться русского царя; эта партия, на некоторое время взявшая верх над другой, заставила отправить к Мазепе письмо, в котором запорожцы, называя себя войском его царского пресветлого величества, объявляли, что они готовы стоять за русского царя и за весь украинский народ против ворвавшихся на Украину иноплеменников. Но против благоразумных и опытных лиц запорожского товарищества выступила зеленая молодежь, которой руководил кошевой Константин Гордиенко, фанатически ненавидевший все исходившее от Москвы. Сила оказалась на стороне молодых, и тогда запорожцы отобрали у прибывших в Сечь послов деньги, а самих их стали ругать и бесчестить; иеромонаха называли шпионом и грозили сжечь его в смоляной бочке, других грозили заколоть или утопить в воде[267]267
  Чтения Московского общества истории и древностей, № 8, 6.


[Закрыть]; и вслед за этим на грамоту Петра написали письмо, в котором, не щадя царя за прежние его к ним враждебные отношения, «чиня, – как говорится в «Истории Малороссии» Маркевича, – досадительные укоризны и угрозы, многие неприличные запросы, с нареканием и бесчестием на самую высочайшую особу царя»[268]268
  Маркевич. Указ, соч., IV.


[Закрыть], требовали от него: 1) чтобы всем малороссийским полковникам быть на Украине; такой же вольнице, как и в Сечи: 2) чтобы все мельницы по речкам Ворскле и Псёлу, а также перевозы через Днепр у Переволочной запорожцам отдать и 3) чтобы все царские города на Самаре и на левом берегу Днепра у Каменного Затона срыть[269]269
  Соловьев. Указ, соч., XV.


[Закрыть]. Отправив царю письмо, запорожцы в это же время задержали у себя гетманскаго посланца, ехавшего в Крым с известием об избрании на Украине нового гетмана Скоропадского, и, избив его до полусмерти на Раде, отправили к Мазепе, а другого посланца, отправленного в Чигирин, сотник Чигиринский Невинчанный совсем убил и сам в Запорожье бежал. Тогда царь написал два письма, одно за другим, князю Меншикову, руководившему в то время военными действиями на Украине и жившему в городе Харькове; в этих письмах он извещал князя, что запорожцы собрались близ крепости Богородицкой на реке Самаре и что он опасается, как бы они чего не сделали над ней, а также чтобы они кошевым и судьей не были проведены через Переволочну к шведам, и потому приказывал князю поставить в удобном месте Ингерманландский полк, чтобы «иметь око на их поход», также, если возможно, прибавить людей в Богородицкую крепость, в Каменный Затон послать полка два или больше гарнизонного войска, в самой же Сечи постараться переменить, через миргородского полковника Апостола, главную старшину – кошевого атамана и войскового судью. Тогда, по распоряжению Меншикова, отправлены были Даниилом Апостолом несколько человек из Миргородского полка, бывшей запорожской войсковой старшины, с немалым количеством денег, в Сечь, чтобы свергнуть кошевого и судью «и во всех противников учинить диверсию». Посланные должны были публично, на войсковой раде, объявить запорожцам, что кошевой и судья перешли на сторону Мазепы не потому, чтобы находили свое дело правым и законным, а потому, что были подкуплены изменником. Вслед за этим Петр снова писал Меншикову; он приказывал ему все еще стараться о том, чтобы расположить в свою сторону запорожских казаков, действуя на них добрым словом, и только в крайнем случае оружием. Как цитирует Соловьев в своей «Истории России»: «В Каменном Затоне учинить командира из бригадиров кто поумнее, ибо там не все шпагою, но и ртом действовать надлежит; полагаюсь на вас, пункты посылаю при сем, токмо едина материя суть, чтоб смотреть и учинить запорожцев добром по самой крайней возможности: буде же оные явно себя покажут противными и добром сладить будет невозможно, то делать с оными, яко со изменниками»[270]270
  Соловьев. Указ, соч., XV.


[Закрыть].

Но запорожцы, настраиваемые кошевым Гордиенко, с этого времени твердо и всей массой решили действовать против Петра. Собравшись в числе 8000 человек, под начальством «власного» кошевого Константина Гордиенко, а в Сечи оставив «наказного» атамана Якова Симонченко, взяв с собой девять пушек, они двинулись из Сечи в Переволочну, которую искони веков считали своим городом и от которой намеревались дойти до стана шведского короля, Карла XII. Однако, идя на соединение с Карлом, запорожцы объявляли, будто идут «в случение» к русскому войску, за что им вторично послано было царское жалованье от Петра[271]271
  Маркевич. Указ, соч., IV.


