Текст книги "Империя троянов"

– По какому праву?! Вы обязаны уведомить население в канун операции! Номер вашего жетона!

– Шайзе! – крикнул поручик. Согласно присяге, он занял место старшего после того, как офицер вышел из боя. Он постучал пальцем по уродливому шлему на голове, давая понять, что ничего не слышит.

– Соблаговолите снять эту дрянь!

– Имеется конвенция Семи Держав! – поддержала мужчину дородная дама. Она держала на руках белого шпица. Песик заливался лаем, рвался с рук хозяйки.

– Точно так! – обрадовался неожиданной поддержке господин. – Согласно конвенции, власти не имеют права использовать орудия террора против мирных граждан. Вы – офицер, давали присягу императору!

По набережной медленно продвигалась машина со свастикой на капоте. Над кузовом возвышался огромный раструб, вроде гигантской трубы от граммофона. За рулем сидел офицер, с ног до головы закутанный в серебристую фольгу. Автомобиль остановился на перекрестке, мощность звонов нарастала. Звук догнал ветерана войны неожиданно. Даша впервые видела, как действует оружие. Поначалу мелодичный звон вызывал положительные эмоции, словно ласкающий слух колокольный перезвон. По мере приближения звука он становился нестерпимым, ныли зубы, кружилась голова. Третья степень уровня звонов вызывала паралич. Хотя, если вовремя использовать ватные тампоны, уровень вредного воздействия несколько снижался. Специальные защитные шлемы закрывали голову, на глазах имелись фильтры…

Звоны впервые применили Войска Коалиции против мадьярских солдат в битве под Краковом. С точки зрения военной стратегии мера была жестокой и бессмысленной. Мадьяры воевали из рук вон плохо, сдавались в плен батальонами при первой же серьезной опасности. Армия формировалась из рабочих и крестьян. Людям были чужды захватнические интересы короля Атиллы.

К тому же в тыловых частях процветала коррупция. Арбалеты были скверного качества, стрел не хватало. Воинам приходилась довольствоваться примитивной пращой. Металлические шарики, бьющие цель на расстоянии двухсот шагов, являлись предметом анекдотов у отлично экипированных войск Коалиции Семи Держав.

Стычки с мадьярскими и польскими частями рассматривались как жестокая охота. Промасленные, великолепного качества стрелы свистели в воздухе, павшие духом солдаты не решались высунуться из окопов. Военные испытали оружие в реальных условиях на живых людях. Ополченцы таращились на серебристый дирижабль, и никому не пришло в голову попытаться сбить воздухоплавательный объект. Не зная, как будут действовать звоны, инженеры установили максимальную мощность излучения. Парадокс смертельного оружия заключался в том, что при повышении уровня излучения звуки исчезали. Люди корчились в агонии.

Защитные шлемы продавались на черном рынке и стоили целое состояние. Рынок наводнили подделками, турки изготавливали в подпольных мастерских умелые копии. Симптомы интоксикации нейтрализовали зеркала.

Господин скорчился в три погибели, его вырвало прямо на нарядный сюртук. Он упал на четвереньки и пополз к оброненному девушкой зеркальцу, но поручик отфутболил его носком сапога. Пожилая дама побежала прочь, шпиц жалобно заскулил, спрятав нос под мышкой хозяйки. Парень с тиком сжал уши ладонями и принялся раскачиваться как маятник. Многие горожане поспешили к зеркальным витринам, застывая перед ними, как манекены. Как детишки в потешной игре, они дружно затыкали пальцами уши. Их отталкивали бакланы. В наступившей сумятице они не помышляли о сражении. Брошенные арбалеты и дротики пинали. Начавшееся стихийно восстание захлебнулось под воздействием губительных звонов.

Грек закрыл уши ладонями и приник к парадному зеркалу, словно генерал накануне парада. Сусальное золото лепной рамы пылало в лучах солнца. Даша спешно глянула в отражение на потолке. Дверь в квартиру содрогнулась. Сдерживая приступ тошноты, девушка поймала в перекрестии прицела отечное лицо поручика. Стрела просвистела бесшумно, кровь хлынула из подключичной вены. Молодец Родченко! Поклонник немецкой брани даже ничего не успел почувствовать, взмахнул руками и упал навзничь, словно уснул. Даша выстрелила еще дважды. Один полицейский получил стрелу в ногу, кинулся вперед, и леска опалила грудь. Человек закричал.

