Текст книги "Летопись Чертополоха"

Каждую субботу Дмитрий посещал семинар по альтернативным культурам, проходящий в здании университета. Посетителей на семинаре собиралось немного, жители современного мегаполиса озабоченны гораздо более насущными земными проблемами, нежели изучение сомнительных по подлинности таблиц индийского монаха, в которых упоминался континент Му, простиравшийся от современных Гавайских островов, до острова Пасхи. Якобы уничтоженный гигантским землетрясением, случившемся двенадцать тысяч лет назад. Или же рассматривать явно поддельные документы Крантора. Древнегреческий ученый в 260 году до н. э. посещал здание храма богини Нейт в Саисе, где была доподлинно изложена подробная история атлантов.

Конечно, офицер полиции не был наивным романтиком, но он свято верил, что среди зарослей плевела наверняка прозревают зерна истины, надо только научиться их видеть.

Вел семинар такой же чокнутый романтик как и Рослов. Преподаватель истории Лев Маркович Штрудель. Он немного стеснялся своей фамилии, но в целом был мировой мужик. Когда наступало лето, люди разъезжались по дачам, или просто выбирались на природу, и в пустой комнате иногда оставались два неисправимых идеалиста. Майор Рослов, старший опер убойного отдела, и кандидат наук, заросший густой черной бородой до самого кадыка, профессор Штрудель. Но даже это обстоятельство не мешало мужчинам погружаться в волшебный и таинственный мир непознанной истории. Вот и сейчас, Лев Маркович ворвался в зал, на ходу теряя какие-то лежалые бумажки, сердечно пожал руку старому товарищу, рассеянно кивнул парочке, ютящейся на последнем ряду пустынной аудитории. Вероятно, влюбленные забрели в поисках укромного местечка, а наткнулись на двух сумасшедших дядечек.

Штрудель веером раскидал по столу мятые листы, привычно нацепил на крючковатый нос выпуклые очки, отчего его глаза увеличились почти вдвое, и торжественно объявил.

– Дорогой, Дима! Я наконец закончил свою работу по древним одомитам! И прежде чем оповестить ученый совет, хочу поделиться своими выкладками с Вами. Я считаю Вас своим лучшим учеником, и другом. Согласны?

– Конечно, согласен, Лев Маркович! О чем речь?! – Рослов покраснел от удовольствия, и распахнул потрепанный блокнот.

– Не надо ничего записывать. Я непременно издам книгу, первый экземпляр Ваш!

– Спасибо. Я – весь внимание!

– Поехали! – это было любимое словечко ученого. – Итак. Вы знаете, что упоминания о древнем народе одомитов, расе агрессивных воителей древности, крайне противоречивы. Есть даже мнение, что такой цивилизации не существовало вовсе, а слово «одомит» – искаженная версия названия семитского племени идуменов. Однако, я убедительно доказываю, что антропометрические особенности одомитов, полное отсутствие религиозных культов, при наличии технологичных военных инструментов, красноречиво свидетельствуют, что это совершенно отдельный народ. Более того… Одомиты не являлись единственной расой того региона, где они проживали. Рядом находились народности ромов, прошу не путать с римлянами, чуней и прочих мелких этносов.

– Черт возьми, профессор! – воскликнул Дмитрий. – На чем основываются такие выводы?!

– Хорошее замечание! – одобрительно кивнул историк. – Я уже много лет задаю себе один и тот же вопрос. Почему изучая древнюю историю, мы слепо опираемся на сохранившиеся летописи субъективно мыслящих истографов?! Возьмите к примеру печально известную Радзивилловскую летопись. На основании документа 18 века, мы строим чудовищную пирамиду лжи и заблуждений, которая представляет честный и гордый русский народ в облике попрошаек и дворняжек! Дескать, приходите нами княжить, гости заморские! Зело много у нас пушнины и зерна, но сами мы, прошу прощения – чушки немытые! Очевидное искажение истории в интересах нормандского владычества. На мой взгляд, истинным является только документ-первоисточник, и то, с большой долей натяжки на личностное мнение автора.

Лицо Штруделя сияло как начищенный самовар.

– Бьете в мишень, как говорится! В самую точку! Вы не поверите! В Государственной публичной библиотеке!