[Закрыть]. В Переволочне их встретил полковник Нестулей с 500 находившимися в городе запорожцами и гетманские посланцы Чуйкевич, Мокиевский и Мирович; 12-го числа месяца марта 1709 года в Переволочне произошла рада в присутствии посланцев Мазепы. На раде было прочитано письмо гетмана, в котором, между прочим, говорилось, что царь угрожал «искоренить воров и злодеев, запорожцев», а всех малороссиян перевести за Волгу; с тем вместе выставлялось на вид, что прибытие на Украину шведского короля дает возможность малороссиянам свергнуть московское ярмо и сделаться свободным и счастливым народом; в заключение речи посланцы Мазепы роздали несколько червонцев денег запорожцам, и тогда на раде масса закричала: «За Мазепою, за Мазепою!» Но тут же возник вопрос: как же быть с деньгами, присланными царем в Сечь? «Деньги те были прежде отняты москалями у наших же братьев казаков», – говорили запорожцы, намекая, вероятно, на удержание Москвой законного казацкого жалованья, 6660 рублей, за грабеж ими греческих купцов, по жалобе турецкого паши[272]272
  Костомаров. Мазепа и мазепинцы. СПб., 1885.


[Закрыть]. В это же время получено было известие от крымского хана, советовавшего запорожцам держаться стороны Мазепы и обещавшего им свою помощь. Сам полковник Нестулей, после некоторого колебания, также обявил себя сторонником гетмана Мазепы.

Вскоре после рады кошевой Гордиенко извещал шведского короля, что запорожцы готовы ему служить и молят Бога об его успехе; вслед за этим извещением от запорожцев посланы были депутаты к королю, чтобы видеть его лично и выразить ему свою готовность верно служить; депутаты были приняты в местечке Будищах и допущены к королевской руке. На прощание их допустили к королю с условием, чтобы они не пили водки раньше обеда, так как король не переносил пьяных; но запорожцы, все время пребывания своего в Будищах не высыхавшие от водки, и на этот раз с трудом удержались от нее.

Петр, получивший обо всем случившемся известие в Воронеже, рекомендовал Меншикову стараться удержать за собой орельские городки, в особенности же крепость Богородицкую, где много было артиллерии и амуниции, но мало людей, и самому князю приказывал непременно оставаться на Украине: «Ежели вы не в пути, то лучше б еще немного там для запорожского дела задержались, а сие дело, сам ты знаешь, что не из последних; я уже писал до господина фельдмаршала, чтоб он подался к Переволочне для сего дела, при том же советую и вам, буде невозможно всеми, хотя б частью позад Полтавы протянуться для сего ж дела»[273]273
  Соловьев. Указ, соч., XV.


[Закрыть]. Опасения Петра были не напрасны. В то время, когда депутаты от запорожских казаков находились в Будищах, в это самое время часть их войска сделала два нападения на русские войска, сперва в Кобеляках, потом в Царичанке, на правом берегу Орели, произвела страшный переполох между русскими солдатами и одну часть из них изрубила на месте, другую часть захватила в плен и тем самым настолько подняла свое знамя, что увеличила состав собственного войска до 15 000 человек, вызвала из недр лесов жителей, скрывшихся туда при нашествии шведов, и заставила их доставлять продовольствие королевским войскам[274]274
  Костомаров. Мазепа и мазепинцы.


[Закрыть]. После этого кошевой Гордиенко стал засылать письма к правобережным украинцам, которым советовал бить свою старшину и переходить к нему, кошевому, на левый берег Днепра. «Вор кошевой яд свой злой продолжает и непрестанно за Днепр пишет, чтоб побивали свою старшину и к нему через Днепр переходили и уже такая каналия за Днепром собирается и разбивает пасеки», – упоминает Соловьев в «Истории России».

Разгромив русские отряды у Кобеляк и Царичанки, кошевой Гордиенко с запорожцами поспешил в Диканьку, чтобы увидеться здесь с гетманом Мазепой и отсюда дойти в Будища, главную стоянку шведского короля. Свидание Гордиенко и Мазепы произошло в присутствии многих лиц из сечевого товарищества; при встрече с гетманом кошевой отдал ему честь, склонив перед ним свой бунчук, а потом, обратившись с речью, благодарил гетмана за его готовность освободить Запорожье от московского ига, обещал от имени всех казаков не щадить ни жизни, ни крови для общего дела, высказывал надежду через посредство гетмана найти протекцию у его королевского величества и в заключение обещал ему принести присягу на верность, но в свою очередь просил сделать то же и гетмана, чтобы действовать заодно с запорожцами «в деле спасения отечества». Гетман Мазепа на речь кошевого Гордиенко отвечал речью. Он благодарил запорожцев за доверие их к его особе, уверял честью, что если бы не он, гетман, то царь давно бы перевязал запорожцев, обратил их в драгун, разослал в отдаленные места Сибири, разорил жилища их до основания, и что он, гетман, будет действовать заодно с ними, запорожцами, и готов принести на том присягу им[275]275
  Костомаров. Мазепа и мазепинцы.