Скрипнули половицы, на паркете разверзлась черная дыра, и ухмыляющаяся голова Тихона появилась в комнате.

– Шибче двигай, чумичка! Псы перекрыли ходы!

Удивительная особенность действия звонов. Оружие было бессильно против альбиносов. Непонятным образом пониженная секреция мелатонина, обесцвечивающая кожу, нейтрализовала эффективность излучения – так данный феномен объяснила Даша, начитавшись в Интернете накануне свадебного путешествия популярной медицинской литературы. Вот и белобрысый Тихон только круглой башкой трясет да ухмыляется, как сытый енот! Тем временем адская машина удалилась, звоны стихли. Полицейские освобождались от шлемов, намереваясь атаковать подъезд с лицевой стороны.

– Дуру метай! Метай дуру, дроля[16]16
  Дроля – привлекательная женщина.


[Закрыть] чумовая! – заорал Тихон.

– Сама знаю! – огрызнулась девушка.

Она не обиделась на фамильярное прозвище. Дролями в шутку бакланы именовали падших женщин, не лишенных привлекательности и обаяния. Она выхватила из сумки паровую гранату, рванула зубами фитиль, чтобы сократить время горения запала до минимума. Чиркнула кремневым огнивом, пенька занялась ярким пламенем.

– Метай! Метай! Зараз взорвемся! – вопил Гордей.

Даша швырнула двухфунтовую болванку в окно.

– Ахтунг! – крикнул один из полицейских и мгновенно закатился под фургон.

– Ахтунг! Ахтунг!!! – прокатился клич.

От взрыва зазвенели стекла. Под сильным давлением разлетелись осколки гранаты. Стремительно падало давление в эпицентре взрыва, уши заложило. Воздух засасывало в воронку, с опор сорвало прозрачную леску, хлестнуло невидимым концом по ногам полицейского. Он рухнул на колени, воздел ладони к небу, будто истовый богомолец. Температура стремительно повышалась, влажным жаром пахнуло в окно, и тело Даши покрылось липкой испариной.

– Уходим!

Даша толкнула к проему Грека. Следом прыгнул Гордей. Страшный удар снес с петель массивную дверь. Устав крошить засовы вручную, псы использовали помпу. С улицы донеслись жалобные крики. Ожоги не убивали, но лишали преследователей изрядной доли энтузиазма. Паровые гранаты считались гуманным оружием, их летальность не превышала пятнадцати процентов потерь личного состава.

Беглецы спустились по узкому желобу в подвал. Звонкая немецкая ругань доносилась сверху, псы шли по следу, как стая гончих. Тоненько запела стрела, охнул Гордей.

– Сучья шняга, метко бьют!

Справа за стеной были слышны людской гомон, плач. Перед беглецами открылось просторное помещение, затопленное по щиколотку водой. Дальше чернела дверь и массивный ригельный засов. Тихон двигался, разгоняя волну. Он навалился на поржавевшую стойку, дверь охнула, как строптивая любовница, поддалась. В зыбком мареве сумрака чернел узкий тоннель, тусклые фонари под сводами потолка отбрасывали зловещие тени.

– Рой в гору! – Тихон толкнул в спину раненого товарища. За ним побежал Грек, замыкала шествие Даша.

– Хальт! Хальт, швулле!!!

Полетели стрелы, но Тихон успел захлопнуть дверь, и наконечники расплющились о закаменевшую от времени древесину…

Они бежали по старинному ходу, прорытому еще во времена императора Александра Павловича. Ход шел диагональю, под рекой Фонтанкой, над головами приглушенно шумела река. Сквозь кладку просачивалась вода, под ногами шныряли крысы.

За поворотом объявилась группа маленьких людей. В слабом свете чадящих факелов Даша решила поначалу, что это дети, но разглядела группу вооруженных миниатюрных воинов. Гномы выглядели смешно и немного жутко. Ростом не больше метра, облаченные в нарядные камзолы, на головах – чрезмерно большие шляпы с перьями, кожаные штаны были заправлены в ботфорты. Постановка «Трех мушкетеров» с участием актеров-карликов. Черные дула их огнеметов были направлены на чужаков. Один гном держал на поводке здоровенную крысу, размером с некрупную лайку. Крыса протянула розовый нос, тщательно обнюхала людей, пискнула на ухо хозяину. Человечек поправил роскошную перевязь, приосанился, как бравый кавалер.