Рослов критически осмотрел взъерошенную фигуру гения.

– Лев Маркович, Вы знаете, как я к вам отношусь, однако верится с трудом. Но с какой стати, древний манускрипт будет валяться как попало в библиотеке?!

– Не совсем валятся, и не как попало… Тут вот какая штука. Одомиты не вымершая цивилизация, как атланты или лемурийцы. Они живут по сей день.

– Ничего не понимаю! – сокрушенно выдохнул Дмитрий. – Как такое может быть?!

– Просто. И одновременно очень сложно. Я только начал расшифровывать документ, текст чрезвычайно трудный, нет аналогов ни в одном из ныне существующих наречий. К тому же обрывочный листок… Мне совершенно точно ясно одно. Древняя раса, находясь на грани исчезновения, не стала прятаться на дне океана или среди заброшенных тихоокеанских островах. Они живут в параллельном мире, имея лазейку, через которую могут наведываться в гости, как непрошенные визитеры. Быть может, мы сейчас с вами беседуем, а на задней парте обнимается не парочка скучающих влюбленных, а одомит и девушка рома! – он широко улыбнулся и помахал рукой. Девушка усмехнулась, и послала профессору воздушный поцелуй.

– Одним словом, дорогой Дима, мы с вами на пороге величайшего в истории человечества открытия. В том листке, есть одна пугающая меня вещь… – он нахмурился. – Часто повторяется слово, оно продублировано символом, который можно расценивать как «смерть.» И по мере продвижения текста, символ дублируется все чаще… Взгляните! – он разложил на столе шуршащий ветхий листок, напоминающий полуистлевший папирус.

Рослов склонился над бумагой. Желтый цвет, паучки, цветочки, закорючки. Схематичное изображение напоминает муравья. От листка исходит сладкий цветочный запах.

– Почему она так пахнет?

– Вы тоже заметили? – улыбнулся Штрудель. – Это не бумага, и ничего подобного. Будто спрессованные лепестки роз. У меня к вам просьба, Дима! Вы можете сделать в своей лаборатории нечто вроде анализа бумаги? Нутам, время изготовления, материл, из которого она сделана…

– Конечно… – он провел пальцами по шероховатой поверхности. – Но это займет пару дней.

– Ничего страшного. У меня имеется ксерокс. Для окончательной расшифровки документа мне потребуется неделя.

– Хорошо. Я все сделаю, – он аккуратно положил листок в папку. – На сегодня все?

– Пока да… надеюсь, к следующей субботе порадую вас настоящей сенсацией! Если не возражаете, мой дорогой, я упомяну ваше имя в своей работе.

– К сожалению, не могу согласиться! – Дмитрий с трудом выдавил из себя эти слова, мысленно проклиная чертову профессию.

– Понимаю, – сочувственно кивнул профессор. – Работа такая! – он быстро собрал бумаги в портфель, пожал товарищу руку, и выбежал из комнаты. Было слышно, как в коридоре стучат его каблуки. Вслед за ним поднялись, и вышли наружу парень с девушкой. В окно стучались пестрые гроздья отцветающей сирени, Рослов глубоко вздохнул, и направился на улицу. От рассказанной Штруделем истории, кружилась голова.

Возле входа стоял припаркованный старенький джип. Кузов заляпан комьями грязи, машина перегораживает выход из здания. Дмитрий с трудом протиснулся наружу. На подножке джипа сидела черноволосая девушка. Смуглая кожа, густые брови, смолянистые глаза, такую красотку и в кино не каждый день увидишь! На ней была надета вызывающая прозрачная блузка, позволяющая лицезреть совершенной формы грудь. Рядом стоял коренастый парень, в куртке военного образца, с вышитым на кармане американским звездно-полосатым флагом. Девушка протянула к майору сигарету.

– Прикурить не будет, гражданин начальник? – она улыбнулась, обнажив ненормально белые зубы.

– Не курю. – сухо ответил мужчина. – Тачку от дверей убери, приятель! – он обернулся к мужчине.

– Ви исфолить ошибаться, мистер! То есть не мой машин! – парень щелкнул себя по флагу, и осклабился как на официальном приеме. – Я есть американский человек! Яволь?!