[Закрыть].

Обоюдные речи кошевого и гетмана закончились приглашением запорожцев к гетманскому обеду; на обеде высказано было с той и с другой стороны еще больше заверений во взаимной дружбе и расположении, но тут же случилось неприятное приключение, едва не обратившее дружбу во вражду: охмелевшие запорожцы, встав от обеда, стали, по своему обыкновению, хватать со стола всякую посуду и уносить с собой. Гетманский дворецкий, также подвыпивший на обеде, видя такое бесчинство, стал упрекать их за то: «Вы рады были бы ограбить этот дом; такой у вас обычай – делать подобное, куда вы только заберетесь». Такой упрек дошел до ушей кошевого, и тот, вообразив, что он продиктован был дворецкому самим гетманом, отдал приказание своим казакам седлать лошадей и уезжать вон, не простившись с гетманом. Однако Мазепа, узнавши о том вовремя, известил запорожцев, что он не виновен в ответе своего дворецкого и в доказательство того выдал им их обидчика. Запорожцы долго истязали ни в чем не повинного человека, перебрасывая его, как мяч, от одного к другому, и потом под конец прокололи его ножом.

Из Диканьки кошевой Гордиенко вместе с гетманом Мазепой отправился в Будища для представления королю Карлу; за Гордиенко шло 50 человек сечевиков, 115 человек захваченных запорожцами русских пленных солдат и малорусских казаков, которых запорожцы, как пишет уже цитированный нами Маркевич, «били и ругали и мучительски комарами и муравьями травили»[276]276
  Маркевич. Указ, соч., IV.


[Закрыть]. По прибытии в Будища запорожцы и пленные были представлены королю; кошевой обратился с речью к королю, в которой благодарил его за высокое покровительство и желание избавить их от страшного врага, русского царя; за короля отвечал государственный секретарь; он выразил благосклонность запорожцам и похвалу за их первый подвиг против русских; на последнее кошевой отвечал: «Мы уже послали с сотню москалей крымскому хану напоказ и надеемся, что когда их увидят татары, то станут с нами заодно». После представления королю запорожцы, то есть кошевой, старшина, участники царичанской схватки и даже старшины, находившиеся в Сечи, получили денежные подарки от короля и гетмана[277]277
  Участники битвы получили от короля 1000 золотых в раздел, остальные запорожцы получили от Мазепы 50 000, кроме сечевых, награжденных от гетмана «немалою суммою особо».


[Закрыть], несколько дней угощались на счет короля и под конец заключили клятвенную присягу с гетманом Мазепой и четыре договорных пункта с королем Карлом. Для запорожцев пункты эти состояли, главным образом, в том, что они, после войны с русским царем, будут навсегда изъяты от московскаго владычества и получат свои исконные права и привилегии.

Покончив со всеми условиями у короля и гетмана, запорожцы теперь жаждали одного – скорейшей битвы с москалями; на такое желание король отвечал им, что нужно выждать время и приготовиться к бою, но вообще похвалил их военный пыл, на что запорожцы подбрасывали вверх шапки, кричали и помахивали в воздухе саблями. На прощание некоторые из запорожцев допущены были к королевской руке и приглашены к королевскому обеду[278]278
  Костомаров. Мазепа и мазепинцы.


[Закрыть].

Из Будищ запорожцы, сопровождаемые шведами, ушли по направлению к Полтаве, в которой сидели русские гарнизоны. Завидя идущих мимо Полтавы запорожских казаков, русские вздумали по ним стрелять, но сотня казаков бросилась к городу и положила несколько человек из русских на городских стенах, причем один запорожец метким ударом убил русского офицера в блестящем мундире и подал повод Гордиенко сказать шведам, что таких прекрасных стрельцов у него найдется до 600 человек; от Полтавы часть запорожцев взялась проводить гетманского посла с письмами к турецкому сераскиру, в которых гетман побуждал султана на скорейшее соединение его с русскими, главная же масса двинулась по направлению к Сечи. Но тут сам Гордиенко впал в раздумье по поводу затеянного им дела и выразился так насчет шведов: «Разглядел я этих шведов; полно при них служить! Мне теперь кажется, что лучше нам по-прежнему служить царскому величеству». Но то было, видимо, минутное настроение, потому что ни самый характер кошевого, ни дальнейшие его действия не говорили в пользу искреннего и решительного раскаяния его.