– Матадор вас принял за друзей! – Голос у него был как у осипшей старушки. Писклявый, режущий слух. Человечек снял шляпу, отвесил поклон. – Перед вами рыцарь Ордена Чертополоха, Ратибор, сын Валтасара. Приветствую чужестранку и ее друзей!

– Милость за слово! – поклонилась Даша.

– Вас преследуют жалкие недоросли, ничтожны псы, приспешники демонов?

Тихон с опаской покосился на крысу.

– Гуни донесли…

– Доносительство есть мерзейший из людских пороков, его следует приравнять к предательству!

Гном оказался не чужд ханжеской морали. У него было детское сморщенное личико и кулачки, перетянутые младенческими стяжками. В целом рыцарь производил благоприятное впечатление хорошо воспитанного человека.

Сзади послышались глухие удары.

– Псы дверь крушат, милость за доброе слово, инде настигнут! – подал голос раненый Гордей.

– Вам не следует тревожиться! – пропищал Ратибор. – Мои рыцари прикроют своих новых друзей. Мы ведь с вами уже встречались, донна?

В понимании гнома ослепительная улыбка должна была выглядеть именно так. Три съеденных кариесом корешка зубов во рту и обломанные резцы.

– Неужели доблестный рыцарь спасет меня? – Девушка наклонила голову, чтобы скрыть улыбку.

– Сущие пустяки! Отбить очаровательную кошарку от озверелых троянов – одно удовольствие для нашего брата! – пританцовывал Ратибор.

– Могу обещать вечную дружбу!

– Славная речь, учтивая речь! – благосклонно улыбнулся гном. – Нечасто можно услышать мудрые речи от нынешнего люда. Как могу судить, вы пожаловали к нам из Зеленой страны, донна?

– Именно так, рыцарь, из Зеленой страны!

– Много странников прибивает последнее время. Сбывается зловещее пророчество, грядут худые времена. Конь потеет на рассвете, олива цветет в ночь весеннего ветродуя, ветки омелы покрываются слезой. Истинно, грядут худые времена!

Дверь поддавалась под натиском преследователей, прилетели отголоски немецкой брани.

– Догонят, шняги гунявые, дрын им в дышло! – простонал Грек.

– Вы скучаете по родной земле, донна?

– Честно признаться, да! Но пока не вижу способа вернуться домой…

– Возможно, вам хотелось бы встретить достойного кавалера, прелестная донна? – Гном понизил голос на две эротические октавы.

– Как знать… – Даша кокетливо повела бровью.

Мелкий чудик снимает ее в подземном переходе! Не каждая шалава может похвастать подобной популярностью!

– Я одинок! – вздохнул рыцарь. – Никак не найду достойной подруги. А между тем мне уже сто семьдесят шесть лет!

– Что вы такое говорите, Ратибор? Выглядите значительно моложе!

Гном довольно улыбнулся.

– Так приятно было беседовать, но нам пора! – тоже улыбнулась Даша.

– Следуйте по своим делам, донна! Рыцари Ратибора обеспечат вам уход! – Он крутанулся на каблуках.

– А ля гарде! – Тонкий голос набрал силу. – Седью жечь подонков!

Маленькие люди выстроились в ряд, свирепо пискнул Матадор. Из-за поворота появились псы. Запели стрелы арбалетов, но за мгновение до этого огненные лоскуты обожгли раскаленным пламенем вековые стены подземелья, алые блики отбросили извилистые тени на спины беглецов. Крики боли смешались с ругательствами и стонами. Новая порция губительного огня отбросила преследователей назад. Крыса рвалась с поводка, повинуясь команде, маленькие рыцари выхватили шпаги.

– Адванте! Марш!

– Ходу! – скомандовала Даша, и вскоре место схватки осталось позади беглецов…

Гордей отставал. Рана кровоточила, красные капельки оставляли следы, как хлебные крошки Мальчика с пальчик.