– Шут гороховый! – процедил сквозь зубы Рослов. Он с трудом подавил приступ гнева, и зашагал по менделевской аллее, чувствуя спиной тяжелые взгляды незнакомцев. Подошел к своему «ниссану», вдавил кнопку сигнализации. Сзади с ревом промчался джип, едва не сбив его с ног. Мужчине помогла исключительная реакция, он отскочил в сторону, спину обдало ватной подушкой горячего воздуха. Майор присел, скрываясь за корпусом «ниссана», высунулся наружу, джип выскочил на набережную, номера были заляпаны толстым слоем грязи.

– Сволочи… – прошептал мужчина, мгновенно нырнул в салон, выдавил педаль газа, «кашкай» протестующе взвизгнул протекторами, стремительно набирая скорость. Несколько минут Дмитрий мчался по улицам, рискуя попасть в аварию, вилял между редкими автомобилями, как заправский гонщик. Грязный джип словно взлетел на небо. Майор даже на всякий случай поднял глаза, по голубому небосклону ползли редкие белые облачка. Предстоящий день сулил жару. Требовательно зазвонил телефон, мужчина затормозил, посмотрел на экран, и не смог сдержать улыбку. Надя… Он нажал кнопку вызова.

– Дима?

– Да, Надюша! Слушаю тебя…

Голос девушки звучал неуверенно.

– У меня проблемы… даже и не знаю, как сказать…

– Начинай с главного. Проблем не существует, когда рядом с тобой бесстрашный майор Рослов! – он угадал, что девушка улыбнулась.

– Меня забрали в милицию. Бред какой-то… Ты можешь приехать?

– Какое отделение. Диктуй адрес.

Надя быстро назвала номер отделения, и отключилась. Рослов врубил передачу, резко развернулся через двойную сплошную полосу, и скрылся за поворотом. А из двора медленно выехал серый джип, и неторопливо покатил по набережной.

ЛАВКА ДРЕВНОСТЕЙ. Вознесенский проспект. 11.45.

– Шатаемся по вонючим лавкам, как бастарды! Я уже вся пропахла этим хламом!

– Это восьмой магазин…

– Благодарю за науку счета! – Земфира язвительно поклонилась.

– Тебе следовало надеть другую одежду. Здешние фены слишком похотливы, не хочется каждому второму сломать шею.

– Ревнуешь? – девушка кокетливо обнажила грудь.

– Ты успела прочесть мысли этого индюка?

– Это – рыцарь! – она оживилась. – Если бы я решилась поиметь любовь с феном, то выбрала бы именно такого парня.

– Точно – шлюха! – Гальфрид остановил машину возле антикварной лавки.

– Ты из ревности решил сбить фена корявым джипом?! – она прильнула к мужчине, тронула розовым язычком его веко.

– Одно слово – полукровка… – брюзгливо сказал рыцарь. – Так что насчет его мыслей?

– Гнев, ярость, любовь, честь, сострадание… обычная шелуха, свойственная всем фенам. Он даже не умеет скрывать свои эмоции. С трудом вериться, что таким может быть Странник.

– А как насчет мальчишки?

Улыбка сошла с девичьего лица, пухлые губы сжались в узкую ленту, лоб прорезала глубокая морщина.

– Очень сильный маг! Тощий Ром был прав. Я не могу его найти…

– Найдем! – ободряюще сказал Гальфрид. – Летопись обнаружили без особых хлопот… – он вышел из джипа, подошел к дверям, нажал кнопку вызова. Земфира привела в порядок блузку, и отчаянно виляя бедрами, шла следом за мужчиной.

Торговец распахнул двери, молча пропустил посетителей в салон, не выказав удивления откровенному наряду девушки.

– Чем могу быть полезен? – он склонился над прилавком, отчего горб на спине стал похож на сложенные крылья хищной птицы.

– Нас интересуют камни. – улыбнулась Земфира.

– Бриллианты, изумруды, благородная шпинель, корунды…

– Нет… Обычные старинные камушки.

– Ясно, – торговец с трудом извлек мятый латунный поднос, усыпанный гроздьями фальшивого жемчуга и старыми пуговицами, с клочьями оборванных ниток в черных глазках. – Ищите, коль охота есть! – он неприязненно взглянул на молодого человека. Тот с детским восторгом протянул руку к длинному мечу, тронул выщербленное, покрытое ржой лезвие.