Между тем в Сечи, после ухода большей части казаков, под начальством Константина Гордиенко, оставалось около 1000 человек под начальством Якова Симонченко. Здесь действовала посланная из Миргорода полковником Даниилом Апостолом бывшая запорожская старшина; они привезли в Сечь письмо Апостола и всеми мерами старались склонять сечевиков на сторону царя. По этому поводу собрана была войсковая рада; на раде опять обнаружились две партии – партия «стариков» за царя и партия молодых против него. Последняя взяла верх над первой, и тогда решено было письмо Апостола отправить войсковым есаулом к кошевому Гордиенко, а посланцев Апостола задержать в Сечи. Пока сечевые посланцы успели доскакать до кошевого и повернуть обратно, все это время полковничьих послов держали прикованными к пушкам за шеи и ежеминутно грозили им смертной казнью. Однако, «апостольцы», пользуясь свободными руками, отбили один другого от пушек и бежали из Сечи в Миргород. После бегства «апостольцев» в Сечи произошла вновь рада; на этот раз партия «стариков» взяла верх, и решено было стать за царя. Тогда к кошевому Гордиенко отправлено было письмо, в котором говорилось, что запорожцы сваливают с себя вину за все его действия: «Как ты делал, так и отвечай; ты без нас вымышлял, а мы, верные слуги царского величества, выбрали себе вместо тебя другого кошевого». От слов запорожцы перешли и к действиям: они лишили Константина Гордиенко звания кошевого и на место его выбрали Петра Сорочинского. Царь, извещенный о таком выборе в Сечи кошевого, порадовался этому, потому что знал лично Сорочинского и отозвался о нем как о человеке добром[279]279
  Голиков. Дополнение к деяниям Петра В. СПб., 1791, VIII.


[Закрыть]. Петру еще более приходилось радоваться, что новый кошевой немедленно по вступлении в свое звание отправил приказ казакам, находившимся вместе с Гордиенко, оставить бывшего кошевого и вернуться в Сечь для новых приказаний. Однако такое настроение в Сечи продолжалось недолго: собравшись на войсковую раду, запорожцы, вместе с кошевым Петром Сорочинским, почему-то вновь объявили себя против русского царя и за шведского короля.

Тогда Петр, узнав, что и Сорочинский стал дышать тем же духом против него, как и Гордиенко, отдал приказание Меншикову послать из Киева в Сечь три полка русских войск и велеть им истребить все гнездо бунтовщиков до основания. Меншиков возложил исполнение царского поручения на полковника Петра Яковлева и приказал ему, от имени царя, по прибытии на место прежде всего объявить запорожским казакам, что если они принесут царю повинную, выберут нового кошевого атамана и прочих старшин и пообещаются при крестном целовании верно служить царю, то все их вины простятся и сами они будут при прежних своих войсковых правах и вольностях[280]280
  Маркевич. Указ, соч., IV.


[Закрыть]. Полковник Петр Яковлев сел с полками на суда в Киеве и пустился вниз по Днепру; за ним по берегу Днепра должна была следовать конница, чтобы не дать возможности запорожцам отрезать путь двигавшемуся по Днепру русскому войску.

Полковник Яковлев, идя вниз по Днепру, прежде всего напал на местечко у левого берега реки, Келеберду; самое местечко сжег, жителей частью разогнал, частью перебил; от Келеберды он спустился к Переволочной; здесь в то время было 1000 человек запорожцев да 2000 окрестных жителей, которыми управлял запорожский полковник Зинец; в центре местечка устроен был замок, а в замке засело 600 человек гарнизона. Подступив к местечку, Яковлев прежде всего потребовал от запорожцев добровольной сдачи; но ему ответили выстрелами; тогда он открыл жестокий огонь, направляя ядра и бомбы в самый замок местечка. Запорожцы, не имевшие одинаковых с русскими боевых снарядов, отбивались, однако, упорно, но все же могли стоять только два часа. Русские ворвались в местечко, тысячу человек избили на месте, несколько человек подожгли в избах и сараях, несколько человек сами потонули при переправе через Ворсклу и Днепр; взято было в плен лишь 12 человек. Остервенение со стороны русских было так велико, что они избили женщин, детей, стариков, сожгли все мельницы на реках, все строения в местечке и все суда, стоявшие на Днепре у переволочанской переправы. После такого разгрома Переволочны полковник Яковлев двинулся ниже по Днепру и достиг сперва Нового, а потом Старого Кодака.