– Перекур! – объявила Даша и опустилась на четвереньки. Опасность миновала, и им следовало восстановить силы.

Девушка приложила ладонь к холодной стене, ощутив легкую вибрацию. Далеко наверху Нева несла свинцовые воды. Баржи курсировали между островами круглосуточно, перевозя пассажиров и коммерческие грузы. По выходным дням в хорошую погоду горожане отправлялись на выгул на Васильевский остров. В его прибрежных камышах водилась в изобилии дичь. Зайцы, куропатки, лисы. Охота была любимым занятием обеспеченных господ. Намывные пески украшали симпатичные купальни. Нынешним летом среди петербургских модниц был в моде натуризм – пикантная забава, занесенная из оккупированной Америки. Красотки щеголяли по песчаному берегу в чем мать родила, приводя в восторг праздношатающихся гуляк.

Даша прикрыла глаза. Перед сомкнутыми веками возник образ старца Ивана Архангельского. Он сидел, опустив натруженные большие руки на колени. Руки рабочего, землепашца, горняка и уж никак не провидца. Бакланы шептались, что за его поимку тайные службы обещали неслыханную награду – сто тысяч полноценных марок или пять кило чистейшего серебра.

Мягкое золото стремительно обесценивалось после открытия богатых месторождений в Южной Сибири. Торговцы продавали самородки по пятьдесят марок за штуку. Другое дело серебро! Три фунта породы можно было обменять на пару стадий земли в курортной зоне Фракии.

Про старца ходили разные слухи. Экзальтированные столичные дамочки сулили состояние каждому, кто организует приватную встречу с пророком, разумеется нелегально. Заиметь гостя в своем салоне считалось высшей привилегией изысканного общества. Говорили, что Иван Архангельский долгое время жил как обычный смерд, на городской куче. Ночевал в подвалах, ел жареных крыс. Во время рейда попал в руки к псам.

В казематах Крестов находились оборудованные по последнему слову техники камеры, а местные лекари исхитрялись продлевать страдания несчастных очень долго. Иван пережил неслыханные муки, впал в кому. Сочтя смерда погибшим, его выкинули на свалку. Дальнейшая история была крайне противоречива. По одним слухам, его обнаружили слободские бакланы и выходили, по другим – во время клинической смерти его посетил дух в обличье прекрасной, чистой девы. Она коснулась рукой его лба, он воскрес и с того дня обрел уникальные способности.

Иван Архангельский умел читать мысли, предсказывать будущее. Известно было, что он никогда не ночует в одном месте дважды. Два дня до встречи с ним девушка вспоминала как самый черный период в ее жизни. Тихон спрятал беглянку в заброшенной рыбацкой лачуге на берегу залива…

– Здесь сховаешься… – сказал он. – Шибко тухлей смердит, они не любят…

– Кто не любит? Псы?

– Трояны не любят. Рыбная тухля им не в жилу!

Лучше не скажешь! Запах разлагающихся рыбных туш пропитал избушку. По ночам ветхие стены дрожали под натиском ветра, сердитые волны с ревом разбивались о каменный мол. Как писал Пушкин? Приют убогого чухонца…

Даша не находила себе места. По идее она должна была сойти с ума от страха, но случилась обратная метаморфоза. Дойдя до края, объятая животным ужасом, она внутренне переродилась. Словно слетела пелена, душащая ее всю жизнь. Так изредка случается, утверждал преподаватель философии, чудаковатый симпатичный дядечка с заморской фамилией Лурье. Серьезные потрясения выворачивают вас наизнанку. Те, которые послабее духом, сдаются и, как правило, погибают. Но если в вашей душе зреет потенциал, о каком вы и сами не догадываетесь, то ждите. Скоро на свет божий народится новый герой!

Будучи по природе деятельным человеком, она вычистила свое временное пристанище, из вяленых хвостов корюшки соорудила похлебку. От пахучего варева мутило, но уроки выживания Стрельникова не прошли даром… Девушка сидела на берегу, глядя в туманный горизонт, мысли крутились вокруг одной темы, как надоедливый волчок. Как отсюда выбраться? Как попасть домой?! Она досконально изучила медальон. Судя по весу, он был из действительно червонного золота. Сколько могла стоить такая игрушка и что сейчас делает лысый троян с ее крестиком?