– Он настоящий?!

Продавец цепким взором смерил поношенную, армейского образца куртку посетителя, жесткую щетину на скулах и коренастую фигуру.

– Здесь все настоящее! – солгал он равнодушно. – Имейте в виду, что если вы найдете камень, его придется купить!

– Конечно! – Гальфрид рассеянно кивнул. От прикосновения к старому железу заныли пальцы, через подушечки, сквозь микроскопические капилляры в плоть властно проникла иллюзия жаркой битвы, хруст костей, разрываемых закаленной сталью, горечь липкой крови, ржанье коней, храп и стук тяжелых копыт, стоны раненых, яростные вопли победителей, и паркий запах крови, струящийся над опаленной землей…

– Не отвлекайся, дорогой! – ослепительно улыбнулась Земфира. – Мы ищем камень!

– Ну-ну! – скептически покачал головой торговец, и выставил поднос на треснутую столешницу фальшивого «буля». Он отвернулся, и с преувеличенным вниманием принялся смахивать пыль с золоченой рамы. В облупившемся зеркале возникло движение. Несмотря на преклонный возраст, торговец обернулся с необычайным проворством. Загадочный посетитель стоял у него за спиной. Двигался он быстро, антиквар метнулся за спасительный прилавок, но мужчина заслонил массивной фигурой кнопку сигнализации. Девушка продолжала улыбаться, сжимая в пальцах маленький камешек, усеянный крошечными черными точками.

– Есть! – выдохнула она. – Ну что, Гальфрид, уходим, или… – улыбка трансформировалась в звериный оскал.

– Вы что… – впервые в жизни антиквару стало по-настоящему страшно. – Вы что хотите?! – от брезгливой надменности не осталось следа. Она захлебнулась в приступе лютого страха, горячим спазмом скрутило живот. Неожиданно он громко пукнул. Парень молча смотрел в глаза старику. Несмотря на ужас, торговец почувствовал жгучее любопытство. Что он мог проглядеть в своей «Лавке старьевщика», чей ассортимент знал лучше, чем собственные пять пальцев?!

– Ну что, нашли камень?! – он заискивающе улыбнулся. Девушка кивнула, на ее ладони лежал овальный камешек, не более пяти сантиметров в диаметре. Обычный, грязно-серый булыжник, какие сотнями разбросаны по побережью Финского залива.

– Позвольте взглянуть! – антиквар робко протянул руку к дурацкому камешку. Едва ли бы кто из коллег узнал сейчас в насмерть перепуганном горбуне заносчивого, скандального торгаша!

– Изволь. Но не обожгись. Камни Света обладают особенной силой. Рыцарь не рискует его долго держать в руках, не так ли, Гальфрид?

Мужчина промолчал.

Торговец схватил камешек липкими пальцами. А чего он так собственно перепугался?! Здоровый мужик, полуголая девица, ну и что из того?! У парня небритая рожа, опаленные загаром скулы, цепкие серые глаза, и лицо какое-то НЕЗДЕШНЕЕ. Держа в руках камень, горбун почувствовал себя увереннее. Это был ЕГО товар, найденный в ЕГО лавке, но убей Бог, он совершенно не мог вспомнить, откуда тот взялся! Привычным жестом он сдвинул очки на кончик носа, поднес загадочный предмет к глазам, став похожим на прожорливого стервятника, готовящегося впиться могучим клювом в добычу. Суббота! Сколько раз он зарекался не работать в субботу! Прости меня, Бог! А все жадность… впрочем, жадность тут не причем, нельзя терять форму, конкуренты, эти алчные молодцы так и дышат в затылок!

Обычный гладкий камешек, странные черные точки, едва различимые на поверхности, образуют извилистую кривую, похожую на «восьмерку», знак бесконечности… Отточенным движением торговец выхватил из кармана пиджака лупу, щелкнул по лакированному ободку, стеклышко выскочило из уютного гнезда. Горбун ощутил в пальцах легкое жжение, нервно поежился, и бросил короткий взгляд на закрытую дверь. На мгновение ему почудилось, что за окном потемнело, будто утреннее солнце закрыла косматая туча. Оконные жалюзи отбрасывали серые тени, они медленно текли по сухому паркету, будто живые змеи. Торговец съежился, по спине бежали резвые мурашки. Он сконцентрировался на камне, увеличительное стекло дрожало в руках, черные точки расплывались, текли перед глазами, как пляшущие дьяволята.