В обоих Кодаках полковник Яковлев не встретил большого сопротивления: главная масса жителей сдалась добровольно русским и была отправлена в крепость Богородицкую, незначительное число скрылось на острова и в степь, но и из этого числа некоторые были пойманы и истреблены на месте; оба же местечка, Старый и Новый Кодаки, были выжжены дотла, чтобы не дать пристанища «ворам» и чтобы обезопасить тыл русских полков. У Стараго Кодака Яковлев спустился через первый в Днепр порог, Кодацкий, причем флотилия его, управляемая вместо разбежавшихся лоцманов русскими стрельцами, потерпела некоторый урон: было разбито два судна, но без несчастных последствий для людей. Здесь же Яковлев должен был отделить часть солдат от своих полков и послать их в степь по обе стороны Днепра, чтобы истреблять бежавших из местечка казаков. Но в это же время к Яковлеву прибыли сухопутные отряды, следовавшие за ним по берегу Днепра, и он пустился далее вниз.

Проплыв остальные пороги, миновав остров Хортицу, полковник Яковлев наконец, 7 мая, прибыл к Каменному Затону, стоявшему на левом берегу Днепра, почти против Чертомлыцкой Сечи, находившейся на правом берегу Днепра, у устья Чертомлыка. В Сечи кошевого Петра Сорочинского не было: он ушел, вместе с казаком Кириком Меньком, в Крым просить татар о помощи запорожцам против москалей; его заменял храбрый и расторопный, вообще «добрый» казак, Яким Богуш. По случаю ходившей в Каменном Затоне какой-то заразительной болезни Яковлев стал около городка и отсюда послал к запорожцам казака Сметану с увещательным письмом от князя Меншикова. Но запорожцы, по словам одного пойманного русскими казака, утопили того Сметану в воде; тогда Яковлев послал к ним другое письмо, лично от себя; на это письмо запорожцы отвечали, что они не считают себя бунтовщиками, признают над собой власть царского величества, но царских посланцев к себе не допускают. Ожидая с минуты на минуту своего кошевого Сорочинского с татарами, запорожцы, желая выиграть время, показали даже вид, будто они склоняются на сторону царя. Яковлев ждал положительнаго ответа три дня, но потом решил взять Сечь приступом. С этой целью он приказал осмотреть Сечь со всех сторон и выискать удобное место для приступа; для осмотра отправлены были переодетые в запорожское платье русские офицеры; посланные известили полковника, что подступить на лошадях к Сечи невозможно, потому что она со всех сторон была обнята водой. И точно: это было 10 мая, когда вода в Днепре и его ветках достигает наибольшего уровня высоты после весеннего разлива; но в то время полая вода настолько была высока, что Сечь, обыкновенно залитая лишь с трех сторон водами разных речек, на этот раз залита была водой на 35 сажен расстояния и с четвертой, степной, стороны, где обыкновенно в летнее время был сухой путь в Сечь; может быть, как гласит о том предание, это произошло еще и оттого, что со стороны степи запорожцы, по внушению Якима Богуша, откопали свою Сечь от материка рвом и пропустили в тот ров воду[281]281
  Записки Одесского общества истории и древностей, IX.


[Закрыть]; во всяком случае, в то лето воды здесь было так много, что она даже затопила часть куреней. Посланные лазутчики известили полковника, что близ Сечи имеется отъезжий запорожский караул, который легко может быть истреблен; тогда Яковлев отправил против него нескольких человек солдат; солдаты напали на запорожцев, нескольких человек из них перебили, нескольких в воде потопили, а одного привели к полковнику живым; от этого последнего Яковлев узнал, что запорожцы все, как один человек, решили действовать против русских войск. «Замерзело воровство во всех», – писал Яковлев в своем письме князю Меншикову после этого[282]282
  Костомаров. Мазепа и мазепинцы.


[Закрыть]. Тогда русские решили сперва сделать шанцы, на шанцы возвести пушки и из пушек открыть пальбу через воду в Сечь. Но сделанная попытка, однако, не привела к желанному результату: оказалось, что за дальним расстоянием выстрелы из пушек не достигали своей цели. После этого объявлено было сделать приступ к Сечи на лодках. Запорожцы подпустили русских на близкое расстояние, потом сразу ударили из пушек и ружей, нескольких человек офицеров ранили, 300 человек солдат, и в том числе полковника Урна, убили, нескольких человек взяли в плен и «срамно и тирански» умертвили их в Сечи. Тогда русские принуждены были отступить; положение полковника Яковлева сделалось очень затруднительно. Но в это время на помощь русским явился от генерал-майора князя Григория Волконского, с Компанейским полком и драгунами, полковник Игнат Галаган; это было 14 мая.