Мишка Лоренц обнаружил, что возлюбленная растворилась в облаке голубого тумана… Что он предпринял? Побежал в местную полицию? Стал обивать пороги службы спасения? При воспоминании о женихе ею овладевало отчаяние. Она раздевалась донага и долго плавала, рассекая бурные воды залива.

Утром третьего дня ожидания Даша проплыла километр в холодной воде, борясь с встречным течением, спугнула нахального зайца, притаившегося в кустах. Над заливом сгущались низкие тучи, моросил редкий дождь… В кресле ее жилища сидел пожилой мужчина и с видимым удовольствием хлебал суп.

– Бояться не следует, я не причиню тебе зла, дочка! – сказал он.

Даша медленно опустилась на скамью.

– Черт раздери! Наконец слышу нормальную человеческую речь.

– Не поминай беса, дочка! – назидательно сказал гость. – Они только того и ждут.

– Как вы прошли?! К дому ведет одна тропа. Пока я плыла, держала ее в поле зрения.

– Много дорог ведет к Господу… – неясно ответил старик и облизал ложку. – Добрая стряпня!

– Приятного аппетита! Без соли и хлеба не очень-то вкусно.

– Исстари на Руси не использовали соль. Модная и вредная привычка пришла к нам сравнительно поздно…

– Кто вы такой?!

– Зови меня Иван. – Он отодвинул миску. – Как там дома?

– Откуда вы знаете?!

– Не задавай пустых вопросов. – Старик поднял руку. – Видать, ты крепко досадила демонам!

– Почему демонам?!

– Их называют троянами. Находчивые господа! Вечная жизнь дарует им немалые возможности, но ключ к реализации своих планов они получают от нас, людей. Теперь они меняют историю значительно быстрее, чем раньше, но срок их пребывания истекает.

– Вы прибыли из нашего мира?! Вы тоже кошар?

Мужчина одобрительно покачал головой.

– Быстро осваиваешься! В Гадесе небось только о тебе и говорят.

– Гадес… – Даша мучительно вспоминала. – Это что-то из истории древних греков?

– Гадесом называется место обитания демонов. В здешних местах они вроде как в командировке. Некоторое время назад они избрали своей целью нашу матушку-землю с ее обитателями.

– Я видела троянов. Они выглядят как обычные люди, только когти на мизинце и еще языки…

– Дань древних традиций, – кивнул Иван. – Истинного обличья демонов никто не знает. Ты видишь инкубов. Демоны используют человеческую плоть.

– А что потом случается с плотью?

– Умный вопрос! – одобрительно улыбнулся старец. – Что ты делаешь с одеждой, пришедшей в негодность?

Даша вытерла взмокший лоб.

– Я плавала в озере, а очнулась здесь! Как мне вернуться домой, дьявол вас раздери?!

– Много лет назад я тоже искупался в Змеином озере. Любознательный турист из города Красноярска. На берегу остались жена и трехлетняя дочь. Я тоже очень хотел вернуться домой, к своей семье. Пройдет время, прежде чем ты смиришься с неизбежностью. Трудно, понимаю, но иного выхода нет.

Даша стиснула зубы.

– Я долго размышляла, оставшись одна. Если я утонула в озере, спасатели обнаружат труп. Что тогда я делаю здесь?! Или этот долбаный Петрополис – чистилище?! И мы все здесь ждем прихода апостола Петра! Сколько людей сгинуло без следа в Змеином озере? Десять, двадцать, сто?! И ни одного утопленника! Куда деваются тела?! Черт бы побрал ваших гуней, смердов, бакланов и гномов!

Иван безмятежно кивал.

– Гнев – признак отчаяния. У трояна осталась твоя вещь. Личные предметы имеют одушевленную силу в мире демонов.

– Что вы имеете в виду?

– Ты должна вернуть свой крестик…

Даша пристально смотрела на старика. В его глазах играли лукавые огоньки. Ему весело! Он забавляется, старый безумец, переступивший черту страдания и смерти и обретший величие духа! Однажды преподаватель в институте сказал ей: «Вы удивительная студентка, Даша! Люди вашего типа подчас обладают даром видения. Вы способны узреть истину…»

И вдруг она поняла. Это случилось неожиданно, как озарение. Ей и раньше были присущи нестандартные догадки, обрывки мыслей, всполохи ментального хаоса, блуждающего в потемках сознания. Не отводя взора от голубых глаз старика, она утвердительно проговорила:

– Вам удалось сбежать домой в Красноярск, к жене и дочке. Но потом почему-то вернулись назад. Так ведь можно сделать, точно?! Нырнули в озеро на рассвете, и в дамки! Я угадала?!