– О, Господи! – прошептал человек. Он отшатнулся от камешка, кинув затравленный взгляд на посетителей. Девушка уверенно выхватила камень из слабеющих рук продавца, повела носом, будто дикая кошка учуяла добычу, и радостно оскалилась.

– Здесь возвратная точка!

– Где?! – резко обернулся к подруге рыцарь.

– Вон там! – она простерла руку в сторону темного коридора.

– Что у тебя там, жалкий унтерменш? – властно спросил Гальфирд у старика.

– Там кладовка…

Рыцарь оперся ладонью о стол, и с легкостью акробата перепрыгнул через высокий прилавок. Он скрылся в кладовке, загрохотали тяжелые сапоги. Торговец недоуменно хлопал глазами. Его ноги словно приросли к земле.

– Что вам угодно, господа?!

– Боюсь, сегодня не твой день, фен! – мило улыбнулась женщина. – Надо же было такому случиться, что возвратная точка оказалась в твоей лавке. Оно и лучше. Не придется тащиться за город! Честно говоря, освоить ваши машины совсем нетрудно, но на собачьей упряжке как то привычнее. Опять, таки воздух чище!

Из коридора вышел рыцарь, он улыбался.

– Ты как всегда права, гулящая ведьма! Больше зерцало…

– А то! – фыркнула Земфира. – Постарайся побыстрее, Гальфрид! – она вышла, дверь хлопнула, мелодично звякнул колокольчик.

– Итак, сколько ты хочешь за свой товар, унтерменш? – глаза парня были пустыми, будто у незрячего. Змеящийся шрам похож на кривую ухмылку уголовника. Старик отлично разбирался в людях, и такие глаза он видел лишь однажды, в далеком семьдесят втором году, когда сидел в «Крестах» по обвинению в контрабанде. Дело удалось замять, слава Богу, но несколько месяцев пришлось отсидеть в тесной камере, на втором этаже. Камера была рассчитана на четверых, но находилось в ней девять человек. Будучи молодым незрелым юношей, он вступил в беседу с одним из подследственных. Жилистый сорокалетний мужчина, череп обтянут серой кожей, а узловатые, словно ветки деревьев плечи, изобиловали синью татуировок. Он говорил часто, ловко выплевывая через щербатый рот-щель непонятные прибаутки и скороговорки. Антиквар не успел заметить, как оказался втянут в тягостный спор, быстро завершившийся тем, что мужчина навесил на него выдуманный долг. Молодой человек искренне возмутился – уже тогда мерилом честности для него были деньги и только деньги! И вот тогда уголовник быстро, как худая голодная кошка соскользнул с нар, и шагнул к торговцу. На его плечах синели жирные татуированные звезды, и глаза были такими же пустыми и незрячими.

Левой рукой, посетитель медленно дернул молнию на крутке. Все это антиквар видел боковым зрением. Перед взором застыли плывущие черные точки… нет! Какие к дьяволу, точки?! Знак бесконечности!

Серые тени уверенно обогнули низенькую банкету, робко тронули массивное основание бронзового торшера, и стремительно промчались между ореховым буфетом и прислоненной к шкафу спинкой от кровати. Сгустившийся мрак поглощал кислород, как алчное пресмыкающееся, быстро, жадно, навсегда.

– Откуда это… – прошептал торговец хриплым голосом, и рванул сдавливающий шею галстук. – Откуда «это» у вас?!

– У меня?! – мужчина улыбнулся еще шире. На скулах объявились симпатичные ямочки. Он спокойно оглянулся на запертую дверь. – Не у меня, а у тебя! Это ведь твой магазин, не так ли?! – он запустил руку в прореху куртки.

– Товар не продается… – жалобно пискнул горбун. – Верните… – он закашлялся, на глазах выступили слезы. Плотный мрак, окутавший помещение магазина вытеснял молекулы живительного воздуха, наполняя едким запахом серы и гниения. Дрожащей ладонью антиквар вытер со лба струящийся пот.