– Потянули детки за веревку, а из будки вылезла злая собака… – задумчиво проговорил Иван.

– Что вас заставило вернуться сюда назад?!

– Они…

– Кто они?! Эти – люди? Бакланы? Смерды?! Или втюрились в местную шалаву? Иван святой, черт вас раздери! – Даша не могла совладать с приступом гнева. Она кричала, одержимая яростью и страхом. Страхом остаться в этом мире навечно, где демоны-трояны пользуются людскими телами, как прокатными автомобилями, а излюбленным занятием представителей правопорядка являются истязание сограждан. Иррациональный мир, лишенный зачатков нравственности. Здесь в порядке вещей нагота на улицах и прилюдные совокупления, а купола храмов украшает свастика. Безумный мир, где люди проживают судьбы картонных персонажей, раскрашенных марионеток, но страдания и боль реальны. Чертов мир теней! Кажется, тронь его, и он рассыплется вдребезги, но эта реальность прочнее алмаза!

Иван подождал, пока вспышка гнева иссякнет, и спокойно проговорил:

– Они – это жители Петрополиса. Ты успела заметить несообразность их поведения, но не обратила внимания на чистоту и искренность. Они словно малые дети, которых прежде времени научили говорить, стрелять из арбалетов, убивать и совокупляться. Они были лишены учителей, но нравственный закон, заложенный Создателем, заставляет их совершать благо. Средь частокола зла ты не сумела увидеть ростки любви! – Он смотрел на нее глазами безумца или святого.

– Вы сумели покинуть Петрополис, Иван! – утвердительно сказала Даша.

– Ты права…

– Вы пожалели этих людей и поэтому вернулись назад.

– Зачет! – улыбался старик. – Хотя ты называешь одну из причин. – Он сделал нажим на слове «одну». – И не самую главную причину…

– Не могу понять, на что вы рассчитываете? – вздохнула девушка. Вспышка гнева прошла без следа. Она не могла сердиться, глядя в эти детские глаза. Но и понять и принять его выбора не могла. – Я видела троянов. Убедилась в могуществе полицейской машины. Вас уничтожат!

– Если бы могли уничтожить, давно бы сделали это!

– Для меня все слишком сложно. Я простая питерская девчонка, меня ждет жених, и я хочу вернуться домой! Не гожусь я на роль героини!

– Я пришел вовсе не для того, чтобы убедить тебя здесь остаться! – воскликнул Иван.

– А для чего?!

– Ты хочешь вернуться домой. Понятное желание! Но вот в чем загвоздка. Ты умудрилась задеть чувства трояна, похитив у его любимца амулет, а они забрали твой нательный крестик. У демонов имеется своя иерархия. Куда попадет ценная находка?! Поразмысли!

– К шефу… – неуверенно ответила Даша.

– Верно мыслишь.

– Что от меня требуется?

– Сущие пустяки! Надо будет сгонять за крестиком в Гадес.

– Мир демонов?

– Некоторые богословы именуют сию обитель адом. Все, мне пора, Даша!

Он тяжело поднялся, в лачугу вошли двое высоких мужчин. Они были одеты в длинные плащи, на головах – капюшоны, скрывающие лица.

– Как найти дорогу в этот чертов Гадес? – отчаянно закричала Даша.

– Пожалуйста, не упоминай так часто ненужное слово!

– Ну вас к лешему, Иван! Рассуждаете, как моралист-церковник!

Она ждала конкретных указаний, как выбраться из этого гребаного мира, а старик несет околесицу, словно попик из прихода!

– По какому принципу ведется прослушка телефонных разговоров? Существуют кодовые слова – «президент», «бомба», «террорист» и так далее. Система слежения включается на эти слова.

– В Гадесе слышат, когда я упоминаю нечистую силу?

– Общий принцип таков…

– Еще один вопрос. – Даша пыталась задержать этого странного человека хоть на мгновение, не желая утратить связующую нить с родным домом.