«Хочешь, я сейчас же докажу тебе, что ты не прав, сявка?!» – ухмыльнулся бывалый урка, и холодный спазм сжал мочевой пузырь. Боковым зрением он увидел, как серые тени тронули носки его старых башмаков. Будто змея прикоснулось раздвоенным язычком к щиколотке. Старик закричал, прижался спиной к массивному золоченому киоту, и отшатнулся, словно на затылок плеснули кипяток.

– Как это «не продается»?! – парень улыбнулся еще шире. – Любой предмет можно продать, цена вопроса, не так ли?! – в его руках сверкнуло широкое лезвие. Точно такой нож антиквар видел в старом американском боевике. Загорелый мужчина с мускулистым торсом бегал по джунглям, и резал этим ножом миниатюрных, похожих на женщин азиатов.

– Что вы хотите?! – чтобы не упасть, старик вцепился в прилавок. Жалобно звякнули выстроившиеся в ряд хрустальные бокалы. – Вы хотите денег?! Это, что – ограбление…

Изворотливая мысль билась под плешивым черепом, как затравленная мышь. Сколько ему предложить? Пятьсот долларов?! Или быть может двести… вряд ли… триста пятьдесят-в самый раз! Горбун оторвался от спасительного прилавка, и лихорадочно шарил рукой по карманам. Плотные купюры слиплись, он лихорадочно пытался угадать чуткими пальцами три сотенные бумажки. Едва ли будет правильным вытаскивать сразу всю пачку, там полторы тысячи долларов! Этот бугай с огромным ножом заберет все ЕГО деньги! Эта мысль вызвала у старого менялы приступ бешенства такой силы, что ярость подавила страх. Очнувшись от паралича, он шагнул к прилавку. Там, под складками лежалого бархата мирно дремала кнопка тревожной сигнализации. Он ежемесячно платит за нее около пятисот долларов! Этим дармоедам из вневедомственной охраны пора бы отработать свой хлеб! Мужчина перехватил взгляд антиквара, и улыбнулся еще шире.

– Ты, должно быть, хочешь вызвать охрану? – он с любезной ухмылкой качнул острием ножа в сторону кнопки. Движения грабителя были мягкими, ленивыми, как у сытого леопарда. – Прошу…

Торговец метнулся к прилавку, и что было сил, вдавил пальцем в утопленную белую кнопку. Посетитель укоризненно качнул головой.

– Какой недоверчивый торгаш!

Антиквар в бессильной злобе ударил кулаком по никчемной кнопке, и выбросил на прилавок мятую пачку купюр. Сотенная бумажка соскользнула с гладкого стекла, и медленно опустилась на пол. На потертой бумаге, возле левого глаза седовласого господина лилово цвели фиолетовые пятна.

– Вот! – выдохнул торговец. – Берите и убирайтесь прочь отсюда!

– Мне не хочется убивать тебя, жадный фен! – покачал головой Гальфрид. – Негоже рыцарю марать оружие ради презренного старика. Но в твоей лавке обнаружена возвратная точка. Тебе не повезло…

«Хочешь, я докажу тебе, что ты не прав, сявка?!»

Антиквар закричал. На мгновение ему почудилось, что горящая львиная грива солнечного диска расплавила оконную фрамугу, огненные лучи вонзились в кожу, и пронзили ее насквозь, одежда вспыхнула радостным факелом, жадные языки пламени быстро сожрали никчемные бумажки американских долларов, беспорядочно разбросанных по полу. Они, всегда такие властные и могущественные быстро свернулись в уродливые черные рулончики, и тотчас рассыпались кучками невесомого пепла. Торговец впервые в жизни увидел горящие деньги. Они корчились в пламени, и гибли, как живые существа! Прости меня, Бог! Как-то раз он видел постановку романа Достоевского, и сцена сгорающих в камине купюр вызывала першение в горле, и судорожно сжимались кулаки. Он метнулся к выходу, но грабитель ловко преградил дорогу. Острие ножа уперлось в грудь, извилистый белый шрам на горле человека побагровел, став похожим на кипящее русло огненной реки. Антиквар страшно завыл, выставил перед собой ладони, пытаясь оттолкнуть бесовское наваждение. Суббота! Истинный Бог! Суббота! Он шагнул назад, оступился, задел ступней край золоченой рамы, и упал навзничь.

– Сытья кровь! – мужчина быстро опустился возле старика на колени, небрежным взмахом ножа распорол костюм на груди. Бледная кожа неясно белела в сгустившемся мраке.

– О. Господи! О, Господи! – шептал антиквар, глотая соленые капли.

– Честь воину! – удовлетворенно кивнул мужчина, и воздел над головой сцепленные руки, с зажатым в них ножом…

От резкого порыва ледяного ветра ознобно задрожали окна. Хлесткие капли дождя яростно ударили по серому асфальту, по небу стремительно неслась черная косматая туча, и поднимаясь с земли, к ней мчались длинные изогнутые как кинжалы тени. Они вытекали из-под опущенных жалюзи антикварной лавки, лениво змеились среди грязных луж, едва касаясь рукавами мертвых глазниц пустынных окон домов. Город опутала зловещая тишина, ее нарушал только мерный хлест дождя. Сквозь тонированную дверь «Лавки старьевщика» мелькнуло золотистое свечение, будто вспыхнул факел, и тотчас тишину прорезал отчаянный громкий крик, полный страдания и предсмертной муки. Дождь мгновенно стих, туча уползла далеко на север, свинцово-опаловое брюхо увлекло жирные тени.

Дверь распахнулась, из магазина вышел Гальфрид. Возле джипа стояла Земфира, она внимательно разглядывала Камень Света.

– Ну и каково это, убивать беззащитного фена?

– Противно. Чувствую себя падшим. Хочу встретиться с настоящим рыцарем! – мужчина сел за руль, внедорожник сорвался с места, из-под могучих колес вылетели ошметки коричневой грязи.

В умытой дождем витрине радостно полоскалось жаркое летнее солнце. По улице мчалась полицейская машина, она резко затормозила возле дверей. Оттуда выскочили вооруженные люди, несколько секунд они терпеливо нажимали маленькую белую кнопку, спрятанную под вывеской. Внутри раздался приглушенный звон. Пожилой капитан с коротко подстриженными усами, делающими его немного похожим на Эркуля Пуаро, махнул рукой. Худощавый сержант зашел во двор, спустя пару секунд выскочил оттуда, и отрицательно покачал головой. У дверей «Лавки старьевщика» собирались люди. Они озабоченно заглядывали капитану в лицо, задавали вопросы, он раздраженно отмахнулся, буркнул что-то невнятное в черную рацию, похожую на маленький ящик, толкнул дверь рукой, которая неожиданно легко распахнулась. Капитан скрылся внутри, и тотчас выскочил наружу, словно его вытолкнула чья-то сильная рука. Аккуратные усы безвольно повисли, а щеки горели так, словно в магазине ему надавали пощечин. Он яростно рявкнул на зевак, сгрудившихся подле магазина, и быстро заговорил в рацию.

Сильный порыв ветра гнал по улице невесомую пыль. Деловито промчался трамвай по рельсам, легонько вибрировали большие окна витрины, казалось, они дрожат от страха. Нежный пух одуванчиков опустился на землю, солнце стояло в зените, миновал полдень. Жаркий полдень июльского дня. Обычный полдень, так похожий на множество летних дней. Землю покрыла северная жара, воздух был густым и липким, будто клубничный сироп, а высоко в небе порхали быстрые ласточки, они описывали замысловатые круги, как черные призраки, вестники смерти плывущие по голубому небосклону…

РУВД. 30 отделение. Петроградская сторона. 12.00.

Усталый немолодой капитан уже битый час пытался расспросить полуголого мальчишку. Тот лишь таращил удивительно синие глаза на хорошеньком смуглом личике, и безразлично улыбался. У полицейского был сын на пару лет старше, оболтус и бездельник, но пожилой мужчина любил его больше всего на свете, а потому разговаривал с беспризорником ласково.

– Хочешь шоколадку? – он протянул замусоленные черные плитки на серебристой фольге. – Угощайся, сынок!