– Спрашивай!

– Там в подвале у бакланов я видела скамейку. Такие же стояли у нас в Летнем саду. Раньше стояли! На той скамейке вырезано мое имя и сердце… – Она попыталась усмехнуться. – Это ведь совпадение, скажите? Мало ли девушек с именем Даша на свете? Совпадение?!

Старик отрицательно покачал головой:

– Мир слишком скуп, чтобы позволять себе такую расточительность, как совпадения. Во всем заложена логика и смысл. Для мироздания и вечности жизнь мошки имеет великий смысл.

– Вы можете отвечать конкретно?!

– Я не знаю, откуда взялась скамейка с твоим именем. Думаю, ты скоро сама поймешь… В Петрополисе обитают проводники. Их зовут пасюками. Особая каста. Люди, умеющие прогрызать границу между мирами, как ловкие крысы. Один такой проводник встречал тебя по прибытии сюда. Фалалей, хотя раньше его звали Косьян, но проводники часто меняют имена, как шпионы – пароли. С ними непросто договориться, но ты – умная девушка. Как знать, быть может, ты тоже научишься прогрызать дыры в пространстве?!

– Всю жизнь мечтала! – огрызнулась Даша.

– Как знать… – повторил Иван. Он задержался на пороге и медленно, взвешивая каждое слово, как бесценный самородок, проговорил: – То, что ты видишь вокруг, – реальность. И к чему она приведет, одному Господу Богу ведомо…

Общение с Иваном удивительным образом преобразило Дашу. После его ухода она словно второе дыхание обрела. Теперь перед ней стояла четкая, понятная цель. Найти проводника, проникнуть в Гадес, забрать крестик, и шагом марш на историческую родину! Но для начала следовало вжиться в местную тусовку.

Она могла гордиться собой. Завоевала авторитет в среде бакланов, так именовали себя группы криминальных смельчаков, обосновавшихся между Литейным и Каменноостровским районами города. Были еще василеостровские бакланы, выборгские, особняком стояли бакланы кронштадтские. «Лютые псы», согласно меткой характеристике пугливого Грека. Бакланы разговаривали на специфическом сленге, свой сленг имелся также у торговых людей и смердов. Бакланы являлись своего рода оппозицией существующему режиму, но погрязли в бесконечных разборках, дележе территорий и сфер влияний. Помимо крышевания проституции, теневой торговли и контрабанды, они активно вмешивались в ход политической жизни страны, периодически организовывая заказные убийства неугодных лидеров. Не имея конкретной программы действий, они напоминали анархистов. Власти относились к ним настороженно, обыватели боялись, прогрессивные интеллектуалы заигрывали с лидерами сообществ, видя в них героев военной поры. По сути, это было многочисленное племя агрессивных мужчин, не лишенное своеобразного кодекса чести.

Даша примкнула к центровым бакланам. Их лидером являлся каторжник по имени Груздь. Даша с удивлением обнаружила, что жители Петрополиса не подозревают о наличии мест обитания демонов. В их понимании трояны были нечто вроде влиятельной нечистой силы. Бороться с ними бесполезно, но можно было отпугнуть. Трояны не переносили запаха рыбы. Бакланы заполняли свои подвалы вялеными тушками корюшки, трески, воблы – считалось, что таким образом они становились неуязвимы для демонов.

Каждый боялся, что трояны воспользуются его телом для личных нужд. О процессе внедрения трояна в инкуба говорили неохотно, тема подобных бесед считалась табуированной, но каждый горожанин носил в кармане сушеную рыбку. К специфичному аромату Даша быстро привыкла, и слова Ивана Архангельского уже не казались ей странными. После памятной встречи у ресторана она ни разу не встречала троянов, но ощущала их присутствие незримо, как олень чует холкой горячее дыхание медведя. Груздь так и не вернулся с кичи, и временно Даша заняла место предводителя среди центровых бакланов.

Она отчетливо помнила ресторан «Карамболь». Классическая версия Серебряного века, с существенными отклонениями от оригинала. После встречи со старцем она решила отправиться туда. Если в том месте они встретились с проводником Косьяном-Фалалеем, значит, и обитает он неподалеку, здраво рассудила девушка.