– Слово в радость! – улыбнулся ребенок. – Ты – хороший человек, пес. Я не задержу тебя надолго. Сейчас отпустят ведьму, а мне надо дождаться Странника. Но я не стану с ним немедленно встречаться, фены недоверчивы. Дождусь, пока он не окажется в опасности. Как свидетельствует история, так легче установить контакт. А ты лучше иди домой к своему ребенку, он скоро серьезно заболеет, мальчику будет нужна твоя поддержка.

Лицо капитана покрылось фиолетовыми пятнами.

– Что ты такое несешь про моего сына, маленький мерзавец?!

– Не горячись. Ты понапрасну тратишь энергию. Твой ребенок поправиться.

Мужчина взъерошил стриженый ежик на голове.

– В последний раз прошу по-хорошему, отдай кинжал!

– Ты мне надоел, пес! – Ратибор отвернулся к окну, помахал рукой. На газоне сидели две здоровенные собаки. Полицейский проследил за взглядом мальчугана.

– Это твои собаки?!

– Да. Это – мои друзья.

– Огромные псы. Они зарегистрированы?

– А ты всех своих друзей регистрируешь?

Капитан махнул рукой, и в очередной раз набрал номер телефона детского психолога. Долгие гудки. Суббота, жаркий летний день, люди не хотят сидеть за рабочим столом! Он набрал полную грудь воздуха, сделал страшное лицо, и поднялся со стула.

– Ты не оставляешь мне выбора, сынок! Придется применить силу! – он шагнул к мальчику, протянул руку, к его ножнам, и так и остался стоять на месте, похожий на статую из музея восковых скульптур.

– Стой, стой отомри, – Два часа, а может три! – скороговоркой прошептал Ратибор, поднялся со стула, попробовал шоколадку, и с отвращением выплюнул на пол сладкую массу. – Очень много сухой горечи. Нужен нектар!

В коридоре раздались громкие шаги.

– Странник! – громко и отчетливо произнес колдун, и выбежал наружу.

Сквозь распахнутое окно влетел порыв теплого июльского ветра, разметал лежалые на столе бумаге, взбил непокорный хохолок на голове капитана. Полицейский замер на месте с открытыми глазами, и изумленным выражением лица. Как, дескать, такое могло со мной приключится, господа хорошие?! Ему снится сон, радостный, веселый, в котором нет ни болезней, ни нужды. Он проснется через полтора часа, и будет чувствовать себя выспавшимся, свежим и помолодевшим на добрый десяток лет. А пока мужчина застыл в неестественной позе, с протянутой рукой, будто намеревается попросить милостыню, а ветер по-хозяйски ворошит никчемные документы на столе.

БАСТАРДЫ.

Одноглазый человек шагал по пустыне, насвистывая веселый мотивчик. Его голову покрывала широкополая шляпа, защищающая обладателя от палящих лучей солнца, ноги обуты в пижонские сапожки, за плечами висит тяжелый рюкзак. Бастард подошел к темной пещере, сунул два пальца в рот, и издал оглушительный свист. Изнутри тотчас высыпала кучка оборванцев, они встречали одноглазого радостными криками.

– Привет, Марли! Чертов сукин сын, круп тебе в дышло!

– Долго же тебя носило, бродяга! Много одоимтов обманул, тень их топтать?!

– Небось, завел себе кралю из трехпалых чуней! – прокричала женщина, все дружно рассмеялись.

– Конечно, они девчата сговорчивые! – пробасил бородатый старик. Он крепко обнял человека. – Ну, здравствуй, сынок!

Подбежала рыжая девица в пестрой юбке. Голую грудь украшали многочисленные пестрые амулеты, монисто и толстые цепи из фальшивого серебра, отчего девушка сверкала на солнце как праздничная гирлянда.

– Гулящая Марго, распутная дочь падшего чуни! – восторженно закричал Марли, и расцеловал девицу в золотые кудри. – Я принес тебе новую цацку. – Он снял рюкзак с плеч, извлек блестящий жетон на цепи. На выпуклом металле гордо расправил крылья орел, сжимающий в когтях свастику, и вдавлены тисненые буквы. «Власть имеет, судьбы правит».

Девушка захлопала в ладоши как ребенок, и тотчас надела на шею красивую безделушку. Старик осуждающе поджал губы.