На сей раз фасад дома украшала намалеванная на огрызке картона от руки надпись:

«Шалавы от 20 лет – 10 марок в час. Шалавы до четырнадцати – 15 марок в час, за дополнительный час доплата – 5 марок. Мальчики – 20 марок. Молдаване – 15 марок в час, евреи – 20 марок. Днем скидка – 10 процентов. Гашиш – доза 5 марок. Две дозы по цене одной с 5 до 7 вечера. Опиум – доза 20 марок. Добро пожаловать!»

У входа стоял старый знакомец швейцар, вместо парадного камзола на его плечах висела кожаная куртка, на поясе болтался черкесский кинжал в ножнах. Он хмуро поглядел на женщину:

– Вас вильст?

– Не узнал?

– Нихт ферштейн!

– Надо поговорить…

Поняв, что придуриваться смысла нет, швейцар сделал страшные глаза.

– Псы рыщут повсюду, беглую кошарку сыскать не могут! – Он огляделся по сторонам, как бы призывая невидимых свидетелей. На улице было пустынно, неизменная старуха курила на балконе. – Три тысячи марок награда! Вильст гешефт? Я сдаю тебя псам, деньги пополам. Яволь?!

– А мне какой резон с тобой в долю входить? – усмехнулась Даша.

– Гут гешефт! – радостно потер ладони деляга. – Пятьсот марок отдашь псам, пытать не станут. Пятьсот дашь охране, побег цу махен. Ферштейн? Пятьсот тебе. Яволь?!

В прошлый ее визит речь швейцара не изобиловала немецкими словечками.

– Заманчивое предложение. Я подумаю. Помнишь, здесь крутился мальчишка с крысой на веревке?

– Ферштейн нихт! – Он потянул на себя дверь, но Даша врезала сутенеру под дых. Он закашлялся, глаза покрылись туманной дымкой. Мимо испуганно проскользнули две молоденькие девчонки и скрылись в темном зале.

– Детей развращаешь, сука! – Родченко не без удовольствия надавила узловую точку пересечения нервных волокон над локтем.

Сутенер взвыл от нестерпимой боли.

– Отпусти, шалава! Никто не знает, где сыскать пасюка! Скрытные они, шняги сучьи!

– Толку от тебя, я вижу, мало, – грустно вздохнула Даша. – Буду тебя пытать, дружище, хоть кайф словлю! – Она вывернула ему большой палец руки.

– Ай-ай!!! Зер щмертц! Небом клянусь, не знаю! Кабы знал, давно рассказал, кило чистого серебра за пасюка награду дают! Кабы знал!!! – На пористом лбу выступили горошины пота.

– Черт с тобой! – Девушка отпустила захват. Похоже, мерзавец действительно не знал места обитания проводника.

Швейцар опустился на корточки и завыл, баюкая раненую руку.

– Лады. Пробуем иначе. Назови ближайшее место, где могут обитать пасюки. Заметь, я не спрашиваю точного местонахождения!

– Отвали, шалава!

– Ах ты, гнида спекулянтская!

От удара в пах швейцар взвыл тоненьким голосом.

– Тебя предупреждали… – устало сказала Даша. – Я пока только разминаюсь, усек?!

– Башня там есть! Башня! Отсюда видать, красная такая! В той башне раньше бывали! Яволь!

– Если наврал, вернусь! – пообещала Даша, с трудом удержавшись от соблазна еще раз врезать подонку…

Она без труда обнаружила искомое. Башней оказалось заброшенное здание католического костела в Ковенском переулке. В храме царило запустение, массивная дверь раскачивалась на ветру, издавая неприятный скрежет. Витражи на окнах были разбиты, скамьи свалены в кучу возле алтаря. Даша всегда испытывала смущение, детскую застенчивую робость, заходя в храм. Но сейчас ее сердце преисполнилось негодованием. Скульптура Вседержителя была измазана нечистотами, стены испещрили кабалистические символы, кощунственная рука намарала козлиную голову, увенчанную терновым венцом. Такое впечатление, что в костеле орудовала банда сатанистов. Прошмыгнула крыса, в воздухе засвистел металлический шарик, животное издало писк и упало замертво. Из исповедальни выбежал беспризорник, он победоносно размахивал самодельной пращой.